Текст книги "Джон Локк"

Автор книги: Георгий Зайченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Предлагаемая схема не может дать исчерпывающей характеристики познавательных способностей и получаемых благодаря им знаний как потому, что сам Локк признает неполноту своего объяснения структуры рефлексии[14]14
  «Я не думаю перечислять и подробно рассматривать этот ряд идей, полученных от рефлексии: это составило бы целый том» (6, т. I, стр. 240).


[Закрыть], так и потому, что он допускает противоречия в классификации познавательных способностей[15]15
  В некоторых случаях «сравнение идей» он рассматривает как вид «соединения идей».


[Закрыть].

Но эта схема и последующие пояснения позволяют составить общее представление об отношении между содержанием внешнего опыта и остальным знанием. Прежде всего обратим внимание на то, что 2-й и 3-й виды познавательной способности «восприятия» отличаются от 1-го тем, что «лишь пользование последними двумя позволяет нам говорить, что мы разумеем» (6, т. I, стр. 249), т. е. в буквальном смысле этого слова имеем дело со знаниями. И это не случайно. По гносеологической схеме Локка, в исходном пункте и внешний, и внутренний опыт дают материал для знания, но не само знание.

СХЕМА ПУТЕЙ ОБРАЗОВАНИЯ ЗНАНИЯ[16]16
  На этой схеме не все термины будут вполне понятны читателю. Они находят свое объяснение в дальнейшем ходе изложения. Но уже здесь необходимо подчеркнуть, что термины «восприятие» и «идея» употребляются Локком в широком диапазоне значений.


[Закрыть]

Но коль скоро этот материал получен, в силу активности разума этот материал рационально осмысливается. Причем осмысление не исключает поправок, вносимых в само содержание ощущений: «…что касается восприятия, то нужно заметить дальше, что идеи, получаемые от ощущения, часто у взрослых, без того чтобы они замечали это, изменяются суждением» (6, т. I, стр. 164).

Далее легко убедиться, что характер всех перечисленных в схеме познавательных операций предполагает возможность включения в сферу их применения содержания чувственного отражения – «идей ощущений». Поэтому, имеем ли мы познавательную операцию «отвлечение и обобщение идей» и результат ее применения идеи «лошадь», «золото» или познавательную операцию «сравнение идей» и результат ее применения идеи «больший», «старше», мы имеем дело в этих операциях с объектами материального мира, источником знания которого являются ощущения. Правда, в сферу применения познавательных операций включаются и идеи внутреннего опыта. При этом, согласно Локку, в результате применения к ним познавательных операций мы получаем такое содержание, которое в некоторых случаях ни непосредственно, ни опосредованно не может быть выведено из материального мира. Таковы идеи типа «триумф» (смешанный модус), которые, по мнению автора «Опыта», являются собственным изобретением человеческого ума. А среди истин, которые получаются в результате «восприятия… согласия или несогласия между какими-либо нашими идеями», обнаруживаются не только такие, которые относятся к материальному миру, но и такие, которые относятся к морали и математике, занимающим, по Локку, особое место в системе человеческих знаний.

Материалистические достоинства и идеалистические отступления локковского учения о рефлексии наиболее прозрачно выступают в результатах такой познавательной операции, как «соединение идей». «Соединение идей», являясь своеобразной формой движения мысли, приводит к возникновению идей, называемых «простыми модусами». Среди последних в «Опыте» фигурируют некоторые из идей о пространстве и времени. После того как «мы приобретаем идею пространства и зрением, и осязанием», т. е. благодаря ощущениям, эта идея становится объектом деятельности души, и благодаря способности прибавлять «все время одну идею к другой, они (люди. – Г. З.) свою идею пространства могут расширить сколько им угодно» (6, т. I, стр. 184). Оставим пока в стороне естественно возникающий вопрос: а откуда уже в ощущении или в ощущениях взялась рациональная идея «пространства», которую разуму остается только умножать, чтобы выводить разнообразие пространственных идей? То, что предлагает Локк, в данном случае можно определить как тезис: мышление копирует формы чувственно-созерцательного освоения мира. По замыслу Локк четко и определенно проводит точку зрения, что чувственное содержание, отражающее объективные (пространственные) качества мира, становится затем материалом для мышления и мышление приходит к познавательным результатам, соответствующим действительности.

Однако сложнее обстоит дело с выполнением замысла. Насколько он обоснован с точки зрения современной научной философии? Если считать, что чувства не абстрагируют – а это наиболее распространенная точка зрения, – то выделение в чувственном отражении такого содержания, как «простые идеи пространства», до и без вмешательства интеллекта невозможно. Не приводит ли, однако, это к такой парадоксальной ситуации, которую сформулировал Лейбниц, возражая Локку: «Нет ничего в разуме, чего не было раньше в чувствах, за исключением самого разума» (24, стр. 100–101)? Для современного материалиста ясно, что разум «вносит» в чувства нечто от себя и в том смысле, что он совершенствует адекватность чувственного отражения (этого не исключает, как указано было выше, и Локк), и в том смысле, что он определяет направление, практические цели чувственного отражения. Однако весь вопрос в том, «научают» ли чувства, опыт чему-нибудь разум, интеллект. Если нет, то формула Лейбница окажется истинной. Становится понятным, почему Лейбниц, порицая материалистические тенденции локковского истолкования рефлексии, выдвигает положение: «…рефлексия есть не что иное, как внимание, направленное на то, что заключается в нас, и чувства не дают нам вовсе того, что мы приносим уже с собой» (24, стр. 49). Проводя аналогию между отношением глыбы мрамора и скульптором, с одной стороны, и отношением разума к чувствам – с другой, Лейбниц пишет: «…если бы в этой глыбе имелись прожилки, которые намечали бы фигуру Геркулеса предпочтительно перед другими фигурами, то она была бы более предопределена к этому, и Геркулес был бы некоторым образом как бы врожден ей, хотя и потребовался бы труд, чтобы открыть эти прожилки» (24, стр. 49). Но эта аналогия означает только то, что чувства, опыт не научают разум, как считает Лейбниц.

А это значит, что и лейбницевский вариант теории врожденных идей порывает с наукой. Учение Лейбница о монадах, плюралистическая онтология мира и в силу признания духовной сущности монад, и в силу принятия принципа предустановленной гармонии монад в качестве фундаментального факта, определяющего не только связь бытия, но и сущность идеальной самодетерминированности его, – все это неизбежно приводило немецкого мыслителя не просто к недооценке эмпирических предпосылок знания, а и к отказу от решения вопроса о специфике перехода от материально-эмпирических предпосылок знания к возникновению его высших интеллектуальных форм.

Иначе этот вопрос решается в современной научной философии. Так, согласно концепции А. И. Уемова, «белизна, звук… все это, несомненно, абстрактные сущности, и именно эти абстрактные сущности определяются эмпирически… здесь важно отметить, что если в данном случае и можно говорить об абстракции, то эта абстракция производится не интеллектом, а органами чувств…

Что же касается деятельности интеллекта, то столь же правомерно думать, что он объединяет данные ощущения в единое целое, сколь и наоборот – полагать, что он выделяет какие-то моменты из уже данного целого. В первом случае то, что считалось абстрактными сущностями, должно рассматриваться как первичная объективная реальность, а так называемые „конкретные вещи“ – как результат синтезирующей деятельности интеллекта. Такой взгляд вполне соответствовал бы общепринятому в диалектическом материализме положению, что синтез является не менее важной чертой интеллекта, чем анализ» (39, стр. 72–73).

Конечно, локковскую абстракцию «простая идея пространства» (минимальное чувственно воспринимаемое пространство) вряд ли можно отнести к чувственным абстракциям. Но в данном случае принципиальное значение имеет не конкретный пример, а сама идея о том, что интеллект (познавательные способности) преобразует такое содержание чувственного, опытного отражения действительности, которое первоначально «абстрактно выделено» не интеллектуально, а чувственно.

В отношении выделения «простой идеи пространства» Локк колеблется между точкой зрения, согласно которой такая идея чувственно фиксируется, и точкой зрения, в соответствии с которой восприятие элементарного пространства фиксируется в содержании ощущений рационально. Как справедливо отмечает Аарон, «Локк чувствует уверенность, что все мысли о пространстве находят свой отправной пункт в ощущении. Моя идея о пространстве дана в ощущении», но: «Что точно дано? Является ли оно пространством как таковое? Едва ли!» (43, стр. 161). И Аарон ссылается на высказывание Локка: «…не будучи в состоянии составлять идеи любого пространства без частей, ум употребляет вместо этого обычные меры, которые вследствие частого употребления в каждой стране запечатлелись в памяти (например, дюймы и футы…)» (6, т. I, стр. 216). Но если, согласно Локку, «наименьшие их части [пространства и времени], ясные и отличные друг от друга, идеи которых мы имеем» (6, т. I, стр. 217), действительно исходны как чувственно данные для знания, то, спрашивает Аарон: «Почему один дюйм должен быть данным скорее, чем шесть или десять?» (43, стр.161).

