Текст книги "Витамины любви. Сладкий запах спелой клубники"
Автор книги: Георгий Купарадзе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
– Что же привело вас ко мне?
– Познакомься, это мой дядя Шалва Кандадзе. Живет в Тбилиси, отец троих сыновей. Двое старших нормальные, а последыш – скандалист и забияка. Впрочем, он сам тебе расскажет.
– Моя племянница все мечтала о сыне и наконец произвела его на свет, – Вахтанг бросил на Цицино вопросительный взгляд, и та, улыбнувшись, едва кивнула ему головой. – Так вот, – продолжал дядя, – посмотрим, что из него выйдет. Ну, а мой меньшой с самого начала был неисправимым задирой. Короче, вышел у них спор, кто будет в квартале заправилой. Накануне моего парня избили пятеро курдов. Но мы в милицию не пожаловались. Они заманили его в безлюдное местечко якобы для переговоров и как следует отколошматили. На другой день мой парень привел своих дружков, поставил их главаря к стенке и потушил о его лоб сигарету. Все соседи наблюдали за зрелищем. А кроме них и случайно оказавшийся там районный инспектор, который моему безголовому сыну, прямо скажем, мало симпатизирует. Он вызвал наряд милиции, и парня арестовали. Остальные разбежались, а моему теперь грозит от пяти до семи лет за злостное хулиганство. Это дело ведет ваш следователь Бадри Майсурадзе, молодой парень. Не знаю, что уж там наговорил ему районный инспектор, только он не желает с нами разговаривать. Помогите нам.
– Ладно, если все обстоит именно так, я переговорю с Бадри, скажу, что вы мой дядя, а вы, если он спросит, подтвердите это. – С этими словами он открыл бутылку шампанского, разлил его по бокалам, извинившись, что не может оказать им достойного приема.
– За твое здоровье, Цицино, – поднял он свой бокал, – расскажи, что нового в твоей жизни.
– У меня наконец родился долгожданный сын. Мой муж на седьмом небе от счастья. Будешь в Батуми, я познакомлю тебя с моим малышом. Работаю на прежнем месте. План, как всегда, выполняем с трудом. С тобой приятно было иметь дело, сейчас, если не подмажешь за два месяца вперед, разнарядки не получишь. По правде говоря, я очень удивилась, когда мне сказали, что ты перешел работать в милицию, тебе там не место, но, видишь, мне пригодился.
– И, по-моему, не только там. Как насчет твоего обещания – если родится сын, магарыч, мол, за тобой.
– Я думала об этом, но ты пропал, кому же делать магарыч? – усмехнулась Цицино.
– Но ты ведь меня нашла, когда я понадобился, – отпарировал Вахтанг.
Вахтанг дал Шалве номер своего телефона, и они расстались.
На другой день он попросил Гиви Мерквиладзе поговорить со следователем Бадри Майсурадзе. Разговор с Майсурадзе не принес ничего утешительного.
– Твой дядя оказался слишком спесивым. Он заявил Бадри, что сорвет с него погоны и, похоже, даже попытался сделать это. Бадри парень молодой, прощать еще не научился и этих курдов может заставить написать что угодно.
– Что делать, Гиви? Надо утрясти этот вопрос, снять хотя бы злостное хулиганство, пусть он вынет из дела эпизод с сигаретой, а то наверняка парень получит пять лет.
– Хулиганство потому и доходная статья, что, если ты избил человека в подъезде и никто этого не видел, тебе полагается до одного года. Если ты сделал то же самое в общественном месте в присутствии свидетелей, твой срок вырастает до пяти лет. Ну а если твое поведение можно квалифицировать как циничное, ты получаешь от пяти до семи лет, и тут уж ничего не поделаешь.
– Прекрати философствовать, лучше скажи, как помочь делу.
– Ради тебя я сделаю контрудар, и это должно сработать, пошли со мной, – сказал он, открывая дверь кабинета секретаря парторганизации отделения милиции Октябрьского района, каковым и являлся.
Он позвонил Бадри Майсурадзе и пригласил его к себе.
Бадри не заставил себя ждать. Издали поздоровавшись с Вахтангом, сел у дверей.
– Бадри, – сказал Гиви, – это мой друг, он ни о чем меня не просил, напротив, это я у него в долгу. Ты должен помочь мне расплатиться с ним.
