Текст книги "Сияние Вышних Богов и крамешники"

Автор книги: Георгий Сидоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 36 страниц)

– Завтра у нас прощание с эвенками. У них своя дорога, у нас своя, – пожелав мне спокойной ночи, сказал волхв-хранитель.

Проснулись мы, когда уже совсем рассвело. Поднявшись на ноги, мы вместе с эвенками занялись приготовлением завтрака. Когда он был готов, Светозар сказал:

– Это наш последний совместный стол. Будем считать его прощальным. Под вечер Лючеткан с Тиманчиком отправятся к себе на стойбище. Тут недалеко. А мы, – посмотрел он на меня, – поедем завтра с утра. Потому что нас ждёт дорога до поздней ночи.

– А днём чем займёмся? – спросил я.

– Как всегда, заготовкой дров, – посмотрел на непроницаемые лица эвенков челдон. – Дров никогда много не бывает.

Через несколько часов мы попрощались с нашими каюрами. И отец, и сын сдержано пожали нам руки, пожелали всего доброго и, вскочив на свою упряжку, вскоре исчезли среди засыпанного снегом леса.

– Ну что, пойдём за сушняком? – обнял меня за плечо хранитель. – Работы у нас – до вечера!

– Я никак не могу придти в себя от увиденного вчера, – сказал я ему. – Здесь вокруг видны следы погибшей цивилизации.

– И чем дальше на север, тем этих следов больше, – вздохнул Светозар. – Невозможно представить, что тут творилось во время великой битвы! Куда ни глянь – везде видны воронки от страшных чудовищных взрывов. Они и в горах, и по распадкам. На месте этих воронок сейчас озёра…

– Но местами строения устояли, – заметил я.

– В основном, пирамиды и стены древних циклопических построек. Но со временем последние оказались под лесом. Видны одни пирамиды да и то не очень. Всё скрыто лесом. Не было бы его, намного было бы проще… Хорошо, что тайга здесь из светлохвойного лиственничника. У вас, в западной Сибири, такой мало. Там всё кедрачи да ельники. Сам понимаешь, в таком лесу почти ничего не видно. Можно пройти рядом с валами или курганом и не понять, что это такое. Если надумаешь заняться поисками прародины шумеров, помни об этом. На себя не очень-то надейся, больше спрашивай у местного населения. Они тебе покажут и валы, и пирамиды, и курганы.

– Неужели и на всей западносибирской равнине стоят пирамиды? – удивился я.

– А почему, нет? Их сотни. Просто надо разуть глаза.

После короткого разговора мы занялись нашими делами. Сначала таскали сушняк, потом до самого вечера его пилили на аккуратные поленья. И уже ночью сложили их между чумами.

Утро мы встретили уже в пути. Отдохнувшие за сутки, олени бежали резво. Их не надо было подгонять.

– Ещё пару дней и мы будем на месте! – сказал, глядя на меня Светозар.

– Но ведь ты говорил о двух неделях пути? – напомнил я.

– Мне хотелось, чтобы ты побывал в моём доме. Но потом решил, что мы сделаем это втроём.

– Кого ты имеешь в виду? – спросил я его.

– Нашего дедушку, кого же ещё? Старик давно один. Общество ему не повредит.

– Да как он сюда, в эти дебри, попадёт? Он что, на самом деле в ступе летает?

– В ступе, не в ступе, но летает! – посмотрел Светозар на меня загадочно. – Скоро мы его увидим.

Последние слова волхва меня озадачили. И я, дав себе слово ничему не удивляться, стал всматриваться в надвигающиеся на нас цепи поросших лесом невысоких гор.

«Скорее бы! – думал я. – Всю дорогу – одни загадки. То разрушенные, лежащие под землёй города, то гигантские поросшие лесом дворцы и пирамиды. А теперь ещё и подземелья! К одному из входов в мир тайны и ужаса меня сейчас и везут».

– Как я понимаю, ты хочешь мне показать первый уровень своих подземных владений? – спросил я сидящего впереди меня Светозара.

– Поверь, он совсем не страшен! – повернулся ко мне волхв.

– Вот оно что? Оказывается ты тоже не дурак читать чужие мысли!

– Что делать, если они из тебя прут фонтаном? – засмеялся челдон. – Ты же умеешь защищаться! Почему не пользуешься полученными знаниями?

– От таких как ты, у меня нет желания.

– Тогда не ворчи, если не по-твоему!

– Да я так, для порядка. У меня вот какой вопрос: зачем мы так далеко забрались? Неужели нет входов в подземелье поближе?

– Мы их проехали больше десятка!

– Тогда я тебя не понимаю.

– Нам надо не просто под землю. Нам надо в одно тайное место. Специально для тебя, понимаешь?

– Не совсем!

– Когда приедешь, поймёшь! Осталось не так далеко. Завтра будем на месте. Да, сегодня придётся ночевать у костра под открытым небом, больше нет гостиниц, они остались на тракте.

– Этого я не боюсь. Дело привычное.

– Знаю! Знаю! – засмеялся челдон. – Устраивать биваки у костров ты горазд. Через час будем искать место для лагеря. Видишь, где солнце? Как оно нырнёт за гору, сразу станет темно, хотя по времени ещё далеко не вечер.

На разбивку лагеря у нас ушло около двух часов. Так как палатку мы не захватили, то решено было спать у нодьи [19]19
   Нодья – таёжный костёр, выложенный из брёвен; складывается из нескольких брёвен (преимущественно из сухих сосновых), обычно из двух-трёх. Отличается тем, что горит долго, почти без пламени и даёт много тепла.


[Закрыть]. К тому же одежда и у челдона, и у меня была отменная. Поэтому замёрзнуть мы не боялись. Когда все приготовления были закончены, наступил вечер. И мы, устроившись на ветках кедрового стланика, стали дожидаться, когда на разгоревшейся нодье закипит чай.

– Меня мучает один вопрос, – посмотрел я на безмятежно смотревшего на огонь волхва.

– Давай! – обернулся он ко мне.

– Мне пришло в голову, что у нас, у людей, в психике есть какой-то недостаток, о котором мы не подозреваем, но о нём знают наши враги. Именно используя его, они и управляют нами.

Услышав мои слова, хранитель взглянул на меня с нескрываемым интересом и, подумав, сказал:

– А сам ты не можешь догадаться, на чём они нас поймали?

– Может на эгоизме, или чувстве собственности?

– Вот ты сам и ответил на свой вопрос. Прежде всего, на чувстве собственности. Дело в том, что личная собственность человеку необходима. Что она собой представляет? Прежде всего – одежда, без неё никак, особенно на севере. Какие-то личные вещи. У женщин это украшения, у мужчин – оружие. Украшения имеют свойства сродства к хозяйке, они могут быть только личными. Та же брошь, одной женщине она подходит, другой – нет. И потом, в древности их ценность определялась не стоимостью материала, а мастерством художника. С оружием ещё проще. Оно, как ты знаешь, является продолжением самого человека. Меч или карабин выбирает себе хозяина и по-настоящему служит только ему. Могут быть собственностью мелкие личные вещи, которые достались человеку от ушедших предков. Какие-то ценные книги, дневники. О книгах – разговор особый. Они занимали промежуточное положение: пока человек книгой пользуется – она может быть его, но как только книга стала ему не нужна, он отдавал её тому человеку, которому она в данный момент необходима. Но всё это касалось небольших личных библиотек. Дело в том, что общество нормальных людей во все времена располагало гигантскими публичными книгохранилищами. Как отголосок прошлых допотопных времён возникли знаменитые библиотеки древности: библиотека Грастианы, Хара-хора, Кива Сибирского, Гелона, Остин, Донграда, Старграда, Ретры, Арконы и т.д. Это на севере. На юге – храмовая библиотека Мемфиса, библиотека Гелиополя-Ану, Фиванская храмовая, позднее Вавилонская, Ниневийская. Помнишь библиотеку Ашура Банипала?

Я кивнул.

– Их было много. Перечислять не стану. Вот собственно и всё, что можно сказать о личной собственности наших далёких предков. Она ограничивалась одеждой, украшениями и оружием, частично носителями духовного наследия. Но здесь возникает вопрос: если тебе что-то более не нужно – отдай это тому, кому оно нужнее.

– А что со всем остальным? – поинтересовался я. – Земля, жилища, скот и многое другое?

– То, о чём ты говоришь, принадлежало обществу, так как человек жил по его законам, то он мог пользоваться и землёй, и крышей над головой, и скотом, и всем остальным как своим собственным. Причём столько, сколько хотел. Мало этого, он мог всё, чем он пользуется, например, дом, передать в наследство своим детям. Единственное, что он не мог, так это продать, сжечь, короче распорядиться собственностью, которой он пользуется по своему усмотрению. Распоряжалось собственностью человека общество.

– Что-то я не понимаю, какое общество? О чём ты говоришь?

– Я говорю о так называемой общине – обществе Золотого века, где всё было разбито на большие семьи. Не подумай, что речь идёт о кровном родстве. Семейные, родственные отношения складывались между разными семьями. Это потом после Великой битвы империй и гибели основной части населения из отдельных семей проросли роды, а из родов сложились племена. В древности же ни в допотопной Атлантиде, ни в Ориане родоплеменного строя не было.

Так вот, в обществе людей Золотого века родственные доверительные отношения складывались между различными семьями. Как это происходило? Благодаря законам древней общины. И сколько бы ни было в ней людей, она выглядела как одна огромная семья. В этом и сила общинного строя. Подобную общину наши придурошные историки называют «соседской». Но «соседское» объединение людей – община только по названию. Орианская община другая – это семья! Единый организм, где каждый человек был бесценен и воспитывается всем обществом. В такой общине главной ценностью являлось поле любви. Оно объединяло людей, позволяло им понимать и по-настоящему ценить друг друга. Строилось это поле всеми вместе. Если человек терял способность любить, то ему помогали её обрести. Тут либо учили, либо посылали подальше.

– А разве можно научить такому чувству? – удивился я. – Мне кажется, что оно должно быть природным…

– Можно, но с одним условием – если человек захочет учиться. Теперь ответь мне на вопрос: какая может быть собственность в такой общине?

– Наверное, семейная, если все люди живут по законам единой большой семьи.

– Вот ты сам и поставил всё на место. Нужна общиннику громоздкая неповоротливая личная собственность? Её же охранять надо. А так она под надзором всего общества. Пользуйся ею сколько угодно, по сути, она твоя, потому что служит и тебе, и твоим детям. Что ещё надо? Теперь подумай, можно купить общинника, посулив ему ещё какую-то собственность или деньги? Если он знает, что они всё равно будут принадлежать не ему, а всей большой семье?

– Нет, конечно!

– Теперь тебе понятно, почему на нашей планете было уничтожено общество Золотого века? Единый братский союз звёздных общин.

– Почему звёздных? – удивился я.

– Потому что семейная община, явление не земное, а космическое. Без объединяющего людей единого сильного поля любви осваивать звёздные миры невозможно.

– Значит, впереди человечество ждёт объединение в общины? – спросил я.

– Не искусственное, а естественное. По закону подобия. Но ты опять отвернул от темы. Одним словом, общество Золотого века на Земле было заменено на другое – на стадо потребителей, собственников. Зачем? Можешь мне на этот вопрос ответить?

– Проще простого. Чтобы использовать институт личной собственности в качестве инструмента воздействия на психику, – сказал я.

– Всё правильно. Отсюда и родилось выражение, что деньги правят миром. Собственнику всегда мало денег. Ему чем их больше, тем лучше. То же самое с властью. Собственник стремится не только обладать вещами. Ему подавай ещё и власть. Во-первых, она позволяет приобретать ещё больше вещей, денег и недвижимости, и, во-вторых, она стала сама по себе являться собственностью. Вот тот рычаг, на который постоянно пытаются давить те, кто управляет земным социумом. Многие «ура-патриоты» считают, что для спасения человечества надо избавить социум от института денег. Дескать, они во всём виноваты. Но здесь цель ложная. По всей видимости, её нам опять подсовывают. Дело даже не в деньгах, а в психотипе современного человека. Теперь ты понимаешь, откуда пророс гипертрофированный современный эгоизм недолюдка?

– Думаю, что из чувства обладания чем-то или кем-то.

– Всё верно! Если учесть, что ко всему прочему надо добавить ещё и животный инстинкт зверя. Во времена Золотого века любой человек чувствовал себя хозяином не только своей земли, но и всей планеты. Во всех уголках тогдашней Ойкумены, не только в Ориане или Атлантиде, но и на гигантском Му, короче говоря везде, где процветали общинные отношения, он был родным и желанным. Его принимали как своего и тут же предоставляли всё необходимое для жизни. Переезжая на новое место, он со спокойной душой оставлял обществу свою землю, дом, и другие вещи и, вступив в новую общину, возвращал за счёт неё всё утраченное. Не надо было ничего везти с собой. Как, например, возят сейчас, целыми вагонами. А в кого превратился современный собственник? В сторожа своего хлама! Приобрёл, а потом всю жизнь надо посвятить охране накопленного. Иначе нельзя – можно потерять. Сколько энергии на это требуется? Уйма! Вот и получается, что вместо того чтобы развивать свои способности, человек вынужден заниматься чёрт знает чем. К чему это ведёт? Конечно, к деградации! Получается, что ни человек управляет вещами, а они им. Разве не так?

Слушая рассуждения Светозара, я невольно вспомнил своего отца. Для него вещи и деньги стали самым главным в жизни…

– Ты, несомненно, прав, – вздохнул я, вспомнив о своей молодости.

– Вот мы вместе и ответили на твой вопрос. Ты, я думаю, отлично понимаешь, что пока до людей не дойдёт, что любая собственность является духовным якорем и мощной привязкой к эгрегору Сатаны-Амона, они будут управляемы. Посмотри, как манипулируют западные банки сознанием наших промышленников! Это делается через процентные ставки. Нашим банкам приказано давать кредиты населению под 16% годовых, западные же дают нашим банкирам – под 5 или 6%, но с условием предательства Родины. Вот и всё.

От слов Светозара на душе у меня стало тоскливо. Я смотрел на звёздное небо, наблюдал, как в чёрную высь уносятся искры нашей нодьи и думал о том, что говорит мне волхв. Легко сказать, заставить обывателя погасить в себе всепожирающий огонь собственника, из потребителя выковать созидателя. Мне хорошо был понятен смысл сказанного. Люди Золотого века не занимались накопительством материального. Значит, вся их энергия тратилась на саморазвитие и творчество. У нас сейчас всё наоборот. Только единицы способны отказаться от щемящего чувства обладания материальным и власти в пользу творческого процесса созидания..

– Знаешь, к какому я пришёл выводу? – посмотрел я на волхва. – Для того в человеке и было раскручено чувство хапуги – собственника, чтобы остановить его духовную эволюцию как вида.

– Я от тебя ждал, что ты поймёшь суть произошедшего. Но думал, что это произойдёт не сегодня, – улыбнулся Светозар. – Хуже всего то, что это мерзкое чувство – иметь и распоряжаться, завладело нашей северной женщиной. О женщине, вообще, разговор отдельный. Посмотри, что мы имеем: современная женщина выходит замуж не для того, чтобы дарить мужчине свою любовь и помогать ему в его творческом процессе своей энергией, она выходит замуж для того, чтобы обладать мужчиной. Распоряжаться им, высасывать из него и жизненную силу, и деньги. Современная женщина-вамп живёт только феромонами. На настоящую любовь она не способна. Для неё любовь – это голый животный секс. И больше ничего. Кончились феромоны – кончились и её чувства. В наше время среди женщин-стерв бытует выражение – «завести себе мужчину». Как хомячка или кота. Откуда проросло всё это?

– Похоже, в женщине-стерве чувство собственности над мужем или своим же ребёнком напрочь вытеснило чувство человеческой любви, – сделал я вывод.

– Ты понимаешь теперь, почему эти дамы никогда не примут арийскую полигамию? В моногамной семье она королева и богиня! Здесь женщина мужчиной может манипулировать. Держать его постоянно на дефиците своей энергии.

– Постой! – прервал я таёжного всезнайку. – Насколько мне известно, энергия стервы никуда не годится.

– Всё это так, но разве современный мужчина это осознаёт? Такие тонкости он просто не замечает. Для него женщина – просто женщина, и всё тут.

– Ну и дела? – вздохнул я.

– Да, дело – дрянь! Но с этим нам приходится жить! Потому что других женщин, умеющих любить и ценить мужчину, очень мало. О феминистках говорить не приходится. По сути, это уже не женщины, а так, создания. Вот они плоды чувства собственности на материальное. Сначала оно распространялось на предметы, теперь оно распространяется на людей. Для мужчины собственностью является жена, для жены – муж. Дети – собственность обоих.

– Ты описываешь мою семейку, я в такой вырос!

– Знаю, прости. Но что делать? Такова наша современная действительность. Смотри, чай давно кипит, а мы и не видим, – показал Светозар на чайник.

– Сейчас мы его заварим! – поднялся я.

– Вот что! – остановил меня волхв. – Давай положим в чайник чагу. Иначе ты у меня не уснёшь.

– Не усну, – кивнул я головой. – Уж очень серьёзный разговор у нас получился.

Глава 37.
Чердынцев и каменная карта

Светозар, повернувшись коленями и животом к нодье, очень скоро уснул. А я, лёжа на спине и поглядывая на улетающие в чёрную небесную высь искры, вспоминал свою юность. Действительно, всё было так, как сказал волхв. Всю свою жизнь в семье от рождения до совершеннолетия, пока не покинул тех, кто меня породил, я считался их собственностью. Ни отцу, ни моей матери и в голову не приходило, что дети рождаются для самостоятельного жизненного пути. Что они идут по жизни стезёй своего предназначения. Они всерьёз считали: если я отпрыск, то автоматически являюсь рабом их величеств. Следовательно, они имеют надо мной одни права, а у меня по отношению к ним одни обязанности. Вспоминая свою борьбу за обретение независимости от родителей, я понял, что имел дело с людьми генетически изменёнными. Бабушкины слова, что и моя мать, и отец сошли с ума, надо было принимать в прямом смысле. А мне казалось, что это просто гипербола. В этот момент я почувствовал, на себе пристальный взгляд своего друга.

– Опять не спишь? Всё звёзды считаешь… – проворчал он. – Тебя что, усыпить?

– Не надо! Просто пришла в голову мысль, что чувство собственности в человеке тоже имеет генетическую основу.

– Как и все чувства. А ты что разве не знал?

– Думал, что чувства это свойство одного психического потенциала, но оказывается, всё намного сложнее.

– Иначе бы люди не сходили с ума, – поднялся со своего места волхв. – Посмотри что делается: каждый психопат изо всех сил старается грести под себя и не думает о том, что на тот свет ничего материального не унесёшь. Представь, как собственники мучаются, когда сдыхают? Разве их быт можно назвать поведением людей со здоровым сознанием? Выбор «иметь» но не «быть» – прямая дорога в жёлтый дом! Беда в том, что свихнувшихся сейчас видимо-невидимо! Из них и состоит современная пятая колонна. И не только у нас, но во всех без исключения странах. Она, эта свора, генетических недолюдков, чтобы приумножить свою собственность, или для того, чтобы просто её сохранить, верой и правдой служит своим транснациональным хозяевам, тем самым, которые считают себя вправе диктовать всем нам свою волю. Для того генетических собственников и создавали.

– А что есть какие-то другие? – спросил я.

– Конечно, есть. Это обычные люди, у которых с психикой всё в порядке. Для них деньги и вещи не цель, а всего лишь средство. Что-то вроде инструмента. Конечно, это тоже связано с наследственностью – патологий нет. И, вообще, хватит болтать! Завтра нам спускаться под землю, а ты о дегенератах. Подумай лучше о более интересном.

– Слушаюсь и повинуюсь! – засмеялся я, поворачиваясь животом к огню.

«Значит, патологические собственники тоже искусственно созданы, – мелькнуло в сознании. – Это из них построен фундамент современного социального безумия».

Проснулся я от лютого холода. Брёвна нашей нодьи догорели, и «дед мороз» забрался даже под оленью кырняжку. Следом за мной проснулся и Светозар.

– Давай разведём костёр, – посмотрел он на меня. – Надо согреться и – в дорогу.

Мы бросили сухие дрова на угли, и вскоре наш лагерь осветило яркое пламя.

– Ехать нам осталось совсем немного. Вход вон за теми холмами, – показал куда-то вперёд наставник.

– Всё равно, я ничего не вижу, от костра – туман, и потом ещё не рассвело.

– Уже светает, – улыбнулся Светозар, – через час отправимся в дорогу!

Наскоро позавтракав, мы запрягли оленей и, прыгнув на нарту, понеслись вниз по пологому склону. Минут через тридцать совсем рассвело, и я увидел надвигающуюся на нас цепь низких холмов.

– Вот мы и у цели, – показал валиком [20]20
   Валик – (эвенк.) – длинная палка, которой управляют оленями.


[Закрыть]челдон на холмы. – Ещё немного и отпустим оленей.

Это значило, что нам здесь быть не день и не два, а намного дольше. Проехав километра три или четыре, Светозар остановил нарту и, кивнув на торчащий из снега валун, сказал:

– Видишь, если на склонах холмов стоят такие вот останцы, запомни форму валуна, это очень важно, значит рядом вход в подземный мир. Посмотри, валун, практически, один. Другие камни от него стоят на расстоянии двухсот и более шагов. Это тоже примета, – показал рукой на лежащие вдалеке камни челдон. – Давай отвяжи оленей, а я пока откопаю плиту, закрывающую вход в колодец.

Когда я возвратился, вход в подземный мир был уже открыт. Плоская каменная напоминающая большой щит плита была отодвинута и под ней виднелись серые базальтовые ступени.

– Милости прошу! – показал на них хранитель. – Только я первый. А ты – за мной.

– А как же свет! – спросил я.

– У меня вот что! – вытащил челдон из-за пазухи фонарик. – И потом без света пройти придётся метров пятьсот, не более. Дальше всё освещено.

Я не стал спрашивать кем, просто молча последовал за Светозаром.

Хранитель с рюкзаком на плечах шёл впереди и освещал дорогу своим фонариком. Я не отставая, след в след, продвигался за ним. Ступени круто забирали вниз, и вокруг стояла такая гнетущая тишина, что, казалось, было слышно биение наших сердец.

На секунду оторвав взгляд от ступеней, я посмотрел на стены туннеля. И поразился: они были покрыты чем-то гладким и блестящим, наподобие стекла.

– Что это? – коснулся я рукой странного вещества.

– Обсидиан, – повернулся ко мне Светозар. – Когда-то очень давно галерею прожгли лазером. Видишь, какие стены? Они круглые. Это то, что осталось от оплавленного базальта. Вещество наподобие стекла.

Когда мы прошли ещё пару сотен шагов, впереди забрезжил слабый свет.

– Видишь! – показал хранитель. – Это галерея или квершлаг. Он полностью освещён.

– Чем?! – не выдержал я.

– Скоро увидишь, загадочно посмотрел на меня Светозар. – Только прошу, ничему не удивляйся. Для тебя началась сказка. И ты теперь – сказочный герой.

Когда мы вошли в галерею, я увидел на её потолке вытянутую наподобие капли стеклянную лампу, в которой что-то ослепительно светилось. Лампа была подвешена к потолку, находящемуся примерно на высоте трёх с половиной метров. За этой странной лампой на расстоянии десяти шагов светился ещё такой же фонарь, за ним второй, потом третий, четвёртый и так – по всему квершлагу. Благодаря этим удивительным светильникам галерея была полностью освещена. Открыв рот, я глядел на потрясающую картину и не мог понять, где я нахожусь.

– Почему к фонарям не тянутся провода? – показал я на потолок Светозару.

– А зачем? – улыбнулся волхв. – В них светится плазма. Энергия же поступает из эфира, его кругом видимо-невидимо!

– Как же она поступает? Не видно никаких приборов!

– И не увидишь, потому что вся конструкция полевая. Из высшей мерности энергия эфира перетекает в нашу. Отсюда и яркое свечение.

– Всё равно, для меня это загадка, – сказал я.

– Со временем разберёшься. Я тоже поначалу глаза таращил. Пойдём, нам идти да идти!

И мы рядом пошли по гладкому полу галереи. Через десять минут я почувствовал, что не только согрелся, но мне стало жарко.

– Что, боишься изжариться? – посмотрел на мою разгорячённую физиономию Светозар. – Мне тоже жарковато, поэтому предлагаю сбросить здесь верхнюю одежду и идти налегке.

С этими словами волхв развязал завязки своей шубы и положил её на пол. Глядя на него, я сделал то же самое.

– На самом деле здесь тепло! – поднял я ладонь. – Может фонари греют?

– Просто мы зашли под гору. Это естественное тепло нашей матушки Земли. Пойдём, нас уже ждут! Нехорошо опаздывать! – подхлестнул меня Светозар.

– Кто? – вытаращил я на него глаза. – Уж не Минотавр ли? Это как раз для него место!

– Минотавр! Ха-ха-ха! – засмеялся волхв. – Слышишь, Дадоныч, тебя Минотавром назвали!

В этот момент буквально из стены вышел кто-то во всём белом. При виде его я отшатнулся. На меня в упор смотрели глаза Чердынцева.

– Я же говорил тебе, что мы скоро встретимся, – положил он на моё плечо свою жилистую руку. А ты сомневался…

– Но как? – недоумевал я. – Разве такое возможно?!

– Как видишь! – показал на Дадоныча Светозар. – Я же тебе говорил, что у нашего деда у избы в снегу спрятана ступа.

– Не придумывай небывальщину! – оборвал челдона старик. – Никакой ступы. Просто ты многого не знаешь, дружок. Но это дело поправимое. Лет эдак через двести, а может и раньше, и моим хитростям научишься.

– Через двести!! – у меня подкосились ноги.

– А что тебе не нравится? Это нормальный срок.

– У вас, куда не кинь – всё ерунда! Всё запросто! А на самом деле? Здесь же целая временная пропасть!

– Не пойму я тебя? – отступил от меня на шаг Дадоныч. – Ты что, жить не хочешь?

– Или может быть тебе две сотни лет мало? – поддержал своего друга Светозар.

– И жить я хочу, и пару сотен лет телепать не прочь. Просто в голове не укладываются ваши фокусы!

Услышав последнее моё слово, Чердынцев нахмурился.

– Вот что, ты говори, да не заговаривайся! Мы не из цирка! Перед тобой два хранителя, бестолочь! На колени! – вдруг закричал Дадоныч. – Щас же на колени! Иначе превращу тебя в лягушку, и будешь здесь десять лет квакать! Нас встречать и провожать.

Не понимая, что происходит, я невольно растерялся. Дадоныч выглядел вполне серьёзным, но что за странное требование?

– Давай я за него стану на колени, о Великий? – опустив глаза и сложив руки на груди проговорил Светозар. – Он такой дикий и тёмный, что никак не поймёт, с кем имеет дело?

И тут челдон стал опускаться.

– Смотри, какая у него физиономия! – внезапно показал на меня Чердынцев. – Он на самом деле поверил в моё требование! Ха-ха-ха! – опять разнеслось по галерее.

На этот раз смеялся и я.

– Ну что, пошутили и хватит! – успокаиваясь, оглядел нас Чердынцев. – Надеюсь, ты показал Белославу руины?

– Даже на ближней пирамиде были. На покатой, где когда-то стояла обсерватория, – улыбнулся челдон.

– Что ж, молодцы! Теперь пора показать нашему будущему помощнику кое-что ещё. Пойдёмте!

И старик бодро зашагал по галерее. Через несколько минут, пройдя массу каких-то перекрёстков, он подвёл нас к массивной бронзовой двери.

– Открывай! – показал Светозару старик на закрытые створки.

Светозар протянул руку, и дверь стала медленно распахиваться. Когда она открылась, мы вошли в гигантский освещённый огромными светильниками зал.

– Что это? – не понял я. – Куда мы попали?

– Посмотри внимательно, юноша, – показал Дадоныч на пол зала.

И тут я остолбенел. Передо мной вырезанная из различного рода минералов и горных пород лежала гигантская карта земной суши. На ней были и океаны, и моря! Было всё! При виде такой красоты, я схватился за голову. Сознание отказывалось верить.