Текст книги "Контуры грядущего. Энгельс о коммунистическом обществе"
Автор книги: Георгий Багатурия
Жанр:
Философия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Коммунистическая революция и в «Немецкой идеологии» отождествляется с уничтожением частной собственности (46, 49). Вместе с тем это основное положение здесь конкретизируется.
Разработав материалистическое понимание истории, Маркс и Энгельс научно точно выяснили то место, которое частная собственность занимает в общей структуре классового общества: частная собственность – это основа, базис данного общества (46, 45, 86); она определяет его политическую и идеологическую надстройку и, в свою очередь, обусловливается определенным уровнем развития производительных сил.
Уничтожение частной собственности влечет за собой уничтожение классов, противоположности между городом и деревней, обособленного домашнего хозяйства (46, 82, 66, 80) и т.д.
На место частной собственности становится общая собственность. Дело дошло теперь до того, говорится в «Немецкой идеологии», что индивиды должны присвоить себе существующую совокупность производительных сил. Это присвоение обусловлено тремя факторами: 1) характером современных производительных сил, которые должны быть присвоены, 2) характером современного пролетариата, который должен осуществить это присвоение, и 3) тем способом, которым оно должно быть осуществлено. Производительные силы уже «развились в определенную совокупность и существуют только в рамках универсального общения»; поэтому и присвоение их «должно носить универсальный характер». Овладеть всей совокупностью современных производительных сил могут «только современные пролетарии»; при этом вся совокупность средств производства «должна быть подчинена каждому индивиду, а собственность – всем индивидам», «всем им вместе». Такое присвоение может быть осуществлено только посредством пролетарской революции, уничтожения классов и объединения всех членов общества в единую ассоциацию. «Присвоение всей совокупности производительных сил объединившимися индивидами уничтожает частную собственность» (46, 93 – 95).
Заметим, что понятие общей собственности здесь уже конкретизируется. Это общая собственность на производительные силы, в особенности на орудия производства. Но орудия производства понимаются здесь в широком смысле как средства производства (46, 64).
Следовательно, говоря о присвоении современным пролетариатом всей совокупности производительных сил, о подчинении собственности всем индивидам вместе, авторы «Немецкой идеологии», по существу, имеют в виду общественную собственность на средства производства (ср. 60, 248 – 249, 251, 253 – 254).
О значении такой конкретизации Энгельс писал полвека спустя во введении к новому изданию работы Маркса «Классовая борьба во Франции» (1850): «Совсем особое значение придает этой работе то обстоятельство, что в ней впервые дана формула, в которой рабочие партии всех стран мира единогласно кратко резюмируют свое требование экономического преобразования: присвоение средств производства обществом… Таким образом, здесь впервые сформулировано положение, которым современный рабочий социализм резко отличается как от всех разновидностей феодального, буржуазного, мелкобуржуазного и т.д. социализма, так и от туманной „общности имущества“, выдвигавшейся утопическим и стихийным рабочим коммунизмом» (22, 531 – 532)[29]29
Это понятие – «общность имущества» – было распространено среди участников коммунистического движения в период великой французской революции, среди бабувистов (74, 4, 59; 58, II, 135), встречается у Оуэна (62, I, 276 – 278), сен-симонистов (60, 239 – 240), постоянно фигурирует у Кабе, Дезами, Вейтлинга.
[Закрыть].
Формула «присвоение средств производства» появляется в 1850 г., но содержание ее вырабатывается уже в «Немецкой идеологии», – аналогично тому, как термин «диктатура пролетариата» появляется в том же 1850 г. и в той же работе Маркса, но идея диктатуры пролетариата высказывается уже в «Немецкой идеологии».
Необходимость общественной собственности на производительные силы выводится в «Немецкой идеологии» из характера современных производительных сил, которые «развились в определенную совокупность и существуют только в рамках универсального общения». Здесь в абстрактной форме выражено то, что впоследствии (особенно Энгельсом в «Анти-Дюринге») было более ясно и просто определено как общественный характер производства.
Таким образом, необходимость и характер преобразования собственности Маркс и Энгельс выводят чисто материалистическим, в конечном счете экономическим, путем (ср. 51, т. 26, 73).
Уничтожение разделения труда и классовС уничтожением частной собственности непосредственно связано уничтожение разделения труда и классов.
