Текст книги "Мистическая Прага"

Автор книги: Генри Болтон

Глава XI
Медицинская академия

Здесь врачеватель отыскал свой дом,

Как будто это средство от невзгод,

Астролог гороскоп составил в нем, —

Жизнь вечная, цветущий вечный род.

Монах здесь, пациента осмотрев,

Благословил, нечистого огрев.

Браунинг

Доктор Кристофер Гаринониус, несмотря на свое прекрасное медицинское образование, прописывал своим пациентам отвратительные зелья, бывшие в XVI в. в ходу во всех странах. В особенности он верил в чудодейственную целебную силу Эликсира Жизни (Elixir Vitae), изготовленного по его собственному рецепту, и всегда с готовностью рассказывал о замечательных способностях этого средства. Слава этой панацеи распространилась далеко за пределы Богемии, и, когда папа Клемент VIII заболел какой-то тяжелой болезнью, его посланники помчались в далекую Прагу к известному врачу, который с согласия императора отправился с ними в Рим.

Поскольку после визита Гаринониуса Клемент прожил еще много лет, эликсир был уже без всяких сомнений признан «наилучшим средством от всякой телесной и прочей немощи». Интересно узнать, из чего он состоял, благо рецепт, на наше счастье, сохранился:

Elixir Vitae Guarinonii

Корицы 10 драхм

Имбиря 5 драхм

Кедра 4 драхмы

Мускатного ореха 3 драхмы

Мандрагоры 2 драхмы

Аира тростникового 1 драхма

Растворить и выварить всё это в лимонном соке, смешанном с вином. Полпинты принимать перед едой, когда луна в Раке, Льве или Деве.

Гаринониус был счастлив представившейся возможности посетить Италию, поскольку это дало ему возможность лично отблагодарить создателя Эликсира, который был, к слову сказать, деревянной статуей Мадонны ди Лоретто. Этот глубоко почитаемый образ, вырезанный святым Лукой и принесенный из земли Вифлеема ангелами, до сих пор демонстрируется верующим и выглядит на удивление хорошо сохранным.

Дева из Лоретто явилась врачу во сне и надиктовала ему рецепт снадобья ото всех недугов. Возможно, статуя знала рецепт, поскольку Святой Лука, создавший ее, сам был врачом и первооткрывателем сего состава. Религиозный пыл доктора Гаринониуса подвиг его за свой счет отреставрировать часовню Святой Нотбурги, каковая была построена в ее замке в Роттенбурге, где она жила за 400 лет до описываемых событий. Это благое деяние свершилось в 1600 г., но в Тироле до сих пор чтят эту крестьянскую святую, и ее останки хранятся в маленькой церкви на берегу озера Ахензее.

По возвращении в Прагу Гаринониус, звавшийся отныне «доктором Эликсирабилисом» (Doctor Elixirabilis), основал Медицинскую академию, которая получила свое название в честь императора Рудольфа. Ее членами стали придворные и городские врачи, несколько обитателей Золотой Улочки, астрологи, маги и другие ученые, окружавшие императора, а также многие слуги, работавшие в императорских лабораториях. Президентом Академии стал сам Гаринониус, а ученым секретарем – шевалье Адам Залузанский, натуралист из Богемии, который высоко ценил работы Линнея и предложенную им систематику растений, основанную на различиях растительных половых органов. Другими видными исследователями были Майер, Кролл и Боэций, Мартин Руланд, автор книги «Язык алхимии» («Lexicon of Alchemy»), вице-канцлер Якоб Куртиус, Ганс Гайдн, Макард Курбах, Иероним Маковский, все тайные советники, Ипполит Гаринониус, сын президента Академии, который позже прославил себя объемным трудом «Зло, разрушающее человечество» («Grauel der Verwiistung menschlichen Geschlechtes», Ингольштадт, 1610). Также в Академии состояли придворный поэт Мардехай де Деле и любимые слуги Рудольфа, Филипп Ланг фон Лангенфельс и Каспар Руки фон Рутц. Доктор Тадеуш фон Хайек, которого можно по праву считать основателем медицины в Богемии, умер в 1600 г., незадолго до основания Академии. Тихо Браге и Иоганн Кеплер были нечастыми гостями в Академии, хотя их достижения в области астрономии всегда обеспечивали им радушный прием. На конференциях и встречах почти всегда присутствовали странствующие алхимики, приехавшие навестить своих коллег с Золотой Улочки. Позже к обществу присоединился и доктор Штегиус.

