Текст книги "Дневники профессора Астахова (СИ)"

Автор книги: Геннадий Воронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

  – Я сказал три дня! И никаких возражений! – отрезал капитан и ушел спать в бот. У двери он оглянулся.

  – И никаких палаток, никакого свежего воздуха. Всем спать в боте. Это приказ – и он скрылся в проеме. Дверь едва слышно зашуршала и закрылась за его спиной.

  Мы еще посидели вокруг костра, делясь впечатлениями о Нами. Она казалась всем доброй и приветливой. Всем, кроме меня и Сваландовского.

  Легкий ветерок подул с севера, также, как на родной Земле. Так же блестели звезды в черном безлунном небе, так же шуршали листья деревьев... А может и не так. Я прислушался... Нет, показалось, но какой-то холодок все же пробежал по спине. Я видел, как вздрогнул Сваландовский, невольно оглянувшись на черную стену джунглей за нашими спинами, а затем посмотрел на меня.

  Я взглянул на часы. Почти полночь. Без четверти. Степан не пропустил мой взгляд и сказал:

  – Пора спать, друзья. Завтра рано вставать, а работы у нас невпроворот.

  Все неохотно засобирались и направились в бот. Я шел в конце – хотел быть уверен, что все войдут внутрь. За мной шел лишь Альфред, держа в руках скорострельную лазерную винтовку.

   – Александр Викторович, – сказал он, когда лишь мы двое остались снаружи. Я остановился, посмотрел на него. Он был напряжен и постоянно оглядывался. Мы стояли перед раскрытыми дверьми бота. Альфред почти вплотную придвинулся ко мне.

   – Александр Викторович, мне кажется, я что-то слышал.

   Я вопросительно глянул на него.

   Ночные джунгли вовсе не бесшумны, тем более, что животный мир на Нами очень разнообразен. За последние дни мы имели не мало возможностей в этом убедиться.

   Я сказал ему об этом, а он слушал меня с нетерпением, боясь перебить, и даже с некоторым, мне показалось, сожалением.

   – Просто мне показалось, что и вы это слышали.

   – Да, – коротко признался я.

   Альфред вздохнул с облегчением.

   – Фу-у, а я уж думал, что у меня слуховые галлюцинации.

   – Лучше б это были галлюцинации, дорогой мой, – возразил я и Зульц согласно кивнул.

  – Может быть.

   С минуту мы молчали, прислушиваясь.

   – Нам нужно уходить с Нами, – сказал вдруг Альфред и первым шагнул в бот. – Пойдемте, профессор.

   Дверь за нами закрылась и я на всякий случай установил новый код, чтоб ночью никто не мог выйти в одиночку и без моего ведома.

   Сейчас все спят, лишь я сижу за небольшим откидным столиком и в свете тусклой лампы, описываю события прошедшего дня. Да еще и Альфред Зульц сидит в рубке на дежурстве, наблюдая через стекло за ночной Нами.

   14 Января, Понедельник

  Подъем как всегда в шесть, скорый завтрак в боте и на улицу.

  Никто ничего не заметил, а я остановился прямо в дверях бота с раскрытым ртом.

  – Та-ак, – услышал я голос Льва у себя за спиной и понял, что он тоже заметил.

  Поляна, на которой был разбит наш лагерь стала раза в два меньше, а стена джунглей приблизилась к нам, окружая лагерь плотным кольцом.

  – Разве такое бывает? – спросил я ни у кого, и, естественно, вопрос мой остался без ответа.

   Но самым интересным было не это. Когда мы сообщили остальным об этой странности, они отреагировали довольно неожиданно.

  – Не выдумывайте. Все так же как вчера.

  Я привел вам осредненный вариант ответа, прозвучавший в наш адрес из уст практически каждого члена команды.

  Меня поражает, да что поражает, возмущает такая невнимательность. Ведь мы на неизвестной, неисследованной планете, и от внимания очень часто зависит даже жизнь исследователей. Ни больше, ни меньше.

  Вечером с трудом удалось убедить экипаж обойтись без ставшего уже привычным за несколько дней костра, и просто разойтись по местам и лечь спать. На дежурстве сегодня Сушко. Хороший парень, но очень уж беззаботный и слишком уверенный в себе, а такие качества, на мой взгляд, не слишком подходят для охранника. Это мое, скорее всего, субъективное мнение, и вполне может статься, что я не прав, но мне было бы гораздо спокойнее, если б дежурил Альфред.

   15 Января, Вторник.

  Сегодня это случилось.

  Еще ночью я услышал сквозь сон какой-то треск, но так не хотелось просыпаться. Рядом кто-то заворочался, кажется Ивар, и я перевалился на другой бок и вновь погрузился в сон.

  – Во, черт! – услышал я крик Андрея и бросился в рубку.

  Меня опередил Лев. Мы буквально остолбенели – все стекло рубки было увито снаружи какими-то лианами или бог знает чем.

  – Я уснул, – признался Андрей под тяжелым взглядом Ступицина.

  – Жаклин! Готовь корабль к взлету, – распорядился он.

  – Есть.

  Жаклин заняла свое место и принялась за приготовления. Мы же приблизились к шлюзу, решив попробовать приоткрыть дверь. Ведь снаружи осталось кое-какое оборудование и следовало проверить, можно ли до него добраться. Андрей и Альфред стояли с оружием на готове. Командир и Ивар тоже вытащили по бластеру. Я же оружия никогда не носил, поэтому чувствовал себя сейчас чуть ли не голым, беззащитным перед лицом неизвестной опасности.

  – Поехали, с Богом, – сказал лев и Ивар нажал кнопку на пульте, управляющем дверью шлюза. Она начала открываться.

  В этот момент из рубки выбежала Жаклин.

  – Капитан, корабль готов к взлету! – крикнула она и непонятным для нас образом вырвалась вперед, оказавшись ближе всех к двери.

  – Назад! – рявкнул Лев ничего не понимающей, а потому растерявшейся, Жаклин.

  В ту же секунду через приоткрывшуюся дверь в шлюз рывком вытянулись два длинных щупальца, покрытых листвой. По ним немедленно открыли огонь, но было слишком поздно. Ивар успел схватить Жаклин за руку и с силой отшвырнул за наши спины, а в это время одно из щупалец раскрылось на конце треугольной пастью и бросилось на Сушко, проглотив его, как анаконда загипнотизированного взглядом кролика. Андрей исчез в пасти чудовищного отростка не успев издать даже звука, а сам отросток тут же выскользнул из шлюза.

  Второе щупальце было отстрелено Зигфридом и, упав на палубу, извивалось как раненный уж, и зацепило так еще и не пришедшую в себя Жаклин в плечо. Она грузно упала, потеряв сознание. Из разорванного плеча полилась кровь. Кто-то подхватил ее на руки и понес в лазарет

  Дверь уже успели закрыть, поэтому других опасностей в ближайшее время не предвиделось.

  – Иванов! – крикнул капитан второму пилоту. – Взлетаем!

  Все заняли свои места и только наш врач Джесси Стоун «колдовала» над плечом Жаклин, а Мария помогала ей как могла.

  Те несколько секунд, через которые моторы наконец-то натужно взревели, показались мне вечностью. Корабль дернулся и начал пониматься вверх, с большим трудом вырываясь из объятий опутавших его джунглей. Несколько уже знакомых нам щупалец с грохотом ударились в стекло рубки. Казалось, стекло вот-вот разлетится на мелкие осколки, но оно выдержало эти страшные удары.

  Еще чуть-чуть и мы вырвались из захвата.

  Внизу, среди джунглей, там, где еще вчера была большая поляна, виднелась одна из наших разведывательных шлюпок, пробитая насквозь сразу несколькими щупальцами диаметром в телеграфный столб. Там же осталась и большая часть нашего оборудования. Хорошо, что его предусмотрено несколько комплектов, а вот экипаж у нас один... всего один комплект. Теперь уже не полный.

   17 Января, Четверг.

