Текст книги "Дневники профессора Астахова (СИ)"

Автор книги: Геннадий Воронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

  Утром с базы сообщили, что вертолет будет не раньше, чем через два дня.

  – Девушка, добрый день. Вы не подскажете как мне найти Кирилла Яковлева. Он у вас работает.

  Девушка оглядела молодого человека, подошедшего к окошку информации аэропорта. Среднего роста, крепкого телосложения, с короткой стрижкой, уверенным выражением лица и... приятной улыбкой.

  Она улыбнулась в ответ и спросила:

  – А кем он работает? – хотя отлично знала и самого Кирилла, и его должность. Она давно ему симпатизировала.

  – Если я не ошибаюсь, то он летчик, – сказал незнакомец. – Это будет очень трудно проверить?

  – Нет, подождите минуточку, – она клацнула по клавишам компьютера, но так, для видимости. Уж, кто-кто, а она прекрасно знала, что самолет Кирилла потерпел аварию, а экипаж, цел и невредим, находится в поселке Шагамлык.

  Она повернулась к парню и спросила:

  – А вы, собственно, кто?

  – Я? Я его старый приятель. Мы в университете вместе учились.

  – Ну ладно, – согласилась девушка и выдала ему все, что знала и после небольшой паузы добавила, – вы можете нашим самолетом в Самыр полететь, либо здесь дожидаться. Самолет сегодня вечером вылетает. А оттуда вертолетом в Шагамлык.

  Парень поблагодарил девушку и вечером сел в самолет, вылетающий в Самыр. Самолет был грузовым, поэтому об удобствах полета лучше промолчать. Оказавшись в Самыре, он узнал, что первый вертолет в Шагамлык вылетает только завтра утром, поэтому на ночь расположился в небольшом зале ожидания аэропорта, чтоб не опоздать.

  Полет на вертолете был более комфортабельный – в салоне стоял большой деревянный ящик, на котором можно было сидеть. Около девяти утра первый вертолет, в котором и был этот таинственный пассажир, приземлился в поселке Шагамлык возле разбитого самолета.

  Из поселка вышли человек десять-двенадцать и направились к вертолету. Пассажир первым выпрыгнул из машины и почти бегом направился им навстречу. Несмотря на зимнюю одежду и надвинутую на лоб шапку он сразу же узнал Кирилла и воскликнув «дружище!» бросился с объятиями к обескураженному летчику.

  Они обнялись. Кирилл тоже признал его. Это был никто иной, как Андрей. После короткого приветствия Кирилл указал на Стрелкова, узнав которого Андрей нимало удивился и, почему-то, даже обрадовался.

  Стрелков не сразу признал парня и тогда тот представился:

  – Виктор Сергеевич, мы ведь вместе тогда по делу Астахова проходили. Это я Андрей, Кондратьев Андрей Сергеевич.

  Услышав фамилию Андрея Стрелков побледнел. Тогда, раньше, когда их допрашивали в ФСБЗ, он не знал фамилий ребят, нашедших убитого Астахова. Ведь все данные по делу сразу же забрали в ФСБЗ еще на месте преступления, а теперь, услышав фамилию, Стрелков был просто повергнут в шок.

  Все восемь лет, прошедших с того времени он помнил эту фамилию, но, взяв себя в руки, улыбнулся парню и спросил:

  – А отец твой где? Мне кажется я когда-то встречался с Сергеем Кондратьевым.

  – Вряд ли, Виктор Сергеевич. Может тезка. Отец давно погиб. Я тогда был совсем маленький. Мать говорила, что он погиб во время экспедиции на другой планете. Он был ученый.

  И лишь много позже Стрелков сообщил Кириллу, что отпечаток пальца, оставшийся на ноже, которым был убит профессор Астахов, принадлежал агенту ФСБЗ Кондратьеву Сергею Антоновичу.

  Тем временем началась перегрузка из самолета в вертолет. Груза было много и вертолету придется мотаться туда-сюда не один раз. По предварительным прикидкам работа займет дня три и Кирилл решил оставаться в поселке до ее окончания. Но более веской причиной была возможность спокойно пообщаться с Андреем, который нашел его через столько лет не просто так, предположил Кирилл.

  Второго члена своего экипажа он отправил в Самыр первым же вертолетом, а оттуда велел лететь на базовый аэродром и предоставить все сведения об аварии и черный ящик с самолета, который они уже давно сняли.

  Андрея Стрелков пригласил жить к себе и они получили возможность общаться без посторонних ушей. Тем более, что перегрузка не требовала их постоянного присутствия.

  В тот же день Андрей признался, что является агентом ФСБЗ, чем окончательно добил Стрелкова.

  Однако это сообщение повергло в шок не только Стрелкова, но и Кирилла. Такого они предположить не могли. Как оказалось, Андрей искал Кирилла по одной простой причине – показать дневники профессора Астахова. Да, да, именно их. Ведь, будучи агентом ФСБЗ он имел доступ в архивы службы, где и обнаружил дневники. Когда-то один его товарищ из отдела технического обеспечения подарил Андрею ручку с вмонтированной фотокамерой, на которую он и сфотографировал все записи погибшего профессора. Страница за страницей, лист за листом. Потом он распечатал фотографии, увеличив до размера листа, и получилось вполне сносно – читать можно было не напрягаясь.

  Сообщив эту потрясающую новость, он открыл свой чемоданчик и достал стопку листов.

  – Вот, – сказал он, опуская их на стол. Некоторое время в комнате стояла тишина. Все боялись поверить, что это происходит взаправду. Наконец, сам Андрей и нарушил молчание.

  – Дневники-то я достал. И прочитал все, естественно. Поэтому сразу говорю – не обольщайтесь! Ничего интересного, вернее чего-то, что могло бы пролить свет на ту историю, в них нет.

  – Как так? – взволнованно воскликнул Кирилл. – Ведь из-за этих бумаг его и убили.

  – Может из-за этих, а может быть и нет. По прошествии стольких лет трудно определить, но вот что интересно, – Андрей выдернул из стопки самый нижний листок и указал на что-то.

  Это была запись следующего вида: ZF893DKA.

  Андрей пояснил:

  – Этот код написан явно не рукой профессора, тем более в оригинале он выделен красным цветом.

  – И что это значит? – спросил Стрелков.

  – Я считаю, что есть продолжение этих записей, но они находятся в другом архиве. В ФСБЗ есть архивы с более высокой степенью допуска, но я туда попасть не могу. Возможно, последняя запись сможет нам хоть что-то прояснить.

  Он взял предпоследний лист и стал читать.

   22 июля, Понедельник

   12:35

  Итак, Фаир остался далеко позади. Мы уже перестали обсуждать все его прелести и страхи, и закончили по нему работу. Мы держим курс на Табасьон и через две недели должны быть на месте. Я слышал кое-что об этой планете раньше и, думаю, работать там будет интересно.

   21:48

  В такой передряге мне давно не приходилось бывать. Наш «Аквариус» попал в метеоритный дождь. Одним здоровенным куском нас здорово задело и корабль получил серьезные повреждения. Необходима посадка для...

  Дочитав до этого места, Андрей поднял глаза на друзей.

  – Это все. Здесь запись заканчивается, но это явно не все. Фраза не окончена, а, значит, где-то есть продолжение. Что будем делать?

  Молчание длилось не долго. Кирилл хлопнул себя ладонью по лбу и воскликнул:

  – Звездная карта! Нам нужна звездная карта!

  – Зачем?

  – Зачем? Сергеич, извините, но вы меня удивляете. Если у нас будет карта, то мы сможем кое-что прикинуть. Объясняю. Мы знаем, что они покинули Фаир. Когда, кстати?

  Андрей нагнулся над бумагами и, просмотрев несколько последних листов, сообщил:

  – Восемнадцатого.

  – Отлично, а последняя запись, напомни.

  – Двадцать второго.

  – Ага. Теперь слушайте. Они покинули Фаир и через четыре дня попали в метеоритный дождь. Также нам известно направление – они летели на Табасьон. По карте мы сможем приблизительно определить где «Аквариус» находился двадцать второго. Правильно? А, следовательно, и ближайшую звезду, где они могли совершить посадку для ремонта. Так то!

  – Ты гений! – сказал Андрей. – Я до этого не допер. Значит, нужна звездная карта.

  Парни посмотрели на Стрелкова, но тот лишь покачал головой.

  – Даже не смотрите на меня. Я всего лишь полицейский и никаких карт, тем более звездных, дома не держу.

  – И не нужно, – спокойно сказал Андрей. – Интернет у тебя в компьютере водиться?

  Стрелков хихикнул.

  – После прошедшей бури раньше лета не восстановят. Здесь же глушь. Кому мы нужны?

  – Жаль...

  Все по очереди тяжело вздохнули, но легче от этого не стало.

  За окном снова пошел сильный снег, и работы по перегрузке, скорее всего, прекратились. В столбах протяжно выл ветер.

  – Есть! – вдруг воскликнул Стрелков. – У меня в отделе сержант астрономией увлекается. Хотел в университет поступать, но на экзаменах пролетел. Может у него что есть.

  – Вряд ли, – сказал Кирилл, особых надежд на удачу не питая.

  Стрелков тем временем набирал номер, выйдя в другую комнату. Когда он вернулся из гостиной на кухню, лицо его сияло.

  – Карты нет, но есть Звездный атлас. Подойдет?

  – Отлично!

  Через полчаса сержант принес флешку.

  – Что это вы, Виктор Сергеевич, вздумали астрономией заняться?

  – Ты же знаешь, у меня друзья остановились. Им нужно, а у меня такого добра никогда не водилось. Спасибо, что помог. Может, чаю выпьешь?

  – Нет, спасибо. Пойду, пока опять не началось, не то и мне у вас ночевать придется.

  Как только дверь за сержантом закрылась, все нависли над экраном старенького компьютера Стрелкова. Нужный раздел был найден в считанные секунды и вот уже карта интересующего наших друзей района открыта.

  Андрей сказал:

  – Кирилл, а ты помнишь, в дневниках говорилось о какой-то границе участка, за которую они не должны были заходить.

  – Точно, было. Это где-то в начале.

  Он схватил листы с текстом и стал судорожно листать. Через минуту он довольно усмехнулся и прочитал:

  – Меня обеспокоил район, выделенный для исследований. Вроде бы все как обычно – даны примерные границы района, кроме одной. Кроме одной, которая указана довольно четко. Мы ни в коем случае не должны пересекать плоскость, образованную звездами Альбегард, Цирон и Яргус.

  Андрей записал на листе бумаги названия планет и уткнулся в карту.

  – Смотрите, – сказал он, – вот Фаир, вот Табасьон, а вот, в стороне, звезды, указанные, как ограничительные. Получается, что путь на Табасьон проходит вдоль образуемой ими плоскости.

  – И звезда, где «Аквариус» совершил аварийную посадку для ремонта, вполне могла оказаться за границей дозволенного, – закончил за него Кирилл.

  – В этом районе много звезд, – сказал Стрелков, не отводя взгляд от карты. – Как вы найдете нужную?

  – В дневниках где-то есть список с датами, – сказал Андрей, и парни принялись вновь перебирать листы. В этот раз повезло Андрею. Глядя в текст он провозгласил:

  – Мы знаем, что Фаир они покинули восемнадцатого июня. Точно по графику. На Табасьон должны были прибыть четвертого июля. Так, что это получается? Ага, восемнадцать дней. В метеоритный дождь они попали через четыре дня, то есть получается чуть меньше четверти пути.

  Андрей карандашом на экране.

  – Примерно здесь, – сказал он.

  Ближайшей к точке оказалась планета Курат, находящаяся за ограничительной плоскостью. Других планет, подходящих для аварийной посадки поблизости не наблюдалось.

  – Стрелков, – проворчал Андрей, – а энциклопедия в этом доме есть?

  – Что есть, то есть, – сказал тот. – Пойдем в кабинет.

  Они перебрались туда и принялись за поиски нужной книги. На удивление их оказалось целых три разных изданий.

  В самом старом издании говорилось следующее: Курат – вторая планета системы Акса. Не изучена.

  И все.

  Во втором издании была внесена поправка: «мало изучена» и «для посадки не рекомендуется».

  А вот в самом свежем издании запись оказалась самой интересной.

  Курат – вторая планета системы Акса. Запрет 1-ой степени.

  – Ничего себе, – сказал Кирилл после прочтения этой лаконичной записи.

  Запрет 1-ой степени самый строгий из налагаемых на планету. Посадка на такие объекты категорически запрещена, а за нарушение полагаются строжайшие меры наказания, которыми может стать пожизненное заключение в одиночной камере, работа на урановых рудниках, где даже самые крепкие не протягивали более двух лет, или, даже, смертная казнь. Один из самых трагичных случаев, когда семнадцать человек экипажа экспедиционного корабля «Свил-17» были приговорены к смерти за нарушение такого запрета.

  Следовательно, посадка на этой планете была чревата для экипажа «Аквариуса», но что делать, если другого выхода нет.

  Незнакомый с такими тонкостями Стрелков выслушал объяснения друзей и задумался. Таким запретом можно было объяснить смерти членов экипажа «Аквариуса», но возникает вопрос: почему это не было сделано в судебном порядке, как полагается.

  В этом следовало разобраться.

  Через день перегрузка с разбитого самолета была закончена и Кирилл с Андреем покинули гостеприимный северный поселок под названием Шагамлык.

  Кирилл отправился по месту своей работы, а Андрей..., а Андрей в уже известный нам Экспедиционный Центр, где в первый же день совершенно случайно встретил Марину. Он рассказал ей обо всем, и о встрече с Кириллом и Стрелковым, и о своей работе, и о дневниках профессора, и о том, как он их добыл, и о выводах, которые они сделали, прочитав их.

  Марина выслушала его внимательно и предложила рассказать все своему мужу.

  Таким образом Суханов Павел Ильич, муж Марины, оказался посвященным в тайну. Он показался Андрею неплохим парнем и, кроме того, слыл неплохим ученым. Всего за несколько лет работы он высоко поднялся и стал начальником Бактериологического Отдела ЭЦ. В настоящее время он проводил какие-то опыты, понять в которых никто кроме него ничего не мог.

  Выслушав историю Андрея, он ненадолго задумался, а потом сказал:

  – Я кое-что придумал, – и исчез за дверью.

  Он отправился в свою лабораторию, а домой вернулся лишь к полуночи. Андрей по настоянию Марины остановился у них. Они пили чай на кухне, ожидая возвращения Павла, когда тот, наконец, вернулся.

  – Я кое-что придумал, – вновь сказал он присев рядом и положил на стол массивные очки в толстой оправе с большими линзами. – Чаю дайте, а?

   Отхлебывая горячий чай, он сообщил:

  – Ты помнишь, Мариночка, скоро должны были организовывать экспедицию для завершения моих опытов?

  – Было бы странно, дорогой, если бы твоя жена об этом забыла. Ты не находишь?

  – Ну... да. Так вот, я убедил начальство, что мои опыты успешнее всего пройдут на Табасьоне. Они не против. Тем более это будет вторичная экспедиция на планету, так что участвовать будет не только наш отдел. Экипаж соберут большой – человек десять, а то и двенадцать. Можно попытаться и Андрея включить в состав

  – К чему нам на Табасьон? – спросил Андрей.

  – Я считаю, что пока мы не попадем в тот район, ничего нового не узнаем. Когда будем на Табасьоне, может придумаем как попасть на этот чертов Курат. Если же не получится, то не получится никогда.

  Экипаж собрали довольно быстро – в течении месяца. В состав вошли Кирилл и Стрелков, как охранники, за неимением ученого образования, Марина – зоолог, ее муж – биолог-бактериолог, а Андрей – астрогеограф и агент ФСБЗ. Но о последнем знали только его друзья и даже капитан Крисс Паттерсон – высокий рыжий норвежец этого не знал. Когда-то Андрей признался своим друзьям, что в каждой экспедиции участвуют агенты ФСБЗ под прикрытием другой профессии. Для него это астрогеография.

  Из этого следовало, что и в экспедиции Астахова был такой.

  Пока шла подготовка Стрелков навестил своих былых друзей и коллег и кое-что узнал. Казалось, все члены злосчастной экспедиции умерли взаправду, хотя все не своей смертью. Так Лев Ступицин сорвался на автомобиле в пропасть, Жаклин, раненная на планете Нами в плечо, почти поправилась, но на Земле ее состояние внезапно ухудшилось и она умерла. Канева Мария уколола палец при проведении какого-то опыта у себя в лаборатории и внесла в кровь смертельный вирус. Врач Джесси Стоун заразилась лихорадкой от одного из пациентов. Спасти ее не смогли. Зоолога Сваландовского сожрала какая-то тварь, которую он изучал в течении последних десяти лет своей жизни и каким-то образом оказался у нее в клетке. Коллега Астахова астрогеограф Хосе Санчес погиб еще в экспедиции при исследовании планеты Шанян. Астрогеолог Ивор Андерсон погиб вместе с охранником Альфредом Зульцем. Их завалило в одной из пещер на Урале, куда они поехали отдыхать после возвращения на землю. Также вместе погибли второй пилот Юрий Иванов и механик-электронщик Сергей Савченко. Они погибли при испытании сверхскоростного болида. Охранник Андрей Сушко погиб на Нами, как и описал в своих дневниках профессор Астахов. И лишь один профессор не погиб случайно, а был убит.

  Из всего этого выходило, что служба безопасности не пощадила даже своего человека. Или инсценировка сделана очень тщательно. Ведь чтоб поверить в то, что все члены экспедиции погибли случайно, нужно быть полным профаном.

  Десятого июля экспедиционный корабль «Аквариус-5» покинул Землю и взял курс на Табасьон. Полет длился чуть больше двух месяцев, и в середине сентября планета раскинулась перед путешественниками во всей красе.

  Первая неделя прошла в обычных предосторожностях и проверке данных предыдущей экспедиции. Все данные и тесты сошлись, поэтому можно было приступать к подробному изучению планеты, которая во многом напоминала землю, особенно ее экваториальную часть.

  Планета покрыта синими и фиолетовыми лесами от полюса до полюса. Сверху кажется, что это океан, но океан деревьев. Материков на планете нет, как, впрочем, и океанов. Лишь несколько десятков больших морей-озер утопают среди листвы. По сути они являются озерами. В каждое впадает от пяти до двенадцать крупных рек, подобных земным Амазонке и Миссисипи.

  Очень затрудняла работу температура воздуха, которая днем превышала 50С, а ночью не опускалась ниже 35С. В этом нет ничего удивительного. Ведь планету освещает три солнца. Ночью лишь одно, но темнее от этого не стает.

  В трех местах были обнаружена высокие горные кряжи с золотисто-коричневой скальной породой. К одной из таких горных стран на второй месяц работы был перенесен лагерь экспедиции. Возле гор было немного прохладнее, а ночью солнце пряталось за вершины и наступало подобие ночи. Животной жизни на планете обнаружено не было, хотя какие-то бактерии попались Суханову несколько раз. Впрочем, он больше был занят продолжением своих опытов, чем исследованием планеты.

  Так пролетели семь месяцев, отведенных на исследования, и приближалась пора возвращаться.

  Павел сидел в комнате отдыха и курил, когда вошел капитан.

  – Привет, – кивнул он. – Не спиться?

  – Еще рано, – ответил Павел.

  Паттерсон сел в кресло напротив.

  – Скоро домой. Через две недели по графику отлет, – пробормотал он.

  – Да, у меня все готово. Нет проблем.

  Воцарилось долгое молчание, а затем Паттерсон спросил:

  – Скажи мне, Паша, что ты искал на этой планете?

  Суханов вздрогнул от неожиданности.

  – Я!

  – Ты!

  – Ничего, ты же знаешь. Мне нужно было провести здесь опыты. Я считал, что это идеальное место, но к сожалению получил отрицательный результат.

  – Павел, я знаю тебя не первый год и это не первая наша совместная экспедиция. И я вижу, что ты знал о неудаче заранее, но мы все же прилетели сюда. Согласен?

  Павел молчал.

  – Скажи, что ты здесь искал?

  – Здесь ничего.

  Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Крисс хотел вновь что-то сказать, но Суханов опередил его:

  – Ты знал Ступицына?

  – Льва?

  – Его.

  – Конечно. Даже могу похвастаться, что он был моим лучшим другом, – он замолчал. Воспоминания нахлынули на него. – Он был отличным специалистом. Намного лучше меня.

  – Многие так не считают, – возразил Павел.

  – Об этом могу судить только я, ибо только я знаю свои возможности. И я считаю, что мне далеко до него... Помню нашу последнюю встречу. Кажется это было совсем недавно, а уже лет восемь прошло. Мы сидели с ним в маленьком ресторанчике. Мы частенько встречались и болтали. Это было как раз после его последней экспедиции. Когда мы прощались, у меня возникло чувство, будто это наша последняя встреча. Он задержал мою руку в своей руке и так посмотрел в глаза, будто прощался навсегда. Через несколько дней он разбился в горах.

  Паттерсон смахнул навернувшуюся слезу и посмотрел на Павла. Тот сидел подавленный, смущенный откровением капитана, но все же нашел в себе силы задать еще один вопрос:

   – А Астахова?

   – Кто ж его не знал? Выдающийся спец, – ответил немного успокоившийся Крисс. Он подошел к бару и налил немного виски в стакан. – Будешь? – обратился он к собеседнику и, получив в ответ отрицательный кивок, вернулся в кресло. – Каждый капитан считал удачей, если в его экипаж включен такой знаменитый ученый, как Астахов. Кажется, его убили?

   – Да, – почти прошептал Павел.

   – Бедняга. – И вдруг как бы опомнившись, Крисс спросил, – а к чему все эти вопросы?

   В этот момент в дверном проеме показалась Марина.

   – Простите, капитан, я стала невольной свидетельницей вашего разговора и не хотела вам мешать.

   – Тем не менее ты это сделала. И в самый неподходящий момент, – сказал Павел.

   – Я так не думаю. Пойдемте, Крисс, я кое-что вам покажу.

  Марина направилась в свою каюту. Мужчины послушно последовали за ней. На столике у кровати она взяла стопку бумажных листов и протянула Паттерсену.

  – Это дневники профессора Астахова.

  Павел уже свернул все работы, оборудование упаковано, сложено в их походном лагере на поверхности, и осталось лишь доставить его на борт «Аквариуса». Без спешки на это уйдет дня два и можно возвращаться домой. В Центре тоже не должны возражать против более раннего завершения экспедиции.

  Капитан собрал всех в кают-компании и сказал:

  – Мы все здорово потрудились, и можем возвращаться, но я решил еще на два дня отложить полет. Всем отдыхать.

  Такие незапланированные выходные были редкостью в их работе и были приняты на ура. Не прошло и часа после сбора экипажа, как в каюте Стрелкова затрещал динамик и голос Паттерсена сказал:

  – Стрелков, зайдите в каюту капитана.

  Накинув рубашку, Виктор пошел по коридору к каюте капитана. Когда он вошел, тот сидел за столом перед включенным компьютером, на экране которого была карта звездного неба. Капитан обернулся и Стрелков заметил на столе пачку бумаги, в которой тут же узнал распечатку дневников профессора. Виктор уселся в предложенное кресло и застыл в ожидании.

  – Я прочел ночью все это, – капитан хлопнул рукой по стопке бумаги, – и теперь прекрасно понимаю, что потянуло вас в эту экспедицию. Я имею ввиду не только вас, а и ваших друзей. Марина и Павел рассказали мне, чем все это закончилось... Видите ли, Ступицин был моим лучшим другом, также я знал и Астахова, и еще нескольких человек из их экипажа. Поэтому мне очень трудно отказаться от возможности, хоть и призрачной, разобраться в этом деле и понять, за что погиб мой друг. Вы меня понимаете?

  Виктор кивнул.

  – Поэтому я хотел бы посоветоваться с вами, прежде чем принять решение.

  – Чем я могу помочь? И почему именно я?

  – Что ж, отвечу сначала на второй вопрос, – сказал Крисс. – Советоваться с молодежью в данной ситуации бессмысленно. Я и так знаю их ответ. Вы же гораздо старше их, мудрее, опытнее, я бы сказал, но тем не менее тоже оказались здесь. Скажите, отправляясь сюда, на что вы рассчитывали?

  Стрелков задумался.

  – Если честно, – сказал он, – экспедиция сюда была спонтанным решением, причем Павел даже ни с кем не посоветовался. Обсудив после все за и против, мы пришли к выводу, что стоит попробовать. Мы посчитали, что оказавшись поближе к месту, что-нибудь придумаем. Но видите сами, капитан, мы остались не удел. Нам так и не представилось случая отправиться на Курат за все это время.

  – Честно говоря, не понимаю, на что вы рассчитывали. Надеяться на именно на меня и мою помощь вы не могли. Вместо меня мог оказаться кто угодно. И кстати, должен был лететь молодой капитан, который точно Ступицина не знал, да и других тоже, но у него что-то не срослось, поэтому в последний момент утвердили меня.

  – Да, я помню.

  – Так что же?

  – Капитан, вы же знаете, что я впервые в экспедиции и совершенно не знаком с правилами, и вообще. Ребята сказали, что постараются что-то придумать, чтоб попасть на Курат. Я им поверил и согласился на участие. Вы должны меня понять, из-за этого дела вся моя жизнь пошла наперекосяк. Я потерял все, а у меня были отличные перспективы. Так что нет ничего удивительного, что я хочу знать, из-за чего я пострадал. Говоря откровенно, я был уверен, что после той истории нам не позволят всем вместе отправиться в экспедицию. Даже когда началась подготовка и нас всех включили в состав, я ждал, что вот-вот и нас вышвырнут, но я оказался неправ. Похоже о наших прошлых «грехах» забыли, хотя это и выглядит очень странно. Мы рискнули, и вот я здесь.

  После минутной паузы капитан сказал:

  – Возможно, на вашем месте, Виктор, я поступил бы также.

  – Что ж, – усмехнулся Виктор, – у вас как раз есть такая возможность. Но мы с вами в совершенно разном положении.

  – Что вы имеете ввиду?

  – Мне совершенно нечего терять, в отличии от вас.

  Капитан внимательно посмотрел на Стрелкова.

  – Вы неглупый человек, Виктор. Именно поэтому я решил поговорить прежде всего с вами. Буду откровенен. Я мог бы повести и посадить «Аквариус» на Курат, зная, что на планету наложен запрет первой степени. Я мог бы рискнуть собой, вами, вашими друзьями, которые и отправились в эту экспедицию с единственной целью – попасть на Курат. Но я не могу так поступить с теми пятью, которые слыхом не слышали об этих дневниках, – он вновь хлопнул рукой по стопке бумаги. – Как я могу, скажите, рисковать ими, их жизнями ради своих прихотей?

  – Я не назвал бы это прихотью, но в целом вы правы.

  Повисло тягостное молчание. Прервал его Паттерсен через несколько минут:

  – Скажите, неужели вы отказались от идеи попасть на Курат?

  Стрелков потупил взгляд, о чем-то раздумывая и, решившись вдруг, сказал:

  – Откровенность за откровенность. Мы... мы обсуждали вариант угона разведывательного бота на траверзе Курата. Решение еще не принято окончательно.

  Капитан покивал головой.

   – Да, это был бы единственный выход. Но что нам делать теперь?

  Виктор молчал. В любом случае решение будет принимать Паттерсен, а он может лишь предложить выход из ситуации.

  – Как вариант, можно оставить часть экипажа здесь, не посвященных, так сказать, а самим отправиться на Курат – нерешительно сказал Стрелков.

  – Я думал об этом, – сказал Крисс. – Мы не знаем, что ждет нас на Курате. И если мы не сможем вернуться за оставшимися здесь, они будут отрезаны от мира. В этом случае они обречены.

  – У них же будет связь. Они смогут послать сообщение на землю и их спасут.

  – Максимум, что мы можем им оставить, это разведывательный бот. А мощности его передатчиков не достаточно, чтоб передать сообщение на Землю. Мы слишком глубоко в космос забрались.

  Виктор хмыкнул, почесал подбородок и сказал:

  – А если на разведывательном боте полететь нам?

  – Отпадает, – сразу же ответил капитан. – Это для «Аквариуса» от Тобасьона до Курата две недели пути. А для бота оно не достижимо.

  – Хорошо. Тогда можно снять передатчик с «Аквариуса». Он наверняка дублируется.

  – А это мысль! – обрадовался капитан. – Всегда говорил, одна голова хорошо, а две могут горы свернуть. У нас два передатчика основных и два резервных.

  Капитан протянул руку, нажал какую-то кнопку на небольшом пульте с правой стороны стола и сказал:

  – Бездыханов! Срочно прибыть в каюту капитана.

  Через пару минут в каюту вошел Антон Бездыханов – механик-электронщик.

  – Вызывали?

  – Садись. Дело есть.

  – Я пойду? – спросил Стрелков.

  – Сиди.

  Антон уселся в свободное кресло и принялся со свойственной ему бесцеремонностью разглядывать каюту капитана, лишь изредка двигая рыжими усами.

  – Антон, – начал капитан. – Если резервный передатчик с «Аквариуса» подключить к сети РБ, до земли дотянет.

  – Нет, мощности сети не хватит, чтоб такой импульс послать, – не задумываясь ответил Антон.

  – А если батареи шлюпок подсоединить? Тогда ...

  – Вряд ли, а в чем проблема, капитан?

  – В том, что ты перебиваешь, и...

  – Больше не буду... ой... – он прикрыл рот рукой и озорно пожал плечами. В свои почти сорок лет он иногда походил на несмышленого ребенка. На работе это, к счастью, никак не отражалось.

  – Дело в том, Антон, что я решил поставить опыт. Мы давно обсуждали это с начальством в Центре, да все средств не хватает. Так вот, представь, корабль разбился...

  – Боже упаси! – воскликнул Антон, вновь перебив начальника.

  – Но, – героически продолжал Паттерсон, поглядывая на Стрелкова, который едва сдерживал смех, прикрыв рот рукой, – но РБ и шлюпки не пострадали. Не пострадали и многие узлы разбившегося корабля, а вот энергетическая установка накрылась. Теперь вопрос, можно ли использовать подручные средства, чтоб передать сигнал на Землю, скажем, отсюда, с Табасьона?

  Антон задергал усами и сказал.

  – Надо подумать.

  – Думай.

  Он сидел молча минут десять. Сидел практически неподвижно и лишь глаза продолжали шарить по каюте.

  Наконец он созрел.

  – Я подумал.

  – И что?

  – Теоретически можно.

  – Как?

  – Рассказываю, – он принялся излагать свои мысли, отчаянно жестикулируя и то и дело поднимаясь со своего места, а затем усаживаясь обратно. – Сто процентной гарантии, конечно, дать нельзя, да и есть опасность, что проводка бота не выдержит, погорит, но... А, кстати, а солнечные батареи есть по сценарию?

  – Угу, – кивнул капитан.

  – Тогда чуть проще.

  – И сколько дней тебе нужно, чтобы все это собрать?

  – Вы это серьезно? – не поверил Антон.

  – Абсолютно.

  – Ну попал, ну попал, – заскулил Антон.

  – Отставить истерику. Не один трудиться будешь, помощников приставим добровольно-принудительно. Так сколько нужно времени?

  – Ну... день, чтобы снять, день чтоб доставить на поверхность и подключить к боту, так, и емкостей поснимать кое-где, напитать, шлюпки подключить... так-так... – он почесал всей пятерней голову и скорчил такую гримасу, от которой и волку бы выть захотелось. – Где-то дней пять, а то и шесть. Не меньше.

  – Хорошо. Даю тебе неделю. И в помощники бери кого захочешь.

  – Спасибо вам огромное, благодетель, – Антон встал и отвесил поясной поклон. – Позвольте откланяться и удалиться?

  – Не паясничай, – наигранно строго сказал Паттерсен. – И удаляйся.

  Всю неделю Антон работал не покладая рук, привлекая на помощь то одного, то другого. Паял, соединял, зачищал и просто тягал провода, в общем, делал все необходимое. К вечеру седьмого дня он зашел в каюту капитана и, вытерев рукавом стекающий по лбу пот, сказал: