Текст книги "Иван Бровкин на целине"

Автор книги: Георгий Мдивани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

И вдруг, неожиданно возвращаясь к Коротееву, кричит:

– Никаких разговоров! Покупайте дом, иначе я всю деревню соберу…

Коротеев, так и не пообедав, нахлобучивает на голову фуражку и убегает из дому.

Евдокия, увидев убегающего председателя, беспомощно разводит руками, опускается на стул и, обращаясь к Елизавете Никитичне, шепчет:

– А вы думаете, мне хочется уезжать? – И, покачав головой, отвечает самой себе: – Ей-богу, никуда не хочется ехать…

К ней подходит Любаша, кладёт руку на плечо и говорит:

– Успокойтесь, тётя Евдокия. Может, правда, не к чему дом продавать? Может, Ваня и вернётся? А?

Утро. Только взошло солнце.

Вдоль широкой улицы, на окраине посёлка «Молодёжный», по обе стороны ровными рядами стоят строящиеся одноэтажные дома.

Здесь работает вся бригада Ивана Бровкина. Тут Бухаров с Верочкой, Абаев, Юрис и другие.

Бухаров вместе с Верочкой настилают кровлю на крышу только что выстроенного дома.

Юрис в своем доме навешивает оконную раму.

Абаев красит крышу в ярко-зелёный цвет. Вдруг он замечает проходящую мимо в белом халате Ирину.

– Здравствуйте, Ирина Николаевна, – кричит он, опираясь на кисть.

– Здравствуйте, Мухтар. Ну, как работа?

– Уже закончил… А на что мне дом? И сам не знаю.

– Как – на что? – смеётся Ирина. – Чтобы жить…

– Скучно одному жить, Ирина Николаевна…

– Не будете же вы всю жизнь один.

– Вы так думаете? – и обрадованный Мухтар поспешно спрыгивает с крыши.

– Что вы делаете? – восклицает Ирина.

– Посмотрите, какой у меня дом.

– Спасибо, в другой раз, – говорит смущённая Ирина.

– Зачем же в другой раз? Давайте сейчас! – И он распахивает калитку.

– Нет-нет, Мухтар! Потом, – и окончательно растерявшаяся Ирина спасается бегством.

Мухтар стоит у раскрытой калитки и, покачав головой, раздумывает:

– А сама говорит, что долго я один не буду… Ай-ай-ай! Почему так говорит… а потом убегает?..

Дом Полины Кузьминичны совсем готов, и сама Полина, облачившись в фартук, красит оконные рамы. Ей помогает Бровкин.

– Эх ты… Ваня, Ваня! На твоем месте поехала бы я в деревню, взяла бы за косы Любашу…

– Она уже стриженная… Я еле узнал её.

– А ты на зло ей женись на другой…

– А ты чего за другого не выходишь?

– Меня Захар любит, – с гордостью отвечает Полина, продолжая красить.

– «Любит»… – передразнивает её Иван. – А ты думаешь, меня Любаша не любит?

– Кузьминична! У тебя такой дом, – замуж впору. Женихов-то у нас хоть пруд пруди, любой на выбор, – раздаётся с улицы голос Барабанова.

– Есть у неё жених, Сергей Владимирович, – поворачиваясь к нему, отвечает Бровкин.

– А где же он?

– Где-то на Тихом океане плавает, – улыбается Иван. – Захар Силыч Пёрышкин.

– Зачем целиннице за моряка замуж выходить? Где вода, а где имение… На что это похоже? Ваш Захар Силыч будет плавать по морям и океанам, а вам дожидаться его в Оренбургских степях? Негоже это!

– Он приедет.

– Когда же?

– Не знаю, – растерянно отвечает Полина. – Уже пять месяцев от него писем нет.

– Так… – Барабанов облокотился о забор. – Ты что это, бригадир, другим помогаешь, а себе дом не строишь? – обращается он к Ивану, указывая рукой на огороженный пустырь между домами Полины и Юриса.

– Успею, Сергей Владимирович.

– Хитрит он, Сергей Владимирович! – вмешивается Полина. – Он удрать хочет…

– Удрать? Как бы не так, – этому Барабанов никак не может поверить.

– Что ты, Полина? Зачем обманываешь Сергея Владимировича?

– Я не обманываю. Не хочет он здесь оставаться, сам говорил…

– Не верьте ей, Сергей Владимирович…

– Тогда почему ты не приходишь за ссудой и материалами для строительства? – хитро прищурив глаз, спрашивает Барабанов.

– Приду, Сергей Владимирович – отвечает Бровкин, опуская голову. – Пусть раньше другие построятся, а мне раньше их неудобно – я ведь бригадир.

На велосипеде подъезжает почтальон.

– Бровкин, телеграмма!

– Телеграмма? – встрепенулся Иван и бросился ему навстречу.

За Бровкиным двинулись Барабанов и Полина.

Бровкин быстро распечатал телеграмму и читает:

– «Выехала поездом 49. Буду в четверг. Твоя мама».

– Мама! – Иван улыбнулся и вдруг как-то по-детски хмыкнул.

– Эх, сынок ты никудышный… – говорит Барабанов, хлопая Ивана по плечу. – Мама приезжает… мама!.. А где же ты её поселишь? В общежитии, что ли?

– Я Евдокию Макаровну прямо к себе… – предлагает Полина.

– Принять и я могу, – отвечает Барабанов. – Но у сына-то… у сына-то своей крыши нет! Живёт в общежитии, можно сказать, как босяк, будто денег у него нет? Или материалов у нас нет? А?

– Ну, хватит, Сергей Владимирович. Слава богу, не в шалаше… А они там думают, что мы в шалашах живем.

– Поезд приходит в час дня; надо с утра поехать. Я тебе машину дам, – говорит Барабанов.

– Петя, – обращается Барабанов к шофёру, уже сидя ранним утром в своем кабинете. – Поедешь с Бровкиным на станцию. Мать его приезжает. Но в совхоз с ними раньше вечера не заявляйся… Помотай их подольше… Понял?

– Понял, Сергей Владимирович. А для чего это?

– Так надо.

– Слушаюсь, – по-военному отрапортовал шофёр.

– Только не проговорись Бровкину, задание держи в секрете.

– Есть держать в секрете! – отвечает шофёр и выбегает из кабинета.

Барабанов встаёт, подходит к окну и видит, как в машину рядом с шофёром садится Бровкин. «ГАЗ-69» трогается с места.

Барабанов быстро надевает фуражку и выходит из кабинета.

У склада стройматериалов Абаев, Юрис, Бухаров и другие члены бригады Бровкина нагружают грузовые машины кирпичом, оконными рамами, дверьми, досками…

– Где же Бровкин? – спрашивает Юрис, стоя в кузове грузовика.

– Его директор вызвал, – отвечает Абаев, подавая Юрису оконные рамы.

– А для кого мы всё это берем? Кому строить будем? – спрашивает Бухаров кладовщика.

– Не знаю, – отвечает кладовщик. – Барабанов распорядился.

К складу подходит Барабанов.

– Здорово, ребята!

– Здравия желаем, – отвечают ему по-военному.

– Готовы? – спрашивает Барабанов.

– Так точно, Сергей Владимирович, – и Абаев садится за руль впереди стоящей машины.

– Тогда поехали! – командует Барабанов, усаживаясь рядом с Абаевым.

Машина Абаева тронулась с места. За ней – остальные.

– Куда путь держим, Сергей Владимирович? – спрашивает Абаев.

– На стройку седьмой бригады.

– А кому дом строить? – с любопытством спрашивает Абаев.

– Твоему другу – Бровкину, – подмигивает ему Барабанов.

– А где же он сам?

– Уехал в город, сегодня к нему мать приезжает. – И Барабанов, хитро улыбнувшись Мухтару, добавляет: – Он до самого вечера не вернётся.

– Здорово придумали! – радуется понявший замысел директора Абаев. – Очень хорошо! Какой вы, Сергей Владимирович, молодец!..

Машина понеслась быстрей. За ней мчатся остальные грузовики.

Между домами Полины и Юриса, там, где раньше был огороженный пустырь, отведённый для дома Бровкина, уже выложены стены.

Вся бригада Бровкина лихорадочно работает: Юрис и Бухаров заканчивают кладку стен; Полина и Верочка подносят кирпичи; Абаев вставляет оконные рамы; а тем временем уже настилают полы.

Словом, работа в разгаре!

Из вагона только что остановившегося поезда появляется Евдокия Макаровна с двумя чемоданами и переброшенными через плечо сумками; она с трудом протискивается в двери.

– Мама! – кричит увидевший её Ваня.

– Ванюша! – Евдокия бросила чемоданы, сбив с ног проводника.

Мать и сын обнялись на ступеньках вагона, загородив дорогу пассажирам.

Иван подхватывает мать на руки и, забыв о чемоданах, несёт её, как ребёнка.

– Чемоданы! Чемоданы! – размахивая руками, кричит Евдокия.

