Текст книги "Кольца Всевластия"

Автор книги: Гельмут Пеш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

5
ЧЕРЕЗ СКАЛЫ И ЛЕД И ОБРАТНО

– Вставайте, господа, – разбудила их Марина, и Ким сразу ощутил, что привычный уже аромат чая почему-то отсутствует. – Мне нужен кто-нибудь, кто бы мог развести огонь.

– Бурин, сделай это ты, – раздался голос Фабиана. – Здесь так холодно, а ты ведь у нас закаленный.

Гном пробормотал что-то нечленораздельное и вынырнул из-под одеяла. Ворча, он достал кремень и огниво и разжег огонь.

Вскоре после этого все они сбились в кучу у костра, пытаясь согреться.

– А теперь идите отсюда, у меня ещё много работы, если вы, конечно, хотите чаю. И вообще вы мне сейчас огонь затушите. Мужчины вы, в конце концов, или нет? – расшумелась Марина – Честное слово, как маленькие дети!

Путешественники ворчливо разбрелись, не дожидаясь, пока Марина снова напустится на них.

– Ну а ты, Гврги… – Она явно выбрала бедного болотника своей следующей жертвой. – Тебе не мешало бы при первой возможности принять ванну. От тебя воняет.

Гврги беспомощно посмотрел по сторонам, однако протестовать не отважился.

– Я постараюсь, – малодушно вымолвил он.

– Умно с его стороны, – пробурчал Бурин.

– Эй, – сказал Ким. – Похоже, наш друг впервые заявил о себе в первом лице. До этого он себя иначе как «Гврги» не величал.

– Что-то я этого прежде не замечал, – фыркнул Бурин.

Но как только они сделали первые глотки чая, дела пошли на поправку и настроение у всех заметно улучшилось.

Затем они вышли навстречу звенящим от мороза утренним сумеркам.

– Еще немного, и пойдет снег. Вы только взгляните на зарю! Мы должны поторопиться, – веско подытожил Бурин.

Около полудня был сделан привал. Все тяжело дышали, даже Гилфалас, казавшийся до сих пор бодрее прочих, и тот по-рыбьи хватал ртом разреженный горный воздух.

– Если бы мы так не спешили, – проговорил Фабиан, – то я бы предложил считать нашу дневную норму ходьбы выполненной полностью. Но, увы, нам необходимо двигаться вперед.

Всю вторую половину дня спутники мучительно брели вверх по заснеженному склону.

– Давайте сделаем так, как делают в болоте, – квакающим голосом, но грамматически вполне правильно предложил Гврги. – Обвяжемся веревкой. Если один сорвется, остальные смогут его удержать.

– Только не в том случае, если поскользнется наш плотный друг, – мимоходом заметил Фабиан и улыбнулся Бурину.

– Все это мышцы, ни грамма жира, – послышался голос гнома. – Я не набираю вес, живя, как некоторые, при дворе или просиживая кресла в музее.

Предложением болотника они все же воспользовались, и дальнейший путь проделывали гуськом.

– Впереди хижина, – уверенно заявил Гилфалас.

– Где? – спросил Бурин.

Эльф указал на возвышение чуть пониже перевала.

– Даже если у нас земля будет гореть под ногами, – задумчиво произнес Фабиан, – мы все равно переночуем в ней и отправимся на штурм перевала завтра.

– Хорошая мысль. Вот кругозор истинного наследника престола. Мне не страшно за будущее династии Талмонда.

– Бурин, после твоей смерти нужно будет непременно заклеить твой рот, иначе и на кладбище не будет покоя.

Они достигли хижины перед заходом солнца. Вечный снег казался в этот момент пропитанным кровью. Ким не мог долго смотреть на него, поскольку тотчас начинали болеть глаза. Бурин предупредил их, что это может привести даже к временной потере зрения.

Наконец все они собрались перед хижиной, которая, похоже, была вырублена из того же дерева, что и опорная балка моста.

– Созданное гномами служит вечно, – пробормотал Бурин, осторожно поворачивая дверную ручку. – Кто знает, сколько сотен лет стоит здесь эта хижина.

Дверь распахнулась без малейшего скрипа, как будто петли были только что смазаны. Путники осторожно вошли в темное помещение.

