Текст книги "Мистическая Прага"
Автор книги: Генри Болтон
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
Глава VIII
Человек с серебряным носом
Глаза подъемля выси,
Он в ночь простер свой взор,
Премудро ткались мысли,
Чертя ход звезд узор,
Созвездья славой славных
Навеки облекли, —
С ним говорить на равных
Стремились короли.
Хайберг
Ранним утром 5 августа 1576 г., всего за два месяца до смерти императора Максимилиана и восшествия на престол Рудольфа II, на маленьком острове Хена, что неподалеку от побережья Дании, собралось множество философов, дворян и представителей правящих домов Европы. Обстановка этого собрания была более чем живописна: крохотный остров, не больше шести миль в окружности, утопал в яркой зеленой растительности, больше всего напоминая огромный парк, и изобиловал всевозможной живностью: помимо пасшихся на лугах лошадей, коров и овец, в лесах скрывалось бесчисленное множество оленей, зайцев и куропаток. Помимо этого, единственными обитателями окруженного морем клочка земли были сорок крестьян, живших в маленькой прибрежной деревушке. Высокопоставленные гости облюбовали вершину холма, располагавшегося в самом центре острова, откуда открывался вид на изъеденный заливами шведский берег.
Компания явилась в этот райский уголок не ради охоты и не для того, чтобы насладиться красотами природы, но лишь во имя научных целей; они стояли у подножия громадного здания, фундамент которого едва лишь наметился, и обсуждали это великое строительство, пока лакеи в ливреях подавали им скромный завтрак, обильно сдобренный заграничными винами.
Главными персонажами в этой группе были Фредерик II, король Дании и Норвегии, тогда бывший в расцвете сил, прославленный астроном Тихо Браге, Чарльз Данце, французский посол, и высокородные датские дворяне, заинтересованные в научном прогрессе. Собрание проходило у подножия великолепного каменного здания, носившего имя Ураниборга, или Небесного Города, которое Тихо Браге планировал сделать астрономическим центром. Браге было в то время всего тридцать лет, но он уже заработал имя в научном мире. Он родился в деревне Кнудсдорп, неподалеку от Хелсингборга, и был послан своим дядей в университет Копенгагена изучать философию и риторику, чтобы затем работать юристом. Но 21 августа 1560 г. произошло событие, заставившее его навсегда забыть о карьере законника и пробудившее его интерес к астрологии. К тому времени он уже около шестнадцати месяцев проучился в колледже. Сим знаменательным событием стало солнечное затмение, которому в те времена приписывали власть над судьбами народов и граждан. С этого момента Браге решил посвятить свою жизнь изучению небесных тел. Днем он со своим наставником прилежно зубрил законы, а ночью в тайне от всех следил за движениями звезд и планет, а также с интересом занимался математикой.
После смерти своего дяди Браге получил большое наследство и мог отныне свободно следовать избранному пути. Во время путешествия по Германии с ним случилась неприятность, едва не стоившая ему жизни: в Ростоке он поссорился с одним из местных жителей, и молодые люди схватились за мечи. Во время дуэли соперник отхватил астроному полноса, страшно изуродовав ему лицо. Этот дефект удалось частично скрыть, смастерив недостающую половинку из серебра и золота. После этого досадного инцидента народная молва дала Браге насмешливое прозвище – «человек с серебряным носом».
Два года спустя Тихо Браге временно поселился в Аугсбурге, где наладил дружеские и деловые отношения с Паулем Хайнцелем, бургомистром Аугсбурга и большим любителем астрономии. Вместе они сконструировали огромный квадрант для вычисления орбит небесных тел, секстант для оценки расстояния до звезд и планет и множество других полезных инструментов, с помощью которых было сделано немало точных наблюдений.
