Текст книги "Секретная служба в тылу немцев (1914 - 1918 гг.)"
Автор книги: Генри Ландау
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Генри Ландау
Секретная служба в тылу немцев (1914–1918 гг.)
Об авторе
Генри Ландау, британский разведчик, капитан. Родился в 1892 году в Южной Африке в фермерской семье. Его отец был англичанин, мать происходила из старинного голландско-бурского рода. Во время англо-бурской войны его отец был на стороне буров, и хотя не принимал в войне активного участия, он и семья были интернированы англичанами. После развода родителей Генри с матерью переехал в Англию, много путешествовал по Европе, учился в Германии, затем в Англии. В 1913 году закончил колледж Гонвилла и Кейюса в Кембридже и собирался продолжить учебу, чтобы стать горным инженером, но с началом Первой мировой войны пошел добровольцем на фронт, сначала служил в медицинской службе, потом в полевой артиллерии, где дослужился до капитана. Благодаря знанию голландского, немецкого и французского языков Ландау удалось перейти на службу в разведку. В 1916 году шеф разведывательной службы Великобритании МИ 1c (позднее переименована в МИ 6) сэр Мэнсфилд Камминг (в книге выведен как «К.») направил Ландау в Нидерланды для руководства агентурной сетью в оккупированной немцами Бельгии. За успешное руководство разведывательными сетями Ландау был награжден британскими и бельгийскими военными наградами. Вскоре после окончания войны Ландау, будучи, по его собственным словам, игроком, к тому же, не склонным подчиняться военной дисциплине, тем более в мирное время, оставил службу в британской разведке, и пытался зарабатывать на жизнь разными авантюрами, вплоть до контрабанды бриллиантов из Советской России. Затем он переехал в США, где в 1934 году опубликовал книгу мемуаров под названием «Всё по-честному. История Британской секретной службы в немецком тылу». Книга вызвала неудовольствие руководства МИ 6 и даже была запрещена в Великобритании. Позднее в Америке Ландау принимал участие в расследовании деятельности немецкой разведки в США во время Первой мировой войны. Это было связано с исками американских компаний к правительству Германии в связи с актами саботажа, совершенными немецкими разведчиками в США до вступления Америки в войну в 1917 году. Основываясь на материалах расследования, Ландау в 1937 году опубликовал свою книгу «Внутренний враг». По оценкам западных специалистов, книги капитана Ландау написаны очень увлекательно, автор отличался хорошим литературным слогом. Тем не менее, они отмечали, что в книгах содержится ряд неточностей, и что автор порой слишком преувеличивал свои заслуги. (По материалам книги профессора Кристофера Эндрю «Секретная служба», Лондон, 1985 г.) Книги Генри Ландау: All's Fair. The Story of the British Secret Service Behind the German Lines, New York, 1934, Secrets of the White Lady, New York, 1935, The Enemy Within, New York, 1937, Spreading the Spy Net, London; 1938.
Начало войны
За время учения в Кембридже я обыкновенно проводил каникулы в путешествиях по Германии, Голландии, Бельгии и Франции, так как свободно говорил на языках этих стран. Я покрыл сотни миль – проехал путь от Брюсселя до Гента, взбирался на холмы в Арденнах, прошел Шварцвальд и Гарц, изучил Рейнскую область от Гейдельберга до Дюссельдорфа – на пароходе, иногда на велосипеде или пешком.
Больше всего меня интересовал народ – его обычаи, жизнь, жизненная философия. По своим вкусам я принадлежал к богеме: иногда посещал дома, кафе и места развлечений в кварталах бедноты, в других случаях, в больших городах, как, например, в Берлине, я позволял себе роскошь пользоваться большими международными отелями.
Лучший способ увидеть страну, изучить её язык и нравы её жителей, заглянуть за фасад, воздвигнутый для туристов, и, наконец, изучить её топографию – это пешеходное или велосипедное путешествие. Израсходованная энергия с избытком окупается полученным опытом и знаниями. Если мне не придётся больше быть в Голландии, то я всё же буду помнить, что дорога из Роттердама в Амстердам, через Гаагу и Гарлем, ровная, а вокруг Арнема – холмистая.
Живя то там, то здесь, изучая страны и знакомясь с бытом населения в течение четырех лет, я научился «чувствовать» Европу.
В июне 1913 г. я окончил Кембридж, и мне предстояло пробыть два года в каком-нибудь горном институте, чтобы повысить свою квалификацию.
Лето 1914 г. я проводил на свинцовом руднике в Флинтшайре, где, узнав о вступлении Англии в войну, быстро принял решение уехать в Лондон. Здесь я встретился с Маузели, новозеландцем, окончившим в свое время Кембриджский университет; он намеревался поступить в австралийский добровольческий госпиталь. Его приглашение ехать вместе я принял. [4]
Госпиталь, по его словам, должен был тронуться в путь через несколько дней. Перед нами открывалась заманчивая перспектива попасть во Францию. Вместе с приятелем по Кембриджу, сыном сэра Эдварда Шефера, известного эдинбургского патолога, вечером того же дня мы уже поступили на службу в австралийский добровольческий госпиталь, отправлявшийся во Францию.
Война затягивалась. Лорд Китченер набирал добровольцев в расчёте на трёхлетнюю войну. Работа в тыловом госпитале не удовлетворяла меня; я во что бы то ни стало хотел на фронт.
В декабре 1914 г. было объявлено о моем производстве в подпоручики королевской полевой артиллерии и прикомандировании к 102-й бригаде 23-й дивизии, формировавшейся в Эйшоте.
После четырёхмесячной подготовки, в апреле 1915 г., бригада получила назначение в порт Булонь. Мы были направлены в зону Сент Омер. Затем нас двинули на фронт в сектор Армантьер.
В начале марта 1916 г. началось сосредоточение для наступления на Сомме.
До отъезда из Эйшота я был произведен в чин поручика, теперь я стал капитаном. Мой командир батареи, майор Готто, попал в списки больных и затем вышел в отставку по возрасту; его заместитель, капитан Уэллс, был ранен при Лаванти, и теперь батареей командовал я.
Наконец, наступило время моего отпуска, из которого вернуться на фронт мне уже не пришлось.
Начало разведывательной деятельности
Перед моим отъездом в отпуск наш адъютант передал мне письмо к его сестре. Это была прелестная образованная девушка, работавшая в отделе цензуры. Мы проводили вместе много времени, я рассказывал ей очень часто о себе и, главным образом, о своих путешествиях.
– Как жаль, что вы не можете работать у нас, – воскликнула она. – Вы именно такой человек, какой нужен моему начальнику. Мы никак не можем найти офицера, знающего французский, немецкий и голландский языки и хорошо знакомого с этими странами. Главное затруднение заключается в голландском, – прибавила она. Удивительно, как мало англичан знают этот язык. Это типично для нас, так как мы всегда ждём, что иностранец заговорит на нашем языке. [5]
Структура разведывательной организации
Моей первой заботой после разговора с Т. было найти удобную квартиру. При помощи Петерсена я скоро нашел её на Хеемраад Сингель. Де Мэтр, начальник контрразведки, сообщил мне, что отель «Маас», в котором я остановился, кишит германскими агентами.
Мне понадобилось две или три недели для того, чтобы ориентироваться в обстановке, и в этом мне оказал большую помощь Коллинз, молодой англичанин, который провёл несколько лет в Брюсселе на службе у фирмы «Братья Леверс» и с самого начала войны жил в Голландии. Мне удалось перевести его к себе на работу, и он до конца моего пребывания в Голландии оставался моим верным помощником и товарищем.
Тот, кто жил в это время в Бельгии и Голландии, оценит те трудности, которые нам приходилось преодолевать. Немцы создали превосходные барьеры против просачивания сведений: вдоль бельгийско-голландской границы был протянут провод, через который пропускался ток высокого напряжения. Кроме того, на границе стояла непрерывная цепь часовых на небольшом расстоянии друг от друга, в пределах видимости. В дополнение ко всему граница с обеих сторон охранялась агентами тайной полиции.
Но германские средства и люди были определённой сосредоточенной силой, с которой было гораздо проще бороться, чем с неопределенной, но мощной силой голландских и бельгийских агентов, которыми кишела Голландия. Здесь осели сотни бельгийских беженцев, и до того, как немцы организовали свои заграждения, многие из них нашли возможность добывать сведения из Бельгии и сбывать их британской, бельгийской или французской секретным службам, а иногда продавали одни и те же сведения всем трём службам. Теперь обстановка изменилась; они не могли больше получать сведений, но всё же рыскали вокруг нас, вмешиваясь в каждую нашу попытку установить связь с захваченной противником бельгийской территорией.
Прежде всего, необходимо было найти надёжных бельгийцев в Голландии, которым мы могли бы доверять, способных подчиняться известной дисциплине и руководимых в своих действиях патриотизмом, а не наживой. Я был очень рад встретиться с Моро – бывшим крупным служащим бельгийских железных дорог, который, ознакомившись с нашими задачами, заявил, что его сын привлечёт к сотрудничеству [9] с нами лучших бельгийских железнодорожников, которых, в то время было много в Голландии и которые продолжали смотреть на него как на своего начальника. Сын был мне представлен и произвёл на меня хорошее впечатление; я изложил ему наш план. В соответствии с этим планом он, через различные промежутки времени, привёл ко мне свыше пятидесяти человек, которых можно было распределить по стратегическим пунктам на голландской территории от Маастрихта до побережья таким образом, чтобы не навлечь подозрений.
Каждый из агентов Моро отвечал за определённый участок голландской границы и получал инструкцию найти какое-либо средство для поддержания регулярного сообщения с занятой территорией. Мы объяснили им, что можно использовать три средства:
1) курьеров, которые могли переходить через электрический провод глубокой ночью, пользуясь резиновыми перчатками и сапогами;
2) лодочников, которые, оставаясь под строгим наблюдением немцев, получали разрешение плавать на своих лодках от Роттердама до Антверпена;
3) сельскохозяйственных рабочих, обрабатывавших поля, прилегавшие к границе, и имевших возможность перебрасывать сообщения через провод, когда часовой смотрел в другую сторону.
Каждый агент получил определённый номер, сын Моро именовался «Орам». Мы решили, что Орам будет их непосредственным начальником, а агенты должны были ему слепо повиноваться и не имели права оставлять отведенные им участки; кроме того, Орам организует службу курьеров для сбора донесений. Каждый из них давал клятву молчать о том, на кого он работает, и не пытаться узнать, кто другие агенты Орама.
Так была создана в Голландии организация, эффективность которой постепенно увеличивалась; в последние два года войны мы стали располагать, по крайней мере, шестью постоянными средствами связи с Бельгией. Когда одно из них переставало действовать, мы имели в запасе остальные пять, к тому же постоянно изыскивались новые.
Вторая задача заключалась в следующем: распределить агентов на бельгийской территории таким образом, чтобы они покрыли всю оккупированную территорию; инструктировать их в отношении требуемой информации; поставить [10] людей, которым можно будет сдавать донесения для доставки их через границу.
Для организации агентуры на оккупированной территории существовало три способа.
Один из них заключался в посылке в Бельгию или во Францию бельгийцев или французов, которых мы переправляли тёмной ночью через электрический провод. Другой – в использовании курьера, доставляющего письмо от одного из наших агентов в Голландии его друзьям в Бельгии, которые были рады работать на своего прежнего начальника. Они оказались самыми лучшими из наших агентов. И, наконец, нам часто удавалось устанавливать контакт со старыми организациями, функционировавшими в 1915 г. и потерявшими связь с английскими разведывательными органами в 1916 г., после закрытия немцами границы. В общем, можно было рассчитывать на то, что каждый из агентов, находящихся на занятой территории, завербует двух или трёх других агентов.
Организация службы курьеров на оккупированной территории представляла особые трудности. При наличии системы личных карточек, которая очень строго проводилась в жизнь, никто под страхом ареста не мог находиться на расстоянии свыше тридцати миль от места своего жительства, отмеченного на личной карточке. Оперировавшая в Бельгии германская тайная полиция обращала особое внимание на лиц, находящихся в пути, как на пеших, так и на передвигающихся любыми перевозочными средствами. Они так же хорошо, как и мы, понимали, что информация не имеет никакой ценности до тех пор, пока она не прошла через границу.
Система связи от разведчика на оккупированной территории до меня в Роттердаме сводилась к следующему. Начальник каждой группы разведчиков на оккупированной территории собирал донесения, посылаемые его агентами, и передавал их в Антверпене, Льеже или Брюсселе по указанному нами адресу («почтовому ящику»). Курьер доставлял эта донесения от «почтового ящика» на пункт переправы через границу. Здесь они собирались пограничными агентами Орама и через Орама доставлялись мне. Пункты переправы через границу, «почтовые ящики» и курьеры между «почтовыми ящиками» и пунктами переправы через границу были организованы из Голландии под руководством Орама и моим. Каждый начальник группы разведчиков, агенты которого собирали информацию на оккупированной территории, располагал собственным независимым [11] «почтовым ящиком», пограничным курьером и пунктом передачи информации через границу, причём весь персонал, за исключением «почтового, ящика», был ему совершенно неизвестен. В свою очередь, «почтовый ящик» не знал курьеров, передававших и собиравших донесения. Как только донесения передавались «почтовому ящику», на моей ответственности лежала доставка их в Голландию для пересылки Главной квартире.
Удвоение всех постов и секретность, основанная на незнании общей системы, были необходимы и являлись прочной основой нашей работы. Наша главная задача заключалась в организации большого числа маленьких групп, изолированных одна от другой. Таким образом, если один работник попадался, он мог выдать не больше четырёх или пяти других работников. Даже от самых честных патриотов нельзя было ожидать молчания в случае применения немецких методов допроса «третьей степени»: арестованных часто зверски избивали до тех пор, пока не удавалось вырвать у них признание. Иногда, чтобы сломить самую упорную волю, использовались наркотические средства.
Мы воспользовались уроком провала организации Франкиньуля. Изучив его систему, я увидел, что он присоединил двести агентов на оккупированной территории к единственному средству связи с руководством на голландской территории – трамваю, который ежедневно пересекал бельгийскую границу, направляясь в Маастрихт. В этом трамвае в Бельгии ежедневно прятались донесения, вынимаемые агентами Франкиньуля по их прибытии в Голландию. Такой способ связи был идеален: он был так непосредственен и прост, что в течение значительного времени оставался необнаруженным. Эта удача окрылила Франкиньуля, и он думал, что так будет продолжаться вечно. К тому же он ещё совершил ошибку, позволив всем своим бельгийским агентам знать друг друга. Поэтому, когда одно звено связи попало в руки немцев, они смогли захватить все донесения и выследить всех агентов, так как Франкиньуль не располагал средствами или способами для предупреждения своих людей об опасности.
В период моей работы я постоянно поддерживал связь с полковником Оппенгеймом в Гааге. Он был прямой противоположностью Т.: очень высокий и несколько хрупкий, обладающий, по-видимому, большой эрудицией, очень натянутый и склонный к уединению. Его функции заключались в анализе сведений и телеграфных донесений и, так [12] как он не имел ничего общего с добыванием сведений или с организацией секретной службы, то он не представлял себе всех трудностей, которые лам приходилось преодолевать. Он был, однако, блестящим штабным офицером, в чем я убедился впоследствии, видя его мастерские анализы донесений. Он извлекал все сведения, которые можно было из них извлечь, и безукоризненно оценивал значение каждого передвижения войск.
Полковник Оппенгейм сообщил мне, какие именно сведения необходимо доставать. Непрофессионал, несомненно, удивится, узнав, что это были, главным образом, данные о движении поездов. Я сам в другое время никогда не мог бы представить себе секретную службу как организацию, занимающуюся наблюдением за прибытием и отправлением поездов. Однако это было главной нашей задачей. Движение поездов означало перевозку германских войск, а перевозка войск, как правило, предсказывала наступление. От нашей информации часто зависела подготовка союзников к защите какой-либо позиции или к захвату врасплох нападающей стороны. У немцев никогда не было достаточно войск, чтобы вести наступление одновременно на двух фронтах, ввиду чего каждому наступлению обычно предшествовала крупная переброска войск с одного фронта на другой. Отсюда понятна настойчивость полковника Оппенгейма в отношении получения всевозможной информации о всех передвижениях войск и о номерах войсковых частей. Для того чтобы помочь опознаванию различных германских полков и частей, он снабдил меня справочниками по германской армии, которые основательно ознакомили меня с организацией, формами и отличительными знаками. Всё это было необходимо знать для того, чтобы с точностью и. уверенностью выполнить возложенную на меня задачу.
По настоянию Оппенгейма мы постепенно организовали систему наблюдения за поездами, которая охватывала все важнейшие железнодорожные линии Бельгии и северо-восточной Франции. Мы отмечали время прохождения и состав каждого воинского поезда, наблюдали за движением поездов на каждой узловой станции и могли, таким образом, следить за каждой дивизией от пункта посадки до пункта выгрузки.
Сообщения о войсках, перебрасываемых с русского фронта на западный, получались в момент их движения через Герсталь. От нашего поста в Льеже мы узнавали, прошли ли пятьдесят два поезда, необходимые для перевозки дивизии, на Намюр или на Брюссель. В Намюре или Брюсселе [13] мы снова встречались с ними и наблюдали за ними на различных узловых станциях до прибытия на станции выгрузки.
С помощью удвоенных постов наблюдения за поездами мы могли проверить всякую ошибку, а специальные агенты, находившиеся на конечных пунктах и в зонах отдыха, опознавали войска по мере их прибытия. Дивизии, прибывшие издалека, неизменно отправлялись в зону отдыха до посылки их на фронт. Предназначавшиеся для наступления дивизии обычно сначала сосредоточивались в ближайшей тыловой зоне. Передвижения на линии фронта могли контролироваться с помощью пленных или путем захвата писем и документов, но для получения сведений о передвижениях в тыловой зоне главное командование могло полагаться только на добросовестность наших наблюдателей.
Ниже я расскажу, как наши наблюдательные посты узнавали о всех перебросках с востока на запад и с запада на восток. Несмотря на то, что донесения нередко задерживались на три-четыре дни, это не имело значения, так как немцам нужны были недели для того, чтобы сосредоточить свои силы. Перевозка дивизии через любую узловую станцию требует, по крайней мере, двух дней, но на практике, как правило, этот срок растягивался до четырех-пяти дней, потому что в дополнение к пятидесяти двум воинским поездам, перевозившим дивизию, нужны были, ещё поезда, перевозившие провиант, боеприпасы и военное имущество. Для наступления требовалось много дивизий; это давало нам возможность получать наши донесения достаточно своевременно для того, чтобы предупреждать Главную квартиру.
Мы получали также множество других сведений, как, например, планы наступлений, сведения о формировании новых дивизий и полков, об изменении снаряжения, о новых изобретениях и новых типах орудий, о новых методах наступления, о прибытии пополнений, о целях для воздушных бомбардировок и т. п., но самым важным нашим достижением был непрерывный контроль над передвижениями противника и опознавание перебрасываемых частей.
Интерес и волнение, связанные с этой службой, превратились к концу войны в мучительное напряжение, так как все знали, что германское командование работает над большим наступлением, которое должно привести войну к решительному концу. Было чрезвычайно важно обнаружить всякий след плана или первых мероприятий по подготовке [14] к большому наступлению, и мы всё время были настороже, стремясь отметить всякое сосредоточение сил, которое могло бы указать на место, выбранное для наступления, и на войска, предназначаемые для его осуществления.
Вот, в кратких словах, наши задачи и трудности, которые нам приходилось преодолевать, и несколько технических деталей, которые мне пришлось объяснить для лучшего понимания работы в органах разведки. Во избежание повторения, я упомяну только о некоторых типичных организациях. За последние два года войны мы имели в своем распоряжении свыше двух тысяч агентов, работавших на нас в различные периоды времени. К сожалению, я не могу описать индивидуальные достижения каждого из них или рассказать о всех созданных нами организациях.