Иван опустил мать на землю и пошёл за чемоданами.

На вокзальной площади шофёр Петя, открыв капот машины, возится с мотором. К нему подходят Иван с чемоданами и Евдокия Макаровна, не расстающаяся со своими сумками.

– Что случилось? – спрашивает Иван.

– Поломка, Иван Романович, – отвечает Пётр.

– Поломка? Какая там поломка – глупости! Мы с тобой за час можем собрать новую машину, не то что починить старую. Познакомься – мама, – говорит он.

В предвечерний час, когда солнце ещё не коснулось горизонта, в степи стоит машина Барабанова «ГАЗ-69». На брезенте, разостланном прямо на дороге, лежат гайки, ключи, разные детали мотора. Шофёр делает вид, что работает не покладая рук. У мотора возится весь испачканный тавотом и маслом Бровкин.

– Ничего не понимаю, – разводит он руками. – С виду всё в порядке – карбюратор чист, искра проскакивает, зазоры на кольцах тоже в порядке…

– А я-то думала… – вздыхает Евдокия, лёжа неподалеку в тени. Она приподнимается и продолжает: – А я-то думала, сын у меня механик, автомобилист…

– Всё бывает, мама, – говорит Иван, влезая в кабину и берясь за руль.

– Может, я чем-нибудь помогу? – и Евдокия деловито подходит к машине.

Петя встаёт и тоже начинает копаться в моторе. Незаметно для Ивана он отвинчивает какую-то деталь.

Иван нажимает стартер – безрезультатно. Ничего не выходит. Он снова оставляет кабину и лезет под машину.

Евдокия смотрит на ноги сына, торчащие из-под машины, потом на часы и, покачав головой, говорит:

– Эх, если бы я раньше знала, – попросила бы у нашего председателя автомобиль, погрузила его в поезд и не было бы никаких поломок…

– А как там председатель поживает? – слышится из-под машины голос Вани.

– Ничего, как всегда, живёт-поживает, – отвечает ему мать. – А как ваш директор?

– Директор у нас мировой, Евдокия Макаровна, – откликается Петя.

– А дочка? – как бы между прочим спрашивает Евдокия.

– Дочка тоже мировая! – из-под машины отвечает Ваня. – Просто прелесть!

Евдокия помрачнела, отошла в сторону и снова уселась, бормоча:

– У тебя что ни девушка, то прелесть.

Ранний вечер. Только что в степи закатилось солнце, и горизонт ещё горит пожаром.

К посёлку «Молодёжный» подъезжает «ГАЗ-69». За рулём – Петя. Рядом с ним – Бровкин. Проехав центральную улицу, машина выезжает к месту, где построены дома для членов бригады Бровкина.

Поравнявшись с домом Полины и не узнав своего участка, где уже стоит дом (правда, пока без стёкол, но строители уже настилают шифером крышу), Бровкин проезжает мимо.

Но метров через пятьдесят он опомнился.

– Погоди, Петя!

Машина останавливается.

– Ничего не понимаю. Что здесь происходит? – Иван выходит из машины и направляется к дому Полины. В крайнем изумлении он смотрит на новый дом.

– А!.. Здравствуй, Ваня, – раздаётся голос Абаева, сидящего на крыше.

– Здорово, хозяин! – кричит ему Бухаров.

– Что же это такое получается? – говорит Юрис. – Целый день трудимся, даже пообедать не успели, на тебя работаем…

Из ворот дома Бровкина выходит улыбающийся Барабанов:

– Ну, как? Узнаёшь?

– Что это такое, Сергей Владимирович? – недоумевает Иван.

– Ничего особенного, – хитро прищурившись, отвечает Барабанов. – Разве я могу допустить, что к бригадиру мать приезжает, а ему негде её поселить?.. Где мама? – и, не дожидаясь ответа, подбегает к машине. – Здравствуйте, Евдокия Макаровна!

– Здравствуйте… – запнулась Евдокия, приподнимаясь в машине. – Как вас величать?

– Сергей Владимирович, – протягивая руку, отвечает Барабанов. – Прошу!

Евдокия выходит из машины и здоровается с директором.

– Мама, это наш директор, товарищ Барабанов, – говорит Иван.

– Чувствую… прямо как наш председатель!

– Вот дом вашего сына. Извините, не успели стёкла вставить, дня два как-нибудь перебьётесь. Могу на это время пригласить вас к себе.

– Зачем к вам? Что у меня жилплощади не хватает, что ли? – раздаётся голос выходящей из дому Полины.

– Полиночка! – всплеснула руками Евдокия Макаровна.

