Текст книги "Долетим до Одера"

Автор книги: Георгий Пшеняник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Пшеняник Георгий Андреевич
Долетим до Одера

Пшеняник Георгий Андреевич

Долетим до Одера

{1}Так обозначены ссылки на комментарии к персоналиям. Комментарии в конце текста книги.

Аннотация издательства: Автор книги – начальник штаба 88-го истребительного авиационного полка. Проникновенно рассказывает он о мужестве и героизме авиаторов-однополчан в годы Великой Отечественной войны. Сам непосредственный участник излагаемых событий, доктор военных наук, профессор Г. А. Пшеняник вспоминает о делах полкового штаба, который возглавлял в трудные первые дни военного лихолетья, о своей работе в оперативном отделе штаба 4-й воздушной армии. Книга рассчитана на массового читателя.

С о д е р ж а н и е

Полк набирает высоту

Боевое крещение

Над Днепром

Первая победа

Терриконы в огне

Дорога на юг

К предгорьям Кавказа

Как сорвать "Эдельвейс"?

В небе у моря

Через Белоруссию – на Берлин

Примечания

Полк набирает высоту

Шел последний для нашей Родины предвоенный год. На западе Европы уже полыхал пожар второй мировой войны. В условиях надвигающейся опасности особое внимание уделялось формированию новых авиационных частей, подготовке кадров летного состава.

Одним из первенцев в ряду полков-"новобранцев" стал созданный в 1940 году на Украине 88-й истребительный авиационный полк. Он был сформирован на основе 6-й отдельной авиационной эскадрильи, которая к тому времени имела достаточный практический опыт летной работы, технического обслуживания материальной части: в сентябре 1939 года ее личный состав участвовал в освобождении Западной Украины. Командир эскадрильи капитан М. А. Федосеев, его помощник капитан А. И. Халутин на первых порах приняли руководство созданным полком.

6-я эскадрилья базировалась на полевом аэродроме близ Житомира. В один из погожих мартовских дней ей поступил приказ перелететь на другой аэродром грунтовую площадку неподалеку от Винницы. Там и было положено начало формированию 88-го истребительного авиационного полка. Руководящий состав части комплектовался из летчиков, имевших за плечами опыт инструкторской работы в летных школах. Вскоре командиром полка был назначен майор М. А. Булгаков. Федосеев стал его помощником, а Халутин – инспектором по технике пилотирования. Александр Иванович напряженно трудился по вводу в строй молодых летчиков.

В полку были сформированы четыре эскадрильи. Командование двумя из них было поручено участникам войны в Испании, награжденным за боевые действия в рядах республиканской армии орденами Красного Знамени, капитану В. С. Волкову и капитану В. И. Полянскому. Руководство еще двумя эскадрильями приняли только что окончившие военную академию летчики Ю. А. Чубаров и Н. М. Сериков.

Молодые в общем-то люди – не старше 28 лет, – толковые специалисты, закаленные физически, все они рьяно взялись за дело. И дело пошло: полк быстро набирал высоту – в прямом и переносном смысле.

Запомнился мне с тех давних лет Михаил Федосеев, наш первый командир. Его биография чем-то вообще характерна для молодости моего поколения.

С волжских берегов вступил в жизнь Федосеев. Его родной город – Казань, родная стихия – могучая Волга, на берегах которой проходило короткое мальчишеское детство. Годы были бурными – первая мировая война, свержение царя в феврале 1917-го, Октябрьская революция, гражданская война, голод. И детство у мальчишки из рабочей семьи было тревожное, полуголодное, полубезграмотное. Когда подрос, то из Казани перебрался в Нижний Новгород. 16-летним парнишкой поступил учеником слесаря на знаменитый завод "Красное Сормово". За пять лет Михаил успел прожить большую трудовую жизнь. В 1931-м по путевке комсомола поехал на Урал – там работал на лесозаготовках, сплавлял лес. Потом строил химический комбинат в Пермской области. Учился на рабфаке без отрыва от производства. В 1933 году его как передового рабочего и активиста райком комсомола направляет в Оренбургское авиационное училище. Так юноша с волжских берегов встретился с небом.

Все удавалось Михаилу, всюду он был первым. В 1936 году, после окончания училища по первому разряду, его откомандировали в Борисоглебскую школу высшего пилотажа. И здесь он в передовиках. Стены школы молодой летчик покидает командиром звена. Первомай 1937 года. Воздушный парад над Красной площадью. Один из краснозвездных истребителей, стремительно пролетающих над Москвой, над Кремлем, над Мавзолеем Ленина, вел летчик Киевского Особого военного округа Михаил Федосеев.

