Текст книги "Соловецкий монастырь и оборона Беломорья в XVI–XIX вв"
Автор книги: Георгий Фруменков
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
§ 4. Набег «литовских людей» на Поморье и его последствия
В последний период «смуты» Соловецкой вотчине пришлось отражать нападение на Поморье «литовских людей», как называли на Руси отребье разгромленной под Москвой в августе 1612 года орды Ходкевича: поляков, литовцев и русских изменников. Цементирующим ядром этой разноликой толпы были черкасы, казаки-тушинцы, изменившие Родине и служившие полякам. Поэтому отечественные источники чаще всего называют участников разбойного похода на Север 1613–1614 гг. одним собирательным термином «черкасы».
Черкасы, которые «с гетманского побою разбежались», возглавляемые полковниками Барышпольцем и Сидоркой (Сидором), летом 1613 года после нескольких месяцев разгульной и разбойной жизни очутились под Тихвином и перешли на службу к новому хозяину – к шведскому полководцу Якову Делагерди.
По словам осведомленного Видекинда, Делагерди разработал план захвата Холмогор – ключа от Двинской земли. После этого шведы должны были пробиться в неопустошенный край, взять Сумский городок и Соловецкий монастырь. План оккупации Поморья Видекинд считал вполне своевременным и оправдывал короля, который одобрял его. Шведский летописец военных походов на Русь сожалеет лишь о том, что Густав Адольф не смог освободиться «от прочих забот» и выполнение важного задания поручил наемникам Барышпольца – Сидорки, которые не оправдали возлагаемых на них надежд.[153]153
АЛОИИ, ф. 276, оп. 1, д. 140, л. 277.
[Закрыть]
Осенью 1613 года Барышполец и Сидорка с отрядом в две тысячи человек начали новый поход: из-под Тихвина через Заонежский район Карелии на Двину и к Студеному морю. Не приходится сомневаться в том, что Барышполец и Сидорка были направлены по указанному маршруту шведским командованием и выполняли его поручение. Один пленный показал: «А велел де литовским людям и черкасам идти на Двину и к Архангельскому городу Яков Понтусов и давал де Яков в Новгороде литовским людям и черкасам сукна, и камни, и деньги».[154]154
«Акты Московского государства», т. 1. Разрядный приказ. Московский стол (1571–1634). Изд. АН под ред. Н.А. Попова, Спб., 1890, № 56 стр. 90–91.
[Закрыть] Справедливости ради заметим, что раздаются и другие голоса: черкасы и литва не приняли якобы подарков Делагерди и перед выступлением в поход поссорились с ним.[155]155
Н.Н Ардашев. Цит. соч., стр. 243.
[Закрыть] Как бы там ни было, связь разбойных литовско-казацких отрядов со шведскими интервентами – факт совершенно «бесспорный.
21 ноября Барышполец и Сидорка атаковали Андомский острожек на юго-восточном берегу Онежского озера, но были разбиты воеводой Богданом Чулковым, которому помогли «вольные казаки» атамана Томилы Антипова и «охочие люди» из окрестных сел. К отписке Чулкова царю приложена именная роспись 118 человек «вольных казаков» и 86 добровольцев «Никольского Пудожского погоста, да Негижемской волости, Юрьева монастыря, крестьян и Никольского Андомского погоста», которые участвовали в сражении.[156]156
«Акты Московского государства», т. 1, № 47, стр. 82–84; № 46 стр. 82; № 56, стр. 91–92; № 59, стр. 96.
[Закрыть] Потеряв под крепостью 200 человек, а по другим сведениям свыше 300 человек убитыми и ранеными, 23 ноября черкасы повернули на северо-восток, пересекли Онегу у Турчасово и прорвались на Двину.
6 декабря 1613 года разбойная рать подошла к Холмогорам. Черкасы рассчитывали на легкую победу и обильную добычу. Рядовые грабители знали о Холмогорах, что «острог не доделан, и людей в нем служилых с огненным боем всего с пятьдесят человек, а иных нет, а заморского де узорочного товару много». По показаниям пленных, командиры обещали «полчанам своим, что де им там будет золота, и серебра, и бархатов, и камок, и сукон дорогих много». На поверку оказалось, что грабители делили, как говорят, шкуру еще не убитого медведя.