– Евдокия Макаровна, дорогая! – кричит Полина.

Они обнимаются.

– Боже мой! Как у вас здесь хорошо! – восторгается Евдокия Макаровна, оглядываясь по сторонам.

– А вы думали, пустыня? Да? – хохочет Барабанов.

– Не совсем пустыня, но… вроде…

– Папа!.. – кричит пухленькая трёхлетняя девочка, бегущая навстречу Барабанову.

– Иди, дочурка, иди сюда, дорогая! – Барабанов наклоняется, берёт на руки девочку и прижимает её к груди.

– Это ваша дочка? – спрашивает Евдокия.

– Моя! Неподдельная!

– Моя невеста, – смеётся Иван, берёт девочку на руки и целует.

– Да, моя дочка и ваш сын – большие друзья, – замечает Барабанов.

– А где же ваша старшая дочь? – хитро спрашивает Евдокия Макаровна.

Барабанов неожиданно меняется в лице.

– Откуда вы её знаете?..

– Знаю… – не без лукавства говорит Евдокия Макаровна, уже направляясь вместе с Полиной к её дому.

– А разве у вас есть и старшая дочь? – спрашивает Бровкин.

– Да… она уже совсем взрослая, замужем… на Украине… от первой жены…

Но Евдокия Макаровна уже не слышит этих слов.

По лестнице совхозной амбулатории поднимается Евдокия Макаровна. Она входит в знакомую нам комнату, где Ирина обследовала Бровкина и Абаева. Медицинская сестра спрашивает:

– Вам кого?

– Мне доктора… вашего…

– Сейчас войдёт. Подождите! – и сестра выходит из комнаты.

Евдокия Макаровна садится и видит, что под стеклом на столе лежит та же фотография, которую Ваня прислал ей в деревню: прижавшись ухом к груди Вани, с фотографии на неё смотрит улыбающаяся Ирина.

Евдокия Макаровна, воровато оглянувшись, быстро вынимает из кармана свою фотографию и сравнивает. Затем нервно прячет карточку и застёгивает кофту. Она с нетерпением ждёт врача.

Открывается дверь, и входит здоровый, высокий мужчина с пышными усами.

– Здравствуйте! – говорит он, не глядя на Евдокию Макаровну. – Раздевайтесь!

– Я… я… не вас…

– Как – не меня? А кого же?

– Я вот её… – и Евдокия Макаровна тычет пальцем в фотографию.

– А что у вас болит?

– У меня, собственно говоря… – и Евдокия Макаровна замолчала.

– Что – собственно говоря? Что у вас болит? – уже резко спрашивает врач.

– Мне бы её… Мне нужна именно она…

– Вы думаете, она лучше, чем я? – сердито буркнул доктор и вышел из комнаты.

Евдокия Макаровна в нерешительности: она не знает, уйти ей или остаться.

В это время распахивается дверь, и входит Ирина.

– Здравствуйте, – говорит она.

– Здравствуй, милая, – отвечает Евдокия.

– На что жалуетесь.

– Я… я мать Вани.

– Какого Вани? – удивляется Ирина.

– Хм… Хитрая какая! Как будто, правда, не знает Ваню.

Ирина крайне удивлена:

– О каком Ване вы говорите?

– О том, о ком ты думаешь… – похлопав Ирину по плечу и показав на фотографию под стеклом, отвечает Евдокия.

– Ах, значит, вы мать Ивана Романовича?

– Для кого он Иван Романович, а для меня с тобой – Ванюша… Но я должна тебе сказать, что у него есть невеста…

– У Ивана Романовича? Знаю, его товарищи говорили.

– А он как?

– Не знаю, я – врач и лечу больных, а не влюблённых…

– Скажи мне, милая, – вдруг становясь серьёзной, умоляюще говорит Евдокия. – У вас это окончательно решено?..

– Что? – уже подозревая неладное, спрашивает Ирина.

Евдокия обиделась.

– Я к тебе всей душой, а ты скрываешь…

– Ничего я от вас не скрываю.

– А отец твой знает? – уже примирившись с тем, что она ничего не добьётся от Ирины, спрашивает Евдокия Макаровна.

– Отца у меня нет…

– Как – нет? – уже вышла из себя Евдокия Макаровна.

– Нет… – и вдруг Ирина посмотрела на Евдокию добрыми, ласковыми глазами. – Между мной и Иваном Романовичем ничего нет и ничего не может быть! Так что не беспокойтесь за его невесту, он её любит… я знаю… Как вас зовут?

– Евдокия Макаровна.

