Текст книги "От конспирации к секретности"

Автор книги: Геннадий Куренков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Еще одним направлением совместной работы большевистской партии и органов государственной безопасности в области обеспечения режима секретности, являлась пересылка секретной корреспонденции. Рассылка всей партийной секретной переписки осуществлялась через курьеров, прошедших проверку спецслужбами, а иногородняя корреспонденция пересылалась через фельдъегерский корпус ОПТУ. По постановлению Секретариата ЦК 7 декабря 1922 года Народному Комиссариату почт и телеграфов было предложено войти в СНК СССР с предложением об определении порядка пересылки секретной корреспонденции всех ведомств через фельдсвязь ОГПУ[329]329
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 112. Д. 395. Л. 6.


[Закрыть]. Особое внимание уделялось контролю за перепиской с государственными структурами, находящимися за границей. Данный вопрос всегда был под контролем Политбюро.

В определенных случаях ЦК корректировал деятельность органов государственной безопасности. К примеру, на закрытом заседании Политбюро 12 мая 1927 года рассматривался вопрос об ослаблении контроля со стороны ОГПУ над работой советских посольств и представительств за заграницей. В данном случае Политбюро постановило: «а) Считать необходимым коренные улучшения в той части работы ОГПУ, которая связана с иностранцами и заграницей с придачей всей работе большей гибкости и с учетом политических последствий, вытекающих из отдельных мероприятий, б) Обратить внимание ОГПУ на плохую постановку дела политконтроля за перепиской, в) Обязать ОГПУ принять экстренные меры постановки работы в этой области, г) Создать комиссию в составе тт. Янсона и Косиора для расследования имевших место отдельных инцидентов в этой области политконтроля за перепиской и выработки мероприятий по наказанию виновных»[330]330
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 5. Л. 2–3.


[Закрыть]. Как видно, Политбюро своей властью приходилось разрешать данные вопросы, в том числе и направляя деятельность ОГПУ.

Особое внимание ЦК уделяло проверке ведения секретного делопроизводства и соблюдения конспирации, а также расследованию случаев утери (кражи) секретных документов и разглашения секретных сведений. В партийных комитетах проверку проводили совместно органы госбезопасности и Секретный отдел (Бюро Секретариата, Особый сектор) ЦК партии. В начале данные проверки происходили от случая к случаю, в связи с расследованиями фактов утери или получении информации о неблагоприятном положении в деле обеспечения конспирации в определенных партийных комитетах. Но по постановлению ЦК ВКП(б) 29 января 1926 года на Секретный отдел ЦК и Специальный отдел ОПТУ возлагалось производить проверку плановым порядком. В партийных комитетах и учреждениях проверку производили Секретный и Специальный отделы совместно, а работу с секретными партийными документами в советских учреждениях,  – СПЕКО, по согласованию с ЦК. Механизм проверок был таков: По поручению ЦК непосредственно проверку производил Спецотдел ОГПУ. По результатам проверки ОГПУ составляло акт, давало заключение, свои предложения и рекомендации по исправлению недостатков. В актах СПЕКО фиксировались как отрицательные, так и положительные моменты. Как правило, проверки происходили по плану почти одновременно в нескольких партийных комитетах. После проведенных проверок ОГПУ направляло сводку с приложением перечисленных документов в Секретный отдел (Бюро Секретариата) ЦК. Сводки с рекомендациями подписывались начальником Спецотдела и начальником подразделения, проводившем проверки [во второй половине 1920-х годов подписывал Г. И. Бокий и начальник Vотделения Цибизов Г. К.] Секретный отдел, в свою очередь, выносил вопрос и представлял проект постановления на рассмотрение в Секретариат, Оргбюро, а порой и на Политбюро ЦК, для принятия окончательного решения.

Об объеме работы, говорят имеющиеся факты. Так, к примеру, в октябре – мае 1926 года, СПЕКО и Секретным отделом ЦК были проверены Наркомпрос, Госплан, НКТруда, НКЗдравоохранения, Государственный институт Запада, Коммунистический университет трудящихся Востока, некоторые члены ЦКК; в августе 1926 г. – НКТорговли; 1927– 30 гг. Самарский, Тамбовский, Рязанский, Воронежский, Саратовский губкомы, ряд ответственных работников ЦК, Средне-Азиатское бюро ЦК> Сибкрайком, Казахкрайком, ЦККП(б) Узбекистана, ЦК КП(б) Туркменистана, Киргизский ОК, Кокандский Окрком, Бурят-Монгольский OK, ОК Немцев-Поволжья, Уполномоченный в Берлине Немцев-Поволжья, НКВнешторг, Глававиапром, НКТяжелой промышленности, Калужской и Архангельский ОК (утративший 11 секретных документов), Курсы марксизма, ответственные сотрудники ЦК и ЦКК, руководители советских учреждений, делегаты съездов партии (потерявшие документы) и др. Проверке подвергалась как постановка секретной работы в целом, так и режимно-секретные и шифровальные подразделения парткомов.

По результатам проверок лица, учреждения, парткомы в 2-х недельный срок должны были известить ЦК и ОГПУ о принятых мерах и устранить обнаруженные недостатки. На большинство руководителей налагались довольно мягкие партийные взыскания в виде постановки на вид и выговоров. Кроме плановых проверок, естественно, расследовались случаи утери, кражи или разглашения секретных сведений. В данных случаях наказания были строгими. В любом случае, СГТЕКО и Секретный отдел ЦК предупреждали о принятии особых строгих мер. Так, к примеру, 3 августа 1926 года при рассмотрении результатов проверки Наркомата торговли, вынесенные на заседание ЦКК, на котором присутствовали Бокий и Цибизов, рекомендовавшие продолжить разработку дела и, в случае обнаружения виновных, передать их дела в прокуратуру.

В общем, в 1930-х годах более часто стали применяться строгие меры – снятие с работы, арест, привлечение к уголовной ответственности. На мой взгляд, это было связано со все возрастающей ответственностью по укреплению исполнительской дисциплины и ужесточением мер пресечения в государстве в целом.

Особое внимание ЦК и ОГПУ [в начале 1920-х годов III отделение Спецотдела ОГПУ – Г. К.] уделяло проверке работы шифрподразделений в парткомах. Так, в конце 1922 года в связи с вхождением Дальневосточной республики в состав РСФСР, начальник Спецотдела ОГПУ Г. И. Бокий направил в Шифрбюро ЦК РКП(б) и всем заведующим шифрчастями секретное письмо с предложением срочно принять меры к налаживанию шифрсвязи с данным регионом. Секретариат ЦК, 7 декабря 1922 года, предложил ОГПУ направить на Дальний Восток сотрудника для обследования и постановки там шифрделопроизводства в советских и партийных органах. Непосредственно в партийных комитетах на местах проверку ведения шифрработы проводил Специальный отдел ОГПУ совместно с шифрподразделением ЦК. В 1926-27 гг., к примеру, проверки были произведены в Тамбовском, Саратовском, Самарском, Кара-Калпакском обкомах, Ферганском окркоме. В июне – июле 1927 года было выявлено нарушение правил проверки и приема на работу секретных шифровальщиков в восьми областных парткомах. В результате, 24 октября 1927 года, Секретный отдел ЦК совместно с Шифрбюро, направили всем парткомам подписанное Товстухой (Зав. Секретного отдела ЦК) и Чечулиным (Зав. Шифрбюро ЦК) секретное письмо о порядке согласования кандидатур шифрработников и присылкой соответствующих документов для оформления в ЦК. Кроме того, 30 мая 1927 года, в циркулярном письме, подписанным Коссиором, указывалось на нарушение правил движения шифработников и на их частую сменяемость. В письме отмечалось, что перемещения и назначения шифрработников должно производиться только с согласования Секретного отдела и только после проверки кандидатов в органах ОГПУ. Таким образом, осуществление проверок секретного и шифрделопроизводства в парткомах и проведение проверочных мероприятий по отношению к кандидатам на должности, связанные с секретностью, было, прежде всего, прерогативой органов государственной безопасности и секретных подразделений ЦК. Что касается приема на работу в секретные подразделения парткомов и ЦК,  – лишь только после соответствующей проверки на профессиональную пригодность и лояльность к власти и только с согласия органов госбезопасности, кандидат мог рассчитывать на положительный результат. Все это проводилось в рамках мероприятий по обеспечению режима секретности вплоть до начала Великой Отечественной войны и позже.

Органы государственной безопасности также совместно с ЦК принимали самое непосредственное участие в работе по обеспечению режима секретности в печати и других средствах массовой информации, подготовке нормативных и инструктивных документов по данному вопросу. Так, например, в работе комиссии представителей цензуры по подготовке Военного перечня цензуры от ОПТУ был Ашмарин; в 1923 году в комиссии по пересмотру перечня 1922 года сведений, составляющих государственную тайну и не подлежащих опубликованию, входил начальник СПЕКО Г. И. Бокий; в утверждаемый ЦК состав редакции Секретного бюллетеня Главлита также входил Ашмарин, который являлся заведующим Иностранным отделом Главлита и в тоже время представителем ОПТУ. Как пример можно привести и участие ОГПУ в разработке и введение в действие директивы контрольным органам о цензуре информации с военных заводов в 1926 году, причем непосредственное участие в этом принимали Бокий и Уншлихт. ВЧК, а затем ОГПУ и НКГБ постоянно отслеживали материалы и деятельность иностранной прессы и с введением института уполномоченного по охране военной тайны в печати. Уполномоченному СНК СССР Волину, а также РВС и ОГПУ было поручено в двухнедельный срок издать единую инструкцию по охране военной тайны для всех союзных республик.

Совместно с НКГБ, Управлением агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) и другими ведомствами в мае – июне 1941 года разрабатывались Правила охраны государственной (военной и экономической) тайны в печати, которые должны были быть представлены на утверждение ЦК к 10 июня 1941 года

Кроме всего прочего, связанного с государственной безопасностью, на заседаниях ЦК в 1920–1930 годах рассматривались и специфические вопросы оперативного разведывательного и контрразведывательного характера. Так, к примеру, на заседании Политбюро ЦК 11 января 1923 года, рассматривались и были приняты предложения заместителя председателя ОГПУ Уншлихта, об утверждении задач созданного при ОГПУ Бюро дезинформации, по собиранию и дальнейшем использовании сведений о степени осведомленности иностранных разведок о России. В задачи Бюро должно было входить: «1) Учет поступающих как ГПУ, так и в Разведупр и другие учреждения сведений о степени осведомленности иностранных разведок о России. 2) Учет характера сведений, интересующих противника. 3) Выяснение степени осведомленности противника о нас. 4) Составление и техническое изготовление целого ряда ложных сведений и документов, дающих неправильное представление противникам о внутреннем положении России, об организации и состоянии Красной Армии, о политической работе, руководящих партийных и советских органах, о работе НКИД и т. д. 5) Снабжение противника вышеуказанным материалом и документами через соответствующие органы ГПУ и Разведупра. 6) Разработка ряда статей и заметок для периодической прессы, подготовляющих почву для выпуска в обращении разного рода фиктивных материалов с представлением их в каждом отдельном случае на рассмотрение одного из Секретарей ЦК»[331]331
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 329. Л. 9.


[Закрыть].

Особое внимание и объектом совместных усилий парторганов и органов государственной безопасности была не только защита секретной и иной информации, но и сбор ее. Для сбора информации ЦК использовало свои партийные каналы, в частности, через присылку информационных, политических и «закрытых» писем партийных организаций с мест. Партийные комитеты особо ценили сведения, получаемые от органов госбезопасности, к примеру, через сводки ВЧК и ОГПУ, которые объективно отражали состояние дел на местах. Это особенно было важно с точки зрения укрепления государственного и партийного аппарата в целом, контроля над политической, социальной и экономической жизнью общества. 17 марта 1921 года по указанию ЦК РКП(б) и ЦИК РСФСР, в ВЧК создается специальная служба государственной информации. Во всех губерниях образуются государственные информационные тройки в составе представителя губкома партии, губисполкома и губернской ЧК. В обязанности троек входило составление информационных сводок, по разработанной в ВЧК типовой форме. С 1923 года функции госинформтроек полностью перешли к губернским отделам ГПУ, в составе которых создавались специальные информационные подразделения. ГПУ стало готовить сводки исключительно своими силами, включая в эти документы, как официальную информацию, так и секретные сведения, добытые агентурным путем. Естественно, данные материалы носили секретный характер. Партийные комитеты всех уровней обязаны были оказывать поддержку чекистам в негласном освещении событий о состоянии дел в стране. Так в процессе сбора информации выявлялись негативные моменты в работе государственных учреждений и предприятий, руководители которых пытались скрыть административные и хозяйственные ошибки. Партийные комитеты знали о таких фактах от ГПУ и принимали меры по содействию и поддерживали работу спецслужб в этом направлении. Так, «в 1925 году Витебский окружной комитет КП (Б) адресовал всем райкомам партии округа специальное письмо, где обратил внимание на важность деятельности ГПУ по сбору политической и экономической информации. В документе предлагалось привлекать к партийной ответственности тех коммунистов – руководителей, кто пытается умышленно скрыть от спецслужб недостатки в работе учреждений, предприятий и организаций»[332]332
  Майданов И. И. Из истории деятельности советской спецслужбы 1921–1929 гг. На материале Белорусской ССР. С. 49.


[Закрыть].

Автор представленной работы, не затрагивает специально деятельность информационных троек и информационных подразделений, но следует отметить, что все спецслужбы: ВЧК, ОГПУ, НКВД, НКГБ и Разведупр, постоянно направляли в ЦК сводки о положении дел в стране и за границей, причем информация часто добывалась оперативным путем и являлась более достоверной и полной, чем из официальных государственных и партийных источников. Материалы информационных троек и информационных отделов ГПУ с мест направлялись в Москву в ЦК партии, в центральный аппарат ВЧК – ОГПУ, а их копии в ЦК национальных республик и губкомы. После соответствующего изучения и анализа партийные органы принимали по ним конкретные решения. «Так, 20 июня 1922 года, рассмотрев материалы госинформтройки при ГПУ, бюро Гомельского губернского комитета КП(б) приняло развернутое постановление, в котором обязало, в частности, комиссию по работе в деревне при губкоме партии заняться изучением сектанства на селе, как приносящего вред Советской власти. Оно считало также целесообразным образовать специальную комиссию для пересмотра анкет меньшевиков, так как по данным госинформтройки многие гомельские меньшевики, отказываясь на словах от политической борьбы с большевиками, на деле продолжали ее»[333]333
  Там же. С. 48.


[Закрыть]. Как пример оценки работы органов безопасности на местах по информационному обеспечению партийных комитетов, можно судить по отчету Витебского губернского отдела ГПУ за 1925 год. «Витебский окружной комитет КП(б) констатировал, что «освещение, даваемое в сводках ГПУ, вполне правильно отражает политическое и экономическое состояние округа». Окружной комитет КП(б) подчеркнул важность информационной работы органов государственной безопасности. «Основным стержнем в работе /отдела ГПУ. – Авт./, отмечалось в его постановлении,  – является сейчас деятельность информационного аппарата, в зависимости от постановки и состоянии которого можно судить о работе органов в целом». Внимание чекистов обращалось на всестороннее освещение политического положения в округе и особенно настроении рабочих при неослабном освещении положения дел в деревне»[334]334
  Цит. по Майданов И. И. Из истории деятельности советской спецслужбы 1921–1929 гг На материале Белорусской ССР. С. 51.


[Закрыть].

В ЦК сводки органов госбезопасности направлялись через Бюро Секретариата (Секретный отдел), регистрировались как секретная корреспонденция с соблюдением мер конспирации. Естественно ЦК, соответствующим образом реагировал на поступавшую информацию от органов безопасности. Так, на заседании Секретариата 22 января 1926 года рассматривался проект циркуляра ЦК об использовании сводок ОГПУ, который предложено было включить в очередные циркулярные указания ЦК[335]335
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Д. 160. Л. 9.


[Закрыть]. Как видно, сводки ОПТУ официально признавались партией одним из достоверных источников информации, ложившихся в основу некоторых партийных решений.

Одним из направлений совместной деятельности и решений высших партийных инстанций и органов было обеспечение безопасности, а также защита информации о партийных, государственных лицах и объектах. Особенно остро этот вопрос встал во время и после эсеровского мятежа, покушения на В. И. Ленина и анархистских террактов. Как известно, функция охраны возлагалась на органы государственной безопасности, первоначально на ВЧК. Председателю ВЧК поступали сообщения об активизации контрреволюционной деятельности. «В письме к Ксенофонтову в конце июня [1919 г. – Г. К.] Дзержинский сообщал, что белогвардейцы и анархисты готовят террористические акты и предлагал усилить охрану Кремля, своевременно выявлять и пресекать антисоветскую деятельность правых эссеров, кадетов и польских шпионов. Письма и телеграммы Дзержинского тщательно рассматривались на заседаниях Президиума ВЧК и ее коллегии. Например, 8 июня 1920 г. обсуждались предложения Феликса Эдмундовича об усилении борьбы с белогвардейскими элементами в тылу, а 2 июля были разработаны меры более эффективной охраны Кремля»[336]336
  Ф. Э. Дзержинский. Биография. С. 190.


[Закрыть]. При проведении операций по обезвреживанию контрреволюционных организаций в руки чекистов попадали, наряду с другими, советские документы со сведениями секретного характера. Так, «…B июле – августе Особый отдел ВЧК ликвидировал Петроградское отделение «Национального центра», которое возглавлял кадет В. И. Штейнингер. У заговорщиков было изъято много документов, содержащих сведения о 7 армии [Красной Армии. – Г. К.], переписка со штабом Юденича, отчет о деятельности Петроградской и Московской шпионской организаций»[337]337
  Ф. Э. Дзержинский. Биография. С. 175.


[Закрыть]. На допросе у Дзержинского 23 сентября 1919 г. арестованный член московской организации «Национального центра», бывший полковник гвардии В. А. Миллер, рассказал: «что в разговорах они строили планы как захватить Ленина и Троцкого в качестве заложников против красного террора и для этой цели держать их в каком-нибудь имении вне города Москвы»[338]338
  Красная книга ВЧК. Т. 2. С. 451.


[Закрыть]. Хотя большевики и принимали меры безопасности по охране членов ЦК и Правительства, но еще не в полной мере сознавалась реальная опасность. Известно как по началу, легкомысленно относился к этому В. И. Ленин. Так, к примеру, «Личная охрана В. И. Ленина состояла из двух человек. Лишь только после того, как его ранила Каплан, число телохранителей было увеличено вдвое»[339]339
  См. Судоплатов А. Тайная жизнь генерала Судоплатова. Правда и вымысел о моем отце. Книга первая. С. 81.


[Закрыть].

ЦК и органы государственной безопасности тревожила также проблема утечки информации касающейся сведений о членах ЦК и Правительства, передаваемых в печати. К примеру, в июне 1926 года на Политбюро обсуждался проект циркуляра органам печати, предложенного ОГПУ. Спецслужбы, озабоченные тем, что им было трудно наладить работу и обеспечить безопасность, когда заранее становится известно о месте пребывания и мероприятиях с участием членов Правительства. В циркуляре, разработанным ОГПУ и озвученного на Политбюро заместителем председателя ОГПУ Ягодой отмечалось, что за последнее время в местной прессе (журналах и газетах) печатались сведения, заранее указывающие маршруты из центра, остановки, места выступления (съезды, конференции, митинги), а также место лечения и пути обратного следования членов Правительства СССР, РСФСР и членов ЦК РКП(б).

В циркуляре также отмечалось, что некоторые редактора, гоняясь за сенсациями, посылали без ведома ОГПУ не только репортеров, но и фотографов, проводивших целые засъемки мест пребывания. По мнению ОГПУ, появление заранее этих сведений в печати, облегчало деятельность всякого рода шпионов и агентов и крайне затрудняло работу по охране членов Правительства и могло в любое время привести к печальным последствиям. Исходя из этого, ОГПУ предлагало без их согласования с отделом политконтроля ОГПУ такие сведения не давать, за исключением, когда поездка совершается с агитационными целями. Согласования редакциями должно происходить заранее до передачи материала в набор, посылка репортеров, фотографов должна происходить только после специальной визы и с предъявлением выписанного удостоверения ОГПУ, дающее право заниматься данной деятельностью. Предлагалось, что редакции, посылающие своих работников без визы ОГПУ, штрафовать, а репортеров, фотографов и прочих работников подвергать аресту[340]340
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 445. Л. 5.


[Закрыть]. Политбюро, рассмотрев данный проект, не имело возражений против посылки данного циркуляра от имени ОГПУ. На мой взгляд, это вполне приемлемая и обоснованная реакция, особенно учитывая реалии того времени, да и практику сегодняшнего дня.

Особой задачей для ОГПУ была охрана Кремля, других правительственных и партийных учреждений, также членов ЦК и Правительства как основных носителей государственных секретов. С самого начала функционирования Кремля как правительственной резиденции, вход осуществлялся по пропускам. Система прохода с течением времени менялась. Так, к примеру, к 1925 году система пропусков и установленный порядок прохода в Кремль уже не удовлетворяла службу безопасности и, по их мнению, «лишало возможность обеспечить от проникновения ненужного элемента в Кремль и сводило на нет всю охрану Кремля».

К тому времени существовало двенадцать различных видов пропусков: 1.Члены Президиума, члены и кандидаты в члены ЦИК СССР, 2. Члены Президиума, члены и кандидаты в члены ВЦИК, 3.Члены ЦК ВКП(б), 4. Кандидаты в члены ЦК ВКП(б), 5.Члены ЦЦК ВКП(б), 6. Пропуск ответственного работника (годовой), 7. Годовой пропуск в здание Правительства, 8. Дневной трехмесячный пропуск в Кремль, 9. Ночной пропуск в Кремль, 10. Увольнительный значок курсантов и красноармейцев, 11. Разовый пропуск в Кремль, 12. Разовый пропуск в здание Правительства.

Большое количество пропусков затрудняло их проверку и, к тому же, имелось большое количество потерянных пропусков. ОГПУ в секретном письме, направленном в Секретариат ЦК ВКП(б) и Президиум ЦИК СССР, предлагало сократить число пропусков до восьми. Предлагалось сократить четыре вида: на членов и кандидатов в члены Президиума ЦИК, ВЦИК, ЦК ВКП(б). Членам и кандидатам в члены ЦК ВКП(б) и ЦКК, не являющиеся членами ЦИК СССР, рекомендовалось получить единый пропуск ответственного работника. Зам Председателя ОГПУ Ягода просил ЦК ВКП(б) утвердить предлагаемый порядок[341]341
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Д. 176. Л. 191–198.


[Закрыть]. ЦК рассмотрело данное предложение на заседании Оргбюро Секретариата 22 июня 1925 года. Для проработки вопроса образовали комиссию в составе Гузакова, Мехлиса, Беленького, Шкирятова, Петерсона, т. е. представителей ОГПУ, ЦК и ЦКК. Комиссии предлагалось представить на утверждение Секретариата свой проект постановления[342]342
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. д. 176. Л. 200.


[Закрыть]. Как видно, фактически этот вопрос решался скорее партийным, чем советским порядком.

Естественно, ЦК регламентировало и проход в здание ЦК ВКП(б). В начальный период проход в здание ЦК был прост и осуществлялся по партийным билетам, т. е. каждый рядовой член партии мог свободно пройти в свой Центральный комитет. Но в 1925 году, в результате работы комиссии выяснилось, что официально числятся похищенными 30 тыс. партбилетов. Имелись случаи передачи партбилетов другим лицам для прохода в здание ЦК, подчистка партбилетов и неуплата членских взносов более 3-х месяцев, наличие партбилетов у исключенных и психически больных, которым он служил только для прохода в здание ЦК с различными просьбами. В ЦК задерживались лица, имеющие на руках различные документы на разные фамилии. К примеру, у одного задержанного было обнаружено 60 различных документов на другие фамилии. В результате, для разработки вопроса, была создана комиссия с участием Зав. Бюро Секретариата Товстухи, а также Гузака, Беленького, Петерсона. На заседании Секретариата ЦК в марте 1926 года рассматривалось два предложения: комиссии ЦК и предложение ОГПУ. В итоге был выбран компромиссный вариант. Секретариат ЦК утвердил предложения комиссии, но с предложениями ОГПУ. Было принято решение сохранить пропуска по партбилетам. Но имелось ввиду, что в данное время проходила замена старых партбилетов – на новый (образца 1926 года), где уже имелась фотография. С введением новых партбилетов, пропуск в здание без фотографий на партбилетах был запрещен, сокращалось количество видов пропусков. Члены ЦК, кандидаты и члены Ревизионной комиссии проходили по своим мандатам; члены ЦИК СССР и кандидаты – по мандатам с предъявлением партбилетов; члены ЦКК – по своим мандатам; члены МК и члены МКК, члены Коминтерна – на общих основаниях; члены ЦК РКСМ и кандидаты – по своим мандатам. Кремлевский пропуск для прохода в здание ЦК был действителен только с особой отметкой на пропуске[343]343
  Там же. Л. 10.


[Закрыть]. На заседании фракции ВКП(б) Президиума ВЦИК 20 мая 1926 года был рассмотрен вопрос, внесенный Секретариатом Президиума ВЦИК, предложивший коменданту Кремля оставить в силе действующий порядок пропуска в Кремль и здание ВЦИК по мандатам членов Президиума, членов и кандидатов в члены ВЦИК[344]344
  См. Там же. Л. 199.


[Закрыть]. Общий контроль и ответственность за пропуск в здание ЦК возлагался на Бюро пропусков комендатуры Управления делами ЦК ВКП(б). Но в 1928 году Бюро пропусков комендатуры Управления делами ЦК было ликвидировано. Управляющему делами поручалось организовать охрану здания ЦК на договорных началах с ОГПУ. Вход в здание ЦК вместо пропусков устанавливался только по партбилетам[345]345
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. д. 621. л. 14.


[Закрыть].

Таким образом, в здание ЦК мог пройти любой рядовой член партии по своему партийному билету. Вообще до середины 1930-х годов доступ в здание ЦК и возможность общения рядовых членов партии с партийными руководителями был вполне демократичным, да и охрана была минимальной. Об этом говорит факт убийства Кирова, оставшегося в момент покушения без охраны. Думается даже не стоит сравнивать охрану нынешних государственных руководителей с целой армией охранников и беспрецедентными мерами безопасности. «В 20-е годы, охрана советских руководителей была достаточно скромной. После 1929 года, когда Сталин окончательно утвердился у власти, штат охранников в Кремле стал увеличиваться. Однако пока не настолько, чтобы поразить чье-нибудь воображение своими масштабами»[346]346
  Судоплатов А. Тайная жизнь генерала Судоплатова. Кн. 1. Л. 80.


[Закрыть]. Далее А. Судоплатов отмечает тот факт, что: «До убийства Кирова, Сталина можно было встретить на Арбате в сопровождении Власика – начальника личной охраны и двух телохранителей. Он часто заходил к Демьяну Бедному, иногда посещал своих знакомых, живших в коммунальных квартирах. Сотрудники НКВД и ветераны, имевшие значок «Почетный чекист»… и удостоверение к нему, могли беспрепятственно пройти на Лубянку. Они имели право прохода всюду, кроме тюрем. Но далее он пишет: «Вся эта система была немедленно изменена. Убийство Кирова явилось предлогом для ужесточения контроля, который никогда уже больше не ослабевал»[347]347
  См. Там же. Судоплатов А. Тайная жизнь генерала Судоплатова. С. 76.


[Закрыть].

Выше была приведена лишь небольшая часть примеров, касающихся вопросов охраны и безопасности, проходившие обсуждение и утверждение в ЦК. Думается основной материал по вопросам данного взаимодействия можно найти в фондах ВЧК – ОГПУ – НКВД.

В результате сложилась и укрепилась система взаимодействия высших партийных органов со службами государственной безопасности в области обеспечения секретности, охраны государственной тайны, проведению режимно-секретных мероприятий. Такое сотрудничество определялось как взаимодействием высших органов политического и государственного управления страной с исполнительными структурами и определялось политической целесообразностью с самого начала существования советского государства. На высших постах органов государственной безопасности находились члены ЦК партии. Назначение и перемещение руководящих сотрудников проходило утверждение в ЦК или в партийных комитетах на местах. Кадровое распределение и политикоадминистративное влияние на исполнительные структуры со стороны партийных комитетов было основным рычагом не только взаимодействия, но и фактического управления. Круг взаимодействия определялся исполнением функциональных обязанностей, как структур, отвечающих за безопасность сараны в целом, так и политическими интересами. Партия, с одной стороны делегировала органам охрану и собственную безопасность, с другой – в тоже время, направляла их деятельность в нужном политическом русле. Органы безопасности, выполняя государственные функции по охране государственной и военной тайны как в мирное, так и военное время, осуществляли мероприятия по допуску к секретным сведениям, проверке сотрудников партийных учреждений, защите информации техническими средствами в партийных инстанциях, организации обучения партийных шифрработников и криптографов, участию и созданию нормативных партийных документов по обеспечению секретности и работе с секретными документами, проводили проверки соблюдения режима секретности и секретного делопроизводства в парторганах и ведомствах, где могли быть секретные партийные документы, защите секретных сведений в печати и других средствах массовой информации, охране государственных и партийных учреждений, членов Правительства и ЦК, как основных носителей государственной и партийной тайны. В данной работе приведены примеры данного взаимодействия. Весь комплекс вышеописанных вопросов решался совместно парторганами и службами госбезопасности. Особо следует отметить сотрудничество между, созданным в мае 1921 года Специальным отделом при ОГПУ и секретными подразделениями ЦК (Бюро Секретариата, Секретный отдел, Особый сектор ЦК). Естественно, Специальный отдел при ОГПУ осуществлял свою работу по решению высших парторганов и совместно с секретными подразделениями ЦК. К примеру, шифровальное дело велось и совместно с одной из структур Секретного отдела ЦК, занимающейся защитой информации техническими средствами – Шифрбюро, Шифротделения. Сотрудники Специального отдела участвовали непосредственно или курировали разработку секретных инструктивных и нормативных документов. По результатам совместной работы и заключениям Специального отдела и секретных подразделений ЦК выносились решения высших партийных органов.

В принципе, принимая во внимание все реалии и специфику взаимоотношений правящей партии со службами безопасности, это сотрудничество не позволяло осуществлять крупных утечек информации. Факты свидетельствуют, что, не смотря на определенные отрицательные моменты в деятельности советской контрразведки, разведслужбам соперничающих с Советским Союзом государств, по их признанию, было очень трудно работать в нашей стране. Усиление влияния и власти И. В. Сталина и обострение международной обстановки в Европе в связи с приходом к власти нацистов в Германии и действия японских милитаристов в Азии, требовали и способствовали ужесточению мер по обеспечению режима секретности. В СССР образовалась своего рода система взаимного контроля, когда партия контролировала и направляла деятельность служб безопасности, но в тоже время органы обязаны были контролировать и деятельность партийных комитетов и государственных структур. Инициаторами тех или иных решений высших партийных или государственных органов по вопросам обеспечения режима секретности в одних случаях выступали партийные органы, а в других – службы безопасности. Те меры, которые большевики принимали по охране тайн и обеспечению режима секретности, в том числе в партийных органах (не затрагивая внутриполитической борьбы), особенно усилившейся в 1930-е годы и перед Великой Отечественной войной, как показали дальнейшие события, оказались отнюдь не лишними.