Отмечаемая Аароном неопределенность в локковской аргументации в немалой степени связана и с неопределенностью употребления в «Опыте» термина «идея»: «Так как этот термин, на мой взгляд, лучше других обозначает все, что является объектом мышления человека, то я употреблял его для выражения того, что подразумевают под словами „воображаемое“, „понятие“, „вид“, или того, чем может быть занята душа во время мышления» (6, т. I, стр. 75). В некоторых случаях термином «идея» Локк обозначает и объективные качества вещей. Но терминологические двусмысленности и неточности не причина, а следствие гносеологических затруднений Локка.

Локковская теория о познавательной способности посредством «соединения идей» подвергается серьезному испытанию при объяснении образования идей бесконечного пространства. Пока речь идет о пространствах, измеряемых в футах, ярдах, Локк при помощи процедуры соединения идей объясняет образование положительных идей пространства. Но как благодаря соединению идей получить идею бесконечного пространства? Оказывается, что при помощи соединения идей в мысли такой идеи, как рациональная идея, соответствующая действительности, получить нельзя. Сколько бы мы ни соединяли, ни разъединяли идеи, поскольку каждая из них представляет отдельное, конечное пространство, в результате мы будем всегда иметь лишь сумму или результат деления все тех же конечных пространств. Перехода от единичного, конечного к бесконечному, всеобщему процедура соединения идей дать не может. Локк задает вопрос: откуда появляется идея бесконечности при том, что все знакомые нам предметы так далеки от всякой близости и соразмерности с ее широтой?

Примечательно, что Локк, если воспользоваться современной терминологией, приходит к признанию «потенциальной бесконечности» и к отрицанию «актуальной бесконечности». Проводя различие между «идеей бесконечности пространства и идеей бесконечного пространства», он поясняет, что первая идея «есть не что иное, как предполагаемое бесконечное движение ума через повторение каких ему угодно пространственных идей. Но действительно иметь в уме идею бесконечного пространства значит предполагать, что ум уже прошел и действительно обозревает все те повторяемые одна за другой идеи пространства; но их бесконечное повторение, однако, никогда не может вполне представиться уму» (6, т. I, стр. 227), т. е. потенциально процесс порождения умственных образов различных модификаций пространства, в том числе и «уходящих» в бесконечность, возможен. Но построить образ актуальной бесконечности, образ сосчитанного бесконечного ряда невозможно. У Локка еще нет понимания того, что и «потенциальная бесконечность», и «актуальная бесконечность» суть идеализации, которые в процессе познания функционируют не как результат копирования разумом форм конкретно-чувственного отражения действительности, а как своеобразные теоретические «конструкты», позволяющие дать приблизительные образы различных соотношений бесконечности пространства в объективном мире[17]17
  Беркли в наброске «О бесконечности», относящемся ко времени его ранних философских записных книжек, ссылаясь на цитированный выше отрывок из «Опыта» Локка, свою идею «существует только то, что чувственно наблюдаемо» направляет против дифференциального исчисления Ньютона и Лейбница: «Они изображают на бумаге бесконечно малые различных порядков так, как будто в их умах имеются идеи, соответствующие этим словам и знакам, или как будто не заключает противоречия то, что должна быть бесконечно малая линия и все-таки должна быть другая бесконечно малая, меньшая предыдущей» (48, стр. 235).


[Закрыть].

Несмотря на восхищение научными концепциями Ньютона, Локк проявляет осторожность в признании его идеи абсолютного пустого пространства, распространенного бесконечно во всех направлениях. Локк, как и Ньютон, допускает существование пустого, не заполненного материей пространства, но Локк не считает пространство обязательно бесконечным, да и саму идею пустого пространства он рассматривает как один из возможных, но не достоверных вариантов: «…в этом каждый сохраняет свободу выбора» (6, т. I, стр. 196).

Рефлексивная форма движения мысли – «соединение идей» – при обосновании качественной специфики категории «время» приводит Локка к результатам, которые могут быть поняты как переход на позиции: внутренний опыт – самостоятельный и независимый от ощущений источник знаний: «Не движение, следовательно, а постоянная цепь идей в нашем уме во время нашего бодрствования доставляет нам идею продолжительности» (6, т. I, стр. 202–203).

Характер манипуляции, которую производит Локк, очень прост: если признать, что движение тел однозначно с движением идей, то придется признать, что поток идей должен в качестве отражения движения вещей дать идею движения и только… А как же получить идею времени, продолжительности? Чтобы решить эту трудность, Локк поток идей рассматривает в качестве чего-то неадекватного реальному движению. Поскольку этот поток идей становится предметом рефлексии, то особое значение потока идей раскрывается в результате рефлексии. Мы получаем из рефлексии потока идей идею времени. Локку удается получить идею времени, он «решил» трудность. Но какой ценой? Он время выводит в познании не из действительности, а из потока идей человеческого сознания. Рефлексия в данном случае оказывается источником идей, которым Локк – в ходе выведения этих идей – не видит прообраза в действительности не потому, что он сомневается в объективности времени, а потому, что не может объяснить возникновение этой идеи материалистически, ибо этому мешает метафизический подход к оценке познания.

Изолируя содержание, которое дает рефлексивная познавательная способность соединения идей, от содержания чувственного, опытного, он приходит к таким результатам, согласно которым рефлексия, мышление, таит в себе нечто большее, чем саму себя: она таит в себе действительность времени независимо от действительного объективного времени.

Сочетание материалистического и идеалистического понимания внутреннего опыта – одна из характерных особенностей теоретико-познавательной концепции Локка. Но само по себе признание внутреннего опыта еще не признак принятия идеалистического тезиса о внутреннем опыте как о независимом от ощущений источнике знаний. Ф. Энгельс, указывая на законность различения внутреннего и внешнего опыта, писал: «Все идеи извлечены из опыта, они – отражения действительности, верные или искаженные… Два рода опыта: внешний, материальный, и внутренний – законы мышления и формы мышления» (1, т. 20, стр. 629). Следовательно, вопрос о сущности рефлексии в «Опыте» решается конкретно, на основе выявления как основной материалистической тенденции в его взглядах, так и тех действительных отступлений к идеализму, когда внутренний опыт превращается в самостоятельный и независимый от ощущений источник знания.

Глава V. Теория первичных и вторичных качеств

В сенсуалистической и эмпирической программе «Опыта» теория первичных и вторичных качеств занимает особое место. Исходные идеи этой теории сводятся к тому, что ряд качеств, и прежде всего механико-математические качества природы, существуют объективно в то время, как таким качествам, как цвет, запах, теплота, должно быть отказано в праве считаться объективными. В этой теории наиболее тесно переплетаются и замыслы в отношении эмпирического обоснования человеческих знаний о природе, и конкретные разъяснения о характере связи между ощущениями как источником знания природы и рефлексивными познавательными способностями, при помощи которых формируется теоретическое понимание материи. В этой же теории наиболее отчетливо обнаруживается влияние современного Локку механикоматематического естествознания на формирование сенсуализма и эмпиризма «Опыта». Но вместе с тем теория первичных и вторичных качеств Локка – исторически исходный пункт, отталкиваясь от которого британский эмпиризм, в особенности начиная с Беркли, впервые попытался обратить принципы сенсуализма и эмпиризма против материализма. Эта берклианская традиция жива и поныне и в лице различных, в том числе и британских, форм неопозитивизма пытается отстоять субъективно-идеалистическую, феноменалистическую версию сенсуализма и эмпиризма как якобы единственно научную.

Вопрос о действительном отношении локковской теории первичных и вторичных качеств к последующему развитию материализма и идеализма в этой связи выходит за рамки отдельной, хотя и важной, историко-философской проблемы «Локк и Беркли» и становится принципиальным общемировоззренческим вопросом. На локковскую теорию первичных и вторичных качеств как на естественную предпосылку агностицизма Канта указывал неокантианец Виндельбанд. По поводу учения Локка о вторичных качествах Виндельбанд пишет, что Кант «в своих гносеологических исследованиях уже не рассматривал специально этого вопроса», что «он молча предполагал его заранее, как основу своих собственных теорий» (15, стр. 205).