– Он её любит, Евдокия Макаровна.

Степь… степь… степь…

Кажется, что небо здесь в сотни раз необъятнее земли… И вся степь здесь – одно большое поле ещё совсем зелёной пшеницы…

Высоко в небе светит полуденное солнце. Не видно ни тени. Кругом только гладко-зелёная земля и гладко-голубое, как на рисунках в детских книжках, небо. Человек в тёмном, одиноко бредущий по степи, кажется похожим на муравья; даже жаль становится его: откуда и куда он идёт?.. Кругом, до самого горизонта, не видно ни домика, ни деревца, даже стога сена… Только степь кругом… зелёная, гладкая, без конца, без края…

Мы догоняем этого человека. Он в чёрных брюках, в матросской тельняшке; за его спиной вещевой мешок. Мы видим его со спины. Наверно, вначале он шёл энергично-бодрой походкой, как идут люди, стремящиеся скорее достигнуть цели, но потом ему, должно быть, надоело спешить. Здесь спешить трудно: не выдержишь! И он уже идёт медленными шагами, переваливаясь с ноги на ногу… идёт усталой походкой.

Человек останавливается на перекрёстке, где дороги расходятся в разные стороны. И только здесь мы узнаем нашего старого знакомого, моряка Захара Силыча Пёрышкина.

Захар, обливаясь потом, беспомощно оглядывается по сторонам, не зная, какую ему выбрать дорогу. Все они так похожи одна на другую. И все они пропадают где-то, у горизонта. И не видно на них никаких опознавательных знаков.

Захар Силыч вытирает пот со лба, снимает фуражку и после недолгого раздумья сворачивает направо. Навстречу ему несётся легковая машина «ГАЗ-69». Захар Силыч поднимает руку. Машина останавливается.

За рулём – директор совхоза «Молодёжный» Сергей Владимирович Барабанов.

– Здорово, приятель!

– Здравия желаю, – отвечает Барабанов.

– Не знаешь ли, дружок, какая дорога ведёт в совхоз «Молодёжный»?

– Все дороги здесь ведут в «Молодёжный», – отвечает Барабанов. – Но самый кратчайший путь – это сесть ко мне в машину.

– Покорнейше благодарю. В долгу не останусь, – и Захар Силыч, открыв дверцу машины, садится рядом с Барабановым.

Машина несётся по степи.

– Вот степь, как море! – говорит Захар, оглядываясь вокруг. – Только куда скучнее.

– Почему – скучнее? – спрашивает Барабанов.

– Не бывает штормов, бурь не бывает…

– Приедете к нам зимой, увидите такие штормы и бури, что на море и не приснятся.

Захар, вытянув шею, всматривается вдаль. Он видит огромное озеро, окаймленное высокими кудрявыми деревьями; за ним высится какое-то сооружение, напоминающее дворец…

– Ага! – говорит уже обрадованный Захар. – Вот это, наверно, совхоз «Молодёжный»?

– До совхоза ещё сорок километров, – отвечает Барабанов.

– А это что? – и Захар Силыч указывает на виднеющиеся вдали озеро, лес и дворец.

– Это мираж, обычный мираж Оренбургских степей…

Захар Силыч смущён. Он неоднократно открывает и закрывает глаза, и перед его взором непрестанно вырисовывается мираж.

– Шутишь… Разве не видишь: вот озеро, вот лес, вот дома…

– Конечно, вижу, – улыбается Барабанов. – Это всё скоро исчезнет. Смотрите внимательно, – и он прибавляет газу.

Машина понеслась быстрей.

Захар пристально всматривается, и видение постепенно тает: сначала исчезают дома, потом деревья и, наконец, озеро…

– Тьфу! Нечистая сила, – злится Захар.

– А вы говорите, что в степи скучно. Подождите, ещё такие художества увидите, куда там ваше море… – И Барабанов, взглянув на Захара, спрашивает: – Вы что? Работать в совхоз?

– Никак нет, – отвечает Захар. – Пока я служил во флоте, моя невеста сбежала в «Молодёжный». Вот еду водворять её на место, к себе в деревню. А ты что, тоже в совхозе работаешь?

– Работаю, – отвечает Барабанов.

– Ну как? Доволен?

– Ничего, – уклончиво отвечает Барабанов.

– А как насчет… – и Захар потер пальцами, – заработков?..

– Неплохо.

– А насчет халтуры?.. – и Захар делает неопределенный жест.

– С халтурой хуже, – улыбаясь, отвечает Барабанов. – Но… иногда бывает. Насчет этого в совхозе очень строго.

– Наверно, директор – собака?

– Чёрт его знает, может, и собака… А у вас какая специальность?

– Я – механик. Могу быть шофёром, трактористом, комбайнёром. Могу кое-что и по ремонту…

– Значит, невесту забирать едете. А как её звать?

– Полина Кузьминична, она по торговой линии.

– А-а! Полина Кузьминична! А вы, случайно, не Захар Силыч будете?

– Он самый! – восклицает Захар и дружески хлопает Барабанова по плечу.

– Да… жестокий вы, оказывается, человек, Захар Силыч…

– Как это – жестокий? – удивляется Захар.

– Заставляете страдать девушку.

– Ничего, это на пользу, – отвечает Захар, – товарищ… Как тебя по имени?

– Сергей Владимирович.

– Ничего, Серёженька, – Захар снова хлопает Барабанова по плечу. – Любить крепче будет… С бабами так и надо.

– Может, покуда вы плавали, она замуж вышла? – с улыбкой спрашивает Барабанов.

– Этого быть не может! – убеждённо говорит Захар. – Моя Полиночка за другого не пойдёт. Я-то её хорошо знаю, – она меня никогда не подводила! Я на ней женюсь – и амба! Моё слово закон; она это знает. Пора пришвартовываться, надо бросать якорь.

– Пришвартовывайтесь к нам.

– К вам? – морщится Захар. – Рыба ищет где глубже, а человек – где лучше. Понимаешь, Серёжа, такое положение… а ты говоришь, что у вас… – он опять сделал неопределенный жест левой рукой, – с этим не все благополучно… Расходы были большие… Понимаешь, я сейчас вроде как на мели. Разные города, разные страны… разные напитки: английский виски, ямайский ром, испанский херес, французское шампанское… разные джины, коньяки, бургундские и тому подобные квасы… А всё это денег стоило. И вот возвращаюсь гол как сокол. Сам понимаешь – без халтуры не обойдёшься!

– Значит, любите выпить?

– Как тебе сказать, – отвечает Захар Силыч. – А ты что, не любишь, что ли? Святоша! – и, смеясь, ударяет Барабанова по спине. – Какой шофёр не любит выпить! Ты кого возишь?

– Разных…

– Это хорошо… так выгоднее, – деловито замечает Захар.

Машина подъехала к совхозу. Открылся большой, красивый посёлок «Молодёжный».

– Это «Молодёжный»? – спрашивает Захар.

– Да, «Молодёжный», – отвечает Барабанов.

Они свернули на центральную улицу, по обе стороны которой расположились красивые одноэтажные домики с широкими окнами и палисадниками, а в них цветы и зелёные пирамиды молодых тополей.

– Ну, как? Ваша деревня лучше? – спрашивает Барабанов Захара.

– Чьи эти дома?

– Новосёлов, – отвечает Барабанов. – А вот и дом Полины Кузьминичны.

Машина останавливается у маленького нарядного знакомого нам домика Полины.

Захар удивлённо смотрит.

– Она что, Полина… арендует?..

– Почему – арендует. Это её собственный дом.

– Врёшь!

– Ей-богу, собственный… – смеётся Барабанов.

Выходя из машины, Захар подходит к дому. Дверь закрыта. Он с силой стучит.

Барабанов тоже вышел из машины.

– Нет её дома. Наверно, на работе.

Захар, как настоящий хозяин, проверяет оконные рамы, постукивает по стенам, заглядывает через кружевные занавески, стараясь разглядеть, что там внутри.

– А у тебя нет каких-нибудь ключей?

– Ключи есть, не знаю, подойдут ли? – и Барабанов вынимает из кармана связку ключей.

Первым же ключом Захар открывает дверь.

– Вот здорово! – радуется он.

Он входит в маленькую чистую переднюю, где висит пальто и шляпа Полины и, пройдя в коридор, оказывается в кухне.

Следом за ним – Барабанов.

Белая, чистенькая кухня с плитой. За стеклянным шкафчиком виднеются кастрюли и кухонная утварь. Полы здесь выкрашены красной краской.

Захар наследил; улыбаясь, он медленно отступает назад, снова выходит в коридор, идёт дальше, открывает следующую дверь и попадает в ванную комнату.

По пятам за ним следует Барабанов.

Захар поворачивает кран, в ванну хлынула вода.

– Молодчина баба!

– Да, молодчина! – отвечает Барабанов.

Они снова выходят в коридор и попадают в большую комнату. На окнах – ажурные накрахмаленные занавески. В углу, на столике, – радиоприемник «Мир»; красивый стол со стульями, диван – словом, комната хоть и обставлена чрезмерно пестро, но во всём чувствуется заботливая женская рука.