К подходу черкасов в Холмогорах наспех «довершили» острог стоячий[157]157
«Острог стоячий», то есть стена, сделанная из «стоячих острожин», или вертикально вкопанных в землю бревен, обыкновенно дубовых, плотно примыкавших друг к другу.
[Закрыть] в один тын с башнями к Двине реке, и засевшие в нем стрельцы и горожане отбили атаки «воров» и тем спасли центр Двинской земли от разрушения.[158]158
Летопись Двинская, стр. 17–19. Заметим только, что цитируемый источник ошибочно датирует осаду Холмогор декабрем 1614 года.
[Закрыть] При осаде Холмогор и на приступах налетчики потеряли только убитыми 30 человек. В числе выбывших из строя был полковник Сидорка. Его ранили «на бою по ноге в колено».[159]159
«Акты Московского государства», т. 1, № 59, стр. 96; № 56, стр. 92.
[Закрыть]
После поражения под Холмогорами «воры» разделились на две партии: одна часть (200–300 человек) с сотником Фетко (Федором) повернула назад, на Вагу, а другую, большую, Барышполец повел 11 декабря вниз по реке к устью Северной Двины. Путь второй группы шел мимо готовившегося к обороне Архангельска. «Литовские люди» обошли, или, как метко выражается местная летопись, «пробежали мимо» города, потеряв на марше в окрестностях Архангельска еще с полсотни убитыми, и вышли к Белому морю. Здесь черкасы разорили Никольско-Карельский монастырь, разграбили Неноксу, Луду, Уну, Сумскую волость и другие места, людей посекли и пожгли. На одной Онеге обнаружено было 2325 трупов замученных людей.[160]160
АГВ, 1913, № 4.
[Закрыть] Лишь под Сумским острогом, который черкасы упорно осаждали («приступы с пушками были»), они были разбиты монастырскими стрельцами и сидевшими в осаде местными жителями. При отступлении из-под острога «многих немецких и воровских людей» уничтожили «служки и крестьяне» монастырские, как называет партизан одна грамота конца XVII века.[161]161
Досифей. Цит. соч., ч. 3, № 56, стр. 171; ААЭ, т 4, № 238, стр. 331.
[Закрыть] Уцелевшие от побоя «литовские люди» бежали через Заояежье к шведам, но в феврале – марте 1614 года под Олонцом были окончательно добиты и рассеяны «государевыми людьми».
Рейд Барышпольца и Сидорки принес Северу неисчислимые беды. Пробираясь глухими, непроходимыми местами, литовско-казацкие отряды всегда появлялись там, где их меньше всего ожидали, и производили страшное опустошение.[162]162
Новый Летописец, ПСРЛ, т. XIV, первая половина, Спб, 1910, стр. 140.
[Закрыть] Черкасы сжигали все жилища, грабили и уничтожали рыбные и соляные промыслы. Население «от великих чинов и до малых степеней» предавалось «всеядному мечу».
Поход «литовских людей» довершил разорение Беломорья. Впервые за все время существования Соловецкого монастыря расход у него стал превышать приход.[163]163
ААЭ, т. 3, № 110, стр. 152–154.
[Закрыть] Опустели монастырские житницы потому, что в военное время ежегодно привозили на острова хлеба значительно меньше, чем потребляли. Понадобились годы, чтобы поморская вотчина монастыря сумела залечить раны, нанесенные ей интервентами и литовско-черкасскими отрядами в период «смуты».
* * *
Из сказанного видно, что в «смутное время» соловецкое войско и местное население отбили все попытки скандинавских феодалов и западноевропейских рыцарей овладеть Поморьем, оторвать его от России. Тем самым Соловецкий монастырь, стоявший во главе обороны края, содействовал разгрому польско-шведской интервенции в целом и восстановлению государственного единства страны.
Главной и решающей силой в отражении иностранной интервенции на Севере был народ: крестьяне и промысловое население, солевары, зверобои, рыболовы. В годину суровых испытаний поморы проявили исключительное мужество, стойкость, твердую решимость отстоять родную землю от посягательств захватчиков, несгибаемую волю к победе.
Крестьяне и горожане монастырской вотчины вместе со стрельцами добровольно «садились в оборону» и участвовали во всех без исключения «осадных сидениях». В тяжкие минуты на помощь гарнизонам «острожков» и «городков» приходили «тутошних волостей крестьяне» и «охотчие казаки».