Правда, когда мы обращаемся к мнению самого Канта, то видим, что генетическая связь между его и локковскими взглядами не утверждается столь категорично: «Что о множестве предикатов внешних вещей, не отрицая действительного их существования, можно сказать: они не принадлежат к этим вещам самим по себе, а только к их явлениям и вне нашего представления не имеют собственного существования, – это еще задолго до Локка, но в особенности после него считается общепринятым и признанным. Сюда относится теплота, цвет, вкус и пр… Я по важным причинам причислил к явлениям кроме этих [предикатов] остальные качества тел, называемые primarias[18]18
  Первичными (латин.).


[Закрыть]» (22, т. 4(1), стр. 106). Заслуживает внимания не только признание Канта, что он переработал теорию Локка, но и его стремление отмежеваться от идеализма Беркли, считавшего субъективными, чисто чувственными и вторичные, и первичные качества: «…мое учение не может называться идеалистическим только за то, что я считаю принадлежащими только к явлению тела не одни эти[19]19
  Первичные.


[Закрыть], а даже все свойства, составляющие созерцание этого тела; ведь существование являющейся вещи этим не отрицается в отличие от настоящего идеализма, а показывается только, что посредством чувств мы никак не можем познать эту вещь, какая она есть сама по себе» (22, т. 4(1), стр. 106).

Когда агностик Кант заявляет, что «посредством чувств мы никак не можем познать эту вещь, какая она есть сама по себе», то из локковской теории первичных и вторичных качеств он устраняет одно из центральных ее положений: положение о том, что чувства, ощущения являются источником знания качественной специфики предметов материального мира. Когда же субъективный идеалист Беркли, признающий вслед за Локком, что ощущения являются источником знания, утверждает вопреки Локку, что в ощущениях человеку не дана объективная реальность, что знания, получаемые посредством ощущений, являются все теми же ощущениями, а точнее, «вещами», понимаемыми как «комбинации ощущений», то он устраняет из локковского сенсуализма его материалистическое основание: «Я не могу отделить или абстрагировать, даже мысленно, существование чувственной вещи от того, как она воспринимается… Вещи, непосредственно воспринимаемые, суть представления; а представления не могут существовать вне ума; их существование поэтому состоит в том, что они воспринимаются» (12, стр. 84).

Таким образом, уже из самой общей характеристики отношения Канта и Беркли к локковской теории первичных и вторичных качеств следует вывод о коренном отличии их взглядов от взглядов Локка.

Тот факт, что именно Локк терминологически закрепил в философии деление качеств на объективные и субъективные как теорию «первичных» и «вторичных» качеств, создает иллюзию, что в данном случае речь идет именно о теоретическом детище Локка. Но, несмотря на то, что Локковой теории присущи отличительные черты, теория первичных и вторичных качеств не была только локковской. Деление качеств на объективные и субъективные в истории новой философии было характерно для многих мыслителей; в XVII в. естествоиспытатели от Галилея до Бойля и Ньютона, философы-эмпирики Гоббс и Локк, философы-рационалисты Декарт и Спиноза придерживались этого деления. Это деление было самым тесным образом связано с состоянием науки о природе и с теми теоретико-познавательными проблемами, которые естествознание ставило перед философией. Так, Галилей пишет: «Никогда я не стану от внешних тел требовать что-либо иное, чем величина, фигуры, количество и более или менее быстрые движения для того, чтобы объяснить возникновение ощущений вкуса, запаха и звука; я думаю, что если бы мы устранили уши, языки, носы, то остались бы только фигуры, число и движения» (9, т. II, стр. 225).

Проводя разделение качеств на объективные и субъективные, Галилей не ставит перед собой задачу специального исследования познавательной роли ощущений. Более того, утверждая, что субъективные качества имеют своим источником только наши ощущения, он склоняется к изъятию целого класса ощущений – ощущений запахов, звуков и т. д. – из области теоретико-познавательного исследования.

Но уже в работах Гоббса и особенно в работах Декарта четко формулируется вопрос о причинах, побудивших их рассматривать проблему познавательного значения ощущений. В работе «Человеческая природа» Гоббс пишет: «Так как образ, получаемый нами посредством зрения и состоящий из цвета и формы, есть то знание, которое мы имеем о качестве объекта этого чувства, то человек может легко прийти к мысли, что эти самые цвет и форма являются действительными качествами объектов; на таком же основании он может считать звук или шум качествами колокола или ветра. Это мнение являлось общепринятым… Однако предположение о чувственно воспринимаемых и умопостигаемых образах, распространяющихся по всем направлениям от объекта, предположение, необходимое в качестве предпосылки указанного мнения, есть нечто худшее, чем парадокс, являясь полнейшей бессмыслицей» (19, т. I, стр. 443–444). Здесь Гоббс отвергает теорию «истечений», которую схоластика позаимствовала у Демокрита. Согласно учению Демокрита, от всех предметов происходит постоянное истечение их образов; в этих образах запечатлевается внешний вид предметов в сильно уменьшенном размере. Материальные частички-образы проникают через органы чувств в тело и затем запечатлеваются в душе. Такое представление о характере содержания чувственного восприятия, подвергнутое соответствующей теологической обработке, утвердилось в период средневековья.

Столь же решительно, как и Гоббс, против теории истечений выступает и Декарт. В «Диоптрике» он подчеркивает, что, согласно его теории, «рассудок будет свободен от маленьких изображений, распространяющихся в воздухе и называемых „познавательными образами“, которые так много досаждают воображению философов» (21, стр. 72).

При этом Декарт подобно Галилею и Гоббсу утверждает объективное существование лишь механико-математических качеств, рассматривая остальные качества как субъективные. По поводу «вкуса, запаха, звука, тепла, холода, света, цвета и т. п.» он утверждает, что «эти чувства в действительности не представляют ничего, что существовало бы вне мышления» (20, стр. 459).

Отправным пунктом локковской теории первичных и вторичных качеств является положение материалистического сенсуализма о том, что источником знания о материальных предметах, и в том числе об их качествах, являются ощущения: «Я считаю невозможным, чтобы кто-нибудь представил себе в телах, каким бы то ни было образом устроенных, какие-нибудь другие качества, по которым можно было бы знать о них, кроме звуков, вкусов, запахов, зрительных и осязательных качеств» (6, т. I, стр. 142). Но поскольку автор «Опыта» не ограничивает сферу познания приобретением лишь чувственного отражения действительности, постольку он постоянно обращает внимание на то, что на основе материала чувственного осуществляет свою деятельность разум. При этом подчеркивается, что, хотя разум исходит из чувственного материала и постоянно на него опирается, все же ему присуща своя специфика: «При рассмотрении идей разум считает все идеи отличными друг от друга, положительными, не обращая внимания на вызывающие их причины; исследование этой причины относится не к идее, как она существует в разуме, а к природе вещи, существующей вне нас. Это две совершенно различные вещи, которые нужно старательно различать» (6, т. I, стр. 153).

Локк отвергает схоластические определения явлений чувственного наблюдения. В качестве примера он берет определение «прозрачности». Поэтому Локк с одобрением отзывается о научном характере определений картезианцев, в частности определений света (см. 6, т. I, стр. 421–422). Локк решительно возражал против упрощенного понимания познавательного значения данных органов чувств, подчеркивая, что познание природы нельзя сводить к тому содержанию, которое свойственно чувственному созерцанию.

Теория первичных и вторичных качеств Локка складывалась под непосредственным влиянием Р. Бойля. Терминологическое обозначение различных качеств как «первичных» и «вторичных» за 24 года до выхода в свет «Опыта» впервые осуществил[20]20
  Вообще-то термины «первичные» и «вторичные» качества в средневековой философии употребляли А. Магнус и Фома Аквинский. Но, как отмечает Аарон, Бойль впервые «выразил новое различие в старой схоластической терминологии» (43, стр. 121).


[Закрыть] Бойль в работе «Происхождение форм и качеств согласно корпускулярной философии». В этой работе Бойль писал: «Я не говорю, что не имеется других акциденций в телах помимо цветов, запахов и т. д., так как я уже касался того, что имеются простейшие и более примитивные действия материи, от которых эти вторичные качества, если я могу так назвать их, зависят» (50, т. III, стр. 23–24), «в то время как в действительности в теле, которому эти чувственные качества приписываются, нет ничего реального и физического, за исключением размера, формы и движения или покоя образующих его частичек вместе со строением целого» (50, т. III, стр. 23). «Первичными» качествами Бойль называет качества, неотъемлемые от тела. Не исключено, что к новой терминологии Бойль пришел совместно с Локком или даже под влиянием Локка, так как период создания цитируемой работы характерен тесным научным сотрудничеством Бойля и Локка.