Вернувшись в Данию, Браге обустроил новую обсерваторию в замке своего дяди и весьма преумножил тогдашние астрономические знания. Его репутация была столь громкой, что датский король пригласил его в свою резиденцию, попросив прочесть курс лекций по астрономии. Браге с радостью принял приглашение и глубоко заинтересовал своих слушателей точным и строго научным рассказом, лишенным предрассудков и суеверий. После он посетил Южную Германию, Швейцарию и Венецию в надежде подыскать себе постоянное место жительства. По пути на север он проезжал через Регенсбург и стал свидетелем великолепной церемонии коронации императора Рудольфа II, произошедшей 1 ноября 1575 г. Он получил аудиенцию у монарха, после чего Рудольф пригласил его вместе отобедать. За обедом Браге составил гороскоп молодого императора, посоветовав тому никогда не жениться, поскольку сыновья принесут ему сплошные разочарования и горести. Это пророчество сбылось, но, если бы астролог умел читать свою судьбу в причудливом мерцании звезд, он бы узнал, что его визит ко двору с целью воздать почести Рудольфу станет первым в череде событий, которая завершится смертью ученого на службе у Его Величества.
Вскоре после возвращения в Данию Фредерик II, крайне высоко ценивший науки, вызвал его в Копенгаген и предложил ему в безраздельное пользование остров Хену, выделив средства для постройки и оборудования там астрономической обсерватории. Правитель был столь щедр, что обеспечил ученого деньгами на основание на острове резиденции для его семьи, а также для семей его помощников. Двадцать один год жизни Браге прошел в безмятежном изучении небесных тел в прекрасно оборудованной обсерватории Ураниборга. Его патрон, король Фредерик, назначил ему пожизненную пенсию в весьма крупном размере, которой Браге распоряжался очень щедро, с гостеприимством и неизменным радушием встречая бесконечных посетителей, приезжавших на остров, дабы засвидетельствовать свое почтение первому среди астрономов. Он также обучал и поддерживал материально множество молодых людей, живших вместе с ним на Хене, развивая в них умения наблюдать, думать и рассуждать. Его трудолюбие и проницательность, мастерство и огромное количество трудов о планетах, а также исследования траектории движения луны заслужили ему славу, которой не добился ни один из его современников, равно как и ни один из его потомков.
Датский поэт Петер Андреас Хайберг запечатлел обсерваторию Ураниборга в своих стихах:
Врата на восток глядят —
Свой страшный оскал отворили,
Другие глядят на закат,
А с юга и севера – шпили.
Стоит на равнине крепость,
Собой небеса подперев,
Пегас белой гривой свирепость
Взнесет к небесам, присмирев.
Две башни нам сердце пронзили,
Означив Земли полюса.
Фундамент здесь вычурен или
Ажурных пассажей краса?
Рисует фантазий узоры
Движенье бесстрастных планет,
И манит их бег наши взоры
И сфер зведопламенный свет.
К сожалению, щедрый покровитель Браге, король Фредерик, умер в 1588 г., и на престол взошел его сын Кристиан IV, мальчик всего четырнадцати лет от роду. Датская знать, завидовавшая привилегиям и пособию Браге, интригами и клеветой постепенно расшатала его позиции при дворе, настроив юного соверена против хозяина Хены и директора обсерватории. Браге был лишен пенсии, его владения были конфискованы, и после многочисленных унижений, причиненных ему дворянами, приближенными к юному королю, он решился покинуть отвергнувшую его неблагодарную родину. В 1597 г. он забрал свои инструменты, библиотеку и лично сконструированные им приборы из Ураниборга, погрузил всё на корабль, а затем, вместе со своей женою, пятью детьми, слугами, несколькими ассистентами и учениками, в том числе со своим будущим зятем Тенгаагелем и математиком Лонгомонтанусом, отправился из Копенгагена в Росток – город, в котором прошла часть его буйной юности, и где он заполучил свой серебряный нос.
Брошенный таким образом на произвол судьбы, ограниченный в средствах и обремененный множеством обязанностей, он понял, что ему необходим новый могущественный покровитель, и решил просить помощи у императора Рудольфа, чей интерес к наукам стал предметом восхищения всей Европы. Зная пристрастие Рудольфа ко всяческим механическим машинам и химическим экспериментам, Браге посвятил ему свой последний труд о механике астрономии, а также присовокупил к нему несколько работ в области химии. Посвящение это было написано в январе 1598 г., но книга была издана лишь четыре года спустя («Astronomiac instauratae mechanica», Норимберг, 1602 г.). Вместе с манускриптом был также издан составленный им каталог тысячи звезд. Но все эти доказательства научных познаний и достижений едва ли были нужны, ведь германский монарх уже давно был знаком с работами датского астронома и с интересом следил за его карьерой. Тихо Браге поддерживал переписку с Кородуциусом и доктором фон Хайеком, а также с вице-канцлером Куртиусом, который был об астрономе самого высокого мнения. Император лично пригласил Браге на Градчаны через своего личного секретаря Барвициуса, пообещав датчанину всё необходимое для дальнейших занятий астрономией, а также большую стипендию и просторные апартаменты для его семьи.
Приглашение Рудольфа было более чем сердечным, особенно если учесть, что Браге имел репутацию астролога и склонность к алхимическим штудиям. Подобная практика в те времена в порядке вещей сочеталась с занятиями строгой наукой. Астрологические изыскания прославленного датчанина привели его к мысли, что ужасная эпидемия чумы, поразившая Европу в 1566 г., имела своей причиной совпадение Юпитера и Сатурна в августе ровно за три года до бедствия. Он предсказал также, что одна знатная дама будет в ближайшее время убита рогатым чудовищем, и спустя год чешская графиня была зверски убита своим рогоносцем-мужем. Он также вычислил, что Фредерик II Датский умрет в 1593 г., а, когда тот умер в 1588 г., Браге заявил, что в его расчеты не вкралось никакой ошибки, «просто смерть наступила преждевременно». Астрологические изыскания вместе с тем нисколько не мешали Браге сохранять почти фанатическую веру в Божественное Провидение.
Тихо Браге был помимо прочего практикующим алхимиком, работавшим с тиглями, атанорами и перегонными кубами. Он называл свои занятия «земной астрологией». Планеты и металлы тесно связаны, как следует из самих их названий. Во время своего краткого пребывания в замке своего дяди в Герритцвольде он оборудовал там лабораторию и проводил эксперименты с серебром и золотом. После этого и в Ураниборге в крипте под зданием была сконструирована лаборатория, в которой находилось по крайней мере шестнадцать печей, обеспечивавших нагрев любой необходимой силы. Он никогда не публиковал результатов своих алхимических изысканий, вызывая немалую подозрительность окружающих. «По своему собственному убеждению, – писал Браге, – и следуя советам посвященных, я не считаю нужным раскрывать секретов Искусства толпе, ибо лишь несколько человек способны воспользоваться его могуществом в благих целях».
Равно как многие врачи были астрологами, астрологи в свою очередь практиковали медицину; так делал и Коперник, и нет ничего удивительного в том, что Браге изобрел собственный Эликсир, который широко продавался как средство от эпидемий, опустошавших тогда Германию. Император, зная о существовании этой драгоценной панацеи, пытался выспросить у Браге секрет ее изготовления. В ответ Браге послал императору длинное письмо с описанием процесса изготовления лекарства, умоляя его сохранить сию формулу в тайне и использовать ее лечебные свойства исключительно в личных целях. Рецепт назывался Венецианской Патокой и состоял из нескольких последовательных химических операций: в получившуюся жидкость добавлялись либо тонко измельченные кораллы, либо сапфиры, либо гиацинты и растворенный жемчуг, но лучше всего – питьевое золото, А чтобы сделать секретное средство панацеей от всех болезней, каковые только могут быть вылечены с помощью лекарств, следовало смешать его с сурьмой.