– Батоно Гиви, мне кажется, из этого ничего не получится. К тому же районный инспектор просто умолял меня убрать этого парня, от него, говорит, спасу нет. При этом вам известно мое отношение к его отцу. Я строго следую букве закона, пусть он получит то, что заслуживает. Если суд оправдает его, обещаю не подавать на кассацию.
Гиви открыл ящик стола и вынул оттуда какие-то бумаги.
– Скажи-ка мне, Бадри, – проговорил он, просматривая их, – за какие такие заслуги мы должны принимать тебя в партию? Вот когда ты будешь достоин этого, тогда и подавай заявление о приеме, – с этими словами Гиви разорвал лист бумаги. – Подумай, если через час не дашь мне ответа, остальные бумаги постигнет та же участь. Ты не отдаешь себе отчета, что этот парень выйдет из тюрьмы законченным бандитом. А потом не только ты и твой районный инспектор, но вся республика будет стоять на ушах и заниматься его розыском. Знаешь, Бадри, есть преступление, которое я не прощу. Соверши его крестный отец моего сына, я не стану ему помогать, а за проступок, совершенный по молодости лет, по глупости, надо наказывать морально, материально, но ни в коем случае не жертвовать человеком. Пойди подумай, через час дай мне ответ. Будешь стоять на своем, я зайду к начальнику, и это дело передадут другому следователю. Не все зависит от тебя, кое на что и мы способны.
Через час Бадри вернулся и сказал, что действительно жаль губить молодого человека, он как-нибудь проглотит свою обиду, но дело в том, что все документы уже оформлены.
– Ничего, отпустим его на поруки. У него братья врачи, они дадут справку, что его как следует отделали, он принесет подписанную свидетелями бумагу, что твои курды угрожали ему ножом и обещали пришить. А курдам скажешь, что у отца парня нашлись покровители, которые требуют, чтобы и их привлекли к ответу. Дай им понять, что лучше забрать свое заявление, а насчет сигареты пусть скажут, что она случайно попала на лоб, когда он собирался боднуть обидчика. Сделай это, а дальше я скажу, что будет нужно предпринять. Возьми в помощники Вахтанга.
Бадри, не говоря ни слова, вышел.
– Видишь, как этот сукин сын вмиг изменился? Я хотел договориться по-дружески, не получилось, а как почувствовал силу – сломался. Мы делаем хорошее дело, Вахтанг, но не забудь, надо обложить данью и курдов, и твоего дядю, доверься моему профессиональному опыту. Это необходимо, чтобы они сделали соответствующие выводы. И потом, дармовые дела ни к чему хорошему не приводят. Скажи дяде, пусть найдет какую-нибудь влиятельную личность, которая поручится за его сына.
На другой день в отделение милиции заявился Шалва со всеми необходимыми бумагами в руках. В качестве поручителя он привел с собой главврача центральной клиники. После оформления необходимых документов в комнате остались Шалва Кандадзе, его сын Саша, Вахтанг, Бадри Майсурадзе и Гиви. Саша был уже в курсе дела и знал, что ему протежирует «двоюродный брат».
– Как ты думаешь, – обратился Вахтанг к Саше, – имеет ли право на хулиганство человек, которому Бог дал одну извилину? Что ты прыгаешь, осел ты этакий?! Здесь не такие, как ты, ломали себе шею. Что ты изображаешь из себя героя? Избили тебя – скажи, что избили! Предъяви документ в свое оправдание. Ты же видишь, те ребята тебя не пощадили. И потом, чего ты хочешь от следователя? Он выполняет свой долг! Из-за тебя у нас было много неприятностей. Иди сейчас домой и не высовывай носа. Завтра в десять утра придешь сюда вместе с курдами. Сам скажешь или мне вызвать их?
– Сам скажу, придем вместе.
На другой день шестеро ребят вошли в кабинет Бадри. Саше велели выйти и подождать снаружи.
Бадри показал курдам медицинскую справку, заявление о Сашином избиении, подписанное несколькими свидетелями, и сказал, что вынужден возбудить против них дело, так как они, похоже, не менее виновны. Как надо избить человека, чтобы он в отместку потушил о твой лоб сигарету! Между прочим, Саша в своей объяснительной записке пишет, что он и не думал тушить о лоб сигарету, это произошло совершенно случайно.