– Ну, как? – спрашивает Барабанов удивлённого Захара.

Захар пожимает плечами и многозначительно качает головой.

Они входят в другую комнату. Здесь большая двухспальная кровать, покрытая широким покрывалом и множеством подушек.

Захару, видимо, больше всего понравилась кровать. Он обходит её кругом, нагибается и, растопырив пальцы, обеими руками пробует мягкость постели. Она мягкая. Его руки до локтей тонут в перине.

Умиленными глазами он смотрит на Барабанова.

– Вот это рай! Понимаешь, Серёжа! Об этом я мечтал всю жизнь. Хоть один раз, хоть одну ночь выспаться по-человечески…

Вдруг его лицо становится серьёзным и в глазах возникает подозрение. Продолжая оставаться в том же положении, с утонувшими по локти в перине руками, Захар с опаской спрашивает:

– А ты что, здесь часто бываешь?..

– Бываю, – весело отвечает Барабанов, не поняв намека, и добавляет: – Ну, пошли к Полине!

Барабанов выходит из комнаты. За ним – Захар. Кажется, что Захара уже ничто не радует. Он идёт угрюмый и задумчивый, вертя в руках ключ, который ему дал Барабанов.

Закрывая наружную дверь, Захар в упор глядит на Барабанова и спрашивает:

– А ты где живешь?

– Я? На этой же улице, недалеко.

Захар вдруг рванулся, схватил Барабанова за грудь, притянул к себе и, заглядывая ему в глаза, злым шёпотом цедит сквозь зубы:

– Ты мне скажи как мужчина мужчине. Надо мной в посёлке не будут издеваться, когда я женюсь на ней? Барабанов наконец понял, в чём дело, и засмеялся:

– Что вы, Захар Силыч?.. Можете ходить, гордо подняв голову. За Полину можно не беспокоиться. Это – человек! Она вас никогда не подведёт.

Захар дружески хлопает его по плечу:

– Верю шофёрскому слову! Верю, Серёжа! И они пошли к машине.

В обширном, светлом зале столовой, обставленной новой изящной мебелью, несколько официанток в белых передниках накрывают столики.

Открывается дверь. Входят Барабанов и Захар.

– Здравствуйте, девушки!

– Здравствуйте, Сергей Владимирович, – отвечают они хором.

– Где заведующая?

– Сейчас… сейчас, Сергей Владимирович, – говорит низкорослая девушка и бежит к кухне.

Поглядев на девушек, Захар моргнул глазом Барабанову:

– Ничего, старина! Девушки здесь, оказывается, неплохие… А я думал… целина…

Барабанов смущается:

– Что вы, Захар Силыч!

Захар вдруг начал хохотать.

– Вот святоша! Знаю я тебя…

В это время в белом халате, с белой повязкой на голове показалась Полина. Увидев Захара, она замерла. Она не может выговорить ни слова; не может двинуться с места; она потеряла дар речи.

Захар, широко раскрыв руки, бежит к ней:

– Полиночка! Радость моя!

Он хватает её за талию, поднимает и смотрит на неё снизу вверх.

Полина смутилась – ей неудобно перед директором, перед подругами. Она не знает, что делать, как высвободиться из объятий Захара. Она болтает ногами, трясёт Захара за плечи, бормочет:

– Ты что, с ума сошел? Неудобно… я же на работе… стыдно… люди!..

– Эй, люди!.. – кричит Захар. – Люди добрые! – радостно кричит он.

Потом вдруг опускает руки. Полина сползает вниз, и, когда их головы поравнялись, Захар снова привлекает её к себе и крепко целует.

Полина еле вырвалась из его объятий и, краснея от смущения, поворачивается к Барабанову и говорит:

– Вы нас простите, товарищ директор.

– Что? – еле выговаривает смущённый Захар.

– Ничего, ничего, – отвечает Барабанов и выходит из столовой.

– Какой он директор? Чей директор? – спрашивает взбудораженный Захар.

– Директор нашего совхоза, Барабанов, Сергей Владимирович.

– Полундра! – кричит Захар. – Пропал я! – и обессиленный падает на стул. – Вот тебе и халтура!

Распахивается дверь. Вбегает Бровкин.

Захар, увидев Ивана, восклицает:

– Ваня! Друг! – и Захар бросается к нему. Они крепко обнимаются.

– Здравствуй, Захар Силыч! – высвободившись из могучих объятий Захара, говорит Иван.