– Постоялый двор, – вырвалось у Кима, когда глаза привыкли к темноте. – Это же постоялый двор.

Они находились в маленькой гостиной; лавки чинно стояли у столов, как будто вот-вот появится хозяин и начнет потчевать гостей. Однако первое впечатление было обманчивым: на мебели и на стойке лежал слой пыли толщиной в палец.

– Помещение, пожалуй, маловато для постоялого двора, скорее это просто придорожный трактир, – сказал Гилфалас, чьи острые глаза быстрее остальных привыкли к темноте. – Да и где же здесь могут спать путники?

Бурин обернулся к нему со скромной улыбкой на устах.

– Это ведь гномий постоялый двор, а гномы – народ хитрый. Комнаты для гостей находятся под землей. Зимой там теплее и проще их отапливать, а летом стоит приятная прохлада. Идите за мной.

Он уверенно подошел к левой стороне стойки, быстро сориентировался и ткнул пальцем куда-то в пыль. Затем он поднял крышку люка. На черном, покрытом пылью полу отчетливо виднелась темная дыра.

Поднятая пыль забилась Киму в горло, и он закашлялся. Марина закрыла рот платком. Если бы Кима не одолел приступ кашля, то он, наверное, усмехнулся бы, поскольку в связи с таким количеством пыли в помещении на лице Марины читалось явное неодобрение. Если бы ей дали только один день, то, без сомнения, все здесь стало бы таким же безукоризненно чистым, как в доме хранителя Музея истории Эльдерланда.

Бурин тем временем обошел вокруг стойки, явно разыскивая что-то, и наконец удовлетворенно хмыкнул. Раздался удар стали о кремень, и в его руках появился слабый огонек. Когда гном выпрямился, его лицо освещалось сияющим пламенем факела, яркость которого быстро увеличивалась. Он снова порылся за стойкой, вручил каждому по факелу и в качестве резерва захватил с собой ещё парочку.

– Теперь идите за мной, – сказал он. Свет факела выхватил из мрака выглядевшую вполне прочной лестницу.

– Не могли бы вы спуститься и подождать меня? – пробормотал гном.

– Хорошенько запомни эту фразу, Ким, – сказал ему Фабиан. – И непременно используй, когда поведешь по музею очередных экскурсантов.

Бурин никак не отреагировал на замечание Фабиана. Когда все оказались внизу, гном последовал за ними и осветил им проход, ширина которого составляла четыре, а высота – и все шесть шагов.

– Справа и слева от нас находятся комнаты для гостей, – произнес Бурин и открыл одну из дверей. За дверью находилось помещение, в котором расположились четыре кровати, стол, шкаф и стулья. Все было в хорошем состоянии, и на мебели было гораздо меньше пыли, чем наверху.

Бурин повел их по длинному коридору, который делал резкий поворот вправо. Он открыл ещё одну дверь, и они оказались в большом зале со сводчатым потолком, в котором могли без труда разместиться пятьдесят – шестьдесят человек.

– Столовая, – сообщил Бурин. – А здесь должна быть кухня, – сказал он, когда они распахнули ещё одну дверь. И действительно, они увидели перед собой кухню со всей необходимой утварью, на стенах висели горшки, поварешки и черпаки. В центре стояла чугунная плита.

– Вот теперь я знаю, для чего я несла с собой всю дорогу бобы, – проговорила Марина. – Остается только добавить сальца и ещё пару мелочей, что найдутся у меня в мешке, и тогда я смогу здесь развернуться – если, конечно, плита в порядке.

– Будьте уверены, драгоценная Марина, созданное гномами… – начал Бурин.

– … служит вечно, – закончил Фабиан. – Это мы уже слышали.

– Но мне понадобятся дрова и вода, – раздался голос Марины.

Не говоря ни слова, Бурин приоткрыл крышку ящика слева от плиты, где оказались дрова.

– А справа ты найдешь уголь; он горит жарче и дольше.

– Знаю, Бурин, – ответила Марина. – А вода?

Опять без лишних слов гном проверил насос. И после того как он три раза нажал на рычаг, в чашу полилась прозрачная вода. С победоносной улыбкой Бурин повернулся к наследному принцу.

– Ну, говори уж, Бубу, – покорно произнес Фабиан.

