Текст книги "The Darkest Surrender"

Автор книги: Gena Showalter

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

чтобы он оставался с ней, снова целовал ее, чтобы получить его, его всего. Вопрос – сможет ли он работать

с нею?

– Проклятие, Кайя, – он отвел руку от ее лица и обхватил грудь, сжимая, – Что, черт побери, творится в

твоей голове?

– Ты, мы, вместе. Да, – простонала она, подаваясь навстречу этому прикосновению. Она была такой

разгоряченной, и становилась только жарче, – Еще.

– Ладно, хорошо, да. Сильнее?

– Сильнее. Пожалуйста, – она приподняла бедра с матраса, заскрипев пружинами, и двинулась по

направлению к нему. Возможно, даже от ее пор поднимался пар, окружая их обоих, сгущая воздух, -

Больше. Все.

– Проклятие, твои губы, словно огненная буря. Клеймо. И да, куколка, я дам тебе… – он втянул в себя

воздух, напрягся, выругался. Выругался так крепко, что она удивилась, как ее уши не свернулись в

трубочки, – Все в порядке. Да. Мы сделаем это. Я дам тебе больше, все.

Его голос был… странным, подумала она отстранено. К нему больше не примешивалось возбуждение,

только та же жесткость, что была и в его теле и официальность. Почти как робот. Почему? Что

изменилось? Она скорбела о потере.

Он прильнул к её губам своими и продолжил поцелуй. Она потерлась сердцевиной вдоль его длины, не в

силах сдержаться, не ослабляя хватку в области его поясницы. Он приладился к ней, его кожа была

скользкой от пота. Она откинулась на кровать, но в то же время пыталась прорваться сквозь уже

рассеивающийся туман желания, решив выяснить, что с ним происходит.

Его язык скользил в ее рот и обратно, имитируя секс. Его рука каждые несколько секунд сжимала ее грудь.

Одновременно он вращал бедрами, задевая клитор. Это был танец, где каждое движение подогнано в ритм

со следующим. Его техника была безупречна. Вскоре он приведет ее к оргазму.

Техника, подумала она. Да, вот что это было. Техника. Он был жестким там, где нужно, но также там, где

этого не требовалось, его мускулы превратились в камень. Как он мог? Каждое движение языка было

просчитанным, будто он продумывал свои действия, вместо того, чтобы позволить инстинкту вести себя.

Словно сохранял полный контроль и даже близко не был к его потере.

А значит, он не наслаждался тем, чем занимался. Он просто делал дело, увеличивая ее желание, умело

управляя ею. Давая ей то, чего она хотела, но ничего не получая взамен.

Каким-то образом ему удалось отстраниться.

– Что тебе нравится? – спросил он, – Скажи мне, и я это сделаю.

Она могла быть кем угодно, это не имело для него значения. И, в конце концов, он возьмет ее, поимеет, но

она будет одной из тысячи других, безликих, сменяющих друг друга. Легкая победа. Средство для

достижения цели.

Нет. Нет! Она не будет Кайей Разочаровывающей. Только не с ним. Она не станет довольствоваться

крохами его эмоций и считать, что это нормально. У нее будет все или ничего. Приспосабливаться это для

слабых.

Слабой она точно не была.

Но, даже понимая, что он делает, даже так страдая – снова – и даже так отчаявшись, она не могла

причинить ему физический вред, чтобы снять напряжение. Только не собственноручно, и только не с

помощью его демона. Нежно, чтобы он выиграл в этом состязании силы воли, не разгромив ее гордость

сильнее, чем он это уже сделал. Так или иначе, как-нибудь.

У нее вырвался горький смешок. Она снова должна бросаться в бой. Однако на этот раз приз был намного

более важным. Его тело... и его сердце? Нет, не сердце. Он никогда его не предложит. Не ей. Та же

решимость, что сделала его таким свирепым воином и страстным любовником, превращала его в

эмоционального отшельника. Остывай... остывай...

– Страйдер?

Движение его языка, сжатие руки.

– Скажи мне, – произнес он, не обращая внимания, – Твои губы, жар уходит.

– Извини.

– Не надо. В любом случае, мне это нравится. Но что изменилось?

Достаточно. Кроме того, она не знала. Она никогда не распалялась так раньше.

– Я не... не думаю, что ты сможешь остановиться.

Боги, эти слова, то, как они поднимались по горлу, оставили ее дрожать от разочарования.

Он застыл над нею, бисеринки пота все еще стекали по нему. На самом деле, его рубашка промокла и

льнула к груди.

– Что ты только что сказала?

– Я не думаю, что ты способен перестать меня целовать, прикасаться ко мне.

Сыпля еще большим количеством тех грязных ругательств, он отпрянул от нее, от кровати, вскакивая на

ноги. Стоя возле матраса, он уставился на нее, пока она принимала сидячее положение. Дыхание давалось

ей с трудом, легкие все еще остывали... остывали.

– Черт возьми, Кайя.

Она оскалила на него клыки.

– Это не мое имя.

Это привело его в замешательство.

– Что? Кайя? Так случилось, что я знаю другое.

– Нет. Черт побери, Кайя не мое имя.

Его глаза превратились в щелки, а уголки губ дрогнули.

– Да пофиг.

Это и все, что он может ей сказать? После того, что они сейчас делали?

– Ты украдешь Жезл Разделения для меня или нет? – спросил он.

Очевидно, так и было.

Неужели он ничего к ней не чувствовал? Никакого намека на страсть? Она облизала губы и с

удовлетворением отметила, что его взгляд проследил за этим движением.

– Нет. Но, – добавила она, прежде чем демон накажет его за неудачную попытку убеждения. И да, она

знала, что это была одна из причин, по которой он наказывал ее так сурово. По крайней мере, надеялась.

Проще его простить, оправдать, чтобы перейти от их возбуждающих поцелуев к переговорам, – Мы пойдем

на компромисс.

Он сухо качнул головой.

– Нет.

– Да.

– Нет.

– Да. Компромисс не причинит тебе физической боли.

Его ресницы сошлись вместе, скрывая голубизну глаз.

– В любом случае это мне не поможет.

Она вскинула подбородок.

– Ты хочешь, услышать мое предложение, или нет? Если нет, дверь вон там.

– Боги всемогущие, ненавижу, когда твой подбородок так поднимается, – он клацнул зубами, – Хорошо.

Говори.

– Я буду сражаться на играх. Если в какой-то момент, – поспешила она добавить, – Меня

дисквалифицируют, или я пойму, что моя команда не сможет взять золото, я рискну своей жизнью и

будущим и выкраду для тебя Жезл.

Он молча скрестил руки на груди.

Она точно знала, о чем он думал.

– Также, ты не сможешь никак поспособствовать дисквалификации. Ни моей, ни кого-либо из членов моей

команды.

О, да. Именно об этом он и размышлял. Внезапно ярость вспыхнула и погасла на его коже, словно

крошечные вспышки молний. Глаза загорелись, два красных лазера, маска скелета проявилась за чертами

его лица.

– Что, если пока ты играешь в свои игры, кто-то еще умудрится его украсть?

Демон на самом деле дергает его за ниточки. Она ему сочувствовала. Она ненавидела, когда Гарпия

срывалась с цепи.

– Невозможно. Ты можешь назвать каждого воина и бога, которого только знаешь, но большинство не

смогут даже отыскать его, не то, что завладеть. И нет, это не вызов. Это правда. Гарпии подозрительная, собственническая раса. И мы принимаем крайние меры, чтобы защитить то, что считаем своим. Поверь

мне, Джульетта никого не подпустит к Жезлу.

Прошло несколько напряженных минут, прежде чем он расслабился. Он не может сам сражаться с

Гарпиями – только не успешно – и не может этого не понимать.

– Очень хорошо. Договорились, – она открыла рот, чтобы ответить, – Но ты будешь меня слушаться,

девчушка, – мрачно добавил он.

Девчушка. Именно так Лазарус назвал ее, столетия назад. Мрак стал сгущаться перед глазами,

единственное цветное пятно – красная мишень на груди Страйдера. Не нервничай, спокойно.

Не вмешивайся, сказала она своей Гарпии.

– Ты утверждала, что я твой супруг, а супруги представляют собой ценность. Также ты утверждала, что все

сделаешь, чтобы защитить свое.

