Текст книги "Пифагор (Том 1)"

Автор книги: Георгий Бореев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц)

ГОРОД МИЛЕТ

Факел света в руке Аполлона,

Воздух полон богинь и богов.

Над Милетом кружатся фотоны,

Защищая его от врагов…

Легендарный Милет того времени – это богатейший ионический город, с населением более пятисот тысяч человек, который располагался на побережье Малой Азии недалеко от острова Самос. Город был населен эллинами с середины II тысячелетия до нашей эры, сначала критскими эолийцами (ахейцами), а позднее (с XI века до н.э.) аттическими ионийцами. В VIII веке до нашей эры Милет превратился в крупнейший ремесленный и торговый центр Эллады, богатевший на международной торговле. В этом древнем городе развивались текстильное и керамическое производства, кораблестроение, производство металлов, философов и деятелей искусств, а также монетное дело. В VII—VI веках до нашей эры милетянами было основано около 80 колоний на средиземноморских побережьях Азии, Африки и Европы. Дорогие мои, вы, наверное, еще не знаете, что многочисленные греческие колонии на берегах Черного моря были основаны милетянами. Одной из первых выходцами из Милета в Северном Причерноморье была основана Ольвия (возле современного города Николаева). Она стала крупным торговым и ремесленным центром. Здесь греки продавали скифам масло, вино, ремесленные изделия, а покупали у местного населения пшеницу, коней и рабов. Самым крупным городом-государством в Крыму был Пантикапей (современная Керчь). Он тоже был основан милетянами. В результате войн Пантикапей захватил береговые земли по обе стороны пролива Боспора Киммерийского и создал обширное Боспорское царство. В него вошли многие греческие города и местные племена. Другим сильным государством Причерноморья стал полис Херсонес (современный Севастополь), который также основали жители Милета.

Около 600 года до нашей эры при тиране Фрасибуле Милет достиг своего экономического и культурного расцвета. Цари Лидии неоднократно пытались силой захватить богатейший город Ионии, но их многотысячные армии были разбиты в сражениях войсками Милета. В этом славном городе жили и творили такие мудрецы и физиологи как Фалес, Анаксимандр, Ферекид, Анаксимен, логограф (географ и историк) Гекатей. Да, старый добрый Милет был главным городом всей Ионии, столицей Союза Двенадцати ионических городов. В то время Иония была густо заселена выходцами из Аттики и других областей Эллады, потомками Иона, внука Эллина. Поселенцы построили в Малой Азии 12 крупных городов: Хиос, Эритры, Теос, Колофон, Эфес, Самос, Приена, Милет, Фокея, Клазомены, Лебедос, Миунт. Позднее в ионийский союз вошла еще Смирна, эолийский город. Общеэллинским религиозным центром ионийского двенадцатиградья стало святилище Панионион на мысе Микале. Мыс Микале находится на побережье Малой Азии как раз напротив острова Самос.

Городская жизнь ионийцев, промышленное товарное хозяйство, строительство и торговля были немыслимы без системы мер и весов. Ее, как и письменность, древнегреческие жители полисов переняли с Востока, прежде всего из Вавилонии и Египта. Главной единицей веса служил фунт, состоявший в Милете, как и в Двуречье, из 60 мин. Во всем остальном жители Эллады воспользовались египетской десятичной системой.

