Текст книги "Второе дыхание"

Автор книги: Георгий Северский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Днем было не легче. Сидя часами у обледенелого окна, Катя думала: как жить дальше? Представления на базаре прекратились: Колесов внезапно исчез. Поговаривали, что он стал телохранителем немецкого офицера. Катя вспоминала о нем с отвращением.

Соседка посоветовала пойти на биржу зарегистрироваться, но девушка боялась, что ее угонят в Германию. А что-то надо было делать, и немедленно. Катя чувствовала, как с каждым днем тают силы. Несколько килограммов мерзлой картошки, которой она питалась последние дни, были съедены.

Когда Катя подходила к большому разбитому трюмо, уцелевшему потому, что его никто не покупал, она видела отражение худенькой, угловатой фигуры с большими запавшими глазами на постаревшем, каком-то сером лице.

Катя горько улыбалась. Давно ли, готовясь к первомайской демонстрации, стройная синеглазая девушка в белом спортивном костюме стояла перед этим же трюмо…

…Зимние сумерки наступили рано. По комнате поползли тени. Катя завесила окно. Зажгла коптилку и вдруг услышала осторожный стук в дверь.

Девушка испуганно обернулась. Кто-то медленно поворачивал ручку. Дверь открылась. Катя вздрогнула всем телом: на пороге стоял Колесов. Он был неузнаваем – куда девалось флегматичное, туповатое выражение лица! Перед Катей стоял энергичный, собранный человек. Всегда тусклые глаза сейчас блестели и пытливо смотрели на девушку.

– Что вам нужно? – удивленно и испуганно прошептала она.

Колесов запер дверь на ключ и подошел ближе.

– Спокойно, Катя. Я пришел к тебе по делу.

– Какое у меня с вами может быть дело теперь?

Колесов взял ее за руки.

– Тебе сейчас же надо отсюда уходить. Бежать.

– Бежать? Мне? – переспросила Катя. – Зачем?

– У нас мало времени, слушай внимательно, Катя. Я – партизанский разведчик. Меня ищут. Сюда придут обязательно: ведь ты работала со мной. Будут подозревать, что ты моя соучастница.

Катя широко открытыми глазами смотрела на Колесова.

– Вы? Партизанский разведчик?

– Да, Катя. Я разведчик.

Мир, душный и тесный, который до сих пор окружал девушку, вдруг начал рушиться. Вольным ветром – ветром борьбы повеяло от этого так преобразившегося человека. Значит, в это тяжелое, страшное время есть здесь люди, которые борются за все любимое и родное, за нее, за Катю, за таких, как она? И Колесов – один из этих мужественных людей. Как же она раньше не догадалась об этом! Ведь и она могла бы!..

Катя шагнула к Колесову близко, заглянула в глаза. Да! Признание Колесова – правда. Девушка это чувствовала.

– Иван Григорьевич! Как неожиданно и как хорошо! – прошептала Катя и вдруг заплакала.

Глаза Колесова потеплели; он обнял за плечи девушку, а она прижалась маленькой, по-мальчишески стриженой головой к его груди…

– Нам надо спешить, – мягко отстраняясь, вновь заговорил Колесов, и голос у него вздрагивал. – У тебя есть кто-нибудь, у кого ты могла бы перебыть несколько дней?

– Есть подруга, Лида Макарова, она звала меня к себе.

– Где она живет?

– Улица Шмидта, четыре.

– Шмидта четыре… – запоминая, повторил Колесов. Он секунду смотрел на девушку, словно колебался: говорить ли ей самое главное. – Слушай, Катя, мне нужна твоя помощь, – наконец сказал он.

– Я сделаю все.

– Это очень опасно.

– Я комсомолка.

Колесов вынул крохотный бумажный шарик.

– Здесь донесение в партизанский штаб. Если оно не будет своевременно доставлено, погибнет много людей. Я не могу передать его сам. Явка провалена, там сигнал опасности, меня ищут. На моей квартире засада. Возьмешься ты отдать донесение партизанским связным?