– Что будем делать, – спросил он под конец, обращаясь к смуглому Мамеду, угадав нем вожака.
– Уважаемый следователь, мы и не собирались жаловаться на Сашу, это райинспектор вынудил нас, да и вы ничего против не имели. Ладно, мы больше не жалуемся на Сашу. Он ошибся, и мы ошиблись. Вы же видите, мы вместе пришли сюда. Как вы скажете, так мы и сделаем.
– Тогда напишите заявление, что у вас нет никаких претензий к Саше, что он не гасил о твой лоб сигарету, а она обожгла тебя, когда ты хотел ударить его прежде, чем он нанесет тебе удар.
– Ладно, напишу, наказывать не будете?
– Вообще-то, конечно, вас всех следовало бы проучить, но у обеих сторон отыскались покровители, – усмехнулся Бадри.
Мамед написал объяснительную записку, и все ребята подписались под ней. Позвали Сашу.
– Напиши, что между вами была словесная перепалка, драться не дрались и ни к кому претензий у тебя нет.
Тут в кабинет зашел Вахтанг.
– Вы что, думаете, вот так отделаетесь? – неожиданно спросил он. – Мы тут целую неделю только и делаем, что занимаемся вами, из-за вашего идиотизма столько людей потеют, и все это ради чего? Короче, магарыч за вами. В противном случае я передаю все эти документы в суд. Вы вылезли благодаря доброте Бадри Майсурадзе! Они будут дебоширить, избивать друг друга, делать, что их душеньке угодно, а мы тут работай на них?! Короче, каждый положит по тысяче рублей, собранные деньги отдадите Сашиному отцу.
– Уважаемый следователь, по тысяче – это для нас много, если можно, мы впятером положим две тысячи рублей. Поработаем и соберем. Откуда у нас такие деньги?!
– Ну, если вам их надо заработать, так и быть! Мы не нуждаемся в ваших копейках, но у нас такой метод наказания. Должна же быть какая-то разница между вами, дебоширами, и порядочными парнями. И они на воле, и вы на воле. Так что принесете деньги Сашиному отцу.
Ребята вышли из кабинета с опущенными головами.
– Я не ожидал этого от тебя, Вахтанг, – сказал Бадри. – Сделали доброе дело, зачем же деньги брать?
– Каждый труд, дорогой Бадри, требует вознаграждения, а если труд не имеет цены, тогда дело швах.
На другой день Шалва принес Вахтангу три тысячи рублей и горячо поблагодарил его. Вахтанг разделил эту сумму на три части, две отдал Гиви и Бадри.
Через несколько дней Вахтангу позвонила Цицино:
– Послезавтра буду в Тбилиси, – сказала она, – утром с вокзала приеду прямо к тебе, будь дома.
Она действительно приехала к нему прямо с вокзала. Вахтанг обнял ее, поцеловал. Цицино сняла плащ, села, вынула из сумки фотографии девочек и маленького Элгуджи. Вахтанг внимательно рассмотрел фото и нашел какое-то сходство с собой.
– Очень красивый и здоровый мальчик, – рассказывала Цицино, – девочки вовсю балуют его. Я даже не почувствовала, как он вырос из пеленок. Звонил дядя. Он жутко благодарен тебе, в два счета, говорит, обделал такое сложное дело.
– Твоя просьба для меня закон. Ну, что ты решила, хочешь еще сына?
– И сына хочу, и по тебе соскучилась, по твоей ласке. Все время вижу тебя во сне. Короче, тебя устраивает такой график: в течение трех дней с утра до двух часов дня мы в постели, с двух до шести – на работе, с шести до восьми утра я у дяди. Идет?
– Идет! – согласился Вахтанг. Не теряя времени, он стал раздеваться. Цицино была необыкновенно ласкова. Она понравилась Вахтангу больше, чем тогда, в Москве. В первый же день график был нарушен – Цицино ушла от него в восемь часов вечера.
Вахтанг позвонил Гиви, объяснил свое отсутствие нездоровьем и необходимостью обследоваться у врача.
Цицино Белтадзе осталась очень довольна своей командировкой. Через три дня дядя проводил ее на вокзал.