В двенадцатиградье Ионии было что экспортировать в соседние страны. Прежде всего, везли продавать свои ткани, одежды и обувь, изготовленную в Лидии. Качественная лидийская обувь славилась по всему Средиземноморью. Основу ткачества составляла овечья шерсть, а ее было у ионийцев в достатке. Меди в Милете не хватало, и ее приходилось привозить с Кипра. А железную руду милетяне покупали, в основном – на Эвбее, в Кикладах и в Лаконии. Железной и другой руды привозили много, о чем свидетельствовали многочисленные предприятия тяжелой промышленности. Однако лучше всего в Милете развивалось ткачество. Здесь на частных фабриках многочисленные рабы ткали одежды из овечьей шерсти, добывали улиток в море и изготовляли из улиток пурпурную краску для тканей. Пурпурные ткани Милета в шестом веке до нашей эры заполнили собой все греческие и негреческие рынки Средиземноморья, вплоть до далекой страны этрусков, господствуя там безраздельно. В это время хиосский житель Главк, по сведениям античных авторов, изобрел сварку железа, а самосские мастера Ройк и Феодор научили греков искусству бронзового литья. В конце концов, купцы из Сирии, Вавилонии и Индии были вытеснены в основном со Средиземноморских рынков, сохранив монополию лишь на торговлю пряностями, благовониями, стеклом и коврами.

Для активной заморской торговли Милету необходимы были суда, способные перевозить большие грузы. Не удивительно, что в шестом веке до нашей эры было внесено немало усовершенствований в корабельное дело, в оснащение судов. Греки гомеровской эпохи, как и их эгейские и финикийские предшественники, пользовались беспалубными судами с высоким носом и низкой кормой, которыми управляли при помощи простейшего кормила, состоявшего из двух весел. В шестом веке корабли стали более грузоподъемными, появилась палуба. Нос и корма были сильно приподняты, а само судно оснащено парусами, дабы большое количество гребцов не отягощало транспортный корабль, предназначенный для перевозки товаров. Но и те суда, где гребцы оставались, а парус имел лишь вспомогательную функцию, также были усовершенствованы. На таких кораблях было увеличено число скамей для гребцов и скамьи помещались в два яруса. Наряду с 50-весельными финикийскими пентеконтерами в огромном порту Милета можно было увидеть корабли с двумя рядами весел – диеры. На диерах плавали герои «Одиссеи» и «Илиады». Потом появились трехрядные суда – триеры, изобретенные коринфянином Аминоклетом. Груженные товарами тяжелые корабли уже нельзя было вытащить на берег, поэтому с седьмого века до нашей эры греки стали применять якоря и все лучше оборудовать пристани и порты.

Мне все здесь мило, все здесь нравится.

Я даже думаю, что я

Обязан был, чтобы исправиться,

Воспеть милетские края…

Утром Пифагор и Гермодас, уставшие работать веслами, на своей лодке поставили парус. Гонимые попутным ветром, они проплыли мимо каменной набережной города Приены, мимо дельты реки Меандр и, наконец, увидели на высокой горе изумительный по красоте акрополь Милета. Потом у них было время восхититься красотой уютной гавани, заполненной заморскими кораблями, каменной набережной с фонтанами и мраморными беседками вокруг морского порта.

Из соображений безопасности беглецы не стали плыть к причалам милетского порта, а вышли на каменистый берег чуть раньше. Дорогие мои друзья, берега Милета напоминают нам изрезанные берега Крыма. Такие же огромные, как в Ялте, облизанные прибоем камни высовываются наполовину из воды. Эти большущие глыбы, снизу скользкие, черные и обросшие водорослями, были сверху горячими и шершавыми от соли. Стайка древнегреческих мальчишек шлепала по этим камням босыми загорелыми пятками. Гермодас окликнул сорванцов и спросил, кто из мальчишек сможет препроводить путешественников в дом Ферекида. Один из подростков за небольшую плату согласился провести их через город к дверям мудреца. И вот Пифагор с двумя попутчиками медленно побрел по извилистой каменистой тропе, осматривая яркие картины окраин Милета.

