Текст книги "Стивен Джобс: Нарцисс из Кремниевой долины"

Автор книги: Геннадий Прашкевич

Соавторы: Сергей Соловьев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Впрочем, Возняк и тут использовал свою глушилку.

И чуть было не попался.

Аудитория, зарезервированная для курса, оказалась слишком тесной, и часть студентов, в том числе Воз, перешла в соседнюю, где курс транслировался по телевизору.

К тому времени Воз уже поместил свою глушилку в обычный корпус от авторучки. На всякий случай. В общем, все телевизоры сразу засбоили. Тот, что находился ближе всего к Стиву, как-то ещё работал, а вот остальные смотреть было невозможно. Опытные ассистенты, находившиеся в аудитории, подозрительно уставились на студентов: «А ну, у кого тут передатчик, выключите». Воз догадался дождаться ухода одного из студентов и только потом выключил свою глушилку. В результате заподозрили того ни в чём не повинного парня. Как позже вспоминал сам Возняк: «Не знаю, сделали ли ему что-нибудь. Вряд ли. Ведь они не могли поймать его с глушилкой. Единственная была у меня».

А вот другая история привела Воза к настоящим неприятностям.

Однажды он написал несколько программ, должных считать очень большие числа – степени двойки, числа Фибоначчи и т. д. С точки зрения современной математики алгоритмы не представляли собой ничего особенно оригинального, но Воза интересовала чисто хакерская сторона дела – как сохранять в памяти и выводить на печать очень большие числа, а также (и это главное) как обойти правило, неукоснительно действовавшее в вычислительном центре: исполнение любой программы обязательно прерывается после 64 секунд работы, для того чтобы «отсечь» возможность случайного вхождения программы в бесконечный цикл. Вот программа Воза и работала эти 60 секунд и печатала ровно столько же листов (листингов) с результатами. А когда Воз запускал её снова, программа послушно работала ещё 60 секунд, причём с того места, где закончила работу перед этим. В конце концов, нарушения эти были замечены, и Воза вызвали к профессору. Там выяснилось, что студент Стивен Возняк израсходовал на себя лично в пять раз больше компьютерного времени, чем было предусмотрено на весь предмет в течение года.

«Конечно, я не думал, что мне, молодому студенту-первокурснику, предъявят счёт, но испугался, даже очень испугался такого оборота, потому что сумма, о которой шла речь, измерялась тысячами долларов – больше, чем моя плата за всё обучение. Короче, в конце учебного года мне назначили испытательный срок. Я очень не хотел, чтобы родители об этом узнали, поэтому на следующий год решил всё-таки перейти в колледж Де-Анса, который находился рядом с моим домом, – вместо того, чтобы учиться в Колорадо, как все мои друзья»⁶².

По своему предмету, однако, Воз получил наивысшую оценку.

«Я снова был дома, – вспоминал он позже, – и ходил в местный колледж Де-Анса. Я тратил массу времени, проектируя и совершенствуя компьютеры на бумаге. К тому времени, когда я окончил колледж, я спроектировал и усовершенствовал многие из самых известных во всём мире компьютеров. Я стал настоящим экспертом по дизайну, поскольку много раз переделывал прототипы. Я делал всё... кроме того, чтобы действительно делать настоящие компьютеры. У меня не было сомнений в том, что если я когда-нибудь всё же сделаю свой компьютер, то смогу заставить его работать. Я был виртуальным экспертом (имею в виду программистский смысл этого слова). Я так никогда и не сделал эти придуманные мною компьютеры, но я был настолько зачарован ими и так хорошо знал их устройство, что легко мог бы разобрать любой из них и собрать снова, и он бы получился ещё дешевле, ещё лучше и ещё эффективнее... Понятно, я не решался обратиться к компаниям, производившим чипы, за бесплатными образцами их дорогостоящей продукции. Только годом позже мне предстояло встретить Стива Джобса, который показал мне, насколько он был храбрее меня, попросту звоня представителям по продажам и получая бесплатно их чипы. Я бы никогда не смог этого повторить. Различие наших характеров, интровертного и экстравертного (догадайтесь, кто был кем), действительно пошло нам на пользу. Что было трудно для одного, другой делал с лёгкостью»⁶³.

Медленно, очень медленно Воз взрослел.

«В Де-Анса я впервые всерьёз задумался о войне. О том, правильная ли вьетнамская война или нет. До этого, в старших классах, я целиком был за войну. Мой отец говорил, что наша страна – величайшая в мире, и я, конечно, думал, как он. Мы всегда за демократию – против коммунизма! А почему, это ясно из нашей Конституции. Я никогда не задумывался о политике, просто всегда был за нашу страну, не важно, правы мы или нет. Я имею в виду, что я был за нашу страну, как вы, к примеру, болеете за школьную команду, независимо от того, сильная она или нет. Но всё же я начал спрашивать себя: если так, то почему столько людей выступает против войны? Одной из главных проблем (для меня) было, например, то, что Южный Вьетнам, который, как предполагалось, мы защищаем, даже близко не приближался к общепринятому понятию демократии. Он даже больше, чем Северный, был похож на коррумпированную диктатуру. Как мы вообще можем находиться на одной стороне с диктатурой? Совсем непонятно... Там, в Де-Анса, я много думал о войне. Я считал себя храбрым, но стал бы я стрелять в другого человека, случись такая ситуация? Помню, как часто я сидел в одиночестве в своей спальне за белым ламинированным столиком и пытался понять: а вот если бы, правда, кто-то начал стрелять в меня, я смог бы в него выстрелить?»

Подобные вопросы мучили и героя известного романа Уильяма Сарояна:

«Ты убил кого-нибудь в ту войну, папа?

Отец молчал.

– Кто это был? – спросил я.

– Он уже мёртвый был. Он был никто. Прежде это был парень лет восемнадцати, а тогда он уже был никто.

– Для чего же ты это сделал?

Отец посмотрел на меня, потом поднёс стакан к губам и заговорил, не отнимая его ото рта:

– Ради тебя, наверное. Ради себя я бы этого ни за что не сделал. Не хочу валить на тебя вину, но это сделал ты – понимаешь? Просто я должен был это сделать. Я не хотел быть убитым, пока не погляжу на тебя»⁶⁴.

«Когда мне было около девятнадцати лет, – вспоминал позже Возняк, – я прочитал книгу “Документы Пентагона”[9]9
  Общепринятое название сборника «United States – Vietnam Relations: 1945—1967: A Study Prepared by the Department of Defense». Внимание широкой публики к этим документам было привлечено публикацией «Нью-Йорк таймс» и журнала «Тайм» (который вынес анонс на обложку) в 1971 году.


[Закрыть] и узнал, что там на самом деле происходило в этом Вьетнаме. В результате у меня появились очень противоречивые чувства и начались ужасные ссоры с отцом. К тому времени он сильно пил, спорить с ним было трудно, а у меня ведь была новая правда. Я начал понимать, как далеко могут зайти правительства, чтобы заставить людей им верить...»⁶⁵

В связи с вьетнамской войной Возу пришлось самому познакомиться с прелестями бюрократического планирования. Он был студентом колледжа, и ему полагалась законная отсрочка от призыва. Но переход из Университета Колорадо в колледж Де-Анса привёл к путанице, и Стив Возняк оказался в списках призывников. Конечно, он тут же подал просьбу пересмотреть дело. Тем временем в правительстве было принято новое решение. Порядок призыва отныне стал определяться лотереей, и Возу выпал большой номер – это позволяло не беспокоиться о призыве. Конечно, он обрадовался, но его прежняя просьба об отсрочке уже рассматривалась. Это привело к тому, что ему дали отсрочку до конца года, зато аннулировали результат лотереи. Как же так? Что с ним будет, когда учебный год кончится? С огромным трудом Воз всё же добился того, чтобы признали именно результат лотереи.

На фоне своих антивоенных настроений Воз впал в стресс.

Он даже обдумывал способ перебраться в Канаду или добиться через суд решения о том, что служить в армии ему не позволяют религиозные убеждения, хотя религиозным человеком он себя никогда не считал.

«С этого момента я и мой отец уже не соглашались ни в чём».

В те годы Возняк выглядел, как хиппи. И «Сутру о Подсолнухе» Аллена Гинзберга он тоже хорошо знал.

Но, несмотря на все эти знания и размышления, Воз так и остался чужим для хиппи, главным образом потому, что (в отличие от Стива) испытывал стойкое отвращение к любым видам наркотиков и алкоголя.

