Текст книги "Кот на дереве (сборник)"

Автор книги: Геннадий Прашкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Третий, тот, что сидел к Зите спиной, повернулся, и она его узнала. У него был характерный профиль – восточный, даже юго-восточный. Плоское лицо, плоский нос, раскосые глаза, прижатые уши И имя восточное: Ри Ги Чен. Один из создателей синтезатора.

Зита растерянно и восхищенно моргнула. Она никак не ожидала увидеть рядом сразу двух человек из первого десятка индекса популярности.

А третий? Тот, что косит? Кто он?

– Если верить доктору Чеди, ничто от нас не зависит, – раздраженно продолжил Гумам. – Он считает, что ничего нельзя изменить, мы можем только ждать. Он считает, стрела Аримана выпущена, она уже сорвалась с тетивы.

Зита невольно улыбнулась горячности Гумама. В общем, он, наверное, и должен быть таким.

А Ариман?

Это такой пухлый шалун с луком, которого любили изображать в очень старинных книгах?…

Нет, она что-то путает Гумам действительно раздражен. В таком состоянии он не стал бы апеллировать к пухлому шалуну. Ариман – это что-то совсем другое.

Она уважительно наклонила голову. Гумам!..

Неистовые голографические реалы Гумама всегда были ее слабостью. Зита уважительно разглядывала Гумама. Он вдруг перехватил ее взгляд.

– Хотите к нам?

Это было в традициях Мегаполиса. Зита кивнула.

Все трое встали. Тот, что сильно косил, медленно подвинул ей кресло.

– Вы поняли, о чем мы тут говорим?

Подразумевалось, что она все слышала.

Зита смутилась.

Если она что-то поняла, то довольно смутно. Она чуть не покраснела. Она даже не помнит, кто этот Ариман, не знает, что такое стрела Аримана, зачем ему вообще нужны стрелы?

Тем не менее Зита кивнула Гумаму. Пусть интуитивно, но что-то она действительно уловила. Ведь многие сейчас говорят о прорицаниях доктора Чеди, а он настаивает на близком расколе мира. Такого единого, такого единственного!..

– Если вы говорите о том, почему люди перестают интересоваться друг другом, общими делами, почему они вдруг начинают искать уединения, то я скажу: ответ не там, где вы его ищете.

– Да?

Все трое глянули на нее с искренним удивлением, и только сейчас Зита узнала наконец третьего.

Как она могла его не узнать! Она же видела его на экранах Инфоров. Ждан Хайдари, создатель машины Мнемо, на сегодняшний день самый популярный человек планеты. Это о нем говорят, что он прожил уже пять жизней. Совсем других жизней, но жизней!

– Что вы имеете в виду?

Спросил Гумам. Ри Ги Чен, как и до того, не произнес ни слова

– Я детей имею в виду. – Как ни странно, знаменитости ее почему-то не смутили. К тому же она все еще сердилась на них, они ее заметили не сразу. – С детьми всегда много хлопот, зато рядом с детьми постоянно помнишь о будущем и стараешься, чтобы оно реально зависело от тебя. Если каждое последующее поколение будет живее, интереснее, богаче и чище предыдущего, то о каких проблемах вообще может идти речь? Дари другому то, что ему действительно хочется получить. Разве не это рождает ответный порыв?

Гумам усмехнулся несколько разочарованно.

– Вы член Родительского клуба?

Зита огорченно покачала головой.

– Но хотите быть членом Родительского клуба?

– Еще бы!

– И думаете, что индивидуальное воспитание – а вы ведь это имеете в виду, я не ошибся? – может бесконечно возвышать человечество, заодно выводя его из всех тупиков?

Он явно не хотел принять Зиту всерьез.

Рассказать ему, как вечерами на террасе Норы Луниной собираются сотрудники Симуширского биокомплекса? У них достаточно дел, личных интересов и увлечений, но если есть возможность, они с удовольствием собираются на террасе Норы Луниной. Они не мешают ребенку – мать в этом отношении очень строга, – им просто интересно посидеть радом с таким крошечным человечком… Но Зита не стала обо всем этом рассказывать. Гумам, конечно, велик, но в глазах его вспыхивали огоньки, которые ее насторожили. Гумам явно из тех, кто без всякого стеснения может посоветовать сотрудникам Симуширского биокомплекса ходить не на террасу Норы Луниной, а в зоопарк. Нет уж, она не будет вмешиваться в спор с Гумамом.

– Вы правда так думаете? – медленно спросил Ждан Хайдари. – Вы правда считаете, что по-настоящему объединяют только дети?

– Когда у тебя есть ребенок, – защищалась Зита, – ты стараешься знать о нем все, а это значит, и все о мире. Когда у тебя есть ребенок, твои соседи и друзья относятся к тебе совсем иначе, потому что их интересует все, связанное с ребенком, а значит, и ты их интересуешь. И ты, и они – вы все время узнаете что-то новое и тянетесь друг к другу.

– А время для творчества? – Ждан смотрел на Зиту внимательно, без тени улыбки. – Почему вы думаете, что Общая школа не даст вашим детям того, что можете дать вы?

– Время для творчества? – Зита растерялась. – Разве все люди творцы?

Гумам рассмеялся.

– А разве нет?

Она вспыхнула. Гумам смеется над ней. Она уже вскипала неприязнью к Гумаму, но он не дал ей вспылить.

– Похоже, вы пробьетесь в Родительский клуб. Но боюсь, это многого будет стоить.

Родительский клуб…

– Конечно, – сказала она, успокаиваясь. И добавила не без горечи: – Лучше бы вообще распустить этот клуб.

Гумам восхитился:

– Вы непоследовательны. Сперва воспеваете Родительский клуб, потом хотите его распустить.

Впрочем, Гумам не ждал от Зиты ответа. Он уже, наверное, описал подобный характер в каком-нибудь из своих голографических реалов. Он был занят своими мыслями.

Зита с благодарностью ответила на поддержавшую ее улыбку Ждана Хайдари. Вот Ждан внушал ей доверие. Он не молчал, как Ри Ги Чен, но и не вмешивался без нужды в беседу. Он внимательно выслушивал каждого. Все они выглядели усталыми. Наверное, на террасу они спустились отдохнуть.

Зита сказала:

– Я не была в Мегаполисе почти десять лет. Раньше он казался мне более оживленным.

Все трое переглянулись. Гумам произнес без улыбки:

– Замечание верное. – И непонятно изрек: – Я же говорю, стрела Аримана уже спущена с тетивы…

Будущее может оказаться непохожим на вашу мечту, но будущее будет таким, за какое вы проголосуете.

«Ну да!..» – фыркнула про себя Зита.

Южные либеры требуют: машина Ждана Хайдари должна принадлежать всем.

«Неужели Ждан против?»

Хриза Рууд говорит: Общая школа нуждается в реформах. Хриза Рууд говорит: Общая школа не должна вызывать неприязни у матерей.

Зита благоговейно молчала. Хриза Рууд!..

Сирены Летящей. Ошибка группы Морана. Особое мнение палеонтолога Гомера Хайдари. Расшифровка на любом Инфоре.

Гомер… Зита незаметно рассматривала Ждана… Нет, он нисколько не походил на Гомера… Может, скулы?… Нет, она не находила никакого сходства.

Доктор Чеди: государство – семья или каждая семья – государство?

Зита удобно откинулась на спинку кресла. Ей было хорошо. Она видела: день сложился удачно. Она смотрела на небо. Над белой башней МЭМ тянулась цепочка длинных перистых облаков. Как развернутое птичье крыло. Башня МЭМ матово отсвечивала всеми спектролитовыми плоскостями. Там, внутри башни, нет ни одного темного уголка…

Зита напряглась.

Что это?

Где-то на уровне пятого этажа, по узкому карнизу, охватывающему голую башню МЭМ, осторожно двигался человек. Он делал шаг, прижимался спиной к стене, замирал, потом делал следующий шаг. Снизу человек казался крошечным. Он неумело балансировал руками, прижимался спиной к стене. Сперва Зита подумала: биоробот. Потом увидела: нет, это человек. Биоробот не умеет двигаться столь нерешительно.

– Зачем он там? – выдохнула Зита.

– О чем вы? – недоуменно спросил Гумам.

Она, зажмурившись, ткнула рукой в сторону башни МЭМ.

Теперь человека на карнизе увидели все.

– Папий! – крикнул Гумам.

Биоробот мгновенно оказался рядом.

– Где тут Инфор?

– Ниже по террасе, шагах в ста. Другой наверху, но это немного дальше.