Она щелкнула на него зубами.

– Я никогда такого не говорила, – не вслух.

– Прекрасно. Возможно, мне сказала Гвен. Смысл в том, что это правда.

И он собирается использовать это знание против нее?

– Посмотрите на него, мистер Умная Задница, – она хлопнула в ладоши, – Поздравляю. Ты знаешь, что я не

могу причинить тебе вред. Но эй, какое это имеет значение? Я всегда могу кому-нибудь заплатить, чтобы

тот сделал за меня всю грязную работу.

Под его глазом дернулся мускул.

– Ты позволяешь артефактам, которые могут меня уничтожить, оставаться в руках своих врагов, – произнес

он, – не обращая внимания на ее угрозы, – Та женщина, Джульетта, с дружком, о котором ты мне так и не

рассказала, не собирается отдавать тебе Жезл. Не имеет значения, выиграешь ты или нет, она тебя

ненавидит и вряд ли наградит.

Кайя сжала одеяло, едва не разрывая ткань.

– Как ты узнал, что она меня ненавидит?

Он застал лишь концовку собрания, и Джульетта не разговаривала с нею после его прибытия.

– У меня есть глаза, Кайя. Каждый раз глядя на тебя, ей хотелось исполосовать твое лицо своим кинжалом.

Кстати, что такого ты ей сделала? И не говори мне, что она не простила тебя за вред, причиненный ее

клану. У нее к тебе личная претензия. Никто не смотрел на тебя так, как она.

Она моргала, уставившись на него в замешательстве. Он был слишком наблюдательным, чтобы это пошло

ему на пользу.

– Что заставляет тебя думать, что я ей что-то сделала?

– Ну же. Должно быть, ты думаешь, что я глуп, отвечая мне вопросом на вопрос, словно я не замечу, и

позволю уклониться от темы.

– Ну, теперь, когда ты упомянул об этом...

– Забавно, – он протянул руку и помахал пальцами в ее направлении, – Иди сюда.

Не в состоянии противиться возможности прикоснуться к нему, как бы невзначай, она приблизилась. В

момент, когда она соприкоснулась с его хваткой, он поднял ее на ноги так, что только шепот разделял их.

Он смотрел на нее сверху вниз, тепло его тела обвивало ее и душило, словно удав.

Напряжение потрескивало между ними так жарко, что ей казалось она почти могла почувствовать пламя.

Его губы были припухшими, красными и все еще влажными после ее поцелуя. Веки полуприкрыты,

словно он засыпал и не желал выходить из этого состояния.

Если он сейчас выглядел таким великолепно возбужденным, то каким будет удовлетворённым?

Мозг, хватит плавиться. Очевидно, что это еще одна попытка отвлечь ее, чтобы переманить на свою

сторону. Она должна оставаться сильной.

– Итак?

– У тебя было что-то с ее мужчиной? – потребовал он. Ладно. Очевидно, он проснулся.

Щеки ее зарделись, и это был тот ответ, который он искал.

Он выпустил ее, проводя рукой по лицу.

– Черт возьми, Кайя.

Коже было холодно без его прикосновения. Признаваться в собственной тупости ей не хотелось, несмотря

на то, что эта ужасная ошибка произошла так давно. Она не желала признаваться в стремлении быть

достойной матери, которая никогда ее не любила, и что она провалилась по всем статьям.

– Я увидела его, я его захотела, и я его получила. Конец рассказа, – правда, усугубляемая его собственными

предположениями. Страйдер никогда не докопается до истины, и это к лучшему.

– И она узнала? – голос его жалил, словно хлыст.

Ага. Он потерялся в трясине ее недомолвок.

– Да, – кивнула Кайя, – Совершенно верно.

– Как?

Ее глаза широко распахнулись. Почему он не оставит это в покое?

– Прости?

– Как она узнала?

– А, ох, она нас застукала, – произнесла Кайя опуская глаза в пол. Понимая, что сделала, она

сосредоточилась. Когда девушка лжет, важно помнить о двух вещах. Во-первых, это уверенность. Вы

можете убедить кого угодно и в чем угодно, пока сами в это верите. Во-вторых, детали. Чем больше

деталей вы выложите, тем достовернее история, – мы были в самом разгаре действия. Очень разгоряченные

и медлительные. Я вовсе не заставляла его.

Страйдер на минуту замолчал. Потом мягко спросил: – Это правда?

Возможно, он не так ослеплен этим дерьмом, как она думала. Что же ее выдало? Да на самом деле не

важно. Он может подозревать все что угодно, но никогда не узнает наверняка. И черт, должен быть другой

способ заставить его поверить в то, чего ей хотелось.

Она посмотрела на него.

– Да, это так. Я овладела им, распростертым на спине, на груде шкур. – Она представляла Страйдера

именно в таком положении, и ее желание усилилось, добавляя хриплую ноту в голосе, – Он был обнажен...

Я обнажена. Я оседлала его бедра, и о боги, он был прекрасен, обезумевший от страсти. Ко мне.

Страйдер резко обернулся так, будто не мог смотреть ей в лицо. Есть. Сделано, подумала она. Он был

совершенно убежден в распутности ее натуры. Ее плечи немного поникли. Часть ее хотела бы, чтоб он

продолжал сопротивляться.

Так будет лучше, напомнила она себе. Он уже считал ее неразборчивой. Добавить в уравнение слабость и

глупость и получим препятствие для дальнейшего прогресса с ним.

Не то, чтобы что-то подобное она сделала сегодня.

ОНА ЛЖЕТ, подумал Страйдер, которому внезапно понадобилась каждая капелька его сил, чтобы

удержаться от ухмылки. Черт его побери, если она не была в десять раз сексуальнее, когда плела свою

паутину лжи. Возможно потому, что едва не провела его. Она могла его обмануть, если бы не посмотрела

под ноги. Такой выразительный взгляд. Когда Кайя во что-то искренне верила, ее уверенность была как

яркая звезда. Она не отступала.

Поражению нравилось, что они разгадали ее игру, и он посылал искорки удовольствия в его кровь. Победа

нежданная, но такая восхитительная как сдобренное амброзией вино. Почти такая же сладкая, как поцелуй

Кайи.

Не думай об этом прямо сейчас.

Он ничего не мог с собой поделать. Адский огонь, этот поцелуй... женщина была воплощением страсти,

отдавалась так чувственно, что он мог насыщаться ею вечно, и обнаружить, что все еще голоден. Ее язык

проникал идеально, ногти царапали идеально, а ее ноги обвивали его более чем идеально.

Она просто... подходила ему. Прекрасно подходила его телу. Каждый изгиб, каждая линия, каждая

впадина. Два кусочка головоломки соединенные вместе. И они все еще одеты! Если он когда-нибудь ее

разденет, то... Нет. Нет, нет, нет. Он не может снова себе это позволить. Поцелуй был ошибкой. Чертовски

приятной ошибкой, но способной нанести серьезный вред его цели.

Она уже запутала его.

И к сожалению, на этот раз он не мог винить ее кожу. Открытые участки она приглушила макияжем,

делавшим ее похожей на человека. Нет, не правда. Что бы она не делала, она никогда не выглядела как

человек. Черты ее лица были слишком ослепительными, слишком безупречными.

Она никогда не целовалась, как человек, никогда. Она была слишком смелой, слишком буйной, проклятье,

слишком нетерпеливой.

Слишком моей, подумал он внезапно, желая дать ей «все», о чем она говорила. Желая дать ей что угодно.

Только тогда он осознал, как увлекся, просто наслаждаясь ею, не пытаясь ей понравиться. Просто брать.

Отдавать и брать еще больше. Нет ничего опаснее для него. Он должен понравиться ей, больше, чем

нравился Парис, или будет страдать.

Обуздать свои желания было самой сложной битвой в жизни Страйдера, но он с этим справился. Он

победил. И ох, Поражение любил его за это, вызывая такое же ощущение удовольствия, что проносилось

по нему теперь. Из-за которого сложнее было сдержаться, рассчитывая каждую его ласку, каждое

полизывание.

За исключением того раза, когда в одно мгновение она хотела всего сразу, и он был готов дать ей это,

перенести ее за грань, а в следующее она захотела, чтобы он остановился. Он распознавал вызов, когда

слышал его, и «уверена, ты не сможешь остановиться» стопроцентно был вызовом.

То, что он не знал – до сих пор не знает – почему она сделала это.

Не важно, подумал он. Что сделано, то сделано, и возврата к этому нет. Он должен позабыть о поцелуе и

сосредоточиться на движении вперед. На играх, Жезле и абсолютной победе. Должен забыть цвет,

которым расцвели ее щеки, дыхание, вырывавшееся из ее носа, частички ярости, взрывавшиеся в ее глазах

каждый раз, как он говорил. Забыть, что она великолепна, когда ее переполняют эмоции, что она

взрывается словно фейерверк, и он так отчаянно хочет в нем сгореть.

Кайя откашлялась.

– Страйдер, – начала она.

Он поднял руку призывая к молчанию. – Смотри, вот как это все будет. Ты не доверяешь мне, и я не

доверяю тебе, но мы будем работать вместе. Итак, ты собираешься рассказать о завтрашней битве, а потом

мы собираемся на разведку к конкурентам.

Или вернее, она будет проводить разведку. Он будет искать Жезл. Несмотря на то, что он понимает ее

положение, ее боль, это знание не меняет сути дела. Нет артефакта, нет ларца.

Поэтому он найдет и выкрадет Жезл. Даже ценой гордости Кайи. После этого он сам себе будет неприятен,

он уверен, поскольку победа требовала предать ее доверие, но ничто не собьет его с этого курса.

– Поняла? – Спросил он, уже борясь с волной вины.

Прошла тяжелая и полная неуверенности минута. Потом она прошептала: – Да. Хорошо. Мы будем

работать вместе.

– Хорошо, – он придал лицу невозмутимое выражение и развернулся обратно. Внимательно посмотрел на

нее, чтобы полностью убедиться, – А теперь поговорим.

Глава 8

Уильям Вечно Похотливый, почетный Повелитель Преисподней и мужчина, настолько идеальный, что

однажды получил титул Самого Красивого Бессмертного Всех Времен – ну и что с того, что он был

единственным судьей этого конкурса; он мог бы поклясться остатками своей души, что результаты не

были сфальсифицированы, – стоял в гостиной в жилище людей.

Страйдеру Не Держащему Слово следовало быть здесь вместе с ним. "Я на нем отыграюсь". Он пообещал

пойти с Уильямом сюда. Но вместо этого счастливый ублюдок сейчас проводил время именно с той

Гарпией, которую Уильям часто мечтал соблазнить.

Уильям был с вампиршами, людьми, ведьмами, оборотнями и богинями, но никогда не был с Гарпией. А

он хотел быть с Гарпией.

Может быть, когда он закончит здесь, он предложит Страйдеру небольшое соревнование за симпатию

Кайи. Воину же нравилось соревноваться, а Уильям всегда был готов пойти на жертвы, заботясь о других

больше, чем о себе. Из-за своей жертвенной натуры он как-раз и оказался здесь.

"Здесь" было обыкновенным домом с обыкновенными комнатами, которым требовалось серьезное

вмешательство дизайнера. Бежевая мебель, бежевые стены и бежевый ковер, словно владельцы боялись

цвета. Ах да, он уже упоминал о полупустых бутылках водки, припрятанных в вентиляционных

отверстиях, за книгами и даже в скрытых разрезах в матрасах?

Этот земной, похожий на тюрьму, был раем для пьяниц, где выросла его Малышка Джилли Леденец.

Джилли, известна также как Джиллиан Шоу. Смертная, кареглазая, слишком эмоциональная для ее же

блага. В свои семнадцать, она познала больше ужаса и насилия, чем большинство бессмертных за целую

вечность. И все благодаря хозяевам этого дома в Нигде, штат Небраска.

У Уильяма было немного друзей, поэтому он заботился о тех, что имелись. Конечно, ему нравились

Повелители Преисподней. Их было весело мучить и чертовски забавно наблюдать, как они друг за другом

влюбляются, словно мухи, прихлопнутые мухобойкой. Подходящий пример – Страйдер. Пока Уильям не

вмешался, конечно же. Кайя непременно поддастся его очаровательным уловкам, в конце концов, и

напрочь забудет о хранителе Поражения.

Такое развлечение стоило его пропуска в Будапештскую Крепость: позволяя чокнутой (второстепенной)

богине Анархии придержать наиболее ценное сокровище Уильяма, требуя выкуп. Он ночи напролет не

спал, мечтая вернуть себе это сокровище – зашифрованную книгу, в которой рассказывалось, как ему

избавиться от проклятий, наложенных на него богами. Но в данную минуту Уильям не собирался об этом

думать.

Все его мысли были о Джилли. Познакомившись с ней месяцы назад, когда возлюбленная хранителя Боли

привела ее в крепость, он был мгновенно сражен. Не в сексуально плане, она была слишком молода для

этого – и он будет напоминать себе об этом тысячи раз, если потребуется – но в плане рыцарства.

Она смотрела на него и видела великолепного бессмертного воина, который может доставить ее телу

несказанное удовольствие. Ну конечно. Так все думали. Она видела также великолепного бессмертного

воина, который может убить ее драконов.

Он хотел уничтожить ее драконов. И он сделает это.

Пару раз за последние несколько месяцев он возвращался домой раненый после битвы. Джилли заботилась

о нем, всегда была нежной, милой, следила за тем, чтоб он был сыт, уложен в постель и доволен. Она не

боялась его. Смеялась с ним, шутила, и когда он выводил ее из себя, оставалась и боролась с ним, а не

убегала прочь от его гнева.

В глубине души, она знала, что он никогда ее не обидит. Даже когда он сам не всегда был в этом уверен.

Внутри него сидела тьма, бурлящая тьма из самых мерзких глубин ада. Тьма, которую он никогда так не

любил, как в данный момент.

Едва ли кто замечал его злую сторону. В нем видели нахального бездельника, образ, который он сам же и

придумал. Нет, этот образ не был лживым. Уильям был нахалом до мозга костей, но в нем было еще кое-

что большее, и каким-то образом Джилли увидела эту его сторону.

Но все же она приняла его. Никогда не просила измениться. Только наслаждалась его компанией и хотела

защитить. Никто и никогда не пытался защитить его до этого.

Теперь, он защитит ее. Семья Джилли причинила ей боль худшим из возможных образов. Поэтому и

погибнет худшим из всех возможных способов. В конце концов, месть была формой защиты. Конечно же,

прошло время и Джилли давно с ними не контактировала. Но это не меняло того факта, что они причинили

ей боль ужаснейшим образом, заставив ее в одиночку бросить вызов улицам – и они могут снова

поступить так с кем-то другим. Он уже давно хотел это сделать, и желание не изменилось. По сути, оно

лишь усилилось.

Уильям прошелся по комнате, поднимая безделушки, бросая их и радуясь, когда они разбивались об пол.

Сейчас мать и отчим Джилли были на работе, а ее сводные братья здесь уже не проживали, так что он не

заботился о шуме. Закончив это занятие, он изучил фотографии на каминной полке.

На них не было Джилли.

Очевидно, они вычеркнули ее из своей жизни. Безо всяких задних мыслей, не заботясь о том, что

случилось с ней, после ее ухода.

Он увидел только: тридцати с лишним лет крашенную блондинку с силиконовой грудью и обыкновенного

вида тридцати с лишним лет мужчину.

Желудок скрутило. Уильям ударил мужчину в лицо. Ублюдок должен заплатить за каждое недозволенное

прикосновение, каждую каплю причиненного стыда. Ее мать заплатит за то, что позволила этому

случиться. Братья – за то, что не спасли Джилли.

Ее семья не оставила ей другого выбора, кроме как сбежать в пятнадцать лет. Пятнадцать. Пытаясь выжить

в одиночку в течение года, пока Даника не нашла ее и не привезла в Будапешт. Но из-за того, что с ней

сделали, из-за того, что ей приходилось делать, чтобы просто поесть, Джилли больше не ценила себя.

Считала себя использованной, грязной, недостойной. Она ничего такого не говорила, но он-то знал. Когда

она гостила в крепости Повелителей, то спала в соседней с ним спальне, и он слышал, как она плакала по

ночам. Он знал, что ее мучают кошмары.

Ее семья заплатит за каждый из ее кошмаров.

Вдруг, его слух уловил звук поднимающихся гаражных ворот. Он усмехнулся. Чудненько. Первый

участник представления "Мучайся, Страдай и Умри" был дома.

Только прибыв сюда, Уильям бросил свою сумку с "игрушками" на пол и теперь наклонился, чтобы

поднять ее. О да, свою тьму он никогда еще так не любил.

Представление обещало быть веселым.

Кейн, хранитель Бедствия, шагал по длинному, извилистому коридору в незнакомом небесном дворце, в

котором он оказался. Странные стены, сотканные из тысяч и тысяч переплетенных и спутанных нитей.

Толстые разноцветные нити, на которых разыгрывались движущиеся сцены из жизней, как если бы люди,

которых он видел, действительно жили и дышали прямо перед ним, и чтобы дотронуться до них, ему

достаточно было просто протянуть руку. Это были самые впечатляющие вещи из всех, что он когда либо

видел – и, неужели это Страйдер и Кайя карабкаются по освещенному луной холму, а вооруженные

женщины окружают их, готовые снести их головы?

Он остановился, чтобы рассмотреть их поближе, его руки сжались в кулаки. Ужасная головная боль

разорвала виски. Только когда он повернулся, чтобы идти дальше и заставил себя забыть увиденное, боль

стихла.

Вдох, выдох. Мысли то затуманиваются, то проясняются. Теперь он не смог вспомнить, почему был

расстроен. А, ладно. Вдох, выдох, вдох, выдох. Все яснее и яснее. В воздухе витает сладкий аромат

амброзии, понял он. Чтобы посетители были уступчивы?

Если бы только эти штуки срабатывали с ним. Но богини, жившие здесь могли бы накачать его бензином

через вентиляционные отверстия, и это не повлияло бы на него. Его демон любил всё окольное, тайное и

потенциально опасное для жизни. И возможно, только возможно, что эта любовь была препятствием для

ублюдка проломить пол под Кейном или обрушить потолок над ним, его потребность в катастрофах

насыщала всего на некоторое время.

В любом случае, парень мог надеяться.

Кейн вернулся к движению вперед. У него была цель, не так ли? Ага. Мойры вызвали его. Почему, черт

возьми, они его вызвали?

Независимо от причины, он улыбался как хороший мальчик. Он не хотел взбесить Мойр, и его состояние

"какого-хрена-здесь-происходит" оставалось в уме, он должен быть супер-осторожен. Они не были ни

Греками, ни Титанами – он не знал чем они были – и, тем не менее, ни один из богов никогда не поднимал

руку на трех женщин, живших здесь, и никогда не поднимет. Потому что Мойры ткали Судьбу. Они пряли

и ткали, и созданные ими сцены происходили. Всегда.

Никто не приходил к ним без вызова. Даже Крон, царь богов. И в течение всех веков своего существования

Кейн никогда не встречал никого, кто бы получил такой вызов. До сегодняшнего дня. Он, Бедствие, стал

счастливым получателем.

Он только что вернулся из города, проведя всю ночь в поисках ловцов. Не найдя ни одного – Страйдер

должно быть убил всех до своего отъезда, жадный засранец – он завалился в постель, не снимая оружия,

кожи и обуви. До того как он успел выключить свет, светящиеся струны раздвинули потолок, и

пожелтевший свиток повис над ним.

Он прочитал пергамент. Помесь приглашения на свадьбу и инструкции к медицинскому препарату, штука

была написана на древнегреческом.

"Счастливы пригласить вас в храм Судьбы. Неявка может привести к обезглавливанию или смерти".

Обезглавливание или смерть? Серьезно? Через мгновение его окружение исчезло, и он стоял в храме с

нитяными стенами. Его швырнули в переход, думая, что любые его колебания приведут к

обезглавливанию. Или смерти.

Итак, пока он знал только где он, чего он не знал – зачем он здесь. Почему он? Почему сейчас?

Пора бы узнать это.

Узоры на стенах казались бесконечными, но наконец – к сожалению? – он дошел до конца и вошел в...

прядильню? Три женщины, настоящие ведьмы, сидели на деревянной веранде, сгорбленные, длинные

белые волосы спускались на их плечи. Все трое были одеты в белые робы, чистые и не помятые.

Та, со старческими пятнами на руках – Клото, как он знал из легенд – пряла нити. Та, с узловатыми

пальцами, Лахезис, сплетала нити вместе, и та, с глазами без зрачков, Атропос, мойра перерезающая нить

жизни.

Кейн сжал губы, тихо. Он ждал, признавая, и уважая их власть, гораздо большую, чем его собственная.

Возможно, именно поэтому они выбрали его, подумал он. Ни один из других Повелителей не отнесся бы к

ним с должным уважением, и наказание последовало бы незамедлительно.

Если бы только знать правду. Он знал, как преподнести уважение, но на самом деле он был самым

большим обломщиком из всех. Тем, кто ничего не может сделать правильно. Тем, кого оставляют позади,

потому что от него больше вреда, чем пользы. Но он никогда не прекращал улыбаться. Ни здесь и ни среди

своих друзей. Он не хотел, чтобы они узнали правду. Не хотел, чтобы они узнали, что он просто одна

большая дымящаяся куча беспорядка.

По большей части, он действовал на автопилоте. Когда его демона становилось слишком много для него,

потребность отпустить его, желание стереть, забыть, притвориться переполняло его, он ... делал вещи.

Уничтожал вещи.

Сабин, хранитель Сомнения и воин, за которым Кейн пошел бы прямиком в ад, знал. Но Сабин был

единственным, кто знал, и не удивительно, что Сабин одобрял его жестокость, даже помогая направлять

ее. Перед тем, как уехать со своей женой, Сабин оставил ему небольшой подарок. Часть его была готова

вернуться и сделать, что нужно. Другая же часть была за то, чтобы остаться здесь, ожидая. Он

проигнорировал возможность направиться в город, в конце концов, думая противостоять искушению. Он

даже планировал вздремнуть после возвращения. Что угодно, лишь бы спасти свою душу от дальнейшего

разрушения. Но как долго он бы продержался?

Он стоял там, ожидая, чтобы его заметили, около часа, может двух. Обычно пассивность провоцировала

его демона к действию, вызывая то или иное бедствие. Возможно, благодаря амброзии, как он надеялся, а

может, его демон так же, как и все на небесах, боялся этих ведьм, но Бедствие держался, даже не жужжа в

голове у Кейна, хотя этот звук вообще редко когда исчезал.

– Зачем ты здесь, мальчик? – спросила, наконец, Клото не отрываясь от работы, голос ее как клочок

тумана.

Э, и что теперь?

– Я получил ваш вызов. Госпожа, – добавил он. Боги, какой же он подхалим. Но парень должен был сделать

то, что должен. Это была его доля, да, но это не значит, что он повесит табличку на яйца с надписью "Пни

меня".

– Наш вызов? Как, это же было тысячи лет назад, – ответила Лахезис, – Я уверена в этом.

– Уверена в этом, – вторила Атропос, – И ты так и не явился.

– И поэтому твой вызов был отменен.

– Уйти можешь тем же путем, что пришел.

Он мог только глазеть на них. Они вызывали его тысячи лет назад? Почему же они не обезглавили его за

неявку?

– Со всем уважением, но я только сейчас получил ваше любезное приглашение.

– Не наша вина

– Должно быть, ты был невнимателен.

– Может тебе стоит потренировать свое внимание.

– Уйти можешь тем же путем, что пришел.

Оставалось только благоговение. Его любопытство не успокоилось. Кроме того, что если они привели его

сюда, чтобы передать слова мудрости, которые могли бы спасти его и его друзей, или слова

предупреждения, то он, черт возьми, хотел услышать эти слова. Таким образом, он не уйдет без них.

– Могу я купить у вас информацию? – спросил он.

– Какую информацию?

– Кто говорил что-нибудь об информации?

– А ты настырный, да?

– Уйти можешь тем же путем, что пришел.

Он щелкнул языком.

– Если вы не хотите говорить мне о чем-то, что было тысячи лет назад, – он был достаточно осторожен, не

выдать голосом свой гнев, – тогда зачем вы вызвали меня в первый раз?

Тот же самый вопрос, но окольным путем. Ну же, заглотите наживку. Скажите мне.

– Клото, ты помнишь последний раз, когда нас пытались обвести вокруг пальца?