Текст книги "Буканьер (СИ)"

Автор книги: Геннадий Борчанинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Наружу уже можно было высунуть руку, а то и голову, если постараться протиснуться под бревном, но я всё равно продолжал рыть. Возможно, скоро подкопа хватит, чтобы мы с Шоном могли выбраться наружу, но для ниггеров придётся раскапывать шире. Я вообще начал сомневаться, что они смогут выползти, учитывая их выпоротые спины, но понадеялся на их жажду свободы. Выбора-то у них не было, либо ползти, рискуя ободрать заживающие раны и занести какую-нибудь инфекцию, либо оставаться тут, на плантации, рискуя подохнуть ещё тысячей самых изощрённых способов.

– Давай-ка я теперь, – сказал Шон, замечая, что я стал замедляться от усталости.

Спина гудела от неудобного положения, руки наливались тяжестью, и после тяжёлого рабочего дня тело молило о пощаде. Я выбрался назад в барак, вымазавшись в земле с головы до ног.

– Ну ты сам теперь как черномазый, – хохотнул Шон, занимая моё место с обломком мотыги в руках.

Я уселся на солому, привалившись к стене. Сердце колотилось как бешеное, и я никак не мог перевести дух. Хотелось думать, что цель уже близко, но я прекрасно понимал, что это далеко не всё.

– Пошире раскопай, – выдохнул я.

– Поучи меня ещё, – огрызнулся ирландец, и мне захотелось снова дать ему пинка, но у меня не было сил даже пошевелиться.

Главное, успеть всё до рассвета, когда в барак приходит надсмотрщик. Пока мы успевали, если работать в том же темпе, но и Шон постепенно замедлялся. Ежедневный лесоповал его здорово подкосил. Через какое-то время и он выполз из ямы, отряхиваясь от прилипшей земли и тяжело дыша.

Я без лишних вопросов снова полез под стену. Подкоп был почти готов, оставались буквально последние штрихи, и, когда я счёл его достаточно широким, то выполз обратно в барак.

– Готово, – выдохнул я. – Муванга, Обонга, идёте первыми.

– Чего?! Почему это? – вскинулся Шон.

– Их труднее заметить в темноте. И им дольше выползать. Как будете снаружи, прячьтесь тут же, у барака, – приказал я.

– Да, масса, – явно нервничая, отозвался Муванга. Его брат просто кивнул.

Муванга полез первым, на животе, стараясь не задевать спиной бревно, продвигаясь аккуратно и медленно. Шон Келли нетерпеливо бродил возле подкопа, чудом сдерживаясь от того, чтобы не дать негру пинка для ускорения. А я прислушивался к тому, что происходит снаружи, на случай, если что-то пойдёт не так.

Наконец, парнишка выбрался и залёг в траву рядом с подкопом, и в яму полез Обонга, кряхтя и шипя всякий раз, когда ему приходилось двигаться. Он полз ещё медленнее, чем его брат, и Шон Келли откровенно бесился, глядя, как какой-то негритос преграждает ему путь к свободе. Обонга выбрался и занял место рядом с братом, в траве.

– Давай, теперь ты, – я хлопнул Шона по плечу.

Мы пересеклись взглядами, и он кивнул, широко ухмыльнувшись, а затем нырнул в яму, практически одним движением преодолевая участок под стеной.

Я обвёл взглядом ненавистный барак, в котором провёл столько времени, что и со счёта сбился, надеясь, что мне больше никогда не придётся сюда возвращаться.

– Эй, ниггеры! – громко произнёс я, повинуясь какому-то наитию. – Здесь подкоп, выход наружу!

Рабы начали просыпаться, некоторые сели на лежанках, вслушиваясь в мои слова.

– Кто хочет снова стать свободным, бегите за нами! – сказал я, а затем нырнул в чернеющий зев подземного хода, ведущий меня к свободе.

Глава 13

Я вынырнул в чарующую прохладу карибской ночи, пьянея от переполняющих меня чувств. Ночью плантация выглядела совсем иначе, таинственно и мрачно, и только свет нескольких блуждающих факелов напоминал о том, что здесь ещё бродит охрана. Я стряхнул наваждение, быстро опомнившись, ещё рано радоваться свободе. Порадоваться можно будет потом, когда мы выберемся отсюда.

Мой угол выходил как раз на тропинку, ведущую от казарм к нашему бараку, и мы ежесекундно рисковали быть обнаруженными, но нам повезло, и ни одна живая душа не появилась на тропе, когда мы копали проход, хорошо заметный с этой тропинки. Я осмотрелся вокруг, лихорадочно соображая, что делать дальше.

– В кузницу, – тихо скомандовал я, указывая путь к нужному зданию.

– Зачем? – зашипел Шон.

– Не спорь, – буркнул я.

Эта его черта начинала меня здорово раздражать. Сейчас явно не время спорить. Сейчас надо бежать.

Я снова огляделся по сторонам, выискивая взглядом охрану, убедился, что никого поблизости нет, и короткими перебежками отправился к кузнице. Она стояла просто под навесом, и в огромном горне ещё хранилось тепло от угасающих углей, чтобы наутро его можно было просто раздуть и не тратить время.

Следом за мной отправились и остальные, так же низко пригибаясь к земле и озираясь по сторонам. Я тем временем сунул в горн несколько палок, качнул меха, раздувая угли. Может быть, самым лучшим решением было бы бежать отсюда, сверкая пятками, но мне хотелось разрушить тут всё до основания, камня на камне не оставить от этой проклятой плантации. Шон подбежал ко мне, схватил со стола какой-то молоток, которым обычно новоприбывшим расклёпывали кандалы.

– Чего ты возишься? Валить надо отсюда! – сказал он.

И я был с ним совершенно согласен. Но первым делом – огонь. Муванга и Обонга заворожённо следили, как разгораются багровым пламенем угли, и палки вспыхивают одна за другой. Я тут же вытащил палки из огня и сунул каждому в руки по одной, а себе прихватил в качестве оружия какую-то кочергу, которая оказалась тавром, тем самым, которым клеймили бежавших ниггеров. Тавро было довольно увесистым, и голову пробить сможет, поэтому я взял его с собой.

Из подкопа начали вылезать самые смелые ниггеры, и значит, пора действовать. Пока не поднялся шум, и большинство охранников спят в казарме, а не бегают по плантации, отлавливая сбежавших рабов.

– Эх, суету навести охота, – выдохнул я. – За мной.

Мы такими же перебежками отправились к казарме, и, приблизившись на расстояние броска, я метнул головёшку на крышу. Вслед за мной то же самое сделали и мои товарищи.

– Эй, кто там?! – раздался хриплый возглас из-за другого барака. Видимо, охранник заметил пролетающие искры.

– Всё, валим, – прошипел я, даже не глядя, как на крыше казармы начинает куриться белый дымок.

Мы направились к воротам, ведущим к лесу. Я точно знал, что там стоит караульный, но всё же надеялся, что моя затея удастся. Во всяком случае, предчувствие молчало, и никакой тревожности я не испытывал, в отличие от Шона, который постоянно озирался и торопил меня.

А как говорил мой батя, спешка нужна только при ловле блох. Мы крались вдоль усадьбы в темноте, чуть в стороне от тропинки, готовые в любой момент броситься наземь и замереть.

– А ну, стой, собака! – раздался крик где-то в стороне барака, и мы синхронно вздрогнули, но это кричали не нам.

Раздался выстрел, а вслед за ним истошный вопль, больше похожий на вой раненого животного, поднялся шум, который и был мне нужен. Чуть погодя мы услышали ещё один выстрел. В окнах усадьбы зажёгся свет. Залаяли собаки, резко и громко.

– Пожар! – над плантацией прокатился зычный крик месье Блеза. – Тушите огонь, ублюдки!

– Рабы сбежали!

– А-а-а-а-а! Не стреляйте!

– Стой, мать твою!

Кто-то начал звонить в колокол, замерцали всполохи пламени, густые чёрные тени плясали на стенах усадьбы. Кто-то из выбравшихся негров догадался открыть двери обоих бараков, и теперь рабы разбегались в разные стороны. Один из ниггеров пробежал мимо нас к воротам, даже никого не заметив, и я ждал, когда вслед за ним побежит кто-то из охраны, но никого не дождался, и мы все быстро последовали за ним. Караульный его, конечно, увидел.

– Эй, стоять! – на воротах сегодня дежурил парнишка, с трудом удерживающий мушкет, из которого он целился в замершего от страха негритоса.

