Текст книги "Идет охота на 'волков'"

Автор книги: Геннадий Астапов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

–Да я так, к слову.

–Угу. К слову. Мне вот к слову на ящик из Нигерии опять электронка пришла. Прикинь? Черномазые какой уже раз предлагают обналичить пять миллионов баксов. Ха-ха-ха! – внезапно развеселилась. – Якобы у одного придурка дедушка – совладелец алмазных разработок. Ну и, юридические заморочки таковы, что для получения внучком денежек – их необходимо переслать на счет заграничной компании, или частного лица, и обналичить. За услугу предлагают десять процентов от суммы. Лафа да? В одном беда: у потенциально богатенького буратины, у внучка – нет средств на оформление процедуры, всего-то сотни-другой долларов. И я должна их послать. Прикинь? Смешит наивная настойчивость, или настойчивая наивность – с какой черножопые записывают меня в лохи. С постоянством восхода и заката я освобождаю почту от таких коммерческих предложений. Тебе не присылают?

–Кажется, из Берега Слоновой Кости, что-то было. Содержание примерно то же. Папа-бизнесмен внезапно умер, а дочь с мамой не могут получить наследство. Балабаны из Африки.

–Ну. Не знаю, почему облюбовали мой ящик?

Они дожевали пирожки, вытерли жирные пальцы нарезанными салфетками и поднялись. Атамбай вынул из кармана мелочь и рассчитался с официанткой, пожилой некрасивой казашкой. Мурка махнула телохранителям в машине, чтоб ехали без неё, а сама решила пройтись до офиса с Атамбаем. Один из охранников вылез и на расстоянии нескольких шагов тронулся следом. Утренний Шымкент наполнялся людьми, в районе МКТУ сновало много студентов.

–Вот что, Атамбай. – Мурка вздохнула и полезла за сигаретой. – Если мы бортанем латышей?

–Не понял?

–Соображай! Бабки нужны срочно. Теперь понял? Предоплату за следующую партию получаем, а с товаром торопиться не будем.

Атамбай остановился.

–Да вы что!? Деньги идут перечислением, начнутся суды, арбитражи, разборки!

–Тебя волнует только это? – Мурка улыбнулась. – Не беспокойся. Наши стряпчие устроят форс-мажорные обстоятельства. Все будет грамотно.

–Клеопатра Алексеевна! Так нельзя! С Иван Иванычем до сих пор не разобрались! Думаете, нам простили? Питерские? Четырнадцать человек положили! Или зря рисовался тут Булат-Сифон?

–Ну, хватит! – Мурка внезапно рассвирепела. – Фильтруй базар! прошипела как можно тише, оглядываясь на посторонних. – Будешь мне сцены устраивать! Советовать мне будешь! Иван Иваныч, Булат-Сифон! Или, может, глазками туда стреляешь? Защитник?

–Да причем тут!.. Неужели непонятно: если и латышей кинем – никто с нами работать не будет?!

Они застыли среди тротуара, студенты озирались на них, обходили, толкали.

–Чего торчим? Пошли! – Мурка сдвинулась, увлекая Атамбая, охранник следовал в отдалении. – Слушай сюда, бухгалтер! – прищурилась, еле сдерживаясь. – Больше никогда, понял, никогда не говори о том, чего не спрашиваю! Понял, говорю? – резко повернулась и схватила его за пуговицу. Телохранитель напрягся. Атамбай разжал губы.

–Слушаю вас.

–Я уничтожу этих Иванов Ивановичей, Булатов-Сифонов, Седых и прочих! Всех, кто возникнет на дороге! Не знаю, что такое воровские законы и понятия, и не хочу знать! Я сказала – это и есть закон!

–Латыши не воры. Обычные бизнесмены. Наша репутация зависит от того, насколько добросовестно выполним свои обязательства.

–Вздумал читать лекцию о репутации? Нужны бабки, и не важно какой ценой! Необходимо кинуть латышей – я кину, взорвать земной шар – взорву! Пущу в космос все население земли тогда, когда возникнет необходимость! И не напоминай мне об этих говнюках, Сифонах и прочих! Репутация! Ты о чем, Атамбай? Где таких слов набрался? Разве говорила я когда-нибудь о репутации? Репутацию дают деньги, а деньги бывают у тех, кто о репутации не заботится! В университете вас учили считать бабки, а надо было учить – как их делать. Что же молчал ты о репутации, когда питерских кинули?

Атамбай шел рядом, смотрел под ноги – изучая носки своих туфель.

–И теперь молчи!

Они приблизились к офису, поздоровались с дежурным и открыли дверь в кабинет Мурки. Она скинула красный плащ с плеч, и бросила на стоящую в углу вешалку.

–Давай отчеты! – приказала, усаживаясь за стол. – Продолжим!

Атамбай покопался в папочке и достал бумаги, результаты ревизии складов. Подал, присаживаясь ближе – пояснять отмеченные цифры. Она нетерпеливо ждала. Потом стала внимательно просматривать отпечатанные на компьютере листы.

–Значит, все ж таки воровал? Кому верить?! А? Атамбай! Ведь я его, козла, из дерьма вытащила! – она листала документы, разжигаясь и разжигаясь. За последнее время стала раздражительной, вспыльчивой, заводной. Мужики на фирме шептались: не трахает никто, вот и бесится. Такая яркая сука – и без кобеля. Те, кто пытались ухаживать, получали свирепый отворот, а сама симпатий ни к кому не питает. – Чем больше человеку делаешь добра, – сказала она, водя накрашенным ногтем по графам, – тем они неблагодарнее. Это надо! Смотрит так преданно, готов скушать от умиления – а за спиной хапает внаглую! Короче! Сегодня езжай на склад, нет, сейчас, и вышвырни его к чертовой матери! Чтоб духу не было!

Она распахнула сейф, достала печать, тиснула в углу, расписалась и кинула документы Атамбаю.

–Когда поступает предоплата от латышей?

–Как только отправим вагоны за первую партию, по условиям договора. Они заинтересованы в этом.

–Иди.

Атамбай собрал со стола листы и вышел. Мурка посмотрела в окно. Там, на дереве, прыгали воробьи, а на ближней ветке чистила перья горлышка.

Такой холод, где они ночуют? А зимой? Наверное забиваются по чердакам, по подъездам, по различным щелям. Или в гнездах? И в дождь? И в снег? Без крыши? А интересно, самка с самцом, в одном гнезде спят? А у многих птиц даже гнезд нет. Так, перелетная жизнь. На морозе, на ветру, под тонким слоем перьев... Хорошо, что не родилась птицей! А может, птицам даже лучше. У них нет мозгов, значит, и переживать не за что. Вон, перья дочистит, и вспорхнёт крошки искать. Беззаботная жизнь! Хотя... Они ведь тоже детей кормят, значит, имеют обязанности, жилье строят, дерутся. За что им драться?! В какой-то книге читала про галочью любовь. Странно... Птицы – любят. Раз они умеют любить, значит, умеют и ненавидеть! Может от того и дерутся. В той книге было написано, что галки сохраняют верность супругам всю жизнь. Вот тебе и птица! Но жизнь у них неустроенна, как ни крути. Хорошо, что не родилась птицей!

Горлышка взлетела, напуганная проходившим пацаненком.

Встряхивая каштановыми волосами, вошла секретарша.

–Клеопатра Алексеевна, к вам женщина.

–Кто?

–Не знаю.

–Ну, давай.

В приоткрытую дверь втиснулась молоденькая казашка с ребенком на руках, поздоровалась с порога и там же остановилась.

–Вы кто? – Мурка рассматривала посетительницу, пытаясь вспомнить лицо. Но оно ей ничего не говорило.

Та сделала пару робких шагов вперед.

–Мой муж работал у вас.

–Муж?

–Да. Алмаз его звали.

–Та-ак...

–После Нового года его в тюрьме убили.

–Кхм... Кхм... У вас ко мне, кхм, ко мне дело?

–Дело? Нет, нет дела.

–А что же? Зачем вы пришли?

–У меня нет к вам дела. Мне нечем сына кормить. – кивнула на сверток в руках.

Мурка вышла из-за стола, и медленно вышагивая, рассматривая незнакомку, склонив голову набок – приблизилась к ней. Подняла край одеяльца – внутри спал человечек с крохотным личиком, соска лежала рядом с подбородком.

–Как зовут?

–Как отца. Алмаз.

–А похож! Кхм! Кхм! Точно похож!

Опустила одеяльце, прошла к вешалке, достала из плаща сигареты и закурила. Разгоняя дым, спросила:

–Где вы живете?

–У нас нет жилья. Снимаем квартиры. То – там, то – там. Где дешевле.

Мурка ещё раз глянула на ребенка – и тут он заплакал. Мать начала качать его и улюлюкивать, успокаивать – тщетно. Мальчишка орал.

–Скажите, как вас зовут?

–Меня? – словно удивилась незнакомка. – Меня Алтынай.

–Вот что, Алтынай. Вашу проблему мы решим.

Она вызвала начальника экономического отдела, вскоре тот вбежал, на ходу дожевывая баурсак и выпучив глаза, готовый ко всему, знавший от секретарши, что у шефини дурное настроение. Но она жизнерадостно распорядилась:

–Атамбай уехал на склад. Найди его, найди юристов, вместе оформите что надо, и этой женщине, – показала на Алтынай, – купите двухкомнатную квартиру. Сегодня! – Мурка взяла со стола еженедельник "Шара-бара" и всучила опешившему экономисту. – Вот объявления. Кроме того – выдашь ей пять тысяч. Атамбаю скажешь – я велела. Всё!

Те моментально исчезли. Алтынай семенила в коридоре за начальником отдела в полной растерянности.

–Вы мне выдадите пять тысяч тенге? Сегодня?

–Э-э! Ты что, из аула приехала? Пять тысяч долларов! Конечно сегодня! Ну и ну!

Мурка выбралась из офиса, уехала с охранниками на синем мерседесе. Через пятнадцать минут стояла у оградки могилы и открывала дверцу, откручивая приржавевший болт. Положила цветы и села на корточки, глядя в землю.

28

В зрительном зале медленно погас свет, сначала чуть слышно, а затем громче и громче, из стереоколонок плеснула жизнерадостная увертюра, включились софиты и малиновый занавес побежал в стороны. На сцене, за декорациями, происходили запоздалые приготовления, мелькали последние тени убегающих рабочих. В русском драматическом театре гастролирующая труппа из России давала комедию Мольера "Тартюф или обманщик".

Козыбаев со свитой устроился в первом ряду, посещение спектакля сидело в плане мероприятий акима, согласованное с руководителем аппарата и заведующим отделом культуры. Завкульт робко жаловался на недостаток внимания к своим проблемам, интеллигенция, мол, ропщет. Это – конечно, не так, на различных встречах и мероприятиях интеллигенция проявляла благосклонность к акиму, но, зато при случае, требовала свое. Впрочем, требовала мало. Кого-то лишь надо публично похвалить, кому-то – сделать назначение, другому пожать руку при встрече. Ему это ничего не стоило, но отдача – большая. Интеллигенция честолюбива, а на честолюбии можно играть.

Аким откинулся в кресле и закинул ногу на ногу, готовый расслабиться. Но все же, даже в расслаблении он казался вождем.

На авансцену между тем вынеслись первые действующие лица.

Госпожа Пернель.

–Флипота! Марш за мной!.. Уж пусть они тут сами...

Эльмира.

–Постойте, маменька! Нам не поспеть за вами.

Госпожа Пернель.

–Вам прежде бы меня уважить, не теперь.

Без ваших проводов найду я, где тут дверь.

Эльмира.

–О нет! Вас проводить велит нам чувство долга.

Но почему у нас вы были так недолго?

Госпожа Пернель.

–А потому, что мне весь этот дом постыл

И ваши дерзости сносить нет больше сил.

Меня не ставят в грош, перечат, что ни слово.

Поистине для них нет ничего святого!

Все спорят, все орут, почтенья нет ни в ком.

Да это не семья, а сумасшедший дом!

Дорина.

–Но...

Госпожа Пернель.

–Милая моя! Я замечала часто,

Что слишком ты дерзка и чересчур горласта.

Советов не прошу я у нахальных слуг.

Дамис.

–Однако...

Госпожа Пернель.

–Ты дурак, мой драгоценный внук,

А поумнеть пора – уж лет тебе немало.

Я сына своего сто раз предупреждала,

Что отпрыск у него – изрядный обормот,

С которым горюшка он досыта хлебнет.

Мариана.

–Но, бабушка...

Госпожа Пернель.

–Никак, промолвила словечко

Тихоня внученька? Смиренная овечка? Ох,

скромница! Боюсь, пословица о ней,

Что в тихом омуте полным-полно чертей.

Эльмира.

–Но, маменька...

Госпожа Пернель.

–Прошу, дражайшая невестка,

Не гневаться на то, что выскажусь я резко.

Была б у них сейчас родная мать в живых,

Учила б не тому она детей своих

И эту дурочку, и этого балбеса.

Вы расточительны. Одеты, как принцесса.

Коль жены думают лишь о своих мужьях,

Им вовсе ни к чему рядиться в пух и прах.

В парадизе кто-то натужно кашлял. Издалека слышались мажорно-лукавые аккорды оркестра. Огни рампы под сердце били госпожу Пернель. Козыбаев повел глазами на подчиненных – в полумраке на лицах обнаружил отрешенность и предвосхищающие улыбки. И снова повернулся к сцене.

Им вовсе ни к чему рядиться в пух и прах, коль жены думают лишь о своих мужьях. В пух. В прах. Прах? Тлен и прах. Прах – пыль, сухая гниль. Сгнившие останки. Останки чего? Кого? Человека! Зеленого человечка, устремившегося на таран пассажирского лайнера, и – американского летчика, тычащего большим пальцем в землю! Их смердящий, выворачивающий кишки тлен и прах! Все суета, все приходяще, тлен – вечен! Говорят о том, что моё Дао велико и не уменьшается. Если бы оно уменьшилось, то после долгого времени оно стало бы маленьким. Не уменьшается потому, что оно является великим. Я имею три сокровища, которыми дорожу: первое – это человеколюбие, второе бережливость, а третье состоит в том, что я не смею быть впереди других. Я человеколюбив, поэтому могу стать храбрым. Я – бережлив, поэтому могу быть щедрым. Я не смею быть впереди других, поэтому могу стать умным вождём. Кто храбр без гуманности, щедр без бережливости, находясь впереди, отталкивает тех, кто находится позади, – тот погибает. Кто ведёт войну из-за человеколюбия, тот побеждает, и возведённая им оборона – неприступна. Естественность его спасает, человеколюбие его охраняет. Кто это? Ян Хин-шун? Что-то их китайской философии...

Дорина

–Я слишком вас люблю, и никакая сила...

Оргон

–Да не желаю я, чтоб ты меня любила!

Дорина

–А я люблю! Люблю! Хотя бы вам назло.

Оргон

–Вот как?

Дорина

–И до того на сердце тяжело

Ведь скоро станете вы притчей во языцех.

Оргон

–Уймись!

Дорина

–Уж лучше бы оставить дочь в девицах.

Оргон

–Ехидна! Кончишь ли ты изливать свой яд?

Дорина

–Вы злитесь? Ай-ай-ай! Ведь гнев приводит в ад!

Почему в ад? Подземное царство? Кто грешник? Оргон? Душа его подвергнется мученьям! Лишь проявляя мудрость – ада избежишь. А что мудрость? Если не уважать мудрецов, то в народе не будет ссор. Если не ценить драгоценных предметов, то не будет воров среди народа. Если не видеть желаемого предмета, то не будут волноваться сердца народа. Поэтому управление мудрого человека делает их сердца пустыми, а желудки – полными. Оно ослабляет их волю и укрепляет их кости. Оно постоянно стремится к тому, чтобы у народа не было знаний и страстей, а имеющие знание не смели бы действовать. Осуществление недеяния мудрецом всегда приносит спокойствие. Опять китайская философия!

Козыбаева осторожно тронули за плечо.

–Нургали Аширович. – шептали в темноте. – Обратите внимание на игру Тартюфа!

Тартюф

(садясь)

–Итак, оправились вы от недуга злого?

Эльмира

(садясь)

–Спасибо, все прошло, и я вполне здорова.

Какого недуга? Чьего недуга? Господи! Опять он! Тартюф! Зеленый человечек! Исчезни! Пропади!

Тартюф

–Что для небес мои смиренные мольбы?

И все ж с усердием молился я, дабы

Скорей вам небеса послали исцеленье.

Ты мне?! О черт! Какого исцеленья?! Лишь разве только сон? Иль явь? Прошу у Бога избавленья! Аллах, избавь меня, избавь! Зеленый человечек – и сон во мне, и явь!

Тартюф

–Мне ваше здравие столь дорого, что впредь

За счастье бы почел я вместо вас болеть.

Ты лжешь! Ты нагло лжешь, зеленый человечек! Темно... Темно... Зажгите свечи!

Тартюф

–Возможность вам служить за счастие почту.

О – да! Ведь ты за мной пришел? Смердит, и дух ужасный... Я не готов. Рука... Нога... Где голова? И рампа гаснет. А ты мне сладостен, зеленый человечек... Ну что ж мы в темноте? Подайте ж свечи!

Тартюф

–Польщен доверьем вашим крайне.

Скрыть не могу от вас: и мне

Столь с вами сладостно побыть наедине,

Что я давно молил об этом провиденье

И дожил наконец до дивного мгновенья.

–Нургали Аширович! Нургали Аширович! Ну, как вам Тартюф? В нем есть такое! Правда? Необычное! Притягательное!

Да, правда. И я дожил до дивного мгновенья... Будь проклят ты! И летчик тот из сновиденья! Иль нет...Но дух!.. Но смрад! Аллах! Здесь не театр – ад!

Тартюф

–О, тут найдете вы во мне единоверца!..

В зале грохнули аплодисменты и смех, актер опять выкинул удачное па.

–Нургали Аширович! Нуреке! В перерыве позвать этого Тартюфа?

Козыбаев, плохо видя кто говорит, бросил через плечо:

–Нет-нет. После спектакля я сам побеседую с труппой.

Когда объявили антракт, он в сопровождении режиссера, худрука, директора театра и своих приближенных ходил по фойе и рассматривал художественные фото актеров. Руководство театра просило помощи в ремонте, а он, незаметно морщась, тревожно спросил:

–Вроде как запашок у вас в зале. А? Что за запашок? Чем-то вроде несет. Нет? Нет?

Все дружно начали вертеть носами и тянуть воздух.

–Почудилось, Нургали Аширович!

–Может, почудилось. – хмуро согласился он.

Проклятие! Эта вонь удушит! Нет избавления!

Он недовольно поморщился и тронулся к следующим фотопортретам.

–С ремонтом поможем. Из внебюджетных средств. – Он посмотрел на режиссера, семенящего рядом. – Темно в зрительном зале. Задумано так?

В этот момент увидел Муратидзе, с улыбкой спешащую к нему, и сам в ответ разулыбался. Она протянула ладошку, Козыбаев с удовольствием её пожал.

–Наслышана! Все газеты мира сообщили о вашем поступке! Как вы? Как здоровье?

–Да вот. Повоевали немного. – скромно сказал Козыбаев. – В госпитале отлежался. В Германии.

–Да-да. Читала. Ну надо же! Террористы! Значит, в Америку так и не попали?

–Не повезло.

–Что же, он так вот, ножом вас тыкал? – сделала жест Муратидзе, показывая на себе.

–Да. Но в основном легкие ранения. Людей было много – помогли. Козыбаев тревожно тянул воздух, беспокойно оглядывался. Свита расположилась вокруг, слушая и тоже улыбаясь. – А вы садитесь ко мне в первый ряд, там и побеседуем. – тихонько пригласил он. – Антракт заканчивается.

Мурка охотно согласилась.

29

Пакистанская газета News сообщила, что Осама бен Ладен прячется в труднодоступном районе Памира на бывшей советской базе. Американские военные, опираясь на данные космической и агентурной разведки, приходят к выводу, что Осама бен Ладен укрылся на укрепленной военной базе в крайне труднодоступной местности в горах Памира.

Вплоть до прошлой недели преобладало мнение, что бен Ладен и его ближайшие подручные прячутся в пещерах в малонаселенной провинции Урузган к северо-востоку от Кандагара. Лидер талибов мулла Омар – уроженец именно этой провинции, и информаторы американцев из "Северного альянса" уверяли их, что там бен Ладен всегда будет чувствовать себя в безопасности. Более того, бен Ладен и его покровители из числа талибов между 15 и 20 сентября отправляли в Урузган грузовики с продовольствием – как будто чтобы создать впечатление, что Осама и его приближенные запасаются продуктами для жизни в тайном убежище.

"Ложные следы" были также устроены в районе Джалалабада. Англичане почти что им поверили и уже вроде бы готовились к операции в этих местах. Но, как выяснила News из весьма достоверных источников, российская разведка сообщила, что Осама, возможно, нашел убежище в труднодоступном уголке в горах Памира. Сотрудники российской разведки снабдили американцев картами с указанием путей к этому району.

Этот район, имеющий на карте форму длинного узкого выступа, находится по соседству с тремя странами: к северу от него лежит Таджикистан, к югу Пакистан, а к востоку – Китай, точнее, его Синьцзян-Уйгурский автономный район, населенный преимущественно мусульманами. Высота горных вершин составляет здесь 6-7 тысяч метров над уровнем моря.

Любопытно, что стратегический потенциал этого района, известного как Малый Памир, был впервые использован именно русскими. В период войны в Афганистане 1979-1989 гг. местность была фактически захвачена советскими войсками. Пакистан и его союзники тогда громко возмущались тем, что марионеточное правительство "отдало СССР Ваханский коридор". Но никто не знал, что на самом деле Советский Союз держал там ядерные межконтинентальные баллистические ракеты – "оружие третьего удара" на случай ядерной войны.

Даже после вывода советских войск из Афганистана в 1989 году Москва сохраняла за собой эту базу. Так было до самого распада СССР в 1991 году. Осама узнал об этой базе от известных ему казахов и киргизов, присоединившихся к джихаду в Афганистане еще в середине 1980-х годов. После своего изгнания из Судана и перемещения в Афганистан в 1996 году он занял этот район.

Хотя к тому времени русских там уже не было, на базе по-прежнему действовало энергоснабжение. Осама, сын владельца крупной строительной фирмы, без труда создал здесь неприступную цитадель.

Поскольку на базе есть огромные складские помещения, здесь могут годами жить сотни людей. Жилые помещения "зарыты" глубоко под горами к югу от долины Сары-Куль, которая находится на границе с Таджикистаном к северу от города Бузай-Гумабад. Есть тут и запасной форт, откуда ведут пути в Китай.

На некоторых израильских сайтах можно найти утверждения о том, что Осама скрывается в своем убежище вместе с двумя сотнями людей из командного состава своей организации "Аль-Кайда". Сообщается также, что свыше 2500 человек прикрывают эту базу, заняв позиции на подходах.

Даже самые интенсивные удары с воздуха не могут нанести ущерба памирскому убежищу бен Ладена. Туда можно добраться только в ходе наземной операции.

Похоже, что именно к такой операции готовятся многочисленные американские коммандос из подразделений "Дельта" и "Морские котики". Есть сведения, что их передовой отряд уже подбирается туда – как сообщают надежные источники, он был "запущен" с базы Джартымумбез в Таджикистане три дня назад. Как полагают, Осама и его верные сторонники находятся примерно в 50 километрах от этого места.

Спецназовцы собираются действовать с помощью нового, еще не опробованного высокоточного оружия. Это, например, винтовка с двумя стволами. Нижний из них стреляет обычными боеприпасами калибра 5.56 мм, тогда как из верхнего можно вести огонь на расстояние до 800 метров 20-миллиметровыми боеприпасами, которые разрываются над целью. Коммандос переговариваются между собой еле слышным шепотом: звуковой сигнал усиливается и посредством спутниковой связи передается на устройство в шлеме собеседника. Связь также может осуществляться посредством сообщений, набираемых на миниатюрной клавиатуре на запястье. Эти сообщения читаются на экране, который находится на забрале шлема.

Охотники за бен Ладеном также могут использовать специальный боевой лазер, который может засечь и уничтожить человека в толпе, обрушив на него луч мощностью в 2 мегаватта. Впрочем, по мнению некоторых военных экспертов, до того как вступить в неизбежную непосредственную схватку, американцы наверняка попробуют "выкурить" Осаму и его людей из их цитадели с помощью вакуумных бомб GBU-15. (News, Пакистан.)

Памир – горная система в Средней Азии, главным образом в Таджикистане (Горный Бадахшан); восточная и южная части в пределах Китая и Афганистана. Высшая точка вершина Конгур в Кашгарском хребте, на востоке Памира (7719м). Западный Памир резко расчленен глубокими ущельями рек. Восточный Памир имеет сглаженный рельеф; плоские днища долин и котловин на высоте 3500-4500 м, хребты достигают 6000 м и более. Площадь оледенения (в границах Таджикистана) свыше 7500 км2, крупнейшие ледники: Федченко и Грумм-Гржимайло. В Восточном Памире преобладают высокогорные пустыни, в Западном Памире участки степей.

( Mountain.RU )

Разогретые путники дышали свежим воздухом гор. Справа внизу оставались сочно-зеленые альпийские луга, тысячи овец песчинами рассыпались по джайляу. Впереди – заснеженные скалы, спрятавшие вершины за облака. Хорошо вооруженный отряд из десяти человек пробивался на юг. Памир шуток не любит: сутки назад сорвался в каменную бездну одиннадцатый член отряда вместе с поклажей. Привязанный репшнуром на встречный узел со своим напарником, он долго болтался над каньоном, долго пытались его вытащить, пока старший отряда, раздосадованный задержкой, не приказал обрезать веревку. И лишь эхо испуганным криком бесконечно отдавалось, перекатывалось в вечерних горах. А группа упорно двигалась по тропам, известным проводникам. Оба проводника из Кыргызстана, альпинисты-любители, снаряженные ледорубами, кошками, веревками, карабинами – за хорошую плату не в первый раз ведущие отряды через Таджикистан – в Афганистан и обратно.

Заночевать решили на ледовом плато, от усталости люди падали, отказывались передвигаться, чтобы выбрать более удачное место отдыха. Кое-как раскинули палатки, на скорую руку поужинали, развернули спальники и завалились спать. Командир группы, Камалбек, охранение не выставлял: кто будет шляться в этом Аллахом забытом углу, рядом с небом, где и архара не сыщешь! Отец звонил на спутниковый телефон и выразил недовольство: экспедиция задержалась на двое суток. А как не задержаться, когда валил снег, разыгралась пурга, и за весь позавчерашний день они смогли продвинуться на полтора километра?! Горы их не пускали. Такое бывает. Будто шайтан с цепи сорвался: то дождь поливал каменные хребты, то снег обрушился, то ветер с ног сшибал! А тут еще джигит сорвался. Жалко конечно, но спасти его на обледенелых валунах было нельзя, могли погибнуть другие джигиты. Самое плохое – с ним улетел спутниковый телефон, и остались они без связи. Камалбек часто дышал, согревая спальный мешок. Главное теперь не сроки, главное – любыми способами доставить груз. Но ничего, это на верху холодно, а в долинах весна, маки, впереди переправы через Яманджар, Гёздарью, Пяндж, десятки мелких быстрых речушек. Иногда реки возникают за ночь. Вечером сухое руслице, а к утру буруны и водовороты.

Отряд спал. С восходом солнца позавтракали наспех и снова в путь. Разговаривать старались вполголоса: тяжелые снежные шапки, казалось, грозно и неумолимо сползали с вершин.

Проводники чуть слышно инструктировали джигитов:

–Что необходимо делать в случае схода лавины? В первую очередь защитить дыхательные пути. Закрыть нос шапкой, шарфом, чем угодно – чтобы создать воздушную прослойку перед лицом. Барахтаться в лавине бесполезно, но когда она остановится, постараться как можно ближе оказаться к поверхности. Как определить где верх? Единственный способ: изо рта выпускают слюну, она стекает вниз. Кричать в снегу бессмысленно. Даже если спасатели будут находиться в десятках сантиметров над головой – не услышат, зато пострадавший услышит и голоса, и шаги.

Тропинка начала спускаться. Скоро граница, Пяндж, а там свои горы, безопасность. На лицах людей бродили улыбки, еще немного, и – отдых, радость за доставленный груз, богатый расчет. А груз, тяжелый, неудобный, упакованный в рюкзаки – отбивал спины, образовывал синяки и кровоподтеки.

Идти становилось веселее, начали встречаться редкие ели, ореховые саи, слепило солнце. А проводники остановились и замерли. Впереди, раскинувшись цепью, в камуфляжах и панамах, перепрыгивали с камня на камень пограничники. Видно было, как они махали им, приглашая сблизиться. Камалбек приказал залечь, он был взбешен. До дому – подать рукой, и опять эти неверные!

–Эй! Шурави! – крикнул он, всех русских презрительно называя "советские". – Разойдемся мирно!

Пограничники тоже попадали.

–Оставьте оружие и выходите по одному!

–Шурави! Здесь наша земля! Мы таджики! Не мешайте нам!

–Даем десять минут! – крикнул по-таджикски пограничник, выглядывая из-за булыжника. – Проверим документы и отпустим! Выходи без оружия!

Камалбек прицелился и выстрелил, пуля шлепнулась в камень и красиво запела. И сразу разгорелся бой. Хорошо обученные погранцы заходили с флангов, перебегали, ложились, то вскакивали, то, как змеи ползли меж валунов. Камалбек понимал, что необходимо отходить, но вражеский пулемет перехватывал инициативу. Он зарядил гранатомет и выпустил гранату в его сторону, взрыв – и пулемет умолк. Пока шел бой, двоих джигитов заставил рыть землю, спрятать груз. Нельзя, чтобы он попал в руки пограничников, а потом можно вернуться. Когда дело было сделано, груз захоронен, яма замаскирована, Камалбек, боясь окружения, приказал отступать. Но поздно, пока возились с грузом – "шурави" заняли склоны и теперь поливали их сверху перекрестным огнем.

–Бесмилля рахману рахим! – коротко помолился Камалбек. – С нами Аллах! Вперед!

Впереди мелькали озлобленные лица таджикских пограничников, нарушители поливали их свинцом, в ответ получали свинец, один за другим падали подкошенные джигиты. Прорваться сквозь цепь погранцов удалось двоим. Яростно отстреливаясь, Камалбек со слугой уходили от погони. И когда наконец полностью оторвались, выяснилось, что слуга тяжело ранен в ногу. Близился вечер. Камалбек перебинтовал его и, спрятавшись в каменной пещерке, прижавшись друг к другу, голодные, они тяжело забылись. Бедняга всю ночь стонал, просил воды, его мучил жар. А утром, скрипя зубами, Камалбек подхватил раненого и спотыкаясь, побрел вниз, к реке. Если переправиться на ту сторону – спасение. Выбивался из сил, отдыхал, снова поднимался, и, не слушая уговоры слуги застрелить его – тащил и снова скрипел зубами.

Берег был пустынен. Камалбек быстро наломал сухого камыша, как мог, соорудил плотик, положил на него больного, вошел в воду и поплыл.

Когда с трудом добрался до другой стороны и выбрался на берег, вытянув за собой плот – в изнеможении свалился лицом в песок, раскинув руки в стороны. Буксуя, вдоль реки, на воющем джипе, с телохранителями, спешил отец. Почихан.

30

–Здорово, брат!

–Что, поздравляю?

–Да. Вот, откинулся.

Грек внимательно осматривал собеседника. Перед ним стоял высокий красивый парень, руки в брюках, в зубах беломор с жеваным мундштуком. Одет в костюмчик черного цвета, на рукавах – пятнышки от жиринок и пыли. Кепка сдвинута на глаза, на губах хамоватая улыбка.

–Погоняло?

–Цацей называли.

Вокруг – народ, ждали акима, который должен разрезать ленту, открывающую презентацию новой пристройки областной больницы. Аким задерживался на двадцать минут, рядом с пристройкой на бетонной дорожке, музыканты из славянского общества исполняли рок-н-ролл и казахские народные мелодии.

–Отойдем!

Они выбрались из толпы и остановились возле навеса шашлычника, от мангалы тянуло аппетитным дымом. Грек, опираясь, положил руку на сооружение, напоминающее столярный верстак, где шашлычник разделывал мясо и резал лук. Тот недовольно на них косился, ловко стругая ножом тонкие ломтики хлеба.

–Мне передавали маляву на тебя. Я в курсе, сделал ты все как надо. Чем собираешься заниматься? Что умеешь, Цаца?

Цаца мечтательно вздохнул.

–Эх, пожрать бы сейчас! Да бабу! Давно не мацал... Стоит – как морковка!

Нахальным взглядом проводил девицу, фланирующую по тротуару туда обратно.

–Вот курва! Специально жопой вертит! Сечет ведь, что я влюблен!

Грек повернулся по направлению его взора и весело успокоил:

–Скинься в тюбик, там сыро и прохладно. Успеешь. Их блядей всех не перетрахаешь. Так что умеешь?

–Умею? Ты, командир, вздохнуть не даешь. Абшибиться умею, жухать не дурак, в картишки, там, перекинуться. Что ещё? Взять хавиру могу, зонт спустить...