Текст книги "Пришельцы из Шамбалы"

Автор книги: Георгий Бореев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 40 страниц)

ДЕТСКИЕ ГОДЫ

Полная умиротворенность – это такое спокойствие, когда отсутствуют страсть, страх, жадность и ненависть.

После рождения сына набожный Мнесарх часть своего имения пожертвовал храму и отдал Пифагора на обучение в школу храма Аполлона. Там талантливый отрок проявил недюжинные способности практически во всех науках и искусствах: в математике и риторике, астрологии и поэзии, алхимии и музыке, ораторском искусстве и медицине, философии и анатомии. Молодой послушник участвовал в служениях храма Аполлона, исполнял орфические гимны и был допущен до Элевсинских мистерий. Он прекрасно играл на лире, с семи лет писал возвышенную музыку, разбирался в огранке бриллиантов, мастерски лепил из глины фигурки Аполлона и других богов, но особенно хорошо у Пифагора получались вдохновенные стихотворения. Не зря говорят, что у талантливого человека – все талантливо. Учителя и жрецы прочили ему славу «нового Гомера и Гесиода». Юноша отличался остротой ума, недетской мудростью, но имел свой взгляд на вещи и по многим вопросам не соглашался с закостенелыми учителями. Многие преподаватели жаловались иерофанту на «дерзость» и «непослушание» гениального отрока.

По воле судьбы знаменитый самосский мудрец Гермодас присутствовал на празднике Солнца в храме Аполлона и лично беседовал с Пифагором. Потрясенный до глубины души неизмеримостью познаний юноши, блестящей смелости в суждениях и его простоте и образности выражения мысли, Гермодас обратился к иерофанту храма: «Кто этот юноша?» «О! Слава Аполлону! – воздел руки к Солнцу старый жрец, – Истина есть душа Аполлона, Свет есть Его тело, а этот отрок – Глагол Аполлона!» – и Иерофант рассказал философу о пророчестве Пифии. Задумавшись, Гермодас испросил позволения лично возглавить обучение Пифагора.

В Древней Элладе было принято устраивать публичные диспуты с участием знаменитых мыслителей. Главы многочисленных философских школ и направлений считали за честь победить в таком ученом споре. Едва Пифагор поступил в школу Гермодаса, как на Самос прибыл один из самых известных мудрецов Греции – Анаксимандр из Милета. Как всегда он вызывал на диспут самосских философов. Хитроумный Гермодас понимал, что никому из его школы не сравняться в мудрости с Анаксимандром, поэтому он решил выставить на философское состязание малолетнего Пифагора. Дескать, если юноша сможет противостоять умозаключениям великого Анаксимандра, то слава его школы прогремит на всю Элладу, ну а если проиграет, то всегда можно сослаться на то, что мудрец состязался с малолетним отроком.

Итак, самый необычный за всю историю Древней Эллады диспут состоялся. Однако строгие старейшины ареопага впервые не смогли выявить победителя, так как в самом начале дискуссии великий Анаксимандр удивленно вскинул бровь: «Кто ты, юноша? Не иначе сам Аполлон вещает через твои уста!» И два мудреца, один убеленный сединами, другой – безусый малец, уже не прибегали к софистским уловкам и демагогии, не блистали неразрешимыми парадоксами, а вели возвышенную беседу о самом главном: об Едином Боге, о Творении Мира, об Абсолютной Реальности и предназначении человека. В конце разговора о божественном, Анаксимандр призвал Пифагора отправиться в Египет и познать себя, ибо «если сыны Эллады обладают знанием богов, то знание Единого Бога сохраняется лишь в одном Египте».

Пифагор очень внимательно отнесся к совету мудреца. Он обучался в храме Аполлона, изучал философию у Гермодаса, слушал речи лучших мудрецов Греции – Анакреона и Фалеса, но не находила его душа удовлетворения. Юноша понимал, что множество гигантов философии, поэзии, науки и искусства родились на греческой земле, но все их достижения не выходят за пределы чувств, а значит, иллюзорны и преходящи. В науке и философии Эллады нет силы, достаточной для осознания душой самой себя, для соединения ее с Богом. Разум, не направляемый Духом, склонен служить заботам о внешнем, преходящем, и не постигает вечного закона. Поэтому Пифагор к ужасу родителей испросил позволения оставить Самос и отбыть на обучение в Египет. Долгое время Мнесарх не давал своего согласия, и лишь благословение иерофанта храма Аполлона и Гермодаса помогли отцу Пифагора преодолеть отцовский эгоизм и отпустить сына.

ОБУЧЕНИЕ В ЕГИПТЕ

Любой процесс, завершаясь, переходит в противоположный процесс.

Иерофант написал молодому подвижнику рекомендательное письмо, в котором просил верховного жреца фараона Амазиса – великого Сопхиза принять на обучение благочестивого отрока. С письмом в кармане Пифагор отбыл на корабле отца в Древний Египет.

Египетские жрецы приняли Пифагора очень неохотно. Мудрецы Египта не доверяли грекам, считали их непостоянными и легкомысленными. Недоверие вызывало и атлетическое сложение самосца. Ростом Пифагор был 184 сантиметра и сложен как Аполлон, что, по мнению худеньких и невысоких жрецов, могло служить серьезным препятствием для развития сенситивных способностей неофита. Поэтому они сделали все, чтобы лишить бодрости и храбрости молодого подвижника. Самые сложные испытания и экзамены приготовили жрецы для Пифагора. Но благочестивый юноша с непоколебимым терпением и мужеством встретил все препятствия и испытания, ибо интуитивно знал, что божественное знание приобретается лишь после того, как воля победит все низшее существо человека.

Когда строгие и бесстрастные экзаменаторы увидели в Пифагоре необычайную силу души и безмерную, сверхличную страсть к знанию, они открыли перед ним все сокровище своего опыта. Пифагора лично принял мудрый Сопхиз и посвятил его в Школу Левого Глаза Гора. Двенадцать лет обучался Пифагор в этой мистической школе, и на каждом шагу его головокружительного обучения, испытания становились все труднее и труднее. Сотни раз приходилось ему рисковать жизнью, в особенности, когда начались инициации в оккультных науках. После успешной защиты «диплома», Пифагора приняли в Школу Правого Глаза Гора, где он провел еще 12 лет. В учебных залах египетских храмов он переплавил всю свою природу и закалил дух. Пифагор изучил сакральную геометрию, священную математику, божественную науку чисел или всемирных принципов, из которой он в будущем сделал основу своей системы.

Только после двадцатичетырехлетней подготовки выдающийся неофит предстал пред ликом «отца Египта» бессмертного Тота-Гермеса, который в то время руководил египетским отделением Белого Братства Шамбалы. Великий Тот лично провел инициацию Пифагора в Великой Пирамиде и раскрыл ему ослепительную тайну Белого Братства, рассказал о мистической стране Шамбале, о вознесенных Учителях человечества, об эфирных городах Земли, парящих над Гималаями, Андами и над горой Шаста, о предначертании, которое ему предстоит выполнить. Гермес объяснил Пифагору, что Великое Посвящение состоит из двух этапов. Первый, в саркофаге Пирамиды, он только что прошел. Вторая стадия обычно проводится через несколько лет и даже десятилетий после основного. Внешне ритуал заключается в прикладывании священного «посоха» с резонатором энергии на конце к точке «бинду» на затылке посвящаемого. Тот пообещал завершить посвящение Пифагора в ближайшие годы, но сначала он должен был пройти дополнительное обучение в секретных ашрамах Шамбалы, которые находятся в Индии и Тибете. Так воодушевленный Пифагор отправился в длинное путешествие в Гималайскую Шамбалу стяжать добродетели.

ВСТРЕЧА С БУДДОЙ

Существуют две ступени самадхи. В Савикальпе еще присутствует триединство знающего, знания и познаваемого объекта. Когда ощущаешь, что знающий – это Чистое Сознание, акт познания – Чистое Сознание, – тогда исчезает всякое беспокойство, волнение или ментальная деятельность. Это – Нирвикальпа-самадхи.

Как все великие люди, Пифагор верил в свою звезду. Ни секунды не сомневаясь, он упорно шел, преодолевая трудности, через Мидию и Персию на Восток – в Индостан. Приходилось и голодать, и подрабатывать погонщиком верблюдов. Едва он вступил в Индию, с удивлением заметил, что вся страна взбудоражена как растревоженный муравейник. Цари и правители, священнослужители и торговцы, простолюдины и отверженные – все на разные голоса говорили только о возвышенном Учении Гаутамы. Чем внимательней слушал Пифагор эти разговоры, тем противоречивей складывалась картина: кто-то рассказывал, что это Сам Бог просвещает народы на бренной земле, кто-то возмущался, что в Индии появился смутьян и шарлатан, бунтарь, призывающий к свержению правителей, кто-то критиковал новое учение за отрицание Бога. Говорили, как Гаутама Будда объявил, что каждый человек – вне зависимости от своего происхождения – может добиться освобождения от круга рождений и смертей и указал простому народу и царственным особам несложный и благородный путь из 8 ступеней к нирване. Пифагор все чаще встречал последователей Гаутамы и без труда узнал дорогу к местопребыванию Учителя.

Наконец, два Мудреца встретились. Когда Пифагора провели к Будде, он пребывал в медитации и греческий посвященный тихо присел на землю возле Учителя и тоже погрузился в транс. Так эти великие души молча сидели несколько суток, пребывая в блаженстве растворения сознания в Едином и Неделимом. Будда молча приветствовал греческого паломника. Он не отличался многословностью, и Пифагор за годы обучения в Египте утратил склонность к пышным речам, слова им были не нужны. Пифагор с интересом и глубоким пониманием выслушал постулаты о «четырех благородных истинах» и о пути достижения нирваны, ознакомился с техниками медитации, рассказал об опыте, который приобрел под Пирамидами Египта. «Мы еще встретимся», – предсказал на прощание Гаутама и объяснил, как скорейшим путем добраться до страны Серов, где наполнял землю космической мудростью богоподобный Лао-Цзы.

УЧИТЕЛЬ ЛАО-ЦЗЫ

Концентрация, направленная на Чистое Сознание, – единственно истинное созерцание.

Китай того времени представлял страну контрастов: роскошные дворцы соседствовали с лачугами, интуитивное осознание присутствия Бога во всем сущем сочеталось с грубыми эгоистичными и корыстными молитвами и обрядами, глубокое понимание закона Кармы перемежалось букетом суеверий и предрассудков. Высокие техники и духовные практики Учителя Хуанди, из-за природной лени ума деградировали и превратились в приземленные восточные единоборства. В такой стране священнодействовал Учитель Шамбалы Боганатар или, как он был известен в Китае – Лао-Цзы. Великий Лао-Цзы вселился в тело умершего старика, омолодил его и вот уже 12 тысяч лет жил и работал в Китае. Его миссия состояла в том, чтобы восстановить уроки вдохновенного Хуанди и вдохнуть в этот утонченный и способный к самопознанию народ новую порцию божественного знания. Тысячи избранных китайцев под руководством Лао-Цзы обучались техникам тантрической йоги.

Едва Пифагор вступил в страну Серов, как к нему подкатила богатая повозка и возница пригласил греческого Учителя занять в ней место. Посыльный передал, что учитель Лао-Цзы ожидает его в резиденции, и он должен поспешить, дабы успеть выполнить некоторые поручения Белого Братства. Боганатар ввел Пифагора в восточное отделение Белого Братства Шамбалы, посвятил в тайные техники крийя кундалини-пранаямы и раджа-йоги. И через некоторое время Учитель направил Пифагора в Тибет, так как нужно было успеть попасть в Гималайский ашрам до наступления зимы, когда торговые пути становятся непроходимыми из-за недюжинных снегопадов и трещащих морозов.

ИСПЫТАНИЯ В ПУТИ

К чему такие волнения, если всем суждено умереть.

Пифагор отправился на Тибет вместе с торговым караваном. Местные купцы были с ним приветливы и старательно выспрашивали странного чужеземца про быт и нравы его далекой родины. Однако зима началась раньше обычного. Едва путешественники углубились в горы, как повалил снег. Столько снега Пифагор не видел за всю свою жизнь. А снег все шел и шел, казалось, он все усиливался. В горах часто случаются сходы лавин. И пока обоз пробивался по пропавшей под снегом тропе, произошел обвал, снежная масса заблокировала дорогу впереди и позади путников. Караван застрял на небольшом выступе скалы в несколько метров ширины. Снег не прекращался, и попутчики Пифагора вполголоса стали роптать, мол, если снегопад не прекратится, через день-два они все погибнут. Даже опытные торговцы, выросшие в горах, были смертельно напуганы. Но больше всего их злило, что этот молчаливый чужестранец даже в таком бедственном положении оставался совершенно спокойным. Тогда невежественные купцы решили, что это именно Пифагор навлек неприятности на караван, не иначе он оскорбил богов гор.

«К чему такие волнения? – удивился мудрец, – Рано или поздно всем суждено умереть». «Может быть, мы и умрем, – окончательно озлобились торговцы, – но сначала посмотрим, как умрешь ты», – и ножи сверкнули в их глазах. «Если мы находимся на правильном пути и если мы должны жить, Господь не даст нам умереть. Зачем беспокоиться?» – развел руками Пифагор.

Тем временем начало темнеть и тяжелый снегопад лишь усилился. Присевших на отдых людей засыпало прямо на глазах. Неожиданно перед путниками возник человек с длинной бородой и держащий в руках фонарь. «Вы, должно быть, заблудились?» – улыбнулся незнакомец. «Мы не знаем, как выбраться из этого места», – запричитали купцы. Старец приказал следовать за ним. Лежащий перед ними снежный завал казался совершенно непроходимым, но, в конце концов, инок вывел замерзших путешественников к деревне, находящейся в нескольких километрах, и посоветовал переночевать там.

Далее Пифагор отправился в путь один, так как напуганные купцы решили переждать непогоду в деревне и вернуться назад. Несколько дней Пифагор практически наугад пробирался сквозь снега, мороз и скалы. Он готов был умереть, лишь бы добраться до обители мудрецов. Наконец, когда Пифагор совсем выбился из сил и уже замерзал вечным сном, его откопал из сугроба улыбчивый монах. Он растер окоченевшее тело путника, взвалил его на плечи и понес в обитель небольшого горного монастыря, весело мурлыкая под нос «Ом нама Шивай». Спаситель оказался настоятелем местного храма. Накануне к этому монаху в сновидение пришел бессмертный сиддх Агастьяр, который повелел ему на рассвете выйти из монастыря и помочь замерзающему пилигриму. Настоятель последовал указанию Свыше: Пифагора он нашел и откопал из-под снега в том самом месте, которое обрисовал Агастьяр.

АШРАМ ШАМБАЛЫ

Умный человек найдет выход из любой отрицательной ситуации, а мудрый ее не допустит.

Пифагор несколько дней набирался сил в гостеприимном монастыре, изучал древние манускрипты, хранящиеся там, а потом, направляемый опытными проводниками монастыря, двинулся дальше. Примерно через неделю перед изумленными путниками, буквально из воздуха, появился стройный юноша, при виде которого проводники низко поклонились. Он отпустил проводников, а Пифагора повел по петляющей между скал тропе. «Ну вот, мы и пришли», – как-то по-домашнему тепло произнес посланец. «Но я ничего не вижу, кроме голых скал», – удивился Пифагор. «Идите сюда на мое место и посмотрите прямо». Греческий подвижник сделал шаг вперед и вдруг в ложбине, где скалы становились не такими крутыми, увидел изящные стены домов и каменные башни храмов. Пораженный еще более, Пифагор приподнял взгляд и оторопел: метрах в двадцати-тридцати от поверхности земли в полупрозрачной дымке по часовой стрелке вращались шесть геометрических фигур разных цветов: красный шар, оранжевый тетраэдр, желтый куб, изумрудный икосаэдр, голубой октаэдр, фиолетовый додекаэдр. От каждой фигуры исходило свечение цвета самой фигуры. «То, что вы сейчас видите, – пояснил мудрец, – энергетические кристаллы. На самом деле они находятся в разных местах земли, но проецируются здесь, этим ашрамом Шамбалы».

Затем путники спустились в святую обитель Братства. Дома небольшого города были сказочно красивы, они были разной этажности и построены из белого мрамора с вкраплением золотой крошки. В райских кущах цветущих дерев были расположены многочисленные храмы и звонницы различных мировых религий. Эти гранитные сооружения были выстроены на старинный манер, с величественной четкостью и точностью архитектурных линий. На центральной площади возвышалась сияющая белая пирамида. Всюду в стенах пятиэтажных домов, храмов, в обрамлении окон, балконов и дверей использовались драгоценные камни и кристаллы. Даже дорожки среди тенистых рощ и парков были выложены рубинами, изумрудами, алмазами. На перекрестках улиц располагались золотые фонтаны. Фейерверки воды светились радугой и опадали в голубые бассейны. Все это ослепительно сияло, переливалось разнообразными оттенками и звуками. В городе было высокое здание для общих собраний, богатейшая в мире библиотека, эзотерическая школа – небольшой университетский городок с обширными аудиториями, художественными мастерскими, лабораториями, залами для медитаций и занятий йогой.

Вокруг росли кокосовые пальмы, кипарисы, платаны и фруктовые деревья, между которыми расхаживали красавцы-павлины с распущенными хвостами. Пахло цветочным медом и ароматом роз. Вокруг щебетали птицы и пели колокола, слышалась гармоничная божественная музыка.

«То, что вы видите здесь, – пояснил провожатый, – на самом деле находится в четвертом измерении. Однако именно здесь в Шамбале тонкие структуры живых объектов настолько проявлены, что каждый человек способен созерцать нас. Именно здесь плотное и эфирное соединяются и видятся одновременно. Ибо Шамбала – это мост между мирами».

Восемнадцать месяцев провел Пифагор в Гималайском ашраме Шамбалы, постигая самые сокровенные знания. Здесь его наставником стал сам Нанди Девар – один из бессмертных Владык Шамбалы. Под руководством Вознесенного Учителя Нанди, Пифагор практиковал высшие техники йоги и кундалини-пранаямы. Здесь он сумел достичь цели всех йогов и мудрецов – соруба-самадхи.

А когда срок его обучения подошел к концу, то в «городе мудрецов» собрались многие Учителя Белого Братства, чтобы обсудить пути дальнейшего развития человечества. Среди коганов и махатм были Гаутама Будда и Боганатар, известый под именем Лао-Цзы, Нанди Девар и Тирумулар, Менг-сте и Каспар, и многие другие. Семь дней молчали мудрецы, погруженные в медитацию. После медитации мудрецы вручили Пифагору осколок камня Чинтамани, чтобы он оставил его в небольшом храме на юге Македонии.

С небольшим ларцом, куда был помещен могущественный камень, и двумя сопровожатыми Пифагор отправился в обратный путь. Пересекая долины и страны, везде он встречался с мудрецами и отшельниками, йогами и аскетами, пандитами и жрецами, везде он впитывал в себя, как губка, крупицы сокровенного знания. И Пифагор щедро наделял своей божественной мудростью достойных учеников. Пифагор оставил после себя в Индии и на Тибете благочестивую память, которая до сих пор еще хранится в летописях браминов и рукописях тибетских монастырей. В летописях лам и браминских жрецов он фигурирует как Яванчария, то есть Ионийский Учитель. Потом Пифагор проходил через Финикию и Сирию, где был посвящен в самые высокие степени Мистерии Адониса. Далее он останавливался в Халдее, долгое время провел в Вавилоне. Этот мировой мегаполис в те времена был причудливым калейдоскопом всех народов, культов и религий. В Вавилоне Пифагор имел возможность основательно изучить мудрость древних персидских магов, наследников Зороастра, которые считались мастерами практического применения оккультных знаний и магии. Наконец, Пифагор прибыл в Египет, где Гермес завершил обряд его посвящения в Великой Пирамиде.

Вскоре после этого, Пифагор оказался на своей малой родине. Однако здесь, среди разнузданности вольных и изнеженных греческих городов-полисов, среди легкости нравов и всеобщей распущенности, направленности всех устремлений на получение удовольствий и удовлетворение желаний, он не смог найти благодатной почвы для своей просветительской деятельности. Поэтому Пифагор, после непродолжительных поисков и раздумий, решил основать свою школу в небольшом городке на юге сегодняшней Италии – Кротоне.

ШКОЛА ПИФАГОРА

Полет души – это удовольствие без раскаяния.

Основанный Пифагором в италийском городе Кротоне мистико-философский союз был копией арийских школ Индии и Тибета, и нес на себе отпечаток египетских посвящений Тота. Пифагорейский союз стал моделью тайных масонских и герметических обществ на последующие столетия Европы. Рекрутирование учеников школы Пифагор проводил крайне дотошно. Он не пользовался секретами хиромантии и физиогномики, так как видел ауру абитуриента и читал его мысли на расстоянии. Одной из внешних сторон приемных экзаменов было воздержание испытуемого в пище, задержка дыхания под водою, преодоление бегом восьмидесятикилометровой дистанции. Но все же основными критериями приема в школу были не внешние физические данные, а глубинные черты характера испытуемого, главные из которых – честность, праведность и любовь к окружающему миру. Если человеческий материал оказывался подходящим, то абитуриента допускали к дальнейшим тестам, продолжавшимся более пяти лет.

Все эти годы неофит должен был молчать, пройти купание в кипящей воде, испытание огнем и каленым железом, выдержать экзамены на добродетель, сострадание и стойкость к сексуальным желаниям. Причем, все ученики во время двухмесячного голодания на одной воде, должны были ежедневно трудиться на школьных полях по 8 часов, выращивая злаки и овощи. Все пифагорейцы были вегетарианцами и брахмачарьями.

После работы на полях, две тысячи юношей и девушек Кротона шли на лекции в «академгородок». Городок состоял из 9 каменных храмов, посвященных 9 музам. Храмы располагались по окружности, а в центре был дом Учителя. Были еще спортивные залы, подземные коммуникации, бассейны с водой и подземный ход, ведущий в ближайший лес. По периметру весь «академгородок» был защищен высоким забором и смотровыми башенками. Лекции в школе Пифагора нельзя было записывать. Нельзя было задавать вопросы лектору или комментировать услышанное – доктрины братства неофитам следовало запоминать наизусть. Целью таких запретов было научить людей думать и размышлять, и разучить неофитов много говорить и значит – лгать. Кроме того, ученики не могли лицезреть самого Пифагора или входить в его жилище. Знания не доверялись кому-нибудь случайно.

Первый класс школы Пифагора назывался «акустиками», что в переводе с греческого означает «слушающие». Или еще их называли «экзотерики» – «внешние». И только учащиеся четвертого класса именовались «математиками» – то есть «знающими». Или «эзотериками» – то есть «внутренними».

Еще в школе изучались герметизм, астрология, йога, алхимия, цигун, метафизика, суфизм, музыка, каббала, стихосложение, живопись, история различных жизней на Земле и на других планетах Вселенной, и многие другие дисциплины. Но большее внимание из всех наук Пифагор уделял математике. «Познай себя, и ты познаешь Вселенную» – с этого девиза начиналось обучение ученика укрощению страстей и желаний эго.