– Что говорить? – отозвался гном.

Фабиан пробормотал нечто нечленораздельное и отвернулся.

– Так, а теперь все вон из кухни! Позаботьтесь о том, чтобы навести порядок в столовой. Здесь я уж как-нибудь сама разберусь.

Марина воткнула факел в шандал и превратилась в хозяйку.

Ким и остальные собрались уже было идти в столовую, но их задержал Бурин.

– Идемте, – сказал гном. – Может быть, мы тут ещё что-нибудь обнаружим.

– Например? – спросил Гилфалас.

– Знаете вы это или нет, но раньше здесь пролегал важный торговый путь, – произнес Бурин.

– Почему же сейчас о нем никто не помнит? – спросил Ким.

– Да сколько за тысячи лет утеряно знаний! Возможно, где-то и есть камень с выбитыми на нем иероглифами, который может поведать о прошлом этого пути, однако знания гномов никогда не собирались так, как это делалось у людей и фольков, – сказал Бурин. – И у нас нет памяти элоаев, которая передается из поколения в поколение.

– Ты говорил, что знаешь эти горы, но по ту сторону перевала. А про этот постоялый двор ты знал? – спросил Ким.

– Я не говорил, что был там. Я знаю об этих местах благодаря старой карте, а на ней указан торговый путь лишь до перевала. В давние времена до него добралась одна наша экспедиция. Но Эльдерланд – не особенно хороший рынок для ремесленных изделий гномов. Так какой же смысл было идти дальше через снег, бури и зимний холод? А теперь о том, куда я хочу вас отвести: на постоялых дворах всегда имеются складские помещения. Может, в них сыщется что-нибудь полезное для нас.

– После стольких лет? – вырвалось у Гилфаласа, однако, когда Бурин обернулся к нему, он быстро добавил: – Я, конечно, понимаю, что созданное гномами…

Пока Бурин вел их по коридорам, путники представили себе истинные размеры сооружения, на сотни футов уходившего в глубь скалы. Это подтверждало былую значимость дороги, по которой они следовали.

Бурин толкнул двустворчатую дверь, и свет факелов осветил большой зал размером пятьдесят на шестьдесят шагов, сводчатый потолок которого подпирали мощные круглые колонны. Как яблони в саду, подумал Ким.

– Мы должны здесь осмотреться, – сказал Бурин и принялся обследовать помещение. – Сооружение даже больше, чем я думал. По всей видимости, раньше здесь была перевалочная база для караванов.

– Здесь какие-то сундуки, – послышался голос Гилфаласа.

Все направились к эльфу. Все сундуки, а их было около дюжины, были заперты на замки.

Бурин попытался открыть один из сундуков. Он приложил все свои силы, прежде чем справился с замком. Гном откинул крышку сундука, и улыбка пробежала по его лицу, когда он извлек суконный кафтан.

– Немного староват, – прокомментировал Фабиан.

– Если я не ошибаюсь, – пробормотал Бурин, – то несколько сотен лет назад это была самая модная зимняя одежда.

Гилфалас попробовал шерсть на ощупь.

– Такое ощущение, будто она новая.

– Тайна гномов… – многозначительно произнес Бурин. – Хранение без доступа воздуха.

Тогда они принялись открывать другие сундуки, в которых обнаружилось множество вполне годных к употреблению вещей, в том числе веревки, теплые сапоги, полушубки.

– Теперь мы можем не бояться мороза, – пробурчал Бурин.

– Что это такое? – спросил Гврги, открыв последний сундук.

– Снегоступы, – коротко ответил Бурин, взглянув на странные приспособления, слегка напоминающие клетки для птиц.

– Что? – вырвалось у болотника.

– Тебе придется представить, что снег в горах иногда достигает в высоту десяти футов. А в такой обуви ты сможешь идти по снегу и не проваливаться.

Гврги в большой задумчивости принялся рассматривать снегоступы.

– Действовать и в болоте? – наконец спросил он.

– Не думаю, – ответил Бурин.

– Тогда они лишние, быть для нас только обузой. Но если мы снова идти по болоту, то я, пожалуй, мочь их переделать, – тихо проговорил Гврги и отложил снегоступы в сторону.

