Текст книги "От конспирации к секретности"

Автор книги: Геннадий Куренков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

2.5. Партийно-государственный контроль за соблюдением конспирации, условий хранения и использованием секретных документов и информации

Одной из самых сложных проблем в функционировании механизма политической власти в стране в 1920-1930-е гг. был контроль за выполнением принимаемых решений, в том числе и по соблюдению режима секретности и использованием секретными документами в партийных комитетах. Обеспечение контроля в этой области было одним из направлений деятельности секретных подразделений ЦК и органов государственной безопасности. Для выполнения данной задачи Центральным комитетом организовывались проверки соблюдения режима секретности при хранении и пользовании секретными документами в аппарате ЦК и партийных комитетах на местах. Эта работа проводилась с целью определения «слабых мест» и «уязвимых участков утечки» информации и дальнейшего проведения превентивной профилактической и административной работы по обеспечению режима секретности.

Для решения этой проблемы необходимо было в первую очередь сосредоточить секретные документы, находящиеся у «ответственных товарищей» из партийного аппарата и организаций, в свое время переданных им ЦК для работы, в едином центре в Секретариате ЦК. К 1922 году в Политбюро имелись сведения, что много документов, в том числе и секретных, таких как протоколы заседаний Политбюро, Оргбюро и Секретариата находились на руках у членов ЦК. Данный вопрос был рассмотрен на заседании Секретариата ЦК 21 апреля 1922 года и затем представлен на утверждение Политбюро. Постановлением от 18 мая 1922 года «О порядке хранения протоколов Политбюро членами ЦК», Политбюро утвердило решение Секретариата: «а) Признать необходимым возвращение старых протоколов Политбюро в Секретариат ЦК. б) Срок возвращения установить как общее правило, 1, 2 года. Секретариат ЦК предоставляет право изменения этого срока, если это потребуется условиями, в) Поручить Секретариату проверить достаточно ли соблюдается в личных секретариатах членов ЦК конспирация при хранении протоколов»[247]247
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 293. Л. 5.


[Закрыть]. Секретарю ЦК В. В. Куйбышеву было поручено выполнение данного постановления. 22 октября он направил письмо всем членам ЦК, в котором просил: «1. Срочно сообщить мне порядок хранения протоколов ЦК в Ваших личных архивах, какими мерами обеспечена достаточная конспиративность их хранения и проч. 2. Принять к сведению и руководству, что протоколы Цека подлежат обязательному возвращению в ЦК. (Протоколы Политбюро в Секретариат Политбюро, а протоколы Оргбюро и Секретариата в Секретариат Оргбюро) по истечению 6-ти месячного срока; в данный момент должны быть возвращены протоколы ЦК созыва Х-го съезда до декабря 1921 г. включительно; остальные протоколы ЦК прошлого созыва подлежат возвращению в ЦК в сентябре текущего года. В отношении протоколов ЦК созыва XI съезда поступать также, т. е. пересылать их по истечению 6-ти месячного срока по полугодиям, в ЦК»[248]248
  Там же. Ф. 17. Оп. 112. Д. 333. Л. 57–58.


[Закрыть]. Во исполнение решения Политбюро и Оргбюро, в Секретариат ЦК и В. В. Куйбышеву направлялись письма членов ЦК о состоянии и условиях хранения документов и соблюдения конспирации[249]249
  Там же. Ф. 17. Оп. 112. Д. 393. Л. 212–218.


[Закрыть]. Сам В. В. Куйбышев, в свою очередь, также информировал ЦК: «Протоколы Секретариата, Оргбюро, Политбюро и Пленума храню в закрытом ящике письменного стола в моем кабинете в ЦК, причем кабинет в часы, когда нет занятий, запирается»[250]250
  Там же. Ф. 17. Оп. 112.Д. 393. Л. 211.


[Закрыть].

Из сообщений членов ЦК стало очевидно, что, в общем на первый взгляд, при хранении секретных документов у них соблюдались предъявляемые требования. Но в распоряжении ЦК, имелись и факты, говорившие о нарушении правил хранения секретных документов, что приводило к разглашению секретных сведений. Нарушались, в том числе, и правила хранения архивных документов партии, сосредоточенных в государственных архивах. Так, в 1923 году Спецотделом ОГПУ был проверен Архив Октябрьской Революции (АОР), в котором вообще отсутствовала Секретная часть, а секретные документы ЦК РКП (постановления и материалы к ним, основания к правительственным и партийным актам, договорам, концессиям, документы, освещающие нелегальную работу и т. д.) лежали открыто на полках без должной охраны[251]251
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 587. Л. 21–21 об.


[Закрыть]. К контролю за соблюдением правил конспирации при работе с секретными документами, их хранения и использования кроме секретных подразделений ЦК привлекалась и Центральная Контрольная Комиссия ЦК. Так на заседании Президиума ЦКК 4 марта 1924 года был рассмотрен вопрос о распространении секретных документов: «Ввиду того, что практика ЦКК показала широкое распространение среди членов партии документов, запрещенных к распространению и что в распространении и хранении этих документов сплошь и рядом замешаны и члены партии, непричастные к фракционной борьбе и не заинтересованные в распространении, войти в ЦК партии с просьбой, чтобы местным организациям было предложено сделать указание членам партии о сдаче всех секретных документов в партийные организации с тем, что в случае обнаружения секретных документов на руках членов партии, впредь будут приниматься суровые меры партийного взыскания»[252]252
  Там же. Ф. 17. Оп. 112. Д. 526. Л. 110–110 об.


[Закрыть]. В результате, данное предложение было вынесено на рассмотрение Секретариата ЦК, который постановил: «а) Принять предложение ЦКК о хранении и сдаче секретных документов, б) Поручить тов. Короткову в недельный срок составить для рассылки на места циркуляр о хранении и сдаче секретных документов»[253]253
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 112. Д. 526. Л. 7.


[Закрыть].

В 1925 году по поручению Секретариата ЦК, Бюро Секретариата предприняло меры по сбору информации о состоянии секретной работы в партийных органах на местах. 20 октября 1925 года из ЦК в 33 окружкома было направлено письмо, за подписью заведующего Бюро Секретариата Л. З. Мехлиса, в котором предлагалось срочно ответить на ряд вопросов. В том, числе: кто из работников аппарата окружкома ведает секретным делопроизводством (краткие сведения о них) и кем он утверждался, имеются ли в парткомах несгораемые шкафы и охраняется ли здание окружкома? Видимо, не удовлетворившись ответами комитетов и обладая оперативной информацией с мест, а также не прекращающиеся случаи утерь и кражи секретных партийных документов, вынуждали ЦК более серьезно проводить мероприятия по обеспечению режима секретности и проверку соблюдения конспирации при работе с секретными документами. Так в начале декабря 1925 года Бюро Секретариата просило Секретариат ЦК поставить на очередное заседание вопрос о проверке соблюдения правил хранения, возврата и ознакомления с секретными документами ЦК РКП(б). В проекте постановления предлагалось установить порядок периодических плановых проверок соблюдения правил конспирации в парторганах, в советских учреждениях, профсоюзных, кооперативных и прочих организациях, а так же в отделах ЦК, в Секретариатах членов ЦК и ЦКК и определить лиц и органы производящие такие проверки. Секретным отделом ЦК было предложено, что проверки в партийных органах должны были производить местные партийные ревизионные комиссии, ответственные инструктора ЦК и лица, специально направленные ЦК для проведения данных мероприятий. В Секретариатах членов ЦК и ЦКК проверки проводились в каждом отдельном случае по постановлению Секретариата ЦК по согласованию с заведующими отделами и членами ЦК и ЦКК. Бюро Секретариата, в свою очередь, брало на себя обязанность снабжать проверяющих лиц соответствующим инструктивным материалом и подготовку письма к ревизионным комиссиям на местах с просьбой проводить периодические проверки[254]254
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 944. Л. 294–296.


[Закрыть]. В результате 29 января 1926 года Секретный отдел ЦК вынес на Секретариат ЦК вопрос «О проверке соблюдения правил хранения, возврата и ознакомления с секретными документами ЦК ВКП(б)». Рассмотрев его, Секретариат ЦК постановил: «Установить порядок периодических плановых проверок соблюдения правил хранения, возврат и ознакомления с конспиративными документами ЦК ВКП(б)[255]255
  Там же. Ф. 17. Оп. 113. Д. 163. Л. 24.


[Закрыть]. Секретариат ЦК также подтвердил, предложенный Секретным отделом порядок и круг лиц, производящих проверку. С этого момента все результаты проверок порядка хранения, возврата и ознакомления с секретными документами ЦК подлежали представлению в Секретный отдел ЦК. Как видно, данное постановление узаконило плановый и периодический характер проведение проверок. Данная работа велась при непосредственном участии ЦК ВКП(б), Секретного отдела ЦК и Специального отдела ОГПУ.

Во исполнение этого постановления, уже весной 1926 года, Секретный отдел поднял вопрос о проведении проверок соблюдения правил обращения и хранения конспиративных материалов ЦК ВКП(б) в обкомах на местах. 7 мая 1926 года Секретариат рассмотрел просьбу Секретного отдела ЦК и разрешил произвести проверку соблюдения правил хранения, возврата и ознакомления с секретными документами ЦК. Следует отметить, что данный вопрос рассматривался на закрытой части заседания, и решения по нему были вынесены в «особую папку».

Принятие к 1926 году нормативных документов по регламентации работы с секретными документами партии, таких как «Инструкция о порядке хранения и движения секретных документов», «Инструкция по ведению, хранению, пересылки и доставке секретной корреспонденции», «Правила обращения с конспиративными документами», «Правила хранения, ознакомления и возврата протоколов Политбюро и Пленума ЦК ВКП(б)», постановления ЦК «О порядке хранения и возврата в ЦК РКП протоколов Секретариата, Оргбюро, Политбюро и Пленума ЦК», также требовало от ЦК проверки их исполнения. Обследовались не только партийные, но и государственные ведомства и учреждения, получающие секретные партийные документы. Так в январе – мае 1926 года Секретным отделом ЦК и Спецотделом ОГПУ были проверены Наркомпрос, Госплан СССР, НКТруда, НКЗдравоохранения, Государственный институт Запада, Коммунистический университет трудящихся Востока и некоторые члены ЦКК. По результатам проверок, 29 января 1926 года заведующий Секретным отделом ЦК А. П. Товстуха и 14 мая 1926 года его заместитель Я. Е. Брезановский, делали доклады на заседаниях Секретариата ЦК. Как выяснилось в ходе проверок, были выявлены случаи халатного обращения с конспиративными документами. К нарушителям были применены меры партийного и административного воздействия[256]256
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113.Д. 163. Л. 24–25.


[Закрыть]. В данном случае, проверялось ведение секретного делопроизводства и постановки шифровальной работы. В некоторых случаях, когда не было возможности обеспечить секретность или не соблюдались нормы и правила ведения шифрработы, шифрчасти просто ликвидировались. В общем следует отметить, что по результатам проверок «оргвыводы» следовали довольно мягкие: «поставить на вид», «обязать», «указать» и т. п., то есть, отношение к нарушителям было на удивление более чем лояльное. Необходимо отметить, что именно к этому времени была, в основном, разработана и введена в действие нормативная база по обеспечению режима секретности и секретному делопроизводству, что давало легитимную нормативно-правовую основу осуществлять контроль за соблюдением требований и правил по работе с секретными документами и по принятию мер по защите информации в целом.

Механизм проведения проверок был таков: 1. Оргбюро или Секретариат ЦК по представлению Секретного отдела ЦК выносили решения о проведении проверок соблюдения правил хранения, возврата, ознакомления, ведения секретного и шифровального делопроизводства.

2. Во исполнение данных решений и по согласованию с Секретным отделом ЦК, проверку производил Специальный отдел ОГПУ.

3. По результатам проверки Спецотделом ОГПУ составлялся акт, в котором фиксировались как положительные, так и негативные моменты и недостатки. Причем, один экземпляр акта (в середине 1920-х гг. акты подписывал начальник Спецотдела ОГПУ Г. И. Бокий, заместитель начальника отдела А. Гусев, начальник 5 отделения Спецотдела Цибизов), в котором делался общий (с оценкой) вывод и указывались меры по устранению недостатков, направлялся в Секретный отдел ЦК;

4. Секретный отдел ЦК акты анализировал, группировал, делал в виде сводок свои заключения по данным проверок и направлял сводку с приложенными актами на рассмотрение в Оргбюро или Секретариат и представлял на утверждение проект постановления ЦК по данному вопросу.

5. Оргбюро или Секретариат выносили постановления ЦК с соответствующими организационными выводами.

6. В итоге проверенные организации и партийные комитеты в обязательном порядке должны были сообщать в Секретный отдел ЦК об исправлении обнаруженных недостатках.

Так, к примеру, в августе 1926 года был проверен порядок обращения с секретными документами в Калужском губкоме ВКП(б)[257]257
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. ИЗ. Д. 222. Л. 128–139, 141-147.


[Закрыть]. В результате Секретариат ЦК на заседании 20 августа 1926 года принял постановление: «…б) Поставить на вид секретарю Калужского губкома за недопустимое обращение с конспиративными материалами ЦК (регистрация и хранение документов ЦК не в надлежащем порядке, передача их в органы Центроархива), «….Упорядочить обращение с конспиративными материалами, согласно соответствующих правил ЦК, а также указаний Спецотдела ОГПУ, перечисленных в актах проверки. О принятых в этом направлении мерах сообщить в ЦК в двухнедельный срок»[258]258
  См. Там же Л. 7.


[Закрыть]. В результате, в письме Калужского губкома, во исполнение данного постановления, в Оргбюро объяснялись причины и сообщалось о принятия мер к устранению недостатков[259]259
  См. Там же. Л. 145–147.


[Закрыть].

В сентябре 1926 года Секретный отдел направил в Секретариат ЦК ВКП(б) «Сводку нарушений установленных правил обращения с конспиративными документами ЦК, обнаруженных обследованием Спецотдела ОГПУ», произведенных у ряда должностных лиц. В результате чего выходит постановление Секретариата ЦК: «…Обязать перечисленных выше товарищей упорядочить обращение с конспиративными документами ЦК согласно существующих правил, а также указаний Спецотдела ОГПУ перечисленных в актах проверки. О принятых в этом отношении мерах сообщить ЦК – в двухнедельный срок»[260]260
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Д. 242. Л. 8.


[Закрыть]. В результате в двухнедельный срок в ЦК было сообщено о причинах сложившегося положения и принятых мерах[261]261
  См. Там же. Л. 203–204.


[Закрыть].

В январе 1926 года Спецотделом ОПТУ был проверен порядок пользования и хранения секретных документов ЦК в Самарском, Тамбовском, Рязанском, Воронежском и Саратовском губкомах, у кандидата в члены ЦК ВКП(б) Варейкиса, членов ЦКК К. М. Кудряшова, Я. К. Абеля, М. О. Разумова. Обследование показало, что из всех проверенных организаций и лиц, только у М. О. Разумова дело обстояло благополучно. У всех остальных было обнаружен ряд упущений и недостатков, являющихся нарушением правил конспирации (выдача документов на дом и при выезде в командировки, отсутствие надлежащего учета, допуск к документам лиц, не утвержденных ЦК, не соблюдение сроков возврата и условий хранения документов и т. д.). Наряду с проверкой ведения секретного делопроизводства, в данном случае в Тамбовском, Саратовском, Самарском губкомах проверялось и ведение шифрработы[262]262
  См. Там же. Ф. 17. Оп. 113. Д. 259. Л. 170–189.


[Закрыть]. В июне 1926 года был проверен НКИД и Бюро заграничных ячеек ЦК ВКП(б). В результате проверки в Бюро состояние дела отмечалось как неудовлетворительное. В сентябре – октябре того же года были проверены высшие государственные органы страны – Управления делами СНК СССР и СТО, аппарат ЦИК, а также Карельский обком ВКП(б)[263]263
  См. Там же. Ф. 17. Оп. 113. Д. 308. Л. 9-10, 194–208.


[Закрыть]. В результате были выявлены фактически такие же случаи халатного отношения к работе с секретными документами ЦК (хранение на квартире, не возврат в установленный срок, отсутствие допуска, регистрации и учета). В ноябре 1926 года на заседании Секретариата ЦК рассматривались результаты очередной проверки соблюдения правил обращения с конспиративными документами ЦК. Следует заметить, что постановление по данному вопросу было занесено не в открытую часть протокола, а уже в «особую папку». Проверке подвергались не только партийные комитеты и должностные лица, но и секретные подразделения ведомств. В наиболее значимых случаях дела передавались на рассмотрение ЦККВКП(б). На заседаниях Президиума ЦКК по данным вопросам всегда присутствовали представители органов государственной безопасности. Так от ОПТУ на заседаниях присутствовали начальник Специального отдела ОГПУ Г. И. Бокий, начальник V отделения этого же отдела Цибизов и А. Гусев[264]264
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Д. 246. Л. 20–21.


[Закрыть]. В особых случаях ЦК не ограничивался принятием только административных мер, а при обнаружении виновных ОГПУ поручалось передавать дела в прокуратуру, т. е. для привлечения к уголовной ответственности.

Производимые проверки выявляли также и недочеты в данной работе и со стороны самого ЦК. Так, исходя из результатов проверок, Специальный отдел ОГПУ в 1926 году приходит к заключению о необходимости приведения нормативных документов ЦК в соответствие с новыми условиями. Так, в письме Спецотдела ОГПУ, направленном в Секретный отдел ВКП(б): «…считает необходимым обратить Ваше внимание на крайнюю необходимость выработки и предоставления соответствующей твердой инструкции о порядке пользования и хранения секретных материалов ЦК, Политбюро и ЦКК, так как практика обследования показала нам, что существующие ныне правила по хранению и пользованию указанными материалами частично отжили свое время указаний, как хранить, учитывать и пользоваться названными материалами»[265]265
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Д. 246. Л. 178.


[Закрыть]. Далее в решении Секретариата ЦК по данному вопросу указывалось на недопустимость нарушений правил обращения с конспиративными документами и предлагалось в двухнедельный срок привести в соответствие с существующими правилами и указаниями Спецотдела ОГПУ, приведенными в актах обследования, что, судя по присланным затем в Секретариат ЦК сообщениям секретарей губкомов, и было сделано[266]266
  См. Там же. Л. 195–197.


[Закрыть]. В итоге, принимая во внимание озабоченность и рекомендации Секретного отдела ВКП(б) и Специального отдела ОГПУ по поводу результатов проверок, ЦК было принято решение разработать новую инструкцию. Вскоре была разработана и 5 мая 1927 года на Политбюро ЦК окончательно утверждена инструкция «О пользовании секретными материалами». Как видно, здесь мы наблюдаем обратную связь и взаимодействие органов госбезопасности и ЦК по данному вопросу.

После принятия инструкции, проверки Спецотделом ОГПУ возобновились. В мае 1927 года были произведены обследования у заместителя председателя СНК РСФСР Лежавы, председателя Подготовительной комиссии СНК СССР Антонова-Саратовского, председателя коммунистической фракции Правления Центрального Сельхозбанка Шефлера, членов ЦК Богуславского, Леплевского. В результате, фактически снова выявились случаи халатного отношения к работе с секретными документами ЦК (хранение на квартире, не возврат в установленный срок, отсутствие допуска, регистрации и учета). В решениях Секретариат ЦК по данным проверкам опять такие мягкие формулировки, как «указать и устранить». Снова в ЦК идут сообщения об устранении обнаруженных недостатков[267]267
  См. Там же. Ф. 17. Оп. 113. Д. 308. Л. 9-10, 194–208.


[Закрыть]. В конце 1927 – начале 1928 гг. Спецотделом ОГПУ были проверены Среднеазиатское Бюро ЦК, Сибкрайком, Казахкрайком, ЦК КП(б) Узбекистана, ЦК КП(б) Туркменистана, Киргизский обком, Кокандский окружком, Бурят-Монгольский обком. В результате было выявлено неудовлетворительное состояние дел по работе с секретными документами (несанкционированная выдача документов на руки, небрежное хранение, нарушение правил регистрации, учета и пересылки, несоблюдение сроков возврата и др.). В постановлении Секретариата ЦК от 10 февраля 1928 года мы снова видим прежние санкции «указать секретарям», «исправить недостатки», самое суровое – «выговор»[268]268
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Д. 595. Л. 4.


[Закрыть]. В декабре 1927 года за халатное отношение к конспиративным материалам (пропажа документов) выговоры и лишение на полгода высылки материалов получили известный большевик Н. И. Подвойский и член Орехово-Зуевского укома Каштанов. В назидание остальным, данные решения были доведены до всех лиц, получающих конспиративные материалы[269]269
  См. Там же. Ф. 17. Оп. 113. Д. 582. Л. 6.


[Закрыть]. Примечателен случай, когда очень серьезно начатое расследование, выявилось при проверке у кандидата в члены ЦК КП(б) Узбекистана Кадыр-Алиева. Дело в том, что, отбыв в командировку в ЦК Узбекистана, он оставил партийные документы дома. Его жена, обнаружив их, и будучи неграмотной, продала данные документы в частную лавку как материал для упаковки товаров. Расследованием этого дела занимался Специальный отдел ОГПУ. Сначала была получена санкция на арест за преступление, предусмотренного ст. 153 УК Узбекистана за разглашение секретных сведений, не подлежащих оглашению. Но затем, в письме за подписью Г. И. Бокия и Цибизова в Секретный отдел ЦК ВКП(б) заместителю заведующего Я. Е. Брезановскому сообщалось, что в ходе проверки обнаружено, что среди проданных «совершенно секретных» и «секретных» документов, все-таки, нет. И, в итоге, к нарушителю были применены более мягкие, по сравнению с арестом, санкции – объявлен партийный выговор и снят с работы[270]270
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Д. 582. Л. 6.


[Закрыть].

Данный случай говорил, во-первых, с одной стороны, о существовании в конце 1920-х гг. и более строгих мер-наказаний, предусмотренных уголовным кодексом за разглашение секретных сведений. Во-вторых, с другой стороны, о недостаточно серьезном, понимания вопроса субъектами – носителями секретной информации и низком культурном и правовом уровне при работе с документами вообще, имевшемся еще в стране, в целом, и особенно на периферии. Так, в феврале 1928 года было указано секретарям Уральского, Актюбинского, Сырдарьинского, Акмолинского губкомов, Ташкентского, Зейского, Самаркандского, Кустанайского и Читинского окружкомов на неудовлетворительное обращение с конспиративными документами и дан 2-х недельный срок на исправление положения дел[271]271
  См. Там же. Ф. 17. Оп. 113. Д. 598. Л. 11.


[Закрыть].

14 октября 1927 года на заседании Секретариата ЦК рассматривался вопрос о пропаже в Архангельском ГК сразу 11 секретных документов и шифра «Заря» Рогачевским укомом, выявленных при проверке губотделом и Спецотделом ОГПУ. Данное дело приняло характер целого расследования, о чем свидетельствует переписка Секретного отдела ЦК ВКП(б), Спецотдела ОГПУ, Архангельского губотдела ОГПУ. В результате проверки было обнаружено, что утеряны следующие документы, считавшиеся секретными: Стенограмма Оргбюро об обследовании Владимирской и Смоленской губернии; о проведении антирелигиозной компании в связи с наступающим мусульманским постом; отношение Орграспреда ЦК, подписанное т. Косиором о постановлении ЦК относительно командировании 150 товарищей из промышленных районов в непромышленные с целью их кадрового укрепления; отношение за подписью Косиора о вмешательстве Архангельского ГК в работу отдела Госбанка; информационный обзор о работе среди бедноты; просьба ЦК деревоотделочников об отзыве из Архангельска М. А. Лобанова для работы в ЦК союза; о посылке докладчиков о Пленуме ЦК и ЦКК на места; о губернской прокуратуре в Архангельске; об освобождении коммунистов-организаторов партийной переписи и регистраторов на время партпереписи от партийной работы; о работе т. Колтунова Л. Г.; просьба ЦК ВЛКСМ о командировании т. Кучерова в качестве представителя ЦК ВЛКСМ на Пленуме Архангельского ГК 26 декабря 1927 г. Причем, сначала была обнаружена пропажа 21 документа, затем десять из них нашли. Начальник Спецотдела ОГПУ Г. И. Бокий и начальник V отделения Цибизов просили начальника Архангельского губотдела ОГПУ указать причины и виновных лиц. В Архангельске было произведено расследование по факту произошедшего случая, включая и производство допросов. Г. И. Бокий и Цибизов предлагали: «ввиду важности вопроса предлагается Вам срочно произвести исчерпывающее дознание по существу недостающих документов, выявить персональную ответственных лиц, коими утеряны документы, не ограничиваясь опросом только технических работников губкома и весь материал с Вашим заключением немедленно направить нам». Спецотдел ОГПУ предлагал привлечь бывших секретарей Архангельского ГК Куджиева и Бейка (во время пропажи именно они были секретарями губкома) к внесудебной ответственности в партийном порядке. В результате, так строго начавшееся дело окончилось довольно мягким, для данного случая, постановлением Секретариата ЦК 14 декабря 1927 года, по которому Куджиеву и Бейко были объявлены строгие выговоры за халатное отношение к секретным документам[272]272
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 114. Д. 337. Л. 14, 273–297.


[Закрыть].

Из своего кабинета, у заместителя заведующего Орготделом Шахтинско-Донецкого окркома Бегеулова, вместе с портфелем была украдена секретная сводка бело-эмигрантской прессы. Этот случай также стал предметом разбирательства Секретного отдела ВКП(б), ОГПУ, Шахтинско-Донецкого окркома Северо-Кавказского края и, в конечном счете, Секретариата ЦК. Бегеулову был объявлен выговор за халатное отношение к секретным документам[273]273
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Д. 611. Л. 9, 206–208.


[Закрыть]. В 1933 году за утерю протокола Политбюро (оставил в номере гостиницы «Националь») был лишен в течение 3-х месяцев права получать протоколы секретарь ЦК КП(б) Узбекистана Икрамов[274]274
  См. О. В. Хлевнюк, А. В. Квашонкин, Л. П. Кошелева, Л. А. Роговая. Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 78.


[Закрыть]. На заседании Секретариата ЦК 22 марта 1933 года, комиссии в составе А. И. Стецкого (председатель), Н. А. Вознесенского, В. В. Осинского поручалось дополнительно выяснить и внести на рассмотрение Оргбюро вопрос по поводу разглашения данных по убыли скота журналом «Социалистическая реконструкция сельского хозяйства»[275]275
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 114. Д. 340. Л. 6.


[Закрыть]. Здесь следует отметить, и то обстоятельство, на каком уровне решался, казалось бы частный вопрос и то, что данные по убыли скота в голодный год были секретным.

С 1930-х годов, ЦК стал строже относиться к фактам разглашения секретных сведений. На это были как внутренние, так и внешние причины. С одной стороны, это было следствием усиления личного влияния и власти И. В. Сталина и его теории об усилении классовой борьбы по мере строительства социализма, с другой,  – обострение международной обстановки в Европе, в связи с приходом к власти нацистов в Германии и действий японских милитаристов в Азии. Все это вместе взятое способствовало ужесточению мер по соблюдению режима секретности и наказаний за их несоблюдение. В 1927 году вышло постановление о мерах ответственности по секретным делам, предусматривающих внесудебный порядок рассмотрения данных дел. Так же была принята и введена в действие статья Уголовного кодекса; «Разглашение секретных и не подлежащих оглашению сведений». Если раньше виновные в несоблюдении секретности получали довольно мягкие административные взыскания, то теперь все чаще дело доходило до суда. Так, на заседании Политбюро 1 февраля 1930 года был рассмотрен вопрос «О разглашении секретных сведений о добыче золота и цветных металлов». Оргбюро по данному вопросу вынесло следующее решение в отношении виновных: «а) Передать дело на расследование ОГПУ. б) Предложить ОГПУ немедленно арестовать Шипека. в) Вопрос о Симонове и Алешине передать в ЦКК»[276]276
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 914. Л. 5.


[Закрыть]. 31 августа 1935 года Политбюро рассмотрело вопрос «О привлечении к ответственности военного цензора Галгута». Постановление опять было строгим; «Предать суду военного цензора Галгута за утерю секретного документа, который, таким образом, стал известен иностранцам»[277]277
  См. Там же. Ф. 17. Оп. 3. Д. 970. Л. 28.


[Закрыть].

В 1940 – начале 1941 гг. усилилась работа по проверке соблюдения секретности и расследованию фактов разглашения секретных сведений, в первую очередь по военным и военно – мобилизационным делам. Так, 23 февраля 1940 года, на Секретариате ЦК рассматривался вопрос «Об утере совершенно секретных документов в Наркомате военно-морского флота»[278]278
  Там же. Ф. 17. Оп. 116. Д. 64. Л. 66.


[Закрыть]. И в данном случае, дело теперь не заканчивалось оргвыводами. Военная прокуратура приняла его к производству и исполнению. Несмотря на то, что перед Великой Отечественной войной в общем стратегические и политические планы гитлеровцев не были секретом для руководства СССР, все-таки в некоторых ведомствах наблюдались факты беспечного отношения к секретным сведениям, которые иногда просачивались через средства массовой информации и ведомственные каналы. ЦК, естественно, резко реагировал на данные случаи. Иллюстрацией этого может служить, рассмотренный Оргбюро ЦК в декабре 1940 – феврале 1941 года вопрос «О фактах разглашения секретных сведений Московской радиостанцией Наркомрыбпрома СССР»[279]279
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 116. Д. 67. Л. 70–71.


[Закрыть]. В данном случае, со стороны Наркомрыбпрома выявилось грубое нарушение правил секретности. Оргбюро реагирует оперативно и обязывает в короткий срок (до 1 марта) исправить недостатки. Важность вопроса была такова, что рассмотрение его было вынесено на заседание Политбюро.

Имелись факты нарушений и в самих секретных подразделениях партии. Так, 13 июля 1940 года на Оргбюро ЦК было рассмотрено неудовлетворительное ведение дел в Особом секторе Камчатского обкома ВКП(б). При проверке не обнаружилось на месте протоколов Пленумов обкома, отсутствовала регистрация секретных документов и т. д. Оргбюро обязало в месячный срок навести порядок в протокольном и секретном делопроизводстве. Контроль за выполнением поручалось осуществлять вышестоящему органу – Хабаровскому крайкому[280]280
  Там же. Ф. 17. Оп. 116. Д. 43. Л. 11.


[Закрыть]. Как видно, проблема разглашения секретных сведений была актуальна вплоть до Великой Отечественной войны.

Таким образом, проверка соблюдения режима секретности являлось одним из направлений деятельности по защите секретной информации. Данная работа имела двоякое значение. Во-первых, это была проверка истинного состояния дел по соблюдению режима секретности, наличия узких мест, выяснения причин уязвимости информации. Во-вторых, это была проверка исполнения решений ЦК по вопросам защиты информации. В распоряжении высших органов партии постоянно появлялись факты неблагополучного состояния дел в тех или иных партийных комитетах и государственных учреждениях по соблюдению режима секретности, как в центре, так и на местах. Были случаи разглашения секретных сведений, утери и кражи секретных документов, неудовлетворительного состояния секретного делопроизводства. На заседаниях высших органов партии не раз рассматривались эти вопросы. Контроль и проверка соблюдения конспирации возлагалась на Спецотдел, местные отделения ОГПУ – НКВД и секретные органы партии (Секретный отдел ЦК – Особый сектор ЦК). До 1926 года данная работа носила эпизодический характер, но после принятия постановления Секретариата ЦК 29 января 1926 года, стала плановой. Специальным отделом ОГПУ проверялись партийные комитеты, а также ведомства и отдельные должностные лица. Недостатки, как правило, были везде однотипны. Среди самых распространенных были: ознакомление и работа с секретными документами не допущенных лиц, задержка или не возврат документов, утеря, кража, хранение документов на дому, отсутствие условий и не соблюдение правил хранения, непорядок в регистрации и учете. Секретные подразделения готовили материал и выносили на рассмотрение проекты постановлений по результатам проверок на Секретариат и Оргбюро, а иногда и на Политбюро. Как видно из документов ЦК, отмеченные в актах Спецотдела и местных органов ОГПУ, недостатки после соответствующих оргвыводов, исправлялись.