После года учёбы в Де-Анса он решил поработать в какой-нибудь серьёзной фирме, где можно было реально заняться программированием, ну, и, понятно, заработать на то, чтобы продолжить учёбу, скажем, в Беркли.

И ещё была у Воза мечта: свой компьютер!

Он много раз твердил отцу, что всё равно станет обладателем самого замечательного компьютера, примерно такого, как Nova фирмы «Data General». У этой машины было тогда целых четыре килобайта памяти, как раз достаточно, чтобы удерживать небольшие программы.

Узнав, что в Саннивейле (совсем неподалёку) работает представительство «Data General» и там продают упомянутые компьютеры, Воз решил поехать туда со своим приятелем Алленом Баумом. Офис представительства выглядел вызывающе красиво, а середину его занимала стеклянная витрина, в которой красовался настоящий компьютер. Он не был размером с комнату, как многие тогдашние компьютеры, он, можно сказать, был совсем небольшой – примерно с холодильник, и к нему подсоединялись разные другие хитрые устройства – принтеры и дисководы размером с машину для мойки посуды.

Ну и, конечно, провода.

Все вместе это потрясло Воза.

«А другим потрясением было то, что мы ошиблись дверью, – вспоминал он позже. – Оказывается, это не была “Data General”, это была компания поменьше, под названием – “Tenet”. Мы с Алленом написали заявления на работу в качестве программистов, и знаете... нас взяли! И сразу поручили программировать на Fortran. Так что мы, наконец, смогли узнать этот компьютер очень хорошо. Можно сказать, мы разобрались во всех глубинах его архитектуры. В общем-то я остался не очень высокого мнения об этой его архитектуре, но позже компании удалось построить кое-что совсем неплохое – работающий компьютер, быстрый и недорогой по тем временам, то есть он стоил не больше 100 тысяч долларов. У него была хорошая операционная система, и можно было использовать несколько языков программирования. Этот компьютер и близко не подходил к тем, которыми мы пользуемся сегодня. У него не было ни дисплея, ни клавиатуры, а на передней панели просто мерцали лампочки, которые позволяли прочитать результат; сама информация вводилась в него на перфокартах. Всё равно, для своего времени это была крутая машина»⁶⁶.

Фирма, в которой начал работать Воз, просуществовала год и закрылась.

А он настолько увлёкся новой работой, что решил пропустить ещё один учебный год. Он даже рассказал одному из сотрудников фирмы, как год за годом проектировал свои собственные компьютеры на бумаге, но, конечно, ничего не мог реализовать, поскольку у него нет нужных деталей. Сотрудник сжалился и пообещал Возу достать нужные детали. Но Воз боялся, что эти детали придут к нему не совсем честным путём (в этом проявлялся весь его характер), и не решился воспользоваться предложенной помощью. Ведь нужны тысячи деталей, чтобы создать настоящий компьютер! Вот если бы собрать совсем маленький. Воз даже прикинул, что смог бы обойтись парой десятков (вместо сотен) чипов.

У Джобса и Возняка были общие знакомые.

С младшим братом Воза Джобс ходил в бассейн; другим общим знакомым оказался некий Билл Фернандес – с ним Джобс познакомился, когда Возняк ещё учился в Колорадо. Фернандес позже вспоминал, что его и Джобса в тот год больше всего интересовала духовная сторона жизни. Кто мы? Зачем? Откуда? Куда идём? Джобс, как и его приятель, мог обсуждать такие вопросы часами. Ко всему прочему, Фернандес оказался соседом Воза, и тот, конечно, сразу привлёк его к работе над своим компьютером. Занимались они сборкой в гараже Фернандеса (точнее, в гараже его родителей). Постоянную жажду приятели утоляли крем-содой, которую покупали в близлежащем супермаркете. По этой причине Воз этот свой самый первый компьютер называл «крем-содовым». У него была совсем небольшая материнская плата – где-то четыре на шесть дюймов (то есть десять на пятнадцать сантиметров), куда присоединялись все чипы, которые Воз сумел раздобыть.

«Как у всех компьютеров в то время, у него не было ни экрана, ни клавиатуры. Никому это ещё не приходило в голову. Вы писали программу, набивали её на перфокартах, засовывали в читающее устройство и получали результат, глядя на мигающие огоньки на передней панели. Или вы могли написать программу, заставляющую машину издавать “бип” через каждые три секунды...»⁶⁷

Зато, отмечал Воз, этот «крем-содовый» компьютер имел 256 байт[10]10
  Один байт – блок из восьми битов.


[Закрыть] оперативной памяти. Примерно столько памяти нужно для записи вот этой фразы. И вообще, оперативная память на чипах была в то время почти неслыханной вещью, использовались тогда в основном магнитные сердечники. Выпускать первые чипы Intel 1103 объёмной оперативной памяти начали только в 1970 году, и каждый из них стоил несколько сотен долларов.

Создание компьютера заняло у Воза около полугода.

«Однажды моя мама позвонила в газету “ Peninsula Times” и рассказала им о нашем крем-содовом компьютере. Появился репортёр, задал кое-какие вопросы, сделал снимки, а когда заканчивал работу, то наступил на провод и... сжёг нашу прекрасную машину! Из “крем-соды” пошёл дым. Но статья в газете всё-таки вышла, и это было здорово».

Да, в общем, Воз не жалел об утрате.

Он прекрасно понимал, что собранный ими компьютер не способен выдавать что-либо по-настоящему полезное. Когда через несколько лет в продаже появились наборы «Сделай сам», любой желающий мог уже собрать что-то подобное. Зато, вспоминал Воз, именно «крем-содовый» компьютер привёл к тому, что они наконец встретились со Стивом Джобсом.

«Я был на четыре класса старше его в школе и не знал его. По возрасту он был ближе к Биллу Фернандесу. Однажды Билл сказал: “Слушай, тебе тут надо кое с кем встретиться. Его зовут Стив. Он любит проделки, вроде тебя, и тоже увлекается электроникой”. Так что одним прекрасным днём Билл позвал Стива к себе домой. Я помню, как мы в тот день долго сидели на тротуаре перед домом Билла и обменивались историями, главным образом о разных своих шутках, а также об электронных устройствах, которые мы тогда конструировали. Я сразу почувствовал, что у нас много общего. Мне обычно трудно объяснять людям, над какими конструкциями я работаю, но Стив понимал меня с полуслова. И он мне понравился. Он был такой худой, и жилистый, и полный энергии. А потом Стив зашёл в гараж и увидел наш крем-содовый компьютер (это было до того, как он сгорел). Наша работа произвела на него впечатление, ведь мы в самом деле создали настоящий компьютер с нуля. Стив и я сразу почувствовали, что мы близки друг другу, хотя он был всего лишь старшеклассником и жил в миле от меня – в Лос-Альтосе. А я жил в Саннивейле. Так что Билл оказался прав: у нас, у двух Стивов, правда оказалось много общего. Мы говорили об электронике, о музыке, которая нам нравилась, обменивались разными историями о своих удачных шутках. А впоследствии даже кое-что устраивали вместе»⁶⁸.

Стоит, наверное, к сказанному добавить слова Крисанн Бреннан:

«Когда бы Стив и Воз ни встречались, они вели себя как восторженные дети. Они были настолько поражены своими собственными открытиями и прорывами, настолько этим возбуждены, что в прямом смысле слова прыгали друг вокруг друга, гоготали, истерически повизгивали и громко смеялись. Их звуки действовали мне на нервы даже хуже, чем скрежет ногтей по классной доске. Своим шумом они выгоняли меня из гаража, и я старалась оказаться как можно быстрее вне пределов слышимости – настолько ужасен был производимый ими гам»⁶⁹.

Глава третья
«СГУСТИЛАСЬ В ЯБЛОКО ТУМАННОСТЬ...»

1

Двадцатый век.

Семидесятые годы.

«Это было невероятное время для музыки, – вспоминал Джобс. – Так, будто ты живёшь в одно время с Моцартом и с Бетховеном. В самом деле. Люди будут вспоминать это наше время именно так, не иначе. Мы с Возом были глубоко убеждены в этом».

Ибо время пришло перемен...

«Мы разыскали одного парня в Санта-Крус, он выпускал бюллетень новостей о Бобе Дилане. Дилан записывал все свои концерты, и кое-кто из его окружения явно не отличался щепетильностью, поэтому повсюду было полно его магнитофонных записей. Контрабандных, конечно. У этого парня точно было всё»⁷⁰.

Разница в возрасте нисколько не мешала друзьям.

Один (Возняк) – старшекурсник. Он старался как можно дольше задержаться в своём замкнутом мирке. Другой (Джобс) – старшеклассник. Этот рвался в открытое будущее.

Конечно, каждый видел это будущее по-своему.

Характерна в этом смысле история с «голубым ящичком».

Воз собирался записаться в университет Беркли – шёл 1971 год. В журнале «Esquire» («Эсквайр») он увидел статью журналиста Рона Розенбаума, который с невероятной откровенностью (в те годы такое было ещё возможно) рассказывал, как легко и ловко можно «хаковать» телефонные линии.

«Я нахожусь в богато обставленной комнате Эла Гилбертсона (конечно, журналист описывал своего героя под вымышленным именем. – Г. П., С. С.) – создателя “голубого ящичка”. Эл держит на ладони один из этих своих ящичков, показывая 13 красных кнопок на пульте. Его пальцы будто танцуют по кнопкам, извлекая негармоничные электронные “бипы”. При этом он старается объяснить мне, как такой “ящичек” ни много ни мало ставит всю мировую телефонную систему, спутниковую, кабельную и т. д. на службу тому, кто им оперирует, причём бесплатно.

Этот ящичек даёт вам власть супероператора.

Вы берёте под контроль тандем (в данном случае – специальный переключатель на центральной телефонной станции. – Г. П., С. С.) – при помощи этой кнопки (он нажимает верхнюю кнопку указательным пальцем, и ящичек издаёт писк на высокой ноте), а вот так (ящичек снова пищит) контролируете переключательную систему звонков на дальнюю дистанцию телефонной компании со своего милого маленького телефончика или с любого старого таксофона. Телефонистка работает из определённого места, то есть телефонная компания всегда точно знает, где она сейчас находится и что делает. Но когда с помощью голубого ящичка вы оседлали линию, например, использовав какой-то бесплатный номер, допустим, Holiday Inn 800, они ничего не знают о том, где вы находитесь, и откуда взялись, и как проникли в Сеть, и, тем более, как ввели этот свой номер. Они даже не понимают, что в Сети сейчас происходит нечто незаконное. И вы запросто можете всё это скрывать, используя столько промежуточных уровней, сколько вам требуется. Вы можете позвонить своему соседу будто бы с каких-нибудь Белых Равнин, а потом через трансатлантический кабель – в Ливерпуль, а потом обратно – уже через спутник[11]11
  Спутники связи уже действовали!


[Закрыть]. Вы даже можете позвонить самому себе с любого таксофона, и сигнал обойдёт вокруг Земли и придёт на соседний таксофон. Плюс ко всему вы ещё сэкономите десятицентовик.

И телефонная компания не может проследить такие звонки?

Нет, конечно, если всё сделано правильно».

После такого восторженного вступления следовал подробный рассказ Эла Гилбертсона о том, как он уже продал мафии партию из тысячи таких волшебных «ящичков» по 300 долларов за каждый⁷¹.

Возняк настолько заинтересовался статьёй, что тут же позвонил Джобсу.

Кстати, интерес Воза к статье был совершенно бескорыстным, просто его поразила «крутизна» идеи.

А вот Джобса привлекла возможность заработать.

Отношение Стивена Джобса к деньгам всегда было сложным.

Сами по себе деньги не имели над ним какой-то особенной власти (об этом писали многие, знавшие Стива), но он достаточно рано понял, как тесно и мощно деньги могут быть связаны с властью и всякими интересными возможностями. Поэтому в истории созданного им с Возом собственного маленького «голубого ящичка» Стив Возняк отвечал за техническую сторону дела, а Джобс за всё остальное. Для начала он выяснил, что загадочным собеседником журналиста Розенбаума был некто Джон Дрейпер – хакер, известный под прозвищем Капитан Кранч.

Вот надо же, ты собираешь «обыкновенную» голубую коробочку и звонишь бесплатно по всему миру!

Толчок к открытию, сделанному Дрейпером, кажется почти анекдотическим. «Он обнаружил, что если подуть в сувенирный свисток, прилагавшийся к крупяному завтраку с аналогичным названием [Cap’n Crunch], то в результате высвистывается чёткий тон частотой в 2600 герц, используемый телефонными компаниями для коммутации вызовов на большие расстояния»⁷². То есть речь шла всего лишь о свойствах некоего тонального набора, кстати, существующего до сих пор.

Тему больших денег, которые можно было заработать с помощью «волшебного ящичка», в «Эсквайре», конечно, непомерно раздули, по крайней мере Капитан Кранч ничего особенного не заработал. Согласно книге Стивена Леви, уже после появления статьи Розенбаума в «Esquire» Капитан Кранч продолжал работать инженером – на полставки. Длинноволосый, небрежно одетый, он ничем не выделялся из среды своих приятелей, да и открытие его не было оригинальным. Нечто подобное за десять лет до Капитана Кранча разработал другой хакер из Массачусетского технологического института – Стью Нельсон. Позже ему приходилось встречаться с Джоном Дрейпером, и он не очень высоко оценивал технические способности этого вдруг ставшего известным парня. В том же интервью Розенбауму сам Капитан Кранч признавался: «Я просто изучал систему. Телефонная компания – это система, и компьютер – система, понимаете? Если я чем-то занимался, то именно исследованием системы. В конце концов, телефонная компания сама по себе – компьютер, ничего больше»⁷³.

Телефонные похождения Капитана Кранча не были окрашены в криминальные тона. Он просто искал и определял телефонные коды разных стран, а затем использовал их для того, чтобы перепрыгивать с одного трака на другой, прослушивая последовательности щелчков, по мере того как сигнал переходил с линии на линию. После статьи в «Esquire» Капитана Кранча довольно быстро рассекретили и в 1972 году поймали на нелегальных звонках в Австралию – на номер, с которого сообщали всем звонившим названия самых лучших мелодий в Down Under.

В итоге Капитан Кранч отделался условным наказанием, а вот статья Рона Розенбаума в журнале «Esquire» умному человеку могла подсказать многое.

Например, она прямо называла конкретный технический журнал, в котором содержался список всех ключевых частот, а это было уже серьёзно. Телефонная компания АТ & Т тут же потребовала изъять указанный номер журнала из всех библиотек, но Воз сразу понял, насколько важно разыскать точную информацию о частотах – хотя бы для того, чтобы самому собрать такой вот «голубой ящичек». Он не считал эту задачу сложной. «Это было невероятно просто, хотя может быть только тысяча человек во всей стране, знатоков техники вроде меня, могла вообще понять, как всё это действует и как всё это использовать»⁷⁴.

В общем, Воз позвонил Джобсу: «Я начал говорить ему о потрясающей статье в журнале “ Esquire” и о том, насколько всё это имело смысл с технической точки зрения. Я сказал ему, что мы вполне можем подчинить себе всю систему. Она, оказывается, вполне открыта для атак. Если статья отвечает действительности, значит, все секреты телефонной компании торчат наружу, и люди вроде нас уже создают свои маленькие собственные телефонные сети»⁷⁵.

Техническая информация в журнале «Esquire» действительно выглядела вполне конкретной. Скорее всего, Рон Розенбаум для своих делишек воспользовался каким-то доступным источником. Сообразив это, два Стивена, Воз и Джобс, отправились в техническую библиотеку при Центре Стэнфордского линейного ускорителя элементарных частиц (Stanford Linear Accelerator Cente, SLAC). В воскресный день библиотека не работала, но Воз (он часто бывал в этой библиотеке) знал, что попасть туда можно и в воскресный день.

Найдя нужный зал, Джобс и Воз занялись поисками.

«Каждый из нас листал разные книги. У меня в руках оказалась одна в голубой обложке, может быть, два дюйма толщиной. В ней говорилось о телефонных системах. Ну что-то вроде справочника CCITT (забытое теперь сокращение), то есть Comite Consultatif International Telephonique el Telegraphique (Международный телефонный и телеграфный консультативный комитет). Я внимательно листал её и быстро наткнулся на нужную страницу. Это было то, что мы искали: наиболее полный список частот для телефонного оборудования. В тот же вечер я отправился в “Sunnywale Electronics” и там купил некоторые [стандартные] детали для создания тонального генератора, типа тех, что обсуждались в статье. С таким набором я и явился к Стиву»⁷⁶.

Записав тона генератора на магнитофон, друзья тут же попытались воспользоваться методом, подробно описанным в статье. Начальный тон, 2600 герц, для «захвата» тандема вроде бы срабатывал, но с остальными дело наладилось не сразу, потому что точность воспроизведения тонов оказалась пока что недостаточной. К тому же на следующий день Воз уехал в Беркли, где записался на третий курс университета.