Текст книги "Долетим до Одера"

Автор книги: Георгий Пшеняник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

"Яки" четко выполнили указания Дзусова: бомбардировщики остались без прикрытия. Заметив это, Пылаев устремился к головной группе и метким огнем поразил сначала один, а вскоре второй "юнкерс". Как бы прошив строй вражеских самолетов, наши истребители вели по ним прицельный огонь. Боясь столкнуться с ними, один из фашистов шарахнулся в сторону и врезался в свою же машину. Оба самолета, разваливаясь на глазах, полетели на землю. Гитлеровцы запаниковали ряды их расстроились. Бомбы полетели куда попало, и часть угодила по собственным войскам.

Вдохновленный удачей, Пылаев повел свою шестерку на новую группу бомбардировщиков. И надо же было такому случиться, что в повторных атаках каждый из молодых пилотов сбил по одному самолету противника. Да еще наши зенитчики подсыпали врагу перца – сразили три машины. Вражеский налет был успешно отражен: неприятель потерял 12 самолетов, у нас – без потерь. Командир группы Евгений Пылаев за тот бой был награжден орденом Красного Знамени, а его молодые соратники – все пятеро – орденами Красной Звезды.

Не менее напряженный бой в тот же день пришлось вести и шестерке командира эскадрильи старшего лейтенанта В. А. Князева, в которую вошли опытные летчики капитан В. И. Савельев, лейтенант А. П. Лукин, младший лейтенант Г. И. Афанасенко, старшие сержанты В. В. Собин и Н. Г. Огородников. В заданном районе близ населенных пунктов Благодарное и Подгорный на высоте 200 метров они засекли колонну из 30 бомбардировщиков Ю-87. Стремительной атакой в лоб наши летчики разрушили строй противника, а затем, разбившись на пары, нападали на фашистов неожиданно, с разных сторон.

Пара Князев – Собин атаковала первую девятку противника, Лукин Огородников – вторую. Савельев – Афанасенко прикрывали товарищей сверху. Дважды атаковал "юнкерс" Князев и со второго захода поджег вражеский самолет. Прикрывавший командира Собин открыл огонь по второму "юнкерсу" и тоже отправил гитлеровца в землю. Такая же участь постигла еще один самолет немцев – и снова от руки Собина. По одному бомбардировщику удалось сбить Лукину и Огородникову. Один "юнкерс" поджег Афанасенко. Однако он неосмотрительно оторвался от Савельева, был атакован "мессером", внезапно выскочившим из-за облаков, и, как говорится, на честном слове и на одном крыле пошел к своему аэродрому. Заметив, что товарищ попал в беду, Князев бросился прикрывать его. Уже за линией фронта при вынужденной посадке самолет развалился, но Афанасенко отделался только ушибами.

Вот сколько событий вместил в себя всего лишь один день жизни полка на войне. Таким же напряженным он был и для других авиационных частей нашей армии. В последующие дни накал воздушных боев начал спадать. Враг, не выдержав натиска советских летчиков, стал сдавать позиции. В его налетах бомбардировщиков участвовало все меньше и меньше. Третье воздушное сражение было выиграно нами. За его период – с 26 мая по 7 июня – было проведено 364 воздушных боя и сбито 315 самолетов противника.

Подводя итог боевых действий авиации на Кубани, Военный совет Северо-Кавказского фронта в приказе от 21 июня 1943 года отметил:

"В результате воздушных сражений победа, бесспорно, осталась на нашей стороне. Противник не добился своей цели. Наша авиация не только успешно противодействовала врагу, но и одновременно вынудила немцев прекратить воздушные бои и убрать свою авиацию".

Вклад 88-го истребительного авиаполка в эту победу был весомым – летчики сбили в кубанском небе более сорока вражеских самолетов, в том числе: Афанасий Лукин – шесть, Евгений Пылаев – пять, Василий Князев и Василий Собин – по четыре. За героизм, проявленный в боях на Кубани и Тереке, четырем асам полка Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 августа 1943 года было присвоено звание Героя Советского Союза. В ряд полковых героев встали К. Л. Карданов, В. А. Князев, В. А. Колесник, А. А. Постнов.