Связь этих элементов представляется в «Немецкой идеологии» следующим образом: производительные силы – разделение труда – форма собственности (46, 42, 24 – 25, 100 – 101; ср. 13, 7). Разделение труда понимается здесь как общественное разделение труда, которое находит свое завершение и закрепление в разделении общества на классы, одним словом, это – классовое разделение труда (в позднейшей терминологии «старое разделение труда»). Так что уничтожение разделения труда, частной собственности и классов – явления однопорядковые.
О самом уничтожении классов в «Немецкой идеологии» не сказано ничего принципиально нового. Раз не будет классов и классового господства, будет осуществлено действительное единство общества, значит, исчезнет и государство.
Что же касается уничтожения разделения труда, необходимость чего выводится из объективных потребностей дальнейшего развития современных производительных сил, представленных крупной промышленностью, и потребностей всестороннего развития человека как главной производительной силы, – то тут мы находим и постановку новой проблемы и целый ряд новых моментов, связанных с ее решением.
Разделение труда в условиях стихийно сложившегося общества приводит к обособлению профессий и подчинению каждого индивида той или иной из них, практически к пожизненной прикованности к своей профессии. Совокупная деятельность людей выходит из-под их контроля и превращается в чуждую, противостоящую им, господствующую над ними силу. Коммунистическое преобразование общества, уничтожая разделение труда, устраняет и эти его следствия. «Как только начинается разделение труда, у каждого появляется какой-нибудь определенный, исключительный круг деятельности, который ему навязывается и из которого он не может выйти: он – охотник, рыбак или пастух, или же критический критик[30]30
Намек на младогегельянцев, группировавшихся вокруг Бруно Бауэра. Против них Маркс и Энгельс написали книгу «Святое семейство, или Критика критической критики».
[Закрыть] и должен оставаться таковым, если не хочет лишиться средств к жизни[31]31
Как остроумно замечает Энгельс в «Анти-Дюринге», такой человек порабощен своей прикованностью на всю жизнь к одной определенной специальности «даже и тогда, когда этой специальностью является просто ничегонеделание» (20, 304).
[Закрыть], – тогда как в коммунистическом обществе, где никто не ограничен каким-нибудь исключительным кругом деятельности, а каждый может совершенствоваться в любой отрасли, общество регулирует все производство и именно поэтому создает для меня возможность делать сегодня одно, а завтра – другое, утром охотиться, после полудня ловить рыбу, вечером заниматься скотоводством, после ужина предаваться критике, – как моей душе угодно, – не делая меня, в силу этого, охотником, рыбаком, пастухом или критиком» (46, 43 – 44)[32]32
К аналогичным результатам приведет уничтожение разделения труда и в области искусства (3, 393).
[Закрыть].
Есть основания полагать, что эта мысль исходит главным образом от Энгельса (ср. 4, 335 – 336; 20, 206; 23, 300). И уже поэтому присмотримся к ней несколько внимательнее.
Для иных наших современников, наблюдающих процесс все большей специализации как физического, так и умственного труда, подобный прогноз может показаться неправомерным.
Уясним себе: здесь вовсе не отрицается существование в коммунистическом обществе профессионального разделения труда, т.е. существование различных специальностей. Но пожизненных профессий, прикованности к одной определенной специальности, необходимости в силу внешних обстоятельств (под угрозой лишиться средств к жизни) заниматься исключительно одним видом труда – этого в коммунистическом обществе не будет. Такой вывод строго вытекает из той предпосылки, что классовое разделение труда будет уничтожено.
В прогнозе авторов «Немецкой идеологии» есть и другой элемент – конкретизация того, как будет выглядеть деятельность людей, когда исчезнет классовое разделение труда, а вместе с ним и пожизненная прикованность к определенной профессии. И тут авторы набрасывают картину, очень напоминающую представления Фурье[33]33
Свои «краткие сеансы» Фурье описывает следующим образом: «Действуя очень короткими сеансами, самое большее по полтора-два часа, каждый может заниматься в течение дня семью-восемью родами привлекательных работ…» (61, III, 126 – 127, 151 – 156, 166 – 170, IV, 19). Вопрос о профессиях рассматривали также Морелли (56, 214), Кабе (63, I, 272), Дезами (65, 154, 163).