Иван Дугин сообщил Вахтангу, что, по данным Гивиной агентуры, в один из крупных универмагов Тбилиси должны завести «левый» товар – мохеровые кашне. Фабрика, откуда должны были поставить товар, известна, пункт его назначения известен, оставалось поработать и определить день операции.
В тот день большая грузовая машина подъехала к универмагу. Через некоторое время она вернулась на фабрику, ее, видимо, загрузили вторично, и спустя некоторое время она снова остановилась у универмага.
Вахтанг и Иван вошли в магазин, когда разгрузка закончилась. Директор не растерялся, пригласил их в кабинет и предложил десять тысяч. Иван возразил, сказав, что в этой операции участвует много народу и, чтобы закрыть дело, потребуется не менее тридцати тысяч. Сошлись на том, что десять тысяч возьмут сейчас, а остальные двадцать – послезавтра здесь же, в кабинете.
В назначенный день Вахтанг с Иваном подошли к универмагу. В магазин вошел Вахтанг, Иван остался на улице. Вахтангу не понравилась чрезмерная вежливость директора, который усадил его в кресло, подал коробку из-под шоколадных плиток, в которой лежала толстая пачка денег.
– Деньги любят счет, батоно Вахтанг, не пересчитаете? – угодливо улыбаясь, спросил директор.
– Я вам доверяю. У меня к вам просьба – подарите мне такую же коробку, только с шоколадом, в знак сладкого завершения нашего дела.
– Конечно, конечно, – директор вызвал продавца и велел ему принести коробку «Гвардейского».
– Заверните мне ее только покрасивее. Сегодня у одной из наших сотрудниц день рождения, и эта коробка с шоколадом – подарок для нее.
– Смотрите не ошибитесь, батоно Вахтанг, не причините ей ущерба, – расплылся в улыбке директор.
– Не беспокойтесь, не ошибусь. – Вахтанга несколько удивила мальчишеская веселость директора – такие деньги отвалил и радуется.
Он вышел из магазина с двумя коробками в руках и пошел к подземному переходу, где его дожидался Иван. Подойдя к переходу, он почему-то оглянулся и увидел двух молодых людей, быстрым шагом нагонявших его. Не останавливаясь, Вахтанг сунул коробку с деньгами в урну для мусора, и, подав Ивану знак глазами, молча прошествовал мимо него.
На выходе из подземного перехода он тут же был остановлен двумя молодыми людьми, представившимися сотрудниками органов. Они попросили сесть в их машину.
– Это ваша? – вежливо осведомились они, указав на коробку с шоколадом. Вахтанг кивнул головой.
Его привезли в Министерство внутренних дел. В кабинет, куда его ввели, вскоре вошел мужчина в форме полковника, который сообщил, что Вахтанг находится в отделе борьбы со взяточничеством, потому что подозревается в вымогательстве денег у директора универмага, которые находятся в данной коробке.
– Можете проверить, – спокойно сказал Вахтанг.
Коробку открыли. В ней лежали десять плиток шоколада «Гвардейский». Вахтанг почувствовал, что участники операции в шоке. Они проверили его руки. Руки оказались чистыми. Извинившись, отпустили на все четыре стороны.
Вахтанг держался очень спокойно и, лишь выйдя из министерства, почувствовал, что нервы у него сдают. Его трясло от пережитого. Придя домой, хотел позвонить Ивану, но удержался.
На другой день, когда он вошел в кабинет Гиви, тот обнял его и расцеловал, дружески похлопал по плечу – молодец, не сплоховал, вовремя избавился от коробки.
– Жаль, такие деньги потеряли, – вздохнул Вахтанг, – а я собирался в Хони! Наши там второй дом строят, думал, помогу им.
– Ничего мы не потеряли, – утешил его Иван, – я-то ведь заметил, как ты избавился от коробки. Они это не увидели, потому что смотрели тебе в затылок – боялись потерять в толпе. Я видел, как тебя усаживали в машину, потом целый час караулил мусорную урну, боялся, не следят ли и за мной. Под конец позвонил Гиви, попросил прислать машину и ждать меня дома. Прибыл наш «виллис», я вытащил коробку – и юрк в машину. Никто за нами не следовал. Машину остановил у продуктового магазина, что возле Гивиного дома, и вошел во двор через магазин. Мы осторожно открыли коробку, провели куском ваты по ассигнациям, вата стала красной. Мы чистили каждую купюру и бросали в ванну. К утру деньги высохли и теперь готовы к употреблению.
