Текст книги "Повесть о Демидке и медной копейке"

Автор книги: Геомар Куликов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Нужный человек

Фролка то молотком позвякивает в кузнице, то по своим делам ходит. А в лавке – Демидка. Правду сказать, по полдюжины замков в один день продавать больше не приходилось. Да Фролка всё одно не бранил. Напротив, громко, так, чтобы слышали другие, утешал Демидку, говорил многозначительно:

– Не через тебя одного наши замочки по Руси святой да по заморским краям расходятся.

Попривык Демидка. Вовсе бойким стал. Среди лавочных мальчишек – за коновода.

Взрослые друзья-приятели завелись.

Остановился однажды возле лавки парень. Быстрыми глазами замки оглядел. Демидку легонько по носу щёлкнул. Высокий, красивый, рубаха красным огнём горит. Синие штаны в мягкие сапоги заправлены.

– Показывай товар, ухарь-купец! Ишь какое тебе отец дело доверил!

– Не отец – дядька, – сказал Демидка, доставая замок помудрёнее.

– А отец где?

Понравился Демидке быстроглазый красавец. Подумал: не рассказать ли про тятьку, не попросить ли совета? Вдруг поможет? Но поостерёгся.

– Сирота я, – сказал, – тятька с мамкой померли.

Перестал улыбаться незнакомец. Цокнул языком сочувственно.

– Плохо. Я, брат, сам сирота. У чужих людей вырос. Ведомо мне то счастье. Поди, голодом морят?

– Нет, харч справный, – вступился за Фролку-кузнеца Демидка.

Слово за слово, рассказал Демидка Спиридону, как назвался незнакомец, про своё житьё-бытьё.

Слушает Спиридон Демидку, языком цокает, тётку Матрёну за подзатыльники, что достаются Демидке, поругивает.

Стал уходить Спиридон, Демидка попросил:

– Только ты хозяину про то, что я тебе тут сказывал, не передай…

Удивился новый знакомый:

– Ты ничего особенного и не говорил!

– А всё ж, – попросил Демидка, – не велел хозяин про то, как живёт он, да что ест, да что пьёт, рассказывать…

– С чего бы? – опять удивился Спиридон.

– Люди кругом завистливые…

– А-а-а… – понимающе кивнул Спиридон. – Не сомневайся. Друзей отродясь не подводил. А ты мне по сердцу пришёлся. Какая подмога потребуется – выручу.

– Кто будешь-то? – спросил Демидка, сообразив, что о новом знакомом ничего, кроме имени, не знает.

С усмешкой, шутя, напыжился Спиридон:

– Я, брат, не простой человек. Сквозь землю на три сажени вижу. Из всякой беды вызволить могу, понял?

Ничего не понял Демидка, однако ещё больше ему новый приятель понравился. И, когда тот стал прощаться, попросил Демидка:

– Приходи почаще, а?

– Может, завтра и приду, – пообещал Спиридон.

– Не позабудешь?

– Нет, я, брат, памятливый!

Однако ни на другой день, ни на третий Спиридон не пришёл. Демидка всё шею тянул. Казалось ему, будто то там, то здесь мелькает в толпе огненная рубашка белокурого красавца. Приглядится Демидка – рубашка-то красная, а в рубашке мужик бородатый иль парень молодой, вовсе на Спиридона непохожий.

Фролка заметил:

– Кого выглядываешь?

Демидка про Спиридона, понятно, не рассказал, а потому ответил:

– Человек тут приходил, к замкам приценивался. Не сошлись мы. Гляжу, не вернётся ли.

Неделя прошла. Демидка ждать перестал. И глядь, словно из-под земли, – кудри белые и глаза быстрые. Улыбается Спиридон:

– Чай, заждался?

Демидка от радости не может слова вымолвить. А на его знакомом рубаха другая, штаны наряднее прежних.

– Думал, не придёшь!

– Не-ет, брат. У меня слово твёрдое. Раз сказал – сделаю. Негоже попусту-то языком трепать. А задержался – потому дела. Я ж тебе говорил – важная птица Спиридон твой… – и засмеялся весело: кому, мол, важная птица, а тебе – друг-приятель.

И тут Демидка решился.

– Слышь, Спиридон, а тут один мужик месяц назад пропал, ты про него ничего не знаешь?

– Как так – пропал?! – изумился Спиридон. – Куда ж он делся?!

– Схватили его царёвы слуги, – шёпотом сказал Демидка.

– За что ж?

– Медь продавал, царского указа не знал…

– По-о-нят-но, – протянул озабоченно Спиридон и уставился на замки Фролкиной работы, будто впервой увидел.

– Так как? – ещё тише спросил Демидка. – Слышал ли чего?

Помолчал Спиридон.

– Слышать-то слышал, да мало…

– А поболе узнать не можешь? – жалобно попросил Демидка.

– Узнал бы, кабы кто из твоих родных то был. А любопытство твоё тешить…

– Нешто любопытство?.. – взмолился Демидка. – То ж мой тятька был…

И поведал Демидка своему новому другу всю про себя правду.

Заиграл глазами Спиридон:

– Не печалься, брат, не кручинься! Поможем твоему горю. Разузнаю всё про твоего тятьку…

Руку узкую протянул:

– Держи!

Пожал Демидка неловко руку. А Спиридон:

– Будет всё о горестях… Как торговал-то? Велики ль барыши?

– Не, не очень!.. Кабы хозяин сам денег не приносил, прогорели б мы… – фыркнул Демидка. – Хозяйке что ни неделя – обновка. Из одёжи что, колечко какое иль серёжка…

– Ишь ты… Где ж хозяин деньги достаёт?

Пожал плечами Демидка:

– Торгует где-то замками…

– Много, видать, замков делает?

Засмеялся Демидка.

– Кто его знает! Чудной. Меня в кузню, как работает, не пускает.

– Врёшь… – не поверил Спиридон. – Где ж видано, чтоб ученика в кузню не пускать?..

– Ей-богу, не вру… Святой истинный крест! Да и работает не часто. Почитай, за последнюю неделю ни разу молотка в руки не брал…

– Видать, дорогие замки делает! – сказал Спиридон и на Демидку непонятно поглядел.

Боялся Демидка: пропадёт опять его друг надолго. Ан нет. На другой день поутру:

– Доброго здоровьичка!

Демидка первым делом:

– Ну, узнал?

– Это про чего?

Поразился Демидка. Неужто забыл Спиридон его просьбу?

– Про тятьку… Про чего ж ещё…

– Ах, про тятьку?! – стукнул себя дурашливо по лбу Спиридон. – Думал, запамятуешь… – И, наклонившись, серьёзно: —Добро, что об отце заботишься…

– Как же? – не терпелось Демидке.

– А вот так… Век ты меня благодарить должен…

Натянулось всё внутри у Демидки, словно струна.

– Ну же…

– Жив твой тятька, здоров… И ни в каких там далёких краях не находится… Стерегут его в матушке-Москве…

– Где?! – задохнулся Демидка.

– Того ещё не ведаю… Скор ты очень… Кабы знал, труда какого мне это разузнать стоило…

Не знал Демидка, плакать ли, смеяться ли от радости. И как благодарить верного друга… Подумать только, где-то рядом, может, в одном из государевых приказов его тятьку под караулом содержат, а он и не знал…

– Спиридонушка! – Демидка к руке друга приник. – Христом тебя богом прошу, век молиться буду, разузнай, где тятя находится, помоги ему, ведь невинно страдает…

– Тихо, тихо… – Демидкин друг на сторону глаза скосил. – Хозяин твой идёт, нечего ему нас с тобой вместе видеть. И про разговор – молчок.

Закивал Демидка головой. А Спиридон – боком, боком и затерялся в толпе.

Фролка-кузнец на Демидку пристально посмотрел:

– Кто был?

Демидка изобразил притворное удивление:

– Я почём знаю? Замки глядел…

– Словно видел его где-то? – наморщил лоб Фролка. – Да и замки вроде не впервой смотрит…

Вот тебе и друг-приятель…

Утром собрался Демидка в лавку бежать, Фролка остановил:

– Сегодня я в лавке посижу, ты Матрёне помоги.

Три дня Демидка помои таскал, поросёнка кормил, ребятишек нянчил, воду носил, огород поливал. На четвёртый – всё ж отпустил его Фролка в лавку.

Первым человеком к Демидке – друг-приятель Спиридон. За плечи обнял, ласково:

– Где пропадал, Демидушка?

И вслух, громко:

– Покажи-ка товар новый, Федька!

И опять шёпотом:

– Новости есть. Тятька тебе кланяется и родительское благословение шлёт…

Застучало Демидкино сердце торопливым кузнечным молотом.

– Верно?!

– Куда ж верней…

– Как он, тятька-то? Живой?

– Кабы не живой был, умная голова, как он тебе поклон передал?

Засмеялся счастливо Демидка.

– Сам ты с ним и говорил?

Погрустнели Спиридоновы быстрые глаза, в небо уставились.

– За семью дверями, под семью замками твоего тятьку прячут. И пробраться к нему пока никак нельзя…

Перестал смеяться Демидка. Друг-приятель успокаивает;

– Держись Спиридона, не пропадёшь. Найдём мы ключи к заветным подземельям…

И, зевнув, между прочим:

– Хозяин твой небось с утра за работу принялся?

– Не, вместе со двора вышли, тётке Матрёне сказал, чтоб к обеду не ждала.

И опять на своё поворачивает:

– Далече ли тятька содержится? В каком месте? Поглядеть бы…

– Оттого и сказать не могу, что побежишь глядеть и всё дело загубишь. Погоди, придёт срок, наглядишься на своего тятьку. Ещё скинет он тебе порты да так всыплет…

Опять засмеялся Демидка:

– А кабы и всыпал. Пришёл бы только…

Так и повелось. Прибегает Демидка на Пожар, словно взрослый, лавку открывает и перво-наперво к нему друг-приятель Спиридон: про тятьку новости расскажет – жив, мол, и смешком:

– Хозяин твой баклуши бить не кончил ли?

– Не, – отзывается Демидка, – и кузню не открывал.

Поговорят они про Демидкиного тятьку – и до другого дня.

Однажды на весёлый Спиридонов вопрос ответил Демидка:

– Вчерась вечером, как я из лавки вернулся, слышу, хозяин в кузне постукивает. Срочный, говорит, заказ получил, допоздна буду работать.

– Эх! – громко выдохнул Демидкин друг-приятель.

– Ты чего? – удивился Демидка.

Наклонился Спиридон, ногу потёр.

– Вчера коленку зашиб впотьмах… А сейчас что твой хозяин делает?

– Стучит себе в кузне. Хитроумный замок, сказывает, сделать надобно. Хорошо, как к вечеру управится.

– Стучит, говоришь?!

Вцепился Спиридон, точно клещами, в Демидкино плечо.

Испугался Демидка. Не поймёт никак, чего это с его другом-приятелем сталось.

– А не врёшь? – пытает.

– Чего ж мне врать-то?!

– Смотри у меня! – вертанул Демидкино ухо так, что Демидку ровно кипятком обдало. – Обманешь, шкуру сдеру…

Исчез друг-приятель. Стоит Демидка, никак не может опомниться. Чует – неладное приключилось.

А что именно, понять не может. И кем его друг-приятель обернулся?

Стал припоминать настойчивые Спиридоновы расспросы насчёт Фролки-кузнеца – вовсе нехорошо сделалось. Чудится Демидке – беда грозит хозяину, хоть и не понять какая.

Сбегать бы, упредить Фролку. А в чём? Друг-приятель Демидкин его без причины за ухо дёрнул? Так Фролка, допытавшись про разговоры, пожалуй, и покруче обойдётся.

Покупатель подошёл – пузатый дядя. Демидка невпопад отвечает. Махнул дядя рукой, к лавочке Егора, тоже замочного мастера, подался.

Егор, как покупателя проводил, Демидку за былые удачи подковырнул:

– По миру хозяина пустишь…

Демидка Егорову шутку мимо ушей пропустил. А прыщавый малый, что с самого ухода Спиридона Демидкин товар разглядывал, хохотнул:

– Он своего хозяина уже подалее отправил…

Егору делать нечего, отчего не побалагурить с весёлым человеком. Особо, когда речь зашла о соседе, с которым бок о бок торгуешь.

Полюбопытствовал:

– Куда же?

– На плаху прямёхонько. Под палаческий топор вострый…

За шутку принял Егор слова прыщавого. Тоже хохотнул:

– За какие дела хорошие?

Прыщавый строго:

– За хорошие дела царь-государь своих холопов смертной казнью не казнит.

Смекнул Егор, не шутит прыщавый и, должно быть, не зря возле Фролкиной лавки торчит.

– Нешто я… – забормотал.

Прыщавому, видать, и самому поговорить охота. Пригрозил беззлобно:

– Гляди! Не то живо куда следует угодишь!

Перекрестился Егор.

– Спаси господь! – И осторожно: – Чем провинился-то?

Покашлял прыщавый для солидности. Помедлив, ответил:

– Фальшивомонетным делом промышлял…

– Да неужто?! – всполошился Егор. – Кто б подумать мог?! Впрочем, давненько, – покосился на Демидку, – у нас в рядах поговаривали: не по доходам живёт. Продаст на копейку, купит на рубль. Всё думали, с чего бы – ан дело какое…

– Афанасий, по прозвищу Лошадь, уследил… Мальцу вот этому, – на Демидку кивнул, – Спиридоном сказался, другом-приятелем сделался. Ну, малец-то на след и навёл…

– Когда Фролку словили?

– В самый раз сейчас и берут…

Кинулся Демидка из лавки. Не зря, однако, государевы слуги хлеб ели. На лету поймал его за воротник прыщавый:

– Погодь!

Затрещала рубаха. Да здорова была, недавно справил Фролка своему ученику обнову. Выдержала. Бьётся Демидка, не вырвется. Рука у прыщавого цепкая, кинул, словно паршивого щенка, обратно в лавку.

– Не балуй, худо будет! – И Егору: – Чует кошка, чьё мясо съела. Сбежать хочет. А ловок Афонька-то! У мальца про его тятьку проведал да потом байки принялся рассказывать. Что ни день – поклон-привет. А тятьки-то его давным-давно нету…

– Как же это? – удивился Егор.

– Очень просто. Поймали его на Пожаре, медью торговать вздумал. Дознаваться стали – небылицы плетёт. Да Ефимку-горбатого, что допрос вёл, зашиб малость. Ефимка обиды спускать не любит. Осерчал. Ну, до смерти ненароком и замучил. На другой день, как поймали, и случилось… – Прыщавый жёлтые зубы оскалил, затрясся. Да и осекся разом. Заорал истошно: – Держи его! Лови!

А Демидка промеж людей ровно мышь – шмыг-шмыг…

Суматоха поднялась в кузнецких рядах. Закричали кругом: «Лови! Держи!» Немало народу, у кого на то причины были, бежать ударилось. Не поймёшь ведь сгоряча, тебя аль кого другого ловить принимаются.

Летит Демидка, в ушах ветер свистит. Земля сама под ноги бросается. Одна мысль в голове испуганной птицей бьётся:

«Успеть бы… Опередить государева слугу Спиридона-Афоньку, чтоб ему, гадюке, пропасть совсем…»

Тайное дело

Висит звон-перезвон над кузнецкой слободой с раннего утра до сумерек. Выделывают мастера разную разность. В одной кузне дюжие ребята молотами выбивают жиковины – железные дверные полосы. В другой куют топоры да долота. В третьей – подковы конские. Да разве перечесть всё, что изготовляют искусные московские кузнецы для люда большого и малого.

У иного кузнеца-мастера – душа нараспашку, дверь кузни настежь. Заходи, любуйся работой, удалой да ловкой. А иной стороннего человека на порог не пустит, чтоб не разгадал тайну ремесла.

Знают в кузнецкой слободе за Фролкой нелюбовь к чужому глазу. Да в том большого дива нет. Изделия его добро от лихого человека берегут и сами собой представляют секретный механизм.

Что Фролкины замки хороши – по всему видно. Дом его против соседних кузнецов богаче. А жена Фролкина, Матрёна, в таких нарядах щеголяет – глаз не оторвать.

Поговаривали иные соседи: де, мол, как медные деньги заместо серебряных царская казна стала чеканить, шибко большой доход Фролкины замки начали приносить. Так ведь известно: завистливы люди, и на каждый роток не накинешь платок.

А Фролка в тот самый день, когда Демидкин новый друг-приятель ему больно ухо вертанул и в великом страхе и недоумении оставил, и впрямь был занят делом необычным для замочного мастера.

Вытянул Фролка медную проволоку. Порубил на кусочки. Молотком кусочки расплющил. А потом каждое такое семечко медное между двумя калёными железками – стук! Весело идёт работа. Будто кот сытый да довольный мурлычет себе под нос Фролка.

На тех медных плющеных семечках одна сторона – царь-государь конный змея копьём колет, другая – буковки мелкие…

Одним словом, фальшивомонетным делом был занят Фролка-кузнец. И копейки его на государевы похожи были как две капли воды. Потому что железки калёные, или, как их называли тогда, чеканы, были крадены с государева монетного двора.

Случилось то года два назад. Жил Фролка в ту пору – надо бы хуже, да некуда. С кваса на воду перебивался. По трудному времени замки – не ходкий товар. А как своей лавочки нет – вовсе беда, не продашь.

Ребята голодные в голос ревут. Матрёна – худющая да злая – всё пилит:

– Другие, которые поумней, семьи обувают, одевают да кормят получше прежнего. И не кузнецы. В лес подаются. А ты себе в кузне стучал бы да стучал, кто знает чего?

Понимал Фролка, к чему клонит жена. И то сказать: кузнецкая работа силы требует, а у него ноги подгибаются и звон в ушах.

Боязно, однако, было идти на тайное, воровское дело. Матрёне говорил:

– Чеканы нужны… Они, чай, на улице не валяются… Где достать?

И словно услышал кто, приплыли чеканы Фролке прямо в руки.

С горя пропивал однажды заработанный случаем алтын. Рубаху на груди рвал, обливался пьяными слезами.

А как малость потрезвел, мужичок неприметный, которому жаловался на нелёгкую свою судьбу, и скажи:

– По глупости маешься. При твоём ремесле возможно жить припеваючи.

Разом у Фролки выскочил хмель. Услышал точно Матрёнины слова. Однако виду не подал, что уразумел, куда мужичок гнёт:

– Времена ноне не те. Горб целый день ломаешь, а заработаешь пшик…

Мужичок пристально посмотрел, прищурился.

– Коли в прятки хочешь играть, так не со мной…

И поднялся.

Испугался Фролка упустить случай. Остановил:

– Постой… Дело-то боязное, опасное…

– Ежели опасаешься, опять же толковать не об чем…

– Тьфу, – плюнул в сердцах Фролка, – уж больно напрямки идёшь… Ну, что у тебя там?..

Наклонился мужичок к самому Фролкиному уху:

– Чеканы копеек государевых с его монетного двора… Уговор такой: я те чеканы, ты мне пятьдесят рублей медных денег…

Отшатнулся Фролка:

– Ума рехнулся?! Где добуду столько?

Скривил в усмешке тонкие губы мужичок.

– Голова! Тебе на то два дня работы да пять фунтов меди.

Принялся Фролка торговаться, у мужичка один сказ:

– Не хочешь – не бери. Другие найдутся. От своего счастья не всякий откажется…

Согласился Фролка.

– Сюда через неделю и принесёшь, – велел мужичок. – Да хитрить не вздумай. Одной верёвочкой теперь связаны.

Душа у Фролки в пятки ушла, как за пазуху перешла тряпочка с калёными тяжёлыми железками.

Попрощались.

Идёт Фролка, а железки за пазухой: дзынь-дзынь, дзынь-дзынь… Кажется Фролке тот тонкий голосок громче пожарного набата. И чудится: крадутся по пятам государевы слуги, вот-вот схватят.

Пока до дому добрался – взмок.

Жена напустилась:

– Где шляешься, окаянный?! Опять винищем несёт…

Повернулся Фролка, и глянули на Матрёну страшные глаза.

Сколько потов с Фролки в те дни сошло, сказать невозможно. И не от трудов одних. Больше от страху.

Перекрестилась Матрёна. Молчком поужинали. Молчком спать легли.

Утром обронил Фролка:

– Со двора не ходи, кого у калитки приметишь, разом упреждай. Да гляди как следует, не то рядом на плаху головы положим.

Что делать будешь?

– Фальшивые деньги…

Затряслась Матрёна.

– Страх-то какой… Может, не надо, Фролушка?..

– О том раньше думать надо было. Теперь поздно.

Непривычно Фролке монетное дело. Нужных приспособлений нет. Однако недаром слыл хорошим мастером. Изготовил что нужно. И посыпались государевы копейки, чеканенные рукой Фролки-кузнеца.

Сколько потов с Фролки в те дни сошло, сказать невозможно. И не от трудов одних. Больше от страху. Влетит Матрёна, вытаращив глаза:

– Тимофеевна, соседка, возле ограды…

Рассовывает поспешно Фролка всё по тайным местам. Руки ходуном ходят. А Тимофеевна и не думала во двор заходить. Шла себе мимо по своим надобностям…

В уговорный день было начеканено у Фролки копеек почти на сто рублей. Отродясь таких денег Фролка не видывал. Отсчитал пятьдесят. Побоялся нести всё сразу – мешочек тяжёл. Взял половину. И с ним в кабак кривой старухи забоялся идти. Спрятал по дороге в бурьян под чужим плетнём.

Вокруг старухиной избы походил. Зашедши, огляделся – нет мужичка. Для отвода глаз спросил старухиного вина самокуренного. Долго ждал. Нет мужичка – и всё тут. Хмельного уже лишнее принял. Уходить собрался и услышал вдруг разговор негромкий двух людей, видать, гулящих.

– Чеканами с царского двора торговал…

– Неужто?

– Ей-богу!

– Поди теперь многие из-за него пострадают…

– Нет, под пытками помер… Слыхать, никого не выдал…

Вышел Фролка из кабака. В небе звёзды играют. Под ногами шуршит талый снежок. Весной пахнет.

Осенил себя Фролка крестным знамением. Пробормотал тихо:

– Упокой, господи, душу раба твоего грешного, не знаю по имени как…

Стал Фролка богатым человеком.

Остерегался поначалу тратить много денег. Потом осмелел. Слух о замках, что будто бы для иноземцев делает, пустил. Купил лавку. Матрёна в цветастых платках принялась щеголять.

Куда как меньше страху теперь у Фролки было. По двору кобели злые рыскали – берегись, чужой человек, разорвут!..

Они первыми и подняли тревогу.

Залаяли оба остервенело. Насторожился Фролка. А собачий лай в пронзительный визг перешёл и замолк сразу.

Фролка – к двери. Навстречу два дюжих мужика. Охнуть не успел, руки за спиной скрутили, и полетел Фролка от удара чугунным кулаком в затылок на землю… Кровь с пылью выплюнул, на колени неловко поднялся. Перед ним ладный белобрысый красавец, что не раз примечал, – возле лавки трётся. Ноги в начищенных сапогах расставлены, руки в боки, цедит сверху:

– Попался-таки, воровская душа… Не зря, значит, за тобой которую неделю хожу…

Матрёна дурным голосом закричала. Ребятишки заплакали. Поморщился Фролка.

А в кузне голос довольный:

– В самый раз, значит, накрыли… И чеканы тут, и деньги…

Белобрысый – в кузню.

– С деньгами-то, – донеслось, – полегче, православные…

Что дальше – не разобрать. Одно понял Фролка: себя не забывают царёвы слуги…

Не успел оглянуться – полон двор народу. Помощники белобрысого назад осаживают:

– Не напирай!

Белобрысый дело знает, старшим и иным слободским людям громко объясняет:

– Через таких вот воров и фальшивых монетчиков и страдает честной народ… Жалуетесь, дорого всё сделалось, деньги одешевели… Вот он, душегубец проклятый!

Сапогом Фролку в лицо ткнул.

Зло кричат люди вокруг. Руки к Фролке тянутся, норовят за грудки схватить, кулаком ударить.

Один издали крикнул:

– Беда не в нём, много ли он один начеканил?.. Настоящих изменников да фальшивых монетчиков не тут искать надо!

Повёл быстрыми глазами белобрысый. Нырнул помощник, что стоял рядом, в толпу. Где там… Нешто того крикуна сыщешь?

Заторопился белобрысый:

– Пошли! Будет на земле-то нежиться! – и опять Фролку в лицо сапогом.

Встал нетвёрдо кузнец. Зашагал, пошатываясь.