Полк с честью прошел через горнило третьего кубанского сражения, и мне было отрадно это сознавать. Работая в штабе армии, составляя документы, обобщающие боевой опыт нашей авиации в небе Кубани, я, по возможности, продолжал приносить пользу родному полку. Частенько в круговерти будничных дней ловил себя на мыслях о своих полковых друзьях, радовался каждому сообщению об их подвигах, с особым интересом читал в отчетных документах штаба 229-й авиадивизии поучительные примеры и эпизоды из боевых действий 88-го истребительного.

17 июня 1943 года, в период недолгого затишья между боями, в торжественной обстановке наш полк отмечал свою третью годовщину. Среди почетных гостей был Александр Иванович Покрышкин, летчик, чье имя уже к тому времени становилось легендарным. А для пилотов 88-го он был собратом по оружию, по совместным битвам в небе Украины, Дона, Кавказа, Кубани.

В моей памяти отчетливо сохранилась эта встреча в станице Новоминской, рассказы и воспоминания друзей-однополчан, здравицы в честь ветеранов полка, теплые слова поддержки и напутствия молодым, веселье, шутки, надежда, с которой однополчане говорили о скорей победе (так всем хотелось приблизить ее!), и грустные минуты, когда вспоминали ушедших, погибших. Это была волнующая встреча, а для молодежи и полезная – ей предстояло перенимать не только боевой опыт, но и высокий моральный дух старших товарищей.

В августе 1943 года в полк пришел приказ о назначении подполковника А. Г. Маркелова заместителем командира 229-й истребительной авиационной дивизии. Командиром полка стал Герой Советского Союза майор В. И. Максименко. Тепло и чуточку грустно провожали летчики своего боевого командира, который провел полк через самые трудные военные годы, сумел сплотить очень разных людей в дружный боевой коллектив. Да и сам Андрей Гаврилович не мог скрыть волнения разлуки. Два года бок о бок с людьми, которые тебя понимают и ценят, многого стоят. Но Маркелов понимал, что его преемнику Максименко в эти минуты было еще труднее – перед неизвестностью: "Справлюсь ли?" Прочитав эту естественную мысль на его озабоченном лице, Маркелов энергично пожал руку друга и, стряхнув грусть, бодро сказал:

– Трудно будет вначале. Да только нам ли с тобой, Василий Иванович, бояться трудностей? И я ведь не за тридевять земель уезжаю: постараюсь помогать из дивизии родному полку. Сверху-то некоторые вещи даже чуть виднее...

Стояло знойное кубанское лето. В воздухе и на земле после проведенных войсками фронта операций шли, как писалось в сводках, бои местного значения. Северо-Кавказский фронт готовился к решающему наступлению на врага, чтобы очистить от него Краснодарский край. Добрые вести приходили и с других фронтов.

Завершилась блистательной победой Курская битва – одно из важнейших и решающих событий Великой Отечественной войны. Крах операции "Цитадель" поставил немецко-фашистскую армию перед катастрофой. Победой под Курском и выходом советских войск к Днепру завершился коренной перелом в ходе войны.

5 августа 1943 года в столице нашей Родины прогремел первый салют – в честь доблестных советских войск, освободивших Орел и Белгород. Потом были салюты в честь освобождения Харькова, Таганрога, других городов. 16 сентября Москва салютовала освободителям Новороссийска – воинам Северо-Кавказского фронта, то есть и моим однополчанам.

В начале сентября войска соседних Южного и Юго-Западного фронтов отбили у гитлеровцев и вернули Родине Донецкий бассейн – важнейший промышленный район страны. Наступление Красной Армии на Левобережье Днепра и в Донбассе создавало благоприятные условия для разгрома противника на Таманском полуострове, который он удерживал как аванпост, прикрывавший захваченный им Крым.

Эти дни относительного спокойствия перед броском на Таманский полуостров были использованы командованием 88-го авиаполка для усиленной партийно-политической работы. В беседах, политинформациях, на партийных и комсомольских собраниях обсуждались вопросы подготовки воинов к предстоящему наступлению. Шел разговор о грядущих трудностях – полк ждали выведенные из строя гитлеровцами аэродромы, опустошенные населенные пункты и главное – новые ожесточенные бои над Таманью, а затем над Крымом.

Впервые за годы войны официально и торжественно в полку был отмечен праздник авиаторов – День Воздушного Флота СССР. На собрании личного состава 18 августа летчиков и техников приветствовал командир полка В. И. Максименко. С докладом выступил заместитель командира полка по политчасти В. Е. Потасьев. А потом состоялся концерт художественной самодеятельности. На бис повторили веселый народный танец неразлучные друзья Виталий Волошинов и Вагро Сааков. Владимир Резник озорно пел частушки собственного сочинения. Николай Филатов вдохновенно читал Маяковского.

Этот праздник многие мои однополчане встретили с новыми воинскими званиями. В. А. Колесник, незадолго до того назначенный помощником командира полка по воздушно-стрелковой службе, стал майором, В. А. Князев и А. А. Постнов – капитанами, А. П. Лукин и Е. А. Пылаев – старшими лейтенантами, В. В. Собин – лейтенантом.

И вот начало сентября. Полк получил ответственную боевую задачу участвовать в Новороссийской операции, находясь в оперативном подчинении командующего ВВС Черноморского флота генерала В. В. Ермаченкова. На его командный пункт в Геленджике был срочно вызван командир полка майор Максименко. Здесь его встретил начальник штаба генерал Б. Л. Петров и познакомил с характером предстоящих действий.

– Перед вами две важнейшие задачи: вести воздушную разведку в интересах всей операции и прикрывать действия 11-й штурмовой авиадивизии ВВС флота. В первом случае будете получать указания из нашего разведотдела, во втором – от командира 11-й дивизии подполковника А. А. Губрия. Приказ командующего завтра же перелететь полком на полевой аэродром под Геленджик.

Не теряя времени, Максименко решил познакомиться с новым местом базирования полка. Взлетно-посадочная полоса упиралась прямо в горы. При неудачном заходе на посадку второго круга уже не сделаешь. Да и взлетать там можно было только в сторону моря. А если откажет мотор – куда деваться? Каждый раз, стало быть, летчику необходим предельно точный расчет. Права на ошибку не оставалось.

Вернувшись в полк, Василий Иванович поделился впечатлениями со своими ближайшими помощниками и, "закрыв сомнения", сказал:

– Так что, друзья, будем работать без ошибок. Группу прикрытия штурмовиков возглавят Постнов и Карданов, разведчиков – Князев.

Остаток дня и всю ночь техники готовили машины к перелету. Было принято довольно рискованное, но в тех условиях единственно верное решение: на борт каждого самолета взять по одному технику, чтобы осуществить перелет в Геленджик как можно быстрее. Старшим этой группы техников был Александр Пассек.

Уже на рассвете 10 сентября первые самолеты полка начали разведывательные полеты. Разведдонесений с нетерпением ждали в штабе ВВС Черноморского флота, ибо уже ночью начался штурм Новороссийска. Однако найти противника оказалось непростой задачей, он расположил свои резервные наземные части в близлежащих к городу населенных пунктах, использовав для маскировки горный ландшафт окрестностей. Лишь с третьего захода группе Князева удалось обнаружить скопление крупных сил врага, о чем он немедленно передал на землю по радио. Возвращаясь с задания, Князев повстречал в воздухе группу Постнова, сопровождавшую штурмовиков 11-й дивизии. Они шли курсом на Малую землю.

Справа по курсу в дыме пожарищ сползал к Цемесской бухте Новороссийск. За дымной пеленой смутно угадывались руины разрушенных зданий. Один из очагов боя охватил населенный пункт Станичка, где фактически не осталось ни одного целого дома. Огненные разрывы снарядов вздымали истерзанную землю. Но цель штурмовиков была впереди, за горой Мысхако, у подножия другой горы – Сахарной головы, где противник создал ключевую позицию, преграждавшую подход к Новороссийску с северо-запада. Здесь враг оборонялся особенно упорно, не желая открывать ворота в город. На эту позицию и обрушили удар наши штурмовики.

