Текст книги "Идет охота на 'волков'"

Автор книги: Геннадий Астапов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

–Баян негодный. – сказал, отшвыривая шприц к дверям. – Третий раз одним ширяюсь! На прошлой неделе подсел на измену – не представляешь, что это такое. Кайфоломщик один облом устроил. Но теперь ништяк! Сначала не догнался, а теперь ништяк.

Женщина покачала головой.

–В кого ты превратился?

–А что?

–Олень упыханный! У тебя глюки в глазах!

–Имею право! Два дня выходной.

–Зря я пришла...

–Почему?

–Ты же давно не мужчина! По началу был зверь, а сейчас...

–Ну-ну! Оттрахаю знаешь как?

–Да пошел ты! – она поднялась с раскладушки и оделась, намереваясь выйти.

–Стой! – Цаца поднялся с колен и встал в рост. – Стой, говорю!

–Убери грабли!

–Стой, сука! – заломил руку так, что Юля вскрикнула.

Отчаянно сопротивляясь, вырвалась и выхватила и сумки маленький белый пистолет, подаренный Греком. Цаца отпрянул:

–Ты чё, масть рогатая?!

–Уйди лучше, Саша.

–Ты чё, Юлька!? Ну не хочешь – не надо! В следующий раз тогда!

–Придурок! – она медленно пятилась к двери.

Возле двери на мгновение отвернулась, и в этот момент подскочил Цаца, накинул на шею колготки и начал затягивать удавку. Она выронила пистолет, захрипела.

–Месалина, Мессалина! – бормотал Цаца, напрягаясь изо всех сил. – Была Мессалина, и нет её!

Юля теряла сознание, но в дверь застучали, Цаца с испугу выпустил жертву, отлетел в сторону и стал лихорадочно напяливать одежду. Юля, с трудом приходя в себя, подняла пистолет и сунула обратно, в сумку.

–Саша! – настойчиво звала хозяйка, тарабаня безостановочно. – Тебя к телефону зовут! Я сказала – ты дома! Выходи!

Цаца метнулся к крану, плеснул на лицо, на волосы холодной воды и потряс головой, брызгая и фырча.

–Сейчас! Сейчас открою!

Когда открыл – Юля шмыгнула под носом у хозяйки и устремилась к воротам, на выход.

–Кто звонит? Почему не на сотовый?

–А я почем знаю?

Пошла впереди него – к дому, где стоял телефон, Цаца следом. Сзади наблюдал за её шеей: старческой, дряблой, смуглой. Она маячила перед глазами – Цаца сжимал колготки в кармане брюк. Голова на этой шее тряслась из стороны в сторону, точно торчала на пружине, и вызывала раздражение. Цаца отвернулся, потупился, но опять свернул взгляд на морщинистую шею.

В доме поднял трубку и прислушался, на том конце кто-то сопел и ждал.

–Алё? – спросил, присаживаясь на стул.

–Ну ты чё, тля, мобилу не берешь? – проорали там рассерженно. Отключил, что ли?

–Батарея наверно села.

–Твою мать! Быстро, хватай тачку и в офис!

–Что стряслось? Разве у Мурки не день рождения? У нас ведь выходной!

–Быстро, быстро! Некогда базарить! Нападение!

Когда Цаца подъехал к офису, все находились уже там. Помещение выгорело дотла, очевидцы рассказывали, как из проезжающей машины преступники выпустили то ли гранату, то ли ракету. Некоторые показывали полицейским, что машина эта – белая жигули, другие утверждали – иномарка. По случаю дня рождения Мурки – офис пустовал, даже охранник, в сорокаградусную жару отлучался испить пива в ближайшем магазине. Большого прока от ментов никто не ожидал. Тут крутились и каэнбэшники. Ромейко в сторонке задавал вопросы Муратидзе.

–Вы, конечно, никого не подозреваете? Кто это сделал?

–Представления не имею.

–У вас нет врагов?

–Ну да! В бизнесе такое бывает?

–А подробней?

–Подробней с моими юристами. Я могу дать некорректную информацию.

–Ничего. Мне интересно именно от вас услышать что-нибудь полезное.

–Полезное? Не знаю... Мы тут работали с прибалтами, хлопковые дела. Случился форс-мажор. Может, обиделись?

–Проверим. Как же вы своего бухгалтера потеряли? Такая дружба, такая дружба...

–Недоглядели... Без него как без рук. Новый совсем не то, что нужно.

–Сочувствую. Хм. А вы не изменили своего мнения?

–По поводу чего?

–Как-то вы сказали, что считаете меня талантливым сыщиком...

–И теперь говорю. Умного человека за версту отличишь от сирого.

–Спасибо и на том. Скоро увидимся, а пока – до свидания.

–До свидания.

Ромейко отошел, с полковником они сели в служебную волгу.

–Что думаете? – спросил полковник, рассматривая в окно черный, сгоревший офис.

–Брать надо. Наделают делов.

–Да. Только афганцы все еще молчат. Если раньше времени возьмем Мурку – как бы не спугнуть их там. След нужен! Бородатый нужен! Ждем несколько деньков, может, вылезут? А?

–Нам деваться некуда. Ждем.

Каэнбэшники уехали.

Суматоха продолжалась до позднего вечера.

Ночью в квартиру Грека осторожно постучали. За всеми этими делами спать он ещё не ложился, тетя Валя ушла домой, а Юля дрыхла в спальне. Грек передернул пистолет и на цыпочках подошел к двери, выглянул в глазок. Никого не было видно.

–Кто?

Теперь в глазке появился Кошенов, хрипло попросил:

–Открой, Грек!

–Ты чего, Али Кошенович? Что стряслось?

–Да открой же! Мурка прислала!

Грек отодвинул засовы и открыл тяжелую железную дверь, выглянул на площадку. И в мгновение у него выбили пистолет те, кто стоял по бокам Али Кошеновича, больно прижимая стволы к ребрам. Грек не успел даже вскрикнуть руки заломили за спину и втолкнули назад, в квартиру. Одного из четверых он узнал, прорычал сдавленно:

–Ланцет!? Падла, ты что делаешь!?

–Привет от Булата-Сифона! – отозвался Ланцет и крутанул ему руку так, что раздался хруст ломаемой кости.

Грек взвыл, и, бросая злобные взгляды на воров, разразился угрозами:

–Акус поганый!! Забыл, гондон, вкус маслин!? Так мы угостим тебя! А прежде у меня парашу лизать, гад, будешь!

Когда он давился угрозами, дверь из спальни отворилась, появилась сонная Юля. И не успела моргнуть – глубоко в дверной косяк вонзился нож, Ланцет, стоя к ней спиной, увидев её в последнюю секунду – отвел бросок. Её тут же связали и кинули в постель.

Кошенов, прижавшись к стене, со страхом наблюдал за погромом. Сам он попал в лапы воров – запирая гараж. Били его крепко и мастерски, чтобы не испортить фейс. Затем защелкнули наручники, втолкнули в машину и привезли сюда.

Грек, скорчившись, катался по полу. Ланцет по-хозяйски обошел квартиру, удивляясь роскоши и безвкусице жильцов, заглянул на кухню, выудил из кастрюли кусочки холодного мяса для бефстроганов, попробовал, и вытер пальцы о кухонное полотенце. Вернулся в прихожую.

–Жизнь не гарантирую, тунгуз тупорылый. – сказал, обращаясь к Греку, трогая его носком туфля. – Мне ты не нужен. Все зависит от твоей флики, от Мурки. Если не отдаст бабки через три часа – вам обоим кердык.

Грека и Кошенова сцепили одними наручниками и повели на улицу, Юлю, с заклеенным скотчем ртом, бросили в квартире. Южная ночь была звездной и жаркой. После охлажденного кондиционером воздуха в доме у Грека – на улице дышалось с трудом. Пленников втолкнули в газель без окон, машина рванула петлять по Шымкенту. Минут через двадцать приехали в переулок неподалеку от свинцового завода, заложникам завязали глаза и провели в подвал частного двухэтажного дома. Здесь их, каждого по отдельности, приковали к чугунному водогрейному котлу, закопченному, объемному, от которого тянулись трубы на первый этаж.

–Ланцет, ты чё, падла, не понимаешь? Тебя ведь порвут на куски! скукожившись от боли в плече, простонал Грек. – Мы могли бы договориться! Есть хорошие бабки! Получишь, и на хер тебе Булат-Сифон!

–Молчи, ублюдок. – лениво ответил Ланцет, раскуривая сигарету.

–Ну, дай хоть закурить! – попросил Грек, забыв, что перешел на насвай.

Ланцет согласно кивнул, и Греку вставили зажженную сигарету в рот.

Кошенов подавленно молчал, у него не укладывалось в голове, что с "Серыми волками" можно так поступить. С бандой, которая в течении нескольких лет наводила ужас не только на мирных жителей, но и на преступный мир. На организацию, связи которой по вертикали уходят далеко за пределы Шымкента.

Мурке было не до сна. Из Кзыл-Ординской области сообщили, что уничтожен нефтеперегонный заводик, принадлежащий фирме "Ынтымак LTD", спрятанный далеко в степи, дававший стабильную, не облагаемую налогами прибыль. Для охраны второго такого же заводика – отправились из Шымкента боевики. Кроме того, под Ленгером ликвидирована тайная лаборатория, производящая героин. В довершение – пропал Грек, все распоряжения приходилось отдавать самой. То, что ей объявлена война, понятно, не понятно другое: кто объявил? Накануне из финансовой полиции пришло уведомление о проверке деятельности фирмы за все годы. Бред! Как осмелели! Пробовала созвониться с акимом – не соединяют, а сотовый отключен. И на прием не попасть – через помощника отказано. Ответить за все годы по финансам мог бы Атамбай, но ни как не новый главбух. К тому же сгорел офис. Теперь полиция вправе заподозрить заметание следов. Надо будет через Кошенова срочно выяснить, что там за новые ветры дуют, чем дышат в акимате и маслихате, откуда кипеш? Но и у него телефон заткнулся! Сволочь! Где пропадает!? Да, такого дня рождения не случалось!

Часов в пять утра пришло известие, что Грек с Кошеновым взяты в заложники. Она не поверила, и тогда в трубке послышался изменившийся голос Грека:

–Все, что они говорят – правда! На нас наехали Булат-Сифон с Иваном Ивановичем! С ними волгоградские! Требование – двадцать лимонов. Мурка, они не шутят, остался час! Не дашь согласия – нас сольют!

–Дурак! Начальник безопасности хренов! Тебе не фирму, тебе курей сторожить, сука! Ты и Шерифа так же... Мразь! Сдохните оба! Вы мне не нужны!

Телефон у Грека отобрали, и вежливый голос напомнил о времени. Час!

–И не мечтай, тварь! Можете пристрелить их, денег не получите!

В половине шестого узнала, что на складах за городом разгорелся бой. Склады пылают, охрана отстреливается, по характеру донесения становилось ясно: сопротивление сломлено.

Мурка металась по дому, пряча драгоценности и деньги по тайникам, известным только ей и Шерифу. Добра было столько, что емкости тайников не хватало, остальное, запаковав в большой полиэтиленовый мешок, незаметно от охраны вынесла и, ломая маникюр о занозистый черенок лопаты, закопала в малиннике.

Ровно в шесть позвонили, спросили решение.

–Пошел к черту, сволочь! – крикнула она, свирепо.– Я сказала – ничего не получите!

В трубке молчали. Потом предложили:

–Слушай!

Там Кошенов и Грек неразборчиво кричали и матерились. Раздались выстрелы – все смолкло.

–Слышала сучка? Твоя очередь!

Видимо, дача была окружена, потому что, почти сразу затараторили автоматы у ворот, защелкали пули по стенам дома, в поселке яростно залаяли псы. Со звоном разлетались оконные стекла и орала, отстреливаясь, охрана.

Когда несколько человек ворвались в дом, Мурка, задними ходами, проскочила к речке, несущей желтые воды. Было уже светло. Задыхаясь от бега, споткнулась и упала в холодные волны, ноги заскользили по камням, обросшим мхом, её подхватило и, переворачивая, понесло течением.

42

Этой ночью афганцы переплыли Пяндж. Бойцы погранотряда, используя приборы ночного видения, следили за передвижением талибов. Группа нарушителей бесшумно и уверенно двигалась в горы Таджикистана, туда, где ждала засада. Бой получился жестоким и коротким. Окруженные слуги Камалбека отстреливались яростно. Ни один не сдался в плен, хоть на это рассчитывали спецслужбы, в надежде нащупать нить, ведущую к Бородатому.

–Аллах акбар! – орали ополоумевшие фанатики, выбегая под пули.

Битва закончилось, а на другой стороне реки шнырял по берегу джип Почихана. По телефону он узнал результат похода, и оплакивал единственного сына.

Спецназ КНБ с подразделениями полиции брали под арест имущество "Серых волков" по всему Шымкенту и области. Шли аресты членов банды, списочный состав которой находился и в прокуратуре, и в полиции, и в КНБ. Над городом с утра кружили вертолеты, Ромейко с шефом-полковником, и с генералом УВД области, наблюдали за действиями подчиненных с воздуха.

–На час опоздали! – борясь с ревом мотора, кричал Ромейко. – Часть работы за нас выполнили воры!

–Это и к лучшему! – проорал генерал. – Людей сберегли! Риску меньше!

–Теперь с ворами бы разобраться! – добавил полковник, натягивая наушники.

А Цаца в это время, стряхнув ампулу и наполнив шприц, снова укололся. Торч ещё не наступил – постучали в окошко, выглянул – Мурка! Побежал открывать.

–Ка-какими путями?

–Твою квартиру не пасут! Отлежаться надо!

–Заходи, заходи!

Мурка, сменив батарею на телефоне Цацы, кому-то звонила, отдавала приказы, нервничала, орала. А Цаца глядел на неё бессмысленными глазами, рот растянулся в улыбке. Он видел только тонкую белую шею, нежное горло, и руки сами собой лезли в карман за старыми колготками. Подошел сзади, любуясь холеной, глянцевой кожей Мурки, накинул колготки, и борясь с извивающимся телом, стал затягивать петлю. Телефон выпал...

Когда раненый в живот Костя, еле волоча ноги, ввалился в квартиру, мать и отец с испугу ничего не могли спросить, только бессмысленно блеяли. Через некоторое время, придя в себя и кое-как осмыслив ситуацию, отец побежал заводить машину, чтобы срочно выезжать в Алма-Ату к родственникам, к другу хирургу. Главное – не отмечать в чимкентской больнице огнестрельное ранение. Костю уложили на сидение и жигуль сорвался с места. Не доезжая Тараза, стало совсем плохо, он бредил, не узнавал отца и мать, она держала его голову на коленях и смачивала губы водой. Километров через пять он затих.

43

Через неделю, когда суматоха в городе улеглась, Юля брела по аллее парка. Летний ветер теребил листву, здесь, в глубине, было тихо, спокойно и грустно. Присела на скамейку под вязом, вверху, спрятавшись за ветки, выводил трели кенарь. Грека нет. Странно. А любовь? Была?

Поднялась и пошла вдоль кустов шиповника, над которым вились редкие бабочки. Тетю Валю нужно увольнять, одной ей прислуга ни к чему. Спасибо конечно, что развязала утром, не появись она вовремя – загнулась бы Юля. А теперь хорошо заплатить, и уволить.

Выйдя из парка, зашла в продуктовый магазин, купила кефир, пельмени в пачке, двести граммов копченой колбасы, водку. На базарчике возле магазина купила килограмм помидоров и полкило абрикосов, и почувствовала – сзади тянут за сумку. Первая мысль: воры! Мгновенно собралась и обернулась.

–Юлька! Я так рад! – Сережа стоял тоже с покупками и улыбался.– Давно, давно не встречались!

–Сережа! – отлегло у неё от сердца. – Ты как здесь?

–Как и ты. Покупаю продукты.

–Из Кентау приехал?

–Нет. Еду. Из командировки возвращаюсь.

Они остановились на углу улицы, мимо проносились машины.

–Как живешь, Юлька? Так соскучился! – держа в обеих руках покупки, спросил он.

Она подошла ближе, прижалась головой в его груди.

–Хорошо живу. Очень хорошо. – и прижалась крепче, чтобы не видел слез.

–А я тоже хорошо. Иногда грустно, но все же благодарен тебе. Благодарен, что ты была, еще больше благодарен – что ушла. Ты не представляешь, как я любил, и никто не может представить. Не мог ничем заниматься, в голову ничего не лезло, только ты! Будто околдованный! Просто окаянство! Когда ты меня бросила, думал – жизнь кончилась! Но – нет, жизнь продолжается. Встретил девушку, люблю не так, как тебя, а я счастлив. Вот понимаешь – счастлив! Надежно с ней. Спокойно. Благодарен тебе, благодарен судьбе за это. Раньше, когда мысли были только о тебе, не мог писать. А теперь, за этот год, сочинил труд, который оценили в Алма-Ате. Представляешь? Зовут на работу. Но не знаю. Жена в положении... А без неё я никуда.

Юля незаметно смахнула слезу.

–Рада за тебя. Рада, что все удачно получилось. Будет девочка – назови Юлей? А? Прошу!

–Н-нет. Мы придумали другое имя.

Юля помолчала.

–Ну, и правильно. Что ж, прощай?

–Прощай, Юля. Удачи тебе. Пока.

Они разошлись.

После обеда Юля проехала на кладбище, проходя мимо могилы Шерифа, увидела свежие цветы с ленточкой: "От Мурки".

Июнь, 2003 год.