В это время в комнату заглянула Марина.

– Я обнаружила баню. Истопите печь и приведите в порядок столовую.

– Так будем мыться или у нас просто нечего есть? – спросил Фабиан, окинув взглядом Гврги, с ужасом взиравшего на Марину.

– Я имею в виду печь в бане.

– Печь в бане? – удивленно спросил Гилфалас.

– Да, наши бани отапливаются. Я бы хотел предложить вот что: пока мы с Кимом занимаемся печью, вы тем временем приведите в порядок стол в столовой, чтобы после бани мы тотчас снова не извалялись в грязи, как свиньи. Насколько я знаю Марину, она в таком случае, невзирая на титулы и заслуги, отправит нас мыться снова. А принимать ванну два раза на дню – это чересчур расточительно.

Они быстро развели под котлом огонь, который Бурин время от времени подкармливал углем. Вскоре к ним вернулись и остальные.

– Банная песнь! – крикнул Бурин. – Давайте споем банную песнь! – Но прочие гнома не поддержали. Стоя в каменных корытах, друзья обливались горячей водой, пока из кухни не стали долетать громкие звуки.

– Это гонг, зовущий нас к обеду!

Вряд ли когда-нибудь кто-либо быстрее шел на подобный зов. Пока мужчины пировали, Марина удалилась в ванную.

– Теперь тут все свои, – так прокомментировал Бурин её уход. – Женщины любят мыться. Если я когда-нибудь женюсь, то обязательно построю для своей жены баню.

– Мудрое решение, – отозвался Фабиан.

Ким же, напротив, только рассмеялся и заметил:

– Ты – и вдруг жениться! Прежде чем какая-нибудь женщина выйдет за тебя замуж, она скорее дойдет до края света и опустится на морское дно.

– Такими вещами не шутят! – загремел Бурин, на этот раз и вправду разозлившись.

– Прости, – сказал Ким. – Я не имел в виду ничего плохого.

Наконец наступило время трубок. Гврги наблюдал за курящими с неодобрением, но в бегство, однако, не обратился; видимо, ему доставляло удовольствие сидеть с туго набитым животом, удобно откинувшись в широком кресле. Затем пришла Марина и объявила им, что комнаты для ночлега приготовлены. У всех на лицах появились радостные улыбки по поводу того, что наконец-то они нормально выспятся на настоящих кроватях.

Они торопливо позавтракали, чтобы с первыми лучами выступить в путь. Изо рта валил пар, было очень холодно, но спутникам, одетым в ватные полушубки, даже мороз представлялся теперь чем-то романтическим.

Ночная тьма уступила место затянутому в дымку дню. Гребень Серповых Гор, отчетливо видимый ещё утром прошлого дня, скрывался теперь за облачной пеленой, сквозь которую солнце едва пробивалось.

– Холод нам не страшен, только бы не пошел снег, – произнес Бурин и добавил: – Но боюсь, он все-таки пойдет. Поэтому вперед! Хорошо бы ещё сегодня миновать перевал.

Они вновь ступили на едва различимую гномью дорогу, по-прежнему бывшую для Кима загадкой. Если верить Бурину, то в Эльдерланде для гномов не было ничего такого, ради чего стоило бы совершать сопряженное со столь многими трудностями и опасностями путешествие. Однако Ким читал в старых хрониках, что в древности торговые связи между гномами и фольками были довольно оживленными и велись «под горой и на горе» – так было записано в летописях.

И тут вдруг на ум ему пришли слова, сказанные Мариной, когда Фабиан рассказывал о древних легендах: «Земля все помнит. Разве вы этого не чувствуете?»

– Там кто-то лежит! – Голос Гилфаласа прервал его размышления.

– Где? – спросил Фабиан.

– Вон там, чуть ниже перевала, – сказал Гилфалас и указал на черную точку над заснеженным полем.

– В таком случае он выбрал не лучшее место. Видите вон тот снежный козырек над ним. Если снег обрушится… – заметил Бурин.

Справа от дороги начинался глетчер, сползавший вниз и увлекавший собой камни. А над фигурой, лежащей, насколько об этом можно было судить, бездыханно, в коварном блестящем великолепии нависал огромный сугроб, который, сорвавшись, наверняка похоронил бы под собой лежащего.

– Как он туда попал? – спросил Фабиан, обращаясь скорее к себе, чем к кому-либо другому.

– Сугроб обязательно обрушится, – лаконично произнес Бурин. – Так что мы ничего не можем сделать для него.

– Как он туда попал? – спросил и Гврги, а Кима очередной раз удивило, что болотнику снова удалось построить грамматически безупречное предложение, или, по крайней мере, повторить его за Фабианом.

– Откуда я знаю, – резко ответил гном. – Идемте. Нас ожидает срочное дело.

– Ты не можешь быть таким бессердечным! – вырвалось у Марины.

– О чем ты? – удивленно спросил Бурин. – Лежащий там парень наверняка мертв. И кроме того, он находится прямо под снежным сугробом, который в результате температурных колебаний за последние дни стал таким хрупким, что под действием солнца вот-вот обвалится. Будь благоразумна; мы ничем не сможем помочь ему. Во-первых, у нас нет времени, а во-вторых, риск слишком велик. Не говоря уже о том, что на голой скале мы даже могилы ему вырыть не сможем.

– Вчера его там ещё не было, иначе бы Гилфалас заметил, – возразила в ответ Марина.

– За это я не могу поручиться, – вмешался эльф.

– Нет, вы только посмотрите на него. Хороший же вы друг, господин гном! – Марина разгорячилась. – Остается только надеяться, что Ким или кто-нибудь другой не обратятся к вам за помощь, если окажутся в нужде. Вы ведь только и ищите отговорки, чтобы никому не помогать.

– Мы должны попытаться помочь ему, – заметил Фабиан.

– Как знаете, – проворчал гном и удостоил Марину взгляда, смысл которого Ким не вполне понял. Разумеется, гном был в ярости, однако молодому фольку показалось, что к этому взгляду примешивалось и что-то еще.

Было ли это удивление? Но в любом случае вряд ли кто-нибудь мог позволить себе разговаривать с гномом в подобном тоне. Ким вспомнил одного завсегдатая таверны в Великом Ауреолисе, которому Бурин без комментариев заехал кулаком в живот только потому, что кто-то назвал гнома малышом, а он засмеялся при этом. В качестве кары наглецу пришлось пожертвовать весь свой ужин собакам на заднем дворе.

– Да и как мы туда заберемся? – задался вопросом Бурин, обращаясь при этом скорее к себе, чем к другим. – Ледник может прийти в движение.

– Теперь, когда мы знаем, как действовать нельзя, было бы очень мило с твоей стороны сказать, как нам следует поступить.

– Как раз над этим я и думаю, – ответил Бурин. Он некоторое время ходил взад-вперед, поглядывая на лежащую фигуру, проверил снаряжение и взглянул на небо, как будто проверяя положение солнца на небосклоне. Все замерли в ожидании.

– А сделаем мы это вот как, – сказал он в конце концов и продолжил, прежде чем Марина успела его перебить: – Я обвяжусь веревкой и возьму с собой снегоступы. Затем пройду по леднику, выйду на фирн и попытаюсь спасти несчастного. Вы будете держать веревку и, если со мной что-нибудь случится, вытянете меня обратно.

– Хороший план, – похвалила Марина. – Ты можешь быть отзывчивым, когда тебя об этом попросят. Полагаю, – добавила она, обращаясь к остальным, – он все-таки добрый парень. – Затем она улыбнулась гному, потерявшему на мгновение дар речи.

– Удивительная маленькая женщина, – только и смог он сказать.

– Я принесу снегоступы и длинную веревку, – сказал Гврги.

– Поторопись! Чем выше солнце, тем больше опасность схода лавины.

Когда Гврги вернулся, они начали опасное восхождение. В том месте, где скала выдавалась над валунами, из-за больших и постоянных перепадов жары и холода порода стала мягкой и ломкой, вся в крапинках слюды, от мерцания которой болели глаза. А между скалами талые воды глетчера булькающими ручейками скатывались вниз.

Солнце тем временем пробилось сквозь облака, стало светлее и теплее. У Кима на лбу выступили капельки пота. Он взглянул на снежные массы, возвышавшиеся над ним. Маленькая неподвижная фигурка была невидна отсюда, но снежный навес казался ещё более угрожающим.

Гном снял вещевой мешок и обвязал себя толстой веревкой.

– Если она окажется коротка, – проинструктировал гном своих помощников, – привяжите к её концу вторую.

Моток веревки покороче Бурин повесил себе на плечо: ею он привяжет к себе пострадавшего. Разумеется, если тот ещё жив.

– Ни пуха ни пера, старина, – сказал Фабиан.

– Только, ради милостивой Владычицы, не кричите, иначе вы вызовете сход лавины, – предостерег их напоследок гном.

– Ослабь! – это Фабиан, стоявший первым в страхующей цепочке, подал команду, что веревку необходимо отпустить. Они должны были следить за тем, чтобы она не касалась земли, но одновременно и не была слишком туго натянута, что могло затруднить Бурину передвижение.

Из-под ног Бурина постоянно срывались камни и с шумом скатывались в долину. В такие моменты гном на мгновение замирал.

– Пресвятая Мать, помоги! – пробормотала Марина, когда гном споткнулся и только благодаря веревке удержался на ногах, а не сорвался вниз вместе с камнями.

Да и Ким, стоявший за Фабианом и не видевший происходящее, то и дело посылал безмолвную молитву небесам, пока Бурин осторожно приближался к неизвестному, лежавшему на снегу.

– Надеюсь, у него все получится. – Ким так сильно схватился за веревку, что костяшки на пальцах побелели.

– Ослабь захват, Ким, – сказал Фабиан. – Иначе мы не сможем сдать веревку.

Наконец гном миновал ледник. На границе вечного снега он нацепил на ноги снегоступы и продолжил свой путь, ступая теперь ещё медленнее.

– Веревка кончается, – донесся с края цепочки голос Гилфаласа.

Фабиан два раза дернул за веревку, что, как они и договаривались, служило сигналом для Бурина. Гном остановился и подождал, пока Гилфалас свяжет концы.

– Я даже и не знаю, что опаснее, – прошептал Фабиан, – снег или камни.

Они с напряжением следили за тем, как Бурин приближается к лежащей фигуре. Еще двадцать, ещё десять шагов. Затем выступ скалы скрыл гнома от их взглядов.

Спутники напряженно ожидали сигнала от Бурина. Если он поднимет правую руку, то это будет означать, что им необходимо подниматься наверх, поскольку спасаемый ещё жив. Если же он поднимет левую, это означает, что все их старания напрасны и им остается только надеяться, что Бурин в целости и сохранности выберется оттуда.

– Ну давай же, – в нетерпении произнес Фабиан.

Затем они увидели, как над краем скалы показались темные очертания фигуры гнома.

– Он поднял правую руку! – облегченно вырвалось у Марины.

– Идем!

Пока они поднимались, чтобы достигнуть одинаковой с Бурином высоты, спутники увидели, что придумал гном. Веревкой он обвязал находящегося без сознания потерпевшего, а затем попытался взвалить его на спину. Только бы снегоступы выдержали тяжесть обоих тел.

– А ведь это не человек, – заявил Фабиан. – Взгляните на него, это же гном, у него комплекция такая же, как у Бурина.

Теперь это смог разглядеть и Ким. Фабиан оказался прав: действительно это был гном.

В этот момент Бурин обернулся, взглянул в их направлении и начал отчаянно жестикулировать.

– Что это значит? – пробормотал Фабиан. – Что он делает?

– Если ты обернешься, то увидишь все сам, – сказал Гилфалас, и его голос прозвучал странным образом глухо.

– Что это… – вырвалось у Фабиана. Он на секунду замолк, а затем вдруг разразился бранью как последний портовый грузчик.

Как будто ниоткуда появилось и на глазах стало расти черное облако, стремительно приближаясь к ним. Перед собой черное, как ночь, облако гнало серую пелену, в которой время от времени вспыхивали молнии. Мгновенно похолодало. У Кима возникло ощущение, будто вся кровь от головы ушла в ноги. У него закружилась голова.

– Снежная буря, – вымолвил он. – Но буря, несущаяся из Эльдерланда на юг? Да ещё с такой скоростью?!.

– Мне тоже не кажется, что эта буря естественного происхождения. Это приветствие от наших старых друзей. – В голосе Гилфаласа послышалась ожесточение.

– Неужели они настолько могущественны, что… – Ким не мог найти подходящих слов, вместо этого он кивнул в сторону несущегося на них с бешеной скоростью атмосферного фронта: – Они способны насылать вот такое?

– Да, – только и сказал Гилфалас.

– Поторопитесь! – приказал Фабиан. – Нам необходимо спасти Бурина.

Они помчались наверх. Ким едва поспевал за Фабианом, и несколько раз ему просто везло, что он не упал. В легких у него был пожар, перед глазами плыли круги всех цветов радуги, но он не отставал.

Тем временем Бурин начал обратный путь. Он уже не обращал внимания, натянута веревка или нет; стена из снега, ветра и облаков приближалась с угрожающей быстротой.

Первые порывы ветра достигли перевала в тот миг, когда спутники были на одной высоте с Бурином, но на расстоянии около пятидесяти шагов от него. Глубоко, на взгляд Кима, даже слишком глубоко уходили в слежавшийся снег ноги его друга, несущие на себе двойную тяжесть.

Волосы хлестнули Кима по лицу, когда шквалистый ветер усилился. Ему показалось, что причудливые нагромождения облаков, гонимые вперед ветром и магией, находятся уже прямо над ними.

Бурина отделяли от его друзей уже только тридцать шагов, когда крепчающий ветер, порывы которого едва не валили с ног, начал обстреливать его кристалликами снега. Но это были не те большие белые хлопья, мягко сыплющиеся с неба за окном, в то время как тихим зимним вечером ты мирно посиживаешь у камина, потягивая глинтвейн, с хорошей книгой на коленях и трубкой во рту. Этот снег был мелкий как крупа. Холодный и твердый, он бил по лицу, словно иголки колол кожу и заставлял закрывать глаза. Бурину приходилось бороться с ветром за каждый шаг.

Воздух тем временем стал таким холодным, что спутники почти перестали ощущать свои руки, которыми держали веревку. Каждый перехват давался с трудом.

– Навались! – подбадривал их Фабиан. Еще десять шагов. Возгласы Фабиана слышались все чаще. И с каждым мгновением Бурин приближался.

Наконец снегоступы зашаркали о камни. Бурин упал на колени. В этот же миг рядом с ним оказались Фабиан, Гилфалас и Марина. Марина поддерживала его, в то время как эльф и человек освобождали его от ноши.

– К перевалу! – взревел Фабиан, стараясь перекричать бурю.

– Нет! – тяжело выдохнул Бурин. – Мы… уже не успеем! Два…

То, что хотел сказать Бурин, так и осталось неясным. С перевала донесся могучий грохот, который перекрыл собой даже бушующий и воющий ветер. На том месте, где только что был перевал, выросла белая бушующая стена. Когда ветер сдул кружащийся снег, все увидели огромную, непреодолимую ледяную стену.

– Вниз, к хижине! – проорал Бурин, перекрикивая буран и смолкающий грохот лавины.

Гилфалас и Фабиан понесли спасенного гнома, а Ким с Мариной поддерживали Бурина.

Они не сделали ещё и десяти шагов, как земля под ними вновь задрожала. Ким оглянулся назад и увидел, как над тем местом, где ещё совсем недавно находился Бурин, обрушился снежный козырек.

В воздух взлетели осколки льда и камня.

Они скорее скользили, чем шли вниз по склону.

По крайней мере, мы хотя бы не поднимаемся, пронеслась в голове у Кима последняя мысль, прежде чем вой ветра погасил и её. Пришел в себя он лишь тогда, когда, замерзший и обессилевший, скорее подталкиваемый, чем по собственной воле, спускался в подземные помещения постоялого двора.

Марина сразу по возвращении взяла командование в свои руки. Она велела Фабиану и Гилфаласу развести огонь, приготовить ванну и застелить для спасенного гнома постель. Затем она быстро осмотрела обессилевшего Бурина, прежде чем обратиться к незнакомцу.

Марина критично осмотрела его, прислушалась к дыханию, пощупала пульс. Каждый раз при этом она покачивала головой. Затем она повторила всю процедуру сначала.

– Ты в своем уме, Бурин? Зачем было рисковать своей и нашими жизнями, – разбушевалась она, – он мертв.

– Нет, – кратко ответил Бурин.

– Как же, по-твоему, называется состояние, когда человек не дышит, у него не бьется сердце, а тело его при этом одеревенело?

– Шазам, – почти благоговейно прошептал Бурин.

– Что, скажи на милость, должно это означать?

– Отнесите его в ванную. Горячая вода пробудит его к жизни, и тогда он сам все расскажет, – сказал Бурин.

Совместными усилиями они отнесли незнакомца в ванную, где под котлом уже вовсю полыхал огонь.

Теперь Ким смог поближе рассмотреть спасенного ими. Он был плотнее Бурина и, пожалуй, чуть-чуть повыше. Его черная борода была гуще и менее ухожена, чем у Бурина. На макушке была большая плешь, но росшие полукругом на висках и затылке волосы были густыми и достигали до плеч.

– Что с ним? – спросил Ким.

– Если ты об этом спрашиваешь меня… – начала было Марина, однако Бурин оборвал ее:

– Пожалуйста, – сказал он, – положите его в воду, и тогда он придет в себя.

От внимания Кима и остальных не ускользнула раздосадованность Марины, однако они никак не могли найти ей объяснение. В это время Бурин раздевал гнома. На шее у него висел кожаный кошель, хрустящий, как будто там находился пергамент. Кошель тоже был снят, но содержимое его спутники изучать не стали. Затем гнома опустили в теплую воду.

– Теперь подождем, пока он не проснется, – коротко сказал Бурин.

Очень скоро восковая бледность на лице гнома сменилась розоватым оттенком. Затем незнакомец открыл рот и сделал глубокий вдох. Его пальцы вцепились в края корыта. Мускулы напряглись, по всему телу пробежала судорога.

– Этого не может быть, – не поверила своим глазам Марина.

– Что это с ней? – спросил Фабиан, обращаясь к Бурину.

– Она думала, что он, – при этих словах Бурин указал на спасенного, – мертв. Но на самом деле это шазам.

– Что это означает? – Ким задал вопрос, мучивший и его.

– Подождите немного, он сам все расскажет, – снова уклонился от ответа Бурин.

Ким слишком хорошо знал своего друга и понял, что дальнейшими расспросами от него ничего не добьешься.

Лежащий в воде гном застонал и открыл глаза. Некоторое время он непонимающе вращал ими, затем внимательно осмотрел каждого из присутствующих, не произнося при этом ни слова. Однако выражение его лица говорило больше чем тысячи слов: на лице были написаны недовольство и недоверие.

– Кто вы? – прервал Фабиан всеобщее молчание.

– Во что же превратился мир: спрашивают имя, не назвав перед этим свое. Ну да ладно, другие времена, другие нравы, – ворчливо сказал гном. – Зовите меня… Грегорин.

Самое меньшее – князь, пронеслось в голове у Кима, поскольку у гномов длина имени напрямую связана с положением его носителя. Взглянув на Бурина, фольк понял, что тот одновременно испуган и взволнован. Что за этим скрывается?

Однако тут подошла его очередь представляться, так как Фабиан, Гилфалас и Марина уже сделали это.

– Кимберон Вайт, хранитель Музея истории в Альдсвике и член Совета Эльдерланда, к вашим услугам.

Гном, продолжая сидеть в ванне, только кивнул, как он делал каждый раз до этого, всем своим видом показывая, что продолжает злиться и не желает вежливо отвечать на приветствия. Все происходящее было, на взгляд Кима, слишком уж глупо: как-никак они все-таки спасли Грегорину жизнь. Казалось, гном не отдает себе в этом отчета.

– Бурин, сын Балорина, сына Белфорина из рода Хамабрегорина, к услугам вашим и вашего рода, – представился Бурин. Ким и Фабиан быстро переглянулись: их друг, по-видимому, тоже благородного происхождения. Об этом свидетельствовало перечисление его предков, хотя сам он ещё и не занял высокого положения.

Ким подумал: а не является ли Бурин тоже своего рода наследным принцем? Тогда в их экспедиции он был бы уже третьим! Ведь и магистр Адрион намекнул, что у всех его спутников имеются свои тайны. Ну и компания!