Текст книги "Приглашение для невесты"
Автор книги: Генриетта Рейд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
– Джулия упала в воду, – коротко пояснил Хью. – Думаю, ей надо как можно скорее переодеться. Пойду предупрежу Китти, чтобы она приготовила ей чистую одежду.
Он повернулся к выходу и в дверях нос к носу столкнулся с горничной. Глаза ее искрились еле сдерживаемым весельем.
– Я их увидела из окна. Смотрю, мисс Джулия вся мокрая, с нее вода течет, я давай сразу доставать сухую одежду. Положила все на кровать, ванна скоро будет готова. Правда, вода не очень горячая, Стация не велела мне включать бойлер.
– Хорошо, Китти, можешь идти, – нетерпеливо прервал ее Хью. – Отведи мисс Джулию наверх и помоги переодеться.
Немного обиженная его резкостью, Китти замолчала и выскочила из гостиной, Джулия собралась идти за ней, но Уна остановила ее, сказав:
– Я так рада, что вы наконец подружились. Нужно было упасть в воду, чтобы вы заметили друг друга.
От этих слов сердце Джулии забилось в груди, как птичка. Она посмотрела на Хью. Лицо его застыло в недовольной гримасе.
– Так ты думаешь… В общем, если я правильно догадался, то ты ошибаешься. Впрочем, сейчас не время и не место для споров на эту тему!
Бросив сердитый взгляд на мокрую и несчастную Джулию, он вышел. Поднимаясь по лестнице, Джулия досадовала, что Уна своим неуместным прямолинейным замечанием разрушила все очарование, первые намечавшиеся ростки взаимопонимания между ними.
Глава 5
– Если вот здесь шов чуть-чуть больше застрочить, Роза, думаю, будет идеально, – говорила очень довольная Уна, сидя в своем кресле на колесиках.
Джулия неподвижно стояла посередине пошивочной комнаты с голым дощатым полом и старой механической машинкой, а в это время сестра Китти, Роза, с полным ртом булавок, терпеливо перекалывала неровно застроченный шов.
Джулия с тоской посмотрела на себя в зеркало. Розовое платье с пышными воланами на груди и на рукавах имело потускневший вид безнадежно вышедшей из моды вещи, которая много лет пролежала в сундуке. Роза не спускала глаз с Уны, ожидая ее указаний.
Уна развернулась к Джулии. Теперь, когда она снова могла передвигаться, к ней вернулись добродушие и приветливость.
– Что говорить, тебе это платье идет гораздо больше, чем мне в свое время. Хотя тогда я себе в нем очень нравилась, если честно. По-моему, в плечах широковато, Роза. Надо немножко повыше поднять воланы, и будет просто чудесно. Мы же хотим, чтобы Джулия выглядела красавицей на своем первом балу.
Роза вынула изо рта несколько булавок.
– Конечно, хотим, миссис Муртаг, – подтвердила она. – Вы великолепно смотрелись в этом платье лет десять назад на охотничьем балу. Я хорошо помню, правда, я тогда была еще маленькой. Гости съезжались на красивых машинах, и вы тоже с мистером Барни… Ах, какая вы были прекрасная пара!
– Перестань, – добродушно одернула ее Уна. – Я никогда не питала иллюзий по поводу своей внешности. Я, наверное, выглядела как разукрашенная лошадь в таком хорошеньком платьице, но все равно тогда я была счастлива. Надеюсь, и ты тоже останешься довольна, Джулия.
От этих слов Джулия чуть не застонала от горя. Уна быстро шла на поправку, и ее энтузиазм по поводу ежегодного бала в честь дня рождения стал источником всеобщего смущения. Она непременно желала видеть Джулию в нарядах своей молодости. Простое бирюзовое платье Джулии было с негодованием отвергнуто, как недостойное этого великосветского события. Но было ясно, что намерения у нее самые добрые, и у Джулии не хватало духа огорчить ее.
Девушка чуть не заскрежетала зубами, когда Роза льстиво проговорила:
– О, в вашем платье она будет королева бала, уж можно не сомневаться, мадам. Такой роскошный материал, надо думать, дорого стоил?