Постнов и его товарищи, прикрывая их на случай атаки "мессеров", смогли наконец увидеть легендарную. Малую землю. Это название звучало в сводках, не сходило со страниц фронтовых газет. Оно было неразрывно связано с невиданным героизмом советских десантников, удерживавших клочок земли под носом у фашистов, сковывавших их боевые действия на соседних участках фронта, мешавших использовать удобную Цемесскую бухту для морских перевозок. Постнов вспомнил рассказы приезжавшего в полк Александра Ивановича Покрышкина об апрельском воздушном сражении над Малой землей, когда враг предпринял отчаянную попытку сбросить дерзких десантников в море. Но летчики пришли на выручку героическому десанту, отразившему все вражеские атаки: более ста фашистских самолетов было сбито тогда.

И вот теперь летчики 88-го истребительного кружили над Малой землей, прикрывая штурмовиков. Им предстояло поддержать с воздуха десантников. Но враг не дремал. Уже во втором боевом вылете в район Сахарной головы группа из 20 штурмовиков в сопровождении шестерки "лагов" во главе с командиром полка В. И. Максименко столкнулась с "мессерами". Командир принял бой. Мощным заградительным огнем наши истребители отбили атаки противника, и штурмовики выполнили боевую задачу. Вся группа вернулась на аэродром.

Летчикам нашего полка в дни тяжелых боев за Новороссийск приходилось не только вести разведку и сопровождать штурмовики. Они не раз с бреющего полета уничтожали зенитные точки врага, пристроенные на чердаках домов или прямо на улицах города. В 24 штурмовках был подавлен огонь 11 зенитных установок, сожжено 16 автомашин неприятеля, взорван склад боеприпасов{8}.

Противник решил ответить ударом на удар: немцы пристрелялись к аэродрому полка, осыпая его градом артиллерийских снарядов именно в момент взлета и посадки самолетов. Понятно, трудно было в таких условиях работать и летчикам, и техникам. Тем не менее каждый самолет через 20 – 30 минут после посадки был готов к выполнению очередного задания.

16 сентября мы услышали сообщение по радио о том, что войска Северо-Кавказского фронта во взаимодействии с кораблями и частями Черноморского флота в результате смелой операции – ударом с суши и высадкой десанта с моря – после ожесточенных боев штурмом овладели городом Новороссийск. В приказе Верховного Главнокомандующего были отмечены особо отличившиеся части и соединения, и среди них 88-й истребительный авиационный полк. Всем им было присвоено наименование Новороссийских.

Радостно встретили это сообщение в полку. В тот день, 16 сентября, в гостях у летчиков побывали моряки – делегация Черноморского флота. Боевое содружество было скреплено торжественным и волнующим актом: в знак признательности за поддержку с воздуха моряки нанесли на каждую полковую машину военно-морскую эмблему. Синий якорь на зеленом поле хвостового оперения напоминал отныне, что хозяин этого самолета отличился в боях за освобождение Новороссийска.

После освобождения Новороссийска войска Северо-Кавказского фронта, несмотря на неблагоприятные условия местности, успешно развивали наступление. Перед ними стояла задача нанести удар по вражеским войскам в низовьях Кубани, полностью освободить Таманский полуостров. Гитлеровцы, опасаясь быть отрезанными от переправ в Крым, начали поспешное отступление. Колонны вражеских войск потянулись к Керченскому проливу. Над ними кружили наши истребители и штурмовики – успешно вели разведку, штурмовали врага. К рассвету 9 октября советские войска прорвали последний рубеж противника и вышли к берегу Керченского пролива. Прижали разорванные в клочки части врага к морю и уничтожили их. За вклад в этот крупный успех войск Северо-Кавказского фронта 229-я истребительная авиационная дивизия, в которую входил 88-й полк, получила почетное наименование Таманской.

Закончился короткий, но важный этап во фронтовой жизни однополчан, закончился победой.