Я видел, что испуганы были оба. Негр дёрнулся, пытаясь прорваться к воротам, громыхнул выстрел, затянув дымом всё происходящее.

– Бегом! – рыкнул я, и мы помчались к воротам плантации.

Несчастный ниггер получил пулю в брюхо и валялся теперь в пыли, пытаясь удержать ладонями текущую из-под пальцев кровь. Я перескочил через него, набросившись на беспомощного теперь охранника сквозь толщу дыма и размахивая тавром. Пацан успел вскинуть мушкет, и тавро только проскрежетало по стволу, но тут сбоку подоспел Шон, забивая его кувалдой. Череп охранника проломился с ужасным хрустом, мне прямо в лицо брызнула кровь вперемешку с мозгами. Парнишка осел на землю с застывшим выражением испуга на лице, а я бросил тавро и вывернул из его пальцев мушкет.

– Подержи, – я передал мушкет Муванге, принимаясь обшаривать карманы мертвеца и стараясь не обращать внимания на стоны и мольбы раненого ниггера, послужившего нам отмычкой.

– Ты чего?! – возбуждённый Шон озирался, вглядываясь в происходящую на плантации суматоху. – Бежать надо!

– Масса, идём, – Муванга тоже нервничал, держа гром-палку на вытянутых руках, как какую-то опасную зверушку.

Я же не хотел уходить без пороха и пуль. Порох нашёлся в небольшом кисете, буквально на пару выстрелов. Пуль не нашлось вовсе, видимо, пацану не слишком доверяли, либо я плохо искал, но я обшарил везде, где только мог. Придётся уходить так. Я забрал гром-палку, закинув её на плечо.

– Ладно, уходим, – проворчал я.

– Вон там ещё несколько! – раздался крик со стороны усадьбы.

Я увидел, как Бернар Лансана в одних только портках указывает пальцем на нас. Шон и Муванга уже открыли ворота, запертые деревянной перекладиной, Обонга же стоял с посеревшим лицом, покачиваясь от усталости, и опирался рукой на частокол.

– Стоять! – прорычал месье Лансана, вскидывая мушкет.

– Пошёл к чёрту! – ответил я, тоже вскидывая мушкет.

Мы находились в неравном положении, но Лансана-то этого не знал. Завидев оружие, он нырнул за угол усадьбы, и мы поспешили убраться за ворота, в кромешную темноту. Уходить по дороге никакого смысла не было, и мы тут же свернули с тропы, устремившись к лесу. Главное, чтобы по следу не пустили собак.

Обонгу вскоре пришлось тащить на себе. Ниггер ослаб настолько, что больше не мог поспевать за нами, и мне пришлось снова отдать мушкет Муванге и идти с его братом в обнимку, не обращая внимания на Шона, сыплющего проклятиями сквозь зубы. Тем более, идти нам пришлось вверх по склону, по целине, неровной и неудобной, что само по себе не так уж просто.

На плантации так и продолжали раздаваться крики, лай и выстрелы, белый дым широким столбом поднимался над частоколом, и это означало, что как минимум казарму нам удалось спалить. Я жалел только об одном, что нам не удалось поджечь ещё и усадьбу.

Мы добрались до опушки леса, пугающей чёрной стеной возвышающейся перед нами. Я оглянулся на мгновение. Погони видно не было, но нас будут искать, это наверняка.

– Идём, – выдохнул Шон, тоже запыхавшийся от подъёма по склону.

– Да... Сейчас... – ответил я, прислонившись к дереву.

Муванга стоял с отсутствующим взглядом, опираясь на мушкет, как на посох. Жутко хотелось пить, в глотке пересохло так, словно мы сорок лет скитались по пустыне, а не просто добежали от ворот до опушки леса. Воды у нас с собой не было ни капли.

– Ладно... Уходим, – прохрипел я, снова взваливая Обонгу себе на плечи и первым шагая во мрачную тьму карибских джунглей.

Глава 14

Предрассветное утро выдалось прохладным, вытягивая тепло из наших полуголых тел и выпадая ледяной росой на траве и листьях, лезущих прямо в лицо. Мы брели друг за другом, продираясь сквозь густой лес, а лучи восходящего солнца просачивались через кроны деревьев. Орали птицы, со всех сторон доносились какие-то шорохи, заставляя сердце замирать в ужасе.

Постоянно приходилось петлять, обходить овраги и совсем уж непроходимые заросли. Первым шёл ирландец, прокладывая путь, и всякий раз ему приходилось останавливаться и ждать, пока мы его догоним. По моему личному ощущению, мы брели уже несколько часов, но на самом деле едва-едва отошли от плантации. Ночка выдалась бурная, и мы все смертельно устали.

– Масса... Не могу... Ноги не ходят... – взмолился Муванга.

Я тоже с трудом переставлял ноги, особенно с Обонгой на плече, и тоже чувствовал, что силы уже на исходе. Мы вышли на небольшую полянку.

– Значит, привал, – просипел я.

– Надо идти, – возразил Шон.

– Дай передохнуть-то... – буркнул я, сгружая Обонгу на землю.

Негр был в полубессознательном состоянии, и почти не мог уже идти сам.

– Ты сам его взялся тащить, – недовольно заявил Шон.

Спорить тут было не с чем, тащить Обонгу с собой меня никто не заставлял. Но всё-таки Шон тоже уселся на торчащий из земли корень и шумно выдохнул.

– Он хотя бы знает, куда можно податься, – возразил я.

– Куда? К его дружкам-людоедам? – фыркнул ирландец.

– А на палантация щас жрать дают... – протянул Муванга.

Я покосился на него. Ага, в тюрьме сейчас ужин, макароны дают. Хорошо, если там сейчас до сих пор тушат пожар и ловят разбежавшихся ниггеров. А ведь могли уже всё потушить, всех изловить и отправиться по нашему следу с собаками.

Жрать и правда хотелось, пустое брюхо недовольно ворчало. Может, стоило прокрасться в усадьбу и прихватить что-нибудь с кухни, но это уже было чересчур опасно. Так можно было и не выбраться с плантации. Но мы выбрались, и это главное. Я вдруг рассмеялся.

Шон покосился на меня, как на безумного. Он, похоже, тоже не до конца осознавал случившееся. Я рассмеялся ещё сильнее, глаза подёрнулись пеленой слёз, я размазал их рукой по грязному лицу, не прекращая истерически смеяться. Всё закончилось. Всё, не будет больше никакого тростника, плетей, охраны, пустой похлёбки и маисовых лепёшек. Я шумно выдохнул, всхлипнул, пытаясь отдышаться. От смеха заболел живот, и я понял, что впервые за всё время тут от души посмеялся.

– Ты понимаешь? Понимаешь, нет? Мы выбрались! – истерический смех вырывался из меня, как всполохи пламени.

Шон слабо улыбнулся.

– Всё! Нахер эту плантацию! – воскликнул я.

Я чувствовал себя так, будто во мне заменили севшую батарейку. Я много раз представлял себе, как это будет, и вот, мы вчетвером сидим в лесу, голодные, уставшие, оборванные, но зато – свободные. И один только этот факт придавал мне сил. Хотелось смеяться и петь, и я не понимал, почему остальные не чувствуют то же самое.

Негры понуро сидели и ждали, когда я прикажу снова отправляться в путь, Шон глядел на меня снисходительно, словно на ребёнка. Ну, он-то не в первый раз сбегает, да и на плантации у месье Блеза не так уж и долго провёл. Ну или он справедливо полагал, что радоваться ещё рано, пока мы не выбрались из леса или вообще с острова.

Я утёр лицо, поднялся на ноги, оглядел своих спутников. Захотелось вдруг сказать какую-нибудь воодушевляющую речь, но по их лицам я увидел, что она будет совсем не к месту. Поэтому я просто сказал:

– Идём.

Шон кивнул, нехотя поднимаясь, негры пока сидели, надеясь урвать хотя бы лишнюю секунду отдыха.

– Живо встали, скоты ленивые! – рыкнул ирландец. – Зачем ты их вообще взял?..

Муванга, опираясь на мушкет, который он по-прежнему тащил с собой, безропотно исполнил приказ. Обонге снова пришлось помогать.

– Не знаю, – честно признался я. – Пригодятся. Обонга вот знает, где тут беглые живут.

– И на кой хрен они нам сдались? – фыркнул Шон.

– А что ты предлагаешь?! По лесу шастать и шишки собирать? Охотиться? У нас даже ни одной пули нет! – разозлился я. – Пойдём к ним, авось помогут.

– А может, и не помогут, – проворчал ирландец.

Я бы пожал плечами, если бы на моём плече не висел Обонга, едва переставляя ноги.

– Может, и не помогут, – согласился я. – Но могут и помочь. Так что давай сперва уйдём подальше отсюда, а там уже решим, что делать.

Какое-то время мы прошли молча, и только наше тяжёлое дыхание вливалось в шорохи, писк, птичьи крики и прочие лесные звуки. Мы продолжали идти прочь от плантации, поднимаясь по пологому склону.

– Пить... Охота... – тяжело дыша, произнёс Муванга.

Я был с ним солидарен. Пить хотелось так, что язык начинал распухать от жажды, ворочаясь во рту, будто выброшенный на берег кит. Как назло, ни одного источника поблизости не было, а мы, наоборот, поднимались вверх, всё дальше и дальше от воды. Роса быстро высыхала со свисающих листьев и лиан, хотя пару капель мне всё-таки удалось поймать. Лучше не стало, но хотя бы так. Было бы неплохо, если бы пошёл дождь, не только тем, что мы могли бы напиться, но и тем, что дождь замыл бы наши следы, которых мы оставили немало, и даже самый бестолковый следопыт нашёл бы нас безо всяких проблем.

Но дождём и не пахло. Солнце лениво поднималось по чистому небу, разогревая утренний воздух. Скоро оно встанет в зенит, немилосердно обжигая весь остров, и было бы хорошо весь день проваляться в тени, восстанавливая силы, но нам придётся идти через душный и негостеприимный лес.

Мы перевалили через очередной холм. Я почему-то вспомнил, как ехал примерно здесь же в комфортабельном туристическом автобусе, где работал кондиционер и показывали сериал про Серкана Болата на маленьком телевизоре, который меня страшно раздражал. Теперь я был готов залпом посмотреть все сезоны, лишь бы меня вернули обратно. Я помнил, как мы петляли тут по разбитым дорогам, потому что всю дорогу пялился в окно, и точно видел здесь мелкие ручьи и речушки, стекающие со склонов, а значит, до них можно дойти и пешком. Главное, знать, куда идти.

– Шон, давай туда, – я тронул ирландца за плечо, показывая на спуск с холма, уходящий в сторону.

Так получится, что мы свернём на север, и перестанем отдаляться от плантации, но чутьё говорило мне, что нам нужно петлять зайцами, а не ломиться бульдозером.

– Ага, – согласился Шон.

Спуск был не слишком крутым, и идти стало гораздо легче. Правда, нам всё равно приходилось обходить густые буреломы и заросли, но это было не так муторно и напряжно.

– Масса Шон, стой! – воскликнул Муванга вдруг, и мы остановились.

Лиана, висевшая прямо перед лицом Шона, внезапно приподнялась, оказавшись тёмно-зелёной змеёй. Мы замерли. Шон медленно отстранился, пережидая, пока змея сама уберётся с нашего пути.

– Спасибо, – процедил Шон, когда змея уползла куда-то в листву.

Муванга улыбнулся, но Шон уже снова шагал вперёд, теперь внимательно приглядываясь к каждой ветке и лиане, которые могли оказаться змеёй, хвостом ягуара, ядовитым насекомым или ещё какой-нибудь местной гадостью. Меня вдруг пробрала дрожь от осознания, что мы в любой момент могли на кого-нибудь наступить босыми ногами и подохнуть в мучениях. Не факт, что нам бы повезло так же, как Себадуку. Я постарался отогнать эту мысль куда-нибудь подальше, но она настырно маячила на краю сознания, и я пошёл чуть медленнее, вглядываясь, куда ступаю я, и куда ступает Обонга.

Впереди чуть пахнуло свежестью. Послышалось тихое журчание, и я понял, что мы, наконец, вышли к воде. Небольшой ручеёк струился меж камней и корней, петляя, будто беглец, но я был рад и этому. Мы синхронно, не сговариваясь, рухнули у воды, лакая её, как животные. Жизнь определённо налаживалась.

Глава 15

Мы вдоволь напились, заполняя пустые желудки водой, немного отдохнули на берегу под убаюкивающее журчание ручья. Я смог даже чуть-чуть помыться ниже по течению, ежась и морщась от ледяной воды. Жить сразу стало веселее. Конечно, до русской бани с прохладным пивом не дотягивает, но и холодный ручей изрядно поднял мне настроение.

Хотелось ещё сбрить отросшую вшивую бороду и спутанную шевелюру, чтобы окончательно почувствовать себя человеком, но сделать это пока было нечем. Не говоря уже о том, чтобы переодеться.

– Вдоль ручья нужно идти, – сказал я, когда привал затянулся настолько, что Муванга начал засыпать, сидя на корточках у воды.

– Туда, – Шон ткнул пальцем вдоль течения, а потом в обратную сторону. – Или туда?

Я покрутил головой, пытаясь предположить, где может прятаться поселение беглых. Никаких подсказок я не увидел, что с одной стороны, что с другой находились самые обыкновенные джунгли. Выбирать наугад мне как-то не хотелось.

– Эй, Обонга! – сказал я.

Негр сидел с полуприкрытыми глазами, привалившись боком к узловатому деревцу, и отдыхал. На обращение он никак не отреагировал, и мне пришлось подойти.

– Обонга! – я тронул его за плечо, и тот вздрогнул, открывая глаза, будто стряхивая остатки сна.

– Чего? – хрипло буркнул он.

– Рассказывай. Где на острове беглые прячутся, – сказал я.

Негр лениво похлопал глазами, глядя на меня, как на дурака.

– Моя не знай, – сказал он. – Не тут.

– Дай-ка я ему втащу, живо вспомнит, – Шон встал, похрустывая костяшками, и попытался оттеснить меня, но я ему не позволил.

Хотя втащить негритосу и правда очень хотелось. Если получится, что я зря всю дорогу пёр его на себе, то мне будет очень неприятно и обидно. Но тот шкурой почувствовал угрозу и поспешил исправиться.

– Масса, не надо! Моя знай, где они, не знай, где мы! – затараторил он.

Муванга что-то сказал ему на своём, и Обонга ответил ему куда грубее, чем нам с Шоном.

– На дерево залезь, обезьяна, – процедил Шон. – Живо поймёшь.

Ну да, учитывая, что добрую половину пройденного пути Обонга висел на моём плече, неудивительно, что он не знает. Я и сам был готов признать, что мы заблудились в лесу. Я помнил, что в лесу человек не идёт по прямой, а идёт по дуге из-за разницы в ширине шагов и отсутствия ориентира. Да и нам постоянно приходилось что-то обходить, так что пропетляли мы знатно, и я даже не был уверен, что мы сможем выйти обратно к плантации, возникни у нас такое желание. Никто туда, конечно, не собирался, но всё равно.

– Моя не мочь дерево! – простонал Обонга, пытаясь избежать возможной оплеухи.

Я почувствовал, что мы с Шоном сейчас как хороший и плохой полицейский.

– А если переспросить? – сказал Шон, демонстративно поглаживая кулак.

– Да он оттуда свалится тут же. Но идея хорошая, – встал на защиту я.

Шон повернулся ко мне.

– Свалится – поделом. Они, – он поочерёдно указал на обоих черномазых. – На шею тебе сели и ноги свесили. Ты, московит, парень хороший, но добрый чересчур.

В чём-то он, пожалуй, был прав, гуманизм двадцать первого века до сих пор давал о себе знать. И к реалиям семнадцатого века он совершенно точно не подходил. В итоге я отступился. Шон был прав, моя излишняя забота и в самом деле могла перерасти в то, что моей добротой начнут бессовестно пользоваться, а этого допускать было нельзя.

– Лады, – сказал я. – Лезьте, кто хочет.

Неподалёку как раз высилось деревце, достаточно пологое и крепкое, чтобы по нему можно было легко забраться наверх, выше всех остальных крон.

Чёрные братья переглянулись, коротко поспорили на своём языке. Муванга, тяжело вздохнув, положил мушкет и побрёл к дереву. Я даже не сомневался, что так и произойдёт. Мушкет я взял себе.

– А чего это он полез? – спросил Шон. – Чего не ты?

Обонга потупился.

– Слабый... Рана болит... – ответил негр. – Муванга мне сказать, где мы, я сказать, куда идти...

Мне вдруг стало неуютно здесь находиться, несмотря на то, что в целом-то ничего не поменялось. Всё так же журчал ручей, шелестела листва, орали где-то в глубине джунглей обезьяны и птицы. Я пытался наблюдать, как Муванга, неловко обхватив древесный ствол обеими руками, пытается взобраться наверх, но не находил себе места. Будто какое-то нехорошее предчувствие свербило на краю сознания.

– Что с тобой? – спросил Шон. Видимо, моё волнение не ускользнуло ни от кого.

– Не знаю, – сказал я. – Тихо.

Я прислушался к происходящему. Птицы, орущие где-то в зарослях, кричали как-то беспокойно, не так, как обычно. Словно кто-то ломился через заросли, распугивая всю живность. И что-то мне подсказывало, что это не охотники. Вернее, охотники, но не те. Я бросил быстрый взгляд на Мувангу, который подбирался к вершине, тяжело дыша и крепко обхватывая ствол.

Обонга что-то спросил у него. Муванга высунулся из-за крон, оглянулся по сторонам, всматриваясь в горизонт, а затем вытянул руку, показывая куда-то на юго-запад.

– Там, – он сплюнул, будто это слово вызывало у него отвращение и тошноту. – Плантация.

– Спускайся, – сказал я.

Обонга пошлёпал губами, словно что-то подсчитывал про себя, вытянул руку сперва в сторону плантации, потом вверх по склону вдоль ручья, чуть забирая к северу.

– Туда, – сказал он.

– Ну наконец-то, – процедил Шон. – Эй, слезай, обезьяна!

– Тише! – прошипел я.

– Что? – не понял Шон. – Мы от погони вроде оторвались.

Я покачал головой, чувствуя, как обрывается всё внутри, будто этим самым я признаю собственную неудачу и тот факт, что нас легко выследили, хотя на самом деле это было только странное предчувствие и изменившиеся птичьи крики. Пожалуй, мы очень зря задержались на одном месте так долго. Стоило предположить, что едва только на плантации разберутся с пожаром, как за нами отправят погоню. Тем более, Лансана наверняка видел, куда мы отправились, а уж читать следы здесь умели многие. Охотников тут было полно. В том числе, среди охранников.

– Уходим. По воде, чтобы следов не было, – тихо сказал я.

В жирной грязи у самого берега наследили мы изрядно, но я специально прошёлся вдоль ручья вниз по течению, чтобы отпечатки босых ног хорошо читались, так, будто мы ушли в другую сторону, а потом вошёл в ледяную воду, фыркая и дрожа от холода, пронзившего меня до самой макушки. Сейчас, к счастью, оба негра могли идти самостоятельно. Я ступал аккуратно, чтобы не поскользнуться на мокрых камнях, замыкая колонну. Первым шёл ирландец, то и дело поминая дьявола, когда холод становился невыносимым. За ним шли братья-ниггеры, стараясь поддерживать друг друга.

– Долго ещё так? – стуча зубами от холода, спросил Шон.

Предчувствие меня так и не отпускало, ясно говоря, что нужно сделать именно так, не обращая внимания на побелевшие от ледяной воды ступни. И я ему верил.

– Иди давай, – буркнул я.

Плеснула вода. Обонга поскользнулся, падая на брата, но тот сумел его удержать, хотя оба зашипели от боли. Мы прошли ещё немного в воде, поднимаясь против течения. Оно было не слишком сильным, и с ног не сбивало, хотя всё равно мешало идти.

– Ладно, выходим. В грязь не ступайте, – сказал я, первым выпрыгивая из воды и стараясь не оставлять следов на влажном берегу.

Мои спутники всё равно наследили, но я и не ждал другого результата. Оставалось только надеяться, что преследователи купятся на мой дешёвый трюк с ложным направлением.

Чувство тревоги немного отпустило, но всё равно маячило где-то рядом. Теперь вперёд вышел Обонга, показывая нам путь. Что-то мне подсказывало, что он и сам толком не знал, куда идёт, негр постоянно оглядывался, чесал башку, порой останавливался, пока мы с Шоном не начинали его подгонять. Но я предполагал, что возле воды можно рано или поздно встретить какое-нибудь поселение, и пока мы шли вдоль ручья, я оставался спокоен.

Где-то в глубине леса послышался собачий лай, и мы снова ускорили шаг.

Глава 16

Мы брели вдоль ручья, совершенно измотанные погоней, как вдруг в зарослях кустарника послышалось какое-то шебуршание. Обонга, который так и шёл впереди, испуганно замер, резко остановившись, и мы едва не врезались друг в друга. Усталость притупляла все чувства, и я даже не сразу понял, что в кустах впереди кто-то есть.

– Э! Выходи! – испуганно воскликнул Муванга.

Я отстранил его и сам вышел вперёд с мушкетом наперевес, вглядываясь в густые заросли. Ветки шевелились, будто сами по себе. Я осторожно подкрался к зарослям и немного раздвинул ветви мушкетом. В кустах копошилась серая лохматая свинья, ничуть не отличающаяся от привычных мне домашних свиней. Завидев меня, она взвизгнула, подскочила, и со всех ног поскакала прочь, поскальзываясь и путаясь в ногах, но всё равно достаточно быстро.

Жаль, что у нас не было пуль. Я бы не отказался сейчас от доброй порции шашлыка. Да и все остальные, думаю, тоже.

– Вот б... Напугала... – выругался Шон.

Я опустил мушкет, от него всё равно не было никакого толку. Даже если бы он был заряжен, свинья всё равно скрылась влесной чаще.

– Жрать охота, – заныл Обонга.

Совсем не новость. Жрать хотели все. Я сплюнул в грязь и закинул мушкет на плечо.

– Пошли дальше, – сказал я. – Нечего тут ловить.

Можно было, конечно, попробовать эту свинью выследить, догнать и забить кувалдой, которую Шон по-прежнему таскал с собой, но что-то мне подсказывало, что это плохая идея, и мы только потратим время зря.

В зарослях, в которых копошилась свинья, Муванга обнаружил какие-то не то ягоды, не то плоды, которые свинья не успела сожрать. Никто из нас не знал, что это, и я, если честно, побаивался трогать незнакомые фрукты. Шон тоже. Зато негры без всякого сомнения принялись набивать брюхо неизвестными плодами.

– Если скрутит – я вас лечить не буду, – сказал я.

Черномазые переглянулись и продолжили пиршество, напрочь игнорируя мои слова.

– Пошли отсюда, – приказал я.

Братья только успели набрать желто-красные мелкие плоды в руки, чтобы жрать на ходу. Мне тоже хотелось попробовать, но я держался, понимая, что это может быть чревато. И даже не тем, что мы отравимся и подохнем, если вдруг у всех просто скрутит живот, будет очень смешно, если нас настигнут следопыты с плантации, пока мы удобряем кусты.

Мы прошли ещё выше по течению, пока ручей не затерялся где-то в камнях. Видимо, мы дошли до истока.

– Куда дальше? – спросил Шон.

Обонга снова почесал грязную курчавую голову, утёр лицо, вымазанное липким соком, похлопал глазами, прикидывая дальнейший путь. Я видел, что он на самом деле растерян, хоть и пытался выглядеть так, будто знает, куда идти. Но меня и такой вариант устраивал, до тех пор, пока мы уходили от плантации как можно дальше.

– Туда, – испачканный соком палец ткнул примерно туда, куда убежала свинья.

– Смотри мне, черномазый, – погрозил Шон.

– Веди, – сказал я, и мы снова побрели через густой лес.

Предчувствие пока молчало, видимо, успокоенное тем, что я попытался запутать следы. Да и звуки окружали нас вновь самые обычные. Идиллию разрушил только внезапный выстрел, громыхнувший где-то в чаще, довольно далеко от нас. Определить, где именно стреляли, я не мог, но по ощущению, стреляли где-то впереди. Звуки в лесу обманчивы. Мы синхронно вздрогнули, замирая, застигнутые врасплох, но стреляли, понятное дело, не в нас. Либо кто-то охотился в лесу, либо преследователи выследили какую-нибудь другую группу беглецов. Одно я знал точно – в лесу мы не одни.

Мы пошли дальше, настороженно вслушиваясь в каждый шорох. Шон сжимал рукоять кувалды так, будто в любой момент готовился дать отпор кому бы то ни было, негры брели, опасливо озираясь по сторонам. Я снова шёл позади с мушкетом наготове, и даже разряженное оружие придавало уверенности в себе. Вытертый деревянный приклад напоминал мне о том, как я ходил в армии в караулы, точно так же, как и сейчас, поглаживая верный АК.