– Подключись к Инфору, Что происходит на башне МЭМ? Кто этот человек?

Папий Урс застыл. Казалось, он к чему-то прислушивается.

– Ну? – нетерпеливо переспросил Гумам. – Кто этот человек? Что он там делает?

Папий Урс ответил, уже подключившись к Инфору:

– В секции С башни МЭМ заклинило внутреннюю переборку. Похоже, в одной из лабораторий произошел взрыв. Зафиксирован негромкий хлопок, тянет дымом… За переборкой – сотрудницы СЛАМ и практиканты Общей школы. Неисправность устраняется.

– А этот на карнизе… Что он там делает?

– Сотрудник Космической энциклопедии Ага Сафар. Личная инициатива.

– Но ведь это опасно!

– Личная инициатива, – туповато повторил Папий Урс. Разумеется, сам он ничего такого не думал, всего лишь повторял получаемую с Инфора информацию.

– Ага Сафар… Человек с ложной памятью… – Ждан Хайдари нахмурился. – Этот Ага Сафар способен на все…

– Он сумасшедший?

– Не думаю, Гумам. Просто он мыслит не так, как мы, и у него есть свои проблемы. Я знаю его, он работал со мной на Мнемо. У него странная память. Во всем остальном он вполне ординарен.

– Я бы так не сказал, – фыркнул Гумам.

– Практиканты Общей школы и сотрудницы СЛАМ выведены из лаборатории, – бодро сообщил Папий Урс.

– Так уберите же с карниза этого ординарного сумасшедшего!

Все трое привстали. Зита закрыла глаза, но успела заметить: там, наверху, что-то блеснуло, может, отвалилась спектролитовая панель. Человек на карнизе судорожно взмахнул руками.

Зита почувствовала на плече руку.

– Идемте, Зита.

Она не столько услышала Ждана Хайдари, сколько почувствовала его руку.

– Идемте, Зита. Вам не надо здесь оставаться.

Зита встала.

Молча, боясь оборачиваться, она последовала за Жданом Хайдари.

Она не спрашивала, куда они идут. Только твердила про себя: «Ну как же так? Ведь так не бывает! Этого сумасшедшего спасут, он не может упасть, он не может разбиться, ведь он под контролем МЭМ, ему не дадут разбиться!» И еще она никак не могла понять, зачем он полез на этот опасный карниз? Он что, не понимает, что любой биоробот в подобной ситуации всегда надежнее человека?

Ждан вел ее за руку. Зита послушно следовала за ним.

Она была испугана и растеряна. Ей необходимо было на кого-то опереться. Она оперлась на Ждана.

Со стороны Ждан Хайдари казался медлительным, даже рыхловатым, но плечо у него оказалось на удивление твердым.

Дети в траве

Утап, взятый Жданом прямо на террасе, оказался пятиместным, но Ждан не стал искать другую машину. Отметив на программном щите маршрут, он обернулся и улыбнулся Зите. Он был рядом, но не хотел ей мешать, и она это оценила.

Индекс популярности: Ждан Хайдари (Зита была растеряна, ведь рядом с ней сидит человек, возглавляющий первый десяток!), Хриза Рууд (конечно, лучше бы десяток возглавляла Хриза Рууд, но ей все же льстило, что она сидит рядом со Жданом!), Ри Ги Чен (он так ни одного слова при ней и не произнес, но все равно она только что его видела!), Доктор Хайдари (Зита ужаснулась: Ждан – его сын, а доктор Хайдари – член Совета!), доктор Чеди, Гумам…

Гумам!

Нет ничего обиднее насмешки, а ведь Гумам, кажется, не принял Зиту всерьез. Может, он сравнил ее с героиней своего реала «Безумная»? Но Зита ведь не дикарка, она не стала бы воровать собственного ребенка. Просто ей хочется вырастить своего ребенка самой.

Гомер Хайдари…

Уже успокаиваясь, Зита подумала: у этого Гомера странный взгляд. Пожалуй, слишком прямой. Так смотреть не принято.

Юрий Ходоров…

Что-то он сделал такое, что позволило ему войти в первый десяток.

Лицедеи из Юнис – Хирш и Сэнь Сяо…

Нет, нет, этого сумасшедшего, забравшегося на карниз, конечно, спасли, не надо о нем думать…

Новая драма Гумама. «Союз семи» (Зита еще не видела этого реала). Южные либеры считают: драмы Гумама не могут объединять.

Хриза Рууд говорит: Общая школа нуждается в реформах. Хриза Рууд настаивает на общей дискуссии.

«Я тоже настаиваю на этом», – подумала Зита ревниво.

«Гелионис» как вариант будущего. Возможен ли мир без МЭМ? Южные либеры считают: возможен.

Зита вздохнула.

Она не спрашивала Ждана, куда они летят. Ей хотелось одного, как можно скорее забыть этого сумасшедшего на карнизе. Ему ведь не дали разбиться! МЭМ не позволит такого. МЭМ хранит каждого. МЭМ оберегает каждого.

Наверное, последнее она сказала вслух. Ждан обернулся:

– Я знаю Ага Сафара, он на редкость небрежен. Но, конечно, с ним ничего не случилось.

Зита вспомнила: он назвал Ага Сафара ординарным. Ждан улыбнулся.

– Я знаю, о чем вы подумали. Он действительно ординарен, но это не значит, что он глуп.

Зита кивнула.

«Все, как в большом зале Юнис», – подумала она. Смотришь реал, страдаешь с его героями, знаешь, что все это не совсем настоящее, но на душе грустно.

Нет, она любит простые земные вещи. Ей не по сердцу загадки. Она предпочитает ясность. Зачем этот Ага Сафар полез на карниз? Помочь детям? Но ведь биороботы выполнят все это точнее и быстрее, чем человек. К тому же без всякого риска.

Сирена Летящей. Судьба Дага Конвея. Особое мнение палеонтолога Гомера Хайдари. Расшифровка на любом Инфоре.

«Я так и не узнала, что за особое мнение высказал Гомер Хайдари», – укорила себя Зита.

Вздохнув, Зита искоса взглянула на Ждана Хайдари.

Он сидел почти рядом с ней – человек, занимающий первое место в индексе популярности, человек, проявивший к ней неподдельный интерес. Зита невольно испытывала гордость. Он создал машину Мнемо, об этой машине спорит весь мир.

Если бы не Ага Сафар…

– Вы давно не были в Мегаполисе. Я правильно понял?

Зита машинально положила левую руку на колено, правую на запястье левой и легко кивнула чуть откинутой назад головой. Рыжеватые волосы волной легли на круглые плечи.

– Почти десять лет.

– Он сильно изменился?

Ждан повторял вопросы. Он хотел, чтобы она быстрее пришла в себя.

– Десять лет назад Мегаполис показался мне кипящим котлом. Так и било энергией.

Зита критически глянула за прозрачный борт утапа.

Лесные массивы, над ними белые башни МЭМ. Цепи озер.

Голубая звезда.

Нет, нет не звезда. Это маяк над башенкой Разума.

Зита поежилась.

Раза два она заглядывала в башенку Разума, но там ей всегда становилось не по себе. Она, пожалуй, рада, что мода на это увлечение прошла.

Земля далека даже от центра Галактики. Как же она далека от центра Вселенной, если такой центр можно представить! А если есть некий вселенский Разум, излучающий, вечный, то разве нельзя уловить его излучение, почувствовать это излучение? Для того и стоят эти башенки. Возможно, они подключены прямо к МЭМ, возможно, они – еще один чувствующий орган МЭМ, но Зите в башенке Разума всегда становилось не по себе. Там сумрачно, готика стен открыта в пустое небо, царит необыкновенная, мучительная тишина.

Нет, лучше не думать об этом.

Зита увидела внизу зеркально блеснувшую ленту реки. Воздух был разбавлен расстоянием, дымкой…

Мнемо – другой мир. Мнемо – другая жизнь. Мнемо предоставляет вам невероятный выбор.

Сирены Летящей. Особое мнение палеонтолога Гомера Хайдари.

Сонд – это сон, точно рассчитанный. Сонд – это сила и свежесть. Вы можете спать пять часов, а можете спать минут десять – в любом случае сонд живит. Расшифровка на любом Инфоре.

Зита еще жалела Ага Сафара, она все еще не могла о нем забыть, но уже поверила Ждану: с этим Ага Сафаром ничего не случилось, его спасли. Не могли не спасти, ведь МЭМ оберегает каждую жизнь. Теперь ее уже наполняла вполне законная гордость: она провела почти час в обществе людей, может быть, наиболее полезных для человечества. Рекомендация любого из них могла ей помочь при тестировании, слово любого из них помогло бы ей при вступлении в Родительский клуб.

Невероятный, счастливый шанс!

На мгновение она увидела перед собой Нору Лунину… «Разве я не смогу так, как Нора? Разве я не смогу вырастить своего малыша?…»

Нет. Нет! Не надо пока об этом.

Торопясь, Зита улыбнулась Ждану.

– Наверное, я кажусь вам настоящей провинциалкой.

Он улыбнулся в ответ:

– Нет, вы кажетесь мне человеком, который не очень часто бывает в Мегаполисе. Каждому человеку присущ свой ритм. У вас он особый. Вы так говорили о Родительском клубе…

Зита смущенно кивнула…

– У вас есть дети?

– Нет, – ответила она с сожалением, чуть ли не с раскаянием, и в любом случае с нескрываемой обидой. – Но они у меня будут.

– Не сомневаюсь, – Ждан рассмеялся, он даже косил сильнее, чем обычно. Его глаза были полны внимания. Зита была затоплена их нежной голубизной.

– А вы? У вас есть дети?

– Один! – Ждан выставил перед собой палец. – Сын. Ему девять лет, он воспитанник Общей школы. Арктический сектор, – пояснил он. – Он считает, что полярные шапки – не только украшение планеты…

– Охотно ему верю… А мать?

– О, она далеко.

– Тоже на полярной шапке? – Ей действительно показалось, что это чрезвычайно далеко.

Ждан улыбнулся.

– Гораздо дальше. В поясе астероидов. Станция Гайдн. Слышали о такой?

Она кивнула. Да, она слышала. Это так далеко, что можно считать, ничего такого и нет. В любом случае это гораздо дальше, чем полярные шапки… Со станциями типа Гайдн всегда связывалось много надежд, но после первых энтузиастов туда что-то не очень рвались. Зита слышала, что старожилы уже не считают себя землянами. Свой быт, свой образ жизни, ни на что не похожий…

– Может, – спросила Зита, – машина Мнемо окажется полезной именно для таких станций?

Ждан улыбнулся и не ответил.

«Сын – в Общей школе, жена – в поясе астероидов… Ну да, – решила Зита, незаметно разглядывая задумавшегося Ждана, – обыкновенная недолговечная парная семья. Сын в Общей школе, жизнь свободна…» «Для творчества», – вспомнила она слова Гумама… Жизнь заполнена делом… У каждого свое дело. У Ждана – Мнемо, у его жены – скажем, теплицы или астрономические наблюдения… Сын тоже занят, тоже ищет… Вот в девять лет нашел, что полярные шапки планеты – вовсе не украшение… Что ж, наверное, так и есть, она охотно верит малышу… А родители… Они свободны… Они заняты делом… А соскучились по сыну, какие проблемы? Голографические двойники родителей могут присутствовать при кормлениях и купаниях, когда ребенок мал, при занятиях и играх, когда ребенок вырос… Понятно, Общая школа была создана в свое время не из-за недостатка родительских чувств, вовсе нет. Сама жизнь потребовала от людей освобождения. Есть историки, что утверждают, будто сама наша цивилизация была спасена созданием Общей школы… Но ведь мы все встали на ноги, нам ничто не грозит, мы смирили свою агрессивность. Почему же не вернуть матерям права, дарованные им природой?

Ждан вновь угадал ее мысли.

– Воспитать ребенка – редкий дар.

Зита запаниковала: он действительно читает ее мысли? Ей в голову не приходило, что все ее мысли тут же отражаются на ее лице.

– Ждан, – спросила она, – зачем этот Ага Сафар полез на карниз?

Он улыбнулся и ничего не ответил.

В его сильно косящих голубых глазах были доброта и усталость. «Человек, проживший пять жизней», – вдруг вспомнила Зита.

– Почему пять? – машинально спросила она.

Он ее понял:

– Пять других жизней – это пять экспериментов с машиной Мнемо, Зита. Каждая другая жизнь начинается с вполне определенной точки, скажем, с некоего дня, когда перед тобой стоял важный выбор, кардинально меняющий твою жизнь. У вас ведь такое бывало? Вот видите… – кивнул Ждан. – Далеко не всегда из многих встающих перед нами вариантов мы выбираем лучший. Разумеется, прошлое реально для нас уже не существует, поскольку мы ничего не можем в нем исправить, оно вне нашей постоянно текущей жизни, но Мнемо как бы возвращает нас в прошлое, Мнемо позволяет нам прожить жизнь по-другому, не так, как мы это сделали. Скажем, биолог может прожить жизнь космического пилота, если он когда-то мечтал о такой жизни, рыбак – жизнь хирурга… И заметьте, Зита, этот выбор не случаен, он определяется некоей доминантой, часто скрытой, зашифрованной, но тем не менее существующей в нашем подсознании. Благодаря этому Мнемо и дарит нам другую жизнь, наделяет нас другим, всегда ценным опытом.

«Гелионис» как вариант возможного будущего. Программа «возвращение». Расшифровка на любом Инфоре.

Машинально, сама того не замечая, Зита сидела, положив левую руку на колено, как Хриза Рууд. Она походила сейчас на воспитанницу Общей школы, но Ждан видел: Зита впрямь старается его понять. Вслушиваясь, она по-детски выпятила губы, что придавало ее лицу оттенок растерянности. Но, возможно, она действительно была растеряна. Ждан всегда побаивался таких красивых женщин. Прожив пять жизней, он понял, что спешка никогда и ничему не помогает, а такие красивые женщины всегда спешат. А он знал: какая бы великая цель ни стояла перед тобой, спешить не следует. Он остро ощущал, как торопится к своей цели Зита, как хочется ей поскорей получить право на индивидуальное воспитание. У нее еще нет ребенка, она еще не успела его родить, но страстно, нетерпеливо рвется к главному – ощутить себя матерью. Он не без горечи подумал, что жизнь с такой женщиной всегда неимоверно сложна. Единственное, пожалуй, что он может для нее сделать – и она явно нуждается в подобном подарке – это свести ее с Хризой Рууд, Настоятельницей Общей школы. Рано или поздно Зита все равно решится на тестирование, значит, рано или поздно она все равно выйдет на Хризу. Зачем тянуть? Настоятельница Общей школы недолюбливает фанатичек, но она добра. Она добра редкостной чистой добротой, без которой невозможно настоящее понимание. И в самом деле, как отдать ребенка в руки задыхающейся от нежности матери? Кто воспитает в ребенке гармонию, кто вытравит из него врожденный эгоизм? Разве опыт не показывает, что дети, выращенные, воспитанные индивидуально, всегда более грубы, более эгоистичны, чем дети, прошедшие курс Общей школы. В их душах тлеют искры агрессивности, неприятия, не всегда объяснимого упрямства. Такие люди чаще всего находят себя в космосе, в океане…

Он думал так, а сам не мог оторвать глаз от Зиты.

Ладно.

Ждан, не торопясь, посадил утап на широкой поляне.

Зита ахнула.

Белые, голубые, лиловые васильки, по периметру – кусты роз. Поляна казалась бы бесконечной, не ограничивай ее по опушке высадки темноватых дубов. Нет, темноватыми они лишь казались. Вечернее солнце пробивалось сквозь резную листву. Стоявшая в стороне одинокая серебристая ель выглядела тут почти неуместной, но и она тоже формировала необычный пейзаж.

– Где мы?

Ждан не ответил.

Медлительно, ободряюще улыбнувшись Зите, он помог ей пройти сквозь люк и повел к невысокому зданию, окруженному широкой террасой. Ждан шел, не оглядываясь. Он знал, Зита следует за ним. Она удивлена, растеряна, но следует за ним.

Дверь отворилась.

Папий Урс с удовольствием отзвонил легкую мелодийку встречи. И почти сразу они оказались в приемной. В странной приемной, где кресла стояли прямо в траве, пахло медом, жужжали шмели, от которых хотелось отмахнуться.

Живой вид.

Зита замерла.

И эта поляна-приемная была чрезвычайно обширна, где-то совсем вдали ее замыкала стена чудовищно тучных деревьев, похожих на баобабы. Переплетения лиан, ветвей, колючек, воздушных корней клубились там, где вообще-то полагалось бы стоять стене дома, а еще дальше, сквозь просвет в листве и в колючках, виднелась еще одна, более обширная поляна, вся залитая диким солнцем, а на ней – несколько островерхих хижин, под сваями которых орда вопящих полуголых ребятишек с восторгом и визгом гоняла по траве мохнатого бурого медвежонка. Они с воплями прыгали на зверя, хватали его за лапы, сами валились в траву, вопили, визжали… Звук их голосов, отчаянно высокий, отдаленный, счастливо резнул Зиту по сердцу.

Куда привел ее Ждан?

Она готова была раздвинуть колючки и броситься на поляну, ловить ребятишек одного за другим, прижимать их к груди, обнимать, трепещущих, крепких, рвущихся из рук.

Ждан замер.

Он вдруг понял, что именно влечет его к Зите.

Не совершенство всех линий, мало ли в Мегаполисе совершенных женщин? Не рыжеватые, разметавшиеся по плечам пряди, даже не вспыхивающие глаза… Нет, нет! Все это прекрасно, но это не главное. То, что он принял поначалу за провинциальность – некая диковатость, непосредственность, густо замешенная на восхищении миром – вот была ее суть. И живи она не на далеких островах, а здесь, в Мегаполисе, все равно она оставалась бы такой – самой жизнью. В любом случае она была ближе не к нему, Ждану, даже не к Хризе Рууд, а к тем ребятишкам на залитой солнцем поляне. Зита была бы счастлива, окажись она там. Он ясно и не без ужаса ощутил, что Зита и впрямь могла бы быть матерью всех этих бесящихся ребятишек…

Доктор Чеди: грозит ли человечеству отчуждение?

Мнемо – другая жизнь – Мнемо.

Общая школа: большие игры. Может ли воспитанник третьей группы метнуть стрелу на семьсот метров?

«Зита слишком порывиста», – подумал Ждан. Это будет мешать ей при тестировании.

Впрочем, он не считал это самой большой бедой. Если Общая школа действительно нуждается в реформах, значит, таких, как Зита, становится все больше. Не подтверждает ли это сумасшедшую теорию доктора Чеди?

Ждан обернулся и увидел Хризу Рууд.

Настоятельница шла к ним через поляну. Ее легкие босые ноги почти не приминали траву. Накидка, похожая на кимоно, волосы, туго схваченные узлом на затылке, на крошечных мочках небесной голубизной вспыхивали удлиненные камни. Они казались слезинками, но Хриза Рууд улыбалась. Перехватив взгляд Ждана, она прижала палец к губам.

Ждан понял.

Он молчал и стоял, не шевелясь: Хриза Рууд рассматривала Зиту.

Она делала это внимательно, охватывая все. Ее гладкое смуглое лицо было освещено улыбкой, потом улыбка исчезла, и брови Хризы приподнялись в раздумье. Но, кажется, Зита ее уже покорила.

– Эти сорванцы, – Хриза кивнула в сторону дальней поляны, – эти маленькие сорванцы там в траве – всего только голограмма.

А придумала их она. Иногда ей так жаль, что все это как солнечный отблеск, ты видишь его, но попробуй взять в руки!.. Ей нравится бегать по траве, она бы сама сейчас погоняла медвежонка. В Общей школе принято совершать долгие вылазки с детьми на природу. За Мегаполисом достаточно укромных мест. На берегу диких речушек можно жечь костры, петь песни, гоняться за настоящими, а не придуманными медвежатами, если, конечно, медведица не против. И все равно, у нее замирает сердце, когда она смотрит на свои голограммы.

Как ни странно, в словах Хризы Рууд Зита услышала какой-то неявный упрек Ждану. Но сама Зита была восхищена. Она никогда не думала, что ей придется стоять рядом с Настоятельницей, смотреть на нее, слушать ее слова.

Это все Ждан!

Зита нашла сияющими глазами Ждана. Она не знала, куда они летят, Ждан ее не предупредил. Ждан – волшебник. Он умеет делать неслыханные подарки. Но лучше бы он предупредил ее.

– Ждан – волшебник, – поддержала Зиту Хриза Рууд. Ждан из самых талантливых ее учеников. Ведь в Общей школе Ждан когда-то шел как раз по ее курсу.

Хриза Рууд улыбнулась. Она не боялась своего возраста. У нее не было возраста. Хриза помнит Ждана еще таким. Она кивнула в сторону вопящих на поляне ребятишек. Голубые удлиненные камни в ее мочках дрогнули, ярко вспыхнув. Теперь Ждан самостоятелен. Она счастлива, что ученик обошел ее в индексе популярности. Правда, она не совсем ясно представляет себе детище Ждана – машину Мнемо. Но что удивительного? Наверное, эта машина очень сложна. Это машина иллюзий, да?

Ждан улыбнулся, но в его косящих глазах промелькнула какая-то тень. Ее заметили и Хриза, и Зита.

– О Ждан! – Хриза Рууд мягко положила руку на его плечо. – Я всегда была чужой в машинном мире. Тебе следовало бы специально прийти ко мне и подробно все рассказать. А еще лучше, – сказала она, – если ты придешь в Общую школу и расскажешь там о своей машине. Кому, как не детям, следует знать о ней все? Ведь о Мнемо ходят самые фантастические слухи. Например, я слышала о том, что либеры окончательно покинут населенные зоны, как только получат в свои руки Мнемо и синтезаторы. Это слишком близко к пророчествам доктора Чеди. А пророчества эти ведь подсказаны доктору Чеди машиной Мнемо, то есть в некотором смысле тобой, Ждан.

Ждан улыбнулся. Он нисколько не обиделся на Настоятельницу. Хриза Рууд взяла Зиту за руку, и они стояли перед ним, как две сестры. Ждан был ошеломлен совершенством двух таких разных женщин. Ничего подобного он не видел даже в реалах Гумама, а каталог образов, созданный Гумамом, собрал в принципе все известные и возможные типы красоты. Но тут было нечто новое. Живое! – вот так.

Ждан был рад, что привез Зиту к Настоятельнице.

– Я непременно должна ознакомиться с твоей Мнемо обстоятельно. – Хриза Рууд ослепительно улыбнулась, голубые камни в ее ушах дрогнули, брызнули светом. Ждан добр, она надеется, он не откажет ей в просьбе и поговорит с воспитанниками Общей школы о Мнемо. Ведь это машина будущего? А будущее – это их жизнь.

Ждан кивнул. Конечно, он побывает у воспитанников Общей школы.

Хриза сейчас одна, ей здесь нравится. Она отдыхает. Ей хотелось побыть одной, но иногда вдруг бывает пусто…

– Без детей всегда пусто.

Зита произнесла это и ужаснулась, сразу осознав неуместность этих слов. Она страшно смутилась, ее спас лишь вопль с далекой поляны: ребятишки торжествовали, им удалось все-таки настичь и повалить медвежонка.

– Так всегда.

Слова Хризы Рууд, естественно, относились к ребятишкам, но Зита смутилась еще больше.

Так всегда…

Помогая Зите, Хриза Рууд вернулась к разговору о Мнемо.

– Эта машина, – спросила она, – наверное, окажется полезной для космических пилотов? Человеку несвойственно мириться с тысячью неудобств замкнутого мира, в котором он вынужден находиться годами. Почему бы, находясь в полете, не прожить еще две, три, четыре лишних жизни?

Она засмеялась, поймав себя на нелепости: разве жизнь может оказаться лишней?

– Без детей – да.

И опять это сказала Зита, и снова замерла в испуге. И уже в полном отчаянии попыталась спасти положение:

– Ждан! Мнемо – это от Мнемозины? Нет?

И, получив ответ, заторопилась еще больше:

– Ждан! Мнемо реализует мечту?

– Не совсем так! – Ждан Хайдари покачал головой. – Если вы захотите прожить жизнь сказочной героини, придуманной, никогда не существовавшей, то вам вряд ли удастся. Прожить жизнь Красной Шапочки невозможно. Мнемо выявляет некую, пусть скрытую, доминанту. Ее раскрытие и развитие и есть то, что мы называем другой жизнью.

Зита кивнула.

И коря себя, и упрекая себя, она все равно не могла избавиться от острого, удивительного чувства своей причастности к чему-то значительному.

К счастью, ни Хриза Рууд, ни Ждан Хайдари не считали, похоже, эту ее причастность безусловной. Хриза, несомненно, испытывала и некое разочарование. Ведь ко всему прочему Зита умудрилась ввернуть еще один вопрос: почему так редко выступают в Общей школе те матери, что занимаются индивидуальным воспитанием?

– Твоя подруга делает тебе честь, Ждан. Слова Хризы Рууд прозвучали загадочно.

И вообще Хриза будет рада, если ее будут навещать.

– Зита, вы можете навещать меня и одна, без Ждана. Мне кажется, мы найдем тему для разговора.