– Я сделаю это, – сказала Катя.

– Завтра с утра пойдешь на Братскую улицу, – продолжал Колесов. – В начале улицы по четной стороне стоит деревянный забор. Ты на нем приклеишь объявление: «Продается коза». Адрес укажешь любой, но с несуществующим номером дома. К объявлению должна подойти женщина к поставить под буквой П черту. У этой женщины ты спросишь: «Как пройти к вокзалу?» Она ответит: «Туда не надо ходить. Идите со мной». Ей ты передашь донесение и предупредишь, что явка провалена.

Волнуясь, Катя старательно слушала Колесова – как бы чего-нибудь не упустить. Когда Колесов кончил говорить, она спросила:

– А где я встречусь с вами, Иван Григорьевич?

Колесов вместо ответа внезапно насторожился: за окном послышался шум подъехавшего автомобиля. Отодвинув угол шторы, он посмотрел на улицу.

– Немцы… гестаповцы. Это за нами. Они, кажется, все вошли во двор. Одевайся, будем прыгать в окно. Скорее, Катя!

Катя метнулась к вешалке, ощупью нашла пальто, надела его. И сейчас же услышала стук в дверь. Она на цыпочках подбежала и стала рядом с Колесовым.

Стук повторился, было слышно, что за дверью несколько человек.

– Отворите! Почему не отворяете? – дверь задрожала под тяжелыми ударами.

Колесов поднял руку. Раздался треск выбитой рамы.

– Прыгай, Катя, тебя не должны взять.

Девушка вскочила на подоконник. Рухнула сломанная дверь. Колесов загородил спиной окно и выхватил револьвер. Катя спрыгнула на улицу.

Впоследствии майор Отто Фурст не раз вспоминал этот день. С утра, плотно позавтракав, он собирался на аэродром. Подавая ему шинель, денщик почтительно напомнил, что завтра воскресенье, и что господин майор разрешил Колесову выступить со своими силовыми номерами перед солдатами аэродромной команды.

Майор вспомнил, – такое разрешение он давал. Позвав Колесова, он приказал ему тотчас ехать и привезти свой реквизит. Колесов уехал попутной грузовой машиной.

В середине дня, когда вернувшийся с аэродрома Фурст садился обедать, у дома, взвизгнув тормозами, остановились две машины.

В комнату в сопровождении эсэсовцев быстро вошел Дилле.

– Вот кстати, – прямо к обеду, – начал было майор, но, посмотрев Дилле в лицо, осекся.

– Что случилось, Эрнст?

– Где твой русский силач? – вместо ответа грубо спросил Дилле.

Майор поджал губы.

– Я не понимаю тебя, Эрнст. Что это значит?..

– К черту!.. Я спрашиваю вас, где русский?

Фурст с достоинством поднялся.

– Я послал его в город, он будет к вечеру…

– Вы осел, майор!

Это было уже слишком. Фурст закричал, брызгая слюной:

– В чем дело?.. Что это значит?.. Я не позволю…

Дилле с презрительным любопытством смотрел на майора.

– Вундербар! [9]9
  Удивительно (нем.).


[Закрыть]Он ничего не знает.

Повернувшись к сопровождавшим его эсэсовцам, Дилле приказал:

– Быстро в город! Я сейчас буду.

Эсэсовцы вышли.

Дилле, стуча каблуками, подошел вплотную к Фурсту.

– Неужели вы еще ничего не знаете, майор? Ну так слушайте. Ваш протеже Иван Колесов – русский разведчик.

Майор Фурст сразу стал похож на покойника.

– Русский разведчик? Нет… Этого не может быть! Это ошибка.

– Хороша ошибка! Сегодня ночью мы накрыли его явочную квартиру.

Майор был близок к обмороку.