Захар, осмотрев Бровкина с ног до головы, пожимает плечами.

– А ты такой же… ничуть не изменился. Ну, ничего, – похлопал он Ивана по плечу. – Я приехал! При мне тебя, брат, никто не обидит, – ты ведь знаешь Захара!

– Эх, Захар, Захар! – говорит Полина. – Ваня у нас теперь большой начальник.

Захар недоверчиво смотрит на Ивана.

– Это ты начальник?

– Я, – с гордостью отвечает Иван.

– Он теперь бригадир, – говорит Полина.

Захар с почтением смотрит на своего друга и ударяет кулаком по столу.

– В таком случае, подайте нам что-нибудь согревающее, так сказать, отметить нашу встречу… – требует Захар.

– Здесь не ресторан, а столовая, – отвечает Полина, – и вообще…

– Значит, в этом райском уголке под названием «Молодёжный» негде даже горло промочить?

– Ничего, Захар, – отвечает Иван. – Найдём, когда понадобится… Что ты собираешься делать?

– Честно говоря, я не собирался здесь оставаться… Понимаешь, дом… хозяйство… – показывает он на Полину. – Но раз ты просишь, пойду к тебе в бригаду. Это меня никак не унизит… Давай руку!

– Что ж, давай! – говорит Ваня.

Бескрайние просторы пшеницы. Поля, поля… Вернее, это не поля, а одно сплошное поле – отсюда до самого горизонта, направо и налево… во все стороны – одно громадное поле, чуть коричневатое поле спелых хлебов…

То здесь, то там гудят степные корабли – комбайны.

По дороге несётся открытая машина «ГАЗ-69». За рулём – Петя. Рядом с ним – Евдокия Макаровна, сзади неё – чемоданы.

Машина подъезжает к комбайну, которым управляет Юрис.

– Здравствуй, Юрис! – приподнимаясь и держась за раму ветрового стекла, здоровается с ним Евдокия Макаровна.

– Здравствуйте, тётя Евдокия.

– А где Ваня?

– Должно быть, на шестом участке, – отвечает Юрис. – А куда вы собрались, Евдокия Макаровна.

– Домой… в деревню.

– Кого же вы там оставили? – смеётся Юрис.

– Корову, кур, дом… – отвечает Евдокия, и машина трогается дальше.

К комбайну, которым управляет Бухаров, подъезжает машина. Евдокия Макаровна спрашивает:

– Коля… Коленька, а где Иван? Я опаздываю на поезд…

– По-моему, у Абаева – на седьмом участке, туда… налево… – и он показывает рукой.

Машина несётся через стоящие высокой стеной поля пшеницы.

– Хлеб-то какой!.. Хлеб-то какой!.. – радостно говорит Евдокия.

– А знаете, Евдокия Макаровна, ещё четыре года назад здесь в диких степях рыскали волки…

– Ай-ай-ай!.. – качает головой Евдокия Макаровна.

– А теперь вот какое богатство сотворили. Радостно на душе становится, – говорит Петя.

Машина проносится мимо работающих комбайнов, мимо несущихся грузовиков, наполненных хлебом.

– Где же может быть Ваня? – шепчет мать.

– А почему вы с ним утром не попрощались? – спрашивает Петя.

– Утром-то я попрощалась, но… знаете… ещё раз хотелось повидать его…

– Опаздываем, Евдокия Макаровна, – напоминает Пётр. – Поехали бы на станцию, а то… где сейчас в таком море пшеницы разыщешь Ивана?

И машина круто сворачивает вправо.

У огромного тока члены бригады Бровкина наполняют пшеницей грузовые машины и самосвалы. Кузова машин обложены щитами, чтобы уместилось побольше хлеба.

Здесь шумно и весело…

Подъезжают пустые машины… уезжают наполненные зерном.

Кто-то хохочет… Кто-то кричит: «Дайте дорогу!»

Захар Силыч, нагружая свою машину, подмигивает стоящей здесь же у походной кухни Полине.

– Хорошо бы тонн пятьсот пшеницы послать Коротееву, а?

– У Коротеева тоже неплохой урожай. Я письмо получила, – отвечает Полина.

– Ты это брось – переписываться со старыми знакомыми, – сердито и ревниво говорит Захар.

Он влезает в кабину, нажимает на стартер. Машина сорвалась с места… Свернув с просёлочной дороги, Захар обгоняет другие машины.

Полина провожает машину Захара озабоченным взглядом. «Хозяйка тока» Верочка, улыбаясь, говорит Полине:

– Степной орёл. Больше всех рейсов делает.