Текст книги "Могущество и бессилие компьютера"
Автор книги: Геннадий Кочетков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Могущество и бессилие компьютера
Прошел относительно небольшой исторический срок – чуть больше четырех десятилетий – с того момента, как в лаборатории одного из американских университетов заработал первый в мире цифровой электронный компьютер. Его появление совпало с завершающим этапом второй мировой войны, и потому главным предназначением новой машины было проведение расчетов для создания новых систем оружия. Одним из первых практических заданий, выполненных этим компьютером, был расчет системы уравнений, описывающих ядерную реакцию. И в последующие годы основное применение компьютеров в США было связано с обороной.
Сначала как ученые, создавшие новую машину, так и предприниматели не видели особых возможностей для ее использования в экономике, бизнесе и других невоенных сферах. Компьютеры считались одним из видов научного оборудования с весьма ограниченной возможностью практического использования. Поэтому когда в 1948 г. создатели первого компьютера Дж. Мочли и Дж. Эккерт обратились к уже достаточно могущественному в то время лидеру счетного машиностроения – компании «Интернэшнл бизнес мэшинз» (ИБМ) с предложением организовать серийное производство своего детища, то получили решительный отказ. Как выяснилось позже, тогда эксперты ИБМ пришли к выводу, что несколько десятков или сотен компьютеров должны полностью исчерпать возможности их сбыта и потому коммерческая разработка идей Дж. Мочли и Дж. Эккерта казалась руководству компании неперспективной.
Сейчас этот эпизод можно рассматривать лишь как курьез, связанный с ошибками прогнозирования. История развития техники богата неоправдавшимися прогнозами.
Что же такое компьютер и почему сегодня он находит такое широкое распространение?
В том виде, в каком он появился 40 лет назад, компьютер представлял собой электронное устройство, способное с очень большой скоростью выполнять основные вычислительные и логические операции. Он как бы объединял в себе функции двух распространенных устройств того времени – механической счетной машины и табулятора[1]1
Табулятор – вычислительная машина, предназначенная для автоматической обработки числовой и буквенной информации, записанной на перфокартах.
[Закрыть], но значительно превосходил их в производительности. Поэтому первоначально применялся он при громоздких и сложных расчетах и обработке больших объемов данных.
Бурный прогресс в науке в послевоенный период позволил довести скорость выполнения элементарных арифметических и логических действий до многих миллионов операций в секунду, а сами компьютеры до размеров обычного портфеля. Более того, наукой было выяснено, что многие интеллектуальные действия человека могут быть представлены в виде достаточно больших и сложных совокупностей элементарных логических и арифметических операций. Это позволило моделировать на современных компьютерах многие из функций, считавшихся ранее привилегией человека. Сегодня машины доказывают математические теоремы, анализируют памятники мировой литературы, играют в шахматы и выполняют многие другие действия, которые еще совсем недавно мог совершать лишь интеллектуально развитый, квалифицированный специалист.
Внедрение компьютера в различные сферы общественной жизни заставило внимательно проанализировать труд многих категорий работников. Выяснилось, что значительная часть труда поддается формализации. В результате этого она может быть автоматизирована с помощью современных вычислительных средств.
80‑е годы стали периодом массового внедрения компьютеров во всем мире. По состоянию на 1984 г. только в США, родине новой техники, было установлено более 800 тыс. компьютеров общего назначения разных классов и около 18 млн персональных, из которых 4,8 млн использовались в домашних условиях. По темпам внедрения в разные сферы общественной жизни компьютеры превзошли таких лидеров научно-технического прогресса XX в., как телефон, автомобиль, самолет, и уступают лишь телевизору.
Сначала специалисты, а затем хозяйственные практики все увереннее заговорили о «компьютерной революции». Считается, что компьютеры настолько проникли во все сферы общественной жизни и привели к радикальным изменениям в них, что происходящее можно сравнить только с революцией. Ни одно взятое в отдельности изобретение или открытие со времен появления парового двигателя не оказало столь широкого влияния на все сферы общественного развития как компьютеризация. Роботы и интегрированные системы управления производством позволили создать прототип безлюдного завода будущего; системы автоматического проектирования привели к существенному усилению творческого потенциала инженеров и конструкторов; сверхскоростные супервычислители дали в руки ученым возможность моделировать ранее немыслимое, например состояние мира, в котором не существует предела для скорости распространения света; вычислительная техника рассчитывает заработную плату и автоматически перечисляет ее на счет в банке, ведет финансовые дела и удерживает налоги. Практически в любой сфере деятельности человека компьютеры нашли свое применение.