  Изучение Нами закончилось гораздо быстрее, чем это предполагалось планом. Быстрее, и гораздо плачевнее. Потеря даже одного человека для нас большая и невосполнимая утрата. Тем более, что живем мы как одна большая семья.

  Грустить не возбраняется, но хватит об этом. Ничего не изменить. Не научилось пока человечество поворачивать бег времени вспять.

  Наш путь лежит на Кхарт. Мы должны прибыть туда первого февраля. Надеюсь там нас не ждут неприятности.

   26 Января, Суббота.

  Полет продолжается. Работа над материалами, собранными на Нами, почти завершена. Единственное огорчение – Жаклин. Она все еще без сознания, хотя рана на плече почти затянулась. Проблема в том, что эти отвратительные щупальца выделяют еще и яд. Так что нам очень повезло, что Жаклин вообще осталась жива. Врач вовремя сделала ей инъекцию универсального противоядия на всякий случай, и, как оказалось, не зря. В противном случае счет был бы минус два. Мы очень надеемся, что она скоро поправится. Всем ее не хватает.

   1 Февраля, Пятница.

  Сегодня высадились на Кхарте, и работа закипела, если можно так выразиться в пятидесятиградусный мороз по шкале Цельсия. И это на экваторе!

  Планета полностью оправдывает свое название. На языке жителей одной из планет Восьмого Рейха слово Кхарт означает «ледяной кряж». Именно такой кряж и представляет собой планета.

  Я не думал, что в таком климате возможна жизнь, но, кажется, я ошибся. Во время первого же исследовательского вылета мы заметили в стороне от курса движущиеся черные точки. Что бы это могло быть на абсолютно белой планете? Или кто? Мы немедленно изменили курс и направились в сторону этих точек, но они тут же исчезли. Нам не удалось обнаружить никаких следов, разве что несколько странных полос, похожих на след от конька.

  Несолонохлебавши, нам пришлось вернуться к прерванной работе – первичной разведке прилегающих к разбитому нами лагерю территорий.

  Сегодня день прошел именно так, а завтра все в наших руках.

  Инспектор Стрелков уже собрался уходить, так и не дождавшись эксперта Хитрова, который обещал молнией проверить отпечаток еще раз, когда в кабинет вошел молодой сотрудник.

  – Виктор Сергеич! – заорал он с порога. – Хитрова убили!

  Стрелков медленно опустился на стул и грохнул кулаком по столу. Он догадывался, кто может стоять за смертью эксперта. Как не ужасно осознавать, но это ФСБЗ.

  На столе зазвонил телефон.

  – Инспектор Стрелков слушает, – сказал он.

  – Ребята, – сказал Андрей, – может позвоним инспектору, как его, ну... Стрелкову, кажется. Думаю, эти дневники профессор не зря так прятал и они смогут что-то прояснить в расследовании.

  – Это хорошая идея, – поддержала Марина. Кирилл спорить не стал, пожав плечами.

  Девушка подошла к телефону и, глянув в свою электронную записную книжку, быстро набрала номер.

  – Инспектор Стрелков слушает, – отозвался голос в трубке.

  – Здравствуйте, Виктор Сергеевич. Это Марина. Если помните, я приходила с ребятами узнать о деле профессора Астахова.

  – Да помню, – устало ответил инспектор. – Что у вас еще стряслось? Чей труп нашли на этот раз, зав кафедрой или аспиранта?

  – Что вы такое говорите, инспектор. Никаких трупов мы больше не находили. Мы нашли дневники профессора Астахова.

  – Что?! – воскликнул Стрелков. – Где? Где вы?

  – Мы в квартире моей тети. Сейчас я продиктую вам адрес, записывайте. Улица Астронавигатора Бланка 71, квартира 493. Приезжайте скорее.

  – Еду!

  Стрелков стрелой, выпущенной из арбалета, вылетел за дверь. Он предполагал, что где-то в другом кабинете, в другой организации, а точнее в ФСБЗ, слышали этот разговор. Он был уверен, что его телефон прослушивается. Следовало как можно скорее позвонить ребятам с другого телефона и предупредить об опасности. Они должны немедленно покинуть квартиру.

  В вестибюле он увидел незанятый общественный телефон автомат и стал набирать номер квартиры Марининой тети, который высветился на определителе номера в его кабинете. Память на цифры у Стрелкова была отличной. Трубку взяла Марина.

  – Алло, Марина? Это Стрелков. Да не перебивай! Мой телефон прослушивается. Быстро уходите с квартиры. Я вас потом сам найду.

  Бросив трубку, Стрелков бросился к своей машине и помчался на улицу Астронавигатора Бланка 71 в надежде успеть раньше агентов ФСБЗ.

  Марина медленно положила трубку, пытаясь осмыслить услышанное. Через несколько десятков секунд она пришла в себя.

  – Вот черт! – заорала она, сгребая в охапку дневники Астахова. – Нас засекли. Телефон Стрелкова прослушивается. Сваливаем!

  Троица ринулась в прихожую.

  Входная дверь уже была открыта настежь и внутрь входили пятеро мужчин, все под два метра ростом и соответствующего телосложения. Один из незнакомцев протиснулся вперед через ряды своих товарищей, заполнивших все небольшое пространство прихожей, показал какой-то значок и сухо сказал:

  – Федеральная Служба Безопасности Земли. Агент Блэк. Вы все арестованы...

  Со времени тех событий, повлекших значительные изменения в судьбах наших героев, прошло немало времени.

  Жил себе человек, учился ли, работал, мечтал о чем-то, к чему-то стремился, прилагал усилия для осуществления заветной мечты, и вот в один момент все рушится, погребая под обломками мечты все надежды. Обидно и горько становится от мысли, что такое может случиться с каждым, и даже с тобой самим. А зачастую об этом просто не думаешь, как не думали об этом и они. Просто оказались в ненужном месте в ненужное время. И что? Что же случилось с ними? Как обошлась с ними судьба?

  У каждого своя история.

  Кирилл.

  Будучи студентом отличником Кирилл был переведен по программе обмена студентами в другой университет, менее известный, менее престижный. Короче, все менее. Иногда у него даже закрадывались сомнения, университет ли это вообще?

  Но так ли важно для того, кто хочет стать настоящим специалистом, в каком университете учиться? Конечно, нет. И Кирилл старался воспринимать свое положение с максимальным оптимизмом. Единственное, что огорчало, так это разлука с Мариной. Любовь к девушке, которую он прятал раньше в глубине себя, боясь потерять ее дружбу, теперь терзала душу и сердце. Тем тяжелее ему было, что в последнюю их встречу, вернее в день расставания, Марина дала ему понять, что и ее чувства к нему простой дружбой не назовешь. В конце концов, что такое десяток тысяч километров для двух любящих сердец? Сущий пустяк, право. Ведь будут каникулы. Пусть короткие, но будут.

  Время стремительно двигалось вперед. Загружая себя учебой Кирилл не замечал его бег. И вот наконец последний экзамен. И все – каникулы!

  В этот день Кирилла вызвал декан и, не глядя парню в глаза, сообщил, что на практику он направляется прямо сейчас, а каникулы отгуляет потом. Спешка объяснялась скорым отлетом звездолета на Уран и срочно возникшей там потребности в практиканте. А так как Кирилл один из лучших на потоке и дабы не ударить в грязь лицом перед поселенцами Урана, то выбор пал на него. Кто-кто, а уж Кирилл не посрамит чести университета.

  В другой ситуации такое предложение было бы для парня подарком судьбы. Мало кому выпадала возможность попрактиковаться на другой планете. А ему, как отличнику, сделали такое предложение, от которых не отказываются.

  Пришлось лететь.

  Планировалось, что Кирилл пробудет на Уране три месяца, затем укороченные двухнедельные каникулы, вместо положенного месяца, и снова учеба в новом семестре нового же учебного года. Но не все получается так, как задумано.

  На Уране Кирилл подхватил какую-то местную болезнь. Оказалось, в спешке перед отлетом ему одному из всех направляющихся на Уран забыли сделать обязательную прививку. Почти два года он пролежал между жизнью и смертью в госпитале на Уране и чудом остался жив, потому что выживал лишь один из тысячи заболевших. И он выжил, оказавшись этим единственным на тысячу.

  Вернувшись на Землю он был неприятно удивлен тем, что отчислен из университета за систематические пропуски занятий еще полтора года назад. Сложилось впечатление, что увидеть его в университете снова не надеялись. Все попытки восстановиться ни к чему не привели. Окончить последний пятый курс университета ему так и не позволили. Попытка отыскать Марину тоже потерпела неудачу. В архивах университета – того, где они когда-то вместе учились, и где преподавал профессор Астахов – не оказалось записей о распределении и направлении Марины на работу.

  Никого из общих знакомых найти он тоже не смог.

  Лишь старая охранница баба Марфута, много лет занимавшая свой неизменный пост в вестибюле центрального корпуса университета, сказала, что помнит и его, Кирилла, и девушку Марину, такую всю из себя голубоглазую блондинистую секс бомбу с пятым размером груди и ногами от ушей, и все его попытки доказать, что это описание к Марине никакого отношения не имеет не возымели действия. В конце концов оказалось на поверку, что баба Марфута выдает подобные рассказы с завидным постоянством любому, кто обратиться к ней с вопросом о помощи найти кого-то, дабы придать значимости и себе и своей должности.

  К сожалению, след Марины был окончательно утерян.

  И четыре года учебы коту под хвост.

  Правда, они сослужили ему добрую службу, когда он устраивался на работу пилотом в каком-то маленьком затрапезном городишке, затерянном в песках Средней Азии. Там Кирилл проработал три года, а затем перевелся в еще большую глушь – куда-то на север.

  Марина.

  Судьба девушки сложилась более удачно, а может это только видимость. На пятом курсе, так и не дождавшись никаких вестей от любимого, она вышла замуж за долговязого очкарика отличника. Так гордость победила любовь и желание узнать причины, по которым Кирилл исчез из ее жизни. Уязвленная гордость и самолюбие оказались сильней. Уже на следующий день после свадьбы она поняла, что совершила ошибку, когда ее муж в пять утра вскочил с постели и помчался на лекцию известного профессора-биолога Шнейдера из Берлинского университета на тему «Микроорганизмы, обитающие в условиях вечной мерзлоты и недостатке солнечного излучения». Домой он вернулся к полуночи, просидев полдня в научной библиотеке, проверяя правильность законспектированных выводов профессора Шнейдера, и тут же камнем рухнул в постель, даже не поцеловав молодую жену.

  По окончании университета муж Марины получил направление на работу в тот самый Экспедиционный Корпус, о котором рассказывал профессор Астахов в своих дневниках. Марину направили туда же, дабы не разлучать новоиспеченную счастливую семью молодых специалистов, но по каким-то причинам эта запись из архивов университета пропала.

  И Марину, взявшую фамилию мужа, найти оказалось практически невозможно.

  Андрей.

  После короткой беседы с сотрудниками ФСБЗ по поводу обнаруженных студентами дневников профессора Астахова, Андрей впал в какое-то меланхоличное состояние и в конце концов решил бросить учебу. Как Марина не старалась, но отговорить друга от этого шага так и не смогла. Бросив университет Андрей пропал. Через какое-то время кто-то из знакомых сказал Марине, что видел мельком Андрея в обществе каких-то подозрительных личностей, которые, как выяснилось позже, были членами одной из преступных группировок, действующих в городе.

  Прошло почти два года, когда Андрей вновь появился в университетском городке, но ни Марины, ни Кирилла, как известно, там уже не было.

  Вечная баба Марфута рассказала ему одну из своих баек и он вновь исчез.

  Никто так и не узнал, куда же пропал парень, а все оказалось до банального просто. Бросив учебу он пошел служить в ФСБЗ, отучился на годичных курсах подготовки спецагентов (в ФСБЗ свои методы обучения, значительно отличающиеся от университетских, поэтому года вполне достаточно, чтобы получить зрелого агента), и в качестве защиты дипломного проекта был внедрен в преступную группировку, которая через год была ликвидирована не без его непосредственного участия. Затем, под протекторатом ФСБЗ поступил на факультет «Разведка на неисследованных, дружественных и враждебно настроенных планетах», о существовании которого не знали даже деканы других факультетов университета. Через пять лет успешно защитив диплом он был направлен для выполнения первого задания.

  Стрелков.

  Инспектор Стрелков Виктор Сергеевич за самовольное продолжение расследования по делу профессора Астахова был снят с занимаемой должности и направлен в небольшой северный поселок начальником полицейского участка, куда и отправился незамедлительно после сдачи дел приемнику.

  – Как думаешь, Виктор Сергеич, – сказал молодой сержант, зябко кутаясь в кожух, – придет в эти места когда-нибудь цивилизация?

  – Возможно, возможно, – ответил человек, сидящий за столом начальника, заваленном бумагами, скрепками, кнопками, карандашами и прочими канцелярскими принадлежностями.

  Помещение, в котором они находились, было не очень большим, но и не крохотным. Стол начальника стоял у дальней от двери торцевой стены. Еще два стола, за которыми работали подчиненные, стояли у окон, за которыми четвертый день бушевала метель. На голых бревенчатых стенах кое-где висели приколотые кнопками листы бумаги с приказами, инструкциями и прочей ерундой.

  Сержант вздохнул и глянул на своего шефа, тоже закутавшегося в тулуп.

  – Да ты не вздыхай, Саша, скоро весна.

  – Какое там скоро. Январь, поди, только начался. Зима еще на вторую половину не перевалила, а у нас, как всегда, в самый холод отопления нет.

  – Отремонтируют, – оптимистично сказал начальник, прокомментировав сложившуюся ситуацию, в очередной раз взглянув на настенные часы, стрелки которых застыли и уже третий день показывали одно и то же время. – Слышишь, Сашок, ты б за батарейкой в магазин сбегал, что ли. Видишь, часы стоят.

  – Ой, Виктор Сергеич, куда в магазин по такой-то погоде? Я вам лучше по своим скажу, – сказал сержант Саша, – у меня точные, – и сообщил, задрав рукав тулупа, – скоро пять.

  – Действительно точно, – пробормотал начальник и потопал ногами об пол.

  Холод в помещении стоял ужасный так как трубы системы отопления, идущей в полицейский участок, расположенный на самом краю поселка, оказались повреждены. Это стало известно с открытием отопительного сезона, что обычно совпадает с наступлением первых морозов. А ввиду этих самых морозов произвести ремонт оказалось невозможно до прихода тепла, то бишь весны, а, по правде говоря, лета. В этих широтах температура только к июню поднимается выше нуля градусов по Цельсию.

  – Хорошо еще, что свет есть. Как это до сих пор провода не оборвало? – сказал сержант.

  – Сплюнь! – приказным тоном гаркнул Виктор Сергеевич.

  Сержант тут же сплюнул трижды через левое плечо и на всякий случай постучал костяшкой указательного пальца по деревянному столу. Тоже трижды. В эру космических полетов к далеким звездам это могло показаться бабкиными забобонами, но...

  – Скажи, Сергеич, – вновь обратился сержант к шефу, – разве может нормальный человек жить и работать в таких условиях?

  – Может! – сказал тот. – Мы же с тобой работаем. Я себя считаю вполне нормальным. Пока.

  – Виктор Сергеич, вы здесь уже сколько лет?

  – Восемь.

  – Ну вот, целых восемь лет, а так никому и не рассказали, почему здесь оказались. Вот я понятно. Я здесь родился и вырос. А вы?

  – А я вырос не здесь.

  – Это понятно. Я о другом.

  – О другом, о другом, – передразнил начальник. – Что здесь интересного? Ну, перевели меня сюда из одного очень большого города, потому что неугоден стал. Что глаза вылупил? Да, сынок, и так бывает. Не всегда полезно за правду бороться, а иногда не полезно даже для здоровья.

  Он замолчал. Пыл его вышел и растворился в холодном воздухе полицейского участка. Через минуту он снова заговорил, но уже спокойно:

  – Знаешь, Саша, до сих пор простить себе не могу. На моей совести смерть хорошего человека. Он мне помочь хотел, но не успел. Убили его. А хороший человек был, Саша. И друг хороший.

  На глаза Стрелкова, а это был именно он, навернулись слезы, но он быстро смахнул их рукой в рукавице – пока не замерзли на щеках.

  Саша сидел подавленный такой неожиданно выплеснувшей откровенностью начальника и не знал, сказать ли что, или не стоит.

  Взглянув еще раз на циферблат своих наручных часов, он пробормотал:

  – Полшестого. Еще пол часика и домой.

  Стрелков молча кивнул, а затем тихим уставшим голосом сказал:

  – Ты это, сынок, иди домой. Я сам все закрою.

  Саша, довольный тем, что удалось уйти хоть на полчаса раньше, вскочил со стула. За окном метель почти улеглась, резко, как это здесь бывает довольно часто. Лишь мелкая снежная крупа сыпала с небес.

  На пороге за дверью раздался топот ног. Кто-то обтряхивал снег.

  – Вот так всегда, – с досадой воскликнул Саша. – Раз в жизни раньше с работы отпустили, так нет, кого-то точно на мою голову принесло.

  Входная дверь открылась и на пороге возникла фигура участкового в громадном тулупе. Саша облегченно вздохнул, узнав его.

  Поздоровавшись, участковый опустился в свободный стул и сказал:

  – Что, молодцы, сидите здесь и не ведаете, что на улице твориться?

  – Метель, Василич, метель, – отозвался Саша, пытаясь протиснутся мимо участкового и выскользнуть за дверь, но тот продолжил интриговать:

  – А знаете, что эта метель нам принесла? То-то, же. А я уже знаю.

  Он замолчал под пристальным взглядом Стрелкова. И даже заинтригованный Саша остановился в самых дверях.

  – Ну не тяни, Василич, – сказал Стрелков.

  – Идемте, покажу.

  И огромным своим телом протолкнул сержанта, замешкавшегося в двери. Стрелков вышел следом. Васильевич повел их не в поселок, как ожидалось, а за угол их участка. Завернув за угол он сразу же остановился и, протянув вперед руку, сказал:

  – Вот, любуйтесь. Как вам?

  Шагах в ста от стены, завалившись на бок и зарывшись в снег, лежал большой четырехмоторный самолет, этакий пережиток прошлого, который до сих пор массово эксплуатировался в этих необжитых местах. Чуть поодаль лежало правое крыло самолета, отвалившееся во время не очень удачной посадки.

  Саша взволнованно воскликнул:

  – Повезло ж нам, Сергеич! Еще чуть-чуть и нас накрыл бы!

  Начальник многозначительно хмыкнул, махнул рукой, призывая всех следовать за ним, и направился к поверженному стихией самолету.

  – Слыш, Васильич, – обратился он к участковому. – А ты как его тут нашел?

  – Хороший участковый всегда знает, что происходит на вверенной ему территории, – гордо ответил тот, ибо был добросовестным служакой, проработав много лет в этой должности, повидал на своем виду ни одного начальника, и не желая для себя чего-то большего. Тем не менее к Стрелкову он относился уважительно, и даже, можно сказать, по своему любил этого человека, годящегося ему в сыновья.

  – Интересно, живой кто остался? – прошептал Саша.

  – Эх, молодо-зелено, – сказал Васильич. – Сейчас увидим.

  Они достаточно приблизились к самолету, когда раздался резкий громкий скрип и в корпусе открылась дверь. Из самолета выпрыгнули двое и пошли навстречу.

  – С приземлением! – крикнул участковый.

  – С удачным приземлением, – исправил его один из незнакомцев.

  Наконец они приблизились настолько, что можно было различить лица. Один из летчиков внимательно смотрел на Стрелкова. Тот, в свою очередь, рассматривал летчика.

  – Виктор Сергеевич? – не очень уверенно спросил летчик.

  Стрелков кивнул и прошептал:

  – Кирилл?

  Парень улыбнулся и обнял Стрелкова, как старого знакомого.

  Они направились в помещение полицейского участка. Спутник Кирилла тут же вцепился в радиостанцию, настраивая ее на частоты аэродрома, с которого их угораздило вылететь в такую погоду.

  – База! База! Борт 27, прием! – повторил он несколько раз. Наконец его услышали.

  – Борт 27, это база. Что случилось? Прием, – прозвучало в ответ.

  – База! Попали в шторм. Ветром снесло в сторону. Из-за появившихся трещин в обшивке корпуса и правого крыла совершили вынужденную посадку. Машина разбита, груз видимых повреждений не имеет, экипаж не пострадал. Прием.

  – Борт 27, база. В каком районе потерпели крушение? Прием.

  – База, мы в поселке Шагамлык, в полицейском участке. Прием.

  – Борт 27, Шагамлык километрах в ста от места назначения, – быстро прикинул диспетчер аэропорта. – Ладно, оставайтесь пока на месте, ждите вызова. До связи.

  В то время как велись эти переговоры, Кирилл рассказал, что же случилось на самом деле. Оказалось, они вылетели с базы, ничего не зная о буре, сводку о которой проглядели диспетчеры. Примерно через час после вылета их настигли первые порывы, а затем и вовсе обрушился ураганный ветер и снегопад. Старенький самолет сопротивлялся стихии из последних сил, пока не треснула обшивка. Правое крыло могло отвалиться в любую секунду, и тогда машина кубарем полетела бы к матушке земле. К этому времени под действием ураганного северо-западного ветра их здорово снесло в сторону. Хотя определить это было невозможно, так как большая часть приборов, давно отслуживших свой срок, вышла, таки, из строя, а видимость была нулевая. Единственным спасением в этих условиях могла стать только посадка. Кирилл, будучи командиром небольшого экипажа, состоявшего из двух человек, принял решение совершить аварийную посадку и стал сбавлять высоту. Машину сильно трясло до тех пор, пока сильный удар не возвестил о том, что они достигли земли. Шасси вырвало в первое же касание, поэтому самолет лег на брюхо и так мчался, рассекая сугробы. Потом отвалилось злополучное правое крыло и машина, завалившись на бок, остановилась. Как выяснилось в каких-то ста шагах от самого крайнего строения поселка Шагамлык. До конца метели летчики сидели в кабине самолета, чудом не взорвавшегося, и даже не пытались выбраться наружу, не подозревая, что до человеческого жилья рукой подать.

  Товарищ Кирилла положил микрофон радиостанции.

  – Велено ждать.

  Стрелков поднялся со своего места и, обратившись к подчиненным, сказал:

  – Вы, ребята, идите. Дальше я сам управлюсь. Гостей у себя поселю. Места хватит, – и, повернувшись к летчикам, пояснил, – гостиницы в Шагамлыке нет. Мало желающих посетить эту благословенную землю. Потому и гостиница не предусмотрена.

  Васильевич и Саша попрощались и ушли.

  Началось ожидание.

  Наконец около десяти вечера радиостанция ожила. Диспетчер сообщил, что они постараются организовать вертолет из городка Самыр, находящегося в семидесяти километрах от Шагамлыка и имееющего относительно большой аэродром. Груз и экипаж вертолетами доставят в Самыр, где перегрузят в самолет и отправят по назначению.

  Следующий сеанс связи наметили на девять утра, поэтому можно смело идти отдыхать. Стрелков, как и обещал, повел летчиков к себе. Он жил в небольшом одноэтажном домике почти в самом центре поселка. Снега намело почти по пояс, а вездехода в автопарке полиции, как и у коммунальных и других служб поселка, не было, поэтому пришлось пробираться через сугробы и переметы.

  В домике было четыре комнаты, одна из которых служила рабочим кабинетом и библиотекой, а также большая гостиная и кухня. Спутника Кирилла Стрелков разместил в своей спальне, Кириллу постелил в комнате для гостей, а сам перебрался на большой диван в кабинете. Однако они до утра просидели с Кириллом на кухне за бутылочкой коньяка, который всегда водился у Стрелкова даже в этой глуши.