Текст книги "Сияние Вышних Богов и крамешники"

Автор книги: Георгий Сидоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 36 страниц)

– Когда ему отказали, он всё равно не успокоился. Именно с его подачи в СССР был учреждён орден Красной звезды, где звезда была перевёрнутой. Потом этот орден изменили. Поставили звезду с головы на ноги, но сначала всё было иначе.

– Сколько ни слушаю вас, всё не перестаю удивляться, есть что-ни– будь такое, чего вы не знаете?

– Очень много, паря. Всего знать невозможно. Но стремиться к этому надо, – улыбнулся, глядя на меня дедуля. – Можешь теперь объяснить, почему Россия ещё жива? С точки зрения символики, хотя каббалисты опять вернули двуглавого?

– Могу только предположить…

– Предполагай, мы слушаем.

– Наверное, потому, что над Кремлём до сих пор стоят пятиконечные символы стремления человека к Высшему…

– В чём-то ты прав… Знаешь, как либерал-демократы визжат относительно Кремля? Им подавай на шпилях кремлёвских башен символ бесславно погибшей Византии. Другого они не хотят. Звёзды они считают не каббалистической, а коммунистической символикой. Дуркуют либералы. Знают, что делают. Но думаю, что скоро придёт время, когда их наш народ вышвырнет. Оно уже не за горами. Как видишь, на частных случаях нам удалось разобраться с символам. Можно теперь перейти к вопросу глубинного программирования.

– Постой! – остановил я челдона. – У меня вопрос.

– Давай! – посмотрел он на меня удивлённо.

– Вы можете мне объяснить, почему звезда Давида, которую почитают иудеи, прежде всего, является не их символом, а отображает собой либерально-демократическую идеологию? Не вижу связи?

– Не видишь? – глядя на меня, прищурился старичок-лесовичок.

– Потому что сами евреи далеко не либералы, – пояснил я. – Талмуд им запрещает смешиваться с другими народами, и они в своей религии исповедуют суровый шовинизм.

– Зато нам они ласково, но в то же время напористо, твердят совсем другое: мы гои-акумы обязаны, по их мнению, уважать и любить все без исключения земные расы, так как «перед богом нет ни эллина, ни иудея». Помнишь это выражение? Но лучше всего, если мы забудем свою национальную культуру и растворимся, по причине большой любви к инородцам, в монголоидах или неграх. Тогда нам вообще цены нет!

– А они останутся как есть? – спросил я. – И со своей культурой и со своим «божественным» генофондом?

– Такие как есть, потому они особенные, шутка ли – «богоизбранные»! Понимать надо: их Иегова царить назначил над всеми нами. Чтобы мы на них работали, а они нашими толпами управляли. Помнишь марш евреев к Стамбулу в 1666 году? Все они шли с золотыми коронами, уверенные, что каждый из них – царь над гоями. Что тебе не ясно? С одной стороны, их жалко, с другой – созданная ими библейская цивилизация вместе с либерал-демократической идеологией для социума хуже чумы. Не ими всё это создано. У евреев ума на такое не хватит. Всё придумали те, кто пытается завоевать планету. И очень давно. Я тебе об этом говорил, а «богоизбранные» у них что-то вроде расходного материала, так сказать, на подхвате. Теперь до тебя дошло, что объединяет противоположности?

– Дошло. Иудаизм в деле претворения в жизнь либерально-демократической идеи играет роль козла-поводыря на бойне. Козлу верят, за ним следуют, и попадают в колбасу, а козёл, как жил, так им и останется.

– Сравнение неплохое, – пробурчал со своего места дедушка.

– Пойдёт! Понял теперь, чем опасна символика? – спросил меня Светозар.

– В целом дошло. Она включает в работу человеческое подсознание.

– Которое, в свою очередь, толкает к перестановке наш генетический аппарат. Как ты уже знаешь, посредством влияния веры и воли, – перебил меня челдон. – И то, и другое тоже прорастает из недр подсознательного…

– Получается, что подсознание, прочитав информацию, вложенную в символ, не только толкает сознание человека к определённому стереотипу поведения, но и приспосабливает к этому его генетические структуры.