– Почему все же этот директор заложил нас?! Получил «левый» товар на триста тысяч, а мы на какие-то копейки согласились, не торгуясь…
– Оплошали мы, Вахтанг, оплошали, этот универмаг курирует республиканский ОБХСС, они кормятся там, а мы вторглись в чужие владения.
– Из-за каких-то копеек жертвовать людьми?!
– Нас не зря называют псами. Мы жрем друг друга, грыземся из-за лакомого куска. А ну, попробуй отнять миску с едой у твоей любимой собаки, когда она голодна, – разорвет!
– Если пронесет – больше глупить не будем, – сказал Иван.
– Пронести-то пронесет, только вот спишут ли директору эту сумму или изымут вторично – неизвестно.
– Скорее всего, спишут, они, небось, договорились, что получат свою долю в том случае, если отберут деньги у нас, – высказал предположение Вахтанг.
– Ребята, надо быть очень осторожными, фактически мы влезли в карман республиканского отдела по борьбе со взяточничеством, лучше пока не разменивать эти деньги. Так надежнее.
Эта беспокойная неделя подошла к концу. В понедельник они собрались на работе. Все были в чудесном расположении духа.
Дела на работе шли хорошо. Вахтанг научился делать деньги, притерся к коллективу, и коллектив принял его. Но это продолжалось недолго.
Из отдела кадров республиканской милиции пришла бумага, в которой Вахтангу выражалось недоверие и начальнику милиции предписывалось перевести его во вневедомственную охрану.
Гиви прочитал эту секретную бумагу Вахтангу. На какое-то время воцарилась тишина. Ее нарушил Гиви.
– Вневедомственная охрана – совсем неплохое дело, – сказал он. – Поработай там некоторое время, а потом – или осел сдохнет, или его хозяин – вернешься.
– Говоря по правде, я собирался уйти из милиции, не мое это дело, но мне трудно было расстаться с коллективом, и потом, деньги тоже немаловажный фактор. Но если у меня здесь нет никаких перспектив, лучше я уйду по собственному желанию, не могу же я выставить своей жизни неуд. Если не найду работы, уеду в Россию.
– Послушай, что я тебе скажу, – заговорил Гиви, – человеку, ушедшему из органов, трудно найти работу. На него смотрят с подозрением и берут на службу очень и очень нехотя. Давай сперва найди работу, а потом уходи.
– Нет, Гиви, если у меня в кровь не поступает адреналин, если я не озабочен своей карьерой, продвижением вверх, жизнь теряет для меня прелесть. Что же касается работы в милиции, я вообще могу завести новую трудовую книжку и не записывать, что я работал здесь.
– Мой совет тебе: хочешь уйти из органов и к тому же сделать карьеру, не записывай в трудовую, что работал у нас.
Вахтанг написал заявление об уходе, и в Тбилиси стало одним безработным больше.
Глава VII
Деятельность, повышающая адреналин
Вахтангу повезло. Ивану Дугину тоже выразили недоверие, и теперь он работал начальником ведомственной охраны на одном из заводов. Свободного времени у друзей было вдоволь, и они стали неразлучны. Строили планы и с надеждой смотрели в будущее.
Близко узнав Ивана, Вахтанг понял, что он человек талантливый и веселый. Однообразие быстро наскучивало ему. Когда хотел, он производил впечатление человека интеллигентного, образованного. О себе говорил так: я образован, интеллигентен, но отнюдь не самородок.
У Ивана была сварливая жена и двое маленьких детей. Жена постоянно пилила его, он же, не вступая в перепалку, просто уходил из дому. Через неделю-другую заявлялся, и, если жена начинала скандалить, снова уходил. Скандалы чаще всего происходили в середине месяца, а в начале, когда Иван получал зарплату, наступало перемирие, хотя на новой работе приходилось довольствоваться скудной зарплатой.
Однажды в разговоре с Вахтангом жена Ивана Лиза пожаловалась на мужа:
– Хоть бы раз ответил мне, поспорил, ударил бы наконец! Все меня винят в наших неурядицах, а он всегда прав, потому что отмалчивается. А я со зла иной раз не рассчитаю, ляпну лишнее…
Иван часто оставался у Вахтанга на ночь. Как он говорил, его жена совсем спятила, не желает видеть его, ревнует, обвиняет в измене.
– Господь свидетель, да и ты прекрасно знаешь, я по бабам не хожу.
– Потому-то тебя и обвиняют в измене, – заверил Вахтанг, – а ты возьми и начни ходить.
Однажды Вахтанг и Иван случайно забрели на грузовую станцию железной дороги. Там возле вагонов толпился народ. Как выяснилось, выгружали нержавеющие кровельные листы, предназначенные для тбилисского Дворца спорта. Для того времени это был дефицитный товар.
– А что эти люди делают здесь? – спросил Вахтанг.
– Наверно, нуждаются в этих листах. Ты же знаешь наших, все друг другу родственники, друзья, приятели, все хлопочут друг за друга, каждый имеет свои козыри. Одного они не знают: эти нержавеющие листы давно уже распределены.
– Неужели мы обманем ожидания этих энергичных людей, Иван? Это ведь грех. Нержавеющие листы должны достаться всем!
Иван с изумлением взглянул на Вахтанга, не понимая, шутит он или говорит серьезно.
Вахтанг направился к административному зданию, увлекая за собой Ивана. В приемной несколько человек уже дожидались начальника. Вахтанг велел Ивану остаться в приемной, прислушаться к разговорам просителей: в чем они нуждаются и какой ждут помощи. Сам же вошел в кабинет заместителя по коммерческой части. В кабинете никого не оказалось. Вахтанг не стал там задерживаться. Прочитал на табличке имя-отчество начальника, запомнил и махнул Ивану рукой. Иван подошел, и они уже вдвоем вошли в кабинет заместителя.
– Ну что? – спросил Вахтанг.
– Решительно всем нужен этот кровельный материал.
В тот момент в кабинет заглянула секретарша.
– Попрошу вас выйти, заместителя директора сейчас нет, он в командировке.
– Да, да, мы знаем, мы к Валериану Шалвовичу, он нам сказал, чтобы здесь подождали. Иван, я сейчас зайду к начальнику без очереди, а ты займись секретаршей, – сказал Вахтанг Ивану, когда секретарша вышла, – заговори ее, она русская, твоей морде обрадуется больше, чем любой другой. Пусти слух, что эти листы привез я и, если кто-то хочет получить их, должен обращаться ко мне.
С этими словами Вахтанг взял со стола несколько папок и вышел из кабинета. Иван пошел за ним и прямиком направился к секретарше, завел с ней неторопливую беседу о нержавеющих кровельных листах, которые позарез нужны ему, а беспокоить Валериана Шалвовича он не решается. Вахтанг тем временем, не глядя на томящихся в очереди, решительно вошел в кабинет начальника. Над душой Валериана Шалвовича стояло несколько человек, так что он даже не заметил появления Вахтанга. Вахтанг присел на стул и подождал десять минут. Потом встал, вышел и с раскрытой папкой зашел в кабинет замдиректора. Минут через пятнадцать вышел оттуда и снова направился к кабинету директора. И на этот раз он даже не поднял глаз на просителей. Потом снова вышел с раскрытой папкой в руках. Когда он вошел в третий раз, начальник наконец заметил его.
– Батоно Валериан, я хочу отправить контейнеры, – как старый знакомый, обратился к нему Вахтанг.
– Это не так просто, – важно возразил начальник, – заполните бланк – возьмите у моей секретарши, чем смогу, помогу.
Выйдя из кабинета, Вахтанг увидел, что секретарша поливает цветы в горшках, а Иван помогает ей. Он услышал, как тот зовет ее Леной.
– Леночка, – бросил он на ходу, – Валериан Шалвович велел подготовить бланки для контейнеров, – и, не останавливаясь, прошел в кабинет заместителя. Лена взяла несколько бланков и занесла их Вахтангу.
– Заполните их, а я потом перепечатаю. Сегодня пятница, все равно ничего не успеется, а в понедельник у вас будут уже перепечатанные бланки. Тем более что Валериан Шалвович уже уходит.
– Иван, – громко, так, чтобы услышали толпящиеся в приемной, позвал он приятеля и, когда тот вошел, сказал: – Передай им: кто хочет приобрести нержавеющие кровельные листы, пусть явится завтра, в субботу. Окажи кому-нибудь «протекцию», заведи их в кабинет, – добавил он, понизив голос.
Валериан Шалвович ушел. Лена зашла к бухгалтерам посплетничать. Рабочий день подходил к концу, народ постепенно расходился. Иван завел в кабинет двух тучных мужчин.
– Шалва Владимирович, – обратился он к Вахтангу, – это мои земляки, и завтра, если сможете, помогите им.
– Хорошим людям мы рады помочь, – весело отозвался Вахтанг, – но это стоит денег. Они знают цену?
– Я еще не говорил им.
– За каждый лист – десять рублей. Листы большие, сшивать их придется всего лишь в нескольких местах.
Несколько человек заглянули в кабинет. Им велели прийти завтра. Минут через двадцать в приемной и в коридоре было пусто. Еще несколько минут шум доносился со двора, но потом и он стих.
– Что ты собираешься делать? – тревожно заглядывая Вахтангу в глаза, спросил Иван.
– Садимся в машину, едем в магазин канцтоваров. Покупаем все необходимые бланки, печать и все такое.
После магазина канцтоваров они заехали в аптеку, приобрели эфир, бинт, вату, пластырь и приехали к Вахтангу домой.
Иван молча наблюдал за Вахтангом.
– Как я сегодня убедился, административный корпус охраняет один пожилой человек. В шесть часов вечера приходит смена. Я видел, как сторожа сменили друг друга, даже слышал, как один сказал другому: «Спокойного дежурства тебе, Георк». Завтра утром мы пойдем туда к восьми, скажем, что забыли кейс с документами в кабинете замдиректора. Георк откроет нам двери, поднимется с нами наверх, тут я его отключу смоченной в эфире салфеткой. Мы свяжем его, залепим рот пластырем. По окончании операции лейкопластырь снимем и оставим его лежать до лучших для него времен. Если все пройдет гладко, берем билеты на вечерний рейс на Москву. Да, машину остановим поодаль, чтоб, часом, никто не запомнил номера. Ты станешь за сторожа, будешь следить за порядком. Лучше, чтобы все ждали внутри здания, чтобы не привлекать внимания посторонних.
– Неужели ты думаешь, что завтра кто-нибудь появится? – грустно спросил Иван.
– Ты не знаешь наших людей, ты им только предложи дефицит, они придут за ним, если он им даже не нужен, чтобы потом хвастать перед другими: видите, какой я умелый! Да у нас тут очередь будет, попомни мое слово!
Действительно, назавтра к половине девятого первая часть операции была проведена согласно заранее выработанному плану. Сторожа завели в кабинет директора, там его вырубили, связали ноги и руки и уложили на диван. Потом легко вскрыли ящик секретарского стола, вынули оттуда различные штампы и среди них тот, что оставлял на бумаге магическое слово: «Уплачено».
Ровно в девять появился первый клиент, один из тех двух толстяков, которым вчера «протежировал» Иван. Вахтанг выписал ему сто пятьдесят нержавеющих кровельных листов, выдал квитанцию об уплате и сказал:
– В понедельник утром получите.
Народ прибывал. Появился даже автоинспектор, он уплатил по счету и спросил:
– А нам скидка не полагается?
– Неужели иссяк родник? – насмешливо спросил Вахтанг. – Один только ремень безопасности какие дивиденды дает!
– Народ не тот пошел. Чтобы не платить пяти рублей штрафу, готовы придушить себя этим ремнем, – усмехнулся автоинспектор. – Если я приду в понедельник во второй половине дня, мои листы никому не отдадут?
– А утром прийти не можете?
– Утром я буду делать деньги, вы так дорого продаете их, что я остался без копейки.
– Мы продаем по цене, установленной государством.
Затем пришел известный футболист. Вахтанг узнал его и, выписав квитанцию, денег не взял. Это вам, сказал, подарок от болельщиков, чтобы лучше играли. Футболист ушел чрезвычайно довольный.
Когда народу поубавилось, в кабинет вошел молодой человек, он попросил продать ему оптом две тысячи листов с небольшой скидкой. Было очевидно, что это спекулянт. И все же Вахтанг сжалился над ним, выписал квитанцию, сбавив за каждый лист по два рубля.
– Заходи, – сказал он ему на прощание, – может, провернем какое-нибудь крупное дельце.
К полудню поток иссяк. Вахтанг быстро сложил деньги в сумку, положил на место бланки и штампы, вошел в директорский кабинет, оглядел связанного сторожа, затем приподнял небольшой шкафчик, подложил под него тысячу рублей и сказал:
– Твоя премия. – Затем содрал с него пластырь. – Лежи и молчи. Твой сменщик придет к шести часам. Если на допросе ты будешь путаться при описании моей внешности, я эту сумму удвою. Сам тебя найду. Ну, будь здоров, – он поцеловал старика в щеку. – Ты, видать, неплохой дядька, заслужил премию.
Они закрыли двери, сели в машину и отправились в сторону Кутаиси.
– Возможно, уже вечером нас начнут искать, так что переночуем у меня в Хони, а утром вылетим из Кутаиси в Москву.
Вахтанга и Ивана поселили в отдельной комнате. Когда все разошлись по своим углам, они закрыли двери и принялись пересчитывать деньги, крупные купюры складывали отдельно. Оказалось, что они продали кровельные листы более чем на полмиллиона рублей. Вахтанг разделил сумму на три части.
– Отныне я начинаю заниматься такими делами, – сказал он Ивану. – Если будешь работать со мной, две трети добычи – мне как организатору и руководителю, если же твое участие ограничится этим делом, мы разделим сумму пополам. Выбирай, как ты скажешь, так и сделаем.
– Твое общество я предпочитаю обществу моей жены; как считаешь нужным, так и поступай.
Мелкие деньги Вахтанг оставил женщинам. Софья Петровна, казалось, немного сдала, но ее рука чувствовалась во всем доме. У женщин было больше десяти коров, они приобрели электродоилку, построили кирпичный хлев и многое другое. Мальчишки подросли, с удивлением поглядывали на Вахтанга. Вахтанг расцеловал их и сказал Софье: «Если кто-нибудь из наших будет нуждаться в деньгах, помоги им, а я потом возмещу». Лидия Петровна несколько месяцев назад вышла из тюрьмы и приехала прямо сюда. Сейчас ее не было дома – дежурила в кутаисской больнице и, как сказали женщины, уезжать, похоже, пока не собиралась.
Вахтанг оставил машину в Хони. Автобусом они прибыли в Цхалтубо, а оттуда поездом «Цхалтубо – Москва» отбыли в столицу. Во вторник утром друзья были в Москве. Вахтанг позвонил своему знакомому из планового комитета Евгению Борисовичу, попросил устроить номер в гостинице.
В начале июня Вахтанг обратил внимание, что в гостинице прибавилось грузин. Очень многие были с детьми старшего возраста – подходило время поступления в институты. Большинство грузин мечтало о медицинском институте. В Москве – три медицинских высших учебных заведения. Необходимо было завязать тесные знакомства с руководителями и преподавателями этих заведений. Иван получил задание покрутиться возле них, познакомиться с работающими там людьми.
Каким-то образом Вахтанг узнал, что в одном из предместий Москвы продается старой постройки деревянный одноэтажный дом. Хозяйка, женщина сорока с лишним лет, построившая в Москве кооперативную квартиру, просила за дом недорого. Но зимой там жить было невозможно. Вахтангу понравился просторный двор и то, что дом практически стоял в лесу. О цене договорились быстро. И поскольку законным образом купить дом Вахтанг не мог, решил расписаться, а через год подать на развод. Свадьбу сыграли веселую. На свадьбе присутствовала дочь невесты с мужем, а со стороны Вахтанга – Иван. Зять предложил Вахтангу для порядка оставить ему тещу на одну ночь, но Вахтанг отказался – не надо мешать дело с любовью. Он выплатил половину стоимости дома и через несколько дней разрушил его, а на его месте затеял строительство двухэтажного дома с мансардой. Вахтанг оформился на работу с приличной зарплатой. А за строительством дома присматривал Иван.