[Закрыть]. Но в развитой здесь концепции есть одно существенное отличие от Фурье: возможность свободного перехода от одного вида труда к другому мотивируется тем, что «общество регулирует все производство и именно поэтому создает для меня возможность делать сегодня одно, а завтра – другое». Не стихийная игра страстей, которые статистически взаимно уравновешивают друг друга, как у Фурье, а сознательная, планомерная организация производства, создающая возможность свободного выбора для каждого его участника.
Данная здесь картина носит характер популярной иллюстрации, заимствованной к тому же из общеизвестного и общепринятого арсенала аргументов того времени. Принимать ее в буквальном смысле невозможно хотя бы потому, что общество, основанное на высокоразвитой крупной промышленности, конечно же, не будет состоять из охотников, рыбаков и пастухов.
Вывод о том, что в коммунистическом обществе люди свободно[34]34
Свободно в каком смысле? Свобода от чего? В «Немецкой идеологии» указано точно: свобода от классового разделения труда, от заботы о средствах к жизни.
[Закрыть] будут переходить от одного вида деятельности к другому, является бесспорно правильным. Но как будет осуществляться переход (как часто и т.д.), это зависит от факторов, которые в «Немецкой идеологии» просто не рассматриваются.
С этой проблемой тесно связана и другая – уничтожение противоположности между городом и деревней, противоположности, которая также является следствием классового разделения труда. Хотя необходимость уничтожения противоположности между городом и деревней предвидели уже предшественники Маркса и Энгельса, в особенности Фурье и Оуэн (20, 304), однако только материалистическое понимание истории позволило и здесь дать строго научное обоснование.
В марксистской литературе эта проблема появляется впервые в «Немецкой идеологии»: «Наибольшее разделение материального и духовного труда, это – отделение города от деревни… Противоположность между городом и деревней может существовать только в рамках частной собственности. Она выражает в наиболее резкой форме подчинение индивида разделению труда и определенной, навязанной ему деятельности, – подчинение, которое одного превращает в ограниченное городское животное, а другого – в ограниченное деревенское животное[35]35
В «Манифесте Коммунистической партии» это определено как «идиотизм деревенской жизни» (4, 428).
[Закрыть] и ежедневно заново порождает противоположность между их интересами… Уничтожение противоположности между городом и деревней есть одно из первых условий общественного единства, – условие, которое, в свою очередь, зависит от множества материальных предпосылок и которое, как это видно уже с первого взгляда, не может быть осуществлено одной только волей. (Эти условия следует еще подробно рассмотреть[36]36
К сожалению, до переработки этой части черновой рукописи первой главы дело так и не дошло.
[Закрыть])» (46, 65 – 66).
Противоположность между городом и деревней есть следствие классового разделения труда и может быть уничтожена только при наличии определенных материальных предпосылок. Очевидно, первой такой предпосылкой должен быть достаточно высокий уровень развития производительных сил.
«Противоположность между городом и деревней может существовать только в рамках частной собственности». Ясно, что здесь речь идет о классовой противоположности, о противоположности, но не о существенном различии между городом и деревней. Однако в будущем исчезнет и это различие. Такой вывод вытекает из другого места «Немецкой идеологии», которое мы уже приводили. Это то место, где речь шла о материальных условиях уничтожения обособленного (основанного на частной собственности) домашнего хозяйства. Вернемся еще раз к положению: «Организация общего домашнего хозяйства предполагает… устранение [противоположности] города и деревни» (46, 80).
Слово «противоположности» здесь – редакционная вставка. Однако у Маркса и Энгельса нет никакой описки. Они действительно хотели написать и написали: «уничтожение города и деревни». Имеется в виду, конечно, не физическое уничтожение того и другого, а уничтожение того, что их различает и противопоставляет друг другу. Речь здесь идет уже не об уничтожении классовой противоположности, а об уничтожении, так сказать, материальной противоположности, об уничтожении различия между городом и деревней. Когда такое различие будет уничтожено, тогда населенные пункты не будут уже ни городами, ни деревнями.
В данном случае прогноз в «Немецкой идеологии» строится на основе диалектического закона единства и борьбы противоположностей. С уничтожением одной стороны противоположности неизбежно перестает существовать и другая, во всяком случае перестает существовать как сторона противоположности, утрачивает черты, которые могут существовать только в рамках противоположности. Так, пролетариат, уничтожая буржуазию, и сам перестает существовать как пролетариат.
Аналогичный методологический прием применительно к будущему Маркс использовал в «Экономическо-философских рукописях» и в «Святом семействе» (45, 598; 2, 39 – 40). Это дает нам основание предполагать, что аналогично построенные прогнозы в «Немецкой идеологии» исходят, по всей вероятности, от Маркса. Но впоследствии и Энгельс, особенно в «Анти-Дюринге», дал блестящие образцы применения того же диалектического приема.
Противоположность города и деревни будет устранена. Но эта противоположность, так сказать, несимметрична. Поэтому и преодоление ее не будет носить характер развития чего-то арифметически среднего между городом и деревней. Говоря об устранении различий между городом и деревней как об условии перехода от обособленного домашнего хозяйства к общему, Маркс и Энгельс в то же время указывают и на такие необходимые материальные предпосылки обобществления домашнего хозяйства, как использование водопровода, газового освещения, парового отопления, т.е. того, чем развитый город середины XIX века специфически отличался от деревни. Таким образом, в данном случае преодоление противоположности между городом и деревней мыслилось все-таки на основе достижений городской цивилизации. Это и не могло быть иначе для людей, которые считали материальной основой будущего общества высокоразвитую крупную промышленность[37]37
Аналогичным образом и противоположность между умственным и физическим трудом также «асимметрична», а этим обусловливается и характер ее преодоления: не развитие некоторого смешанного вида труда, а передача функций физического труда машинам на основе углубления процесса превращения науки в непосредственную производительную силу.
[Закрыть].
Предшественники Маркса и Энгельса видели конечную причину всех социальных зол в существовании частной собственности. Маркс и Энгельс сделали решающий шаг вперед. Они установили, что сама частная собственность является необходимым продуктом развития материального производства, что ее существование было обусловлено определенным уровнем производительных сил и что только достаточно высокое развитие их делает необходимым и возможным уничтожение частной собственности. В будущем, коммунистическом обществе, основанном на общей собственности, его более глубокой материальной основой будет высокоразвитое производство.
К рассмотрению этого фундамента будущего общества, как оно представлялось авторам «Немецкой идеологии», мы теперь и переходим.
Основой производства в коммунистическом обществе явятся новые производительные силы как результат развития крупной промышленности. Они будут иметь универсальный характер (общественный характер производства) и будут подчинены всему обществу в целом. Освобожденные от оков частной собственности, они станут беспрепятственно развиваться.
Производство – основа существования общества. Поэтому производственная деятельность людей будет, как и прежде, основным видом их жизнедеятельности, но характер ее изменится коренным образом. Это изменение будет настолько глубоким, что в «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс постоянно говорят даже об «уничтожении труда».
Утверждение Маркса и Энгельса имеет вполне рациональный смысл, хотя оно и выражено в непривычной для нас форме. В оригинале выражение «уничтожение труда» звучит по-немецки так: «Aufhebung der Arbeit». «Aufhebung» – термин гегелевской диалектики, который в философской литературе переводится искусственно изобретенным русским словом «снятие». Это понятие означает одновременно и уничтожение, и сохранение: уничтожение одних моментов и сохранение других[38]38
В одном месте Энгельс поясняет смысл этой гегелевской категории так: «снять», т.е. уничтожить форму и спасти содержание (21, 281; ср. 20, 142). Характерно, что, говоря об уничтожении частной собственности, классов, противоположности между городом и деревней и т.д. и т.д., Маркс и Энгельс, как правило, употребляют тот же термин – Aufhebung. В этом проявляется одна из главных отличительных черт именно научного (диалектико-материалистического) коммунизма: понимание исторически необходимого и исторически преходящего характера частной собственности и всех связанных с ней явлений.
[Закрыть]. И сверх того оно означает возвышение, переход на более высокую ступень развития. Таким образом, строго говоря, Маркс и Энгельс говорят не об «уничтожении труда», а о «снятии труда». Если упростить дело, то можно сказать, что речь идет о глубоком изменении самого характера труда.
Было бы нелепо полагать, будто авторы «Немецкой идеологии» считают возможным уничтожить труд как производственную деятельность человека (ср. 46, 35 – 37; 23, 188, 195). Что же означает требование «уничтожения труда»? Труд понимается здесь как деятельность по внешнему принуждению, деятельность, навязанная человеку под угрозой лишиться в противном случае средств к жизни. В условиях буржуазного общества такой труд принимает форму наемного труда. Так что непосредственный (и вместе с тем более узкий) смысл требования «уничтожения труда» сводится к требованию уничтожения наемного труда (ср. 4, 456).
Резюмируя выводы, вытекающие из материалистического понимания истории, Маркс и Энгельс среди четырех уже известных нам пунктов о необходимости коммунистической революции формулируют и такой: «3) при всех прошлых революциях характер деятельности всегда оставался нетронутым, – всегда дело шло только об ином распределении этой деятельности, о новом распределении труда между иными лицами, тогда как коммунистическая революция выступает против существующего до сих пор характера деятельности, устраняет труд и уничтожает господство каких бы то ни было классов вместе с самими классами»[39]39
Отсюда можно сделать вывод, что «труд» – это производственная деятельность в условиях классового общества.
[Закрыть] и т.д. (46, 50; ср. 46, 82, 85; 3, 192, 204, 207, 213).
Во что же превратится деятельность людей после «уничтожения труда»? Эту новую форму деятельности Маркс и Энгельс называют здесь самодеятельностью (по-немецки: Selbstbetätigung). Труд превратится в самодеятельность; деятельность по внешнему принуждению – в деятельность по внутреннему побуждению. Это приведет к всестороннему развитию индивидов (46, 93 – 95).
Коммунистическая революция уничтожает разделение труда и его следствия, в том числе и отчуждение социальной деятельности. Объединившиеся индивиды начинают контролировать свою совокупную деятельность, господствовать над ней. Но условием и основой господства над социальными силами является контроль над производством как основой общественной деятельности. Вывод о необходимости такого контроля и делается в «Немецкой идеологии».
О необходимости сознательного руководства производством говорили и предшественники Маркса и Энгельса. Но только на основе материалистического понимания истории стала вполне ясна решающая роль этой стороны сознательной деятельности будущего общества.
Общение (общественные отношения)С коммунистическим регулированием производства люди подчиняют своей власти и способ своих взаимных отношений, очевидно не только производственные, но и – определяемые ими – все общественные отношения. До сих пор развитие общества происходило стихийно, отныне оно приобретает сознательный, планомерный характер.
Вместе с универсальным характером производства развивается и универсальный характер общения. Не только производственная, но и всякая вообще деятельность людей приобретает с развитием крупной промышленности характер всесторонней взаимосвязи и зависимости. «Всесторонняя зависимость, эта стихийно сложившаяся форма всемирно-исторической совместной деятельности индивидов, превращается благодаря коммунистической революции в контроль и сознательное господство над силами, которые, будучи порождены воздействием людей друг на друга, до сих пор казались им совершенно чуждыми силами и в качестве таковых господствовали над ними» (46, 49).
В коммунистическом обществе люди сообща контролируют условия существования всех членов общества. Предпосылкой этого является объединение класса, совершающего революцию. Революционные пролетарии, объединившись, ставят под свой контроль «как условия своего собственного существования, так и условия существования всех членов общества». («Такими условиями существования являются, конечно, лишь имеющиеся налицо производительные силы и формы общения».) Пролетариат, совершающий революцию, ставит под свой контроль «условия свободного развития и движения индивидов, условия, которые до сих пор предоставлялись власти случая и противостояли отдельным[40]40
Т.е. разобщенным.
[Закрыть] индивидам как нечто самостоятельное…» (46, 85 – 86).
Одна из отличительных черт будущего общества – сознательный контроль над всеми вообще условиями жизни общества. Это относится, например, и к языку как средству общения: «Само собой разумеется, что в свое время индивиды целиком возьмут под свой контроль и этот продукт рода» (3, 427)[41]41
Эта мысль универсальнее, чем идея о едином языке в будущем обществе, развивавшаяся утопистами. Ср. Фурье (61, III, 58, 574 – 575, IV, 247, 267), Кабе (63, I, 85, II, 116 – 117), Дезами (65, 297), Вейтлинг (66, 188, 194, 279, 490).
[Закрыть].
Контроль над производством и всеми общественными отношениями, сознательная организация совместной деятельности людей приводят к тому, что отныне развитие общества подчиняется общему плану свободно объединившихся людей (46, 88).
И тут мы переходим к очень важному вопросу – о роли сознания в коммунистическом обществе.