На одном из собраний в Медицинской академии имени императора Рудольфа секретарь Залузанский зачитал сообщение о чудесном эликсире, открытом Антонио Мишеле, протеже могущественного Уильяма фон Розенберга. Этот итальянский алхимик раньше был архитектором, но увлекся герметическими науками, и фон Розенберг выстроил для него прекрасно оборудованную лабораторию неподалеку от своего замка в Крумлове. Мишеле требовал для своих экспериментов крупные суммы денег и обещал своему покровителю потрясающие открытия и немыслимые доходы после их завершения. Его Эликсир имел следующий рецепт:

Elixir Michelii

Colcothar 6 унций

Каменной соли 4 драхмы

Александрийской мирры 4 унции

Экстракта алоэ сахарного 4 унции

Смолы мастикового дерева 3 унции

Шафрана 0,5 унции

Серы порошка 1,5 унции

Все это хорошенько растереть в ступке, смешать и нагревать в течение двенадцати часов в тигле на умеренном огне.

Одну драхму сего эликсира употреблять растворенной в лимонном сиропе либо медовой воде, что особенно эффективно против чумы, лихорадки, плеврита, колик, легочных болей, а также заболеваний печени.

После сообщения секретаря президент Академии попросил присутствующих испытать это простое средство на практике и рассказать о полученных результатах на следующем собрании. Здесь следует сделать небольшое отступление и заметить, что, например, китайские врачи и сегодня недалеко ушли от методов, принятых в XVI столетии. Один китайский врач, у которого была большая практика в Сан-Франциско среди богатых американцев, прописывал в качестве панацеи (так называемая Chinese Panacea) от множества тяжелых заболеваний мерзкую мешанину из сушеных ящериц, шафрана, коры хинного дерева, перечной мяты, огуречника аптечного, корня лакричника, бобов, сушеной саранчи, водяных жуков, шелковичных червей, сердцевины китайского дерева и коры вяза. Каждого ингредиента следовало взять по щепотке и вываривать в кварте воды, пока вода не выпарится и конечный объем не сравняется с пинтой. Принимать нужно было по чайной ложке в зависимости от предписания.

Затем доктор Михаил Майер обратился к собравшимся с речью о древности и благородстве медицины, «которая, – как сказал он, – является божественной наукой, чистой теологией, ибо Всемогущий начертал свое Слово на ее языке до того, как Адам смог прочесть его. Десять Отцов, что были до потопа, и те, кто были после, в том числе Моисей и Соломон, были великими целителями минувших времен, завещавшими свои священные знания тем, кого они считали достойными, честными и способными сохранить их и передать дальше, и от их величественного сияния зажгли свои светильники все народы. Авраам принес свет знания из Халдеи и даровал мудрецам Египта, а затем сей сверкающий пламень был принесен в Грецию». Продолжая излагать раннюю историю медицины, доктор Майер предложил неожиданную интерпретацию одного из самых известных пассажей Книги Бытия: «Земля же была безводна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет». Это, как сказал Майер, было пророчеством о том, что Всемогущий пробудил Свет Алхимии, благословенный луч, призванный осветить весь мир [36]36
  Впоследствии алхимики, как, впрочем, и прежде, часто истрактовывали слова Священного Писания в герметическом ключе. – Примеч. ред.


[Закрыть].

Выступление Майера спровоцировало короткую дискуссию, которую начал Руланд, издавший книгу «Практическая химия Мириам, сестры Моисея» («Practical Chemistry of Miriam»), чей авторитет был столь непререкаем, что едва ли хоть один из членов Академии осмелился бы в ней усомниться. Доктор Руланд, взойдя на кафедру, сказал, что получил письмо от доктора Якоба Хорста, профессора медицины в Университете Гольмштадта, в котором было описано настоящее чудо – мальчик, у которого сам собою в челюсти развился золотой зуб. Профессор считал это чудо следствием сочетания созвездий, под которым был рожден мальчик, ибо Солнце и Сатурн были тогда в Овне. Он также счел появление золотого зуба знамением скорого выдворения турок, заклятых полудиких врагов христианского мира, из Европы, а также приближения нового тысячелетия.

При упоминании турок доктор Освальд Кролл поднялся было со своего места, но был пригвожден к своему месту жестким взглядом президента Академии. Когда Руланд закончил говорить, доктор Кролл встал-таки и сказал, что кошмарная чума, явившаяся в Богемию, была, несомненно, принесена турками, и, хотя эта болезнь практически неизлечима, «Тинктура мумии» может в настоящем случае помочь, и при условии строжайшей конфиденциальности он хотел бы поделиться с присутствующими секретом ее приготовления. «Следует раздобыть свежий труп преступника двадцати четырех лет от роду, рыжего, но не имеющего на теле веснушек или родинок, казненного через повешение или же колесованного, над телом которою единожды светила луна и единожды – солнце, разрезать его на части, натереть миррой и алоэ, затем растворять в винном спирте в течение нескольких дней. В совсем отчаянных случаях сила этой тинктуры может быть увеличена смешением ее с перламутровой солью, коралловой солью, оливковым маслом и мускусом, затем смесь следует выпаривать на водяной бане в течение месяца, каждый день помешивая».

Каспар фон Рутц заметил, что его богатый тесть, у которого он жил, был подвержен частым приступам лихорадки, однако ни одно из испробованных им многочисленных средств тестю так и не помогло. Он перебрасывал трех пауков через голову пациента, надевал на его шею мешочек с опилками, наструганными с виселицы, пытался отогнать болезнь, написав магические слова «FIBRA FUGE» на листке бумаги и отрезая от него ежедневно по одной букве, начиная с самой последней. И он был бы весьма благодарен собравшимся, если бы они высказали свои предположения, так как ни одно из примененных средств не оказало должного эффекта.

Несколько ученых мужей одновременно поднялись со своих мест, желая дать ценные советы, однако секретарь предоставил первое слово Михаилу Майеру, который посоветовал следующее: «Возьми недавно снесенное птичье яйцо, нарисуй на его скорлупе три креста, один красный и два черных, закопай его на ближайшем перекрестке в строжайшей тайне, не сообщая никому о своих намерениях». Доктор Гаринониус ответил, что метод этот не научен, и ему известно другое безотказное средство: «Возьми две пригоршни морской соли, столько же свежего хмеля и четверть фунта каши, приготовленной из ягод черной смородины, смешай всё это и ровным слоем распредели по льняной ткани, которой затем оберни запястья больного. Этот способ – лучший для изгнания лихорадки».

Доктор Боэций де Бодт попросил позволения продемонстрировать изготовленный им талисман abraxas, представлявший собой вырезанную из яшмы фигурку Повелителя Вечности (Prince of the Eons) или же ангела трехсот шестьдесят пятого неба [37]37
  Здесь явно присутствуют гностические мотивы. Иные из гностиков, главных конкурентов христиан, полагали, что небеса, по числу дней в году, разделены на 365 частей. – Примеч. ред.


[Закрыть]. Эту вещицу применял сам император, и она была лучшим средством от злых духов. После того как вещь осмотрели, доктор Кролл продемонстрировал zenexton, предохранявший своего обладателя от чумы, злых чар, яда и зловещих астральных влияний, и описал его изготовление, процесс которого включал два этапа: изготовление магических табличек и инструмента, с помощью которого на них наносилась печать. «Возьми восемнадцать жаб, заткни им ноздри и высуши на солнце, после чего изотри в порошок; если ты не высушишь их достаточно тщательно, они будут отвратительно пахнуть, а также ты не сможешь сделать из них порошка; возьми этого порошка две унции, пол-унции белого мышьяка и пол-унции желтого мышьяка, корни Diphtamus alba и Tormentilla erecta – по три драхмы каждого, мелкого жемчуга одну драхму, красного коралла, порошка из восточного гиацинта и изумрудного песка по полдрахмы, два скрупула восточного шафрана, также мускуса и смолы, чтобы придать аромата. Хорошо растолки эти ингредиенты в ступке и сделай из них с помощью розовой воды и тертого белого редиса пасту. Всё это должно быть проделано, когда луна находится в Скорпионе. С помощью инструмента, который я опишу позже, изготовь из этой пасты таблички и хорошенько их высуши, затем заверни в красный шелк и повесь на шею с помощью красной нити, но не позволяй им соприкасаться с твоей кожей. Инструмент же, о котором говорилось ранее, представляет собой две стальные пластинки, на внутренней поверхности одной из которых выгравирован скорпион, а на другой – змея, и таблички после изготовления должны иметь на себе их отпечатки».

Доктор Гаринониус подтвердил силу zenexton'a и описал другую его разновидность, которая была любимым талисманом великого швейцарского врача, у которого всякий желал бы поучиться – Парацельса. Затем он обратился к интересному случаю одного дворянина из Вены, которому была сделана хирургическая операция на носу по методу итальянского хирурга Каспаро Таглиакоцци. Сей ученый муж продемонстрировал своими опытами в Болонье, что если нос или ухо были отсечены быстрым ударом чистого лезвия, например сабли, то можно заставить отрубленный кусок вновь прирасти к ране, если тотчас промыть его и плотно прижать к порезу. Также была обнаружена возможность пересаживать кожу от одного человека другому, и подобные операции нередко увенчивались успехом. Венский дворянин, служивший в армии полковником, потерял в дуэли на мечах кончик своего носа, и Таглиакоцци был приглашен продемонстрировать свое мастерство. Одному итальянскому грузчику пообещали большую награду за то, что он отдал часть кожи со своей руки, достаточную для того, чтобы сделать из нее новый нос полковнику. Операция прошла более чем успешно, и новый нос вполне сносного вида, совершенно удовлетворившего дворянина, был действительно изготовлен. Грузчик же, скоро поправившийся, также весьма довольным вернулся домой, в Италию. Периодически, однако, нос полковника сильно краснел и опухал, придавая ему сходство с пьяницей, но, поскольку привычки его обладателя были более чем умеренными, через несколько месяцев он вновь приобретал нормальные размеры и цвет. В переписке с Таглиакоцци дворянин выяснил, что болезнь настигала его в те моменты, когда грузчик запивал. В конце концов, после шести лет подобных мучений, случилось самое худшее: когда офицер отправился на бал, кончик его носа вдруг похолодел, сморщился и отвалился, упав, к его ужасу, прямо на пол. Он срочно написал в Италию и узнал, что в тот самый вечер, когда это произошло, грузчик умер в Болонье.

Внимательно слушавший докладчика Тихо Браге, когда рассказ подошел к концу, широко улыбнулся, как будто намекая на то, что его серебряный нос был много лучше того, что изготовил итальянский врач. Доктор Гаринониус также добавил, что Таглиакоцци заявлял, будто изготовленный им нос способен лучше различать запахи, нежели нос настоящий, а также, что, путешествуя по Италии, он видел статую Таглиакоцци, поставленную горожанами. В руках изваяние сжимало человеческий нос.

Конференции в Медицинской академии, конечно, не всегда были столь оживленными, как только что описанная встреча. На некоторых из них разнообразие тем паче было существенно меньшим, а скучающие ученые проводили время в праздных беседах, не обсуждая передовых достижений медицины. Несколько месяцев спустя была проведена очень интересная конференция, организованная в честь знаменитого врача Андрея Либавия из Кобурга, который по пути в Вену оказался проездом в Праге и согласился прочитать в Академии лекцию о Питьевом Золоте. По такому случаю зал был переполнен членами Академии и их друзьями, жаждавшими увидеть и услышать великого ученого. Представляя его, доктор Гаринониус отметил, что доктор Либавий никогда не позволял официальным обязанностям директора гимназии в Кобурге мешать своим научным изысканиям, и недавно опубликовал большой труд под названием «Алхимия», который должен был обессмертить его имя в анналах медицины и химии. Его более ранние трактаты «Пробы минеральных вод» и «О рудах», конечно же, так же широко известны, а сегодня он расскажет о своих исследованиях Питьевого Золота.

Доктор Либавий, чье латинизированное имя «Либавус» было более известно, начал с объяснения того, что золото само по себе неуничтожимо и обладает бесценными качествами, куда входит продление жизни и исцеление от многих болезней, и единственная проблема – это обнаружение наилучшей формы, в которой следует его применять. В трудах древних авторов также можно обнаружить указания на применение золота в качестве лекарственного средства. Первое упоминание об этом мы находим в Священном Писании: «И взял Моисей (золотого) тельца, которого они сотворили, и сжег его, и растолок в прах, и развеял тот прах над водой и велел детям израилевым пить ее». Плиний в своей «Естественной истории» превозносит медицинские достоинства золота, рекомендуя его наружное применение в виде мази при открытых гнойных ранах. Приготовленное с медом и намазанное на пупок, оно служит наилучшим средством от болей в животе, а золотое кольцо, если носить его на пальце, очистит кожу от бородавок.

Арабские врачи также включали в достоинства золота его способность излечивать от многих болезней, и знаменитый химик Гебер писал, что «золото есть средство, услаждающее сердце и сохраняющее юность тела».

Однако наибольшего эффекта этого металла можно добиться, лишь когда он применяется в виде безобидного питьевого раствора. О приготовлении сего «божественного причастия», или «алкоходона», известно с XIII столетия, когда его впервые получил Раймонд Луллий из Майорки, как сказано в следующих строках, принадлежащих сэру Георгу Рипли:

 
Есть масло дивное, что отливает златом,
Творенье пламени, а боле мастерства,
Знай весть о старике Раймонде пребогатом —
Не злато юность укрепило, не слова…
Когда Раймонду было уж под девяносто,
Напиток золотой он регулярно пил
И столько ж лет еще на свете он прожил…
 

В том же веке брат Бэкон в письме его высокопреосвященству папе Николаю IV сообщает, что один старый сицилийский крестьянин, возделывая виноград, обнаружил в земле золотой сосуд, наполненный некой желтой жидкостью. Решив, что это виски, крестьянин выпил ее, и тотчас превратился в высокого хорошо сложенного юношу. После исследования нескольких капель напитка, оставшихся на дне сосуда, обнаружилось, что это Aurum Potabile, питьевое золото. Сицилиец оставил свою работу на земле и поступил на службу к королю Сицилии, где и состоял в течение последующих восьмидесяти лет.

Перейдя к современным опытам по изготовлению этой панацеи, доктор Либавий сказал, что, после безрезультатной проверки около ста рецептов «пищи ангелов» ему удалось разработать новый процесс, приведший к замечательным результатам. Рецепт этого процесса звучал так:

«Поместите тонкое листовое золото в сосуд, запечатанный печатью Гермеса, прокаливайте его на огне, пока получите пепел, произведите возгонку, отделив цветы (flores) от мертвой головы (caput mortuum), или прокляли земли (terra damnata), что останется на дне сосуда. Затем то же можно повторить с мертвой головой, нагрев ее до той же температуры и произведя возгонку, и сублимировав ее в масло, которое называется Oleum Solis».

Для взрослых сего снадобья требуется две-три крупинки. С его помощью можно также излечиться от приступов лихорадки, в таком случае доза будет составлять от восьми до двенадцати крупиц, растворенных в бокале вина.

Краткий рассказ доктора Либавия о приготовлении чудодейственного средства не идет ни в какое сравнение с помпезным и поэтическим заключением его речи:

«О, тайна тайн, самая скрытая из всех скрытых вещей, великое лекарство всех времен! Ты – дитя земли, наидрагоценнейший из даров, врученных Патриархам и Мудрецам, желанный для всего мира! О, великое знание, сокрытое в тени Луны и царящее над всем сущим, что укрепляет Естество, сердца и члены обновляет, сохраняет юность, изгоняя старость, повергает в ничто слабость, способствует красоте во всем ее совершенстве и содержится во всем, что восхищает и радует человека! Твоя чудотворная сила, что держит на себе мир, воскрешает мертвых, изгоняет болезни, возвращает силы умирающему! Благословен Всемогущий, ибо Он открыл сие Искусство верующим! Аминь!»

Глава XII
Удача и невезение

Химической науки чудны результаты,

Она стократ верней всех средств, что вместе взяты.

Богами к Знаниям дарованы ключи,

Пей золотой настой – любой недуг лечи!

Плоды науки этой потрясают всех,

Всех страждущих бедняг, недужных ждет успех.

Их всех наука вмиг избавит от невзгод,

Немедля жизнь на лад у бедолаг пойдет.

Пусть клонят нас к земле преклонные года,

Целит всё без труда чудесная вода,

Сам Петр Святой – рецепт и Камня след,

Что избавляет смертных от смертельных бед.

Мишель Шилла. Угольщики

В 1603 г. придворные алхимики Рудольфа и обитатели Золотой Улочки были крайне взволнованы слухами об успешных трансмутациях, проведенных в Страсбурге. Когда новости достигли ушей императора, который в тот момент остро нуждался в золоте для пополнения казны и был готов «с помощью алхимии обрести великое богатство», он послал Иоганна Франке и еще двоих верных слуг разузнать, в чем дело, и, если всё это не всего лишь сплетни, доставить адепта в Прагу Посланники узнали такую историю: к бедному горожанину по имени Госсенхауэр [38]38
  Гюстенхёвер на нижненемецком диалекте. – Примеч. перев.


[Закрыть], работавшему ювелиром, однажды явился незнакомец, который заявил, что хочет поступить к нему в ученики, и представился как Хиршборген. Ювелир на некоторое время нанял его, а при расставании странник вручил Госсенхауэру красный порошок и инструкцию по его применению для трансмутации. Ювелир провел успешный эксперимент, использовав часть тинктуры. Но он неосмотрительно рассказал о своем сокровище некоторым друзьям и соседям, которые в свою очередь сообщили своим соседям и друзьям, что Госсенхауэр стал обладателем Философского Камня, и вскоре эта новость стала городской сплетней. Муниципальные власти начали расследование, и ювелир не только совершил проекцию в присутствии городских чиновников, но даже дал каждому из них провести ее собственноручно.

Получив устные доказательства мастерства Госсенхауэра, императорские посланники с помощью цепей и наручников убедили ювелира отправиться с ними в Прагу, где тот предстал перед императором, приказавшим ему немедленно произвести операцию по получению золота. Однако к тому времени житель Страсбурга израсходовал весь красный порошок и уверил монарха, что у него нет достаточного количества Философского Камня, чтобы удовлетворить запросы казны. Это лишь рассердило императора, который отказался слушать объяснения несчастного ювелира, приказав заточить его в Белую башню, откуда беднягу освободила впоследствии лишь смерть.

Придворный поэт Рудольфа, де Делле, запечатлел приключения и несчастливую судьбу Госсенхауэра в следующих бессмертных строках:

 
Госсенхауэр, что звался Оффенбург,
Был Рудольфу не сказать чтоб добрый друг,
Ведь едва коснувшись Тайны, он соврал
Счастлив был он тем, что произвел аврал.
Император крикнул: «Франке, вмиг ко мне!
Или больше наша сила не в цене?
Ждать уже нельзя и наша цель ясна,
Каждая минута впредь вдвойне ценна!
Ты немедля возгласи ему приказ
В Прагу мчаться к нам, пусть даже и сейчас,
Восхищением хотим почтить труды
Мы его и всех его трудов плоды.
Только если этот парень подведет,
Ух, пощады пусть, подлец, от нас не ждет!»
Вот уж в Белой башне, в ковах, заточен
Тот Философ, что был в Прагу залучен,
Был из Страсбурга вотще похищен в ночь,
Чтобы втайне императору помочь.
Он дрожит от страха, бедный, весь в поту,
Ждет, страдалец, приговор за простоту,
Вместо славы пожинает он позор —
Ведь для всех теперь он все равно, что вор!
 

Истории жизни и практики алхимиков всегда скрыты в тумане тайны, всё, имеющее к ним отношение, кажется таинственным и величественным: герои герметического искусства – самые счастливые из людей, которые по мановению руки создают золото, лечат всевозможные неизлечимые болезни и обладают тайной вечной молодости и вечной жизни. Но при внимательном рассмотрении их судьбы оказываются вовсе не такими безмятежными: они путешествуют из страны в страну, скитаются из города в город, живут, едва сводя концы с концами, и, хотя временами на их долю выпадает возможность пожить роскошной жизнью за счет доверчивого и могущественного покровителя, в конце концов их обвиняют в обмане, после чего чаще всего бросают в темницу, подвергают пыткам и жестоко умерщвляют. Летописцы, свидетельствующие об их приключениях, очень редко обладают критическим взглядом и смешивают в своих историях правду и вымысел, истину и ложь, делая их почти неразличимыми, и спустя несколько столетий читатель вряд ли сможет разобраться, где фантазии искажают действительность. Такие затруднения встретит и тот, кто решит узнать о судьбах шотландского алхимика Александра Сетона и моравского алхимика Михаила Сенсопакса, более известного под именем Сендивогия из Польши, который наделал много шума при дворе Рудольфа.

Сетон, чье прошлое неясно, по-видимому, не имел иного занятия, кроме как путешествовать по Европе и с успехом демонстрировать различные опыты – то ли благодаря своей потрясающей ловкости рук, то ли – блестящему знанию химии. Не нуждаясь в деньгах, он был исключительно щедр к своим друзьям или же просто к тем, кто умел его к себе расположить, часто даря им золотые безделицы. В истории Сетон появляется как владелец Сетон-Холла на шотландском побережье, где он с искренней заботой лечит пострадавшего в кораблекрушении моряка по имени Хаузен, плывшего из Нидерландов. Затем он наносит Хаузену странный визит в его доме неподалеку от Амстердама, где тот принимает врача с величайшей радостью и почтительностью и не отпускает в течение нескольких недель. Уезжая, Сетон посвящает своего друга в тайну трансмутации, превращая на его глазах кусок свинца в золотой слиток такого же веса, и отдавая его моряку как доказательство истинности алхимического искусства. Это произошло 13 марта 1602 г.

Следующим летом Сетон превратил двух ярых противников алхимии в ее сторонников, проведя демонстрацию в Швейцарии, в Базеле, где присутствовали доктор Вольфганг Динхайм, профессор из университета во Фрайбурге, и доктор Якоб Цвингер. Втроем они отправились в лабораторию золотых дел мастера, взяв с собой несколько свинцовых пластинок, тигель и немного серы, купленной по дороге. У Сетона в руках ничего не было: он разжег огонь в печи, смешал свинец и серу в тигле и размешал эту смесь железным прутом. Затем он попросил докторов бросить в расплавившийся металл немного тяжелого желтого порошка, который оказался при нем, завернутый в бумагу. Динхайм, описавший опыт, говорит: «Не чувствуя в себе ни капли веры, как святой Фома, мы все же сделали, как он сказал», и через пятнадцать минут тигель сняли с огня. После охлаждения тигля обнаружилось, что свинец исчез, а на дне лежит небольшой слиток золота, который ювелир, приглашенный в качестве свидетеля, признал самым что ни на есть настоящим, притом высочайшего качества. Вес слитка был равен весу использованного свинца. Профессора были изумлены, а Сетон рассмеялся и сказал: «Ну и что же осталось от всех ваших педантичных рассуждений? Вы видели эксперимент, который гораздо убедительней ваших мудрствований!» С этими словами алхимик отрезал от золотого слитка кусок, по весу равный примерно четырем золотым дукатам, и подарил его Цвингеру, который сохранил его в качестве сувенира.

Затем мы встречаем Сетона в Страсбурге, где он по является под именем Хиршборгена, чтобы сыграть роковую роль в жизни бедного Госсенхауэра, которому встреча с великим адептом принесла одни лишь несчастья. Потом он живет под покровительством богатого торговца Коха в Оффенбахе, что недалеко от Франкфурта, и совершает в присутствии своего патрона и друга успешную проекцию, оставив ему в качестве сувенира гвоздь из герметического золота. В Кёльне он совершает сразу несколько удивительных экспериментов, в Мюнхене, куда отправляется позже, вовсе не занимается алхимией, зато влюбляется в прекрасную баварскую фройляйн и женится на ней. Вскоре он знакомится с жестоким молодым правителем Саксонии, Кристианом II, который требует у него красную тинктуру. Алхимик поделился со своенравным дворянином некоторым количеством «алого льва», однако это не удовлетворило Кристиана, потребовавшего раскрыть секрет приготовления магистерия, на что Сетон ответил резким отказом. Уговоры и угрозы ни к чему не привели, и Кристиан (совершенно не оправдав данного ему имени) решил прибегнуть к жестоким пыткам. Беднягу алхимика растянули на дыбе, прижигали каленым железом и обливали расплавленным свинцом, однако он был нем как рыба, и князь, прекрасно понимавший, что глупо убивать гусыню, несущую золотые яйца, приказал прекратить пытки и заточить истерзанного человека в темную клетку, приставив к нему суровых стражей. Там Сетон влачил жалкое существование, страдая от ужаса и болей в перебитых конечностях, пока некий незнакомец из Дрездена не заинтересовался его судьбой и, явившись в тюрьму, не восстановил его здоровье умело наложенными повязками и целебным питьем. Этим незнакомцем был не кто иной, как прославленный Михаил Сендивогий, который разбогател, получив в наследство имение неподалеку от Кракова, в результате чего впоследствии все сочли, что и сам он был родом из Польши. Замечательный химик, он сделал немало для улучшения работы красильных фабрик, а также занимался и алхимией. В надежде на то, что Сетон откроет ему секреты Великого Делания, Сендивогий организовал его побег. Они бежали в Краков, но Сетон через несколько недель умер, так и не успев открыть своей тайны. Всю свою жизнь он соблюдал рекомендацию Чосера: «Держи в строжайшей тайне все свои дела, и Тайна от невзгоды охранит тебя».

Вскоре после этих событий Сендивогий женился на вдове Сетона, желая выведать у нее секреты, которые она могла узнать от покойного мужа, однако женщина смогла лишь дать ему скромный остаток бесценного порошка да манускрипт сочинения по алхимии, написанного ее мужем и озаглавленного «Двенадцать трактатов космополита» («Twelve Treatises of the Cosmopolitan»). Хитрый «поляк» вновь отправился путешествовать по миру и, применяя порошок, рецепта приготовления которого не знал, совершил несколько публичных трансмутаций в различных городах Европы, получив широкую известность. Все коронованные особы в Европе сгорали от нетерпения, желая увидеть его, и Рудольф, конечно же, был среди них первым. Сендивогий предоставил монарху немного порошка, и тот собственными руками совершил чудо трансмутации. Обрадованный успехом, он повелел установить на стене комнаты, где была совершена проекция, мраморную табличку со словами: