Текст книги "Дневники профессора Астахова (СИ)"

Автор книги: Геннадий Воронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

   22 мая, вторник

  Вот я снова в Центре. Вчера зазвонил телефон, и мне сообщили, что необходимо прибыть в Центр.

  В час дня все собрались в зале и ожидали наших будущих коллег по работе, а возможно и друзей.

  Наконец раскрылась дверь и, как обычно, вошел Директор Экспедиционного корпуса. За ним вошла высокая стройная блондинка с красивым лицом и отменной фигурой.

  – Это Мария Канева, – возвестил директор. – Она биолог-бактериолог.

  Она поздоровалась и прошла в зал, познакомившись со всеми по очереди.

  Вторым оказался Степан Сваландовский – зоолог. Он стремительно внес свое тело в зал на длинных худых ногах. На лице сияла его постоянная добродушная улыбка.

  Сколько его знаю, улыбка никогда не сходит с его лица.

  Вижу, состав экспедиции подбирали тщательно.

  Наконец Директор представил Хосе Санчеса – смуглого парня с черными волосами и уверенным лицом. Его можно назвать даже красивым. Санчес оказался, к моему полному удивлению, вторым астрогеографом, т.е. моим коллегой.

  Около года назад он окончил университет, правда не наш, и до сегодняшнего дня работал в Центре. А теперь его направили в Экспедицию для приобретения опыта и обучения у опытного специалиста.

  Да, когда я начинал, такой «шары» не было. Все приходилось постигать самому.

  Только сейчас другие времена и придется помочь «молодому, талантливому, многообещающему специалисту», как выразился Директор.

  Честно говоря, Санчеса я невзлюбил. Человек он может быть и хороший, но только то, что его усиленно «толкают» вверх вызывает у меня неприятные чувства.

  Возможно, это пройдет, когда я узнаю его ближе. Даже надеюсь, что так и будет.

   23 мая, среда

  Вся наша группа сидит в ожидании все в том же зале, что и вчера, что и месяц назад.

  Все так же в назначенное время открывается дверь и входит Директор. За ним в зал буквально протискиваются двое парней. Оба метра под два ростом, широкие в плечах, и почему-то, мне так кажется, совсем не слабых.

  Это наши бойцы, охрана. Таких ребят включают во все экспедиции – мало ли что может произойти на неизвестной неизученной планете.

  Зовут их Андрей Сушко и Альфред Зульц.

  Что ж, будем знакомы.

   25 мая, пятница

  Вчера был выходной, а сегодня для нас начались трудовые будни.

  Мы проходили тестирование на совместимость в одном экипаже. Длилось это часов шесть, а может быть и семь. Просто в какой-то момент я потерял счет времени. И не мудрено, когда тебе несколько часов подряд задают одни и те же, казалось, бессмысленные вопросы, на которые нам необходимо дать быстрый и, желательно, правдивый и ожидаемый от тебя ответ.

  Специалисты, проводившие тестирование, менялись довольно часто, наверное, через каждый час. А мы работали без перерывов.

  Нас тестировали поодиночке, по два, по три... всех вместе. Потом снова поодиночке... и снова всех вместе. В конце концов я выдохся так, как будто разгрузил целый вагон угля. После тестирования я отправился в свою комнату и тут же уснул. Сколько я спал, не знаю, но проснулся с полчаса назад и решил записать сегодняшние события.

  На часах почти час ночи. Пора снова в постель, а завтра в бой с новыми силами.

   14 июля, суббота

  Ничего не писал все это время, потому что писать снова было нечего.

  Из Центра я не уезжал – у нас идет подготовка. Каждый день тесты, проверки, занятия, инструктажи. Практически без выходных. Должен сказать, готовят нас здорово, как всегда, а может даже чуточку лучше.

  Состав наш не изменился. Все работают как лошади и довольно успешно.

  Сегодня у нас праздник – наконец-то нам сообщили цели нашей экспедиции. Собственно из-за этого и решил написать сегодня пару строк.

  Нас собрали в уже привычном зале. Ровно в десять часов вошел Директор. Он всегда точен, по нему даже часы сверять можно. Но речь не об этом. Два его заместителя вошли следом. Все они уселись перед нами.

  Первым взял слово Директор. Его писклявый голос не вязался с крупной фигурой и почти всегда хмурым лицом. Когда он говорил что-либо, меня всегда пробирал смех. Конечно, это ужасно, но ничего не могу с этим поделать. Я старался делать серьезное лицо, но в любой момент мог разразиться громким хохотом. Пока мне этого удавалось избежать.

  Сегодня мне было не до смеха. С первых же слов Директора я понял, что задачи нам поставлены не простые.

  Шутка ли, за четырнадцать месяцев (предполагаемое время экспедиции) обследовать район космоса, до которого добираться только больше месяца, включая пятнадцать обязательных объектов и выборочно, если будет возможность, что либо (чем больше, тем лучше) из семидесяти двух дополнительных.

  Правда не нужно проводить полное обследование объектов, а дать лишь поверхностное описание – основу. Это, в принципе, можно сделать за неделю-две, в зависимости от объекта. А более полное исследование будут проводить во время повторных экспедиций. Это уже не наше дело – мы разведчики.

  Я это понял, как только услышал о количестве объектов. И это мне не понравилось. Разведка – дело опасное. Список обязательных объектов нам выдали. Даже даты указали, где и когда мы должны работать. Вот он:

  1. Калис 14 октября – 20 октября

  2. Цирис 22 октября – 01 ноября

  3. Наир 15 ноября – 29 ноября

  4. Бранк 5 декабря – 15 декабря

  5. Везон 23 декабря – 04 января

  6. Нами 11 января – 23 января

  7. Кхарт 1 февраля – 12 февраля

  8. Паргас 28 февраля – 9 марта

  9. Лоя 2 апреля – 17 апреля

  10. Шанян 8 мая – 15 мая

  11. Дос 25 мая – 04 июня

  12. Фаир 10 июня – 18 июня

  13. Табасьон 04 июля – 10 июля

  14. Лоафиндер 15 июля – 26 июля

  15. Феран 21 августа – 3 сентября

  Все мои предыдущие экспедиции были вторичными, и лишь одна разведывательной. Конечно, в хороший переплет мы тогда попали.

  Наш корабль под командованием Льва Ступицына приближался к объекту. Показания приборов были проанализированы, перепроверены – мы могли садиться, что и сделали.

  На этот объект было отведено десять дней. Закипела работа, каждый занялся своим делом. Первое время все было нормально, но со временем стало ухудшаться самочувствие людей. Поглощенные работой, мы не обращали на это внимания.

  На шестой день некоторым стало совсем худо, они едва двигались, и то лишь при крайней необходимости. В остальное же время просто лежали. Мы забеспокоились. Врач, которому тоже было не сладко, принялся за работу – взял у всех анализы и стал проверять реакции на возможные болезни.

  Я чувствовал себя довольно сносно по сравнению с другими, поэтому решил сделать еще один вылет, чтобы закончить карту большого плато, лежащего к северу. Однако рабочая шлюпка не поднялась в воздух. Я сообщил механику и пересел в другую. Тот же результат.

  Оказалось, что на Тулпане увеличилась гравитация. Здорово, а?

  Поэтому мы плохо себя чувствовали, чрезмерно уставали, поэтому не взлетали боты, настроенные на другую величину гравитации. Но это еще не все. Нам не удалось поднять и большой разведывательный бот, на котором мы спустились на поверхность, а основной корабль находился на орбите, управляемый компьютером.

  Через два дня оказалось невозможным находиться вне бота без скафандра.

  Проанализировав данные датчиков с первого же дня нашего нахождения на планете, мы рассчитали, что к концу месяца гравитация увеличится в восемь раз, а в течении следующего вновь упадет до нормального – земного значения.

  Скафандры, которые мы взяли на всякий случай, не выдержат такой гравитации, да и корпус разведывательного бота тоже на такое не рассчитан, не говоря уже о рабочих шлюпках.

  После долгих раздумий Лев предложил единственно возможный вариант спасения – с помощью дистанционного управления посадить на поверхность ожидавший нас на орбите корабль.

  Такого не делал еще никто, но это был наш единственный шанс.

  Если мы останемся на планете, то мы погибнем. Но в то же время если посадка пройдет неудачно, либо корабль приземлиться слишком далеко и мы не сможем до него добраться, то мы тоже обречены.

  Решили попробовать.

  Лев сел за пульт.

  Через два часа на любимом «Аспарагусе» (так назывался наш корабль) мы мчались к следующему объекту.

  И так, мы сидели и слушали писклявый голос Директора экспедиционного Корпуса минут сорок. Затем выступили его заместители. Они несли какую-то чушь, и их никто не слушал, даже не скрывая этого.

  На этом все закончилось, и мы получили два дня на отдых.

   1 августа, среда

  Сегодня у нас очередной праздник – мы впервые увидели свой корабль. Впечатляет, но есть единственное «но». Корабль экспериментальный, и наша экспедиция будет проверочным испытанием для него.

  «Аквариус» был построен на базе звездного крейсера серии «Корсар». Однако от «Корсара» осталась действительно только база, о чем могут судить только специалисты, коим я не являюсь.

  По-моему это совершенно другой корабль. Совершенно другие обводы корпуса, другие силовые установки, оборудование, даже внутренняя отделка. И, естественно, вооружение. На «Аквариусе» его значительно меньше, ведь это не военный крейсер. Хотя для экспедиционного корабля его более, чем достаточно: по две нейтронные пушки в носу и в корме с углом действия по 190 градусов, две плазменные пушки по бортам с углом действия 120 градусов от носа в корму и плазменная пушка кругового действия над рубкой. Кроме того корабль имеет три степени защиты, не считая усиленного бронированного корпуса, покрытого каким-то сплавом, который что-то там отражает и от чего-то защищает.

  А вообще корабль мне понравился. Теперь в течении трех недель ознакомление с кораблем и вперед.

   16 августа, четверг

  Назначен день отлета. Это третье сентября, День Соединения. Праздник это хорошо.

  Только вот третье сентября – это понедельник!

  Кто начинает большое дело в понедельник?

  Идиоты они там на верху, что ли?

  Когда нам объявили дату, Лев даже подпрыгнул, потом пошел в кабинет директора и вышел минут через десять весь красный и сердитый. Убедить директора перенести дату вылета не удалось.

   20 августа, понедельник

  Сегодня Льва вызывал Директор.

  – Иду получать ЦУ, тобиш – ценные указания от вышестоящего начальства, – сказал Лев улыбаясь и направился в Управление, покинув ангар, где стоит «Аквариус».

  Вернулся он часа через два раздраженный и нервный. Мне это не нравиться. Если уже перед началом экспедиции возникают какие-то проблемы и разногласия между командиром и руководством Экспедиционного Корпуса, то ничего хорошего не жди.

  На вопрос «что случилось?» Лев только махнул рукой и скрылся в своей каюте.

   24 августа, пятница

  Меня все время что-то тревожило, но я никак не мог понять, что. Сегодня я нашел – понял из-за чего я не спокоен. Только и удивляюсь, как я раньше не обратил на это внимания.

  Меня беспокоил район, выделенный нам для исследований. Вроде бы все как обычно – даны приблизительные границы района, кроме одной, которая указана четко. Мы ни в коем случае не должны пересекать плоскость, образованную звездами Альбергарц, Цирон и Яргус.

  Вот эта четкая граница меня и смутила.

  Я подошел ко Льву и спросил его об этом.

  По его реакции понял, что и его беспокоит этот вопрос.

  – Дорогой мой Александр Викторович, – начал он. Если уж Лев обращается ко мне по имени и отчеству, то дело очень серьезно. – Я не знаю, что это означает, не знаю, почему нам поставили такое четкое ограничение. Не знаю. Я говорил об этом с Директором, но никаких вразумительных объяснений не получил.

  – Но Лев, ведь за этим что-то кроется!

  – Не знаю, Старик, и знать не хочу. Мне слишком подробно объяснили, что это не мое дело и не надо совать нос куда не следует. Усек?

  – Усек.

   3 сентября, понедельник

  Сколько сил и нервов потрачено ради того, чтобы участвовать в этой экспедиции. И вот, свершилось.

  Сейчас я сижу за столом в своей каюте на борту «Аквариуса». Уже поздно и пора спать, но я не могу. Меня переполняет такое чувство радости, восторга, что не удивлюсь, если не усну до утра.

  Я сижу и вспоминаю сегодняшний день.

  В семь утра экипаж собрали в зале. Перед нами вновь выступал Директор Экспедиционного Корпуса, его помощники. Но самым выдающимся было то, что речь произнес даже Сам – Директор Центра. Далеко не каждая экспедиция удостаивается такой чести. Вот так-то!

  Затем в течении нескольких часов получали последние перед отлетом наставления.

  Ровно в полдень двенадцать членов экипажа вышли на взлетное поле. «Аквариус» стоял перед нами во всем своем великолепии.

  Мы направились к кораблю.

  Взлет назначен на 13.00. Все заняли свои места. Все готовы.

  Жаклин Рюссо – первый пилот – заняла место у пульта управления. Рядом сидел Лев.

  Жаклин уверенно нажимала на какие-то кнопки, клацала тумблерами, набирала что-то на клавиатуре бортового компьютера. Лев внимательно наблюдал за ее действиями. Правильно. Как говориться – доверяй, но проверяй. Народная мудрость. А народ ее не из пальца высосал.

  До старта осталась минута... десять секунд, девять, восемь, семь... три, две, одна...

  Корабль вздрогнул и начал плавно подниматься в воздух, затем замер всего на мгновение. Жаклин нажала на кнопку – включились основные силовые установки. «Аквариус» рванулся вперед, с каждым мгновением удаляясь от земли.

  Прошло уже больше десяти часов полета. Землю уже не отличить среди миллиардов других звезд. А я сижу в своей маленькой удобной и даже уютной каюте, к которой уже привык за тот месяц, что мы знакомились с кораблем, и смотрю в иллюминатор на этот бесконечный танец звезд в глубине космической ночи.

  Да, кажется на старости лет я делаюсь слишком сентиментальным. Нужно это искоренять.

   14 октября, воскресенье

  Калис!

  Наш первый объект. Одиннадцатая планета солнечной системы Альмаса. Она примерно в два раза меньше земли. Какой прием нам здесь уготовлен?

  Я нахожусь в рубке, как и все остальные, и наблюдаю, как шар Калиса, постепенно увеличиваясь, предстает перед нами.

  – Выйди на стационарную орбиту, – сказал Лев, обращаясь к пилоту. Жаклин кивнула, выстукивая пальчиками по клавишам.

  – Все готово, координаты в компьютер введены, можно включать систему контроля, – выпалила она, повернувшись к капитану.

  – Отлично, включай.

  Он встал, обернулся к нам и добавил:

  – Ну что, будем идти в разведку. Со мной отправляются Жаклин, Мария, Ивор, Степан, Альфред и ты, Старик. На сборы 30 минут.

   То же число, вечер

  Тридцати минут оказалось слишком много. Уже через десять все стояли у разведывательного бота РБ-4 в полной «боевой» готовности.

  Капитан Ступицин появился ровно через тридцать минут со словами:

  – Если сказал 30 минут, значит это 30 минут и не минутой меньше.

  РБ-4 отделился от «Аквариуса» и направился на Калис. Вскоре он вошел, как говорят, в плотные слои атмосферы.

  Жаклин, управляющая ботом, сделала несколько больших кругов над поверхностью. Калис открылся нам на много миль вокруг во всей своей красе – голая бесплодная и абсолютно ровная пустыня.

  Жаклин плавно опустила бот и мы вышли на поверхность, естественно в скафандрах.

  Я побродил немного, осматриваясь вокруг и вернулся в бот. Минут через десять вернулись и остальные. Пока я бездельничал, они брали пробы воздуха, грунта, устанавливали всевозможные датчики.

  Сегодня мы пролетели вокруг Калиса по экватору. Раз десять мы останавливались, брали пробы и устанавливали датчики.

  После первого взгляда на Калис прихожу к выводу, что работы у меня здесь будет не много – я за весь день не увидел ни одного рельефного рисунка. Лишь пустыня, причем совершенно ровная. Если это действительно так, то с Калисом я справлюсь за дня три, четыре.

  На месте первоначального спуска разбили походный лагерь – несколько навесов и палаток, где установили кое какое оборудование. Не похоже, что его кто-то может спереть или повредить. Планета выглядит вполне необитаемой.

  Завтра будут делать анализ проб, изучать данные, полученные с установленных на поверхности датчиков. А послезавтра начнем работу непосредственно на планете.

   16 октября, вторник

  Сегодня утром всем экипажем высадились на поверхность у лагеря. Оборудование, как и предполагали, оказалось в полном порядке. Ночевать, правда, придется в боте – в нем можно снять скафандр.

  Весь день устанавливал и налаживал свою аппаратуру на рабочем шлюпе РШ-11. Закончил только к вечеру и сделал несколько кругов недалеко от лагеря. Кругом одна и та же картина.

  Да, не очень повезло с первым объектом – работы никакой.

   17 октября, среда

  Первый поистине рабочий день в экспедиции. По крайней мере у меня.

  Все мы встали очень рано и сразу после завтрака разошлись по своим шлюпкам. Первыми, минут за двадцать перед нами, улетели биолог Мария Канева, зоолог Сваландовский, второй пилот Юрий Иванов и для охраны Арнольд Зельц.

  Со мной отправился астрогеолог Ивар Андерсон и мой коллега Хосе Санчес.

  В том, что помощь в работе мне не потребуется, я был уверен, но все же взял Хосе с собой. Пусть сразу привыкает к работе и к тому, что она не всегда интересна и занимательна.

  Я загрузил свою программу в компьютер шлюпа и он взял курс на ближайший полюс. Сегодняшний день нам предстояло провести наматывая круги вдоль меридианов планеты, откланяясь с каждым кругом на несколько градусов, но с таким расчетом, чтобы ни один метр поверхности не был пропущен сканерами.

  Аппаратура у меня очень чувствительная. Изменение уровня всего лишь на метр уже фиксируется приборами. С таким оборудованием работать легко и приятно.

   Иногда мы останавливались и Ивар брал пробы грунта и устанавливал сейсмические датчики. Затем мы вновь отправлялись в долгий однообразный полет.

  – Я никогда не думал, что выбранная мной специальность настолько нудная и неинтересная, – сказал Хосе часов через шесть работы. – Когда я учился в Университете и работал в Центре, все казалось гораздо интереснее и увлекательнее.

  – Вы не правы, мой юный друг, – возразил я. – Посмотрите на меня. Это моя восемнадцатая экспедиция. Не подумай, Хосе, что я хвастаюсь, нет, я объясняю. Так вот, мною описано сто двадцать восемь объектов, не считая десятков, пролетевших мимолетно, как пролетит Калис. Я видел такие планеты, что тебе и не снилось. И все же сегодняшняя работа мне тоже интересна. Я и предположить не мог, что возможно увидеть настолько ровную поверхность. Это удивительно.

  Хосе не нашел, что ответить, и в этот момент заговорил Андерсон.

  – Александр Викторович, давайте здесь сядем. Я возьму пробы.

  Я кивнул и посадил шлюп. Мы вышли и потянулись, разминая затекшие от нахождения в скафандре мышцы.

  Через пятнадцать минут мы вновь были в воздухе.

  Так прошел первый день работы на Калисе. Я вполне доволен. Мы обследовали половину поверхности планеты. Завтра обследуем оставшуюся часть, а послезавтра – контроль.

   19 октября, пятница

   16.00

  Как я и предполагал, на Калис мне хватило трех дней. Сегодня мы полдня носились вдоль параллелей – для контроля, ничего ли не пропустили.

  Планета оказалась абсолютно «лысой» и гладкой. Моя работа закончена. Записи, которые я делал во время полетов, я отдал Хосе. Он введет их в компьютер и запишет на диск.

  Вся география планеты уместилась у меня на пяти тетрадных листах, и это впервые в моей практике.

   20.30

   Хосе принес диск.

   – Все готово, Александр Викторович.

   Я взял диск в руки. На коробке было написано:

  "Объект Љ 1

   Калис

   Одиннадцатая планета системы Альмаса"

   – Там все данные сканирования с нашей аппаратуры и ваши записи, – добавил Хосе.

  – Отлично, спасибо. Оперативно сработано, – ответил я.

   – Устала, – сказала Марина. – Давайте я вас покормлю. Вы не против?

   – Не против, – сказал Андрей.

   – Совершенно не против, – добавил Кирилл, даже, я бы сказал, категорично «за».

   Они перебрались на кухню. Марина открыла холодильник и застыла на несколько минут в нерешительности.

   – Кажется, моя тетушка не обременяет себя приготовлением пищи.

   Она достала кусок сыра, масло, колбасу в герметичной упаковке, в хлебнице обнаружилось полбуханки не очень свежего темного хлеба.

   – Не густо, но перекусить хватит.

   Девушка поставила чайник, наделала бутербродов.

   Они быстро и молча поели. Марина убрала со стола.

   – Ну? Что скажете? – обратилась Марина к парням.

   – Очень вкусно, спасибо. Таких бутербродов мы еще никогда не пробовали.

   – Дурак, я не об этом.

   – А... Ну тогда очень интересно.

   – Кто будет читать дальше?

   – Давай я, – сказал Андрей, взял тетрадь и поудобнее устроился на диване.

   10 Января, Четверг

   За эти почти три месяца, что я ничего не писал, мы сделали массу работы. Еще четыре планеты остались позади.

   Цирис – брат или сосед Калиса – двенадцатая планета той же системы Альмаса. Здесь работы у меня оказалось побольше, но все-таки не очень много. Такая же пустынная и каменистая как Калис, только несколько горных стран, довольно обширных, разнообразили ландшафт планеты. Имея достаточно времени (на Цирис нам отводилось максимум пятнадцать дней), я подробно изучил все горные массивы, составил карты, как всей планеты, так и отдельных, наиболее интересных, ее районов.

   Хосе помогал мне как мог, но все равно мы едва уложились до начала работы на следующем объекте, хотя перелет до Наира продолжался четырнадцать дней.

   Пока из пяти объектов, на которых мы побывали, Наир мне понравился больше других. Это оказалась прекрасная планета с почти земной атмосферой и отличным климатом. Два огромных океана между двумя материками, покрытыми буйной и пышной растительностью. Джунгли подбираются почти к самому океану, оставляю лишь узкую полоску мелкого песка.

   Очень своеобразен и животный мир, но это стихия Сваландовского.

   На Наире лишь одно неудобство – там никогда не бывает ночи. Из пяти Солнц, освещающих планету, хотя бы два всегда находятся над горизонтом. Влияние Солнц сказывается и на климате, практически неизменном во всех широтах: что на экваторе, то и на полюсах.

   Меня это не удивляет. В своей практике я встречал не одну планету с несколькими солнцами. Для меня это почти обычное явление, а вот мой помощник был чрезвычайно удивлен. Одно дело изучать это по книгам и совсем другое убедиться воочию, что это не сказки.

   Две недели, которые мы провели на Наире, были для всех насыщены и интересны. И еще, я думаю, что Наир имеет все перспективы стать прекрасным курортом для Земли. Правда немного далековато – добираться почти два месяца.

   Весь шестидневный перелет с Наира на Бранк проводили систематизацию и запись собранной на планете информации, но не успели сделать даже половины. Слишком уж много оказалось информации. Чего стоят только океаны Наира – Хрустальный и Океан Несуществующих Ночей. Названия получились случайно, но они точно отображают их сущность.

   Вода в Хрустальном океане столь чиста и прозрачна, что дно видно на глубину более трехсот метров. Тут непроизвольно можно сравнить воду со стеклом.

   – Как хрусталь! – воскликнула Жаклин, и океан стал Хрустальным.

   Со вторым океаном дело обстояло по-другому. Вода в нем казалась совершенно черной. Почему столь велика разница?

   Все было проще простого. Дело в том, что дно океана покрыто черной грязью, которая после проведенных исследований оказалась лечебной. А вода такая же прозрачная, как и в Хрустальном океане, поэтому так хорошо и видна чернота дна.

   – Дно этого океана единственное место на планете, где есть подобие ночи, – задумчиво сказал Сваландовский.

   Десять дней, проведенных на Бранке, были менее интересны. Планета, как планета. Если с чем-нибудь сравнивать, то больше всего подходит Марс. Лет через тысячу там можно будет создать сносные условия для жизни человека, но стоит ли, если совсем рядом такая прекрасная планета, как Наир.

   Пятнадцатого декабря мы покинули Бранк и «Аквариус» взял курс на Везон. Через несколько дней покончили с обработкой информации по Наиру и принялись за Бранк. Я уже не спешу и Мартинесу советую не гнать картину. До прилета все равно не успеем, а если спешить, то можно наделать много неприятных ошибок.

   Огромный Везон предстал перед нами двадцать третьего декабря. Это было воскресенье. Мы спустились на поверхность и принялись за работу, которой оказалось не так уж и много. Планета представляла собой один огромный, почти в три раза больше Земли, безжизненный ледник.

   Наш командир экипажа Лев Ступицин посмотрел в предварительный план экспедиции.

   – На Везоне мы можем работать до пятого января. Отлично, – он обвел всех взглядом и продолжил, – предлагаю управиться до тридцать первого декабря и...

   Фразу он не закончил, но все поняли, что им предлагают выходные на новый год.

  И мы справились, и тридцать первого вернулись на корабль. Настоящей елки к сожалению не было, но и искусственная оказалась кстати. Праздник прошел замечательно, все веселились и радовались, как дети. Это были наши первые выходные с самого начала экспедиции.

   Но всему приходит конец, особенно праздникам.

   Четвертого января мы снова тронулись в путь. Впереди нас ждет планета со звучным именем Нами.

   Передо мной лежит список планет, которые наша экспедиция должна исследовать. Пятнадцать планет, на пяти из которых мы уже побывали. Что нового нам принесут остальные?

   12 Января, Суббота

   Вчера наша разведгруппа высадилась на Нами, а сегодня все двенадцать человек, находясь на поверхности планеты, готовятся ее исследовать. Все работы по подготовке бота поручил Хосе Санчесу. Он вполне справляется, кое чему я его уже научил, а сам я бездельничаю, вернее, пишу дневник.

   Нами!

   Красиво звучит. И сама планета очень красива. Она напоминает мне Землю. Нашу родную, далекую Землю.

   Лагерь разбит на большой поляне, окруженной джунглями. Красота, но...

   Но что-то не так на этой планете. Я чувствую это подсознательно, не могу этого объяснить. Такое иногда случается, особенно у опытных исследователей, к коим я себя не без некоторой гордости отношу.

   – Что скажешь, сынок? Как тебе эта планета? – обратился я к командиру.

   Он помолчал, сосредоточенно вглядываясь в джунгли, потом посмотрел на свой экипаж, беззаботно готовящийся к работе, и только после этого перевел взгляд на меня.

   – Ты тоже чувствуешь это, старик?

   Я кивнул.

   Что такое «это» мы оба не знали, но чувство, какое-то шестое, подсказывало, что «это» что-то где-то рядом.

   – Может уберемся с этой планеты, пока не поздно, – предложил я.

   Лев вздохнул и ответил, что это невозможно, во всяком случае сейчас.

   – Как мы аргументируем отказ от исследования? – спросил он. – Напишем в отчете, что нам что-то показалось? Будем надеяться, что все пойдет гладко, но держаться нужно настороже и к эвакуации нужно быть готовыми в любую минуту.

   Лев указал мне на Сваландовского. Тот нервно ходил среди беспорядка лагеря и время от времени бросал тревожные взгляды на стену джунглей, окружавших лагерь.

   – Степан! – окликнул его Лев.

   Сваландовский подошел к нам.

   – Тебя что-то тревожит?

   – С чего бы это? – он хотел казаться беззаботным и веселым, но весь его вид выражал совсем другое.

  – Степан, тебя что-то тревожит? – настойчиво повторил капитан свой вопрос.

  Сваландовский сделал несколько нервных шагов вокруг нас и заговорил:

  – Тревожит? Да, шеф, меня что-то тревожит, но только не спрашивай, что. Не знаю я, не знаю. Я боюсь эту планету, боюсь эти джунгли. Они просто наводят на меня ужас. И можете с меня смеяться. Я боюсь. Да. Не знаю чего, но боюсь! – он говорил достаточно громко и, усиленно жестикулируя своими длинными худыми руками, ни на секунду не останавливаясь на одном месте.

  На нас обратили внимание остальные члены команды и притихли, прислушиваясь, ведь с самого начала экспедиции не было ни одного инцидента или конфликта между членами экипажа, а тут вдруг какой-то шум.

  – Я понимаю тебя, Степан. И старик понимает, – сказал Лев, похлопывая Сваландовского по плечу. – Давайте проведем сбор экипажа.

  Ступицын объяснил всем сложившуюся ситуацию. Все толпились вокруг него, слушали не перебивая.

  – ... поступило предложение покинуть планету не исследуя, – закончил он. – Прошу обсудить этот вопрос прямо сейчас.

  Он отдалился немного, чтоб не мешать обсуждению. Я подошел к нему. Я понимаю, сколько стоит сил начальнику экспедиции произнести эти слова – покинуть планету, внесенную в обязательный список для исследования, лишь из-за каких-то дурных предчувствий, возникших у трех старых маразматиков. Что с того, что они опытнейшие исследователи, проведшие чуть ли не большую половину жизни в экспедициях? Что с того, что они привыкли доверять своему шестому чувству, которое не раз их выручало, больше, чем зрению, слуху, и даже показаниям приборов. Что из того? Да за такое решение Лев одним выговором не отделается. Из-за этого можно лишиться всех званий, наград и даже прошлые заслуги не помогут.

  Да, это все слова.

  Я оглянулся и увидел улыбающиеся лица друзей, слышал их смешки, особенно у молодых и понял, что они не приняли всерьез слова капитана.

  – Остаемся, остаемся! – донеслось до нас.

  – Навсегда? – прошептал Лев, как-то грустно глянув мне в глаза. Я отвернулся.

  И так, экипаж решил продолжить работу на Нами.

  – У нас шесть дней, – заявил капитан, хотя я отчетливо помню, что в плане написано двенадцать.

  Далее последовали жесткие инструкции по безопасности, и т.д, и т.п.

  Было решено, что обе группы будут работать на одном маршруте в пределах видимости друг друга, то бишь вместе. В каждом боте будет охранник. В общем, максимум безопасности и предосторожностей.

   То же число, вечер

  Первый рабочий день на Нами прошел без каких-либо эксцессов. Надеюсь, что так будет до конца, но верится в это с трудом. Даст Бог, все обойдется.

  Работали обе группы вместе. Ко мне добавили Андрея Сушко для охраны, а в лагере остались Лев, Жаклин, Джесси и наш механик Сергей Савченко.

  В лагере также ничего не произошло.

  – Ощущение опасности не проходит, – сказал мне Лев, когда группа вернулась в лагерь. – Оно наоборот усиливается. С завтрашнего дня назначаю тебя руководителем обеих групп. Постарайтесь работать как можно быстрей, чтобы пораньше убраться с этой планеты.

  Что я мог сказать в ответ? Сегодня и так мой бот шел первым, мы почти не останавливались и работали, как говориться, в темпе быстрого вальса. И мне тоже не нравиться эта планета, но что, что еще я могу сделать?

   13 Января, Воскресенье.

  Пронесло!

  Отработали еще один день.

  – Осталось три дня, – сказал вечером Лев.

  – Как три? Четыре! Вы обещали шесть дней, а работаем только два, – начала возмущаться молодежь. Они наверняка втихоря посмеивались над нашими стариковскими опасениями неизвестно чего.