– Я приобрела его в Париже, – кивнула Уна, очень довольная. – Да, в те дни муж не позволял мне покупать вещи абы где, только в Париже. Барни Муртагу нужно было все только самое лучшее.
– Вот уж правда ваша, мадам, весь Лискуль знал, что нет на свете щедрее и великодушнее господина, чем наш мистер Муртаг.
Уна принимала эти льстивые речи как должное. В зеркале Джулия уловила довольное выражение ее лица и впервые подумала, какой проблемой тщеславие матери оказалось для ее сына. Совершенно очевидно, что Уна ценила то обстоятельство, что щедрость и королевское гостеприимство семьи Муртаг вошло в поговорку. А Хью все это раздражало. Он стыдился оценивающих взглядов гостей, которые потом будут обсуждать порядком изношенную мебель с видавшей виды обшивкой, огромный зал, который в свое время видел блеск и веселье, а ныне стоявший с пыльными карнизами и выцветшими парчовыми портьерами.
Джулия была в отчаянии – она никак не могла придумать предлог, чтобы не надевать на бал это старомодное нелепое платье. Но она ничего не могла сделать, кроме как наотрез отказаться от него без всяких дальнейших объяснений. Надо было с самого начала, когда речь только зашла об этом платье, проявить твердость и не соглашаться его перешивать, с сожалением размышляла она. Однако ее растерянное молчание было принято за знак согласия, и Уна немедленно, не дожидаясь дальнейших возражений, вызвала из деревни Розу, которая всегда рада была услужить. Сначала она даже пыталась обсудить с Джулией, как лучше перешить платье, но Джулия, видя, что никакой перекрой не поможет старому, безнадежно вышедшему из моды наряду, не проявляла к этому ровно никакого интереса, и Уна решила действовать по-своему. Уна вздохнула:
– Джулия, детка, мне хочется, чтобы ты поактивнее принимала в этом участие. В конце концов, мы с Розой делаем все, что можем. Я ведь не прошу слишком многого – только чуть больше интереса.
Роза самодовольно усмехнулась:
– Так оно и есть, мисс Джулия. И поверьте мне на слово, лучше миссис Муртаг вам никто не посоветует, хоть всю Ирландию обойди. Все знают, что миссис Муртаг была в таких шикарных местах и вращалась с такими шикарными людьми, что вам и не снилось. Она лучше знает, что вам пристало носить, какой фасон больше к лицу, так что не стоит нос воротить и думать, что вы умнее.
Но даже Уна не смогла перенести такую порцию откровенной беспардонной лести. Она чуть смущенно рассмеялась и заметила:
– Ну, Роза, это уж ты чересчур. Но в одном ты права, я могу отличить приличное платье от дурного.
В этот момент раздался стук, и в открытую дверь просунулась голова Конора.
– Можно мне войти, или тут какие-нибудь женские секреты?
– Как будто ты сам не знаешь! – строго ответила его тетушка.
– Признаться, когда я увидел, как вы все устремились в старую пошивочную, да еще с такими таинственными лицами, у меня возникли кое-какие мрачные подозрения. – Он придирчиво оглядел Джулию, которая, сгорая от смущения, словно кукла, стояла посередине комнаты на всеобщем обозрении. – Ага! Теперь, когда моим глазам предстало то, что вы сотворили, я вижу, что мои самые мрачные подозрения подтвердились.
Роза зашипела и быстро вынула изо рта все иголки.
– Что это такое, мистер Конор, как это вы можете так говорить?
Продолжая с серьезным видом осматривать Джулию со всех сторон, Конор обошел ее.
– Так… Если хотите знать мое мнение, дамы, этот наряд скорей похож на тряпье для домашней театральной постановки и предназначен, видимо, для главной героини в истрепанной мелодраме. Что-нибудь вроде «Времени цветения лилий»…
– Твоего мнения никто не спрашивал, – строго указала ему Уна, нисколько не смущаясь его нападками.
– Сказать такое, когда мы стараемся тут изо всех сил, чтобы мисс Джулия была на балу центром всеобщего внимания! – раскрасневшись, выпалила оскорбленная Роза.
Конор с отвращением покосился на большой портняжный стол, на гладильную доску и швейную машинку.
– М-да, уж она будет в центре всеобщего внимания, Роза, можешь за это не беспокоиться. Только вот вопрос – будет ли в глазах гостей восхищение или насмешка?
– Ты совершенно невыносим… Впрочем, как обычно. Конор, уймись, – холодно ответила Уна. – А тебе разве не надо сейчас быть на работе?
Конор сунул руки в карманы и, сутулясь, не спеша подошел к окну.
– Я сегодня праздную: продал один старый полуразрушенный особняк доверчивому иностранцу.
– И что, ты не мог найти себе занятия поинтересней, чем докучать нам своими неуместными замечаниями?
– Замечания мои вполне уместны, и хочу сказать, что на данный момент у меня нет более насущного интереса, чем проследить, чтобы Джулия из-за своего доброго сердца не попала в глупое положение и не стала на балу всеобщим посмешищем.
В комнате повисло возмущенное молчание.
– Право же, Конор, я готова терпеть твое нахальство, – ледяным тоном заговорила Уна, – но только до известного предела. Ты заходишь слишком далеко. Полагаю, что, как джентльмен и человек воспитанный, ты должен немедленно извиниться перед Джулией.
– Дело в том, что я, увы, не джентльмен. Полагаю, что если бы вы, прежде чем приниматься за это бесполезное занятие, поинтересовались, что думает по этому поводу сама Джулия, то поняли бы, что бедняжка в ужасе от вашей затеи.
И тут совершенно неожиданно слова Конора достигли цели. Уна перевела вопросительный взгляд на Джулию.
– Ведь это неправда, моя милая? – спросила она, побледнев.
Джулия, потеряв дар речи от неловкой ситуации, в которой она оказалась по милости Конора, буквально не знала, что сказать. Она отчаянно пыталась придумать что-нибудь, но на ум ничего не шло.
Конор, абсолютно невозмутимый, спокойно смотрел на нее, не вынимая рук из карманов.
– Ну, ну, Джулия, давай, «скажи всю правду и посрами лукавого». Это же ясно, что ты в шоке от этой задумки… Кому же понравится появиться на балу в этом старомодном рубище, залежавшемся в нафталине?
В напряженной тишине, которая наступила после его слов, вдруг послышался душераздирающий крик. Вслед за этим последовал истерический хохот. Лицо Уны изменилось, и, окаменев от неожиданности, она смотрела попеременно то на Джулию, то на Розу. Даже Конор на мгновение потерял свою невозмутимость.
– Это наверняка кричала Стация, – сказал он. – А демонический смех за сценой, скорее всего, принадлежит Китти. Да-да, я узнал характерные визгливые нотки.
– Это не смешно, – оборвала его Уна, отчаянно крутя колеса своего инвалидного кресла. Нисколько не успокоенные легкомысленным объяснением Конора, дамы все разом ринулись вниз, на кухню. Роза, сгорая от любопытства, припустилась бежать впереди всех, за ней по пятам следовали Джулия и Уна в кресле. Конор беспечно замыкал процессию.
В кухне их ждала сцена, которую потом Конор описал как «чистый Гоголь». Стация сидела на стуле с выпученными глазами. Около нее на столе лежала разделочная доска и огромный нож. Фартук весь промок от крови, которая струилась из глубокого пореза на руке. Тем временем Китти укрывалась от этой кровавой сцены в углу между стеной и буфетом и время от времени издавала рулады нервного истерического смеха.
Не колеблясь ни минуты, Конор подошел к девушке и с силой залепил ей пощечину. Словно выключенная из розетки, Китти немедленно замолчала, прервавшись на визгливой ноте, на лице ее застыло выражение глупого удивления.
– Не надо было так делать, мистер Конор, – с упреком сказала она. – Я и сама бы остановилась в свое время.
– Что ты орала? – бросил ей Конор, – А тем временем Стация обливается кровью.
– Сейчас я ее перевяжу, – тихо сказала Джулия. – Китти, принеси мне бинты и дезинфекционные материалы.
Подгоняемая Конором, Китти через несколько минут принесла бинт и бутылочку с обеззараживающим раствором. Джулия, сосредоточившись на обработке раны, не заметила, как дверь кухни отворилась и вошли Хью и Эйлин. От неожиданного вскрика Эйлин, испугавшейся вида крови, рука у Джулии дрогнула, и она чуть не выронила ватку, которой протирала рану. Алые капли брызнули ей на платье, запачкав лиф и юбку.
– О, простите, пожалуйста, – извинилась Эйлин, бесполезно пытаясь оттереть пятна тоненьким кружевным платком. – Просто, знаете, у меня колени подогнулись, со мной всегда так, когда я вижу что-нибудь подобное. Ничего не могу с этим поделать, простите.
– Да, Стации, надо сказать, повезло, что у Джулии колени не подгибаются при виде крови. Наверное, она сделана из более прочной материи, – сухо заметил Хью.
Джулия, обрабатывая рану, чувствовала на себе строгие придирчивые взгляды. Все молча наблюдали, как она накладывает повязку. Ее это очень смущало, и она с облегчением вздохнула, завязав наконец последний узелок.
– Как вы чудесно это все сделали, – с благодарностью сказала ей Стация, внимательно оглядывая свою поврежденную руку. – Даже доктор, наверное, лучше бы не смог. – Это было так не похоже на Стацию, что Джулия в изумлении подняла на нее глаза.
– Боюсь, что платье теперь только выбросить, – сказал Хью. – Китти, пойди принеси воду, посмотрим, может, оно еще отстирается.
– Ах!.. Скажите на милость, какие мы заботливые! – проскрипела Эйлин. – Что-то на тебя это не похоже, дорогой, переживать из-за таких женских мелочей, как испачканное платье.
– Это не мелочь, – довольно резко возразил Хью. – Для тебя, может быть, но не для всех. Что касается Джулии, то у нее, насколько я знаю, небогатый гардероб.
– Ты что, укоряешь меня моим богатством? – с горечью воскликнула Эйлин.
– О, ради бога, сейчас не время ссориться, неужели ты не видишь?! – резко осадил ее Хью.
Китти почти бегом принесла на кухню тазик с водой и губку.
Однако все попытки Китти отмыть платье, к невыразимой радости Джулии, оказались безуспешны. На самом деле пятно только еще больше расползлось, и стало ясно даже для Уны, которая надеялась до последнего, что платье испорчено окончательно и восстановлению не подлежит. Джулия как на крыльях воспарила от мысли, что теперь ее уже никто не сможет заставить появиться на балу в этом убожестве.
К ее изумлению, в глазах Стации, которая уже немного отошла от шока, появилось нечто вроде благодарности.
– Вы просто ангел, вот кто вы такая, мисс Джули, – произнесла она с чувством, с трудом поднимая свою тушу со стула. – Если бы не вы, я бы истекла тут кровью и отдала концы прямо на кухне! Потому что от Китти помощи ждать не приходится, она только хихикать может, и пользы от нее, как от печной кочерги, это я вам точно говорю.
Джулия смутилась от этих слов, таких неожиданных после обычного враждебного ворчания кухарки.
Из неловкого положения ее выручила Уна, которая заявила:
– На самом деле никакой смертельной опасности не было, Стация, не придумывай. Можешь пойти к себе в комнату и отдохнуть там несколько часов, чтобы восстановить силы.
– А как же десерт? – заныла Стация. – Я как раз готовила рисовый пудинг. Если я сейчас все брошу – он не поспеет вовремя.
– Как? Опять рисовый пудинг? – в ужасе взвился Конор.
– А что такого? – Кухарка уже вполне оправилась и окинула его недобрым взглядом. – Что плохого в добром старом рисовом пудинге?
– Ну сколько можно! Одно и то же каждый день. К тому же они у тебя какие-то водянистые и пресные, – недовольно пожаловался Конор. – По всей видимости, у тебя мания, буквально пристрастие к этому блюду, Стация, это меня начинает беспокоить! На этой неделе ты уже два раза его готовила. Признайся, может быть, в детстве тебе не давали пудинга, а ты очень хотела?
Стация, казалось, раздулась от возмущения:
– Это уж чересчур, мистер Конор! Да если бы не бедная миссис Муртаг, которая едва двигается, я бы давно уже отсюда ушла, потому что ни один человек на свете не может стерпеть ваших оскорблений, мистер Конор!
– О, ради бога, Стация, перестань нервничать, – брезгливо вмешалась в их перепалку Уна, недовольно разворачиваясь в своем кресле-каталке. – Ну, хорошо, если тебе так дорог этот пудинг, как хочешь, можешь… – И она неуверенно оглядела всех бывших на кухне, словно в поисках поддержки.
– О, я была бы рада предложить свою помощь, – заговорила Эйлин, – но я совсем не дружу с кастрюлями. Когда я закончила школу и приехала домой, папа не захотел, чтобы я училась домашним делам. Он считал, что это мне совершенно не пригодится в жизни. Боюсь, я и яйца сварить не сумею, не то что целый пудинг. – С этими словами она оглядела старинную кухню с древней железной плитой, на которой зловеще посвистывал закипающий медный чайник, и зябко повела плечиками. – Господи, меня от одной только мысли о готовке бросает в дрожь.
– Не стоит этим хвастаться, – сухо откликнулась на это Уна.
– Если хотите, я сама приготовлю пудинг, – просто сказала Джулия, впрочем несколько смущенная.
Конор метнул на нее взгляд, полный веселого удивления:
– Не может быть! Неужели ты еще и готовишь!
– А что она еще умеет? – не удержалась Эйлин.
– А еще, дорогая Эйлин, она симпатичная, обаятельная, добрая и в целом очень славная девушка, чего о тебе сказать не могу, – насмешливо ответил он.
– Довольно, Конор, ты нарываешься на скандал! – послышался властный голос Хью. – Вам не кажется, что будет лучше, если мы все выйдем отсюда наконец, чтобы Джулия могла приняться за стряпню? – Он произнес это строго, но в глазах у него сверкали искорки смеха, и Джулия почувствовала, как на сердце у нее потеплело.
Оставшись одна на кухне, она решила, почувствовав внезапный прилив вдохновения, нарушить кулинарные планы Стации. Пусть хоть сегодня у них на ужин будет не обычный переваренный рисовый пудинг с надоевшей коричневой корочкой сверху. Торопливо слив в дуршлаг рис, который и так уже слегка переварился, она решила первым делом, прежде чем начинать свои кулинарные эксперименты, переодеться во что-нибудь более подходящее. На ней все еще было мокрое, испачканное кровью платье Уны с розовыми воланами, в булавках и наметках. Взбежав по узкой лестнице для слуг на второй этаж, она быстро переоделась в старое хлопчатобумажное платье с крупным рисунком.
Она захватила корзинку из кладовки, вышла во двор и прошла через высокие чугунные ворота в сад. Низкие яблони с кривыми стволами нагнулись под тяжестью наливных яблок к земле. Джулия заметила в красной кирпичной стене лаз, который уже начали закладывать кирпичами. Хью явно пытался спасти свою собственность от разрушения.
Огромная старая груша, усыпанная спелыми, сочными плодами, привлекла ее внимание и наполнила сердце радостью. Пожелтевшие листья груши казались кусочками разноцветного янтаря, шелестя под легким ветерком. Над сладкими, упавшими на траву грушами назойливо жужжали осы. Джулия задрала голову и, прищурившись от яркого солнца, посмотрела вверх.
У нее над головой была особенно привлекательная ветка. Если дотянуться до нее, то легко будет забраться на дерево, решила она. Джулия поставила корзинку на землю, ее охватило чувство веселого баловства, какого у нее не было с детства, когда любое происшествие кажется восхитительным приключением. Подтянувшись, она вставила ногу в дупло в стволе старого дерева и быстро и ловко забралась выше. Хватаясь за сучья и подтягиваясь на руках, она, наконец, залезла довольно высоко и могла уже дотянуться до усыпанной плодами ветки, которую видела с земли. Вытянув руку, насколько это было возможно, она схватила грушу и осторожно положила ее в большой широкий карман.
Поглощенная этим занятием, она вздрогнула от неожиданности, услышав снизу мужской голос:
– И что это вы тут делаете, барышня?
Негромко вскрикнув от страха, Джулия выпустила из рук очередную грушу, с бьющимся сердцем посмотрела вниз и увидела, что та упала прямо к ногам Хью Муртага. Задрав голову и широко расставив ноги, он сердито смотрел на нее. Только поглядев вниз, Джулия почувствовала, как высоко она забралась и как далеко от нее земля. На секунду она даже закрыла глаза, почувствовав легкое головокружение.
– Стой там, не двигайся, а главное – не смотри вниз. Я сейчас схожу за лестницей, – приказал он.
Джулия наблюдала, как он поспешно удаляется прочь, и в душе ее нарастала паника. Как она могла оказаться в таком дурацком положении? Вот ее угораздило! Теперь она как в ловушке, ведь ей уже не сойти вниз без посторонней помощи. Господи, но почему ее заметил именно Хью!
Стараясь не смотреть вниз, она с трепетом ждала, пока Хью вернется с лестницей.
Хью появился буквально через несколько минут. Он прислонил лестницу к стволу дерева и взобрался на нее. Затем протянул руку и приказал:
– Иди сюда, спускайся. Я тебя подержу.
– Я… я не могу, – дрожащим голоском прошептала Джулия, и взгляд ее безотчетно упал вниз. К ее недовольству, голос у нее сделался вдруг тоненьким и совсем детским от нешуточного испуга.
Хью рассердился:
– Та ветка, на которой ты примостилась, – вся гнилая и может в любую минуту обломиться. Так что слушайся меня и делай, что я тебе говорю, – процедил он сквозь зубы. – Закрой глаза и просто опусти ногу с ветки, пока не нащупаешь лестницу.
Пугающий треск ветки заставил ее решиться на отчаянный поступок. Крепко закрыв глаза, она двинулась с места в какой-то безотчетной надежде, что ей удастся спуститься без помощи протянутых к ней рук. Через минуту, к своему ужасу, она почувствовала, что крепко прижата к широкой груди Хью.
Он посмотрел в ее испуганные глаза, злой не на шутку.
– Какие ты творишь глупости, – сказал он. – Ты хоть понимаешь, что могла себе шею сломать? Это очень старое дерево, все трухлявое. Некоторые ветки едва держатся.
– Я хотела собрать груш для фруктового пудинга, – заикаясь, проговорила Джулия, почувствовав, как к глазам подступают неудержимые слезы.
– Да к черту твой пудинг, или что ты там собралась стряпать! – выругался Хью и на руках снес ее вниз. Как только они оказались на твердой земле, он принялся отчитывать ее. – У тебя в волосах застряли сухие палочки, а карман оттопырился от неправедно добытых плодов. Ты похожа на школьницу, которую застали в чужом саду за воровством груш.
– В общем, так оно и есть, – без особой радости призналась Джулия. – Я хотела похвастаться, как умею готовить фруктовый пудинг. Видишь ли, Конор говорит, что ему надоел один и тот же рисовый пудинг на сладкое, и я хотела…
– А что, тебе так важна похвала Конора, что ты готова шею себе сломать, чтобы угодить ему?
Она подняла на него глаза. Что-то в его тоне удивило ее. Однако на лице его было обычное равнодушное выражение.
– Да нет, не то чтобы, – упавшим голосом произнесла она. – Конечно, это было очень глупо, детская шалость. Просто я хотела всех вас порадовать сюрпризом. – Но в душе она знала, что это неправда. На самом деле был только один человек, чье даже самое беглое замечание могло сделать ее счастливой и на чью похвалу она так надеялась.
Боясь, что пытливый взгляд проникнет в ее сердце и прочтет ее тайные мысли, она наклонилась и начала медленно вынимать собранные груши и складывать их в стоявшую под деревом корзину.
– Давай я отнесу. – Он наклонился, взял корзинку и пошел вслед за ней.
Войдя на кухню, они увидели Китти, которая с несчастным видом крутилась около плиты.
– Слава богу, что вы вернулись, мисс Джули! – воскликнула та и тут же подозрительно уставилась на них хитрым взглядом. – Мисс Эйлин наверху, она рвет и мечет. Говорит, что они с хозяином должны были ехать за подарком старой миссис на день рождения.
Хью поставил корзинку на кухонный стол.
– Делай все, что будет говорить тебе мисс Джулия, и не беспокойся о том, что тебя не касается, – приказал он и вышел из кухни.
Ничуть не смутившись, Китти послушно выполнила все указания Джулии: очистила груши от шкурок и потушила их в маленькой кастрюльке, напевая что-то невнятное себе под нос.
Джулия, пошарив в кладовке, принесла яйца, масло, сливки, абрикосовый джем и компот из вишни. Китти, широко раскрыв глаза, смотрела, как Джулия взбивает в миске масло, сахар и яйца, затем выкладывает готовый рис в эту хорошо взбитую массу, все тщательно перемешивает и отставляет в сторону. Приказав Китти взбить сливки, Джулия налила воды в медную кастрюльку, добавила туда джем с сахаром и вскипятила на маленьком огне, пока масса не превратилась в густую глазурь. Рисовую массу она разложила в стеклянные креманки, сверху каждую порцию залила глазурью, украсила кусочком груши и взбитыми сливками. Поиски в темном старинном шкафу увенчались успехом, она извлекла на свет пакетик с сушеным дягилем, поверх взбитых сливок положила по вишенке из компота и зеленые стручки дягиля. Китти от лицезрения этого произведения искусства просто потеряла дар речи.
– Ух ты, как красиво, мисс Джули! Стация такого никогда не делала! Она всегда говорит, что нет ничего полезнее и питательнее хорошего рисового пудинга и что лишние украшения тут ни к чему. А у вас прямо как картинка получилась, – прибавила она с невольным восхищением. – Стация – женщина простая, хотя что касается хорошего ростбифа или пареной репы – тут ей равных нет. – Говоря это, Китти осторожно переставляла стеклянные креманки на поднос. – Пока отнесу десерт в кладовку, чтобы он тут не мешал, – с удовлетворением закончила она.
За ужином Джулия с трудом сдерживала почти детское нетерпение, когда Китти отправилась на кухню, чтобы принести десерт.
– Будем надеяться, что это блюдо стоило того, чтобы рисковать из-за него своей шеей, – негромко заметил Хью, глядя через стол на Джулию, в голосе его слышалась шутливая нотка. Недовольство от ее поведения, видимо, прошло, и ей было приятно, что Хью шутит.
Эйлин нервно вертела в руках десертную ложечку, посматривая на всех, словно чувствовала, что в атмосфере что-то незаметно изменилось.
– Хью, ты говоришь загадками. Я просто места себе не нахожу от любопытства – что у вас там за секреты такие? – произнесла она весело, но Джулия заметила в ее глазах нехороший, ревнивый блеск.
Хью пожал плечами:
– Да никаких секретов нет. Джулия решила, видимо, утереть нос нашей кухарке по части стряпни и для этого полезла на старую грушу.
– Эта та древняя, в конце сада, у стены? – поинтересовалась Уна, в ужасе вскинув брови.
– Я как раз проходил мимо – прогуливался по саду, хотел посмотреть, как идет ремонт ограды, и тут заметил корзину, которую она оставила на земле. А на самом верху на гнилой ветке сидит Джулия и без зазрения совести собирает спелые груши!
– И ты, конечно, тут же вообразил себя рыцарем и полез спасать прекрасную даму от неминуемой гибели? – протянула Эйлин.
– Ну, не совсем, – спокойно ответил на ее колкость Хью. – Наша прекрасная дама и не догадывалась, что она в беде. Преспокойно сидела там и клала груши в карман.
– Да, вот такие девушки мне по вкусу! – с энтузиазмом воскликнула Уна. – О, когда я была молода – я ничего не боялась!
– Но знаешь ли, Уна, – шелковым голоском проворковала Эйлин, – мне кажется, некоторые девицы что-то слишком уж часто оказываются в опасных ситуациях. Им все время требуется помощь. Это может навести на самые разные мысли…
– Интересно, что ты хочешь сказать? – вступил в разговор Конор, сразу оживившись. – Прошу тебя, объяснись. Ты даже представить себе не можешь, насколько глубоко меня интересуют твои мысли, дорогая Эйлин.
Только Эйлин открыла рот, чтобы ответить на этот выпад, как вошла Китти с подносом в руках. На губах ее блуждала бессмысленная улыбка. Она осторожно опустила поднос на столик у стены.
– Мисс Джули сама это сделала, – добродушно провозгласила она, словно обязана была всем об этом доложить. – Я почти ни к чему не прикасалась!
– Да уж в этом как раз никто не сомневался, – пробормотал Конор, но, поймав предупреждающий взгляд Уны, замолк.
Когда Китти ушла, Уна отведала сладкое и признала его просто превосходным.
– Джулия, как вкусно! Тебе надо будет научить Стацию так готовить.
Конор едва сдержался от хохота, призвав на помощь всю свою сдержанность.
– Простите, – едва проговорил он, бессильно махнув рукой, – но я что-то плохо представляю, чтобы Стация послушно стояла у плиты, а Джулия тем временем давала ей уроки поварского искусства. Вот это будет сцена – просто умора!
– Ну, ее тоже трудно в этом винить, – заметила Эйлин с миротворческим видом. – В конце концов, она по-своему неплоха, и, строго говоря, кулинарный шедевр Джулии практически тот же самый пудинг, только замысловато украшенный. – Она погрузила ложечку в пудинг и презрительно поморщилась.
Хью глянул на нее через стол, и легкая усмешка коснулась его губ.
– Ты-то откуда знаешь? Ты что, разбираешься у нас в кулинарии? Сама недавно говорила, что совершенно ничего не понимаешь в приготовлении блюд.
– Да, согласна, дорогой, – проворковала Эйлин и положила ложечку пудинга со взбитыми сливками себе в рот. – Но я знаю, как обращаться со слугами. Поверь, у меня это хорошо получается. До сих пор мы со Стацией отлично ладили. – Она пожала плечиками, подразумевая этим, что Джулия, с ее бестактным поведением, поставила под угрозу ее, Эйлин, благополучные отношения с кухаркой.
После этого заявления возникло напряженное молчание, и Джулия, робко глянув в сторону Хью, заметила, что тот опять принял безучастный вид.
Уна, напротив, вся напряглась и страшно разозлилась от нахального предположения, что когда-нибудь Эйлин заменит ее в роли хозяйки дома.
– Прошу тебя, не принимай так близко к сердцу наши мелкие домашние неурядицы, Эйлин. Уверяю тебя, я вполне способна справиться со слугами. А так как ты в нашем доме всего лишь гостья, то твои отношения с нашей кухаркой вряд ли имеют большое значение.
Багровый румянец окрасил щеки Эйлин в ответ на эту гневную отповедь. Джулия заметила, как Конор слегка усмехнулся, заметив ее смущение.
– Что-то я устала, – неожиданно объявила Уна, стараясь закончить неприятный разговор. – Пожалуй, пойду отдохну.
Хью предупредительно встал и покатил кресло матери к двери, которую подоспевший Конор открыл перед ними.
Китти подала кофе. Эйлин оглядела сидящих за столом с детски наивной таинственностью.
– Теперь, когда Уна нас покинула, давайте обсудим ее день рождения! – предложила она.
– Не знаю, что тут обсуждать. – Конор мрачно смотрел в свою чашку с кофе. – Как сейчас вижу – соберутся потрепанные временем бывшие красавицы в изъеденных молью нарядах, начнут, хихикая, задувать свечки на праздничном пироге. Потом весь вечер придется терпеливо выслушивать истории про покойного Барни, умницу Уну и прочую чепуху.
– Я хотела обсудить, что подарить ей на день рождения, – нетерпеливо вставила Эйлин, хотя ее энтузиазм несколько поубавился. – Просто не хочется, чтобы мы с кем-нибудь подарили одно и то же.
– Это маловероятно, – сухо сказал Хью. – Твой подарок будет, как всегда, умопомрачительно дорогой и эксклюзивный. Я в данный момент не имею возможности подарить ничего подобного.
– Я тоже, – ворчливо отозвался Конор. – Я не при деньгах. Хотя, конечно, я могу напрячься и подарить какой-нибудь милый пустячок. Главное ведь в подарке – внимание, не так ли? – язвительно прибавил он.
Эйлин перевела взгляд на Джулию.
– А ты, Джулия? – сладким голосом спросила она. – Ты, наверное, уже решила, что это будет за подношение, да?