Высшей формой народной борьбы с интервентами на Севере было партизанское движение. Источники немногословно рассказывают о действиях партизан, не сообщают имен руководителей отрядов, отдельных героев народного движения. Но даже скупые строки официальных документов позволяют судить о размахе партизанского движения. В царских грамотах соловецким настоятелям находим признание, что много захватчиков «служки и крестьяне ваши побили» и тем войско неприятельское значительно «поубавилось». В 1611 году партизаны Поморья, преследуя отступающего врага, перенесли военные действия на его территорию. Патриотический подъем масс совершил то, что не могло сделать боярско-дворянское правительство.
Активное участие народа в защите северных рубежей родины в начале XVII века предопределило разгром агрессоров и сохранение побережья и островов морей Северного Ледовитого океана в составе России. Новоземельские проливы и Северный путь в Сибирь были наглухо закрыты для иностранных судов. Это дало право крупнейшему знатоку истории Северного морского пути М.И. Белову сделать вывод, что «именно тогда решился вопрос о России, как Великой морской державе на Севере».[164]164
М.И. Белов. Цит. соч., стр. 95.
[Закрыть]
ГЛАВА ВТОРАЯ
ВОЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СОЛОВЕЦКОГО МОНАСТЫРЯ
С 20-х ГОДОВ XVII в. ДО НАЧАЛА XIX в
§ 1. Строительство крепостей в XVII веке на побережье и на острове
В первой главе показано непосредственное участие Соловецкого монастыря в военных действиях. Помимо этого, богатый духовный феодал, имевший налаженное многоотраслевое хозяйство, часто субсидировал правительство, давал царям денежную ссуду на жалованье ратным людям. Так, например, В. И. Шуйскому, по его письменной просьбе,[165]165
ААЭ, т. 2, № 135, стр. 247–248; № 144, стр 259; Досифей. Цит. соч., ч. 3, № 22, стр. 83–84. Летописец Соловецкий, стр. 51.
[Закрыть] монастырь выдал в кредит все свои валютные ценности – 5150 руб., что в переводе на деньги конца XIX в. составляло, согласно расчетам В. О. Ключевского, 61 800 руб.[166]166
В.И. Ключевский. Собр. соч., т 7, М, 1959, стр. 236.
[Закрыть]
Обращались за займами в монастырское казнохранилище и первые цари последней династии. Наши документы пестрят упоминаниями об этих запросах[167]167
Досифей. Цит. соч., ч 3, № 38, стр. 120–122; № 39, стр. 122–125; № 42, стр. 129–132; № 52, стр. 151–157 и т. д.
[Закрыть] и их последствиях – экстраординарных расходах монастыря.
Как правило, правительство обращалось к монастырю за подмогой в дни войн для покрытия военных расходов. В 1632 году монастырь дал правительству «для военных издержек» 10 тыс. руб., а в следующие два года дополнительно направил в Москву 3852 руб., в 1656 г. – 13 тыс. руб. серебряной монетой,[168]168
Летописец Соловецкий, стр. 60–61, 68.
[Закрыть] в 1664 г. послал в Москву «общебратственной монастырской суммы в заем государственный» 20 тыс. руб. и 200 золотых червонных.[169]169
Досифей. Цит. соч, ч. 3, № 53, стр. 157–158. Летописец Соловецкий, стр. 70.
[Закрыть] Всего за время своего существования монастырь дал казне, по подсчетам В. Верещагина, более 100 000 руб. серебром.[170]170
В. Верещагин. Очерки Архангельской губернии. Спб., 1849, стр. 193.
[Закрыть]
Цари не оставались в долгу перед кредитором. В. И. Шуйский дарит монастырю деревни с угодьями, подтверждает привилегии, полученные братией до него. Указом от 11 февраля 1607 года Шуйский велел переписать на свое имя те грамоты предшественников, по которым монастырские селения в Поморье (в Керети, Порьегубе, Умбе, Кандалакше, Коле) освобождались от поставки в Кольский острог ратных и к острожному делу посошных людей. Такая щедрость объяснялась тем, что на Соловках своими силами был поставлен город каменный, в Суме острог сделан, и в обоих местах содержатся стрельцы, пушкари и затинщики.[171]171
ЦГАДА, ф. 1201,оп. 2, ч. 2, д. 1707, Приложение, лл. 6, об.–7, 26; ф. 1201, оп. 5, ч. 2, 1764, д. 4636, л. 40.
[Закрыть] Особой царской грамотой от 17 сентября 1606 года за монастырем закреплялось белое дворовое место в городе Архангельске, купленное монахами у стрелецкого сотника Богдана Неелова.[172]172
Смутное время Московского государства. 1604–1613 гг. Вып. 2 и Акты времени правления царя Василия Шуйского (1606 г. 19 мая – 17 июля 1610 г.). Собрал и редактировал А.М. Гневушев. М., 1914, № 11, стр. 14.
[Закрыть] Соловецкий монастырь добился от Шуйского права на владение четвертой частью всех земель Керетской волости, освоил угодья в Турчасовском уезде и восстановил право на ловлю рыбы на реке Онеге.[173]173
И.С. Шепелев. Освободительная и классовая борьба в Русском государстве в 1608–1610 гг. Пятигорск, 1957, стр. 126.
[Закрыть]
Невзирая на хронические финансовые трудности, переживаемые боярским правительством, в 1606 году царь разрешил монастырю ежегодно провозить беспошлинно (по прежнему оброку в размере ста рублей за год) в Вологду на продажу 100 тыс. пудов соли вместо 73 тыс. пудов, которые монастырь мог вывозить до этого на рынок без уплаты таможенных сборов.[174]174
ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч. 2, д. 1707, Приложение, л. 26. Упомянутая льгота подтверждена в 1612 г. грамотой Д.М. Пожарского, ААЭ, т. 2, № 205.
[Закрыть] На обратном пути соловецкие приказчики могли также беспошлинно покупать в Холмогорах и в Архангельске на монастырский обиход медь, олово, свинец, пищальное зелье и всякий запас.[175]175
Досифей. Цит. соч., ч. 3, № 19, стр. 67–80.
[Закрыть] Об этом было послано специальное извещение воеводе на Двину.[176]176
ЦГАДА, ф 1201, оп. 2, ч 2, д. 1707, Приложение, л. 26; ф. 1201, оп. 5, ч. 2, 1764, д. 4636, л. 40 об.
[Закрыть]
«Скорбевший ножками» богобоязненный Михаил Романов начал свое царствование с того, что в 1614 году дал сразу две дарственные грамоты дому «преображения спасова и преподобных отцов Зосимы и Савватия». Одна из них отменяла подати с монастырских промыслов и деревень в Каргопольском уезде,[177]177
ЦГАДА, ф. 1201, оп 2, ч. 2, д. 1707, Приложение, л. 26 об; ф. 1201, оп. б, ч 2, 1764, д. 4636, лл. 40 об.–41.
[Закрыть] вторая передавала монастырю «в подмогу ко всяким ратным делам к Сумскому острогу» волость Шую Корельскую с населением и угодьями да участок земли между Кемью и Керетью. Игумен становился суверенным государем пожалованных территорий. К нему переходила судебная власть над крестьянами Шуи Корельской. Новых подданных игумен мог казнить и миловать по своему усмотрению.[178]178
Досифей. Цит. соч., ч. 3, № 27, стр. 91–94; «Карелия в XVII веке». Сб. документов составлен Р. В. Мюллер под ред. А. И. Андреева, гос. изд. Карело-Финокой ССР, 1948, № 14, стр. 28–30.
[Закрыть]
В последующие годы «богомольцам царским» даются важные торговые льготы. В частности, в 1619 году Двинской воевода А. В. Хилков получил распоряжение не взимать пошлин «с покупных про монастырский обиход пушечных и прочих припасов и с товаров». В следующем году того же воеводу поставили в известность, что царь распорядился не брать в течение пяти лет сторублевый оброк, который платил монастырь в казну за ежегодно (вывозимые на продажу 100 тыс. пудов соли.[179]179
ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч. 2, д. 1707, Приложение, л. 27–27 об; ф. 1201, оп. 5, ч. 2, 1764, д. 4636, л. 41–41 об.
[Закрыть] Наконец, в 1637 году монастырю дозволили ежегодно провозить беспошлинно на продажу в Вологду 130 тыс. пудов соли[180]180
Досифей. Цит. соч., ч. 3, № 45, стр. 133–137.
[Закрыть] – самое большое количество за всю историю Соловков. Высвободившиеся средства монастырь должен был израсходовать на покупку продовольственных запасов, на ремонт города, на пополнение и довооружение ратных людей.
Не обходил милостями Соловецкий монастырь и Петр. Указом от 1693 года монастырские владения на Двине, в Каргополе, на Кольском полуострове и в Устюге Великом освобождались от уплаты стрелецких денег «ныне и впредь», а вместо них должны были платить на Москве по три с половиной четверти ржи и по столько же овса в год с 377 дворов.[181]181
ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч 2, д. 1707, Приложение, л. 29 об.; ф. 1201, оп. 5, ч. 2, 1764, д. 4636, л. 42 об.
[Закрыть]
Власти оказывали монастырю и другие знаки внимания. В уважение «особых заслуг» Соловецкого монастыря с 1651 года в нем была установлена архимандрия. Отныне его настоятель именовался архимандритом и получал соответствовавшие этому чину права и привилегии.[182]182
Летописец Соловецкий, стр. 66–67.
[Закрыть]
В XVII веке, как и в минувшем столетии, монастырю давали земли, рыболовные тони, разные льготы «токмо под той кондицией», что он будет содержать в оборонительной готовности подведомственные крепостные строения на островах и на побережье на случай возможной осады. Каждая дарственная грамота связана была с военными обязанностями монастыря.
Столбовский мир 1617 года отрезал Россию от Балтики. Это еще больше подняло значение северных портов. Правительство делает все возможное, чтобы удержать их. Цари смотрели на Соловецкий монастырь как на своего помощника по обороне территорий, омываемых северными водами, напоминали ему о необходимости возведения новых оборонительных сооружений, предупреждали о готовящихся нападениях на Поморье. В 1619 году, например, правительство уведомило монастырь о готовящемся нападении на Север датского короля Христиана IV. В связи с этим предлагалось срочно сделать около Соловецкого монастыря и Сумского острога «всякие крепости», чтобы в случае прихода датских кораблей «сидеть было бесстрашно». Грамота предупреждала, что датчане могут применить военную хитрость и попытаться подойти к островам под предлогом коммерческих дел, назвавшись торговыми судами. Чтобы вовремя распознать этот обман и не дать
врагу возможности учинить монастырю и острогу «какого дурна», рекомендовалось жить «с великим береженьем» (с осторожностью), расставить в нужных местах пушки, расписать караулы и организовать наблюдение за морем, велеть людям всегда быть на своих местах. Если бы датчане решились напасть на Кольский или Сумский остроги, монастырь должен был помочь поморам.[183]183
ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч. 2, д. 1707, Приложение, лл. 9–10, 27; ф. 1201, оп. 5, ч. 2, 1764, д. 4636, л. 41; ААЭ, т. 3, № 106, стр. 145–146; Досифей. Цит. соч., ч 3, № 30, стр. 103–106.
[Закрыть]
Через два года (в 1621) Соловки получают новую грамоту. Царь и патриарх повелевали построить в обители каменные кельи для размещения мирских людей в осадное время, докопать ров около монастыря и окружить его деревянным частоколом.[184]184
ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч. 2, д. 1707, Приложение, лл. 10 об. –11, 27; ф. 1201, оп. 5, ч. 2, 1764, д. 4636, л. 41 об.; ААЭ, т 3, № 119, сир. 167; Досифей. Цит. соч., ч. 3, № 32, стр. 111–112.
[Закрыть] Предостережения оказались не лишними.
В 1623 году в русских арктических водах появились датчане. Четыре вражеских корабля подошли к Кольскому острогу. Когда об этом узнали в Москве, в монастырь направили очередную грамоту. Правительство вновь советовало игумену и инокам жить «с великим береженьем» и напоминало монастырю о его обязанностях помочь Кольскому острогу и не дать датчанам «волостей поморских извоевать». Защиту Поморья следовало осуществлять совместно с сумским воеводой М. Спешневым. Монастырь готовился к встрече врага. Соловецкую крепость привели в боевую готовность, но датчане довольствовались тем, что разграбили промышленников в районе Колы, некоторых из них насильно взяли на свои суда.[185]185
ААЭ, т. 3, № 137, стр. 193; Досифей. Цит. соч., ч. 3, № 34, стр. 113–114.
[Закрыть]
Грамота 1646 года опять напоминала монастырю, что следует жить «не оплошно» и уметь вовремя и на расстоянии встретить врагов, чтобы они к Соловецкому монастырю и к Сумскому острогу «безвестно не пришли и дурна никоторого не учинили». Соловецким властям давался совет запастись хлебом «перед прошлыми годы с большею прибавкою, чтоб… в монастыре и в Сумском остроге для всякого времени хлебных и всяких запасов было слишком».[186]186
Досифей. Цит. соч., ч. 3, № 49, стр. 143.
[Закрыть]
Отдельные грамоты вменили в обязанность монастырю и воеводам патрулирование по берегам Белого моря и вдоль финской границы. Даже приказные соловецкие старцы, управлявшие усольями в поморских местах и монастырскими делами во всех вотчинных волостях, должны были следить за границей и о замеченных важных происшествиях доносить через гонцов царю или местному воеводе. Эти меры предосторожности должны были, по мнению властей, предупредить внезапное нападение. Чтобы прекратить «озорничество» иностранцев и не дать им возможности тайно проходить в Двину «заповедным Березовским устьем», правительство в 1646 году распорядилось поставить каменные башни по обе стороны реки и тяжелыми железными цепями, способными «большие корабли удержать», перегородить Березовское устье Северной Двины.[187]187
ДАИ, т. 3. Спб., 1848, № 13, стр. 61.
[Закрыть]
В дни русско-шведской войны 1656–1658 гг. Москва распорядилась построить новый острог в Кеми «смотря по людям, небольшой» и снабдить его ядрами, зельем и свинцом из монастырских запасов. Указ прислан в 1657 году.[188]188
ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч. 2, д. 1707, Приложение, лл. 13–13 об. 28; ф. 1201, оп. 5, ч. 2, 1764, д. 4636, л. 42; Досифей. Цит. соч., ч. 3, № 51, стр. 150–151; «Карелия в XVII веке», сб. документов, стр. 127–128.
[Закрыть] В данном случае рекомендации правительства, как показали последующие события, были разумными и своевременными. Кемская волость являлась уязвимым звеном в системе обороны Севера. «Свейские немцы» обычно вторгались в Поморье на мелких судах по рекам Кемь и Ковда. Это был их излюбленный и кратчайший маршрут. Рекою Кемь шведы приходили под Сумский острог на девятый день. Поэтому в Кеми, как издевательски советовали интервенты в годы «смуты», хотя бы «для прилики и славы» России нужно было иметь острог.[189]189
ААЭ, т. 2, № 196.
[Закрыть]
Текущий, поддерживающий ремонт деревянных городков на побережье монастырь производил каждый год, а капитальную починку делал в мирное время через 15–20 лет. После разгрома шведской интервенции этот распорядок нарушился. Почти три десятилетия не подновлялся Сумский острог – основная крепость на западном берегу Белого моря. К 40-м годам XVII века острог в Суме совершенно обветшал и пришел, в негодность. Это беспокоило монастырских старцев.
30 мая 1643 года игумен Маркел, келарь Никита, казначей Савва и вся рядовая братия, «посоветовав между себя, что в монастырской вотчине Сумский острог отгнил и во многих, местах обвалился и дерн осыпался и башни огнили, а место пришло украинное и порубежное и от иных государевых городов удалено, а немецкий рубеж неподалеку, и чтоб в оплошку которое дурно не учинилось, а для того острожного дела по соборному приговору, добыто бревен всяких тысячи с три, и ныне о том посоветовавшись на всем черном соборе, приговорили и уложили… Сумский острог делати. Которые худые места, те прясла выкинути, да в то место новое поставить по прежнему образцу». Решено было восстановить детинец в Суме «всеми монастырскими волостями, без замены всяким людям потому, что то дело государево и земское общее и миновать того дела нельзя никому». Монастырские власти уверяли наивных людей, что таким решением они поднимают тяжесть ремонта крепости общими силами. На деле уравниловка в раскладке военных повинностей приводила к тому, что строительство новых и ремонт существующих острогов ложились тяжким бременем на плечи малоимущих слоев населения – крестьян и городской бедноты. Сами монахи отлично понимали это. У крестьян не было денег. И, чтобы не откладывать начало работ, решено было купить строительный лес за монастырские деньги, а позднее разверстать всю массу расходов между крестьянами и взыскать с каждого причитающуюся с него сумму.
Для руководства восстановительными работами в Суму выехал соловецкий старец Ефрем Квашников. Ему поручалось исправить острог согласно приговору собора.[190]190
ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч 2, д. 1707, Приложение, лл. 17–19.
[Закрыть]
Правительство, всегда помогавшее монастырю в его занятиях по укреплению обороны Севера, и на этот раз пошло навстречу. По челобитью монастыря, ему разрешили вырубить в Выгозерском погосте «к острожному строению бревенного и тесового лесу 30 тысяч дерев».[191]191
Там же, лл. 12–12 об.
[Закрыть]
Однако даже самая основательная починка не могла спасти на длительное время острог, срубленный в XVI веке. Легче было построить новую крепость, чем латать старую. Вскоре он вновь «отгнил и опал». Этому не было бы конца, если бы не последовало в 1680 году приказание из центра поставить в Суме новый город монастырскою казною.[192]192
ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч. 2, д. 1707, Приложение, лл. 14–14 об, 28, ф. 1201, оп. 5, ч 2, 1764, д. 4636, л. 42; ААЭ, т. 4, № 238, стр. 330–331; Досифей. Цит. соч., ч. 3, № 56, стр. 171–172.
[Закрыть]
Соловецкие настоятели отлично вошли в роль воевод северного Поморья. Как младший военный начальник выполняет приказание старшего командира, так и игумены по-военному, беспрекословно, точно и в срок выполняли распоряжения Москвы, касавшиеся обороны Севера. Не было случая, чтобы «душеспасительные дела» отвлекали их от военных занятий. Диву даешься, какую расторопность проявлял монастырь при выполнении указаний правительства по военной части.
В первой половине XVII века в монастыре развернулся новый этап строительства оборонного значения. Возвели две двухэтажные каменные палаты для размещения гражданских лиц в период осады. С восточной стороны монастыря, позади поваренной и квасопаренной служб, сделали каменный пристенок с двумя башнями.[193]193
Летописец Соловецкий, стр. 56.
[Закрыть] Северную и южную стороны монастыря окружили глубокими рвами, выложили их булыжным камнем и обнесли тыном.
В 1657 году, сразу после получения указаний из центра, монастырь выстроил в Кеми на острове Лепе, где ранее находилась древняя крепость, новый двухэтажный деревянный кремль и вооружил его артиллерийскими орудиями.[194]194
Там же, стр. 69.
[Закрыть] Поскольку в научной литературе нет о нем никаких сведений, приведем краткое описание острога, обнаруженное нами в делах фонда Соловецкого монастыря Центрального государственного архива древних актов: «Кемский городок в устье Кеми реки, на острове, расстоянием от моря в пяти верстах, деревянный. Рублен в тарасы[195]195
«Тараса» имеет несколько значений. См.: В. Даль. Толковый словарь, т. 4. М., 1955, стр. 391. В данном случае под словом «тараса» следует понимать рубленный из бревен сруб, наполненный землей или мелким камнем.
[Закрыть] в две стены. Местами между стен насыпано каменье. В округу новый городок с башнями 212 сажень (около полукилометра. – Г.Ф.). В вышину стена 3 сажени и крыта тесом на два оката. У того городка 6 башен в вышину 4,5 сажени (каждая); крыты по шатровому».[196]196
ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч. 2, д. 1707, л. 239; Приложение, лл. 20 об. – 21.
[Закрыть]
По особому приговору монастырских старцев от 25 июня 1657 года в возводимую на Лепе острове крепость направили из соловецкого арсенала четыре пушки – две дробовые и две скорострельные, двадцать пищалей, три пуда пороха, свинец. И когда в следующем году шведы напали на Поморье, новая крепость показала свои боевые качества. Архангельские стрельцы сотника Тимофея Беседного, специально присланные для охраны морского побережья, рассеяли и прогнали захватчиков за границу, а сами вернулись в Кемский и Сумский городки, где простояли в ожидании нового нападения целый год.[197]197
Досифей. Цит. соч., ч. 1, стр. 142; Летописец Соловецкий, стр. 69.
[Закрыть] Неприятель большее не появлялся. В июне 1658 года Беседного с отрядом стрельцов отозвали обратно в Архангельск.[198]198
ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч. 2, д. 1707, Приложение, лл. 13 об.–14.
[Закрыть] Охранять Поморье должно было по-прежнему одно монастырское войско, находившееся в береговых крепостях.
Столь же оперативно реагировал монастырь на указание правительства, касающееся Сумского острога. В 1680 году в Суме началось строительство новой деревянной крепости вместо старого земляного острога, который от долговременности, многих осад и приступов пришел, как отмечалось, «в совершенную ветхость».
В делах Соловецкого монастыря нам посчастливилось найти подробное описание новой Сумской крепости. Приведем его с незначительными сокращениями: «Город Сумский острог четвероугольный… расстоянием от моря в трех верстах, деревянный, рубленный в тарасы в две стены, местами между стен насыпано каменьем. В округу оный городок с башнями 337 трехаршинных сажень… У того городка 6 башен деревянных же».
Наименование башен:
1. «Воротная» шестиугольная, шириною между стенами по нутру во все стороны по 5 сажень. В ней для проезда и хода по низу ворота двойные. Оная башня вышиною от земли до самого верху мерою девять сажень 3/4 аршина.
2. По той же стене другая угловая «Белая» башня шестиугольная, шириною между стенами во все стороны по 3 сажени 2 аршина, вышиною от земли до верху башни 8 сажень и 1,5 аршина. Меж оными башнями стена длиною 24 сажени 2 аршина, рублена в два бревна на 7 тарасах четырехугольных. На них переходы шириною по полторы сажени. Стена от земли в вышину до кровли 2 сажени 2 аршина 4 вершка.
3. Башня «Моховая» шестиугольная, шириною между стенами по нутру во все стороны по 4 сажени и полтора аршина. Оная башня вышиною от земли до верху мерою 9 сажень. Меж теми башнями западная стена длиною 46 сажень 2 аршина 8 вершков, рублена в два бревна на 14 четырехугольных тарасах. На них переходы шириною 1,5 сажени. Стена от земли до верху 3 сажени. Во оной стене ворота подле «Моховой» башни двойные.
4. «Низовская» угловая башня шестиугольная подле реки, шириною между стенами по нутру во все стороны по 4 сажени, вышиною от земли до верху мерою в 8 сажень 1 аршин. Меж оными башнями стена северная длиною 28 сажень 1 аршин 8 вершков, рублена в два бревна на 18 тарасах треугольных…
5. По той восточной стороне подле реки башня «Рыбная» шестиугольная, шириною между стенами по нутру во все стороны по 3 сажени с аршином… Меж оными башнями, подле реки, стена…
6. На той же стене подле реки «Мостовая» угловая башня шестиугольная, шириною между стенами по нутру во все стороны по 3 сажени, вышиною от земли до верху мерою в 7 сажень 1,5 аршина… От оной «Мостовой» до упомянутой «Воротней» башни в летнюю сторону стена длиною 20 сажень рублена в два бревна на 8 тарасах треугольных. На них переходы полторы сажени. Стена от земли в вышину до кровли 3 сажени».[199]199
ЦГАДА, ф. 1201, оп. 5, ч. 1, 1740, д. 1696, лл. 1–2 об; ф. 1201, оп. 2, ч. 2, д. 1707, л. 287.
[Закрыть]
Приведенное описание Кемского и Сумского укреплений позволяет сделать вывод, что обе береговые крепости были «городами», а не «острогами». Башни и стены поморских крепостей были слишком грозными, чтобы именовать их «острогами». Под термином «острог» обычно понимали укрепление, число башен которого ограничивалось четырьмя, а стены делались тыновыми.
По отводной книге соборного старца Ионы можно судить о вооружении Сумского городка в эти годы. Там были «4 пищали железные десятипядные, 4 пищали железные тулянки, 2 пушки дробовые, 2 пищали медные полуторные, 2 пищали медные скорострельные, а у них по две вкладки железные, 3 пищали железные скорострельные с клиньем и со вкладнями, 3 пищали железные хвостуши. Да в оружейной казне 7 пищалей затинных, 3180 ядер, пулек мушкетных свинцовых и дробу сеченого 7 пудов, да железного дробу 4000, весом 5 1/2 пудов. Мелкого ружья 8 самопалов с замками. У стрельцов: 100 пищалей с замками, 84 мушкета без замков, 100 копей, 6 рогатин, 10 саадаков с колчаны и с налучи, а к ним 6 луков, 8 самострелов, а к ним 25 стрел; к затинным пищалям 62 порошницы да малых 18. Да в пороховой казне: пороху ручного и пушечного 60 пудов, свинцу 20 пудов, денег 538 рублей».[200]200
Б.Д. Греков. Отчет об осмотре архива Соловецкого монастыря. «Летопись занятий Археографической комиссии за 1923–1925 годы», Вып. 33 Л., 1926, стр. 90.
[Закрыть]