Когда в 1936 году произошел фашистский мятеж в Испании и развернулись схватки между плохо вооруженными народными массами и фалангистами Франко, Федосеев подал рапорт командованию: "Прошу отправить меня добровольцем в Испанию. С фашистами буду сражаться так, как подобает коммунисту". Рапорт Федосеева был удовлетворен...

Первый фашистский самолет в небе Испании Михаил сбил 4 августа 1938 года. На штурм переправ и плацдармов республиканцев по реке Эбро фашисты бросили с воздуха 250 машин. На высоте пять тысяч метров Федосеев нагнал одного из "мессершмиттов". Как ни изворачивался тот, пытаясь уйти, наш летчик на своем И-16 все-таки достал его прицельной очередью. Через несколько дней он занес на свой счет еще один сбитый самолет. Неудержимым, нацеленным на врага был Михаил Андреевич в бою, и за это качество испанские товарищи прозвали его "ресистенте" – неутомимый.

Осенью 1938 года интернациональные бригады прощались с Испанией. На счету Федосеева было 160 боевых вылетов, 40 воздушных боев, 7 сбитых самолетов. За мужество, проявленное в боях, его удостоили ордена Ленина.

По возвращении на Родину Михаил Андреевич был назначен командиром 6-й отдельной авиационной эскадрильи. Затем стал помощником, позже заместителем командира полка. Интересны, убедительны и наглядны были разборы учебно-воздушных боев, проводимые Федосеевым, Нередко, прерывая рассказ, он садился в кабину самолета, приглашая в соседний условного противника, и над аэродромом разыгрывалась настоящая "коррида".

К сожалению, в нашем полку Федосеев пробыл недолго, чуть больше года. Перед самой войной его назначили командиром вновь сформированного 247-го истребительного авиационного полка. Жалко было нам расставаться с Михаилом Андреевичем, но мы понимали, что на новом месте он нужнее.

С сентября 1941 года по март 1942-го Федосеев совершил 169 боевых вылетов, участвовал в 27 воздушных боях, сбил 13 вражеских самолетов. Последний, роковой вылет был совершен им 22 марта. Посмертно подполковник М. А. Федосеев удостоен звания Героя Советского Союза.

Наш полк представлял собой сильную боевую единицу. Четыре его эскадрильи имели 58 самолетов И-16 последних модификаций. И все же к 1940 году этот самолет, несмотря на сравнительно недолгий срок службы, морально устарел: он уступал новейшим немецким истребителям Ме-109 в некоторых тактико-технических данных, особенно в скорости и в вертикальном маневре.

Советская авиапромышленность в этот период осваивала производство новых скоростных истребителей, штурмовиков, бомбардировщиков. Но их было еще очень мало. Поэтому перед летчиками нашего истребительного авиаполка, как и перед авиаторами других частей, была поставлена задача – досконально освоить самолеты И-16 и именно на них быть готовыми к боевым действиям. Так оно впоследствии и случилось – до глубокой осени 1942 года сражались наши летчики на этих машинах.

И-16 отличался повышенной горизонтальной маневренностью (время выполнения виража – 17 секунд против 20 секунд у немецкого Ме-109), мощным стрелковым вооружением, надежностью в эксплуатации и удивительной живучестью. Не раз летчики полка возвращались с боевых заданий на самолетах, изрешеченных десятками пуль и осколков от снарядов. Израненный и покалеченный И-16 каким-то чудом держался в воздухе и все-таки дотягивал до своего аэродрома. Пилоты по-доброму шутливо прозвали этот самолет "ишачком" – на войне он действительно был работягой.

Надежной эксплуатации самолета И-16, его успешному боевому применению во многом способствовала самоотверженная работа технического состава полка. Знатоками своего дела были руководители инженерно-авиационной службы эскадрилий воентехники 1 ранга В. С. Савченко, Е. А. Коломиец, В. П. Касьянов. Безотказная работа бортового вооружения обеспечивалась специалистами под руководством военинженера 3 ранга И. Р. Пронина. За исправность спецоборудования самолетов отвечали мастера своего дела воентехники 1 ранга Г. Л.. Вартанов, И. М. Фрулев.

