Текст книги "От конспирации к секретности"

Автор книги: Геннадий Куренков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

По незначительным нарушениям в 1920-х годах, виновным выносились довольно мягкие санкции, ограничиваясь организационными и административными мерами: постановка на вид; прекращение, на определенный срок, высылок секретных документов; выговор; строгий выговор. Редко дело доходило до более строгих мер. Но с начала 1930-х годов наблюдается ужесточение санкций; – снятие с занимаемой должности, увольнение с работы, вплоть до передачи дел в прокуратуру и ОГПУ на расследование и привлечение к уголовной ответственности.

Проведение организационных и административных мероприятий давало положительные результаты. Со строгой партийной дисциплиной и централизацией, партия и страна в целом, находясь, то в военном, то после или предвоенном состоянии, с одной стороны, проводила определенную политическую и государственную линию по проведению в жизнь режимно-секретных мероприятий как в партийных, так и государственных инстанциях, но с другой, все-таки, на наш взгляд, не везде и не всегда этому придавалось должное значение. В одних случаях не хватало организованности, а где и имело место халатное отношение к соблюдению секретности. Об этом говорят случаи утери и кражи документов, разглашения секретных сведений. Данные случаи являлись предметом пристального разбирательства в высших партийных органах с привлечением ЦКК и ОГЛУ.

Не обладая специальной аналитической информацией органов государственной безопасности, трудно судить, в полной мере, о степени эффективности работы партии и страны в целом по обеспечению режима секретности, сохранности государственной и партийной тайны и контролю за соблюдением конспирации в партийных и государственных органах и учреждениях в период между двумя мировыми войнами, и особенно перед Великой Отечественной войной. Хотя полностью блокировать деятельность иностранных разведок на своей территории не удалось, необходимо было свести реальные угрозы к минимуму. Не смотря на определенные недостатки в данной работе, в целом можно отметить, что, к примеру, перед войной: «Немецкие генералы признавали особо сложные условия для деятельности западных разведок и контрразведок в СССР. По свидетельству Леверкюна, [немецкий генерал – Г. К.] Советская Россия еще до начала войны представляла в отношении разведки особо трудную проблему»[281]281
  В. А. Волков. Тайное становится явным. Деятельность дипломатии и разведки западных держав в годы Второй Мировой войны. Л. 120.


[Закрыть]. В этом, я вижу, главные положительные моменты в деятельности РКП(б) – ВКП(б) по организации работы и контролю за обеспечением режима секретности как в партийном аппарате, так и государственном масштабе в целом.

2.6. Ограничение распространения и цензура информации как деятельность РКП(б) – ВКП(б) по защите партийно-государственной тайны

Одним из направлений деятельности по защите информации в партийных органах в 1918–1941 гг. являлся контроль за возможной утечкой секретных сведений из партийных органов через средства массовой информации и печатные издания, причем данные сведения могли быть как военно-экономического, так и политического характера. Со стороны большевиков введение режима секретности на ту или иную информацию обуславливалось политической целесообразностью, защитой государственной и политической тайны. В принципе, в понятийном смысле партийная и государственная тайна большевиками не разделялись и понимались воедино как единое целое. Чтобы пресечь случаи опубликования в печати и разглашения секретных сведений в других средствах массовой информации, которые время от времени происходили, РКП(б) – ВКП(б) проводила определенную ограничительную и цензурную политику.

Цензурная политика в данной работе понимается не как элемент контроля со стороны партии и государства за средствами массовой информации, творчеством или наукой, а как функция и деятельность большевиков, т. е. набор средств и методов, по ограничению несанкционированного распространения партийно-государственной секретной информации. В этом случае цензурная политика партии представляла собой вид деятельности политической системы как осознанная необходимость по сохранению существующего строя. В тоже время большевики понимали и значение открытости информации в политической борьбе и поэтому после прихода к власти, перед ними в этом плане стояла двоякая задача. С одной стороны, это опубликование документов (в том числе и ранее секретных), разоблачающих антинародную сущность царского и Временного правительств, имеющих политическое значение, а с другой стороны, защита собственной секретной оперативной информации и ограничение распространение контрреволюционных, по мнению большевиков, изданий других партий и организаций.

Специальных партийных органов и государственных актов, регламентирующих политическую цензуру, в начале, не было. Но для противодействия распространению контрреволюционной информации в печати уже в декабре 1917 года при Наркомате Юстиции создается «Ревтрибунал печати», а 23 декабря 1918 года при Реввоенсовете республики была организована военная цензура, которая занималась не только военной, но и политической гражданской цензурой. Цензурой, поступающей в Советскую Россию иностранной информации, занималось Российское Телеграфное агентство (РОСТА) под руководством НКИД. Более того, с 1920 года Наркоминдел должен был сам осуществлять цезуру информации, касающуюся внешней политики. В августе 1921 года военная цензура была передана в отдел военной цензуры ВЧК, который осуществлял и политическую цензуру. Таким образом, данная деятельность становится прерогативой специального органа государственной безопасности. Цензурные функции осуществлял и Наркомпрос. В конце 1920 – начале 1921 года в ГИЗе появляется политотдел, который осуществлял рецензирование рукописей, рекомендовал их к печати или запрещал. Другой структурой, Наркомпроса, осуществляющей цензурную деятельность был Главполитпросвет возглавляемый

Н. К. Крупской, который был: «…создан как государственный, но его деятельность носила партийный характер. В. И. Ленин воспринимал Главполитпросвет не как государственный, а как партийный орган»[282]282
  См. Зеленов М. В. Аппарат ЦК РКП(б) – ВКП(б)… С. 82.


[Закрыть]. Как видно в данный период цензура в Советском государстве имела децентрализованную систему, но, формально подчиняясь разным ведомствам, она в политическом и кадровом отношении зависели от партии.

Вопросы утечки информации не подлежащих опубликованию через печатные издания вызывали обеспокоенность ЦК и не раз поднимались на высшем партийном и государственном уровне. Так, в июле 1919 года был определен порядок публикации в «РОСТА» сведений, которые направлялись в агентство. В августе 1919 г. разбирались претензии Наркомпрода о разглашении государственных тайн, а в октябре того же года – вопросы военной цензуры. В. И. Ленин и Нарком по иностранным делам Г. В. Чичерин подготовили в декабре 1919 года постановление ЦК о цензуре отчетов и протоколов о выступлениях ответственных работников по вопросам международной политики[283]283
  См. Там же. С. 76.


[Закрыть].

В данной работе уже упоминалось заявление А. М. Лежавы на Политбюро 29 марта 1921 года о разглашении секретных сведений, по которому Ф. Э. Дзержинскому, т. е. ВЧК, поручалось расследовать дело. Сложившаяся ситуация требовала больше внимания уделять цензурной политике. Для ликвидации самодеятельности и неразберихи в области защиты информации в СМИ, издательства и средства массовой информации должны были иметь соответствующие регламентирующие документы, а государство – цензурные органы сверху – донизу. Одним из первых, известным разработанным документом (скорее всего, были более ранние) в этом направлении, был утвержденный декретом СНК РСФСР 13 октября 1921 года «Перечень сведений, составляющих тайну и не подлежащих распространению». В данном перечне секретные сведения делились на две группы: военного и экономического характера. Одновременно, 13 октября 1921 года, постановлением СНК РСФСР было утверждено и «Положение о военной цензуре ВЧК», по которому «для ограничения политических, экономических и военных интересов РСФСР» вводилась «цензура печатных произведений, почтово-телеграфной корреспонденции и контроль за радиотелеграфными связями». Как видно, одновременно были разработаны и утверждены два основополагающих документа в области цензурной политики. В декабре 1921 года Политбюро, обеспокоенное положением дел с политической цензурой, на заседании, на котором присутствовали Л. Б. Каменев, И. В. Сталин, Л. Д. Троцкий, В. М. Молотов и М. И. Калинин, рассмотрело, поднятый Л. Б. Каменевым вопрос «О политической цензуре», на котором постановили: «Поручить т. Радеку обследовать положение дела с цензурой как военной, так и гражданской и доложить в Политбюро свои выводы»[284]284
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 244. Л. 4.


[Закрыть]. У автора данной работы нет сведений, как проходило обследование и какие были сделаны выводы К. Б. Радеком, а также когда на Политбюро было доложено об исполнении данного постановления и какие меры приняты. Но, думается это послужило началом дальнейших действий партии большевиков и советского правительства в этом направлении. Вскоре, в июне 1922 года, создается главный цензурный орган страны – Главное управление по делам литературы и издательств (Главлит) при Наркомате просвещения РСФСР со структурными подразделениями на местах. «Но при этом он подчинялся Наркомпросу достаточно формально, постоянно подчеркивая свою самостоятельность и зависимость исключительно от партийных органов»[285]285
  Зеленов М. В. Аппарат ЦК РКП(б) – ВКП(б)… С. 19.


[Закрыть].

Критерии, по которым могли запрещаться те или иные рукописи и издания были определены еще ранее. Главлит запрещал публиковать материалы: 1. Содержащие агитацию и пропаганду против советской власти. 2. Разглашающие военную тайну. 3. Возбуждающие общественное мнение путем ложных сообщений. 4. Возбуждающие национальную и религиозную рознь, 5. Носящие порнографический характер. Как видно, набор запретов более чем традиционен во многих странах и по сей день.

По партийной линии цензурную политику проводил Агитационнопропагандистский отдел ЦК. В том же, 1922 году, на высшем партийном уровне было принято весьма важное и принципиальное решение. Так, 6 октября 1922 года под эгидой ЦК проходило заседание представителей цензуры, под председательством А. С. Бубнова. На данном заседании, среди прочих, был рассмотрен вопрос о цензуре. Рассмотрев сложившееся положение дел, было принято решение: «Признать необходимым переход от предварительной к карательной форме цензуры. Для выработки точного текста постановления и детализации данного вопроса создать комиссию в составе: тт. Мещерякова, Этингофа, Лебедева-Полянского. Работу комиссии закончить в недельный срок»[286]286
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 311. Л. 5.


[Закрыть].

В отдельных, наиболее важных случаях, ЦК РКП(б) реагировало на факты разглашения секретных сведений, созданием представительных комиссий для разбора случившегося и принятию соответствующих организационных и административных мер, как это было, к примеру, после опубликования не подлежащих разглашению сведений по Госплану в конце 1922 года. В данном случае, комиссии, в составе В. В. Куйбышева, Г. М. Кржижановского, Г. Л. Пятакова, Н. П. Горбунова и др. поручалось выработать инструкцию о том, какие постановления Госплана печатанию не подлежат, а также разработать вопрос о порядке опубликования «особо щекотливых и сомнительных» сведений, касающихся какого-либо ведомства и способах осуществления данным ведомством контроля над подобного рода сообщениями в печати. Созыв комиссии поручался В. В. Куйбышеву[287]287
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 329. Л. 8.


[Закрыть]. В результате комиссией был разработан, касающийся непосредственно документов Госплана «Перечень постановлений Президиума Госплана, не подлежащих печатанию» и общий для всех ведомств «Порядок опубликования сведений»[288]288
  См. Там же. Л. 6–7.


[Закрыть]. В разработанных перечнях, отмечалось, что в целях определения экономических и военных интересов РСФСР, определении того, что не подлежит публикации, руководствоваться Перечнем сведений, составляющих тайну, и не подлежат распространению, выработанным комиссией ЦК. Наблюдение и ответственность за опубликование сведений, нарушающих политические, экономические и военные интересы РСФСР, должны быть возложены на Главлит, который должен был распространять свою деятельность и на все издания государственных органов. Для возможности осуществления со стороны Главлита контроля, намечались определенные организационные мероприятия. Так, все наркомы должны были выделить ответственного представителя, без визы которого информация, исходящая из данного ведомства, публикации не подлежала. Этим представителям Главлит предварительно сообщал перечень сведений, не подлежащих распространению. Ответственные представители ведомств, связанные с Главлитом, в необходимых случаях, должны были сообщать ему дополнительно перечень сведений, нарушающих интересы государства или ведомства, в связи с проводимым данным ведомством операцией (сезонное запрещение и т. д.). Этот дополнительный (сезонный) «Перечень запрещаемых к опубликованию сведений», после утверждения Главлитом, сообщался им в редакции газет и издательств, а также ответственным лицам наркоматов. Все редакции газет и изданий выделяли представителя – ответственного за помещение сведений, идущих без визы ответственных представителей ведомств и сведений, предусмотренных перечнем или сообщенных дополнительно Главлитом, а также сведений «особо щекотливых или сомнительных, касающихся какого-либо ведомства». В случае сомнений, ведомствам рекомендовалось обращаться за разрешением в Главлит. В заключении отмечалось, что все перечисленные организационные мероприятия предполагают соответствующую реорганизацию и усиление Главлита[289]289
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 329. Л. 6–7.


[Закрыть].

Изменение обстановки, связанной с окончанием Гражданской войны, требовало и изменения отношения к военной, государственной и партийной тайне, уже в относительно мирное время. На заседании представителей цензуры 23 октября 1922 года был поднят вопрос о подготовке военного перечня для цензуры. На этом заседании присутствовали: от Агитпропа ЦК – Я. А. Яковлев, И. В. Вар дин; от ГПУ – Ашмарин; от Главлита – Н. Л. Мещеряков, Б. Е. Этингоф; от Госиздата – П. И. Лебедев-Полянский; от газет «Известия В ЦИК» – Литовский; «Рабочая Москва» – Б. М. Волин; «Экономической жизни» – Стоклинский[290]290
  См. Там же. Ф. 17. Оп. 112. Д. 385. Л. 100.


[Закрыть]. Далее этот вопрос был вынесен на совещание заведующих отделами ЦК. 2 ноября 1922 года он рассматривался, наряду с другими вопросами, касающимися цензуры, Главлита и РОСТА. В итоге на заседании Секретариата ЦК РКП(б) 10 ноября 1922 года был заслушан вопрос о цензуре, доложенный заведующим Агитационно-пропагандистским отделом ЦК А. С. Бубновым. В итоге, на заседании было принято следующее постановление: «1. Поручить комиссии в составе тт. Бубнова, Вардина (Агитпроп ЦК), Новицкого (Печать), Этингофа (Цензура) и Ингулова (ЦК работников печати) переработать в десятидневный срок военный перечень цензуры. Комиссии привлечь к работе ответственных представителей ведомств (членов партии). Созыв комиссии за тов. Бубновым. 2. Усилить Главлито 5-ю работниками коммунистами»[291]291
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 112. Д. 385. Л. 4.


[Закрыть].

Результатом работы комиссии было издание секретного «Перечня сведений, составляющих тайну и не подлежащих распространению[292]292
  См. Куреннов Г. А. 1922 г. Что было государственной и военной тайной в РСФСР // Отечественные архивы. 1993. № 6. С. 80–86.


[Закрыть]. Далее перечень был представлен А. С. Бубновым на заседании Оргбюро ЦК РКП(б) 14 декабря 1922 года, на котором постановили: «Доклад принять к сведению. Работу комиссии считать законченной»[293]293
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 112. Д. 397. Л. 6.


[Закрыть]. В данном перечне определялись сведения, составляющую государственную тайну РСФСР военного и экономического характера, не подлежащих опубликованию по двум разделам: в военное время и в мирное время. Мы не знаем, успел ли он дойти до исполнения цензурным органам, но это был последний перечень РСФСР, так как вскоре был образован Советский Союз и, нужно было разрабатывать уже перечень союзный. Но, следует отметить, что последний перечень РСФСР был взят за основу для составления первого перечня СССР. Так на заседании Секретариата ЦК 25 мая 1923 года был утвержден состав комиссии по пересмотру перечня под председательством В. И. Нарбута. «Для пересмотра перечня сведений, составляющих тайну и не подлежащих оглашению в печати, составить комиссию в следующем составе: председатель т. Нарбут; члены тт. Лебедев – Полянский (Главлит), Ингулов (Прессбюро), Данилов (Реввоенсовет), Бокия (ГПУ), Попов («Правда»), Виленский-Сибиряков («Известия»), Волин («Рабочая Москва»), Крумин («Экономическая жизнь»). Срок работы комиссии недельный»[294]294
  Там же. Ф. 17. Оп. 112. Д. 452. Л. 6.


[Закрыть]. В результате работы комиссии Секретариату ЦК был предложен на рассмотрение первый общесоюзный перечень. На заседании Секретариата ЦК 15 июня 1923 года было принято следующее постановление: «а) Не возражать против предлагаемого «Перечня сведений, составляющих государственную тайну и не подлежащих опубликованию в печати», б) Передать вопрос на разрешение в советском порядке»[295]295
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 112. Д. 456. Л. 4.


[Закрыть].

В итоге, после рассмотрения вопроса в СНК СССР с 1 июля 1923 года вводился в действие первый союзный перечень[296]296
  Там же. ЛЛ. 40–46.


[Закрыть]. В новом перечне были небольшие изменения. Различия, в основном, заключались в редакции и соединении отдельных параграфов. Большинство редакций было в разделе «Б» – «в военное время». Из перечня были изъяты сведения, в основном, экономического характера. К примеру, такие как: О сметах Госплана; заключения Президиума Госплана об экспортных и импортных планах (но заключения об экспортно-импортном плане СССР в целом, остались); о реорганизации наркоматов, о распределение ассигнований на сельское хозяйство; заключения Президиума Госплана по конкретным вопросам промышленной иммиграции; основные изменения финансовой политики; заключения о работе секций Госплана. Эти сведения теперь не являлись секретными, но печатать их разрешалось только с согласия Президиума Госплана, СТО, Совнаркома. Исключались из союзного перечня и становились общедоступной (но с разрешения соответствующего руководителя промышленности) критика хозяйственных органов, которая признавалась необходимой, но без подрыва авторитета хозяйственных органов; сведения по судебным делам и делам ревизий после их окончании; сведения о столкновениях органов власти с крестьянами при сборе продналога и всех вытекающих обстоятельств; цифровые данные об инвалидах и раненых РСФСР; сведения о внешнеполитических шагах без согласия НКИД. Как уже было отмечено, из общесоюзного перечня были убраны пункты экономического характера, относящиеся к ведению Госплана. Но это не говорит, о том, что они рассекречивались совсем. Данные сведения вошли в ранее принятый, комиссией В. В. Куйбышева специально для Госплана, «Перечень постановлений Президиума Госплана, не подлежащих опубликованию». В раздел перечня «В военное время» с разрешения РВСР вносились вопросы военно-морского бюджета; о состоянии и наличии запасных частей и подготовки резерва.

Таким образом, в союзном перечне секретными оставались, в основном, сведения военного и политического характера, но на некоторые экономические сведения распространялись ведомственные ограничения. Необходимо отметить, что общесоюзный перечень был несколько «демократичней» по сравнению с перечнем РСФСР, что определялось окончанием Гражданской войны. Но, следует заметить, что уже через два года: «к лету 1925 г. был создан новый, более полный и разработанный «Перечень сведений, составляющих тайну и не подлежащих распространению в СССР в целях сохранения политико-экономических интересов СССР»… После представления Главлитом этого очередного перечня в Отдел печати ЦК, он был утвержден в Отделе печати с одной поправкой, о чем сообщалось в Главлит 6 июня 1925 года»[297]297
  См. Зеленов М. В. Аппарат ЦК РКП(б) – ВКП(б)… С. 203.


[Закрыть]. Это было одним из способов, каким партия большевиков направляла цензурную политику с точки зрения защиты информации в СМИ. В принципе, по сведениям из вышеперечисленных перечней, можно вполне определенно и конкретно судить, что же являлось государственной тайной в РСФСР – СССР до середины 1920-х годов? Сопоставив сведения из данных Перечней с конкретной политической обстановкой можно постараться ответить на вопрос насколько было оправдано засекречивание той или иной информации. На наш взгляд засекречивание большинства сведений в перечисленных перечнях, на тот исторический момент, было политически и экономически целесообразно и обосновано.

Проблема разглашения секретной информации военного характера через печатные издания, особенно в годы НЭПа, когда была разрешена работа частных издательств, естественно, в силу выполнения своих функций, волновала органы государственной безопасности. Так «Ф. Э. Дзержинский был озабочен тем, чтобы в печать не просачивались сведения, составляющие государственную или военную тайну. Когда, в 1923 г. в некоторых газетах появились статьи о Красной Армии, в которых давалась характеристика ее боевого состава, организации, мест расквартирования войск и другие сведения, представляющие интерес для противника, он забил тревогу. По согласованию с Реввоенсоветом Феликс Эдмундович дал распоряжение органам ГПУ принять решительные меры, обеспечивающие сохранение государственной и военной тайны. Впредь разрешалось публиковать в открытой печати только статьи, в которых содержались сведения общего характера, без указания конкретной войсковой части или подразделения»[298]298
  Ф. Э. Дзержинский. Биография. Л. 279.


[Закрыть].

Одновременно с новым перечнем, комиссией под председательством В. И. Нарбута был разработан в виде инструкции и, на заседании 6 июня 1923 года, окончательно определен и принят «Порядок опубликования сведений, не подлежащих оглашению в печати». В документе подтверждался ввод в действие с 1 июля 1923 года «Перечня сведений, составляющих государственную тайну и не подлежащих опубликованию». Все прежде изданные постановления секретного характера о цензуре с утверждением нового перечня, считались аннулированными. Наблюдение и ответственность за опубликование сведений, нарушающих политические, экономические и военные интересы СССР возлагались на Глав лит. Деятельность Главлита распространялась на все издания, как частные и частно-правовые (кооперативные), так и государственные. Главлиту предоставлялось исключительное право в экстренных случаях применять вызванные необходимостью временные дополнения к перечню с последующим внесением их в 24-х часовой срок на утверждение в СНК СССР. Также было решено создать в составе Главлита специальный секретариат с ночным дежурством для взаимосвязи с заинтересованными ведомствами и редакциями[299]299
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 112. Д. 456. Л. 38.


[Закрыть]. На Главлит возлагался контроль и ответственность за опубликование сведений, не подлежащих разглашению на территории всей страны. Тем самым он стал высшей государственной цензурной инстанцией, с определенными правами и функциями, таким образом, была преодолена ведомственная разобщенность в цензуре.

Наряду с общим и ведомственными перечнями сведений, не подлежащих опубликованию, существовали и другие цензурные документы подобного ограничительного плана, в том числе и касающегося самого Главлита, решение по которым также проходило через высшие партийные органы. Так, к примеру, выполняя постановления Оргбюро, Главлит 22 ноября 1922 года направил на утверждение в ЦК состав редакции «Секретного бюллетеня Главлита». Данное письмо было адресовано заведующему Агитропом ЦК А. С. Бубнову, который вынес рассмотрение данного вопроса на совещание заведующих отделами ЦК. На этом совещании был рассмотрен состав редакции в составе Ашмарина (заведующий иностранным отделом Главлита – представитель ГПУ), И. В. Вардина (заведующий подотделом печати Агитпропа ЦК – представитель от ЦК), П. М. Лебедева-Полянского (заведующий Главлитом). Окончательно состав редакции был утвержден на Секретариате ЦК 7 декабря 1922 года.

Отсутствие закона, который юридически регламентировал работу органов печати, влекло за собой определенные трудности и ведомственную анархию, когда ведомство само, исходя из собственного понимания, определяло порядок опубликования сведений. В государстве отсутствовал общий закон о печати. Решение этого важного вопроса, стало предметом обсуждения ЦК. Так обосновывал необходимость принятия данного закона, зав. подотделом печати Агитпроапа ЦК И. В. Вардин, в письме в Секретариат ЦК 21 ноября 1922 года: «Закон о печати особенно необходим в настоящее время для того, чтобы обеспечить свободу рабочей печати и ее работникам. Преследование сотрудников печати, принявшее (например, убийство рабкора Спиридонова) за последнее время массовый характер, может быть прекращено лишь в том случае, если печать получит законодательную защиту.[300]300
  Выделенное подчеркнуто И. В. Вардиным.


[Закрыть] С другой стороны, закон о печати должен будет предусмотреть и карать беспощадно всякое злоупотребление печатью[301]301
  Выделенное подчеркнуто И. В. Вардиным.


[Закрыть] (злостная ложь, клевета, инсинуации и т. д.).

В основу закона должны быть положены резолюции и циркуляры съездов и ЦК РКП. Выработка и опубликование закона желательно по возможности до Всероссийского съезда Советов»[302]302
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 112. Д. 390. Л. 77.


[Закрыть].

Государственная защита, защита законом всегда предполагает, определенную регламентацию, ограничения и санкции за нарушение, оговоренных данным законом правил, соблюдать которые обязаны все как юридические, так и физические субъекты права. В рассматриваемый период, механизм принятия государственных решений по цензурной политике был таков, что за основу принимались решения партии, затем проводившиеся в государственном порядке. Для соблюдения формального прохождения законодательной инициативы и принятия государственного решения, данный вопрос должен был рассмотрен на советском уровне. В то время была общепринята практика прохождения и рассмотрения вопросов, сначала партийным, а затем государственном порядком или наоборот. Многие государственные вопросы принимались, к примеру, совместными решениями ЦК партии и Совнаркома. Так, конкретно по данному вопросу, на совещании заведующих отделами ЦК 21 ноября 1921 года, заведующий Агитпропом ЦК А. С. Бубнов рекомендовал: «Предложить ВЦИКу создать специальную комиссию для выработки такого проекта с включением в нее представителя Агитпропа ЦК т. Вардина»[303]303
  Там же. Л. 76.


[Закрыть]. В результате вопрос «Об основном законе печати» рассматривался на заседании Секретариата ЦК, на котором было принято решение: «Направить вопрос в советском порядке»[304]304
  Там же. Л. 3.


[Закрыть]. В партийных документах того времени слово «советский» было идентично слову «государственный». Из вышеизложенного видно, что формально это было совместное решение партии и правительства. Наряду с решением о переходе от предварительной к карательной форме цензуры, принятие закона о печати усилило позиции большевиков и государства в целом в этом вопросе. Принятием этого закона, был фактически и юридически закреплен контроль государства и партии над печатью.

Важной стороной вопроса при определении степени секретности информации, как и в любой профессиональной сфере, необходимо было определиться с терминологией. Так, в марте 1925 года по поручению ЦК Спецотдел ОГПУ и Главлит разработали и определили терминологию расшифровки ограничительных грифов выпускаемых ведомственных изданий. Были определены два типа сведений: несекретные, к которым относились грифы: «на правах рукописи» и «не подлежит оглашению» и секретные: грифы – «секретно» и «совершенно секретно». Было также раскрыто содержание грифов (что они обозначали) и определены места печати секретных изданий. Причем, грифы «секретно» и «совершенно секретно» были представлены как материал, трактующий в целом вопросы, предусмотренные издаваемой Спецотделом ОГПУ номенклатурой секретной переписки[305]305
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 1004. Л. 26–26 об.


[Закрыть]. В итоге, письмо Спецотдела ОГПУ было направлено в Секретариат ЦК РКП(б), всем наркоматам и центральным учреждениям для исполнения.

В августе 1926 года Специальный отдел ОГПУ конкретизировал сведения не подлежащих оглашению и подготовил ориентировочный перечень «совершенно секретных», «секретных» и «не подлежащих оглашению вопросов»[306]306
  См. Там же. Ф. 17. Оп. 85. Д. 170. Л. 13–18.


[Закрыть]. Вопросы военного характера делились на «совершенно секретные» и «секретные», финансово-экономического характера – на «секретные» и «не подлежащих оглашению». Вопросы политического характера выделялись согласно особым положениям. К ним, в частности, относили переписку парторганов и другие конспиративные партийные документы. «Совершенно секретными», к примеру, являлись информационные сводки и обзоры ОГПУ и других органов надзора,  – всего 10 пунктов, «секретными» – также 10 пунктов. «Не подлежащих оглашению» считались сведения о волнениях и белогвардейская и иностранная литература. В секретном делопроизводстве данные сведения получили литеры «А», «Б» и «В» соответственно. После получения данных документов для исполнения, цензурным органам стало значительно легче, не внося самодеятельности, контролировать, не допускать к распространению и наказывать (вспомним переход от предварительной к карательной цезуре) за возможные случаи просачивания секретных сведений в печать. Для этого и была создана нормативная и правовая база для работы органов цензуры.

Работа по соблюдению конспирации в печати, в общем, так и по отдельным вопросам и направлениям, продолжала быть предметом обсуждений и решений ЦК, особенно когда речь шла об информации о военном или о военно-промышленном потенциале страны. Так, в конце 1925 – начале 1926 года Реввоенсовет республики утвердил протокол межведомственного совещания о зашифровке дислокации военных заводов государственного управления военной промышленности. Необходимо было пересмотреть постановление о цензуре информации с военных заводов. Поэтому, на заседании Секретариата ЦК 18 июня 1926 года, был рассмотрен вопрос о пересмотре директивы контрольным органам о цензуре информации с военных заводов, на котором постановили: «а) Признать необходимым пересмотр утвержденного РВСР постановления о цензуре информации с военных заводов в духе предоставления возможности освещения в печати партийной и бытовой жизни, культурно-просветительной работы военных заводов, с тем однако, чтобы была обеспечена абсолютная секретность тех сторон работы заводов, которые этой секретности требуют, б) Поручить т. Уншлихту в 2-х недельный срок согласовать окончательный текст директивы контрольным органам по этому вопросу Секретариатом ЦК»[307]307
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. ИЗ. Д. 219. Л. 46.


[Закрыть]. 28 июня 1926 года заместитель Председателя РВС СССР Уншлихт представил в Секретариат ЦК ВКП(б) Косиору для согласования проект разъяснения для контрольных органов печати о зашифровке дислокации заводов Главного Управления военной промышленности со списком зашифрованных заводов. Уншлихт считал, что этот проект будет иметь реальное значение лишь при утверждении новых зашифрованных наименований заводов. На заседании Секретариата 13 августа 1926 года был рассмотрен проект директивы с разъяснениями по данному вопросу[308]308
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Д. 219. Л. 42.


[Закрыть]. В результате Секретариат ЦК постановил: «Не возражать против предложения Уншлихта о директивах органам цензуры, а также зашифровке наименований заводов»[309]309
  Там же. Л. 3.


[Закрыть]. А через два дня, 15 августа, ЦК своим постановлением окончательно решил вопрос о порядке оглашения в печати сведений, касающихся заводов военной промышленности. Начальнику спецотдела ОПТУ и одновременно представителю РВС в Главлите Г. Бокию было выслано данное постановление для возможности дать Главлиту необходимые указания и ликвидировать существующие неясности. Дальнейшее решение вопроса об оборонных предприятиях нашло свое продолжение в Постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) от 26 мая 1934 года «Об оборонных заводах», приказе Наркома тяжелой промышленности С. Орджоникидзе «Об организации и порядка найма рабочих, служащих и ИТР на особо важных оборонных заводах», совместном приказе ОПТУ и Наркомата тяжелой промышленности «Об упорядочении и усилении охраны заводов военной промышленности», а также в положении «Об охране и режиме пропусков на заводах военной промышленности»[310]310
  См. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 945. Л. 3, 61–72.


[Закрыть].