Дорогие мои, и сейчас природа Ионии очень живописна. А в то благословенное время олимпийские боги написали розовыми кистями зари на гранитных холстах гор вечнозеленые кипарисы и лавры, цветущие дикие розы, которые обвивали мирт и олеандр. А чуть ниже зарослей орешника утопали в зеленой траве нарциссы и ирисы. Здесь, среди поющих птичьими голосами рощ, кустарников и ручьев, милетяне пасли свои стада белоснежных коз, серых овец и синих ветров. А внизу, в прогретой солнцем долине, коричневые крестьяне сеяли золотистую пшеницу, выращивали фиолетовый виноград и оливковые деревья. С вершины горы Пифагор увидел, как на картине Эгейского моря нескольких древнегреческих рыбаков забрасывали с лодок крупноячеистые сети в перевернутое небо. А внизу он увидел просоленный брызгами прибоя рыбацкий поселок, раскинувшийся у самой границы синего моря. Жизнь древних греков была нелегкой. Земля, на которой они сажали виноград и оливы, пасли коз и овец, не была плодородна. Как ни трудились земледельцы, но Ионии всегда не хватало своего хлеба. Хлеб приходилось покупать у других народов, у скифов и египтян, выменивать на продукты виноделия, на оливковое масло и изделия ремесленников. Поэтому здесь были развиты добыча всевозможной руды, тяжелая и легкая промышленность, торговля со многими заморскими странами, строительство судов и мореплавание. Неторопливо осматривая окрестности, путники вошли в город. Одноэтажные кирпичные дома бедняцкого пригорода сменили двухэтажные дома ремесленников, которые были построены из камня, дерева и глины. Узкие окна под самой крышей здания скрывали жизнь семьи простого ремесленника от непростых посторонних взглядов… Пройдя через площадь, Пифагор с Гермодасом попали на рынок – агору. Здесь на агоре всегда бурлило людское море. Продавцы криками и жестами зазывали к себе покупателей, расхваливая свой товар, а покупатели темпераментно и яростно торговались с хитрыми продавцами. Позади покупателей стояли молчаливые слуги, с раздутыми, как у хомяков, щеками. Кошельков в ту пору в Милете не было, и греческие монеты – оболы, драхмы, мины, – покупатели носили во ртах сопровождающих их слуг или рабов. Все монеты в Элладе были серебряными, поэтому никакого вреда для здоровья слуги деньги, хранимые за щеками, не приносили. Если, конечно, он их не глотал… На рынке были свои ряды ювелиров, обувщиков, продавцов тканей, овощей и других товаров. Но больше всего покупателей толпилось в рыбном ряду, – ведь рыба была основной пищей милетян, да и всех греков. Когда рыбу привозили на продажу, то в городе на центральной площади звонили в специальный колокол – и простолюдины бросали свои дела, спеша занять очередь за свежей рыбой. Благо, что цены на рыбу и основные продукты питания были крайне невысокими. Семья из шести человек могла прожить в день всего на два обола. Обол – это самая мелкая серебряная монета, весившая 0,73 грамма. Только предметы роскоши и рабы стоили на рынке дорого. Здесь же на агоре милетяне узнавали последние новости со всей Ионии, встречались с друзьями, делились мнениями и временем. В небольшом трактирчике на рынке, самосцы подкрепились вегетарианской пищей, и пошли далее.

За агорой Пифагор увидел красивое здание с мраморными колоннами и скульптурами богов и богинь по периметру колоннады. Это была школа для мальчиков. Школа была частная, но обучение детей в Милете стоило недорого. Все учились, так как полис частично оплачивал обучение детей из городской казны. Милету нужны были грамотные и всесторонне развитые граждане. Во всех древнегреческих школах обучались только мальчики, а девочек почему-то жалели. В семь лет упирающегося ребенка приводили радостные родители в частную школу и договаривались с директором об оплате. В начальных классах мальчика учили чтению, письму и арифметике. За партой первоклашки чертили буквы заостренной палочкой на дощечке, покрытой воском. Для своего алфавита жители Эллады заимствовали буквы финикийского письма, но добавили к знакам, обозначавшим только согласные звуки, еще и буквы для обозначения гласных звуков. А на классной доске загорелые мальчишки писали хорошие слова и предложения углем. В основе обучения младших школьников лежало чтение и заучивание наизусть поэм Гомера и других знаменитых авторов. Все мальчики обучались игре на струнных инструментах – лире и кифаре, а также пению и декламации стихов под их аккомпанемент. Во всей Элладе без музыкального сопровождения стихи никогда не читали. Поэтому все древнегреческие учащиеся обязательно должны были освоить игру на струнных инструментах. С двенадцати лет мальчишек приводили в гимнастический зал. Учитель физкультуры обучал их пяти видам упражнений. Это были бег, борьба, прыжки, метание диска и метание копья. В дополнение к этому в гимнастическом зале мальчишек обучали народным пляскам, наукам движения тела, кулачному бою и умению переносить боль, не избегая ударов и душевных ран… На занятиях по математике древнегреческие малыши изучали сложение, вычитание, умножение и деление. В старших классах их учили возводить числа в квадрат, в куб, производить алгебраические действия с дробями. При помощи алгебраических уравнений ученики решали многие геометрические задачи по вычислению площадей и объемов пересекающихся тел различной конфигурации. И еще: во всех древнегреческих школах не было каникул, поэтому, наверное, девочек и не брали в школу…

Пройдя мимо мраморной школы, Пифагор и Гермодас миновали здания суда и театрального училища, и затем поднялись к акрополю, окруженному неприступной стеной. Тут самосцы изъявили желание осмотреть храмовый комплекс акрополя, и за умеренную плату стражники пропустили туристов во внутренний двор.

Когда путники миновали входную колоннаду, то их встретила огромная бронзовая статуя бога Аполлона. В одной руке бог Солнца держал раскрытую книгу, а в другой, поднятой высоко к небу, – горящий факел. За удивительно красивой фигурой Аполлона стоял громадный храм, посвященный главному богу города Милета. Храм Аполлона – один из самых замечательных архитектурных ансамблей Ионии. Все его пропорции и формы столь совершенны и до такой степени тонко продуманы, что изменить их было невозможно – это нарушило бы прекрасную гармонию. Милетяне хотели, чтобы их здания были прекрасны со всех сторон. Поэтому они поставили храм Аполлона так, чтобы человек войдя на акрополь, увидел его с угла – сразу с двух сторон. Главный вход в храм находился не напротив входа в акрополь, а с противоположной стороны. Это было сделано для того, чтобы человек сначала обошел вокруг прекрасного здания, оценил его божественную красоту, и только после этого, вдохновленный гармонией, вошел в святилище бога Солнца. На первый взгляд здание храма казалось очень простым – это был мраморный четырехугольник, окруженный девятиметровыми колоннами. Древнегреческие зодчие считали, что колонны создают постепенный переход от пространства к замкнутому стенами объему храма. Такая форма, самая распространенная в греческой архитектуре, называется периптером. Колонны храма располагались друг от друга на разном расстоянии – пролеты между ними чуть-чуть увеличивались к центру. Но это было незаметно для глаза из-за эффекта «съедания» объема. По этой же причине угловые колонны храма были сделаны немного толще других. Величественное, тринадцатиметровое в высоту здание было построено целиком из мрамора. Оно было сложено из отдельных прямоугольных блоков, которые греки называли квадрами. Квадры между собой ничем не склеивались – греческие зодчие не признавали ни глины, ни извести, ни цемента. Каменщики скрепляли квадры, вырубая в мраморе пазы, соответствующие выступам в соседних плитах. Дорогие мои, древнегреческие строители так же «рубили» свои мраморные храмы, как в русских деревнях рубят избы хорошие плотники: без единого гвоздя. Прочность храмов Эллады достигалась безукоризненной подгонкой мраморных деталей. Только в особо ответственных местах квадры просверливались насквозь и соединяли железными прутьями. Таковы были девятиметровые колонны главного храма акрополя, состоящие из отдельных мраморных цилиндров, нанизанных на металлический прут. Строгость и простота архитектуры храма подчеркивалась богатством его скульптурного убранства. Лента барельефа над колоннадой рассказывала об истории милетян, о быте ионийцев и подвигах их героев. Здесь скульптура и архитектура как бы сливались в один художественный образ – простой, ясный и одновременно величественный…