Рассматривая качества, «которые совершенно неотделимы от тела», Локк называет эти качества «первоначальными или первичными… они порождают в нас простые идеи, т. е. плотность, протяженность, форму, движение или покой и число» (6, т. I, стр. 155). Так же как у Гоббса и Декарта, у Локка первичные качества носят механико-математический характер. Новым по сравнению с этими философами у Локка было зачисление в категорию первичных качеств плотности и наряду с движением покоя. В такой естественнонаучной картине природы были и недостатки, и достоинства.

Если для Гоббса и Декарта движение является неотделимым качеством материи, то для Локка это качество, хотя и является первичным в том смысле, что наше знание о нем соответствует действительности, все же не является неотделимым атрибутом материи. Во взглядах Локка на движение наиболее ярко отразилась ограниченность метафизически-механистического миропонимания в объяснении явлений и процессов природы. Что лежит в основании многообразия природных тел? Локк отвечает на этот вопрос: «Атом». Атом – это «постоянное тело под одной неизменной поверхностью, существующее в определенное время и в определенном месте; в какой бы момент его существования мы ни рассматривали его, в каждый данный момент он тождественен себе самому… Будучи в данный момент тем, что он есть… он остается тем же самым и должен оставаться таким все время» (6, т. I, стр. 333).

Характерно, что утверждение неизменности атомов и объяснение разнообразия природных тел как выражения различных комбинаций атомов мы почти в таком же виде, как у Локка, встречаем у Ньютона. Только Ньютон говорит не об атомах, а о первоначальных неизменных частицах. У Локка, как и у Ньютона, различия в природе макротел объясняются тем, что имеются «различные движения и формы, объемы и числа таких частиц» (6, т. I, стр. 156). Здесь явно сказывается влияние материалистического атомизма Демокрита и Эпикура.

Ограниченность взглядов Гоббса и особенно Декарта состояла в их чисто геометрическом понимании материи и ее движения. А Локк вслед за Бойлем и Гассенди и так же, как впоследствии и Ньютон, зачисляя в класс первичных качеств плотность (непроницаемость), тем самым возвращает материи ее физический статус. «Если протяженность, – замечает Аарон, – является сущностью тела, то тогда математическая физика Декарта могла бы законно стать прототипом физической науки новой эпохи. С другой стороны… никакая физика не могла бы иметь успех, если бы она не давала оценку таким другим концепциям, как сила, гравитация и непроницаемость» (43, стр. 159).

Локк в ходе работы над «Опытом», еще до ознакомления с «Принципами натуральной философии» Ньютона, вводит представление о непроницаемости атомов, а из этого представления выводит идею плотности макротел, образованных из атомов. Что же касается представления о силах, то оно было введено в «Опыт» как естественное следствие чисто механического понимания взаимодействия непроницаемых, неизменных атомов. Как на уровне атомов, так и на уровне макротел выражением механических сил взаимодействия у Локка выступает толчок. «Как первичные качества производят свои идеи? – спрашивает автор „Опыта“. – Ближайший вопрос, который мы должны рассмотреть, сводится к тому, как тела вызывают в нас идеи. Очевидно, посредством толчка, единственно возможного для нас способа представить себе воздействия тел» (6, т. I, стр. 156). Характерно, что именно этот отрывок «Опыта» получил начиная с четвертого издания новую редакцию, отличающуюся от той, которая имела место в первых трех изданиях.

Новая редакция отличается от прежней тем, что в ней снято категорическое отрицание дальнодействия как способа взаимодействия тел. Сделано это было под прямым влиянием размышлений Локка о законе всемирного тяготения Ньютона. В полемике со Стиллингфлитом автор «Опыта», ссылаясь на ньютоновское открытие, пишет: «…в следующем издании моей книги я позабочусь об исправлении указанного места» (6, т. II, стр. 458). В первых трех изданиях имело место утверждение, опущенное в четвертом: «Невозможно представить, чтобы тело воздействовало на то, с чем оно не соприкасается» (70, стр. 24). Однако симптоматично, что обещанное изменение текста не было реализовано в полной мере. Локк так и не упоминает гравитацию в измененной редакции. Объяснение этому факту следует искать в попытках, и, как показало последующее развитие науки, в бесплодных попытках, выводить силы притяжения из механических причин. Поэтому замысел показать место гравитации как фундаментального свойства или качества материи наряду или в связи с «первичными» механико-математическими качествами так и не нашел своего воплощения.