Текст книги "Повесть о Демидке и медной копейке"

Автор книги: Геомар Куликов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Расправа

В садах, словно в зелёном море, купается село Коломенское. Дивным строением высится церковь на берегу реки. Между церковью и воротами царского двора – площадь.

Толчея великая на той площади. И вьются стрельцы да воины иноземные все возле бородатого человека в дорогой одежде. Стал человек на коня садиться – десять рук помогают.

Мужики к тому человеку:

– С голоду помираем, государь!

– Налогами задавили!

– Милославский, Шорин и другие на медных деньгах богатеют, а нам чистая погибель!

Понял Демидка – царь перед ним!

От мужицких слов лицо царя Алексей Михайловича потемнело гневно.

– Сказал, разберу жалобы! Чего ж ещё?!

Загудели угрожающе мужики. К царю, слуг его оттесняя, придвинулись. Стрелецкого начальника, не в меру ретивого, за грудки схватили.

Попятился испуганно царь.

А толпа наступает:

– Терпенья нет! Выдавай бояр ненавистных! Не то силой возьмём!

Махнул царь плетью:

– Рубить и сечь бунтовщиков без пощады!

Распахнулись ворота царской усадьбы, и мужикам навстречу – вооружённые стрельцы да солдаты.

Попятилась толпа было назад – а там тоже царёвы слуги с секирами и саблями. Заметались люди. А стрельцы слово государево точно исполняют. Не жалеют ни старого, ни малого, ни своего брата стрельца, коль в мятеже замешан.

Валятся в пыль порубанные люди, топчут ещё живых кони.

На дядьку Михайлу налетел скуластый стрелец с бешеными глазами.

– Эх! – как мясник выдохнул.

Пал на землю дядька Михайла, раскинув руки, на лице застыло удивление.

Скуластый – за Демидкой. Закричал дико Демидка:

– Дяденька, родненький, не надо…

А стрелец:

– Подыхай, щенок!

Саблю над Демидкиной головой занёс.

И вдруг чей-то кулак стрельцу прямо меж глаз.

Взвыл тот от боли.

Мужик ещё раз кулак поднял, покатился замертво скуластый стрелец, оскалив зубы.

– К реке беги! – обернулся мужик к Демидке.

Обмер Демидка – атаман перед ним. Лицо кровью залито.

– Столбом-то не стой, засекут!..

Атаман к реке – Демидка за ним. Скатились с крутого берега. Глядит Демидка, у атамана левая рука плетью висит.

Плавать умел Демидка. И не худо. Возле речки стояла отцова кузница – как не научиться.

Отмахивает Демидка сажёнками споро, а с атаманом неладное делается: то вынырнет, то под водой скроется.

Догнал его Демидка, отфыркиваясь, выговорил:

– За меня держись!

Повернул атаман почерневшее от боли лицо, головой мотнул: нет, дескать.

– Хватайся! – крикнул Демидка. – Потонешь!

Положил атаман перешибленную руку на Демидкино плечо – перетрухнул Демидка. Словно двухпудовая гиря легла. Так на дно и потянуло.

– Тяжело? – спросил атаман.

– Не… – еле выговорил Демидка.

Через середину реки перебрались, чувствует Демидка – нету сил больше. Всё тело чугуном налилось. Атаман, будто узнал, снял руку:

– Отдохни…

Поплыли малость рядом, атаман опять стал под воду уходить, дышит тяжело, хрипло.

Как доплыли – Демидка и не помнил толком.

Выбрались на берег – атаман головой в песок.

– Дяденька атаман, пошли… – трясёт его Демидка. – Конные царёвы слуги переплывают через речку.

Атаман не отвечает.

Ухватил Демидка его за правую руку, поволок от берега. Тяжела ноша, задыхается Демидка. И уж не вода, пот заливает лицо.

До кустов добрался, передохнул малость – и дальше. Вот-вот царёвы слуги покажутся на этом берегу…

Тащит Демидка атамана, озирается по сторонам. Далеко всё одно не уйти. Надо искать укрытие.

Завидел стог сена – обрадовался. Туда повернул.

Сено свежее, душистое.

Принялся нору копать в сене – стон за спиной. Обернулся – атаман, на локти поднялся, оглядывается.

– Ты, что ли, меня сюда…

– Ага!

До смерти обрадовался, что атаман в себя пришёл.

– Выходит, кормить бы мне без тебя раков…

Засмеялся Демидка:

– Кабы не ты, меня стрелец засек бы…

– Стало быть, квиты?

– Вроде бы так…

– Ну и ладно. А теперь беги отсюда со всех ног! Незваные гости, того гляди, пожалуют. Со мной поймают – худо придётся.

Заупрямился Демидка.

– Не пойду. Пропадать, так вместе.

– Не перечь! – рассердился атаман. – Не хочу греха на душу брать, чтоб через меня ты погибнул.

Сказал и насторожился. Прислушался Демидка. Со стороны реки конский топот и голоса.

– Беги! – приказал атаман.

– Куда ж бежать? Поздно! Я вон нору в сене сделал. Полезай. Я за тобой…

Покрутил головой атаман. С Демидкиной помощью в стог забрался. Демидка охапкой сена изнутри дыру закрыл. Топот и голоса всё ближе.

– Гляди! Стог сена стоит! Разметать бы надо, может, кто спрятался…

– Хлопотно больно. И так проверим.

Слышит Демидка, спрыгнул кто-то с лошади и к стогу подходит.

– Эй, кто есть, выходи! Саблями всё одно поколем!

Зашуршало что-то сбоку, сверху, сзади. Почувствовал Демидка, будто его кто-то по щеке холодным языком лизнул. Скосил глаза в зелёной полутьме и обмер. Язык-то стальной, сабля с чёрными следами крови…

– Нету никого, едем дальше!

Затих конский топот, а Демидка с атаманом так и просидели до самой ночи в укрытии.

Демидка спросил только:

– Ты и вправду меня тогда, на дороге, не узнал?

– Не с руки было. Неужто не понимаешь? Кругом народ разный, а ты во всю глотку: «Здравствуй, дяденька атаман, помнишь, как лошадь у нас с тятькой отнял…»

Демидка смущённо засопел.

– Лошадь-то, помнится, вернул вам…

– Я про то и хотел сказать, не успел…

– Ш-ш-ш… – остановил атаман. – Слышишь?

Опять раздались лошадиный топот и голоса.

Век, кажись, прошёл, пока солнце село.

Зажглись в небе звёзды. Атаман сказал:

– Вылезай, пора!

Выкарабкался Демидка наружу. Ноги размял.

За ним следом атаман вылез, тоже на месте потоптался, сказал:

– Теперь айда в разные стороны.

– А куда пойдёшь, дядька атаман?

– Далече. Есть такая река – Дон. Жизнь там повольнее нашей.

– Можно, я с тобой?

– А тятька?

– Нету тятьки…

– Куда ж делся?

Рассказал Демидка про всё, что с ними случилось после того, как отпустил их атаман. Даже про Фролку-кузнеца не утаил.

Об отце атаман сказал:

– Жаль, хороший мужик был… Ни за что пропал…

Подумал. Спросил:

– Стало быть, деваться тебе некуда и дома своего нет?

– Нету… – подтвердил Демидка.

– Коли так, что поделаешь! Суждено, значит, быть тебе вместо отца моим товарищем.

Осторожно, медленно шли Демидка с атаманом. От царских слуг хоронились. Да и нелегко атаману – рука и голова посечены.

Однажды ночью в лесу на костёр набрели. Мужичок, что возле огня сидел, кинулся было в лес. Атаман остановил:

– Не бойсь, свои. Не тронем.

Вернулся опасливо мужичок. Глаза запали, щёки ввалились, борода метлой.

Заметил атаман:

– Видать, непривычен к лесной жизни?

– Угадал… – ответил тот.

– Не по медному ли бунту скрываешься?

– А кабы и так?

– Не ершись, – сказал атаман примирительно. – Мы сами июля двадцать пятого дня в Коломенское приходили.

– Верно?

– Чего вернее! Еле через реку ушли. Вишь, память от стрельцовой сабли осталась – рука не шевелится и голова по сию пору трещит.

Мужик придвинулся к атаману:

– Ох, жестоко царь расправился с народом! Сколько людей зарубили, повесили да потопили – не счесть… А кто жив остался, тому выжгли на лице клеймо. С такой меткой и походи по белу свету. Всяк скажет: то преступник и вор, зло замышлявший против царя и бояр…

Встал атаман, плечи расправил:

– Постой, тут уж ты врёшь! Иной так скажет. А другой иначе: видать, смелый тот меченый человек, коль против притеснителей народа поднялся, поболее бы таких, глядишь, и пошла бы на Руси иная жизнь…

* * *

Лет десять спустя в подмосковных лесах появился новый разбойничий атаман. Боярина донага разденет. Бедного пальцем не тронет. Иной раз сам денег даст.

У мужичка от лесной встречи – душа в пятки. А отъедет подальше, кошель с деньгами пощупает, крикнет:

– Удачи тебе и доброго здоровья, лихой человек!

– Тебе тоже!

Хлестнёт Демид Мартынов, разбойничий атаман, коня и скроется в лесной чаще.