Осмотрев все достопримечательности акрополя, Пифагор и Гермодас поспешили за своим провожатым в центр города. Любуясь радужными фонтанами, бронзовыми изваяниями богов и мраморными беседками, как бы парящими над кипарисовыми аллеями города, путники спустились по гранитной лестнице к ласковому морю. Затем вдоль каменной набережной порта они прошли к разыскиваемому особняку. Здесь путники рассчитались с провожатым мальчишкой серебряной монетой и позвонили в бронзовый колокольчик, висящий у двери двухэтажного здания. Дверь им открыл престарелый слуга и, выслушав Гермодаса, препроводил самосцев к Ферекиду…

ГРЕЧЕСКИЕ МИСТЕРИИ

Уже подобраны мистерии

Для обучения юнца,

И вновь на звезды через тернии

Ведет мальчишка мудреца…

Друзья мои, нужно ли говорить, что старый добрый Ферекид очень обрадовался гостям с острова Самос? Хозяин радостно обнял по очереди Гермодаса и Пифагора и усадил их за праздничный вегетарианский стол. Отужинав, учителя Пифагора стали шумно обсуждать дальнейшую программу обучения талантливого юноши. Ферекид предложил вначале всем троим отплыть на торговом корабле в Афины, а оттуда пешком идти в поселок Элевсин. И там в священном храме Деметры посвятить Пифагора в элевсинские мистерии. После этого можно было бы здесь, в храме Милета, ознакомить молодого человека с практикой орфических посвящений. И уже потом съездить в город Эфес и посвятить там юношу в знаменитые кабирские мистерии. Кроме этого Ферекид обещал провести с Пифагором ряд философских бесед о реинкарнации – перевоплощении души. Посовещавшись, старые друзья решили привести этот план в действие. И уже на следующее утро три добрых товарища взошли на палубу попутного торгового судна, собираясь с головой окунуться в элевсинские мистерии.

Друзья мои, Элевсин – это доступный для каждого грека поселок Аттики, посвященный богине урожая Деметре. Именно там возникли таинственные религиозные обряды, называемые мистериями. Древнейшими празднованиями такого рода были элевсинские мистерии, носившие характер государственного обряда. В старинных греческих мистериях обычай обязывал всех мистов, то есть посвященных, соблюдать определенный ритуал. Руководил мистами жрец-иерофант, посвящавший греков в таинства культа. Обычно обряд начинался с ритуального морского купания, так как мисты должны были смыть с себя все, что могло осквернять их тела, ум и веру. Затем начиналось освещаемое факелами торжественное шествие к Элизиуму. В мифе о Деметре была отражена извечная борьба жизни и смерти. Она рисовалась скорбящей матерью, утерявшей дочь Персефону, похищенную Гадесом. На земле без Персефоны наступает голод, гибнут люди, и Зевс приказывает вернуть дочь земле-матери Деметре. Гадес отпускает Персефону, однако перед этим дает своей супруге вкусить гранатовое зернышко, чтобы она не забывала царство смерти. Две трети года дочь проводит с Деметрой, и вся природа расцветает, плодоносит и ликует. Но одну треть года Персефона посвящает своему мужу Гадесу… Деметра почиталась эллинами вместе с дочерью Персефоной, и главным священным местом почитания был храм в Элевсине. Элевсинские мистерии проводились посвященными жрецами каждый год с первого по девятое сентября. Символически они представляли горе богини Деметры, ее странствования в поисках дочери, тайную связь между живым и мертвым миром, физическое и духовное очищение… Царственные греческие семьи имели наследственное право участия в элевсинских священнодействиях и повиновались обету молчания.

Пифагор прибыл сюда из Афин вместе с Гермодасом и Ферекидом ночью. У колодца, называемого Каллиохор, они смыли с себя дорожную пыль, а затем у статуи Вакха пели радостные гимны под звуки лир и кифар. Молодой бог Вакх, более известный как Дионис, почитался также и во время мистерий. Всю ночь люди пели, танцевали и посещали места, связанные с трудолюбивой богиней Деметрой – мастерицей возделывания ячменя. Посвящение Пифагора в мисты проводилось в большом закрытом помещении. Прежде чем войти в него, юноша должен был снова очиститься, омывая руки священной водой. Во время этих обрядов обычно каждому мисту надевали на голову венок, и он держал в руке пучок веток. Затем кандидат проходил перед троном богини Деметры и окунался в купель – бассейн с холодной водой. Выйдя из купели, мист не должен был вытираться, пока вода вся не впитывалась его кожей. Потом кандидат вкушал мед и молоко. Затем его одевали в белый хитон и называли символ, который он должен был помнить всю жизнь и даже после смерти. Заканчивался обряд осушением чаши с напитком, называемым кикерон. Кикерон делали из отвара жареных зерен ячменя, в который жрецы затем подмешивали немного легких растительных наркотиков. Затем участвовавшие в обряде погружались в транс и ходили друг за другом по кругу, как во сне, передавая друг другу срезанные колосья хлебных злаков. Все это время, пока они так ходили, перед посвященными в мистерии проводилось театрализованные представления мифа о Деметре и Персефоне.

Пройдя ритуал посвящения в элевсинские мистерии, Пифагор вернулся в Милет вместе со своими учителями. Затем Ферекид и Гермодас стали готовить своего ученика к орфическим мистериям.

Орфизм же, как религиозное учение, был известен в Милете уже в шестом веке до нашей эры. Его происхождение и название связано с мифом об Орфее. Под влиянием орфизма элевсинские мистерии подверглись характерной модификации. Орфические мистерии были как бы частными празднествами, ибо их официальным проведением не занималось ни одно греческое государство. Эти празднества часто устраивались под открытым небом, в частных домах, в поле и даже на перекрестках дорог. Орфики утверждали, что людской род возник в результате титаномахии, то есть войны Зевса с титанами. Люди родились из пепла, оставшегося от сожженных молниями Зевса тел титанов. А титаническое происхождение человека понуждает его к усиленной работе над собой. Только таким путем человек может сохранить в себе свою духовную, божественную основу. Цели этой можно достичь только воздержанием, умеренностью, аскетизмом и ритуальным очищением.

Сюжет мистерий развивался согласно мифу: Орфей никогда не почитал бога Диониса, считая величайшим богом Гелиоса и называя его Аполлоном. Разгневанный за непочитание Дионис наслал на Орфея вакханок. Пьяные женщины растерзали Орфея, разбросав повсюду части его тела. Девять муз собрали затем по частям тело певца и предали обряду погребения, оплакав Орфея и отгоревав на могиле. Душа музыканта спустилась в Гадес и соединилась там с Эвридикой. А злых вакханок, растерзавших Орфея на куски, Аполлон превратил в дубовые деревья…

Орфики принимали в свои ряды очень немногих: только тех, кто проходил испытания на чистоту души и тела. Последователи орфизма носили белые одеяния и составляли своего рода монастырские братства, члены которых обрекали себя на безбрачие, вегетарианство и аскетизм. В своих общинах орфики предавались созерцанию, мистике, медитации и суровой работе над своим характером. Они осуществляли особо тайный ритуал посвящения. Например, посвященным нельзя было носить шкуры животных, так как на шкурах лежит карма убийства, которая передается человеку.

Орфики считали человеческое тело гробницей души. Они верили, что после смерти человека его душа отправляется в «подземелье», где предстает перед судом. Но, хотя обвинительный приговор неизбежен, все посвященные в таинства мистерий в честь Орфея, получают более мягкие наказания. Через какое-то время душа умершего вновь воплощается в новое земное существо, иногда, если характер у человека плохой, даже в образе животного. Проживая жизнь в теле животного, нехороший человек пытался искупить ошибки предыдущего бытия. Ибо, хотя наказание, может быть, и нередко бывает весьма суровым, но оно не бывает вечным.

Между элевсинскими и орфическими мистериями имелось значительное различие, но существовало и немалое сходство. И тех и других адептов посвящали в таинства смысла загробной жизни, смысла рождения и смерти.

Ферекид заранее договорился с настоятелем храма орфиков об испытании Пифагора на чистоту тела и души. В определенный день лунного календаря, когда планеты расположились над Милетом благоприятно, самосского юношу привели в обитель праведников. Там он прошел серьезные орфические испытания, которые до сих пор являются секретными. Затем Пифагора торжественно зачислили в члены тайного общества орфиков.

Для посвящения в кабирские мистерии Ферекид и Гермодас повезли своего ученика в город Эфес. В то время кабирские мистерии проводились на зеленом острове Эвбее, в Амфиполисе, на острове Лемнос, в Самофракии и в Эфесе.

Во время этих мистерий кандидаты в посвященные должны были исповедаться, после чего им вручались железные перстни и пурпурные пояса. Во время этих мистерий посвященными могли стать даже рабы. Посвященных в мисты жрецы делили на благочестивых и провидящих. Последние стояли в иерархии мистов выше остальных. Кабирские мистерии относятся уже к группе поликультурных мистерий.

Во всех трех мистериях, в которые был посвящен Пифагор, сочеталось стремление жрецов сделать человека счастливым как при жизни, так и после смерти. Путь к этой цели вел через трансовые состояния адепта, через возможность души на время выйти из физического тела и приблизиться к Создателю Природы.

Целых два месяца «гостил» благочестивый Пифагор у своего доброго седого учителя Ферекида. За это время он прошел обряды посвящений в элевсинские, орфические и кабирские мистерии, углубил свои философские познания практикой. А еще молодой человек на всю жизнь запомнил афоризмы Ферекида. Вот наиболее понравившиеся ему крылатые выражения старого учителя:

1.Тот, кто хочет быть добродетельным, отчасти уже добродетелен.

2.Тупость, лень и тщеславие вечно идут рука об руку.

3.Трудно хвалить того, кто заслуживает похвалу.

4.Лучшее – это враг хорошего.

5.Простейшие усложняют жизнь, зато упрощают смерть.

6.Грешно ли обмануть дьявола? Да, грешно.

7.Доверие к своей интуиции – первое условие великих начинаний.

8.Собственный пример всегда воздействует сильнее, чем проповеди и материальная помощь.

9.Время – это честный человек, никогда не лжет.

10. Гениальная мысль звучит умно на всех языках.

11. Праздность – мать всех пороков и болезней.

12. Лучше всего хранят тайны те, кто в них не посвящен.

13. Если бедность – мать преступлений, то лень – их бабушка.

14. Терпение и труд дают больше, чем сила и деньги.

15. Настоящее чревато будущим.

16. Знания, не рожденные предыдущим опытом, ведут к ошибкам и лишним страданиям.

17. Кто не ценит вечной жизни, тот ее и не заслуживает.

18. Алмаз шлифуется алмазом, а ум шлифуется умом.

19. Гении стоят на плечах титанов.

20. Инстинкт и разум разрывают душу в разные стороны.

21. Осмеивать других по нраву лишь ленивым.

Через десять недель обучения Ферекид сказал Пифагору, что он передал ему все, что смог, и пришло время расставаться. Еще седой учитель поведал длинноволосому юноше, что договорился об его дальнейшем обучении у мудрецов Анаксимандра и Фалеса. Пифагор крепко обнял на прощанье улыбающегося старика и неторопливо пошел по красивым улицам Милета, направляясь к дому Анаксимандра.