Текст книги "Циклоп"

Автор книги: Генри Лайон Олди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 48 страниц)

Глаза чудовища горели провалами в ад.

– Уходим, – процедил сквозь зубы Вульм.

Поймав за руку Лону, оцепеневшую от ужаса, он потянул девушку к выходу. Как же так? – изумился Краш. Разве правильно будет оставить мага с Шебубом один на один?! Но, с другой стороны… Чем Вульм поможет Симону, если сталь демона не берет? После недолгих колебаний мальчик побежал за Вульмом и Лоной, проскочив мимо Симона Остихароса. Таким он и запомнил старика: отрешенный взгляд, сосредоточенное, на удивление спокойное лицо, изборожденное шрамами морщин, и жилы на лбу, дико вздувшиеся от страшного напряжения.

За спиной раздалось змеиное шипение, перейдя в пронзительный свист. Вновь зарокотал горный обвал. Звуки отдалялись, пока не затихли совсем. Краш жалел, что никогда не узнает, чем закончился поединок. Он желал победы старику, но после знакомства с тайнами Шаннурана не питал особых иллюзий.

«А если бы на месте Шебуба оказалась Черная Вдова? – вздрогнул мальчик. – Кому бы я желал победы в этом случае?»

* * *

Беглецы мчались что есть духу. Желтые блики фонаря метались по стенам тоннелей. Эхо доносило крики, встревоженные и гневные – а'шури наконец подняли тревогу. Тайное чутье говорило Крашу, что они движутся верной дорогой, хотя он не смог бы объяснить, откуда у него такая уверенность.

Вскоре Лона начала спотыкаться. Движения ее замедлились, сделались скованными и неуклюжими. Так двигалась бы статуя, ожившая не до конца.

– Подожди! Я больше не могу…

– Мы торопимся! Надо успеть, пока эти черви не опомнились…

– Я… – губы Лоны дергались, слова давались ей с трудом. – Дай мне коснуться Ока Митры! Это вернет мне силы…

Вульм с нескрываемым подозрением уставился на девушку.

– Чтобы ты превратилась в такую же тварь, как твоя подруга?!

– Прошу тебя…

Вульм извлек из ножен меч, ясно давая понять, что при малейшем намеке на превращение Лону постигнет участь Наллы – и протянул диадему камнем вперед. Он старался не слишком приближаться к девушке, в то же время находясь на расстоянии, достаточном, чтобы пустить в дело меч. Чудовищным усилием Лоне удалось поднять руку. Пальцы легли на рубин. Камень затеплился мягким, успокаивающим светом. По телу девушки прошла дрожь, она глубоко вздохнула, словно пробуждаясь ото сна, и с сожалением отпустила Око Митры.

– Спасибо, – улыбнулась она Вульму. – Ты еще раз спас меня.

– Тогда поспешим, – буркнул воин.

Он спрятал диадему под плащ, намереваясь продолжить путь.

– Проклятье!

Не успел растаять отзвук гневного вопля, как беглецов окружили а'шури, надвигаясь из боковых тоннелей. Молчание обитателей Шаннурана было страшней всего. Уж лучше бы они выкрикивали угрозы или оскорбления – люди, заставшие в своем доме воров, не должны молчать. Но а'шури и не были людьми в полном понимании слова. Жизнь в подземельях, бок-о-бок с Черной Вдовой, исказила сущность этой, когда-то человеческой расы. А'шури с отвращением щурились, воротя лица от фонаря.

– Ты привела меня в засаду! – прошипел Вульм, хватая Лону за руку. – Но ты меня и выведешь!

Девушка изумленно взглянула на него. Мужчина взмахнул фонарем – и свет исчез, скрытый плотной тканью плаща. Тьма вскипела шевелением десятков тел. Без промедления а'шури двинулись вперед.

«Что он делает?!» – ужаснулся Краш.

Как выяснилось, воин прекрасно знал, что делает. В следующий миг фонарь исполинским светляком вынырнул из-под плаща, ослепив подземных жителей. Вульм с силой толкнул Лону в правый проход, где а'шури толпились особенно густо – и те, почуяв добычу, набросились на девушку, не разобрав, кто перед ними.

– Не надо! За что?! Помоги-и-и…

Крик захлебнулся. Но еще раньше Вульм прыгнул вперед, в центральный тоннель, воздев над головой фонарь и без устали работая мечом. Клинок превратился в размытый полукруг, отсекая головы и руки, вспарывая животы. Рыча диким зверем, покрытый кровью врагов, воин яростно прорубал себе дорогу.

Краш бросился следом.

Впереди уже маячила свобода, когда за спиной Вульма поднялся сбитый с ног а'шури. Он скользнул к губителю сородичей, занося нож для смертельного удара – и в душе Краша что-то сорвалось. С отчаянным воплем мальчик бросился к шаннуранцу, всадив кинжал-подарок в бок а'шури. Тот споткнулся, застонав. Краш рванул кинжал на себя, высвобождая клинок. Из раны хлынула кровь, заливая мальчику грудь и живот – и а'шури мешком осел на пол. Вульм мельком глянул через плечо, кивнул с одобрением – и понесся прочь с невообразимой прытью. Краш припустил за ним, но догнал Вульма лишь у памятных ступеней, что вели к бывшей темнице мальчика.

К счастью, преследователи отстали.

* * *

– Зачем? Ты? Ее?!

Дыхание сбилось. Речь превратилась в лай.

– Ведьма! Поделом ей…

Двужильный воин, напротив, отвечал громко и ясно. Они карабкались по ступенькам – вверх, вверх! К солнцу и свободе.

– Она. Жить! Хотела…

– Заткнись, сопляк. Молоко на губах не обсохло…

Краш невольно облизнулся, ощутив на языке вкус млечного сока. Знал бы Вульм, что за молоко сохнет у него на губах! Внезапно мальчик ощутил дуновение свежего воздуха, несущее забытый аромат разнотравья. Возник еще один запах, будоражаще знакомый: мускус, пот и тлен…

Вдова где-то рядом?!

Из бокового прохода им навстречу качнулась двуногая фигура, которая не могла, не имела права быть человеком. Безволосый, сужающийся сзади череп, желтые огни глаз, мелкие и острые зубы сверкают в пасти; странные пропорции тела, скользящие движения змеи…

«Это он! – понял мальчик. – Тот, кто прыгнул на отца, отбив меч железной рукой!»

Вульм ударил на бегу, рассчитывая свалить противника и проскочить мимо. Эхом прошлого лязгнул металл. Мощный взмах лапы, бугрящейся мышцами, отшвырнул воина назад. Существо стояло в проходе, загораживая дорогу. Черная лоснящаяся кожа, больше похожая на чешую, покрывала мощный, противоестественно гибкий торс; длинные лапы свисали до колен, блестя коваными наручами.

Так вот чем тварь отбивала клинки!

Вульм вскочил, превратясь в бешеный вихрь, в живую молнию. Но уродливый страж был подобен скале, и воин снова оказался на полу. Падая, он схватил мальчика и с легкостью бросил в объятия монстра. Чудовище перехватило живое ядро, взмахнуло когтистой лапой; Краш, визжа, попытался ткнуть врага кинжалом…

Время застыло.

Лапа медлила опуститься на беззащитную голову. Кинжал остановился, застряв на полпути. Дергая ноздрями, существо принюхивалось. Мальчик делал то же самое, бледнея от острого, как нож, прозрения. Братья. Они – братья, старший и младший. Молочные братья. Приемные сыновья Черной Вдовы; стражи Шаннурана.

В отличие от а'шури – всего лишь пасынков.

Страж бережно опустил мальчика на пол – и лезвие Вульмова меча без промедления вспороло бок чудовища. Метнулся по тоннелю, удаляясь, сполох фонаря. Упала темнота, которая не была помехой обоим братьям. «Это тебе за отца», – подумал Краш. И не ощутил ни радости, ни удовлетворения от мести, свершившейся чужими руками. Лишь слабый отголосок сожаления гас в глубине души. Тварь кивнула, как если бы подслушала его мысли, опустилась на четвереньки, зажимая рану в боку, и быстро уползла прочь, за скрывшимся во мраке Вульмом.

Краш пошел следом.

Когда воздух в тоннеле посвежел, а темнота уступила место серой мгле, он споткнулся о труп молочного брата. От трупа вела кровавая дорожка – похоже, Вульм тоже был ранен. Постояв над убитым, Краш двинулся дальше. По дороге он, сам не зная зачем, подобрал два крупных изумруда и золотую цепочку, выпавшие из торбы Вульма.

Вскоре подземелья Шаннурана закончились.

* * *

Солнце клонилось к закату, бросая золотисто-алые лучи на рощи и холмы. От деревьев долетал птичий гомон. Краш заметил фигурку человека в ложбине между двумя дальними холмами. Человек хромал, но продолжал идти с упрямством раненого хищника. Ночь обещала быть звездной и ясной; вряд ли а'шури отважатся выбраться наружу – тем не менее, Вульм спешил убраться подальше…

От горных пиков тянулись лиловые тени. Зелень рощ сделалась темной и сумрачной. Стоя на пороге миров, нижнего и верхнего, Краш перебирал свою память, как горсть монет.

«Бегите к лесу! Я их задержу!» – кричит отец.

«Узнаешь меня, Шебуб?!» – гремит голос мага.

«Смерть? Пусть!» – делает выбор Лона.

Трепещут ноздри молочного брата.

Они были не правы, думал Краш. Все. Прав был Вульм. Они мертвы, а Вульм уходит. Живой и с добычей. Главное – живой. Я тоже буду прав. Я вырасту таким, как он. Я найду Вульма, который к тому времени состарится, и убью его.

Из ненависти? – нет.

Ненависть – удел слабых.

Просто Око Митры должно вернуться домой, во владения Матери.

Не оглядываясь, мальчик направился прочь от входа в Шаннуран. Чтобы выжить, ему нужны вода, еда и крыша над головой. Сын Черной Вдовы был уверен, что найдет все это еще до рассвета.

3.

– Меня спасло чудовище. Чудовища всегда были добры ко мне. Впрочем, я уже говорил, что единственное в мире добро говорит так: «Ты мне нужен!» Я – твое чудовище, хитрец Натан. Я предлагаю тебе сделку. Заметь, мне никто ничего не предлагал. Не думай, что я буду добрее Вдовы. Я нужен тебе. Ты нужен мне. Вот и вся правда.

Помолчав, Циклоп сухо добавил:

– Без меня ты сдохнешь до вечера.

В голове Натана царил сумбур. Надо было отвечать, но он не знал – что. С ясностью, от которой замирало сердце, а кончики пальцев леденели, Натан понял: к прошлой жизни возврата нет. Отец, мать, мечты стать грузчиком… Вот по комнате ходит Циклоп, сын Черной Вдовы. Расскажи ему о жестокости, парень. Расскажи о хрупкости счастья. Может быть, он кивнет.

– Каков уговор?

Сказал – и не узнал собственного голоса.

– Я тебя защищаю, – разъяснил Циклоп. – Кормлю и пою. И делаю с тобой все, что захочу. Ты мне подчиняешься. Целиком и полностью.

– Это как?

– Велю прыгнуть с обрыва – прыгаешь.

– У меня есть одно условие.

– Какое?

– Сообщите моей матери, что я жив. Но домой не вернусь.

– Хорошо, – кивнул Циклоп.

В кресле зашевелился древний старец. Это он, вздрогнул Натан. Симон Остихарос, пленник Шаннурана; победитель демона Шебуба. Иначе кости Симона давно иссохли бы в пещере, или послужили демону обедом. Маг глядел на Циклопа так, словно впервые видел.

– Мальчишка, – кивнул Симон. От старца на миг пахнуло жаром. – Жалкий, тощий звереныш. Ну конечно же… И все эти годы ты молчал? Встречался со мной у Красотки – и молчал? Лечил меня от последствий битвы с Шебубом – и молчал? Ты зовешь Натана хитрецом. Как же мне назвать тебя? Вульм, может быть, ты подскажешь?

– Я не силен в прозвищах…

Из-за спинки кровати, ранее невидимый Натану, поднялся третий старик. До того он сидел на полу, скрестив ноги и привалясь спиной к стене. Вся фигура Вульма выражала живейший интерес. Подойдя к Циклопу, он без стеснения стал изучать лицо сына Черной Вдовы. Так читают книгу – древнюю, с полустершимися записями.

– Карта! – наконец воскликнул Вульм. – А я, дурак, ломаю голову… Симон, взгляни! Это карта окрестностей Шаннурана! Он носит ее на собственном лице…

Палец Вульма ткнулся Циклопу в переносицу:

– Ларский хребет! Горбинка – перевал Двух Яблок… отроги близ Семеша… – исследовав морщины, ведущие от крыльев носа к уголкам рта, палец тронул усы Циклопа. – Лес на склонах Седой Мамочки! И вход в лабиринты Шаннурана. Если прыгнуть тебе в рот, парень – угодишь прямиком к Вдове…

На слове «парень» Вульм сбился.