– Вот она, магия символов! Надо признать, не слабая. Теперь понимаешь, почему во всех западных крупных городах, куда ни кинь, везде: и в архитектуре, и скульптуре, полным-полно масонской символики. Съезди к нам в Питер, там то же самое. Вот почему некоторые старожилы Питера уверенно считают себя не русскими, а петербуржцами.

– Что? – не понял я.

– То, что слышал. Они считают себя людьми другой национальности.

– У них что, «крышу сорвало»?

– Не сорвало, а таков алгоритм Петербургской символики. Я тебе привёл один из примеров, что происходит с людьми.

– Хорош пример! Нечего сказать…

– Несколько лет назад в центре Берлина крамешниками установлен фонтан. Когда я его увидел, глазам своим не поверил, – продолжил свой рассказ Светозар. – Можешь себе представить цинизм: сидит посреди площади самый настоящий стилизованный рептилоид и играет на дудке. В одной руке у него булава – древний символ власти. А напротив него сидит задумчивая обезьяна.

– Ты мне рассказываешь что-то невероятное!

– А ты слушай и не перебивай! – сверкнул глазами Чердынцев.

– Любопытно то, что обезьяна смотрит не на рептилоида, а на гранитный символ нашей планеты, – продолжил повествование челдон. А на нём чего только нет: и раскинутые женские ноги, а между ними ворота, символ безудержного потока сексуальной энергии. И женщина с головой кошки, – символ феминизма, и корабль, на котором женщина с мужчиной не замечают друг друга, а за ними с мачты «наблюдает» бинокль и многое другое. Всё открытым текстом, дружище! Напрямую. Ясно, кто хозяин и что ждёт матушку Землю. Примечательно, что по символике нет на «Земле» места ни сионистам, ни масонам. Но они очевидно без глаз. Ничего не видят! Слепо верят своим хозяевам…

– В столице Норвегии – Осло, ещё хуже, – раздался снова голос лесовика. – Там красуется скульптурная композиция, где рептилоиды или ящеры пожирают живых людей. И никому в голову не приходит, что в Норвегии процесс гибели уже запущен, про него мы только что говорили. Правительство этой страны гордится тем, что к 2030 году всё её население превратиться в извращенцев. На все 100%.

– Там, наверное, все с ума посходили, – невольно схватился я за голову.

– Не все, Белослав, не все. Там есть и такие как мы. Но их очень мало и они в своей борьбе одиноки.

– Символы, символы, символы! Вот они что делают! – нараспев проговорил, глядя на меня, дедушка.

– Не только символы – давая понять, что разговор окончен, поднялся со своего места Светозар. – У крамешников арсенал огромен. Но символика в нём играет далеко не последнюю роль.

– Что же нам делать? – невольно вырвалось у меня.

– Создавать свою национальную символику! Везде где только можно. И убирать их символы. Вот и всё, что тут непонятного это же так просто!

– Но ведь символикой крамешников наполнен современный авангард? Это хорошо прослеживается по тому скульптурному комплексу, который красуется в центре Берлина.

– И что из того?

– Значит, на территории России и Европы надо запретить дегенеративное искусство. Надо идти в этом направлении, а не распускать нюни, не деньги решают чему быть, а чему нет, а наша человеческая воля.

Глава 29.
Компьютерные технологии

Вскоре сварился наш ужин, и мы, усевшись за стол, с удовольствием принялись за еду. От запаха ухи из свежей, только что пойманной рыбы, кружилась голова.

– Давненько мы не ели приготовленного, – проворчал Светозар. – Всё строганина и строганина!

– Я вижу настоящего сыроеда из тебя не получится, – дед Чердынцев взял увесистый кусок щёкура и, положив себе на тарелку, взглянул на своего друга. – Сгубила тебя жилуха. По Европе носишься, как угорелый. Совсем одонжуанился!

– Ты говори, да не заговаривайся! – потянулся к своему куску рыбы челдон. – Западные женщины меня никогда не интересовали.

– Раньше – да, а сейчас нет, – невозмутимо ответил дедушка. – Знаю я тебя, шалунишку!

Мне стало ясно, что между старыми друзьями опять началась дружеская перебранка, поэтому, не обращая на них внимания, я стал обдумывать суть символики.

«Сжатый первородный смысл, который считывается подсознанием человека, – сделал я для себя определение символа. – Кем символ создан на того он и работает. Время же значения не имеет. Серьёзное оружие, ничего не скажешь. И волхвы абсолютно правы. Чтобы победить ящероголовых и их верных подданных, нам, нормальным людям, необходимо как можно скорее создать на земле свою, жизнеутверждающую символику. Но как это сделать, если правительства государств всего мира управляются ящероголовыми тварями через своих ставленников. Крамешники кругом, и не только у нас. Себя они называют либерал-демократами. На самом же деле, они – враги человеческих рас и, в большинстве своём, – дегенераты. Отсюда у них и такое рвение превратить людей Земли в дегенеративное обезумевшее стадо», – посмотрел я на волхвов.

Они продолжали друг друга подначивать. На это раз Светозар, как всегда в своём репертуаре, вспомнил про какого-то кота, который жил у старика много лет. И пытался доказать своему другу, что котяра был не только голубым, но и зоофилом.

– Понимаешь? – посмотрел челдон на меня. – Просыпаемся от лая собаки. – Ни в этой, а в другой избе. Она стоит на берегу реки в лиственничнике… Смотрю на часы – два часа ночи. Лежал-лежал, что делать? Собака ещё пуще тявкает! Решил сходить, посмотреть. Взял фонарик, ружьё и отправился. Дело было в октябре. Ночь, хоть глаза выколи! Небо в тучах. Иду – погреб и погреб! Только свет фонаря. Спустился к речке. Вижу, собака под елью прыгает, наверх смотрит. Освещаю ёлку и кого же я вижу? Думал соболь, а метрах в пяти над головой его кот, Тимоха, сидит себе и посматривает на лайку. А та лаем исходит. Почесал я затылок, решил, что свихнулся пёс. Он же с котом в большой дружбе, едят из одной чашки. Что делать? Махнул рукой и пошёл назад. Лёг, лежу, но уснуть не могу. Лает собака и всё тут.

– Да не слушай ты его, – остановил рассказчика дедушка. – Никуда он не ходил. И никакого кота не видел.

– Не надо Дадоныч, твой Тима сидел на дереве, не скрывай.

– Да какая разница сидел кот на дереве или нет? – спросил я спорящих.

– Большая! Сейчас всё поймёшь, сначала дослушай, – в глазах у Све– тозара засветились весёлые огоньки. – Лежу я, значит, лежу, уснуть не могу. Пёс с ума сошёл – лает и всё тут. Но вдруг слышу – бабах! Выстрел. Ну, думаю, – завалил своего Тимоху Дадоныч.

– А дедушка-то, откуда? – удивился я, его вроде в твоей избушке не было.

– У него в тех краях своя изба есть. Он у нас, что Ротшильд. Сотня дворцов – от Урала до Тихого океана! Ты думаешь, он здесь живёт? Держи карман шире! Дадоныч таков – везде и нигде! Так я говорю?

– Так-так! – кивнул головой волхв.

– Но про кота я ещё не рассказал.

– Так он остался жив? – удивился я.

– Живее некуда! – продолжил свой рассказ челдон.

– Ничего не понимаю.

– А я тоже не понял, когда котяру Дадоныча увидел утром у себя на крыльце, – пошёл я к царю Берендею, то бишь к нашему стрелку и спрашиваю: Ты кого ночью шваркнул? Признаться, я думал, что своего Тимоху, чтобы неповадно было. А он, как ни в чём не бывало, смотрит на меня и говорит. Да соболя, здоровенного такого котяру. А что тогда твой Тимофей на дереве делал? Не видел, говорит, своего Тимофея, не было его там! Как не было, если я его своими глазами видел? Теперь понял, что у него за кот был? Соболя ему подавай! Хоть бы самку, а то тьфу! Видишь, что делается? Все с ума посходили, даже коты? А ты молодец! – посмотрел рассказчик на смеющегося Чердынцева. – Такую идиллию разрушил! Сколько в тебе консерватизма? Пора быть «продвинутым»… Надо идти в ногу со временем. А ты что, идёшь? Тащишься, как столетняя старуха. И всё недоволен. Нет в тебе модерна, Дадоныч!

От слова «модерн» я расхохотался. Было ясно, что Светозар, после неприятного разговора о влиянии на психику человека каббалистических символов, своим рассказом о коте попытался поднять всем настроение.

– Ну что! – встал челдон из-за стола. – «На боковую» или немного побеседуем? Завтра нам рано вставать…

– А что ты ещё хочешь мне поведать? – спросил я его.

– Хотел рассказать кое-что о компьютерных технологиях.

– На разговор я всем даю час, не больше, – проворчал со своего места Чердынцев. – Иначе вас не остановишь до утра.

– Хорошо! – согласился Светозар. – Для разминки мозгов времени нам хватит.

Когда дедушка забрался на свою печь, челдон сказал:

– Ты вот что должен для себя знать, дружище, компьютерные технологии были созданы не нашими земными учёными. Их нам дали в готовом виде те, кто заинтересован в создании электронного человечества. Сделано это было на одной из тайных баз в США сразу после второй мировой войны. Вот почему нанотехнологии пошли с Запада, а не наоборот, хотя в электронике СССР никогда от своих противников не отставал.

– Прошлый раз, это ещё было до твоего приезда, Дадоныч мне вскользь рассказал, что через Интернет просачиваются в наше сознание волновые вирусы. Он их ещё называет глистами или просто червями.

– Тебе что не нравится, как я их называю? – раздался с печи голос дедули.

– Да нет, почему же? Очень даже нравится! Самое главное – образно. Сразу понимаешь, с кем имеешь дело, – ответил я.

– Всё верно, так оно и есть. Но это частный случай. К нему мы ещё вернёмся. Сейчас поговорим о другом. О влиянии компьютера на психику человека. Что с ней происходит? Когда-нибудь ты играл в компьютерные игры?

– Не приходилось, – честно признался я.

– Но всё равно, ты, наверное, слышал, что люди, которые начинают постоянно играть в эти игры постепенно сходят с ума. У них стирается грань между виртуальным и той жизнью, которой они живут. К чему это ведёт, сам понимаешь. Для такого убить другого человека ничего не стоит. Он научился это делать, играя в войнушки. Но это ещё цветочки. Так, лёгкое развлечение!

– А что же тогда ягодки? – спросил я.

– Их много дружище. На один цветок сто ягод!

– Такого не бывает.

– В компьютерных технологиях чего только нет. Взять, например, твой мобильник. Он у тебя есть?

– Пока не обзавёлся.

– Ты прям как я! – раздалось с печи. – Хоть и молодой, но такой же заскорузлый консерватор. Почему его не спрашиваешь, – обратился старик к Светозару, – где у него модерн? Меня трясёшь, а он у тебя в любимчиках? Так?

– Не имеет мобилы и правильно делает! – огрызнулся, смеясь, знаток всего тайного.

– А почему правильно?

– Потому что все твои разговоры тут же записываются и не только у нас, в России, но и за кордоном. Для этого и были придуманы мобильники.

– Получается, что для тотального контроля?

– А ты как думал? Даже выключенный мобильник точно укажет, где ты находишься. Мало этого, он, действуя как микрофон, позволяет записать все твои разговоры с друзьями. Если за тобой следят, то сам понимаешь, какое здесь подспорье сыщикам.

– А если я выдерну из мобильника батарейку?

– Для некоторых простых конструкций такой операции хватит. Но есть и такие мобильники, которые имеют скрытые энергоресурсы, помимо батареек. Они вмонтированы внутри плат.

– Тоже двойное дно?

– А как без него? Оно кругом.

– Да, не весело!

– Верно говоришь! Но есть выход.

– Какой?

– Пользоваться самыми дешёвыми моделями. У них после изъятия батарейки всё обрубается. Но с другой стороны, мобильник работает ещё и как высокочастотная электропечь. Что-то, наподобие микроволновки. Так вот, у дешёвых мобильников энергия выше, чем у «навороченных», потому они очень опасны. Про такие дела говорить не принято, но факт остаётся фактом. Мобильники вызывают в головном мозге опухолевые заболевания.

– Всё ребята, час прошёл, – раздался с печи голос дедули. – Хватит о мобиле и «компе», все эти сатанинские изобретения будете изучать завтра, а сейчас спать, иначе я на вас с печи напущу порчу.

– Интересно, что ты нам сделаешь? – спросил старика Светозар.

– Для начала сделаю обоих заиками. А потом буду наслаждаться вашим диалогом. Со смеха буду помирать, глядя на вас!

– Ну, ты и фрукт! – проворчал челдон, – мало того, что не признаёшь модерна, ещё и коварен!

На секунду представив двух беседующих заик, я так и покатился со смеху.

– Что это ты раскудахтался? – опять раздался голос Дадоныча. – Не нравится быть заикой, могу сделать из тебя импотента. Заодно и из твоего друга тоже. Ты-то ладно, как говорится одной заботой меньше, а у него шесть жён. Он же волосы на себе рвать будет!

– В каких местах? – вырвалось у меня.

От моих слов теперь захохотали все трое.

– Посмеялись, и будет! – через минуту пробасил Светозар. – Давай-ка на отдых, завтра идти далеко.

Но не успели мы задремать, как собаки подняли лай.

– Однако, ребята, притопали! – вскочил на ноги бородатый весельчак, – надо же, ночью! Давай Белослав свет и займись печью. Будем парней отогревать!

Через минуту в избушку ввалились оба эвенка.

– Устали малость, – проговорил, сбрасывая оленью кырняжку Лючеткан.

– Далеко ходили. Шибко далеко!

– Вон, за хребтами были, – добавил Тиманчик.

– Эко куда вас унесло! – удивился дедушка.

– Надо было, иначе могли оронов потерять. Пришлось быков пугнуть мало-мало. Одного стреляли.

– Вот оно что? – посмотрел на отца с сыном Светозар. – Стреляли, значит?

Лючеткан кивнул.

– А куда мясо девать будем?

– Не знаю, – развёл старший эвенок руками. – Его сначала надо привезти, потом решать будем.

– А на чём везти? – спросил я.

– Как на чём? На оленях! – удивился, глядя на меня Тиманчик. – Мы же своих забрали, они сейчас на старом пастбище.

– Всё, хватит болтать, давайте за стол. У нас тут уха и чай! – распорядился челдон.

– Да мы сыты! Чаю одного попьём, чай это хорошо! – подошёл к печи, потирая озябшие руки, старший из эвенков.

Через несколько минут чай был готов, и отец с сыном, отогревшись, уселись за стол. К ним всей троицей присоединились и мы. Коллегиально за столом было решено, что за мясом отправятся трое, а двое оставшихся займутся проверкой сетей и приготовлением обеда. На сей раз я решил немного проветриться, тем более что на оленей упряжке мне не приходилось ездить несколько лет. Отговаривать меня никто не стал. Поэтому с хорошим настроением после горячего чая, я забрался на свою лежанку и вскоре уснул сном праведника. Проснулся я затемно. Но встать одеться и потихоньку уйти мне не удалось. Оба моих наставника уже не спали. Светозар молча стал накрывать на стол, а старик протянул мне свою малокалиберку.

– Возьми, без оружия в тайге нельзя. Таков закон, – посмотрел он на меня.

– Я хотел взять свою пушку.

– Твоя хоть и автоматическая, но короткобойная. С этой ты дотянешь и на пару сотен шагов.

– Да в кого стрелять-то? – удивился я. – Медведи все спят…

– Я не о зверях, – перебил меня дедушка. – Самый страшный зверь в лесу – это человек. Заруби себе на носу!

– В этих-то забытых богом краях?

– Во-первых, наши края не забытые. И, во-вторых, тёмные никогда не спят. Их биороботы всегда в деле.

– Да сюда, да ещё в такие морозы, «богоизбранного» палкой не загонишь!

– Я не о тех, о ком ты думаешь. Биороботов и из нашего брата хватает. Где они только не шатаются.

– А эвенки тоже с оружием поедут? – спросил я.

– Они без него шага в тайгу не делают. Я же тебе сказал – таков закон!

Что делать, пришлось взять старикову «Тоз-16» и к ней пачку патронов. Через полчаса к избушке подкатила нарта с эвенками и, махнув рукой своим друзьям, я уселся на место Светозара.

– Моод! – крикнул на оленей Тиманчик, и упряжка, сорвавшись с места, понеслась по распадку.

Моей задачей было следить за скользящей следом за нами второй нартой. Её мы захватили специально для мяса. На косогоре, где паслись наши олени, отец с сыном поймали ещё трёх своих важенок и запрягли их во вторую свою нарту. Её собрался вести Тиманчик. Каково было их удивление, когда я, опередив эвенка, тронул упряжку и залихватски помчался на ней по лыжному следу. Приезжего русского, по их мнению, городского парня, который запросто управляет оленями, они ещё не встречали.

Вскоре отец с сыном догнали меня и мы, сохраняя между собой дистанцию, двумя упряжками одна за другой стали забираться в горы. Я вёл своих оленей чётко по лыжне эвенков. Но когда лыжня стала петлять между лиственницами, скорость пришлось сбавить. Вскоре олени перешли на шаг, но вот опять впереди открылось свободное от деревьев пространство и олени снова помчались рысцой. Так, петляя между скалами и деревьями, мы перевалили хребет и оказались на краю густого мелкого лиственничника. Здесь я остановил своих оленей и стал поджидать эвенков. Отец с сыном, подъехав ко мне, показали, что надо держать оленей вдоль зарослей, а потом, когда они кончатся, свернуть налево. Тронувшись, мы выехали на обширную, всю ископанную дикарями поляну. На краю её под лиственничными шестами и шкурой лежало мясо убитого быка.

– Вот мы и на месте, – развернул своих оленей Лючеткан.

– А ты хоть и лючи, а правишь оронами не хуже нас. Где ты этому научился?

– Долго рассказывать, – засмеялся я. – И на полярном Урале, и здесь, в Эвенкии, у оленеводов Суринды.

– Суринда? Знаем! – кивнул головой эвенок. – Места там хорошие!

– И люди тоже, – добавил я.

В быстром темпе, раскидав мясо по нартам, мы двинулсь назад к перевалу. Через пару часов езды первая упряжка, огибая вершину, когда до спуска оставалось не более километра, вдруг резко остановилась. Догнав эвенков и придержав оленей, я спрыгнул с нарты.

– Что произошло? Почему не едем?

– Смотри! – показал мне рукой на широкий заснеженный склон хребта Лючеткан. – Видишь?

Я посмотрел туда, куда показал мне эвенок и остолбенел: прямо на нас, утопая в снегу по самые колени, двигались три буро-чёрные гигантские фигуры. Они шли не торопясь, широко размахивая руками, с таким видом, будто нас и не замечают.

– Семья чулуканов, – шёпотом проговорил Лючеткан. – Впереди – хозяин, а позади – его женщины.

– А почему мы не едем? – тихо спросил я эвенка.

– Потому что им нельзя пересекать дорогу, – показал на подходящих к нам человекообразных чудовищ эвенок. – Такие у тунгусов приметы.

Когда три гиганта подошли к нам на расстояние 30-40 метров, старший из эвенков, соскочив с нарты, взял с неё оленью ляжку и, кинув её на плечи, пошёл навстречу странной троице. Моя рука невольно потянулась к малокалибирке. Но в это время эвенок остановился и сказал несколько слов на непонятном языке и положил мясо перед подошедшими к нему лохматыми. На секунду трое гигантов тоже остановились. Первый, с виду самец, что-то проворчал Лючеткану, потом одной рукой без малейшего усилия поднял оленью ногу и двинулся своей дорогой. Он прошёл совсем рядом с человеком. Буквально в полуметре! Такое казалось невероятным… За ним, поглядывая по сторонам, последовали его обросшие шертью дамы. Все три существа спокойно смотрели на нас своими маленькими глазками, в которых не было ни удивления, ни испуга. Они прошли в десятке метров от наших упряжек. Так близко, что я успел хорошо рассмотреть их.

Самец был ростом около двух с половиной метров, обе самки – немного пониже. Поразила масса лохматых. На вид каждый из них весил не меньше трёхсот, а то и больше килограммов. С виду их тела казались налитыми, и от них веяло такой силой, что на секунду мне стало страшно. Но удивительное дело: наши олени на полуобезьян не обратили никакого внимания. Они вертели головами не понимания, почему никто их не тревожит.

Когда процессия миновала, подошёл взволнованный Лючеткан.

– Я несколько раз видел чулуканов, – посмотрел он на меня. – Но так близко, в первый раз.

– А зачем ты им дал мясо? – спросил я его.

– Так надо, чтобы они, эти хозяева здешних мест, дали нам «добро» на жизнь.

– Хозяева здешних мест? – удивился я. – Разве не вы здесь хозяева?

– Нет, не мы. Когда эвенков здесь ещё не было, чулуканы в этих лесах давно жили.

Весь оставшийся путь прошёл у меня под впечатлением увиденного. Мне тоже несколько раз приходилось сталкиваться с реликтовыми гоменидами нос к носу. Но чтобы так близко, такое было впервые. До озера наши упряжки добрались к вечеру. Разгрузив мясо и отпустив оленей, мы все вместе наперебой рассказали лесовику и Светозару об увиденном.

– Ну и дела у вас! – удивился челдон. – Столкнуться нос к носу с целой семьёй чулуканов! И главное, они вас не испугались. Чего только в жизни не бывает! А то, что дали мясо – молодцы! Очевидно, лохматые в дальней дороге, меняют место своей дислокации, идут к новой подземной берлоге.

– Подземной? – удивился я.

– А чего тут удивляться? Под землёй для них и теплее и спокойнее. Там даже есть пища. Скудная, но есть.

– Если чулуканы перестали бояться человека, взяли у него гостинец, дело дрянь, – вдруг высказал свою точку зрения Чердынцев. – Давайте-ка назад, к оленям. Их надо привязать, иначе снова убегут. Они не столько за дикарями ушли давеча, сколько испугались.

– Чего? – не понял я.

– Возможно, скоро произойдёт сильное землетрясение!

– Что же я сразу не догадался?! – хлопнул по лбу себя Светозар. – быстро одеваемся и к оленям!

Не прошло и часа как вчетвером мы переловили всех наших оленей, привели их к дому и привязали к молодым крепким лиственницам.

– А кормить-то их чем? – спросил я Чердынцева.

– Ржаной мукой, её у нас целый мешок. Олени её любят и едят с удовольствием.

– А когда будет землетрясение? – задал я мучающий меня вопрос.

– Не знаю, – посмотрел на тёмное небо дедушка, – есть закон: чем сильнее землетрясение, тем раньше звери его начинают чувствовать. Обычно я тоже ощущаю, когда начинают плясать горы. Но сейчас тревоги у меня нет.

Когда все необходимые приготовления были сделаны, всей гурьбой мы ввалились в избу, и, сбросив верхнюю одежду, снова уселись за стол. После короткого ужина, оба эвенка отправились в свой таёжный «отель» на отдых, а я, усевшись на лавку, вопросительно посмотрел на Светозара.

– Ты мне обещал рассказать о тайне «компов». То, что я узнал от тебя, об их родственниках – мобильниках, тоже интересно, но я где-то это уже слышал.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся волхв. – Шила в мешке не утаишь. Но ты наверняка не слышал о волновом наркотическом действии «компов».

– В первый раз об этом слышу.

– Тогда слушай меня внимательно, и запоминай. Сразу после Второй мировой везде в мире создавались огромные ламповые ЭВМ. Они были неуклюжие, не мобильные, но у них было одно достоинство, из них в сознание человека не текла волновая энергия ментального разрушения. Знаешь, чем притягателен любой наркотик?

– Откуда же мне знать? Я их не употребляю.

– Разрушением организма, дружище, нервной системы, кроветворных органов, лёгких, сердца и т.д. Когда такой медленно идущий процесс человека охватывает, то вместо боли, он, наоборот, чувствует, эйфорию радости и хорошего настроения. В этом суть наркотического воздействия. Постепенное отравление организма, при котором отрава превращается в необходимость.

– Ты только что намекнул, что «компы» разрушают сознание человека волновыми наркотиками.

– Мне хочется обратить твоё внимание вот на что: ЭВМ в таких делах замешаны не были, компьютеры – все как один! Как тебе такое? Ведь по сути, ЭВМ и «компы» – одно и то же, но первые не опасны, а вторые наполняют нашу центральную нервную систему своеобразными волновыми наркотиками. Обрати внимание: на этот раз удар идёт по нервной системе, а не по полевым структурам ментала.

– По ним, с ваших слов, из эгрегора Амона по Интернету расселяются влияющие на наше сознание волновые чипы. Дадоныч их называет полевыми паразитами или червями.

– Именно всё так и есть. Волновые чипы, или программы, соединившись вместе, подменяют нам наше мышление. Они действуют в нашем ментальном поле, за счёт которого и живут, а волновые наркотики – уже другой вид ментальных программ. Являясь более примитивными, но в то же время энергоёмкими, они разрушают нашу центральную нервную систему. Знаешь, как это делается? Влиянием на генетический код серого вещества головного мозга. Полевой наркотик действует выборочно. Он влияет только на так называемую «мусорную» часть ДНК клеток серого вещества. Только в них идёт перестановка. И больше нигде. Прикрыть же хромосому от влияния чужеродной энергии полевые структуры защиты не могут. Потому что её природа им неизвестна.

– И куда ведёт такая кодировка? – спросил я, волнуясь.

– Известное дело, к гибели клетки. Клетка серого вещества сама себя уничтожает. Таков приказ её генетического кода. Вот почему у профессиональных компьютерщиков, различного рода программистов и игроков в компьютерные игры очень скоро в голове истончается серое вещество. Они с ума не сходят, потому что инициативу перехватывают другие болезни. Благо их сотни. Ты не думай, очень многие серьёзные учёные догадываются, что делает компьютер с человеком. Но что толку? На него в наши дни не «подсела» только сова.

– Почему именно сова?

– Потому что днём она ничего не видит, а ночью магазины закрыты, следовательно, купить компьютер невозможно! Несчастная птичка!

– Может, наоборот, счастливая?

– Может. Такие вот дела.

– Это ещё цветочки, – раздался голос Дадоныча. – О главном ты пока не знаешь.

– Что есть ещё и главное? – удивился я.

– Есть дружище! Есть! Только терпение, не всё сразу. Теперь пора рассказать тебе об Интернете, – продолжил свою лекцию Светозар. – Принято считать, что его создали студенты какого-то западного университета, а потом сетью заинтересовались военные. Это, конечно, миф. Не Интернет является производным компьютеров, а наоборот. Компьютеры созданы для Интернета. Что такое «комп»? Всего лишь наживка, на которую клюёт жертва.

То, что компьютер полезен, что его можно использовать для множества функций – всё это так. И никто в этом не сомневается. Но это не самое главное. Три десятилетия назад мир жил без «компов» и ничего – не умирал! В годы сталинских пятилеток, люди пользовались простыми счётами и от сохи пришли к атомной бомбе. В те времена даже простых ЭВМ не было. Но рост экономики был таким, какой нам сейчас и не снится. А в наши дни мы все привязаны к компьютерам намертво! Без них – никуда! Разве не понятно, что всё это сделано специально? В ВУЗ-ах без компьютерной обработки у тебя не примут даже курсовую, не говоря уже о дипломе. Без калькулятора и «компа» невозможно нормально учиться в обычной школе. Всё привязано к мистеру «Комп». Все мы стали его частью.

Вопрос: почему так, и не иначе? За что такая немилость и от кого? Ведь есть тысяча возможностей обойтись без компьютера. Однако к ним не прибегают. Ты когда-нибудь задумывался – почему? Всем внушается, что такова наша реальность, поэтому везде, где только можно должны действовать «компы» или другие подобные им электронные устройства. И это вполне нормально. Хотя нормального тут ничего нет, и быть не может! На такой, казалось бы, простой вопрос, никто у нас не заморачивается. Сплошную компьютеризацию люди Земли приняли как должное. А знаешь, почему? Потому что Интернет важнее «компов».