Текст книги "Полковник Лоуренс"

Автор книги: Генри Бэзил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Воспользовавшись отвлечением авиации, Нури собрал 350 арабов регулярных частей и отправился с ними к станции Музейриб на Палестинской ветке. За ним последовали крестьяне.

Затем выехал Лоуренс со своей охраной, в то время как Джойс остался в охранении. По дороге Лоуренс был ранен в плечо осколком бомбы с самолета, но ранение было легкие. Когда он подъехал к Музейрибу, у него создалось впечатление, что все население бежит, чтобы присоединиться, к атаке, а когда гарнизон станции сдался после нескольких выстрелов орудий, крестьяне удовлетворили свою жажду грабежа. Тем временем Лоуренс и Юнг перерезали телеграфные провода, прервав этим главную связь между турецкими армиями и их базой, а затем приступили к подрыву рельсов, разрушению станций и подвижного состава.

Теперь возник вопрос о том, следует ли продолжать движение на запад и пытаться взорвать мост у Тель-Эль-Шехаба в ущелье Ярмук или нет.

В то время как они обсуждали этот вопрос, прибыл молодой шейх из соседней деревни и заявил, что армянский офицер, который являлся начальником охраны моста, хочет перейти на их сторону вместе со своими подчиненными. Час спустя прибыл сам офицер и подтвердил свое желание. Он предложил спрятать у себя в доме несколько наиболее сильных людей, с тем чтобы, когда он начнет вызывать каждого из своих подчиненных, они неожиданно глушили их по головам. Для Лоуренса "это звучало каким-то эпизодом из книг с приключениями", и он согласился с восторгом. Юнг реагировал на это иначе и говорил, что "меня шокировало использование мелодрамы для подкрепления военных операций". Однако план был принят, и ему пришлось только согласиться с последующим решением. По извилистой тропинке отряд спустился к деревне в темноте. Карманы Лоуренса были наполнены детонаторами. Внезапно внизу в овраге они услыхали гул мотора. После долгого ожидания шейх пришел сказать им, что его план сорвался вследствие прибытия поезда с германскими резервами, направлявшимися в Дераа. Нури предложил попытаться произвести штыковую атаку моста, но Лоуренс колебался. "Мне приходилось определять стоимость цели количеством жизней, и я, как всегда, находил эту цену слишком дорогой. Конечно, большинство того, что делается во время войны, обходится слишком дорого, но нам, следуя хорошим примерам, нужно было обходиться без этого. В глубине души я гордился планированием наших кампаний, а потому сказал Нури, что я высказываюсь против. За сегодняшний день мы дважды перерезали железную дорогу между Дамаском и Палестиной, а привод сюда гарнизона из Афуле является третьим подарком Алленби. Наш союз был освящен самым блестящим образом".

Нури после минутного колебания согласился с моим доводом, и отряд отправился обратно в Музейриб, которого он достиг около 2 часов. Теперь Лоуренс начал сожалеть о своей нерешительности, чувствуя опасность для плана Алленби, если неприятельские подкрепления отправятся обратно к месту его отхода через железную дорогу, а также если двинутся на Дераа слишком рано. Для того чтобы удержать их, он отправил два небольших отряда перерезать линию в пустынных местах с дальней стороны моста. Он также послал телеграмму Джойсу, прося его присоединиться к нему здесь, для того чтобы уравновесить регулярные войска Нури, и заявив, что на следующее утро они будут двигаться обратно через южную часть Дераа, тем самым завершая круг. Он предложил, чтобы Джойс вернулся в Умтайе и ожидал их, так как в Умтайе они будут находиться в выходном положении в отношении создания угрозы линии отступления 4-й турецкой армии, а также возобновления подрывной работы всякий раз, как противник попытается произвести исправления.

На рассвете крестьяне разошлись по своим деревням, а войска арабов стали пробираться к Насибину, причем все силы были настолько рассеяны, что турецкая авиация была совершенно изумлена как их численностью, так и направлениями их движения. Таким образом без всяких происшествий удалось вернуться обратно к линии Дераа – Амман и при приближении к ней выдвинуть вперед орудия и пулеметы для обстрела станции Насибин. В то время как гарнизон станции готовился к отражению штурма, на севере был взорван мост, имевший серьезное значение.

Метод этой операции был весьма характерным для Лоуренса, так как не было известно, успела ли охрана моста убежать, чтобы присоединиться к гарнизону станции. Только люди Лоуренса рискнули отправиться вниз к мосту с подрывными средствами, не зная, имеется ли там охрана, но хорошо сознавая, что если хоть одна пуля попадет во взрывчатое вещество, то они будут разорваны в куски. К счастью, оказалось, что мост был покинут. Лоуренс, прежде чем подложить пироксилин под массивные устои, внимательно оглядел мост. Тем временем отряд проскользнул к востоку в пустыню, оставив орудия, для того чтобы сдержать гарнизон станции. Наконец, все было готово, и в темноте Лоуренс включил взрыватели, а сам спрыгнул в оставленный неприятелем редут, пока не прошел каменный дождь. Те, кто наблюдал за взрывом издалека, видели зловещую вспышку взрыва и арку моста, которая оказалась начисто срезанной, причем вся масса медленно соскользнула вниз в долину.

"Подготовительная" операция Лоуренса для Алленби была закончена. Перерезав с трех сторон линии сообщения противника в узловом пункте, он создал чрезвычайные затруднения для турецких армий как раз в тот момент, когда Алленби собирался на них наступать. Удар имел физический эффект временной приостановки притока припасов, а вопрос времени здесь играл главную роль. Кроме того, он имел моральный эффект в том отношении, что заставил Лиман-фон-Сандерса перебросить часть своих скудных резервов к Дераа. Еще более существенным оказалось то, что он выделил для этого германские войска, которые скрепляли его наскоро сколоченные армии. Успех усилий Лоуренса был строго соразмерен; он был слишком мал, чтобы вызвать немедленно отступление Лиман-фон-Сандерса, и слишком близок к дате атаки Алленби.

Оставалось лишь несколько часов до того момента, когда скрытая масса британской армии должна была двинуться вперед, как гигантский, все разрушающий таран. Она была идеально замаскирована. Столбы пыли, созданные санями, которые тянули мулы, днем относились на восток, в то время как колонны войск ночью шли на запад. Батальоны днем шли к долине Иордана, а ночью возвращались, чтобы повторить свой маневр "театральной армии". Кавалерия, периодически сменявшаяся во время летней жары, стояла в долине, в то время как Лоуренс приобретал громадное количество фуража для предстоявшего ей перехода через Иордан. Под прикрытием многократных и разнообразных маскировок Алленби достиг в прибрежном секторе ошеломляющего превосходства. 15000 парусиновых манекенов заполняли свободные пути прохождения кавалерии внутри страны.

"Когда после жаркого дня темнота скрыла громадные военные силы, сосредоточенные в долине Шарона, у штаба британской армии был лишь один всех волновавший вопрос: "Находится ли там неприятель?" Может быть, он вовремя отошел. Будет ли удар нанесен по слабой защите или же он будет произведен по воздуху и найдет позади укрепления неразрушенными и оказавшимися вне досягаемости орудий?" Беспокойство это исчезло, когда от гула британских орудий за полчаса до начала рассвета взлетели в воздух тысячи турецких сигнальных ракет.

Почему противник остался, чтобы быть истертым в порошок, вместо того чтобы произвести своевременный отход? Мы знаем теперь, что Лиман-фон-Сандерс предвидел большое наступление и в начале сентября намеревался задержать его отходом на заднюю линию близ Галилейского озера. "Я отказался от этой идеи оттого, что нам пришлось бы оставить Геджасскую железную дорогу… а также и потому, что мы уже не смогли бы противодействовать развитию восстания арабов в тылу нашей армии".

Трудно было дать более ясное и поразительное свидетельство решающего значения тактики "неуловимого привидения" Лоуренса, решающего не самого по себе, но потому, что только эта тактика давала возможность решения.

Хотя Лиман-фон-Сандерс и испытывал беспокойство в отношении прибрежного сектора, он еще более боялся последствий атаки к востоку от Иордана, и поэтому даже сообщение о действительном плане, которое было сделано индийским дезертиром 17 сентября, было оставлено им без внимания благодаря наличию более достоверных данных об атаках арабов на жизненно необходимый железнодорожный путь у Дераа. Обманутый миражем Лоуренса, Лиман-фонСандерс рассматривал индийского дезертира как подосланного британской разведкой, а его показания как дезинформацию для прикрытия действительных намерений Алленби. В результате он подставил свои силы под уничтожающий удар.

В 4 часа утра 19 сентября 385 орудий произвели ураганный обстрел турецких позиций. Вслед за этим бросилась вперед пехота, опрокинув, как лавина, удивленных защитников двух мелких систем окопов. Затем войска, отбрасывая турок, ринулись в глубь страны. Остатки 8-й армии бросились через дефиле к Мессудие, в то время как британская авиация сбрасывала на несчастную массу беглецов бомбы и обстреливала их пулеметным огнем.

Тем временем через проделанную брешь прорвалась на 50 км "вглубь кавалерия, идя прямо береговым коридором. На следующее утро не только захватили Эль-Афуле, но и временно заняли Назарет, где была расположена штабквартира противника, все еще не знавшая о катастрофе, постигшей ее войска, так как агенты перервали телеграфные провода. Сам Лиман-фон-Сандерс едва избежал плена. К полудню кавалерия была в Бейзане; чтобы достичь его, 4-я кавалерийская дивизия прошла за 34 часа почти 120 км. Таким образом поперек линии отступления турок барьер был опущен.

Одна оставшаяся возможность отхода могла быть в восточном направлении через Иордан, но ее уничтожили воздушные силы. Утром 21 сентября британские самолеты заметили большую колонну, спускавшуюся по крутому ущелью из Наблус к Иордану. Четырехчасовая непрерывная бомбардировка с воздуха и обстрел из пулеметов чередовавшимися соединениями самолетов заставили эту процессию остановиться, превратив сев застывшую груду орудий и транспорта. С этого момента можно было считать 7-ю и 8-ю турецкие армии несуществующими. То, что последовало за этим, было лишь загоном удиравшего «стада» кавалерией.

Только 4-я армия, которая все еще была наиболее сильной из трех, осталась восточнее Иордана. На линии ее отступления находились разрушенная железная дорога и арабы. Она испытывала быстрое истощение от непрерывных булавочных уколов со стораны арабов.

Когда катастрофа разразилась над другими армиями, 4-я армия все еще имела шансы на то, чтобы спастись бегством. На ее западном фронте, в долине Иордана, находился отряд Чайтора, состоявший из конной дивизии, подкрепленной несколькими батальонами пехоты. Активными демонстрациями отряд Чайтора создал у противника представление о возобновлении британского наступления на запад и тем самым помог замаскировать действительный удар Алленби. Эта угроза также помогла удержать 4-ю армию от отступления, хотя задержка турок была вызвана еще в большей степени той медлительностью, с которой до них доходили новости, и их желанием подождать 2-й корпус, отходивший в данный момент от Ма'ана и постов Геджасской железной дороги, находившихся к северу от него. В результате 4-я армия до 22-го не начинала своего отступления. 2-й корпус, переход которого затруднялся бедуинами Хорнби, в то время все еще находился на расстоянии многих миль от Аммана, и отряд Чайтора двигался для того, чтобы его перехватить.

Шансы 4-й армии на осуществление ее отступления зависели от того, сумеет ли она разделаться с арабами и достигнуть Дамаска до того момента, как кавалерия Алленби подоспеет к арабам, чтобы помочь им преградить путь. Разрушенная железная дорога, заставившая турок следовать походным порядком, должна была еще более замедлить их отход, но арабам в течение нескольких дней предстояло также оказаться в тяжелом положении в качестве стратегического клина между подножием Дераа и отступающей массой.

Эта проблема являлась заботой Лоуренса в то утро, когда он отрезал железную дорогу и когда войска Алленби начинали свою атаку. "Стратегически мы должны были держаться у Умтайе, которая давала нам возможность господствовать по желанию над тремя железнодорожными линиями у Дераа. Если бы мы удержали ее еще на неделю, мы задушили бы турецкие армии, какую бы незначительную помощь ни оказал нам Алленби. И все же тактически Умтайе была опасной позицией. Более слабый отряд, составленный исключительно из регулярных войск, без завесы партизан, не смог бы ее удержать. И если бы наша беспомощность в отношении авиации оставалась постоянной, мы вскоре были бы принуждены к сдаче".

В этом заключалась уязвимая сторона арабов. Вследствие своей подвижности и текучести они подвергались незначительному риску со стороны сухопутных турецких частей, но против значительно превосходившей их подвижностью авиации защиту могло оказать лишь непосредственное прикрытие. Хотя британские воздушные силы в Палестине значительно превосходили по количеству и качеству турецкие, которые фактически были прогнаны с воздуха, в арабской зоне, несмотря на то, что стратегически это была самая важная зона, воздушного преимущества не было. Имевшиеся в арабской армии два самолета погибли, в то время как у турок на аэродроме в Дераа находилось около девяти самолетов. Если бы силы арабов в основном состояли из автобронемашин, опасность была бы невелика, но при наличии у них громадного количества верблюдов и лошадей они представляли собой заманчивый объект для воздушной атаки, местоположение которого было особенно легко определить, потому что кавалерийские части были связаны своими стратегическими задачами и нуждались в воде. Бомбардировка авиации противника уже начала изматывать нервы иррегулярных частей арабов, и чувствовалось, что если она будет продолжаться и далее, то они могут не выдержать и уйти домой.

Спасение заключалось только в получении самолетов от Алленби. По предварительной договоренности из Палестины в Азрак должен был прилететь самолет для связи.

Тем временем Лоуренс и Жанор произвели набег двумя бронемашинами на турецкую передовую посадочную площадку, на которую, они видели, опустились три самолета. Заглушив моторы машин, они медленно сползли в долину и добрались до луга, где находились неприятельские самолеты. Открыв глушители и рванувшись вперед, они увидели. что путь их прегражден глубокой канавой с отвесными краями.

Пока они искали возможного перехода, команды самолетов бросились заводить моторы: Два самолета сумели подняться вовремя, но у третьего мотор не завелся, и броневик с другой стороны рва решил его судьбу, выпустив 1500 пуль в фюзеляж. Когда машины возвращались обратно, их преследовали два самолета, сбрасывая бомбы.

"Мы медленно ползли, беззащитные среди камней, чувствуя себя, как сардины в банке, если бомбы упадут ближе". Одна из бомб вызвала дождь битого камня, куски которого попали в прорезь машины Лоуренса и поранили ему пальцы, в то время как другая сорвала переднюю покрышку и чуть не опрокинула машину.

Тем не менее после нескольких часов сна Лоуренс снова был на ногах и в ту же ночь с машинами прикрывал новый набег на железнодорожную линию, предпринятый египтянами отряда Пика в качестве промежуточного эпизода на пути в Азрак. Лоуренс не любил сидеть без дела и всегда старался убить двух зайцев сразу. Однако в данном случае он помог набегу очень мало, так как сами машины сбились с дороги – возможно от того, что его чувство направления ослабело после пяти ночей без она. Неудача была возмещена тем, что он случайно встретил турецкий поезд. В темноте между поездом и бронемашиной произошел бой зрелище, которое было особенно необычным из-за зеленого душа светившихся трассирующих пуль, которые градом осыпали пассажиров поезда.

По прибытии в Азрак Лоуренс встретил Фейсала и Нури Шаалана и, сообщив им последние новости, воспользовался случаем, чтобы поспать ночь. Когда он проснулся, его ожидали приятные вести. Рано утром из Палестины прибыл долгожданный самолет и привез им первые сведения, удивительные и бодрящие по своей полноте, о победе Алленби над 7-й и 8-й турецкими армиями. Лоуренс немедленно вылетел в Палестину, предупредив перед этим Фейсала, что победу Алленби следует рассматривать как сигнал для давно задержавшегося всеобщего восстания в Сирии. Джойс также решил возвратиться в Абу-Эль-Лиссал, чтобы усилить нажим на турок у Ма'ана.

Глава XVI. Путь к Дамаску

Вылетев всего лишь через час из Азрака, Лоуренс оказался в Палестине, перенесясь из одного мира в другой – из пустыни, где преобладала индивидуальность, к легионам, где царила организация.

Спустившись на аэродром, Лоуренс направился прямо в штаб главного командования, где Алленби ознакомил его в общих чертах с намечавшимся им дальнейшим развитием своего плана. Следующим объектом теперь был, наряду с Бейрутом, Дамаск. В та время как одна пехотная дивизия пробиралась вперед по берегу за Хайфой к Бейруту, кавалерия должна была выступить на Дамаск. Австралийская конная дивизия при поддержке 5-й кавалерийской дивизии должна была продвигаться на запад от Галилейского озера, а затем повернуть к юго-востоку на Дамаск по пути, проходящему через Кунетру. 4-й кавалерийской дивизии из Бейзана надлежало нанести удар к востоку на Дераа, чтобы помочь арабам отрезать путь отступления 4-й турецкой армии, а затем двинуться прямо на север, на Дамаск. Тем временем находящийся южнее отряд Чайтора намечалось направить на Амман, также имея задачей отрезать отступление турок.

Алленби просил, чтобы арабы помогли проведению этих операций, взяв на себя в качестве основного объекта 4-ю турецкую армию, и настойчиво предостерегал Лоуренса от попытки нанесения какого-либо самостоятельного удара против Дамаска до прибытия британских войск.

Задача предохранения арабов от действий авиации противника была разрешена удовлетворительно. Когда Лоуренс объяснил создавшуюся обстановку, Алленби тотчас же позвонил по телефону Сальмонду, который сразу согласился отправить два истребителя. Однако в Умтайе не оказалось горючего. Трудность была преодолена изобретательностью Сальмонда и Бортона, которые разработали план использования нового большого бомбардировщика «Хендли-Пэйдж» в качестве авиатранспорта.

Было решено, что летчик Росс Смис, год спустя совершивший первый перелет из Англии в Австралию, будет сопровождать на следующий день истребитель «Бристоль», чтобы убедиться в возможности использовать там посадочную площадку для больших самолетов.

Покончив с делами, Лоуренс воспользовался редким случаем провести день отдыха в сравнительно культурных условиях. С точки зрения путешественника, привыкшего к удобствам, штаб-квартира Алленби была простой и лишенной комфорта, но для Лоуренса прохладное, чисто выбеленное здание, без мух, окруженное деревьями, казалось чем-то вроде рая. Однако он не особенно восторгался этим, так как считал непозволительным с моральной точки зрения наслаждаться белыми скатертями, кофе и денщиками, в то время как люди в Умтайе лежали среди камней наподобие ящериц, питаясь плохо пропеченным хлебом и ожидая воздушной бомбардировки с самолета…

Рано утром 22-го воздушные подкрепления вылетели в Умтайе и обнаружили, что ночью силы арабов отошли на несколько километров назад, чтобы избежать постоянной бомбардировки. Турецкая авиация разыскала этот новый лагерь вскоре после прибытия британских самолетов, и завтрак дважды прерывался внезапным переходом от поглощения сосисок к воздушному бою. Два самолета противника были сбиты и упали на землю, объятые пламенем, после чего Росс Смис с неохотой отправился обратно для доставки «Хендли-Пэйджа», в то время как Лоуренс полетел в Азрак.

Вместе с ним в зеленом «Вокс-холле» возвратились Фейсал и Нури Шаалан. Там они узнали, что «Хендли-Пэйдж» уже прибыл и разгружал тонну горючего, масло и запасные части, а также продовольствие для британских войск. Юнг, всегда заботившийся о снабжении, уже начал было беспокоиться в отношении проблемы содержания войск, и таким образом эти воздушные доставки имели не только цену новизны, но и оказывали фактическую помощь. Тяжелый бомбардировщик был окружен удивленными арабами, которые благоговейно говорили о машине как об «аэроплане» и называли самолеты-истребители ее жеребятами. Они уже уничтожили неприятельскую воздушную эскадрилью в Дераа, которая с тех пор перестала беспокоить арабов, появление же бомбардировщика «Хендли-Пэйдж» имело большое моральное значение, являясь для арабского населения наглядным подтверждением могущества Англии. Громадная машина доказала также и свое военное превосходство, сбросив два дня спустя большое количество стофунтовых бомб над станцией Мафрак с таким эффектом, что товарные вагоны, стоявшие на запасных путях, горели в течение нескольких часов.

Здесь и в Дераа воздушные налеты довели до паралича железнодорожное движение и породили набеги арабов. 23-го арабы произвели новую высадку у Джабира и сожгли деревянные леса, с помощью которых турки пытались восстановить мост, разрушенный Лоуренсом. На этот раз сам Лоуренс отдыхал и предоставил другим офицерам воспользоваться вместе с Нури Саидом успехом этого последнего удара.

По мнению Лоуренса, действия против 4-й армии можно было считать законченными. Те остатки воинских частей, которым удалось ускользнуть из рук арабов, доберутся до Дераа как безоружные отставшие толпы. "Наши ближайшие усилия нужно было направить на то, чтобы добиться быстрой эвакуации Дераа и предупредить возможность формирования там турками оставшихся сил беглецов в тыловое охранение".

Факты, неизвестные ни ему, ни другим, даже тогда оправдывали предположения Лоуренса. 4-я армия уже отступала в северном направлении беспорядочным потоком. До 25-го тыловые части задерживали отряд Чайтора и, жертвуя собою, мешали выполнению возложенной на него задачи, состоявшей в том, чтобы отрезать отступление турок в северном направлении. Последние поезда вышли из Аммана за несколько часов до того, как британские войска заняли город. Однако вскоре поездам пришлось остановиться перед теми разрушениями, которые были сделаны арабами на железной дороге, и турки были вынуждены сойти с поезда. Только первые отправления воинских частей добрались до Дамаска, меняя поезда, основные же силы 4-й армии представляли собой сборище людей, едва волочивших ноги.

Хотя Лоуренс и заблуждался в своем предположении, что только безоружные солдаты достигнут Дераа, но в стратегическом смысле его предсказание в основном оказалось правильным. К тому времени, когда армия достигла Дераа, разложение уже зашло далеко. Любая задержка отступления могла предоставить шанс для этой массы сосредоточиться вокруг нескольких твердых остатков, которые еще сохранились. Предотвратить подсобную передышку являлось стратегической целью арабов и самой существенной услугой, которую они могли бы оказать делу Алленби.

24-го британский самолет пролетел над ними, чтобы сообщить им новость о дальнейших успехах в Палестине и предупредить о том, что 4-я армия в своем отступлении направляется на них. В тот же самый день силы арабов отошли обратно к Умтайе, где на следующее утро происходило весьма важное военное совещание. Для выполнения своего нового плана Лоуренс предложил, "чтобы мы завтра на рассвете пошли на север через Тэль-Арар и через железную дорогу в деревню Шейх-Саад". В 17 км к северу от Музейриба на дороге паломников и на фланге Дамасской железной дороги "в хорошо знакомой нам местности, где вода была в изобилии, находились прекрасный наблюдательный пункт и надежная позиция для отхода на запад, на север и даже на юго-запад в том случае, если бы на нас была произведена непосредственная атака. Это отрезало Дераа от Дамаска, а также от Музейриба". Преимущества подобного маневра легко видны, но для того, чтобы застраховать себя от связанного с ним риска, требовалось хорошее понимание обстановки, так как "отход на запад, на север или даже на юго-запад" завлек бы арабов в направления противника. Этот факт беспокоил некоторых из спутников Лоуренса, "которые не видели, что Галилейское озеро полностью прикрывало районы, в которые мы должны были отступить. В них мы могли бы выдержать двухнедельную осаду".

Хотя, в частности, Юнг и высказывал свои опасения, вожди арабов присоединились к точке зрения Лоуренса, и отряд приготовился к выступлению. В предвидении наступления верблюды Нури Шаалана были вызваны из Азрака, что довело общую численность отряда более чем до 3 000 человек, причем три четверти этого отряда состояло из иррегулярных частей. К сожалению, самолеты-истребители типа «Бристоль» возвращались в Палестину, а автобронемашины – в свою базу в Азрак. Объяснялось это тем, что "местность вокруг деревни Шейх-Саад была непроходима для бронемашин, у которых к тому же оставалось очень мало горючего. Авиация же захватила наш план операций для доставки его Алленби".

Наступление на север началось в тот же день, но тут же было прервано тревогой. Один из направлявшихся в Палестину самолетов вернулся обратно и сбросил сообщение, в котором говорилось, что приближаются крупные силы кавалерии противника. Это было неприятным известием, особенно теперь, когда арабы были лишены авиации и бронемашин. Лоуренс и Нури Саид срочно собрались на совещание, чтобы решить, следует им продолжать путь или оставаться. Казалось более разумным отходить. Поэтому они и поспешили отвести регулярные части, иррегулярные же на лошадях были высланы вперед, чтобы задержать приближавшихся турок. Однако турки находились в таком состоянии, что и не собирались производить атаку. Они были обнаружены автобронемашинами, направлявшимися в Азрак, и когда последние открыли огонь, возникла паника, и турки разбежались.

Тем не менее эта остановка не только задержала наступление арабов, но и угрожала ему более серьезным и длительным перерывом с британской стороны, так как вечером Юнг доказывал, что остановка явилась предупреждением против возможности беспрепятственного перехода железнодорожной линии. Кроме того, Юнг продолжал настаивать на том, что арабы уже сделали достаточно и будут оправданы в своем решении отойти на позиции к востоку от железной дороги, где собирались друзы. Здесь они смогут подождать до тек пор, пока британские войска не возьмут Дераа.

Это предложение встретило резкий отпор со стороны Лоуренса. Он возражал, потому что с моральной точки зрения оставить войска Алленби без помощи в последний момент означало жертвовать честью арабов из-за безопасности, а с политической – потому, "что это уничтожало шанс на объединение тех земель, за которые арабы воевали в течение двух лет". Лоуренс никогда не терял из виду обещания. данного им в Каире: "Арабы должны удержать то, что они захватывают". С военной же точки зрения – потому, что это угрожало испортить наилучший шанс для быстрого решения.

В то время как Лоуренс обосновывал свои планы военными преимуществами, Юнг упорствовал в своих взглядах, подчеркивая ближайший тактический риск продвижения поперек пути турецкой армии, находившейся так близко. Ему мерещилось, что несколько сот человек медленно двигающихся арабских регулярных частей будут раздавлены 10000 турок. Столкнувшись с невозможностью убедить Лоуренса, Юнг стал на ту точку зрения, что он является кадровым военным и в настоящее время старшим. Однако это мало подействовало на Лоуренса. Он не захотел слушать дальнейших доводов Юнга, заявив, что хочет спать, так как ему придется рано вставать, чтобы перейти через железную дорогу, и что он пойдет со своей охраной и иррегулярными частями даже в том случае, если регулярные части не пойдут. Зная отношение Нури Сайда, Лоуренс был уверен, что регулярные части пойдут.

Утром поход продолжался, причем численность сил арабов увеличивалась благодаря все возраставшему наплыву бедуинов и жителей деревень. В полдень перешли через железную дорогу без каких бы то ни было помех со стороны противника, оставляя после себя следы разобранных рельсов. подорванных и вырванных с таким проявлением энергии, которое вряд ли было менее эффективным, чем более совершенное, но ограниченное разрушение. После первоначального разрушения сообщение по данной главной магистрали было прервано на девять дней. Линия была исправлена как раз этим утром, для того чтобы по ней можно было пропустить отдельный воинский поезд, и теперь железнодорожный путь был снова разрушен. Начиная с этого момента, железная дорога оставалась перерезанной, а шесть поездов оказались загнанными в Дераа и впоследствии попали в руки арабов.

Отсутствие сопротивления побудило Лоуренса расширить свой план. Ночью отряд разделился на несколько частей. В то время как главные силы следовали по дороге без единого выстрела к Шейх-Сааду, Ауда свернул в сторону, к станции Газал, где захватил застрявший поезд и 200 пленных. Нури Шаалан спустился к югу по дороге в Дераа и окружил еще 400 турок, которые были расквартированы по различным селениям. Главные силы арабов, энергично подбадриваемые Юнгом, достигли Шейх-Саада на рассвете 27-го; туда же вскоре собрались и другие отряды с захваченной ночью добычей.

С вершины холма в Шейх-Сааде, вожди арабов оглядывали местность и горизонт. Повсюду виднелись части войск, двигавшиеся к северу; это доказывало, что наступление на Шейх-Саад произвело соответствующий нажим. Турки, получив ночью фантастические сведения о численности сил арабов, отдали приказ о немедленной эвакуации Дераа, при. чем сожгли оставшиеся там шесть самолетов свою последнюю надежду видеть, где находится противник. Некоторые части были слишком велики или слишком далеко ушли вперед, чтобы их можно было перехватить, но несколько небольших и близко находившихся частей было захвачено. Всего за 24 часа до полудня 27-го было взято в плен 2 000 человек; еще большее число было отпущено после того, как у них отобрали животных и снаряжение. Наряду со столь опьяняющими успехами даже для британских офицеров показалось незначительным доставленное самолетом известие о том, что Болгария капитулировала.

Другой британский самолет прилетел, чтобы предупредить о том, что две большие неприятельские колонны приближаются с юга: одна численностью в 6000 человек шла из Дераа, а другая в 2 000 человек – из Музейриба. Это означало, что в данное время поблизости находились основные массы отступавших турок. Однако все еще не имелось никаких признаков появления британской кавалерии, которая должна была подоспеть на помощь арабам.