Текст книги "Библиотекарь (СИ)"
Автор книги: Гектор Шульц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
– Ой, все. Уел, блядь, – недовольно ругнулась морда. – Я так не умею. Мне только наш мир показывать разрешается. Ограничение модели и вся хуйня.
– Я не собирался уязвлять тебя, – покачал головой колдун. – Но ты верно заметило, что карта моя более совершенна. Она необходима мне для того, чтобы понимать всю великую суть магии. А этот маленький шарик – мой родной дом. Я из твоего мира, Тимофей.
– Обалдеть, – изумленно ответил я, присаживаясь на стул.
– Как ты попал в наш мир? – спросил Мортимер, попыхивая трубкой.
– Я работал в университетской библиотеке. Сортировал книги и вносил их в компьютер. Потом, в одной из кип, нашел странный гримуар, на обложке которого была нарисована пентаграмма и написаны какие-то странные слова.
– И ты прочел их, – констатировал известный факт колдун. – Как и понял, о чем так говорилось, да?
– Ага. Что-то про ключ к иным мирам. Врата, которые этот ключ откроет и так далее. Единственное, что я не помню, хоть ты тресни, как точно звучала эта фраза. Помню лишь, что это была латынь. Прочел и забыл.
– Какую книгу ты взял после этого?
– Сказки какие-то, – ответил я.
– И очутился в нашем мире, – кивнул старик. – Теперь более понятно.
– А мне вот ничего не понятно. Если бы я взял другую книгу. К примеру, «Затерянный мир» Конан Дойла, то очутился бы в мире динозавров?
– Вероятно. Скорее всего, тут сыграл и твой разум, который не ждал того, что ты переместишься в некий объединенный сказочный мир, где все выдумки людей имеют право на жизнь.
– А если бы он знал точно, что собой представляет эта писанина на обложке гримуара?
– Тогда ты отправился бы только в мир, описанный Конан Дойлем. Понимаешь, Тимофей, миров великое множество и мир, в котором ты сейчас находишься, является квинтэссенцией всех других миров.
– Ясно. Тут живут все те, кого выдумало человечество. Герои сказок, художественной литературы и кино, так?
– Да, – кивнул Мортимер. – На самом деле, тебе жутко повезло, что ты попал именно в объединенный мир.
– Почему?
– Ой, блядь. Тима, не тупи, – фыркнула морда, но умолкла, нарвавшись на красноречивый взгляд Изабеллы, внимательно слушающей колдуна. – Молчу.
– Куда хуже, если бы ты попал в непроработанную вселенную. К примеру, в сказку о Колобке.
– Да, – согласился я. – Веселого мало. Там сказка вся на трех страницах и с минимумом действующих героев. Пришлось бы жить среди трех говорящих зверей и двух стариков, которые создали Колобка, верно?
– Именно так, мой мальчик. Или же мир скандинавских мифов, что тоже не есть хорошо.
– Рагнарёк?
– Ага. Конец света, Апокалипсис, – пояснил старик удивленной Изабелле, которая таких слов отродясь не слышала. – Никто не дал бы гарантии, что ты останешься в живых после финальной битвы асов с великанами, да и колдунов, способных отправить тебя обратно, там тоже нет. Жизни героев мифов или сказок прописаны довольно четко, а твоя нет. Поэтому ты запросто мог бы исчезнуть после Рагнарёка, а там расцветет новый мир и все начнется по новой.
– Весело, бляха-муха, – тихо вздохнул я, затягиваясь сигаретой. – Но получается, что и здесь я не могу себя чувствовать в полной безопасности.
– Относительно, я бы сказал. Этот мир, являющийся квинтэссенцией всех остальных выдуманных миров, самостоятелен. Как ты заметил, жизнь здесь продолжается даже после того, как те или иные выдуманные события заканчиваются в оригинале.
– Заметил, – я посмотрел на Колобка, который беззастенчиво дремал под столом.
– И этот мир постоянно расширяется, ибо наше с тобой любимое человечество постоянно придумывает что-то новое. Будь это синтез вселенных или создание иных вариаций жизни выдуманных личностей.
– Как вышло, что вы здесь очутились?
– Думаю понятно, что я англичанин, – улыбнулся старик. – Я родился в тысяча девятьсот первом году, в Гилфорде, на Юго-Востоке Англии. С детства я был неугомонным ребенком, который безумно любил приключения. Родителям пришлось со мной помучиться. Но это не относится к рассказу, и я предлагаю опустить часть о моем детстве и перейти сразу к тому месту, когда я очутился здесь.
– Да, как вам угодно, – равнодушно хмыкнул я, все еще стараясь привести мысли в порядок.
– Я был младшим аналитиком в Британском королевском музее, когда нам поступило указание от главного смотрителя. Необходимо было тщательно изучить ларец Фрэнкса, только поступивший в музей.
– Что это за ларец?
– Просто резная шкатулка из китового уса, найденная во время раскопок у города Клермон-Ферран во Франции и переданная нашему музею Агастасом Фрэнксом. Знаешь, Тимофей. Меня всегда привлекала история. Привлекала тем, что я могу прикоснуться к прошлому и возможно заглянуть в будущее. Кто же знал, что частично моя мечта исполнится, – усмехнулся колдун. – Так вот. Во время одного из осмотров, когда я оставался в комнате один, мне удалось найти потайной отсек, в котором находился странный амулет из матового зеленоватого стекла и почти истлевшая бумажка с надписью на латыни. Знал бы ты, как я обрадовался. Эта находка наверняка бы прославила меня и гарантировала новую ступень в карьере, но дернул черт взять в руки этот амулет и бумажку.
– Дайте угадаю, на бумажке была надпись про врата и ключ к ним? – спросил я. Мортимер кивнул.
– Да. Я прочитал и угадай, о чем подумал в тот же миг?
– Не знаю.
– Я подумал, что это просто сказки. Выдумка суеверных людей, которые вкладывали в этот амулет и в эти слова какой-то сакральный смысл. Не пристало ученому верить в странные суеверия черного люда. А потом, это я помню, как сейчас, стоило мне выйти из музея и отправиться домой, как земля под ногами исчезла, а вместо нее появились звезды. Тысячи и мириады звезд, которые кружились в далеком космосе. Очнулся я уже в сказочной стране. Английский джентльмен, который не верил в сказки, сам очутился в сказке. Представляешь, Тимофей?
– Представляю, Мортимер.
– Не скрою, мне повезло. Повезло встретить странного паренька, ростом с мой большой палец. Он рассказал мне, куда я попал, а дальнейшее было делом техники. Я сразу же решил найти тех, кто в этом мире исполнял аналог ученых. Я нашел их. Колдуны, маги, чернокнижники, ведуньи и ведьмы. Их было так много, что я поначалу растерялся, но благодаря хорошей памяти, вспомнил большинство сказок, которые мне читала матушка в далеком детстве, и принял решение учиться. Учиться тому, что в этом мире зовется магией, а в нашем – наукой.
– Судя по вашему званию, Великий Колдун, некий основной базис был найден, – кивнул я.
– Верно, Тимофей. Этот мир существует по своим логическим законам, но рассказывать о них сейчас, значит потратить внушительную часть твоей жизни. Всему свое время.
– Хорошо, – хмыкнул я. – А вернуться обратно вы не пробовали?
– Нет, – улыбнулся колдун. – Вернее, изначально были такие мысли, и я даже нашел способ, но в итоге решил остаться.
– Почему?
– Когда я сюда попал, то сказочный мир был куда хуже того, что ты видишь сейчас. Бесконечные междоусобицы, войны за власть, расизм. Да, в сказках тоже есть расизм, представляешь? Тогда я понял, что этому миру нужен тот, кто будет хранить порядок. Тот, кто даст им нечто большее, чем просто существование. И тот, кто частично изменит их самих. Благодаря своим знаниям, мне удалось созвать великий совет магов, который создал аналог Конституции сказочной страны. По сути это был просто свод законов и распределение мест, где и кто обитает. В эти дебри мы углубимся позже, если тебе будет интересно. Но эта идея, на удивление сработала.
– Поэтому мне на пути попадались исключительно персонажи сказок братьев Гримм? – спросил я, делая глоток сока. – Они еще странно коверкали слова, иногда сбиваясь на немецкий язык.
– Да. Он для них родной, но мне удалось приучить всех к всеобщему языку, на котором сейчас говорит каждое разумное создание. На центральном континенте, где находится столица и мы в частности, обитают персонажи европейской части нашего мира. Братья Гримм были немцами, как ты знаешь.
– Ебанатами они, блядь, были. Придумали крипоту хуеву, – резко воскликнуло зеркало, которому надоело молчать.
– Все так, – согласился колдун, мягко рассмеявшись. – Пришлось повозиться, чтобы каждый жил там, где ему предопределенно. Как я уже говорил, в центральной части живут персонажи, придуманные европейскими авторами и народами, Тимофей. Немецкими, французскими, английскими, русскими, испанскими и так далее. Можно продолжать до бесконечности. На западе обитают те, кто был придуман, преимущественно в Новом Свете.
– Пиндосы ебаные, – буркнула морда.
– Угомонись, – шикнул я, ибо лекция колдуна проливала свет на мироустройство сказочной страны.
– В рот ебись, – грубо ответила волшебная вещь, но все-таки замолчала, дав старику продолжить.
Мортимер ненадолго отвлекся и заварил себе чашку крепкого чая с молоком, после чего вновь вернулся за стол, где уже появился обед, предоставленный заботливой башней. Быстро перекусив и насладившись гением табачной продукции, мы вернулись к беседе, ибо у меня еще оставались вопросы. Слава Богам, что колдун весьма охотно делился этим со мной, найдя во мне не только благодарного слушателя, но и потерянную им когда-то частицу родного мира. Изабелла тоже не сидела без дела, периодически записывая слова Мортимера в большой блокнот со скоростью настоящей пишущей машинки. Она, как и я, узнавала сейчас много нового и полезного.
– На чем мы остановились? – спросил колдун, набивая трубку свежим табаком.
– На Западе.
– Ах, да. На Востоке обитают персонажи восточных авторов и народов. Обезьяний царь Сунь-укун, к примеру, или Синдбад-мореход с Аладдином. Несмотря на название континента, пустыня там не занимает много места. Там есть и джунгли, и свои моря, и даже райские уголки, где любят нежиться на солнышке великие мира сего.
– А на севере? – спросил я. – Там обитают скандинавы?
– Не только. Совет магов решил туда отправить всех, кто относится к снегу, как к родной стихии. Да, там обитают и герои скандинавских мифов, и Дэйнерис Бурерожденая со своими противниками, и прочие существа. Климат там тоже особенный. Ближе к центральному материку тепло и чем дальше на север, тем холоднее. Там обитает группа темных, под названием «Белые ходоки». Ты знаешь, кто это такие?
– Более чем, – усмехнулся я, вспомнив бессонные ночи с книгами Джорджа Мартина. – Уж поверьте.
– Вот и славно, – улыбнулся Мортимер, делая глоток чая. – Как же он прекрасен, чай с молоком. Как и моя родина, великая Англия.
– Чай с молоком – это пиздец, товарищи, – съязвило зеркало. – Эдак можно и в кофе кончину единорога плюхнуть. Для вкуса, ёб вашу мать.
– Традиции, грубое стекло, – пояснил колдун. – Без этого никак.
– А Земля Мертвых? – тихо спросил я, заставив Мортимера вздрогнуть от неожиданности.
– Тебе это известно?
– Да. Ведунья показывала мне карту. Не такую детализированную, как у вас, но все же.
– Там обитает только Зло, – через несколько минут раздумий, ответил колдун. – Самые злые и жестокие создания нашли там свой приют.
– Получается, что Гензель и Гретель, которые стали разбойниками, как и Белоснежка, к злым не относятся? – удивился я.
– Не все так просто, Тимофей. Они не были рождены злыми, а стали такими благодаря эволюции и выдумке наших с тобой соотечественников. Те, кто обитает в Землях Мертвых, куда страшнее разбойников. Конечно, в Льдяном Краю, к примеру, обитают Белые Ходоки, которые тоже являются темными, но это исключение из правил. Они конфликтуют только с одной группой созданий Вестероса, о которых ты знаешь.
– Знаю, – подтвердил я. – Но зеркало вскользь упоминало о троллях, которые встречаются в центральной части, или гоблинах. Даже тетки Изабеллы злые ведьмы, жрущие путников и затрахивающие их до смерти.
– Они не такие, – возмущенно воскликнула девушка, оторвавшись от блокнота, и смущенно замолчала, посмотрев на колдуна. – Простите.
– Ничего, дитя мое. Твой гнев вполне объясним, но наш гость ничего не знает об этом мире. Простим его тьму.
– Вот и славно, – буркнул я.
– В темной стране живут те создания, кто несет прямую угрозу всему сказочному миру, – продолжил старик.
– Такие, как Владыка Мордора – Саурон?
– Да. Он и сейчас обитает в Барад-дуре, в виде огненного ока, нацеленного на наш мир.
– Так границы не охраняются и любой из злых может вторгнуться в ваши земли. Разве не так? – спросил я, сжимая в руках пачку сигарет.
– Не совсем верно, Тимофей. Великий союз магов поставил защиту, пройти которую может лишь то создание, кто не желает зла всему миру. Поэтому в наших землях встречаются тролли, гоблины, ведьмы и упыри. Но такие, как Саурон и ему подобные, не смеют пересекать границу.
– Ужас какой.
– Согласен. Но это дела давно минувших дней и сейчас беспокоиться об этом не стоит, – улыбнулся старик, наблюдая, как Колобок лижет его сапог. – Этот мир находится в равновесии и у каждого создания есть выбор.
– Вполне. Хоть немного стало ясно, – кивнул я.
– Я ответил на твои вопросы?
– Да. Остался один и самый главный. Как мне вернуться домой? В свой родной мир, – Мортимер стал мрачнее тучи и даже поиграл желваками, а затем обессиленно выдохнул.
– Сложно. Очень сложно. Открыть портал можно с помощью темного зеркала, которое, по счастливой случайности, у тебя уже есть, – колдун указал пальцем в сторону ехидной морды, которая от важности момента надулась, словно жирный гусь. – Но необходимы еще три вещи, достать которые сложнее всего.
– И что это за вещи? – нетерпеливо перебил я, но колдун уже поднялся с кресла. – Ответьте, прошу вас.
– Всему свое время, мой мальчик. А сейчас отдохни. Да и мне нужно подумать, – тихо ответил он, выходя из кухни. На секунду мне показалось, что колдун постарел еще сильнее.
– Время? Я попал в другой мир, а вы говорите о времени? Я хочу домой! – более грубо рявкнул я. Мортимер повернулся ко мне и, опершись плечом о стену, с достоинством ответил.
– Ради этих вещей тебе придется столкнуться с опасностью.
– Плевать! Я готов. Не сидеть же вечно в мире, где до сумасшествия рукой подать.
– Есть еще кое-что, Тимофей. Тебе придется пожертвовать чужой жизнью, чтобы открыть портал. Ты готов это сделать? – я замолчал, наконец-то понимая, что именно хотел сказать колдун. Тот вздохнул и добро улыбнулся. – Отдыхай, а я постараюсь придумать, как все сделать с наименьшим риском.
– Не ждал ты такого ответа, Тимка? – тихо спросило зеркало. Странно, но в словах волшебной вещи не было привычного сарказма или цинизма.
– Нет, конечно. Догадывался, что будет сложно, но жертвовать кем-то ради возвращения домой – варварство.
– Делать нечего. Посмотрим, что старый пердун придумает, – хмыкнула морда, перед тем, как исчезнуть. В итоге на кухне остался только я, молчащая Изабелла и спящий под столом Колобок, которому было плевать на всякие задания.
Глава десятая. История Мортимера.
День прошел в скучном обследовании башни и многочисленных помещений, в которых Великий Колдун занимался важной и полезной работой на благо сказочной страны. Правда обследование было скучным лишь для волшебного зеркала, которое не переставало сочиться ядом и презрением к моей любознательности, и Изабеллы, знающей о башне все и вся. Но у меня, кроме всего прочего, была еще одна цель.
Я безумно хотел осмотреть библиотеку Мортимера. Изабелла, пожав плечами, милостиво меня проводила и даже составила компанию на тот случай, если я потеряюсь в многочисленных стеллажах, которых в этой самой библиотеке было неисчислимое множество.
Стеллажи уходили вверх и терялись в темном мареве, будто у помещения не было потолка. Девушка тут же пояснила, что библиотека сама подстраивается под общее количество книг и свитков, увеличиваясь в размерах, если места становится мало. На мой логичный вопрос о схожести библиотеки и Выручай-комнаты из мира Гарри Поттера, она лаконично кивнула, указав лишь на то, что оба помещения используют похожие принципы трансформации, только в библиотеке не было странных колб, манекенов и пыльных стульев. Одни лишь знания, представленные в многочисленных томах и талмудах.
Я, с благоговейным трепетом, тихо шел мимо длинных рядов и удивленно рассматривал корешки книг и свисающие ярлыки, на которых Мортимер собственноручно делал какие-то пометки, помогавшие ему в том, чтобы найти тот или иной свиток. Названия книг были самыми разными. От смешных и веселых, вроде: «Тысяча анекдотов про зверей» и «Магические способы увеличения мужского достоинства», до более грозных и даже страшных. «Драконарий», «Семь рецептов изготовления Философского камня», «Ведьмачьи знаки», «Черная Библия», «Демоны Гоетии». Но одна из книг заинтересовала меня куда больше. Хмыкнув, я осторожно снял со стеллажа пыльный том, на обложке которого сияло золотом длинное название – «Трансформация сказочных созданий человеческими существами». Присев на один из кособоких стульев, я раскрыл книгу и погрузился в нее с головой.
В ней рассказывались удивительные вещи о тех людях из моего мира, которые придумывали «кроссоверы». Этим термином автор книги называл не только людей, которые смешивали существ из двух разных вселенных, но и людей, которые меняли вселенные и персонажей в них обитавших так, как хочется им.
Почти вся книга представляла собой аккуратную таблицу из трех столбцов. «Имя автора», «Произведение» и «Результат». Прищурившись, я быстро метнул взгляд на зевающего Колобка, который сопровождал меня всюду, и перешел к оглавлению. К моему удивлению, в книге действительно хранилась информация о том человеке, который придумал альтернативного уродца.
«Гомункул волшебный, созданный с помощью неизвестной субстанции, набранной дедом и бабкой по сусекам. Кардинальные отличия от каноничной версии – грубиян, хаотически-нейтрален, эмоционально неустойчив. Питает нездоровую тягу к галлюциногенным веществам, запрещенным Императорским двором. Литературный образ создан в апреле две тысячи пятого года в человеческом мире».
– Я пишу эту книгу, – от раздавшегося в тишине голоса Мортимера, я испуганно подпрыгнул и свалился на пол, под непрекращающийся хохот волшебного зеркала. Даже Изабелла не сдержала улыбки, наблюдая за моим шикарным кульбитом. Колдун усмехнулся и протянул мне руку. – Прости. Не хотел тебя напугать, Тимофей.
– Прощаю, – кивнул я, краснея так, словно мне в родню затесался зад шимпанзе. – Получается, что ты ведешь учет всех отклонений, которые встречаются у сказочных созданий?
– Да.
– Зачем? Любовь к информации?
– Не только это, – ответил Мортимер, присаживаясь рядом и поднимая с пола книгу. – Мой преемник должен будет знать, с чего и откуда все пошло.
– Разве это можно изменить? К примеру, Колобка, – спросил я, посмотрев перед этим на круглого уродца, рассекающего вдоль стеллажей с радостным визгом.
– Вполне возможно. Я пока работаю над этим. Сказочные существа меняются лишь тогда, когда некий человек хочет этого. Понимаешь?
– Ага. Некий идиот ужрался вина и придумал историю о том, как Колобок вылупляется из дерьма лисы, ругается матом и жрет мухоморы?
– Верно, – улыбнулся колдун.
– А каноничный образ тоже меняется?
– Нет. Помнишь, я рассказывал тебе о бесконечном множестве миров, включая непроработанные вселенные?
– Помню. Стало быть, оригинальный Колобок обитает в другом мире и вынужден раз за разом попадать лисе на зуб?
– Именно, Тимофей. А его копия, которая живет в этом мире, меняется под воздействием пера того или иного автора.
– То есть, если какой-нибудь автор решит выставить Колобка людоедом, то каноничное создание останется нетронутым, чего нельзя сказать об этой копии? – я ткнул пальцем в уродца, который набегавшись, задремал возле моей ноги, не обращая внимания на ученые диспуты.
– Да. Этот Колобок познает тягу к людскому мясу и перестанет быть хаотически нейтральным. Хотя, он запросто может им остаться, если автор, приписавший ему людоедство, решит не трогать его нынешний образ.
– Шикарно, – вздохнул я. – Бедные создания зависят от больной воли ублюдочных авторов.
– Метко пизданул, Тимка, – встряло волшебное зеркало, тоже внимательно прислушивающееся к беседе. – Только не «ублюдочных авторов», а «мразот ебаных». Так куда красочнее и правдивее. Меня вон тоже изменили, но мне даже по нраву.
– Не всегда изменения идут во вред сказочным созданиям, – кивнул Мортимер и, щелкнув пальцами, сотворил в воздухе небольшой поднос с двумя белыми чашками на нем. – Чаю?
– Если можно, то кофе, – благодарно хмыкнул я. Старик на минуту задумался, а потом протянул мне чашку, от которой вкусно пахло сваренным кофе.– Спасибо, Мортимер. Трудно быть кофеманом.
– Охотно тебе верю, мой мальчик. Я долго обходился без нежно мной любимого чая, а теперь попросту не могу напиться, – улыбнулся колдун, делая аккуратный глоточек.
– Прости, Мортимер. А что тогда с Гензелем и Гретель? Зеркало сказало, что они всегда такими и были. Они уничтожили ведьму и принялись разбойничать.
– Ах, да, – помрачнел колдун, возвращаясь к разговору. – С ними все не так просто. Понимаешь, их такими задумали сами создатели.
– Братья Гримм?
– Они самые, Тимофей. Ты разве не замечал, как жестоки их сказки?
– Замечал. Порой уснуть не мог. Мне все снилась злая мачеха, которую заставили плясать в раскаленных башмаках на свадебном балу Белоснежки.
– Вот. Насколько мне известно, Гензель и Гретель стали такими в воображении Якоба, в первоначальной версии.
– Почему тогда именно эта версия получила жизнь, а не та, что была в каноничной сказке?
– Чем сильнее воля автора, тем реальнее его произведение. Даже написав ту версию сказки, которую все знают, Якоб до конца придерживался первой версии, в которой брат с сестрой были не милыми и наивными детьми, а жестокими созданиями, черпающими вдохновение в муках других. Конечно, в одном из миров живут каноничные герои этой сказки, но жизнь получила более злая версия одного из братьев. Именно злая версия эволюционировала в то, что ты видел. Гензель и Гретель стали разбойниками. С Белоснежкой все по-другому.
– Да, я знаю. Довелось пообщаться, – хмыкнул я, отпивая кофе.
– Хуй знает эту бабу. Запросто могла бы тебе горло вскрыть, а меня заставить показывать ей блядосериалы, – буркнула морда, появившись на зеркальной поверхности.
– Значительную долю в ее изменение внес один польский автор, прославившийся историями о ведьмаке Геральте, – закончил я. Колдун кивнул и, щелкнув пальцами, вновь наполнил стаканы чаем и кофе. – Спасибо, Мортимер.
– Пожалуйста, мой мальчик. Это меньшее, что я могу сделать.
– Если подытожить, то все существа и создания, обитающие в этом мире, являются лишь копиями?
– Нет. Они оригинальны, как оригинальны живущие в других мирах. Закон формальной логики из высшей математики, Тимофей. Здесь вступает в дело эволюция. История не заканчивается, как в книге, а начинает жить своей жизнью. Непредсказуемой и странной. Манера поведения заимствуется у создателей и нашего с тобой родного мира. Поэтому Колобок и зеркало ругается матом, а Гензель, Гретель и Белоснежка занимаются разбоем. Они живут. Хорошо или плохо, но живут, подстраиваясь под нынешние реалии.
– А Изабелла? – девушка, услышав свое имя, испуганно распахнула большие глаза и выронила перо, которым записывала нашу беседу. Мортимер улыбнулся и, наклонившись, поднял перо с пола, после чего протянул его девушке.
– А что с Изабеллой? – спросил колдун.
– Она тоже героиня какой-то сказки или истории?
– Нет. Она – продукт эволюции, если можно так выразиться. Определение грубое и несовершенное, но оно будет более тебе понятно. У нее есть право выбора, чувства, желания. Ее настроение меняется, как у обычного человека. Она может смеяться, плакать или грустить. Совсем, как мы.
– Охренеть, – только и мог молвить я, схватившись за голову. В висках заломило от полученной информации, и я чуть было вновь не очутился на полу, если бы Мортимер, подметив мою растерянность, не прикоснулся сухим пальцем к моему плечу и не пробормотал пару странных слов.
– Тише, Тимофей. Понимаю, что тебя это сбивает с мысли и все кажется невероятным, но это так. Суровая реальность, – хмыкнул он, набивая трубку табаком и доставая из кармана странный аналог спичек. – Изабелла не зависит от авторов или чего-то еще. Она – дитя этого мира, как и множество других людей и созданий. Что уж там. Даже у Белоснежки есть дети.
– Серьезно? – хохотнуло зеркало. – Ей кто-то присунул и оросил ее сморщенную пилотку жиденькой кончиной?
– Грубо, но все так, – улыбнулся Мортимер. – Её дети – дети этого мира и не принадлежат перу авторов.
– А если Колобка кто-то выебет и он вдруг родит говношар с конечностями? – не унималась морда, но после моего громкого шиканья, умолкло, буркнув напоследок. – Пиздеть, не мешки ворочать, Тимка.
– Так они смертны? Они могут умереть? – спросил я, не обратив на слова зеркала внимания. – Белоснежка и прочие существа, созданные человеком.
– Могут. Но через какое-то время они возрождаются, вновь проживают жизнь, придуманную для них автором, и затем получают выбор, как жить дальше.
– Но выбор этот зависит и от автора, который их придумал, – закончил я. Мортимер улыбнулся и кивнул.
– Да. Злое создание может пойти по злому пути, а может и по доброму. Как и доброе может пойти по тропе зла. У каждого из них есть выбор. В этом и прелесть сказочной страны.
– Блядь. И не надоело вам мусолить эту тему? – вклинилось зеркало, когда за окном уже порядочно стемнело, и на небе появились первые звезды. – Кому какая нахуй разница, будет ли Белоснежка жить пай-девочкой или будет ебать все, что шевелится?
– Есть разница, – ответил я. – Если мне посчастливилось сюда попасть, то я должен хоть немного понимать устройство этого мира. А иначе велик риск сойти с ума.
– Тю, – фыркнула морда. – Делов-то. Будешь как Колобок. Жрать мухоморы, пингвинье говно и бессвязно ругаться. Шик же.
– Ага.
– Нога.
– Чего?
– А того, – буркнула волшебная вещь. – Может, сменим ради делихора обстановочку? Пожрать там пойдем или баиньки?
– Зеркало право, – сладко потянулся Мортимер. – За беседой время летит. Предлагаю отужинать и отправиться в постели, а завтра я отвечу на другие вопросы.
– Хорошо, – кивнул я, поднимаясь с табурета. – Мортимер.
– Да, Тимофей?
– А я могу посещать библиотеку?
– Конечно. Если тебе интересно, я не могу этого запретить, – улыбнулся старик. – Я всегда ценил тягу к знаниям.
– Ну, блядь, началось. Тимофей, дверь впереди. Давай левой ногой, потом правой, а остальное само подтянется, – сварливо ответила морда. – До утра мне ваши песни теперь слушать? Заебали уже!
– Ладно уж. Пойдем ужинать, – согласился я и, придержав дверь, пропустил вперед Изабеллу и Мортимера. Затем, свистнув Колобку, отправился вслед за ними.
Однако и за ужином я вновь принялся бомбардировать колдуна вопросами, предварительно оставив волшебное зеркало в своей комнате, чтобы оно не досаждало нам неуместными комментариями и не злило Изабеллу, которая крайне трепетно относилась к площадной брани и постоянно фыркала, стоило волшебной вещи витиевато выругаться.
Мортимер, несмотря на мое любопытство, был подчеркнуто вежлив и перебивал лишь изредка, чтобы узнать то, что случилось в реальном мире за время его отсутствия. Он с грустной улыбкой выслушал о двух войнах, которые сильно перетряхнули наш мир, радостно смеялся, когда я рассказывал ему о последних достижениях в области науки, и внимательно записывал, если я начинал вещать о чем-то незнакомом для него. Как и Изабелла, которая не расставалась с блокнотом. Но был у меня еще один вопрос, который я постоянно откладывал, стараясь не разозлить Великого Колдуна. Впрочем, Мортимер и сам все понял, о чем и сообщил с неизменно вежливой улыбкой.
– Тебя волнуют ингредиенты, необходимые для твоего возвращения, – больше констатировал, чем спросил старик. Я кивнул в ответ и обратился в слух. – Понимаю, Тимофей. Для тебя этот мир чужд и странен. Для меня он тоже был таким. Я долго искал способ, чтобы вернуться домой. Что ни говори, но твой дом там, где твое сердце. А я очень сильно любил старушку Англию.
– Любил? – переспросил я. – Любовь прошла, завяли помидоры?
– Интересно ты выражаешься, – усмехнулся старик. – Можно сказать и так. Меня смутило то же самое, что и тебя.
– Жертва?
– Да. Мне надо было кем-то пожертвовать, чтобы открыть портал. Два других ингредиента тоже непросты, но этот выбил меня из колеи. Я ценю чужие жизни, – грустно ответил Мортимер, набивая трубку и подкуривая от уголька из камина.
– А без этого нельзя обойтись? Я понимаю, что темная материя и все дела, но вдруг, каким-то образом, можно изменить суть требуемого для активации портала?
– Я ищу это довольно давно, Тимофей, и пока безрезультатно. Сегодня ночью я свяжусь со своими коллегами, дабы услышать их мнение по этому вопросу, а завтра сообщу тебе.
– Отрадно слышать, – буркнул я, нанизывая на вилку зеленый горошек. – Не подумайте, ваш мир прекрасен и уникален, но мой дом не здесь. Там осталась учеба, друзья, родные и привычнее как-то что ли. Надеюсь, вы меня понимаете.
– Конечно, мой мальчик. У меня тоже там остались друзья, коллеги, дом и родина.
– Почему ты решил остаться здесь? Вряд ли тобой двигала только наука, – спросил я. Колдун смущенно покраснел и метнул в сторону Изабеллы осторожный взгляд. Девушка дремала, опершись на руку и, казалось, даже не слышала, о чем мы говорили.
– Я встретил здесь свою любовь, Тимофей, – тихо ответил Мортимер, сделав пару пасов левой рукой. На губах Изабеллы тут же появилась добрая улыбка. Колдун пояснил, заметив мой заинтересованный взгляд. – Она устала. Пусть отдыхает.
– Любовь?
– Да, любовь. Такую любовь, рядом с которой потускнело все. Наука, магия, мысли о возвращении домой. Все.
– Погодите, – нахмурился я и, удивленно открыв рот, уставился немым взглядом на спящую Изабеллу.
– Да, Тимофей. Она моя дочь, только она не знает об этом.
– Но почему?
– Я считаю, что ей так удобнее. Изабелла талантливая девочка с небывалой силой, которая бывает лишь у Великих магов. Я учу ее и присматриваю, потому как этого хотела ее мать.
– Получается, что ты полюбил дочь Маланьи? Лесной ведуньи.
– Да. Это случилось очень давно. Средняя продолжительность жизни в сказочной стране куда больше, чем в нашем родном мире, Тимофей. Я вынужден прятаться за маской старика, в то время как мне всего около сорока лет по земным меркам.
– С ума сойти, – ахнул я, когда Мортимер взмахнул рукой и тихо рассмеялся, наслаждаясь моим удивленным лицом. Передо мной теперь сидел подтянутый черноволосый и кареглазый мужчина, в чертах лица которого сквозил облик того старика, которого я знал.
– Прости. Я вынужден скрывать свой настоящий облик, – виновато хмыкнул он. – В этом мире колдуны обязательно должны выглядеть почтенными старцами. Говорят, что старикам верят больше и чем ты старше, тем якобы могущественнее.