В начале ноября части Северо-Кавказского фронта успешно форсировали Керченский пролив и закрепились на плацдарме северо-восточнее Керчи. После этого фронт, выполнивший свои задачи, был расформирован. Из его войск создана Отдельная Приморская армия, в которую и вошла 4-я воздушная армия со своими частями и соединениями. 88-й истребительный авиаполк вместе с 249-м авиаполком был переведен в станицу Фонталовскую, на подготовленный грунтовой аэродром. Полгода, впервые так продолжительно за минувшие дни войны, полк базировался на одном месте. Личный состав здесь имел постоянную крышу над головой. Это создавало хорошие предпосылки для боевой работы, уверенных и обдуманных действий по ту сторону пролива. А там было жарко, несмотря на подступавшую зиму 1944 года.

Бомбардировщики врага – группами до 20 – 30 самолетов – поддерживали с воздуха свои войска, пытавшиеся сбросить обратно в море наш десант. В свою очередь 4-я воздушная армия должна была прикрыть его надежным щитом и не пропустить немецкие бомбардировщики к портам Таманского полуострова. В ожесточенных воздушных схватках успех сопутствовал нашим летчикам. Большим подспорьем в борьбе с вражеской авиацией стали в этот период радиолокационные станции отечественного производства РУС-2. Они обнаруживали бомбардировщики противника за десятки километров до линии фронта и помогали летчикам заранее подготовиться к встрече с ними. На подступах к переднему краю в действие вступала главная радиостанция наведения, с помощью которой боевые вылеты наших истребителей координировал заместитель командующего 4-й воздушной армией генерал С. В. Слюсарев. По сигналам радиолокаторов непосредственные задачи авиаполкам ставили командир 229-й истребительной дивизии полковник М. Н. Волков или его заместитель подполковник А. Г. Маркелов.

К тому времени в 88-м полку произошли некоторые изменения. Очередное повышение по службе получил Василий Артемьевич Колесник – его назначили командиром 805-го истребительного авиационного полка.

В начале декабря 1943 года мы встретились с Колесником в штабе 4-й воздушной армии. Он был чем-то явно расстроен.

– Каким ветром к нам в штаб, Василий Артемьевич? – поинтересовался я.

– Был у командующего по его вызову.

– Если не секрет, по какому вопросу?

– Секрета нет. Командующий предложил мне принять 805-й полк..

– Значит, вас можно поздравить!

– Спасибо, Георгий Андреевич. Но признаться откровенно, назначение не радует. Просил оставить меня в нашем полку. Сами знаете, каково расставаться с друзьями-однополчанами.

– Знаю, Василий Артемьевич. И понимаю вас. Но идет война, не мы выбираем службу, а она нас.

– Это я тоже понимаю. И естественно, подчинился приказу. Но на душе невесело – и ничего с этим не поделаешь...

Мы не виделись больше года, никаких перемен в Колеснике я не заметил, кроме, правда, одной – весьма существенной: на его гимнастерке сияла Золотая Звезда Героя Советского Союза. О вручении высших наград Родины моим бывшим однополчанам Алексею Постнову, Кубати Карданову, Василию Князеву и Василию Колеснику я с великой радостью читал в репортаже "Торжество новороссийцев" в нашей армейской газете "Крылья Советов" от 8 октября 1943 года, Читал выступление Алексея Постнова от имени награжденных – и будто слышал знакомый голос: "Товарищи, не жалея сил, не щадя жизни, мы дрались и побеждали. Клянемся и впредь умножать славу русского оружия. Россию нельзя победить, она могуча и необъятна. В рядах нашей армии и флота с одинаковой силой и упорством сражаются сыны всех национальностей нашей социалистической Отчизны. Вот и сегодня мы, удостоившиеся звания Героя Советского Союза, представляем четыре национальности, являем собой символ великой и непоколебимой дружбы народов Советского Союза. В жестоких сражениях с врагом мы оправдаем доверие, оказанное нам Коммунистической партией и Советским правительством".

Они оправдали это доверие: за годы войны отважная четверка героев только в воздушных боях уничтожила около 70 вражеских самолетов. Немалую лепту в ратный подвиг новороссийцев внес Василий Артемьевич Колесник. Я и сейчас, спустя десятилетия, помню его молодым, по-военному подтянутым. С юности пристало к нему шутливое прозвище "цыган" – за жгуче-черные волосы, за лихой нрав, за неуемную энергию. Его карие, с хитринкой глаза будто постоянно спрашивали: "Ну-ка, послушаю, что ты мне еще скажешь". Вместе с тем он был человеком волевым, умеющим отстоять свое мнение, защитить, когда надо, друзей. Ну а мне лично импонировало еще и то, что были мы с ним земляками – оба с Харьковщины.

Конечно же по заслугам выдвигали Колесника на ответственную должность командира полка. Вся предыдущая боевая жизнь летчика логически вывела его на эту и последующие высоты. До армии крестьянский парень из бедной семьи, он с детства познал нелегкий труд земледельца. Его судьба была судьбой поколения комсомольцев 20 – 30-х годов – ликбез, рабфак, институт (педагогический). Правда, чтобы помочь семье, институт пришлось бросить, но какое-то время Василий все же поработал учителем начальных классов. А потом, когда родным стало материально полегче и позволили обстоятельства, он снова бросился вдогонку за знаниями – поступил в сельскохозяйственный институт. Но и на этот раз парню не суждено было освоить мирную профессию. В 1936 году по комсомольской путевке Василия направили в Харьковскую школу военных летчиков. Так он пришел в авиацию...

Каждому летчику особенно памятна первая победа в воздушном бою. Для Колесника она помечена августом 1941 года. Наш полк прикрывал тогда мосты через Днепр в районе Днепропетровска. Воздушная обстановка была сложная. Вражеские истребители чувствовали себя хозяевами в нашем небе – у них был явный численный перевес и качественное превосходство в боевой технике. Они не боялись залетать в районы базирования наших авиачастей, подстерегая самолеты, возвращавшиеся с задания. Чтобы помешать этому, мы стали выделять небольшие группы истребителей для патрулирования в районе аэродрома, чтобы при необходимости отбить атаку вражеских "охотников".

28 августа Колесник в составе такой группы патрулировал над полевым аэродромом Подпильня, недалеко от Днепропетровска. И вот он заметил, как на бреющем полете "мессершмитт" заходит в хвост нашему И-16, идущему на посадку. Мы с аэродрома в бессилии и отчаянии наблюдали, какой опасности подвергался наш летчик: мгновение – и фашист откроет по нему огонь. Но Колесник на какой-то миг опередил врага и меткой атакой сразил его. На окраине аэродрома вспыхнул факел от взорвавшегося стервятника. А наш самолет благополучно приземлился, и летчик с И-16 не знал, как и благодарить своего спасителя...

В ту зиму нашему полку нередко приходилось нести воздушную разведку над оккупированной врагом частью Донбасса. Гитлеровцы подтягивали резервы, готовясь к летнему наступлению. Командованию Южного фронта нужны были данные о положении войск и намерениях противника. Но погода затрудняла воздушную разведку – снегопады, низкая облачность, плохая видимость, постоянная угроза врезаться в терриконы да эта россыпь населенных пунктов, похожих друг на друга.

Мне не раз приходилось ставить Колеснику задачи на разведку, принимать от него доклады о боевых вылетах. И всякий раз я поражался, как Василий Артемьевич умудрялся увидеть и запомнить такие мельчайшие детали и подробности о вражеских войсках, которые другие летчики попросту не замечали. 19 января 1942 года Василий Колесник и Павел Лазюка, несмотря на крайне неблагоприятные метеоусловия, обнаружили с воздуха крупную группировку противника в районе Чистяково. Командующий ВВС Южного фронта генерал К. А. Вершинин объявил им за это благодарность.

Мне же запомнился разведывательный полет этой пары в начале февраля. В конечном пункте маршрута, под городом Сталино (Донецком), их внезапно, атаковала шестерка "мессершмиттов". В неравном бою не раз создавалась критическая ситуация, когда вражеские истребители разъединяли Колесника и Лазюку и поодиночке брали в клещи. Но всякий раз наши летчики, искусно маневрируя, уходили от наседавшего врага и в свою очередь лобовыми атаками наносили ответные удары. Колеснику удалось тогда сбить один истребитель противника. Остальные после безуспешного преследования отстали. А наши разведчики благополучно вернулись на аэродром. Помню, стоял сильный мороз, а они вылезли из кабин мокрые, словно из бани...

Итак, Василий Артемьевич был назначен командиром 805-го истребительного авиаполка. Вместо него помощником командира 88-го полка по военно-стрелковой подготовке стал Евгений Пылаев. Штурманом полка назначили Кубати Карданова, Афанасия Лукина – командиром эскадрильи.

Именно ему, Лукину, и Василию Собину, командиру звена, 21 ноября 1943 года довелось провести памятный всем воздушный бой. Две четверки ЛаГГ-3 поднялись тогда на перехват бомбардировщиков противника. Первая группа – восемь "юнкерсов" под прикрытием четырех "мессеров" – уже прорвалась к переднему краю и начала бомбить наши позиции на керченском плацдарме. Лукин скомандовал Собину отвлечь истребителей на себя и затем атаковать вторую группу "юнкерсов", а сам повел свою четверку на первую группу. Под прикрытием старшего лейтенанта Г. И. Наумова Лукин стремительно атаковал и с первого же захода подбил один "юнкерс". Радиостанция наведения подтвердила с земли:

– Горит. Бей другого!

Лукин бросился догонять еще один самолет врага и вскоре метким огнем метров со ста поджег и его. Но в это время "мессеры" сумели подбить машину одного из ведомых – лейтенанта Н. Г. Шаронова. Тому на подмогу бросился Наумов – отогнал истребителей и заодно сбил "юнкерс". А Шаронов повел свою горящую машину к нашей территории.

Успешно атаковали врага и летчики собинского звена. Всего в этой схватке наши истребители – восемь машин против вражеских двадцати – сбили четыре "юнкерса", один "мессер", еще один Ю-87 подожгли, и тот, потянув за собой черный шлейф, со снижением ушел за линию фронта.

Немало подобных боев довелось провести нашим летчикам в районе Керчи в хмурые дни осени и зимы 1943/44 года. За одним из них как-то наблюдал командующий 4-й воздушной армией генерал-полковник авиации К. А. Вершинин. После этого он прислал телеграмму командиру 229-й авиадивизии:

"14 января 1944 года в 16.00 группа бомбардировщиков Ю-87 была встречена на подходе к району Керчи и решительными атаками окончательно рассеяна, в панике она побросала бомбы. Большинство бомб упало в море. Это происходило на глазах у всех наземных войск. Один самолет противника был буквально загнан в море и утонул вместе с экипажем. Личному составу групп Князева, Лукина, Павлова, Макарова за храбрые и упорные атаки, закончившиеся победой, объявляю благодарность"{9}.

В результате активных действий наших истребителей противник в начале 1944 года был вынужден выполнять бомбометание с высоты 3500 – 4000 метров. Это заметно снижало эффективность действия немецких бомбардировщиков, заставляло врага переходить на ночные полеты, но и они желаемого результата не принесли наши истребители были начеку.

Вместе с тем в этот период и у нас были трудности. Прежде всего сложные погодные условия. С ноября по январь над Керченским проливом гуляли низкие облака, по утрам стояли густые туманы. В этих условиях летчиков подстерегали неудачи. Вот что произошло, например, с Кубати Кардановым. Как-то он получил задание на вылет со своей группой в район Керчи для прикрытия наших сухопутных войск. Не успев долететь до цели, услышал по радио новый приказ с командного пункта: "Южнее Керчи шестерка "мессеров" атакует нашего разведчика. Спешите на выручку". Далее следовали координаты. Карданов взял указанный курс. Машина у него была новая, мотор мощный – дав полный газ, он вырвался вперед и вскоре увидел картину боя: шестерка "мессершмиттов" против одного нашего Пе-2. Горячий Кубати, выручая "пешку", сошелся в жестокой схватке с четырьмя "мессерами". Увернувшись от них, он стремительно атаковал расстреливавшую Пе-2 пару и сбил одного фашиста точной очередью. Второй "мессер" рванулся вверх, Кубати за ним, и в этот момент его самого в упор прошил очередью один из гитлеровцев. Да, на этот раз Карданов увлекся, оставив ведомых позади, и поплатился за это тяжелым ранением: безжизненно повисла раздробленная в локте левая рука. Однако он помог нашему разведчику уйти от преследования. Превозмогая боль, сам Карданов тоже довел машину до своего аэродрома. А оттуда путь был один – госпиталь, неизвестность окончательного исхода ранения... Так закончился его 663-й боевой вылет.

Были в полку и другие потери. Погиб заместитель командира эскадрильи Г. И. Наумов, тяжело был ранен В. Е. Потасьев. О легких ранениях и говорить не приходилось. Здесь доставалось работы новому полковому врачу капитану медицинской службы Г. Н. Фрейману, сменившему всеми уважаемого ветерана К. С. Кондрычина. Новый врач оказался на редкость энергичным человеком, быстро завоевавшим популярность у летчиков, особенно после того, как они узнали, что в полк он прибыл с Малой земли, где служил во 2-м батальоне 31-го парашютно-десантного полка.

Словом, враг не собирался отдавать Керчь и Крым без боя. Немцы укрепляли оборону, совершали налеты на наши войска, постоянно меняя тактику. Порой наши авиачасти не всегда оперативно отвечали на его действия: раскисшие в непогоду грунтовые аэродромы Таманского полуострова не позволяли самолетам быстро подняться в воздух. Необходимо было срочно что-то придумать. Тогда-то и пришла мысль приспособить для боевой работы небольшую площадку на керченском плацдарме, названную по расположенному вблизи населенному пункту Опасной. Не знаю, как поселок, но площадка свое наименование оправдывала: она постоянно была под артиллерийским огнем противника, а по ночам он ее регулярно бомбил. В эту горячую точку, расположенную в 3 – 4 километрах от передовой, были направлены две эскадрильи – одна из 88-го авиаполка под командованием Василия Собина, вторая – из 42-го гвардейского авиаполка. Старшим всей группы был назначен капитан Князев, заменивший Карданова в должности штурмана полка.

В одном из первых боевых вылетов с площадки Опасная, помнится, отличился Василий Собин. Это произошло 3 декабря. День выдался холодный, пасмурный. У берегов со скрежетом лезли друг на друга льдины. Порывистый ветер гнал через пролив пенные волны. Под прикрытием низких облаков над нашими позициями внезапно появилась группа вражеских истребителей. Тогда наперехват с Опасной поднялась четверка Собина. Несмотря на численное превосходство, немцы не выдержали натиска. Наши пилоты уже собрались возвращаться на площадку, радуясь успеху. Но преждевременно: подошла новая группа "мессеров". И снова бой. Снова фашисты стремятся атаковать четверку с разных сторон. В какой-то момент паре "мессеров" удалось оторвать один из наших истребителей от остальных и поджечь его. Собин, заметив это, сумел отогнать стервятников и помочь товарищу выйти из боя, чтобы дотянуть до спасительной Опасной. Товарища Василий выручил, но сам попал в беду – за ним начали охотиться сразу четыре "мессера", и один угодил в самолет Собина пулеметной очередью. Пламя охватило машину. Мотор зачихал, и самолет начал терять высоту. Дым разъедал глаза летчика, в кабине стало трудно дышать, горячий воздух обжигал тело... А Василий, прикрыв колени регланом, лицо – перчаткой, тянул машину до своих. Надо бы уже садиться. Но куда? Внизу вода пролива, да и ее из-за дыма не видно. Собин почти интуитивно выбирал ручку управления на себя, пытаясь спарашютировать. И вот в какой-то момент летчик почувствовал сильный удар – самолет упал в воду и начал тонуть.