Текст книги "Могущество и бессилие компьютера"
Автор книги: Геннадий Кочетков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
3. Интеллект машины?
В течение почти 30 лет в программировании существовала область работ, которая относилась к почти чистой науке, – это исследование проблем создания искусственного интеллекта. Подразумевалось, конечно, что со временем результаты исследований получат практическое применение. Но этот период относили к неопределенному будущему.
Словосочетание «искусственный интеллект» сегодня хорошо знакомо для специалистов по информатике, но пока еще остается загадкой для широкой публики. Чаще всего оно понимается буквально, как искусственно созданный разум. Немалую долю в такое понимание внесли фантасты, которые населили будущее общество многочисленными «разумными» автоматами. Между тем «искусственный интеллект» – всего лишь особое направление в информатике и вычислительной технике, в рамках которого поставлена задача создания технических систем, выполняющих такие работы, которые обычно требуют интеллектуального участия человека.
В настоящее время исследования и разработки в области «искусственного интеллекта» направлены на создание таких систем, которые могли бы решать сложные задачи, принимать решения в нечетко описываемых ситуациях, распознавать образы, понимать человеческий язык, координировать в пространстве перемещения материальных объектов.
Для решения перечисленных выше задач необходимо, чтобы в техническую систему в каком-либо виде была заложена модель внешнего окружения, позволяющая системе оценивать как конкретные ситуации, в которых она оказывается, так и вопросы, которые ставит перед ней пользователь. В большинстве случаев построение такой модели представляет основную сложность. Поэтому создаваемые в настоящее время системы искусственного интеллекта имеют ограниченное функциональное назначение (диагностирование определенной группы заболеваний, поиск конкретных полезных ископаемых, решение определенных типов технических проблем и т. п.).
Но зачастую построить идеальную модель действительности практически невозможно. Тогда в систему вводится модель, представляющая собой эмпирическое описание действительности, составленное на основе опыта одного или нескольких высококвалифицированных экспертов. Такие системы получили название экспертных. По существу, это сложные компьютерные программы, тем не менее достаточно простые в обращении. Например, в одной из наиболее известных действующих систем, которая позволяет установить причину неполадок при автоматическом глубинном бурении, бригадир в случае остановки бура задает вопрос: «Почему остановился бур?» Чтобы ввести этот вопрос в машину, в настоящее время нужно напечатать его на клавиатуре ЭВМ. Но уже в ближайшие годы можно будет задать его машине устно. Машина, в свою очередь, задает серию вопросов, с помощью ответа на которые в экспертной системе обосновывается логический вывод причин аварии. Таким образом, хорошо налаженная экспертная система выдает нужную экспертизу по определенному кругу вопросов.
В настоящее время экспертные системы широко используются в самых разных областях: медицине, педагогике, науке, техническом проектировании и т. п. Они получили признание в коммерческой практике.
Рынок экспертных систем в 1984—1985 гг. рос очень быстро: в США в 1984 г. их было продано на 100 млн дол., по прогнозам американских специалистов, к 1993 г. эта цифра может возрасти до 2,5 млрд дол.
Интерес к экспертным системам объясняется тем, что они позволяют значительно повысить качество и удешевить выполнение многих видов работ. Те задачи, которые раньше требовали участия высококвалифицированных экспертов, теперь могут быть выполнены рядовыми сотрудниками, вооруженными системами «искусственного интеллекта». Особое значение применение новых систем имеет в ситуациях, когда требуется принять решение на основе информации, поступающей из большого числа источников, но которая заведомо неполно описывает ситуацию. Примерами этого может служить управление в экстренных ситуациях. Экспертные системы позволяют в этих условиях принимать решения не только с использованием опыта и интуиции лица, принимающего решение, но и с учетом опыта наиболее квалифицированных экспертов в данной области.
Таким образом, системы «искусственного интеллекта» и прежде всего экспертные системы представляют собой наивысшую ступень современного программирования.
В капиталистической хозяйственной практике они появились гораздо позже, чем в военном бизнесе, где они применялись для создания «умного» оружия, управления боевыми операциями и т. п. Постепенное внедрение систем «искусственного интеллекта» в бизнес рассматривается многими в США как нежелательная утечка информации. Чтобы поддержать опережающий уровень развития программирования в военных целях, в 1984 г. Пентагон приступил к осуществлению крупномасштабной программы по созданию базы для нового скачка в разработке систем оружия. Она получила название «стратегической компьютерной инициативы» (СКИ).
В рамках этой крупномасштабной общенациональной программы предполагается объединить усилия правительства, бизнеса и академических кругов для решения стратегически важной задачи – создания нового поколения вычислительной техники со встроенными в нее элементами «искусственного интеллекта». Предполагается за пятилетие 1984—1989 гг. затратить на эти цели 600 млн дол. В специальном докладе, посвященном СКИ, специалисты министерства обороны США утверждают, что системы вооружения и системы управления войсками, оснащенные «искусственным интеллектом», в значительной степени повысят эффективность борьбы с превосходящим по численности и обычным вооружениям противником, благодаря возможности лучше предсказывать направление развития событий в быстро меняющейся обстановке. Развитие информационной технологии на Западе приводит к возникновению новой опасной сферы военного соперничества – интеллектуализированных систем вооружения. Применение искусственного интеллекта в системах ядерного оружия во много раз усиливает его потенциальную опасность. Капиталистические фирмы усиленно засекречивают свои разработки. «Наши знания – это наши стратегические фонды, и мы не хотим, чтобы они стали достоянием всех». Поэтому в современной технической литературе развитых капиталистических стран можно встретить много рассуждений о полезности создания систем «искусственного интеллекта» и методологии их разработки. Но очень редко встречаются описания правил, закладываемых в системы, которые и представляют собой «знания экспертов».
Как сам компьютер, так и все технические новшества, с ним связанные, сыграли, таким образом, роль не столько катализатора общественных изменений, сколько консерватора существующих отношений. Широкое использование новой информационной техники давало обществу множество возможностей, но при капитализме процесс компьютеризации направлен исключительно на цели укрепления действующих социальных структур.
Массовая компьютеризация, начавшаяся в связи с появлением микропроцессорной техники, привела к тому, что процесс вышел из-под контроля власти капитала. Влияние его на многие явления современной жизни стало ощущаться все явственнее. Именно на этом этапе и потребовалась идеологам капитализма концепция «информационного общества», в которой общество будущего представлено как трансформированный вариант современного буржуазного.
Ранее, в 70‑е годы, когда эта концепция была впервые выдвинута, она оставалась лишь одной из умозрительных конструкций буржуазной науки. Сегодня правящие круги капиталистических стран испытывают потребность в доказательстве того, что будущее «информационное общество» будет капиталистическим. Но эта задача неосуществима даже для таких специалистов, как Д. Белл, А. Тоффлер и другие.
Глава 2. «Стальные воротнички» на «фабриках будущего»
Люди веками мечтали о создании идеальной машины, которая могла бы выполнять любую работу и быть свободной от слабостей, присущих человеческому организму. Эта мечта воплощалась в фантастические образы золотых, железных, глиняных созданий, наделенных такими способностями.
В классической литературе первое упоминание о них встречается в «Илиаде» Гомера, где говорится о механических девах из золота, которые служат богу Гефесту, покровителю техники и технических ремесел. В средние века особую популярность получил миф о глиняном человеке «големе», который обладал огромной силой и выполнял любое поручение своего хозяина. В этом мифе даже есть эквивалент современного программного обеспечения – чтобы оживить голема, ему нужно было вложить в рот особый шарик с магическими формулами. Капитализм придал этим фантазиям особую практическую направленность.
Научно-технический прогресс в капиталистическом обществе привел к созданию на разных стадиях его развития множества машин – от простых механизмов до современных сложнейших, основанных на электронике, «думающих» роботов.
Роботом в современной технике называют машину, способную имитировать отдельные движения и функции человека. Само это слово на чешском языке означает тяжелый труд на барщине. Робот – это труженик. Чешский писатель К. Чапек, используя это слово в ставшей всемирно известной пьесе «Россумские универсальные роботы», подчеркнул подневольное положение своих «механических людей». «Роботы – это живые, наделенные интеллектом рабочие машины, – говорит герой романа. – Из них вынуто все, что не относится к работе».
Прогресс техники в XX в. пошел не совсем так, как это описал Чапек. Сегодня носители «искусственного разума» – микропроцессоры – встраиваются во все виды промышленного оборудования – станки, приборы, транспортирующие устройства и т. п. Рождается новая производственная среда, коренным образом меняется организация и управление технологическими процессами. Изменяется и роль человека на производстве.
Каковы же причины всех этих изменений и к чему они могут привести в производственном и социальном аспекте?
1. Кризис традиционной фабрики
В современных условиях капиталистическая традиционная фабричная система перестала быть эффективным инструментом решения экономических и социальных проблем, масштабы и острота которых непрерывно растут. Анализируя современное ему машинное производство, К. Маркс отмечал в качестве основной черты фабричной системы подчиненность всех процессов, происходящих в ней, единому технологическому ритму, задаваемому всей системой рабочих машин. Деятельность человека на фабрике полностью подчинена необходимости выполнения функций по обслуживанию системы машин. Сознательный труд, обладающий хотя бы минимальной свободой выбора, полностью сведен здесь до своих минимальных пределов. Искусство отдельного частичного рабочего исчезает как ничтожная, не имеющая никакого значения деталь[2]2
См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 434.
[Закрыть]. Но именно машинообразность, отсутствие гибкости, неспособность к быстрому изменению производственного процесса в связи с появляющимися новыми нуждами и стали основным препятствием на пути дальнейшего развития фабричной системы производства.
«Автомобильная и сталелитейная промышленность, например, стала жертвой собственных крупных инвестиций в оборудование и организацию производства, не отвечающих современным задачам. Их динозавроподобные системы массового производства не способны изменять ассортимент и качество продукции достаточно быстро и гибко, чтобы удовлетворять требованиям международной конкуренции», – признает почетный профессор Гарвардского университета У. Скиннер. Подобное мнение широко распространено в настоящее время в США.
Объектом наибольшей критики становится ориентация машинного производства на массовость, которая стала тормозом на пути дальнейшего роста эффективности и производительности труда. Технологическим принципом, с помощью которого достигается повышение эффективности труда на традиционной фабрике, является разделение труда на составные элементы и решение возникающих при этом задач с помощью достижений науки и техники. Последовательное применение этого принципа в течение двух веков привело к созданию на фабрике особой производственной среды, в которой человек выполняет «функции гибкого звена» между жестко запрограммированными машинами, а работник, как это констатировал Маркс, превращается в «наделенный сознанием придаток частичной машины…»[3]3
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 495.
[Закрыть]
Различные трудовые операции в этих условиях специализируются таким образом, что каждый работник уподобляется винтику огромного безликого механизма – фабрики и действует в соответствии с его требованиями. Человек становится частицей технической системы.
Автоматизация машинного производства приводит к тому, что, как это предвидел Маркс, «отделение интеллектуальных сил процесса производства от физического труда и превращение их во власть капитала над трудом получает свое завершение…»[4]4
Там же, с. 434.
[Закрыть]. Автоматическая машина не только освобождает рабочего от труда тяжелого, но и сам оставшийся труд от всякого содержания, сводя его к простому нажиманию кнопок. Компьютеризация довела этот процесс до его логического предела. На современных фабриках и функция нажатия кнопок передана машине, а в процесс автоматизации вовлекаются новые слои трудящихся, не занятых непосредственно на производстве, – растущая масса информационных работников: инженеров, технологов, программистов, разрабатывающих программное обеспечение, с помощью которого компьютеры управляют ходом технологических процессов.
Но уже сегодня становится ясным, что следование традиционным рецептам капиталистической рационализации производства ведет в тупик. Дальнейшее отделение интеллектуальных сил производства от физического труда, о котором писал К. Маркс, разрывает единый процесс труда, лишает его естественной основы для саморазвития. Машина не может больше служить прообразом организации совершенного производства.
Массовое внедрение достижений информатики и вычислительной техники в производство, «интеллектуализация» машин и оборудования поставили на повестку дня вопрос о новом типе разделения труда, в котором бы учитывалось единство его физической и интеллектуальной сторон. В результате компьютер уничтожает разделение труда машинного типа, как в свое время машина уничтожила мануфактурное разделение труда. Рабочий практически полностью вытесняется из технологического процесса, становится над ним. Труд по управлению машинами-орудиями, который дифференцировался по технологическим операциям, попросту перестает существовать.
Современный оператор контролирует весь технологический процесс во всей его сложности, в ходе которого множество орудий, сменяя друг друга, по особым программам производят одновременно различные виды производственной продукции. Разделение труда теперь осуществляется по принципу выделения функций контроля и задания различных комплексов программ всему производственному механизму. Но чтобы эффективно контролировать процесс, рабочий должен представлять всю сложную картину современного производства. Предприниматель не может сегодня поставить у компьютера неподготовленного оператора, так как любая ошибка, им допущенная, обойдется слишком дорого. Поэтому неизмеримо возрастает роль человека на производстве.
При этом главная цель капиталистической организации производства остается неизменной. Это – усиление эксплуатации наемного труда. Но в условиях массового внедрения в производство средств информации и вычислительной техники, когда основное содержание выполняемых функций переносится в область умственной деятельности, наибольшей эксплуатации подвергается психика человека.
В печати приводятся многочисленные примеры, когда компьютеризация повышает производительность труда. Но не меньшее количество примеров свидетельствует об отрицательных или нейтральных эффектах. Даже там, где производительность труда растет, ее темпы ниже ожидаемых. Специальный анализ этой проблемы, проведенный в США, показал, что одна из главных причин создавшегося положения – недоучет социальных аспектов компьютеризации.
Гибкость – главное качество новых производственных систем. Но она обеспечивается не техникой, как это иногда ошибочно полагают, а человеком, использующим эту технику. Ранее негибкость техники сдерживала возможности человека. Его функции сводились к нажатию кнопок, чтобы компенсировать конструктивную жесткость традиционной техники. Человек фактически оставался живым автоматом, обслуживающим заданный технологический процесс. Новая техника сама в состоянии обслуживать заданную технологию производства. Более того, с ее помощью становится возможной реализация большого числа альтернативных технологических процессов.
В связи с этим коренным образом меняется задача рабочего-оператора. Теперь он должен творчески выбирать наилучший способ выполнения задания. Но это означает, что задача управления переносится из сферы принуждения работника к выполнению заданных операций в область творческого поиска путей решения производственных проблем. А это, в свою очередь, требует, чтобы ценностные установки участников трудового процесса были согласованы и вели к достижению общих целей.
Именно эти соображения объясняют, почему в последние годы в таких странах, как США, Япония, и других, где процесс внедрения новой информационной технологии зашел достаточно далеко, ведутся интенсивные поиски методов активизации человеческого потенциала. Но раскрыть в полной мере творческий потенциал работника – задача недосягаемая в условиях обостряющегося антагонизма между трудом и капиталом.
Большие надежды в этом плане возлагаются на попытки перестроить внутреннюю организацию производственных процессов, всей производственной среды на принципах, отличных от машинно-фабричных. Дело в том, что среда, в которой роботы и программируемая автоматизация могут быть использованы с наибольшим эффектом, существенно отличается от той, где центральное место занимал человек. В робототехнических системах по-новому ставится сам вопрос об образовании системы «человек – машина». Существующее до сих пор рабочее место – это результат приспособления машины к человеку. Замена человека компьютерами, роботами ведет к необходимости перестройки как оборудования, так и производственной среды современной фабрики. В частности, роботы предъявляют более высокие требования к качеству оборудования, точности его работы. Поэтому предпринимаются попытки разделить функциональные зоны действия человека и автоматов, вывести человека за пределы чуждой ему новой компьютеризованной производственной среды, где ему уже нет места.
Таким образом, огромная социальная задача новой организации общественного производства в условиях массовой компьютеризации подменяется задачей разграничения зон действия человека и машины, то есть создаются искусственные островки новой технологии в рамках традиционной для капитализма организации производства.
С развитием безлюдных производств значительно снижается и социальный статус фабрики. В течение двух столетий она выполняла роль своеобразного ядра, вокруг которого складывалась социальная жизнь, особенно в небольших городках. Последние и возникали-то, как правило, вокруг строящихся новых производств, которые притягивали к себе жителей благодаря возможности получить работу. Безлюдное же производство не нуждается в общине, так же как община теряет интерес к нему. Происходит еще один этап отчуждения средств производства от общества. И эта тенденция очень беспокоит буржуазных политиков, так как разрушается один из наиболее надежных каналов манипулирования социальными процессами.
Такое положение создает еще один фактор неустойчивости, так как требует поиска эффективной замены сложившихся структур социального контроля.
Например, сегодня в конгрессе США основная борьба при обсуждении федеральных заказов идет в расчете на то, что их размещение в штатах и округах позволит создать дополнительное число рабочих мест и соответственно улучшит социальные условия в них. Но завтра заказы будут выполняться на безлюдных производствах и выгоду от них получат только владельцы предприятий. На занятости и уровне дохода населения это никак не отразится.
Аналогичные проблемы потери традиционных каналов воздействия на социальные процессы возникли и будут еще возникать и на других уровнях управления: в штатах, округах, общинах.
Какой будет новая система социального контроля? Этот вопрос не имеет однозначного ответа. Но остановить разрушение традиционной фабричной системы, очевидно, уже невозможно. Это объективный процесс, диктуемый общими закономерностями развития производительных сил. В результате на смену традиционной фабричной системе производства приходит новый тип производства, который получил условное название «фабрики будущего».