Теоретическим осмыслением проблем, связанных с построением компьютерных систем и их использованием, занимается особая наука, не существовавшая ранее, – информатика. Сегодня, для того чтобы быть на уровне своего времени и уметь применять новую технику, нужно обладать компьютерной грамотностью, то есть знать основы информатики и уметь использовать их на практике.
Но компьютер всего лишь орудие человеческой деятельности и, как любое другое орудие, используется обществом для решения задач и достижения целей, которые обусловлены его социальными, экономическими, идеологическими особенностями. При капитализме эти цели направлены на обеспечение условий самовозрастания капитала и получения прибыли. И это в огромной мере ограничивает поистине беспредельные возможности, заложенные в новых видах технологий, вызванных к жизни компьютеризацией.
Создав предпосылки для ускоренного роста производительных сил общества, компьютеризация в то же время обострила многие противоречия капитализма. В эксплуататорском обществе использование компьютерной техники и технологии ориентировано на реализацию частнособственнических интересов господствующего класса, нацеленных на выколачивание из труда рабочих максимальной прибыли. Вытеснение из производства рабочих и служащих в процессе компьютеризации ведет к росту хронической безработицы, ухудшению социально-экономического положения трудящихся.
Предлагаемая читателю брошюра рассказывает о том, как могущество компьютера – одного из высших достижений современной научно-технической революции – оборачивается при капитализме его бессилием решить социальные проблемы буржуазного общества.
Глава 1. Информационный взрыв – примета времени
1. Информационная экономика
Научно-техническая революция, развернувшаяся в середине нашего века в большинстве развитых промышленных стран, привела к серьезному переосмыслению роли и значения информации в жизни современного общества. Побудителями этого стали: информационный взрыв – небывалый по своим темпам рост объемов научно-технических публикаций в мире; бурное развитие информационных секторов экономики ряда ведущих стран капиталистического мира; стремительный рост объемов производства оборудования для сбора, передачи, хранения и обработки данных, включая компьютеры. Информатика, понимаемая как совокупность всех информационных связей и процессов в обществе, стала рассматриваться как важная часть общественного организма. Анализом закономерностей ее развития и функционирования занимается особая новая наука, получившая такое же название. Если же дать узкое определение информатики, то это совокупность систем, форм и методов обработки, хранения и передачи информации с помощью вычислительной техники.
Буржуазные теоретики утверждают, что на современном этапе НТР информационная техника и технология стали фактором, определяющим развитие общества. Чем выше, например, производство компьютеров, масштабы их использования, тем более передовым является капиталистическое общество, «информационное общество», в котором якобы нет места антагонизмам.
Буржуазные теоретики выдают желаемое за действительное. Хотя в развитых капиталистических странах внедрение информатики, использование ЭВМ достигло высокой степени, тем не менее нельзя говорить о наступлении в развитии капитализма какой-то новой эпохи, свободной от антагонизмов. Распространение достижений научно-технического прогресса при капитализме не только не устраняет противоречия общества эксплуатации, но углубляет их, порождает новые.
Современная капиталистическая экономика определяется буржуазными теоретиками как «массовая», во-первых, потому, что ее цель состоит в массовом производстве товаров и услуг, во-вторых, потому, что основным объектом производственного процесса являются вещество (масса) и энергия. Чем больше произведено материальных благ, считают они, тем богаче общество. Пока капиталистическое общество не страдало от трудностей с сырьем и энергией, считалось, что увеличение материало‑ и энергоемкости технологических процессов ведет к повышению производительности труда, ускорению темпов производства и, следовательно, к росту экономического благосостояния.
Но в 70‑е годы капиталистическая экономика столкнулась со многими трудностями: впервые на результатах экономического развития сказалась ограниченность запасов сырья и энергии. Энергетический кризис 1973 г. и последовавшая за ним серия сырьевых кризисов вызвали к жизни новые взгляды на экономическое развитие капиталистического общества. Теперь буржуазные экономисты обратили свои взоры к «информационной экономике», которой, по их мнению, принадлежит будущее. Они утверждают, что одним из компонентов любого произведенного товара или услуги, наряду с энергией и веществом, является «информация». В современных условиях, считают они, когда возникли существенные ограничения в использовании энергии и сырья, наиболее реальным путем развития производства может быть увеличение количества «информации» в единице производимой продукции.
Но что же подразумевается под «информацией»? Смысл этого термина в данном случае отличается от распространенного толкования этого термина как знания, сообщения или как меры организованности для точных наук. Для буржуазных теоретиков «информация» определяет полезность и надежность изделия, искусность его изготовления и т. п. Увеличение содержания «информации» в каком-либо предмете дает возможность затрачивать на его изготовление меньше сырья и энергии и использовать этот предмет в течение длительного времени. Производитель должен при этом искать пути качественного совершенствования продукции, ресурсы экономии энергии и затрат труда. Это могут быть поиски лучших материалов, улучшение конструкции изделия или применение новой производственной технологии; использование ЭВМ для обработки информации, разработки узлов и деталей; применение роботов для выполнения повторяющихся механических операций; изменение способов распространения готовой продукции и т. д. В качестве примера того, как «информация» заменяет материально-вещественные факторы, приводится микроэлектроника. Современный микропроцессор, сложнейший прибор, имеет объем в несколько кубических миллиметров и весит граммы. Но, встроенный в готовые изделия, он замещает многие детали и узлы, для производства которых ранее затрачивалось в десятки раз больше материалов и энергии.
«Соотношение между массой и «информацией» меняется и будет меняться и дальше. Наше процветание зависит от этого, – констатирует американский бизнесмен П. Хоукен, автор книги «Экономика будущего». – Коренное отличие между теперешним состоянием экономики и тем, которое было 20 лет назад, состоит в том, что производитель уже не может использовать больше энергии для увеличения производительности. Это слишком дорого. Вместо этого он должен стать смышленее в том деле, которое он делает, и в этом ему поможет «информационная экономика».
Таким образом, по утверждениям буржуазных теоретиков, «информационная экономика» – это экономика, нацеленная на минимизацию количества вещества и энергии в производстве, распределении и потреблении товаров и услуг.
Но предсказывая радикальное изменение экономических отношений в самом ближайшем будущем, тот же П. Хоукен отмечает, что «информационная экономика» не уничтожает, а в известной мере наследует то, что было накоплено ранее. «Массовая» экономика остается частью экономического комплекса будущего, хотя роль и значение ее существенно уменьшается. В этой связи обращается внимание на то, что «информационная экономика» не менее материалистична, чем «массовая». Это выражается в том, что сырье, энергия и материальные блага начинают цениться гораздо выше и они используются с большей эффективностью, чем прежде.
Во всех этих и подобных рассуждениях есть ряд существенных изъянов. Прежде всего сторонники «информационной экономики» стремятся доказать, что существующие производственные отношения порождены прогрессом техники, а не отношениями собственности на средства производства. Например, известный американский социолог Д. Белл заявляет, что «информационная экономика» имеет совсем иной характер, нежели экономика товаров. И социальные отношения в ее рамках якобы больше не определяются трудом, отношениями собственности, а имеют совсем другой характер. Какой же? Д. Белл не раскрывает его сущности. Он лишь указывает, что «информация» коренным образом отличается от прочих общественных благ тем, что, будучи раз произведенной, она становится общественным достоянием.
Это накладывает существенные ограничения на сам процесс производства информационных товаров и услуг и их обмен между производителями и потребителями. Информация не исчезает в товаре после потребления. Возникает объективное противоречие между усиливающимся общественным характером производства информационных продуктов и услуг и частнособственнической формой присвоения результатов. Анализируя эти объективные процессы, Д. Белл приходит к выводу о необходимости для капиталистов отказа от «соревновательной стратегии» ведения дел и перехода к кооперации, сотрудничеству между собой в производстве знания, информации.
Эта же идея проводится и в программном труде американского футуролога Дж. Несбита «Мегатенденции». Из десяти главных, по его мнению, тенденций современности на первое место он ставит формирование «информационного общества». Он пытается доказать, что уже не капитал определяет суть экономических отношений буржуазного общества, а процесс накопления и использования знаний. «Мы в массовом порядке производим теперь знания, и эти знания превращаются в определяющую силу развития экономики», – пишет он. Но это утверждение выглядит достаточно абстрактно, поэтому Несбит призывает всех экономистов направить свои усилия на создание «информационной» теории стоимости. Но многочисленные попытки, предпринятые в этом направлении в последние годы буржуазными учеными, оказались безрезультатными.
В рассуждениях сторонников «информационной экономики» легко просматривается фетишизм по отношению к информации. Как отмечает академик В. Г. Афанасьев, «темпы роста познания накопленной информации – важный показатель общественного прогресса. Однако это не главный и не единственный показатель. Сама по себе информация не способна увеличить производство материальных и культурных ценностей. Она только тогда принесет пользу, когда воплощена в технику и технологию, в ценности культуры, в знания и опыт людей, в формы общения, во всю систему общественных отношений».
В марксистской науке об обществе факт относительного увеличения информационного содержания в валовом национальном продукте развитых стран общепризнан. Он вытекает из общих закономерностей развития общества и подтвержден достаточно убедительно статистикой. Но господствующие в том или ином обществе социальные отношения определяются не уровнем их «информационного обеспечения», а сложным взаимодействием экономических, политических, идеологических и многих других факторов. В условиях же капитализма информация, знания становятся одной из форм проявления капитала как общественного отношения. Владелец информации стремится использовать ее как дополнительное преимущество в борьбе с конкурентами, как средство перераспределения прибавочной стоимости в свою пользу.
Сама практика компьютеризации опровергает многие теоретические построения сторонников «информационной экономики». Столкнувшись с явлением компьютеризации, институты буржуазного общества оказались не в состоянии обеспечить освоение новой технологии во имя интересов всех членов общества. Техника как универсальный усилитель высветила в очередной раз наиболее острые противоречия. Находясь в руках разных экономических и политических группировок, техника служит для дальнейшего закабаления как личности, так и целых социальных групп.
2. «Электронная среда»
Компьютеризация породила новые отрасли, типы производственных процессов, системы связи. Так, в США, Японии и некоторых других странах в 80‑е годы стала формироваться особая «информационная инфраструктура», основными элементами которой являются «банки данных», в которых накапливается информация, вычислительные сети разного уровня, с помощью которых информация может быть передана в любую точку страны, и особые информационные фирмы, специализирующиеся на подборе и своевременном обеспечении необходимой информацией всех заинтересованных. Вся эта совокупность организаций и обеспечивающих их деятельность технических систем получила название «электронной среды». В отличие от традиционных средств массовых коммуникаций (печать, радио, телевидение), в которых информация имеет вид печатного документа, зрительного или звукового образа, в «электронной среде» все сведения записаны в памяти машин в виде унифицированных электронных сигналов. Они могут быть практически мгновенно переданы на компьютер адресата и только там обрести удобную для восприятия форму текста, графики, звука и т. п. Такая «электронная среда» создает возможность объединить не только печать, радио и телевидение, но и другие общественные системы информационного обеспечения – библиотеки, архивы, информационно-справочные системы, почту, телеграф и т. п.
На начало 80‑х годов, по оценкам журнала «Футурист», в США насчитывалось 450 «банков данных», которые предоставляли любому своему клиенту, в том числе и через домашние компьютеры, информацию по широкому кругу вопросов. В начале 70‑х годов такие банки были преимущественно (на 90%) государственными учреждениями, в 80‑х годах, наоборот, стали преобладать частные банки. И деятельность их расширяется.
Особое распространение практика создания специальных «банков данных» получила в сфере аренды товаров длительного пользования, недвижимости, кредитном деле.
Пять крупнейших кредитных фирм США имеют архивы, охватывающие 150 млн личных дел клиентов. Каждый год американцы наносят один миллиард посещений своим врачам. И вся информация об их здоровье также оседает в электронной памяти. Компании, ведающие прокатом автомобилей, накапливают данные не только о личности своего клиента, но и о всех его перемещениях по стране и за ее пределами.
Существование «банков данных» безусловно способствует повышению эффективности как отдельных процессов, так и экономики стран в целом. Многие фирмы постоянно накапливают сведения об условиях эксплуатации своей продукции. Встроенный в готовую продукцию, микрокомпьютер собирает нужные данные. Во время периодического технического обслуживания накопленная информация собирается и заносится в память системы корпорации.
Так, электронная система зажигания автомобиля «кадиллак», оптимизируя работу мотора, в то же время фиксирует количество превышений допустимых пределов скорости, нарушений владельцами условий эксплуатации и т. п. Владельцы «кадиллаков», представляющие наиболее зажиточные слои американского общества, расценили установку ЭВМ на автомобиле как посягательство на их права. Другой пример представляют «банки данных», накапливающие сведения об эксплуатации телефонов. С помощью компьютера фиксируется каждый звонок – кто звонил, куда, продолжительность разговора. Эта, казалось бы, малоинтересная информация нужна для оптимизации работы телефонной сети, повышения эффективности и качества обслуживания абонентов. Но при соответствующей обработке она позволяет создать модель телефонного поведения любого абонента. Отклонение реального поведения от модели позволяет органам надзора (ЦРУ, ФБР) усилить наблюдение над владельцами телефонов.
Компьютеризация создала возможность тотальной слежки в западном обществе. Рост числа «банков данных» вызывает тревогу американцев. Специалисты считают, что «банки данных» многоцелевого назначения представляют серьезную угрозу как простому обывателю, так и крупным компаниям. Дело в том, что количественный рост информации в электронный век быстро приобретает новое качество благодаря возможности перемещения, перегруппировки и централизации данных. Нетрудно догадаться, какие можно ожидать последствия. Если раньше, например, федеральные агентства собирали данные о гражданах независимо друг от друга и редко обменивались ими, то теперь они получили такую возможность.
Обмен информацией в современной жизни идет полным ходом. Эта деятельность выделилась в последние годы в самостоятельную подотрасль экономики. К началу 80‑х годов она составляла около 2% от валового национального продукта США, или около 45—50 млрд дол. Более 50 министерств и ведомств федерального правительства имеют высокоразвитые автоматизированные системы, содержащие сведения о личной жизни и политических взглядах многих миллионов американцев. Более того, возможность передачи данных на любые расстояния, соображения экономии при обработке сделали целесообразной централизацию сведений. Прежде отдельные организации имели характеристики какой-то одной стороны личности, теперь же они могут создать полную картину психологии того или иного человека, его политических взглядов, экономического положения и т. п.
«Когда данные, например, их административного досье становятся частью досье органов безопасности, никто, ни человек, на которого оно заведено, ни новый владелец информации, не знает, о какой целью в будущем будут использованы эти данные. Более того, работник службы безопасности может считать, что все, даже мелкие подробности должны быть зафиксированы. В свою же очередь «наблюдаемый» никогда не узнает, какая мелкая личная подробность из его биографии затянет узел в показании против него», – считает известный специалист по вопросам создания «банков данных» А. Миллер.
Особую опасность создаваемые системы представляют, когда в них возникает сбой. Были случаи, когда система данных о преступниках выдавала неверные сведения, в результате чего ни в чем не повинных людей бросали в тюрьму или убивали на месте при «оказании сопротивления» полиции.
Система данных может создаваться с определенными репрессивными целями. Например, в 1977 г. один, теперь уже бывший, районный прокурор г. Лос-Анджелеса основал фирму, которая собирала сведения о квартиросъемщиках с целью уличить их в неблагонадежности. Достаточно было пожаловаться на плохие квартирные условия, перебои в водоснабжении и т. п., как жалобщик попадал в специальный «черный» список. А это означало, что такому жильцу будет всегда и везде отказано в аренде квартиры.
Практика ведения «черных» списков получила широкое распространение. Таким образом, новая информационная технология становится в руках правящих классов мощным орудием подавления любых проявлений недовольства.
Потребности общества в информационном обслуживании растут очень быстро. Причем большей частью потребители требуют не «информационное сырье» к размышлению, а готовый продукт в таком виде, который делает возможным сразу же использовать получаемые сведения.
Информация стала таким же продуктом, как и любой другой товар. В одном из отчетов по обмену отмечается, что информационная сеть всегда до отказа загружена в тех ситуациях, где обмен информацией выгоден для обеих сторон.
Теоретики «информационного общества» предприняли попытку истолковать факт создания «электронной среды» как шаг к выравниванию социального положения различных слоев буржуазного общества. В условиях «электронной среды», утверждают они, каждый человек или организация получает возможность доступа к любой информации. Это демократизирует формы общественного управления, снижает возможность преступных сговоров предпринимателей и т. п. Но в реальной жизни наметились прямо противоположные тенденции. Сегодня в США говорят уже о новой форме неравенства – информационной. Она возникает потому, что возможностью пользоваться «электронной средой» обладают лишь те, кто имеет в своем распоряжении соответствующее оборудование. Поскольку технический потенциал производителей во много раз превышает возможности потребителей, то и возникает форма информационного неравенства. Производители всегда лучше информированы о своих клиентах, нежели последние о поставщиках товаров или услуг.
Таким образом, «электронная среда» – это уже не выдумки фантастов, а реалии таких стран, как США или Япония. К чему же приведет ее образование? На этот вопрос пока нет ясного ответа, но отмеченные выше тенденции уже сейчас составляют предмет беспокойства различных слоев капиталистического общества.