– Сколько же тебе лет? – тихо спросил он.

– Тридцать три, – ответил Циклоп. – Двадцать из них я живу здесь, в Тер-Тесете.

– А лицо? С таким лицом имеют дюжину внуков…

– Оно изменилось после этого, – Циклоп указал на свой лоб, скрытый повязкой. – Быстрей, чем хотелось бы. Но две исповеди в один день – как по мне, это слишком.

Глава пятая
Сталь начинает, огонь завершает

1.

Утреннее солнце, отдернув балдахин облаков, с интересом заглянуло в тронную залу. Пол расчертили длинные прямоугольники – золото по лаку цвета спелой вишни. И пыль танцует, искрится в косых лучах. Мириады бойких пылинок…

Красиво, оценил король Ринальдо.

Утро ему нравилось. Морозное, бодрое, оно обещало скорые перемены и побуждало к действиям. Собственно, перемены уже начались. Ринальдо по-кошачьи облизнулся в предвкушении. От дурной привычки его пытались отучить с раннего детства, но так и не преуспели. А теперь – поздно. Через месяц весь двор начнет облизываться, подражая королю.

Сегодня Ринальдо нравилось положительно все. Утро, солнце; перепелиные яйца с маслом, поданные к завтраку; трон с подлокотниками из эбенового дерева. Покрытые искусно вырезанной «чешуей», подлокотники оканчивались грозными драконьими лапами. В одно касание пальцы Ринальдо нащупали впадины меж когтей дракона и легли точно в них.

Казалось, молодой король восседал на троне всю жизнь.

Доклад советника королю тоже нравился. Но слушал он его в пол-уха. Ринальдо и так был хорошо осведомлен, что творится в Тер-Тесете и окрестностях города. Плох тот владыка, кто целиком полагается на советников. Такие долго не правят.

– …итого, в казну поступило двенадцать тысяч четыреста семьдесят семь фернов денежных средств. Имущества, конфискованного у богопротивных сивилл, изменников и их семей, поступило еще на сто семьдесят тысяч фернов, согласно предварительной оценке…

Это было даже больше, чем надеялся Ринальдо. Покойник-отец не привык считать деньги. Пиры и балы, охоты и парадные выезды, подарки фавориткам и любимчикам – от бриллиантовых диадем до земельных угодий. «Казна для короля, а не король для казны, – говаривал Фернандес Великолепный. – Если же дело обстоит иначе, казначея следует повесить!» Удивительно ли, что стены обветшали, мостовые требовали ремонта, а сточные канавы – чистки? В казармах роптали солдаты, забывшие, как выглядит жалованье. Имущество изменников пришлось как нельзя кстати. Этой пробкой удалось заткнуть наиболее вопиющие дыры – те, что не терпели отлагательств. Жалованье выплачено, и армия готова грудью встать на защиту нового короля. Стены и мостовые могут подождать. Хорошо бы раскрыть пару коварных заговоров против короны. Заговорщики должны быть богатыми и родовитыми. Другие знатные семьи отнесутся с пониманием. А как иначе, если из каждой семьи возьмут ко двору пажей и оруженосцев? – иными словами, заложников…

– Сколько потребуется времени для точной оценки имущества, поступившего в казну?

Советник запнулся.

– Не менее двух недель, ваше величество. Поступления продолжаются…

– Даю вам десять дней. Потом объявите казенные торги.

– Слушаюсь, ваше величество.

– Что насчет Ансельма Когга?

– Ансельм Когг – приспешник богопротивных сивилл, поставщик изменников в обитель. Также обвиняется в уклонении от уплаты королевских податей, – не заглядывая в свиток, советник заговорил гладко, как по писаному. – За свои преступления казнен возмущенным народом. Часть имущества преступника была, к сожалению, расхищена неустановленными горожанами. Все оставшееся имущество Ансельма Когга сейчас подвергается переписи и оценке…

– Хорошо, – кивнул Ринальдо. – Продолжай.

Мерзавец получил свое. Ринальдо знал, что именно Когг сбил сивилл с пути, надоумив глупых женщин заняться разменом на регулярной, а главное, платной основе. Делец хорошо наживался на Янтарном гроте, пока не пришла пора самому платить по счетам.

– Волнения в городе улеглись. Гвардия и гарнизон, как вы и приказывали, были приведены в полную боевую готовность. К счастью, их вмешательство не потребовалось. Изменники пали жертвами народного гнева. Усиленные отряды стражи патрулируют улицы, дабы воспрепятствовать грабежам. Пожары погашены, поджигатели пойманы. Двое публично казнены через повешенье, в назидание остальным. Еще два-три дня, и город заживет прежней жизнью…

– Прежняя жизнь меня не устраивает! – прервал советника Ринальдо. И исправился: – Нас не устраивает! Город заживет по-новому. Потерпим ли мы прежнее расточительство? Нет! В королевстве воцарится порядок, по которому истосковались наши добрые подданные!

– Народ славит ваше величество!

– Продолжай.

Настроение стремительно портилось. Король знал, к чему сейчас перейдет советник. Знание это соринкой засело в глазу Ринальдо. К сожалению, если соринку не извлечь, со временем она обратится в преизрядное бревно.

– Янтарный грот, ваше величество…

– Что с гротом?

– Возмущенные горожане пытались уничтожить его с помощью молотов и огня. Им это не удалось. Более того, многих грот превратил в чудовищ, лишив человеческого облика. Остальные в страхе бежали. По городу ползут слухи. Люди боятся, что из грота, – советник развел руками, как делал всегда, если был вынужден допустить грубое выражение, – всякая дрянь полезет. Вернулся отправленный в разведку дозор…

Ринальдо навострил уши, внешне не изменившись в лице. Сейчас ему сообщат то, чего он еще не знает. Похоже, молодой король недооценил старого советника. С одной стороны, расторопность похвальна. С другой же… Надо будет присмотреться к Себастьяну Дорну. Не рыдает ли советник по ночам, тоскуя по Фернандесу Великолепному, большому любителю кислых слив?

– Близко они подойти не решились. Наблюдали за гротом с расстояния в четверть лиги. У входа до сих пор копошится пара уродов. И в самом гроте что-то происходит. Свечение меркнет и разгорается, в глубине движутся тени. Одна из тварей перебралась через мост…

– С какой целью?

– Ползла к городу, ваше величество. Дозорные ее прикончили…

Советник умолк. Застыл в выжидательной позе, почтительно склонив голову. Локоны седого парика свесились вниз, закрывая лицо. На деле Себастьян был лыс, как колено, но при дворе это считалось неприличным.

– Все?

– Да, ваше величество.

– Негусто, – король побарабанил пальцами по драконьей лапе. – Мы не удивимся, если Янтарный грот готовит нам новый сюрприз. Рассадник чудовищ в трех лигах от города? Мы понимаем опасения наших добрых подданных.

Советник скорбно кивал.

– Сивиллы, конечно, шлюхи. Но с гротом они как-то управлялись. По крайней мере, чудовищ в Тер-Тесете замечено не было. Следует допросить их…

– Увы, ваше величество.

Прямого вопроса не прозвучало. Но советник давно научился без ошибок истолковывать звучание монаршего голоса. Тот король на троне, иной ли – это роли не играло.

– Это невозможно. Все сивиллы мертвы.

– Досадное упущение, Дорн!

– Умоляю простить меня, ваше величество…

Ни в чем не виноватый советник согнулся в пояснице. Да, признал Ринальдо, кусая губы. Тут я поторопился. Надо было оставить в живых хотя бы парочку сивилл. Вызвать накануне в город и запереть в казематах дворца. В следующий раз я буду осмотрительнее. Дело не в погромщиках-монстрах. Вряд ли на город из грота полезут орды чудовищ. Янтарная задница Бел-Сатона – символ моего бессилия. Я не довел дело до конца. День и ночь грот будет напоминать людям о слабости их короля. О том, что король не всемогущ…

– Ты свободен. Иди.

Советник попятился к выходу. Когда двери за ним затворились, Ринальдо, выждав с минуту, устремил взгляд в дальний угол залы. Там никого не наблюдалось – король остался один.

Впрочем, Ринальдо имел на сей счет иное мнение.

– Слышал, маг?

– Разумеется, сир.

От стены отделилась фигура в темно-бордовой, цвета портьер, мантии.

2.

– Что скажешь?

– Сивиллы не сумели бы вам помочь, сир.

– Почему?

В вопросе звучал интерес, имеющий мало общего с практической пользой. В душе Ринальдо проснулось любопытство.

– Сивиллы не разбирались в сущности Янтарного грота.

– Тем не менее, с его помощью они успешно создавали изменников.

Маг замер перед тронным возвышением. Казалось, Амброз Держидерево врос в пол, пустив корни. Лишь губы продолжали шевелиться:

– Лошадь вращает ворот маслобойки. Разбирается ли лошадь в механике? Слепой случай позволил одной из сивилл открыть метаморфические свойства грота. Случай и врожденная чувствительность к будущему. Остальные сестры бездумно повторяли ее действия, с мелкими вариациями. Сивиллы действовали эмпирически… О, простите, сир!

– Не стоит извинений, – махнул рукой Ринальдо. – Нам известно, что значит слово «эмпирически». Также нам известно значение слов «вариации», «метаморфический» или, к примеру, «чванливый засранец». Продолжай, мы слушаем.

Лицо Амброза осталось невозмутимым. Губы тронула приятная улыбка. «Я оценил вашу шутку, сир, – говорило поведение мага. – Я сам люблю шутить подобным образом.»

– Сивиллы пользовались гротом, как кухарка – ножом. Чтобы выковать нож, нужен кузнец. Что взять с простых женщин, сир?

– Но с тебя-то другой спрос, наш прекрасный Амброз! Уверен, ты утолишь наши печали. Как нам покончить с Янтарным гротом?

– Завалить вход, – пожал плечами маг.

– Решение из тех, что первыми приходят в голову. Над входом в грот – скала, известная своей твердостью. Из подобного камня сложен фундамент нашего дворца. Мы еще не говорили тебе, что знаем слово «фундамент»? Все, что могло отколоться от скалы, уже откололось и упало в пропасть. Возить камень издалека? По обледенелому «мосту»? Стоит повозке сорваться в пропасть… Молва, подкрепленная страхом, раздует это до знамения богов. Может быть, ты обрушишь скалу? У тебя есть в запасе парочка молний?

Маг задумался. Древесные корни ломают камни не хуже молний. Но в гроте таилась опасность, природы которой Амброз не понимал. Рисковать жизнью ради прихоти юнца на троне?

– Увы, сир. Моя сила растет из иного корня.

– Поставим вопрос иначе, – король был само смирение. – Способен ли корень твоей силы сделать Янтарный грот безопасным? Таким, чтобы туда зашла невинная девушка с мешком золота – и не вышла мантикорой с бурдюком яда?

– Грот – наследие Ушедших, сир. Их тайны сокрыты от нас.

– Простые женщины пользовались этим наследием, как ты – ночным горшком. Какой прок в твоих чарах?

Амброз был готов к подобному обороту дела.

– Сперва мне надо изучить грот, сир. Мастер не возьмется чинить замок с секретом, не разобравшись в его устройстве. Кроме того, мне понадобятся помощники.

– Бери, кого сочтешь нужным.

– В таком случае, не соблаговолите ли вы, сир, дать аудиенцию моему собрату по Высокому Искусству? Я говорю о Симоне Остихаросе, известном как Пламенный. При нем обретается некий Циклоп, слуга Инес ди Сальваре. На днях они прибыли в Тер-Тесет. Просили об аудиенции еще у вашего августейшего отца. Но после скоропостижной кончины его величества…

Маг умолк.

– О чем они хотели просить отца?

– Насколько мне известно, сир, они мечтают о разрешении посетить Янтарный грот. С целью его изучения.

– Забавно…

Двумя пальцами Ринальдо огладил усы. По-волчьи склонил голову набок, рассматривая Амброза, будто впервые его видел. Подмигнул:

– При дворе есть свой маг. А в грот мы, значит, пустим чужаков…

– Одна голова хорошо, а три лучше, сир.

– И рисковать лучше двумя чужими, чем одной своей, – король рассмеялся, доволен шуткой. – О Симоне мы слышали. Может, он сумеет обрушить скалу? Впрочем, не станем бежать впереди кареты. Кто такой этот Циклоп?

– Настройщик амулетов и магических кристаллов, сир.

– Настройщик?

Амброз проклял свой язык. Кто ж мог предположить, что молодого короля заинтересуют не девки и войны, а материи тонкие и отвлеченные?

– Ну-ка, поподробнее. Ваши штучки надо настраивать? Как лютню?

– Сир точен в выражениях. Я бы и сам не сказал лучше.

– Ты льстец, наш дивный Амброз. А если кристалл не настроен?

– Он будет служить в полсилы. «Мигать», как пламя свечи на ветру.

– А если вас лишить чародейских игрушек…

– Маг опасен и без жезла, сир. Магия поет в нашей крови.

Ринальдо облизнулся, презирая угрозу:

– В крови, говоришь? Что у тебя с собой?

– Малый жезл, сир. И два перстня.

– А цепочка на шее?

– К ней подвешен нефритовый кулон. Простое украшение, подарок одной милой особы. Больше у меня нет никаких, как вы изволили выразиться, штучек.

– Мы верим тебе на слово.

Ринальдо дважды хлопнул в ладоши. Эхо еще гуляло по углам, когда в дверях возник слуга. Облаченный в ало-зеленую ливрею цветов королевского дома Тер-Тесета, он напоминал диковинную птицу.

– Подушку, живо! Примешь амуницию господина мага.

Вернулся слуга с бархатной подушкой в руках. Амброз, не чинясь, выложил на нее все перечисленное, включая кулон. Подарок милой особы – символ мужской силы длиной с палец – смотрелся особенно трогательно рядом с жезлом и перстнями.

– Жди за дверьми, – велел Ринальдо слуге. – Вернешь имущество господину магу, когда он выйдет. Да смотри, ничего не трогай! Превратишься в жабу…

Слуга удалился на цыпочках, неся подушку с величайшей осторожностью. Вид у бедняги был такой, словно ему доверили кубло ядовитых змей.

– Итак, наш потрясающий Амброз?

– Что сир желает увидеть?

– На твой выбор.

– Слушаю и повинуюсь.

Руки Амброза разошлись в стороны, замерли ветвями акации. Рукава мантии упали до локтей, обнажив сухие, жилистые предплечья. Свет за окнами померк, в зале сгустились лиловые сумерки. Ярко вспыхнули свечи в шандалах из позолоченного серебра. За спиной Амброза выросла аспидно-черная тень. Свечи горели ровно, но тень, упав на пол, двинулась по кругу. Казалось, Амброз превратился в гномон солнечных часов, заставив светило вращаться вокруг себя. Совершив половину оборота, тень уперлась в королевский трон. Надсадно заскрипели, оживая, вощеные доски пола. «Держи дерево…» – дрогнули губы мага. Трон, качнувшись, начал подниматься к потолку. Под ним ворочался пучок узловатых, поросших белесым ворсом корней, похожих на щупальца. Из подлокотников выстрелили тонкие, как лоза, неприятно извивающиеся побеги, приковав запястья короля к «драконьим лапам». Клейкие почки бородавками усыпали спинку трона. Они лопались, раскрывались, облизывались остренькими язычками. Миг, и плечи Ринальдо укрыл плащ из листвы, местами ядовито-зеленой, местами же алой, словно обагренной кровью.

– Достаточно, – сказал Ринальдо, смеясь в объятиях древесного монстра. – Ты прав, цвета нашего дома: зелень и кровь. Браво, Амброз! Сороки и маги любят блестящие камешки. С этого дня всякий чародей, входя к нам, обязан будет сдать свои амулеты. По окончании аудиенции он получит их обратно. Но мы убедились: маг остается магом, хоть раздень его догола…

В голосе короля колыхнулась тень сомнения. Взгляд прикипел к перстню с изумрудом, который Ринальдо носил на безымянном пальце левой руки. Перстень мерцал; в камне разгоралось и меркло, пульсируя, ярко-зеленое пламя. Король знал: в перстне нет ни грана магии. Но пламя в камне не могло быть отблесками солнца.

– Верни трон на место, – закончил король, целуя перстень. – Листву оставь, как есть: нам нравится. Надеемся, она не пожелтеет? Да, насчет Симона и Циклопа… Мы дадим им аудиенцию. И будем рады исполнить желание столь достойных людей.

– Не соблаговолит ли сир также поставить условием этим двоим: обо всем, обнаруженном в Янтарном гроте, докладывать мне?

Ринальдо вздохнул:

– Что бы мы делали без твоих подсказок, наш милый Амброз?