– Колесов смелый и опытный разведчик, – продолжал Дилле, – об этом говорит хотя бы трюк с вашим мнимым спасением.

– О майн либер гот [10]10
  О боже мой! (нем.)


[Закрыть], – застонал Фурст.

Дилле повернулся, отошел. Выхватив сигарету, нервно закурил.

– Меры приняты, и мы его, видимо, перехватим, но пока, до выяснения всех обстоятельств, прошу из дома не выходить.

Фурст понимал, что это катастрофа, что в лучшем случае рушится его служебная карьера. Он умоляюще посмотрел на Дилле.

– Эрнст, помоги мне, помоги ради нашей старой дружбы.

Дилле брезгливо оглядел его и, ничего не ответив, вышел.

Старый дощатый забор начинался сразу от угла Братской улицы. Было рано, и прохожие по этой окраинной улице еще не ходили. Катя остановилась недалеко от угла, огляделась и быстро прикрепила к забору листок бумаги. На нем выделялось написанное крупно: ПРОДАЕТСЯ КОЗА.

Шло время, появлялись редкие прохожие, но к объявлению никто не подходил. Задул холодный ветер, снежные тучи поползли низко над крышами домов; Катя, прятавшаяся в развалинах какого-то сарая, чувствовала, что окончательно замерзает. «Неужели связная не придет?» – с отчаянием думала она.

В середине дня, когда страшная тревога за судьбу донесения и мороз ее в конец обессилили, она заметила, что какая-то женщина задержалась около объявления.

С трудом передвигая онемевшими от холода ногами, девушка заспешила к забору. Сердце ее забилось сильными толчками: объявления не было.

Катя в отчаянии прислонилась к доскам забора и, не выдержав, заплакала. Сорвали… Объявление сорвали! Что делать? Пока она найдет где-то бумагу и карандаш и вывесит новое объявление, связная может пройти и не вернуться, Катя беспомощно огляделась и вздрогнула: женщина стояла рядом, внимательно ее разглядывая.

– Кажется, Катя? – спросила женщина.

Девушка, глотая слезы, кивнула головой.

– Вы изменились, я вас с трудом узнала. Пойдемте со мной.

Женщина взяла ее под руку.

– Нет, нет… я не могу, я занята, – отнимая руку, проговорила Катя. Она не знала эту женщину.

– Вы ищете дорогу на вокзал, туда не надо ходить. Вы пойдете со мной, – твердо сказала женщина, увлекая за собой Катю.

Девушка почувствовала, что силы совсем оставили ее: голова кружилась, уши заложило, точно ватой; она пошатнулась.

– Ну, ну, спокойно, Катя.

– Кто вы?.. Где объявление?.. – дрожа, шептала девушка.

– Я тот человек, которого вы ждете. Я давно наблюдаю за вами, проверяла, нет ли слежки. Объявление сорвала я. Надо спешить. Вас ищут.

– Откуда вы меня знаете? – все еще настороженно допытывалась Катя.

– Я вас видела на базаре, когда вы работали с Иваном Григорьевичем.

Сомнения Кати рассеялись.

– Где Иван Григорьевич сейчас? Что с ним, вы не знаете? – с надеждой спросила она.

Женщина грустными глазами смотрела на девушку.

– Он убит… Вчера вечером.

…18 января 1942 года в 14 часов в Севастополе, в помещении кинотеатра «Ударник», должно было начаться собрание городского актива. На него были приглашены представители воинских частей, командование обороной города.

В 14 часов 20 минут над Севастополем появилась группа вражеских бомбардировщиков. Все они спикировали на здание кинотеатра. Прямыми попаданиями бомб само здание и прилегающие к нему дома были разрушены. Но людей там не было.

Накануне, 17 января, передовое охранение полка, которым командовал майор Рубцов, заметило ползущего к переднему краю человека. Это был партизан. Он перешел линию фронта и вовремя вручил донесение Колесова.