В 1599 г. солдаты и беженцы с венгерского фронта турецкой войны принесли в Богемию чумную инфекцию, и вскоре город на берегах Влтавы пал жертвой страшной эпидемии. Рудольф, терзаемый суеверным страхом смерти, бежал с несколькими приближенными в Пльзень, где оставался более девяти месяцев. Тихо Браге, направлявшийся в Прагу, получил тревожные известия о множестве смертей в Богемии и переждал эпидемию в Германии. Он оставил своих жену и дочерей на попечение своего верного друга князя Генриха Рантзау в замке Вандесберг недалеко от Гамбурга, и взял с собой только своих сыновей, нескольких учеников, а также самые необходимые астрономические инструменты. По прибытии в Прагу он был радушно принят императором, который предоставил в его распоряжение замечательную резиденцию, назначил ежегодную стипендию в размере трех тысяч крон, пообещал передать в его безраздельное пользование обширное имение и позволил распоряжаться Бельведером, «замком удовольствий» Фердинанда, как обсерваторией. В просторных залах именно этого красивого здания размещалась кунсткамера, и историк Сватек говорит, что быстро растущая коллекция вскоре вытеснила Браге из дворца. Место совершенно не подходило для обустройства обсерватории – когда это выяснилось, император предоставил астроному на выбор несколько замков. В конце концов был выбран замок Бенатек, расположенный примерно в семи лигах от Праги, возведенный на холме и позволяющий безо всяких помех созерцать открытое небо.
Перед тем как обосноваться на новом месте, Браге послал Тенкнагеля забрать его жену и дочерей из Гамбурга, а также инструменты, оставленные в Германии, и написал Давиду Фабрициусу, Лонгомонтанусу, Джону Кеплеру и некоторым студентам, бывшим хорошими математиками, приглашая их помочь в организации школы астрономии и химии.
Вскоре замок Бенатек наполнился людьми: семья Тихо Браге, множество слуг, учеников, помощников, старых друзей астронома, желавших разделить с ним радость новоселья, а также профессоров европейских университетов, явившихся засвидетельствовать свое почтение первому астроному Европы. Все эти гости сидели за столом гостеприимного хозяина, наслаждаясь дорогими винами и изысканными блюдами.
Работа нашлась для каждого: юному Георгу Браге, прилежному студенту-химику, было поручено заведовать постройкой лаборатории; Лонгомонтанус следил за движением луны и ее фазами, Кеплер изучал Марс, в то время как Тенкнагель, жених Елизаветы Браге, был занят изучением исключительно, как остроумно отметил Хаснер, земной Венеры. К сожалению, Браге обладал холерическим темпераментом: он был крайне упрям и раздражителен, к тому же на тот момент ему было уже пятьдесят четыре года, в то время как Кеплеру, его одаренному ассистенту, было всего двадцать девять. Горячая ссора, вспыхнувшая между учителем и учеником, пошатнула мир в замке, в результате чего ученик покинул обсерваторию. Другим серьезным ударом стало желание императора, который приказал знаменитому датчанину переехать в Прагу и обосноваться поближе к императорскому дворцу, дабы консультировать его величество по вопросам астрологии и обучать премудростям астрономии. Браге перевез свои инструменты на Градчаны, а сам переехал к своему другу Куртиусу, где возобновил свои научные занятия. Но, несмотря на благожелательность и либеральность императора и доброту своих друзей, он чувствовал себя чужим на чужой земле: не зная местного языка, он часто сталкивался с неловкими затруднениями, и его душевная тоска в конце концов подорвала его телесное здоровье. 24 октября 1601 г. Тихо Браге скончался. Император приказал похоронить гениального астронома с подобающими почестями в главной церкви Праги, Тайнкирхе, где до сих пор сохранилась медная мемориальная доска.
Великолепная коллекция книг и инструментов, оставленная Браге, была выкуплена у его наследников за двадцать тысяч талеров, из которых лишь четыре тысячи были выплачены немедленно, а двенадцать лет спустя еще двадцать три сотни были заплачены обедневшей к тому времени семье, вынужденной покинуть Богемию в связи с обстоятельствами, сильно отличавшимися от тех, что привели их в Прагу. Восемнадцать лет спустя после смерти Тихо Браге его астрономическая обсерватория была частично разрушена, частично переоборудована под другие нужды.
Среди наследия Браге наиболее драгоценным предметом, который берегли самым тщательным образом, был один из его серебряных носов. Я говорю «один из», поскольку неприятный случай убедил его держать при себе несколько. Проснувшись однажды утром, он, к своему ужасу, обнаружил, что его единственный серебряный нос, обычно лежавший на столике рядом с кроватью, разбит на мелкие кусочки одним из его домашних псов, чья невинная игра доставила немало хлопот его хозяину.
После этой неприятности астроном всегда хранил у себя небольшой запас носов, числом четырнадцать, которые он менял так же, как другие меняют носовые платки. Богемский историк рассказывает (скорее в шутку, чем всерьез), что Браге преподнес один из своих носов его величеству Кристиану IV, королю Дании, который в свою очередь подарил его своей фаворитке Кристине Мунк, а от нее через множество рук нос перешел к Вольтеру; писатель же отвез его в Потсдам, дабы позабавить Фредерика Великого, но после смерти Вольтера нос был помещен в музей искусств в Вене, где к нему отнеслись даже с большим благоговением, нежели к заспиртованному пальцу Галилея во Флоренции.
Глава IX
Астрономическая мудрость и астрологическое безумие
Смертный свой час угадать всякий смертный стремится,
Тайну конца средь обманчивых звезд распознать.
Втуне сокрыться знамение в небе потщится,
Верит провидец, что вечному незачем лгать.
В год, когда Рудольф взошел на германский трон, один бедный маленький мальчик, живший в Гейдсльберге, заболел оспой. Его отец воевал в Нидерландах, мать последовала за отцом на поле боя, а его самого от страшной болезни вылечили бабушка с дедушкой. Через год после выздоровления Иоганна послали в школу, однако бедность его отца, вернувшегося с фронта, вынудила мальчика на два года раньше положенного срока оставить школу и выполнять работу по дому. Несмотря на это и на свое слабое здоровье, подорванное болезнью, ведя хозяйство, он подготовился к поступлению в университет. Не обращая внимания на протесты семьи и на свою ужасающую бедность, Иоганн Кеплер поступил в Университет в Тюбингене и окончил его. Во время учебы он написал большую работу, подтверждающую справедливость системы Коперника, благодаря чему ему предложили кафедру астрономии в Граце, и, хотя у него не было особенной склонности к этой науке, он с большим рвением принялся за работу. Вскоре его гений проявился в потрясающих открытиях и оригинальных теориях.
Через год после получения работы он женился на Варваре Мюллер, которая в свои двадцать три года уже дважды оставалась вдовой. Он прожил с ней в браке пять лет, хотя ее родители всеми силами препятствовали их союзу. Она принесла ему меньше приданого, чем он рассчитывал, а его жалованье в Граце было очень скромным. К тому же его донимали бесконечные ссоры с родственниками жены и ее увлечения на стороне, а также регулярные нападки католиков на протестантов, – к последним принадлежал и сам Кеплер, в чем открыто признавался. Всё это сделало его жизнь в Граце невыносимой, и он уехал в Венгрию. Годом позже Кеплер вернулся к своей работе, но никак не мог обрести покоя, которого столь страстно желал. Зная о том, что самый знаменитый астроном Европы служит при дворе Рудольфа II, он принял приглашение в Бенатек, где впервые и произошла их встреча. Во время его визита Браге ходатайствовал, чтобы коллеге было обеспечено место с хорошим жалованьем, однако эта попытка не увенчалась успехом. Как бы то ни было, когда в 1601 г. Кеплер вновь посетил Богемию, император назначил его придворным математиком и помощником в обсерватории.
Браге и Кеплер решили вместе разработать новые астрономические таблицы и назвать их «таблицами Рудольфа» («Rudolphine Tables») во славу их доброго покровителя; после смерти Браге Кеплер занял место главного математика и должен был получать солидное жалованье, однако истощившаяся казна не могла обеспечивать своевременных выплат. Все девять лет, которые Кеплер провел при дворе, он был принужден бороться с бедностью и многочисленными несчастьями. Переболев тяжелой болезнью и потеряв жену и сына – жена умерла от тифа, сын – от оспы, – он понял, что чаша его горечи переполнена. Смерть Рудольфа в 1612 г. не разорвала связей Кеплера со двором, поскольку Матиас – брат императора, сменивший его на троне, оставил ученого главным придворным математиком, позволив тому одновременно занимать должность профессора математики в Линце.
Возможно, основным вкладом в науку, внесенным императором Рудольфом, было именно способствование знакомству двух великих астрономов – Тихо Браге и Иоганна Кеплера. Несмотря на то, что по многим вопросам оба придерживались диаметрально противоположных позиций и были одарены в неравной степени, их союз оказался весьма плодотворен. Браге склонялся к Птолемеевой картине мира, которая предполагала Землю центром вселенной, в то время как Кеплер рано принял систему Коперника, помещавшую в центр мироздания Солнце. Браге собрал огромное количество тщательно проверенных систематических наблюдений, дабы опровергнуть теории Коперника, а Кеплер использовал те же самые факты для ее подтверждения.
Будучи на службе у Рудольфа, Кеплер написал некоторые из своих лучших работ. В своем трактате «Оптика и диоптрика» (1604) он объяснил физику глаза и работу хрусталика, а в «Новой астрономии» (1609) – эллиптические орбиты планет, что с тех пор стало называться первым законом Кеплера. В тот же год он сообщил о расчете скоростей движения планет (второй закон Кеплера). Третий закон, гласящий о расстояниях планет от Солнца и периодах их обращения вокруг Солнца, не был обнародован вплоть до 1618 г. Эти три закона оставались неопровержимыми научными истинами на протяжении веков и составили основы сегодняшней астрономии. Телескоп, созданием которого Галилей открыл новую эру в астрономии, был Кеплером существенно усовершенствован при помощи добавления двух выпуклых линз, увеличивавших поле обзора. «Таблицы Рудольфа» были изданы в 1628 г. за счет Фердинанда, который сменил на троне Матиаса, правившего всего семь лет.
Финансовые затруднения вынудили Кеплера составлять гороскопы для собственных друзей, хотя в его интересы никогда не входило предсказание судеб. Он считал подобные вещи заблуждением и открыто высказывал свое мнение, если не боялся нанести этим оскорбление. В своих «Принципах астрологии» (1602) он выступил против бессмысленной и пустой астрологической практики, отрицая влияние звезд и планет на судьбы людей и наций. Появление в 1607 г. огромной кометы (так называемой кометы Галлея) крайне обеспокоило и взволновало жителей Праги и повергаю суеверный двор Рудольфа в ужас. Император послал за своим астрономом, и с балкона Бельведера они вместе изучали космическое чудо с помощью мощного телескопа, причем приверженец науки и веры разъяснял адепту мистики и магии, что многие суеверные страхи в действительности разрешаются посредством строгой математики. Астроном рискнул объяснить императору, что комета не была вызвана в этот мир силами, стремящимися причинить благо или вред германскому императору, и напомнил, что эту же комету наблюдали в 44 г. до Рождества Христова, во время похорон Юлия Цезаря, после чего она регулярно появлялась на небосклоне раз в 75 лет, не становясь причиной похорон другого Цезаря, и вновь она появится в 1680 г. Летя сквозь пространство по четко заданной траектории, она не задумывается о судьбе человека на какой-то Земле, или даже о судьбе нации, и потому Кеплер призвал Рудольфа отбросить бессмысленные опасения. «Каждое из бесчисленного множества светил, – добавил он, – является сияющим свидетелем той несомненной истины, что все в природе находится в движении, и жизнь состоит в развитии, остановка которого – смерть». Кеплер находил абсурдными мнения, бытующие относительно предсказательной силы космических феноменов и позже отраженные в ярких образах «божественным Уильямом» [22]22
Речь идет об Уильяме Шекспире (1564–1616), гениальном драматурге и поэте елизаветинской эпохи. – Примеч. ред.
[Закрыть]:
Бег звезд, комет страшит вас, человеки,
Земле приносит кровь луна всегда —
Рекут пророки час, когда навеки
Померкнет свет и рухнут города.
Хотя Кеплер и отрицал примитивные представления своих современников, он всё же принимал астрологию, пусть и в несколько измененной форме. Он соглашался с тем, что некоторые гармоничные конфигурации взаимного расположения определенных планет могут влиять на настроения людей и передавать им определенные желания и импульсы, однако эффект этих конфигураций сказывается лишь в способствовании проявлениям внутренних душевных порывов, которые не проявились бы в иной ситуации. Кеплер объяснял свое рвение в изучении данного вопроса тем, что сам он родился под особенной конфигурацией звезд (Brewster). Учитывая эти оговорки, он чувствовал себя обязанным извиниться в своих работах за составление гороскопов, говоря так: «Философы, не стоит отвергать сию дочь астрономии, ибо она должна поддерживать свою мать своими чарами. Жалкой награды астронома не хватит на кусок хлеба, если он не станет развлекать окружающих чтением будущего по звездам». Чтобы прокормить свою большую семью, он занялся публикацией того, что сам называл «отвратительным пророческим альманахом, издание которого заслуживает уважения едва ли большего, нежели воровство». Когда он отослал копию своих «Эфемерид» (Ephemerides) профессору Герлаху, тот написал, что всё это не более, чем набор бесполезных гаданий.
Проклятое искусство лжи, безумца сказки
Об астрологии…
Безмозглых кумушек пустые пересуды,
Все суеверия – что хочешь пожелай!
Любые взыщутся от предрассудков ссуды, —
Науки звание отребью подавай!
Ведь каждый идиот, что ногти обстригает,
Иль к празднику прирезать порося решает —
Бежит у звезд спросить совета!
Будучи замечательным математиком, Кеплер в то же время иной раз позволял себе свободу в трактовке явлений природы, отвлекаясь от точных вычислений. В своей «Гармонической системе» (1619) он утверждает, что Земля является огромным животным, а приливы и волны происходят от того, что это животное выбрасывает воду из своих жабер. Солнце же и Луна могут влиять на приливы, ибо их лучи будят земного монстра. Эта экстравагантная точка зрения согласуется с учением о макрокосме и микрокосме, возникшим в IV в. в Греции и принимавшимся во времена правления Рудольфа. Оно гласит, что физическая вселенная, или макрокосм, организуется посредством души, аналогичной той, что поддерживает жизнь в человеке-микрокосме.
Существует внутренняя связь между первым и вторым: макрокосм властвует над судьбой микрокосма, в то время как микрокосм обладает властью вмешиваться в фундаментальные законы макрокосма. Взгляд на человека как на физическое и духовное подобие вселенной был отражен в «Послании Изиды ее сыну Гору» – «священном» манускрипте весьма смутного происхождения: «Гермес называет человека микрокосмом, ибо человек, или малый мир, содержит в себе всё, что составляет макрокосм, или большой мир; как макрокосм содержит в себе животных наземных и водных, так на человеке селятся блохи и вши, которые суть наземные животные, и черви, которые суть животные водные. У макрокосма есть реки, родники и моря, у человека же есть внутренние органы, кишки, сосуды и артерии. В макрокосме обитают воздушные животные, от человека же неотделимы москиты и мухи. В макрокосме есть ветры, громы и молнии, внутри микрокосма образуются внутренние газы и нарывы, порождаемые инфекциями. У макрокосма есть два светила – Солнце и Луна, у человека также есть два светила: правый глаз соответствует Солнцу, левый – Луне. В макрокосме – горы и холмы, у человека – голова и уши. Макрокосм имеет двенадцать знаков зодиака, в человеке же от мочки уха до кончиков пальцев на ногах располагаются двенадцать отделов» [24]24
Представления о соотнесенности различных планов макрокосма и частей микрокосма присущи самым различным традиционным воззрениям, начиная индуизмом и заканчивая западной средневековой герметикой, с рудиментами которой мы имеем в данном случае дело. – Примеч. ред.
[Закрыть].
Эти своеобразные и бессмысленные аналогии безоговорочно принимались всеми образованными людьми XVI в.; Парацельс основал на них особенную науку, которую назвал Астрономией, учением о человеке как о микрокосме в сравнении с Землей, и о макрокосме в сравнении с атомом материи. Прославленный английский врач Роберт Флудд, «который вовсе не был шарлатаном», совершенно серьезно писал о макрокосме и микрокосме, и философия эта проникла в рассуждения мистиков Якоба Бёме и Эммануила Сведенборга.
В последней главе «Послания Изиды» содержится описание влияния двенадцати зодиакальных знаков на определенные анатомические части человека. Подобные аллюзии – отголосок очень древних астрологических представлений, которые также были частью практики предсказателей судьбы при Рудольфе. Основы их были заложены халдейскими астрологами, еврейскими мудрецами и греческими философами; христианские мистики приняли их, а средневековые астрологи популяризировали, в результате чего эти представления преобразовались в стойкие суеверия. Первый этап эволюции этой концепции завершился больше четырех тысяч лет назад, когда вавилонские звездочеты, наблюдая звездное небо, описали в нем двенадцать созвездий, создав то, что сегодня мы называем зодиаком. Этим двенадцати созвездиям были присвоены имена, являющиеся вавилонскими идеограммами двенадцати месяцев. Астрономы Египта переняли эту систему, и их живое воображение наделило созвездия душами, и каждое созвездие стало с того времени олицетворением того или иного животного либо человека. Связи созвездий с анатомическими отделами тела человека выражены в книге следующими строками:
Ведай! Лицо с головою под царственной властию Овна,
Шею и горло всечасно блюдет нелюдимый Телец,
Плечи, затылок и руки – удел Близнецов-побратимов,
Рак же неспешный за грудь с селезенкою держит ответ.
Сердце людское – конечно же, Льва нестрашимого орган,
Все чревеса и утробы – нежнейшая Дева хранит,
Жилы, к тому ж поясницу, Весы стерегут под приглядом.
Органы скрытые, знаешь ты сам их, пасет Скорпион.
Сладость Стрельца укрепляет броню человеческих бедер,
Держит колени людские на мощных рогах Козерог,
Часть Водолея – неложен мой сказ рассудительный – ноги,
Рыбы же с Овном совместно ступнями владеют вполне.
Это красочное представление о влиянии зодиака на человеческую анатомию, известное всякому современному читателю популярных медицинских альманахов, было известно и астрологам и оккультистам на Градчанах. Впервые оно было напечатано в 1496 г. в знаменитой энциклопедии «Margarita Philosophica» Грегора Райша, и часто копировалось в работах по медицинской астрологии, а также в многочисленных альманахах.
Всего за два года до смерти императора Рудольфа Уильям Шекспир писал свою трагедию «Кориолан», в которой он символически обращается к изображению обнаженного человека, окруженного знаками зодиака. Менений говорит Сицилию: «Вы все это, конечно, и сами прочли на карте моего микрокосма, но следует ли отсюда, что вы меня хорошо знаете?» [26]26
Перевод Ю. Корнеева. – Примеч. перев.
[Закрыть]