Мне с первого дня пребывания в полку пришлось работать в его штабе. Начальником штаба у нас был майор С. Я. Фоменко. Я, занимая должность начальника оперативного отделения, был его первым заместителем. Вместе мы проработали около года – до февраля 41-го, когда Фоменко был переведен на новое место службы, а меня назначили начальником штаба 88-го истребительного.

Люди военные хорошо знают, что такое штаб полка. В мирное время это основной орган руководства обучением, воспитанием и повседневной деятельностью личного состава. Здесь осуществляется планирование учебно-боевой подготовки, организуется управление частью, решается множество вопросов, касающихся самых разных сторон воинского труда. Поскольку наш полк располагался отдельным авиагарнизоном, то немало забот возникало у нас, штабистов, в связи с проблемами караульной службы, расквартирования личного состава, поддержания в городке внутреннего порядка, соблюдения воинской дисциплины. Особое внимание штаб уделял командирской подготовке.

Штабная служба мне нравилась. Затруднений я не испытывал: помогали знания, полученные в Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жуковского, командный факультет которой я окончил в марте 1940 года. Был я тогда еще довольно молод, работал увлеченно, на часы не поглядывал. Из штаба обычно уходил поздно вечером, но перед сном еще успевал "покорпеть" над учебными заданиями, полученными с факультета заочного обучения Военно-политической академии имени В. И. Ленина.

О том, как поступил в эту академию, – рассказ особый. Французы в таком случае говорят: "Ищите женщину". А я в те годы познакомился со студенткой московского пединститута Марией Балкиной, ставшей вскоре моей верной подругой, женой. Мария заканчивала исторический факультет. И при встречах в наши разговоры нередко врывались римские императоры и египетские фараоны, средневековые рыцари и русские бояре из смутного времени. Признаться, приходилось пасовать перед студенткой. Это задевало мое самолюбие. Тогда-то я и решил получить военно-политическое образование, дававшее более обширные знания в области истории, чем командный факультет "Жуковки". Хотя, конечно, это было далеко не главной и не единственной причиной такого решения – армии нужны были и высококвалифицированные политические работники. К сожалению, война прервала мою заочную учебу. Только после войны мне посчастливилось завершить свою военно-историческую подготовку в Военной академии Генерального штаба, так что в конце концов мы "поделили" с Марией императоров и фараонов.

Надеюсь, читатель простит мне это лирическое отступление. Смею уверить: не было у нас, авиаторов, вместо сердец пламенных моторов, как пелось тогда в одной в общем-то неплохой песне. Мы были живыми людьми: работали и отдыхали, грустили и смеялись, любили и ненавидели (если было кого и за что) – как все.

Жители Винницы симпатизировали нам, улыбались, как хорошим знакомым, встречая на улицах в выходные дни. Да и как было не улыбаться молодцеватым парням, облаченным в парадные темно-синие френчи, белоснежные рубашки с черными галстуками, в лихо сдвинутых набекрень пилотках! Винницкие девушки тайком вздыхали по нас. Но довольно скоро тайное становилось явным: многие из девчат повыходили замуж за моих однополчан, став их верными спутницами на всю жизнь. Короткую или длинную – этим распорядилась война.

И нам нравилась Винница – не только ее люди, веселые и доброжелательные, но и сам город, его белые, как летние облачка, дома, утопающие в зелени садов, и чистые улочки, сбегающие к берегам Южного Буга. Мы побывали в музеях города, познакомились с его прошлым. С интересом узнали, что Винницкая область имеет определенное отношение к военной истории нашей Родины вообще и к истории авиации в частности,

В восьмидесяти километрах к юго-востоку от Винницы расположен старинный город Тульчин, а неподалеку от него – село Тимановка. Весной 1796 года здесь находилась штаб-квартира великого русского полководца Александра Васильевича Суворова, здесь он проводил с войсками учения и маневры. Именно в Тульчине была окончательно составлена и записана знаменитая суворовская "Наука побеждать". Летчики нашего полка хорошо знали постулаты этой науки: "Стреляй редко, да метко", "В атаке не задерживай", "Тяжело в ученье – легко в походе" и многие другие.

Во время тренировочных полетов летчики нередко кружили над селом Вороновицы, расположенным километрах в двадцати от нашего авиагородка. В центре села выделялся старинный дом с колоннами. В нем в 1869 году поселился Александр Федорович Можайский – исследователь и изобретатель в области создания летательных аппаратов тяжелее воздуха. Годы, проведенные Можайским в Вороновицах, были отданы напряженному труду над совершенствованием своих моделей. И стало традицией для летчиков полка, пролетая над домом Можайского, слегка покачивать крыльями – в память о создателе первого самолета. Теперь в этом доме средняя школа. В ней – музей Можайского, где отражена славная история отечественной авиации и космонавтики. Есть экспонаты и о боевом пути нашего 88-го авиаполка.

Стоит подчеркнуть, что экскурсы в историю прошлого Родины помогали партийной и комсомольской организациям полка в успешной политико-воспитательной работе среди личного состава.

Секретарем партийной организации в то время был избран политрук Ф. М. Тузов, комсомольским вожаком – младший воентехник И. Е. Носенко. Энергичные люди! Сколько они положили сил, чтобы вместе с командованием полка, его штабом решать важные задачи боевой и политической подготовки!

Комсомольцы в полку составляли около 80 процентов личного состава. Естественно, что от их активности, мастерства, смекалки в работе во многом зависел успех общего дела – приведение полка в боевую готовность. В сложной международной обстановке нужно было как можно скорее завершить формирование части, создать дружный боевой коллектив. Решение этой многогранной задачи и составило смысл всей деятельности наших коммунистов и комсомольцев.

В резолюции первого комсомольского собрания полка говорилось: "Ни одного комсомольца в числе отстающих! В сжатые сроки изучим и освоим материальную часть самолетов, организуем социалистическое соревнование в звеньях и эскадрильях, наладим строгий контроль за выполнением взятых обязательств..."

Несколько партийных и комсомольских собраний было посвящено общей теме: "Учиться тому, что нужно на войне". Перед молодежью выступали командир полка, командиры эскадрилий. С особым вниманием слушали комсомольцы рассказы участников испанских сражений Федосеева, Волкова и Полянского.

Большое внимание уделялось повышению идейно-политического и культурного уровня молодежи. В авиационном городке, на зимних квартирах, а летом – в полевом лагере создавались ленинские комнаты и ленинские палатки. Здесь проводились собрания, встречи, беседы, вечера отдыха. Запомнился литературный вечер, посвященный роману Николая Островского "Как закалялась сталь". Образ Павла Корчагина нам был особенно дорог. Это был наш сверстник, человек, в судьбе которого мы черпали силы, мужество, стойкость, преданность высоким идеалам – все те черты, что формировали в молодом человеке закаленного и бесстрашного бойца, защитника Советской страны.

Быстро пролетели первые месяцы нашей винницкой жизни. К маю 1940 года мы полностью выполнили программу аэродромных полетов и начали готовиться к переезду в летний лагерь. Для него выбрали место в небольшой лиственной роще близ села Бохоники, уткнувшегося в просторное открытое поле. 17 мая на этом естественном грунтовом аэродроме приземлились самолеты полка. В роще натянули палатки. И начались напряженные будни боевой подготовки.

Долгими часами тренировались в аэродромных полетах. Вначале оттачивали индивидуальную технику пилотирования, а затем перешли к групповой слетанности. Большая нагрузка выпала на долю технического состава. Днем техники обслуживали полеты, а ночью готовили материальную часть к следующему летному дню. Спали урывками, понемногу. Большим специалистом у нас в полку был старшина А. Ф. Гончар. Механик учебно-тренировочного самолета УТИ-4 (тот же И-16, но двухместный и с двойным управлением), он нередко обслуживал свою машину в две смены. С окончанием летного дня Гончар разбирал шасси, чтобы проверить исправность всех его узлов, а в шесть утра его самолет вновь выруливал на взлетную полосу.

Групповая слетанность в составе девяток, стрельбы по наземным и воздушным целям, воздушные бои были отработаны полком в короткий срок. Большую работу по повышению качества летной подготовки выполнили в этот период наши орденоносцы Федосеев, Волков, Полянский. У них уже был богатый боевой опыт, которым они щедро делились с молодежью. И буквально через несколько недель их советы оказались весьма полезными в обстановке, близкой к боевой.

Осложнились отношения с Румынией, в связи с проводившейся румынским королевским правительством враждебной нам политикой на юго-западных границах СССР. Оно намеревалось превратить Бессарабию, насильственно отторгнутую от нашей страны в 1918 году, а также Северную Буковину в плацдарм для нападения на СССР. С середины апреля румынская военщина организовала серию пограничных инцидентов на румыно-советской границе. В мае была проведена демонстративно частичная мобилизация румынской армии. В такой обстановке Советское правительство, ранее прилагавшее все усилия для мирного решения вопроса о Бессарабии и Северной Буковине, было вынуждено прибегнуть к соответствующим мерам, дабы ликвидировать историческую несправедливость и склонить правителей Румынии к действиям в этом направлении. Войска в приграничном районе были приведены в боевую готовность. В частности, наш полк получил приказ перебазироваться 17 июня 1940 года на полевой аэродром в Каменец-Подольской области, расположенный вблизи государственной границы. Приказ был выполнен оперативно, организованно. Летчики детально изучили по картам район возможных боевых действий, провели разведку с воздуха вдоль государственной границы, проходившей по реке Днестр.

Много хлопот в этой обстановке выпало на долю начальника связи полка капитана Ф. А. Тюркина, хорошо знавшего свое дело специалиста: наш штаб тренировался в управлении по радио.

После обмена нотами между правительствами СССР и королевской Румынии Бессарабия и Северная Буковина были возвращены Советскому Союзу. Мы получили приказ вернуться на свой аэродром – продолжать дальнейшую боевую учебу. Руководящий состав полка тренировался уже в ночных полетах. Определились лучшие, наиболее способные в летном искусстве.

И в марте 1941 года нам доверили участвовать в первомайском воздушном параде в столице Украины. Для этой ответственной работы были выделены четыре девятки И-16.

Вот как описывает киевский парад в своих мемуарах Маршал Советского Союза И. X. Баграмян:

"Последний предвоенный Первомай в Киеве был не по-весеннему хмур. С утра небо затянуло свинцовыми облаками. Но капризы погоды не могли омрачить праздничного настроения киевлян. Казалось, весь город вышел на улицы и площади. В 10 часов утра начался парад войск... Не успели проследовать через площадь последние танки, как воздух сотрясся от рева низко летевших истребителей И-16, юрких, маневренных..." {1}

Наши боевые машины прошли в строю колонны, в голове боевого порядка. Они летели на высоте 100 метров над Крещатиком – главной магистралью Киева, запруженной демонстрантами. Полк за участие в этом параде получил оценку "отлично". Командующий ВВС Киевского Особого военного округа генерал-лейтенант авиации Е. С. Птухин за отличную групповую слетанность нескольким нашим летчикам объявил благодарность.

В воздухе уже пахло военной грозой. Из разведывательных данных стало известно, что еще ранней весной гитлеровцы по ту сторону границы приступили к строительству полевых аэродромов, начали прокладывать в нашем направлении железнодорожные ветки и грунтовые дороги. Участились нарушения границы фашистскими самолетами.

Да, гитлеровцы лихорадочно готовились к войне с Советским Союзом. Было ясно: столкновения с Германией не избежать. И весной 1941 года развернулись работы по расширению и реконструкции взлетно-посадочных полос на аэродромах, предназначенных для базирования частей, вооруженных новыми скоростными самолетами. Один из них находился недалеко от нашего аэродрома, и на командира полка была возложена обязанность следить за ходом его строительства. Ему неоднократно приходилось летать на этот аэродром.

Обстановка требовала резкого повышения боевой готовности, боеспособности авиационных частей. Одним из важных мероприятий в этой области явилась тактическая подготовка летчиков в условиях, максимально приближенных к реальной, боевой ситуации.

В конце мая наш полк по плану командующего ВВС округа был подвергнут инспекторской проверке. И надо же случиться – именно во время проверки произошли две вынужденные посадки самолетов с убранными шасси вне аэродрома. Летчики потеряли ориентировку днем в довольно простых метеорологических условиях.

В полк вскоре прилетели командующий Киевским Особым военным округом генерал-полковник М. П. Кирпонос, командующий ВВС округа генерал-лейтенант авиации Е. С. Птухин. Они внимательно ознакомились с состоянием боевой подготовки полка, побеседовали с летчиками и техниками. На состоявшемся затем служебном совещании о ходе боевой и политической подготовки доложил командир полка майор Булгаков. Итог совещанию подвел командующий округом. Он обратил внимание на ряд серьезных недочетов в нашей работе, упрекнул командира – и надо признать, справедливо – в излишней осторожности в организации тактической подготовки летчиков.

А через два дня в полк прибыл новый командир – майор Андрей Гаврилович Маркелов. Подтянутый и собранный, с орденом Красного Знамени на гимнастерке, он с первой минуты располагал к себе.

К вечеру того же дня Андрей Гаврилович пригласил руководящий состав полка в домик, где ему предстояло жить. На столе стоял горячий чай, обстановка была удивительно непринужденная – тон разговору задал хозяин.

– Родился я на Украине в семье рабочего в 1910 году, – рассказывал Андрей Гаврилович. – Отца лишился рано. И работать начал тоже рано. Зимой учился, летом зарабатывал на хлеб у кулаков – батрачил. В 1926 году окончил семилетку, тогда же вступил в комсомол. Через год пошел на производство, получил специальность электрика. Еще через два года отправился на службу в Красную Армию, а после демобилизации снова работал на одном из заводов Донбасса. Здесь стал членом партии. В 1931 году поступил в Одесскую школу пилотов и летную службу прошел от "А" до "Я". Два года назад был в командировке. Пришлось участвовать в боевых действиях...

Сказано было скромно. Лишь после войны ветераны полка узнали, что с сентября 1937 года по июль 1938-го Маркелов был в Китае: обучал китайских летчиков полетам на И-16, а потом в течение пяти месяцев сражался с японскими самураями.

Сообщил нам Андрей Гаврилович и о том, что на днях был принят генералом Птухиным, от которого и услышал приказ о своем назначении в наш полк.

Да, полк принимал опытный, заслуженный командир. Сам отличный летчик, Маркелов за несколько дней проверил технику пилотирования практически у всего летного состава, дал конкретные указания командирам эскадрилий о программе дальнейшего обучения пилотов.

А с границы продолжали поступать все более тревожные вести. В лесном массиве, в районе Гнивани, неподалеку от Винницы, находились лагеря 169-й стрелковой дивизии. Вблизи от них был построен летний городок для семей командного состава. В середине июня семьи эти были эвакуированы, а вскоре начался и вывод войск из лагерей. Ежедневно из Гнивани мимо нашего аэродрома двигались на запад колонны с артиллерией. Ночью движение усиливалось.

17 июня из штаба 44-й истребительной авиадивизии поступил приказ рассредоточить самолеты на аэродроме и замаскировать их. Командир полка решил провести эту операцию по боевой тревоге, предварительно наметив вокруг аэродрома места четырех стоянок для самолетов (по числу эскадрилий).

Вскоре в лагере завыла сирена. На ходу надевая походное обмундирование, противогазные сумки, прилаживая оружие, весь личный состав полка через несколько минут уже выстроился около боевых машин. И закипела работа: самолеты откатили на стоянки, в соседней роще нарубили веток с густой листвой и тщательно укрыли ими боевую технику. На ночь для охраны стоянок мы выделили дополнительные наряды караула, но на душе было неспокойно...

На аэродроме в эти же дни была построена просторная землянка для командного пункта полка. По всем правилам фортификации – потолок из бревен в два наката, сверху – толстый слой земли.

Штаб полка по запросу штаба дивизии составил отчет об уровне боевой подготовки летного состава. Из 64 боевых экипажей к действиям днем в простых метеоусловиях были подготовлены 32, днем в сложных метеорологических условиях – 19, ночью в простых метеоусловиях – 13 экипажей.

...Мысленно переворачиваю календарь памяти: последний мирный день – 21 июня, суббота. С утра в лагере оживление: летчики двух эскадрилий (тех, чья очередь по расписанию) готовятся к увольнению в город. Чистят френчи, обувь, подшивают свежие подворотнички, освежаются душистым одеколоном. Шутят, предвкушая отдых. И еще не знают, что в увольнение им сегодня и на долгие годы вперед пойти не суждено.

Днем командование полка дважды поднимает в воздух дежурные звенья на перехват немецких разведчиков в районе железнодорожной станции Жмеринка. Сведения о подобных нарушениях поступают в штаб и из других районов. Командир полка принимает решение – отменить массовое увольнение, отпустить лишь 3 – 4 человека от каждой эскадрильи для выполнения срочных поручений товарищей. Я тоже получил разрешение съездить в Винницу.

Вскоре Маркелову позвонил командир 44-й авиадивизии полковник В. М. Забалуев и сообщил, что в течение дня немецкие самолеты проникали в глубь нашей территории на 250 километров почти на всем протяжении границы. Он потребовал усилить бдительность, особенно в воскресенье, а всех воздушных разведчиков принуждать к посадке.

Запомнилась та предвоенная ночь: темнота, поражавшая своей неестественностью – казалось, что даже звезды светят не так ярко, как обычно, и мертвая тишина – настораживающая, рождающая беспокойные мысли...

Боевое крещение

В эту ночь спать пришлось недолго. За окнами едва занимался рассвет, по углам еще прятались сумерки, когда беспокойную тишину и полумрак разорвал резкий телефонный звонок. Точно подброшенный пружиной, я соскочил с койки и схватил телефонную трубку.

– Товарищ капитан! Объявите на зимних квартирах боевую тревогу и немедленно приезжайте в лагерь. Эмку за вами выслал. На моих часах – 4.30... Голос командира полка тревожный, но решительный.

Полковая машина мчала меня в лагерь по пустынному Немировскому шоссе. Миновали железнодорожный переезд. Проскочили центр Винницы. Площади и улицы пустынны, только одинокие дворники выметают пешеходные дорожки. Город досыпал последнюю мирную ночь. А небо над головой светло-голубое, прозрачное в своей обманчивой свежести. Будто встала пораньше заботливая хозяйка и протерла тщательно окна, чтобы в хорошем настроении встретили домашние наступивший воскресный день.

Вот уже и знакомая роща, под зелеными шапками которой палатки нашего полка. Готовлюсь попасть в растревоженный муравейник, однако лагерь словно вымер. На местах только дневальные. Снова в машину – и мчимся на аэродром.

У входа в землянку командного пункта меня встретил Андрей Гаврилович Маркелов. Серьезный, озабоченный, в то же время полный решимости и готовности действовать. Вкратце передал мне разговор с командиром дивизии, его приказ уничтожать самолеты противника. Уже через полчаса после объявления боевой тревоги наш полк был приведен в полную боеготовность: весь личный состав – у самолетов, одна эскадрилья дежурит, звено – в готовности к немедленному вылету по сигналу, остальные – в готовности к взлету через две-три минуты после команды.

Маркелов посмотрел мне в глаза и, коротко вздохнув, добавил:

– Я уже сказал командирам эскадрилий, что сомнений больше нет; враг вероломно напал на нашу страну.

Началась война. Что ж, будем бить этих гадов, защищать нашу землю от нечисти... – Брезгливо поморщившись, Маркелов сбил веткой с голенища сапога налипшую грязь.

И все же еще трудно было поверить, хотя это уже было неумолимой реальностью, что в каких-то трехстах километрах западнее Винницы, на границе, рвутся бомбы и снаряды, гибнут советские солдаты, принявшие первые неравные бои на рубежах Отечества.

В это время внимание находившихся на командном пункте привлек рокот авиационного мотора. Вскоре к аэродрому на бреющем полете приблизился самолет У-2. К нам прилетел полковой комиссар Н. Я. Жунда. На ходу расстегивая шлем, он подошел к Маркелову и передал нашему командиру пакет.

– Здесь – боевой приказ полку. С высоты видел, Андрей Гаврилович, что хорошо замаскированы ваши самолеты – аэродром неузнаваем. Молодцы. Ну что ж, пока будете знакомиться с приказом, я хочу поговорить с руководящим составом, командирами эскадрилий, их заместителями. Вызовите всех на КП.

Через несколько минут все были в сборе, и заместитель командира авиадивизии по политчасти рассказал, что произошло сегодня утром на наших западных границах.

На рассвете германская авиация подвергла бомбардировке несколько городов в западных районах страны. Фашистские стервятники долетели до Киева. Ровно в 4 часа утра шквал артиллерийского огня обрушился на наши погранзаставы.

– Это был сигнал к наступлению, – говорил Жунда. – Гитлеровцы пересекли границу сразу в нескольких местах. Сейчас на всем ее протяжении идут ожесточенные бои. Наша задача – достойно встретить врага и, не щадя жизни, остановить его. Это – приказ Родины...

Занимаясь земными делами, особое внимание пришлось уделить воздуху: от постов ВНОС{2} стали поступать сообщения о появлении в районе Винницы вражеских самолетов. Выделенные нами наблюдатели в первую очередь следили за западной стороной горизонта, и вот как-то именно оттуда мы услышали рокот незнакомого авиационного мотора. Все насторожились. И наверное, каждому подумалось: вот он, незваный гость... Как бы читая эту мысль, командир полка майор Маркелов отрывисто приказал: