Текст книги "Библиотекарь (СИ)"

Автор книги: Гектор Шульц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– Хуищея, – сварливо ответила морда. – Известный всей округе притон Спящей прошмандовки.

– Это ты про Спящую Красавицу сейчас?

– Ну, можешь ее и так называть. Но прошмандовка ей больше подходит.

– С чего столько ненависти?

– Сам увидишь. Один хуй нам не миновать пограничный пост, а в замке и едой разжиться можно. Клич давай говношар и сворачивай к мосту.

– Колобок! – крикнул я в ближайшие кусты. Тут же послышался шорох и через несколько мгновений на дорогу выкатился круглый уродец, глаза которого сияли будто два сапфира. – Ты где пропал? А если потеряешься?

– Мухоморы он жрал опять, – мрачно буркнула морда, так и не простившая мне отсутствия силы воли.

– Опять он мухоморы жрал. И в нору зайцев наблевал, – нараспев ответил Колобок, подкатываясь ближе. – Пришли уже?

– Ты-то пришел. Вон аж изо рта сопли льются, – прокомментировало зеркало. – Для тебя в замке вообще рай. Веществ немерено. Хоть в щи ужрись.

– О, это вельми прельстиво.

– Ишь, блядь, как зачирикал. Лютик от зависти удавится.

– Лютик? – нахмурился я, а затем, поняв о ком речь, махнул рукой. – Проехали. Видимо я еще долго буду всему удивляться.

– Будешь, будешь. Вон, на нас уже стража смотрит. Наркоманы хуевы, – теперь и я заметил яркие плащи замковой стражи, которые внимательно на нас смотрели со стен. Ворота, против обыкновения, были открыты и, войдя внутрь, я поразился тому, что увидел.

Двор устилала гнилая солома вперемешку с конскими яблоками. Аромат стоял такой, что даже у привычного ко всему Колобка вылезли две страдальческие слезы. Но не только это заставило меня удивиться. Всюду валялись люди и разные сказочные существа. Я аккуратно переступил через пьяного гнома, который обнимал собственный башмак и изредка его лизал. Не иначе сны развратные видел с какой-нибудь прекрасной небритой гномихой.

Зеркало тут же дало свою оценку происходящему, красочно пройдясь по каждому сказочному жителю, встреченному нами. Правда бессознательные существа не слышали ярких эпитетов зеркала, а потому не возжелали разбить дерзкую стекляшку и меня за компанию. Стража, стоящая на стене, вообще не обращала на нас внимания, будто появление различного отрепья было нормой в этом замке.

Дойдя до большой двери, украшенной замысловатыми картинками из жизни хозяйки замка, я робко постучался, надеясь, что хозяева впустят путников внутрь и дадут немного перевести дух после долгой дороги. Однако на стук никто так и не явился, зато сверху, с высокой башни, раздался тонкий нечленораздельный голосок, явно принадлежавший женщине.

– Хули ломитесь, демоны? – спросил он. Я задрал голову, тщетно силясь увидеть обладательницу голоса, но лишь яркое солнце беззаботно сияло в вышине, да редкие птички принимались заливисто петь.

– Ты чё такая дерзкая, самка? – воинственно рявкнула морда. – А ну, блядь, отворяй ворота. Мечи харчи на стол. Путники устали, а вынуждены тут твой обдолбанный голос слушать.

– Кто это говорит?

– Жан-Пьер Пидрит, – ответил Колобок, катаясь по двору в поисках чего-нибудь съестного. Слух у круглого уродца, как я уже понял, был отменным.

– Говношар дело глаголит, – не стушевалось зеркало, когда я поднял его повыше. – Отворяй ворота, сука обдолбанная.

– Ладно, заходите, – согласился голос и двери, натужно скрипнув, отворились, пропуская нас внутрь. – Заебали тут шляться, уебаны.

Внутри было тихо и довольно прохладно, хотя запашок стоял похлеще, чем на улице. Брезгливо поморщившись, я осмотрелся, но увидев ту же картину, что и во дворе, безразлично пожал плечами. Замок был самым натуральным притоном, как и говорило зеркало.

Пока я был занят осмотром внутреннего убранства, состоящего из загаженной мебели, помятых доспехов и толпы, спящих на полу людей, откуда-то сверху раздался громкий шум. Такой шум издает среднестатистическое тело, когда спотыкается ногой об ночной горшок и затем летит в сторону стены, ломая себе не только нос, но и зубы. Затем звук изменился на цокающий, будто где-то сверху неуверенно ходят на высоких каблуках, норовя поскользнуться и упасть на хладный пол. А чуть позже, когда цокот приблизился к большой лестнице, заваленной рваными газетами, обгаженными матрасами и телами спящих существ, я увидел хозяйку замка. Саму Спящую Красавицу. Вот только Красавицей ее мог назвать лишь конченый дебил с врожденной слепотой и зашкаливающим оптимизмом.

Вот только Красавицей ее мог назвать лишь конченый дебил с врожденной слепотой и зашкаливающим оптимизмом.

По лестнице неловко спускалась рыжая девушка в замызганном белом платье, на котором виднелись и следы еды, и какие-то неизвестные мне телесные выделения. Она морщилась после каждого шага и постоянно хваталась за голову, будто собираясь выгнать всех своих гостей мощным ментальным ударом.

Когда она подошла к нам и уставилась на Колобка пьяным взглядом, я смог рассмотреть ее более внимательно. Спутанные рыжие волосы, в которых застряли обрывки газет и куски колбасы. Маленькие, налитые кровью глаза, тонкие серые губы и прыщавый лоб. Несмотря на всю пышность платья, было сразу понятно, что у девушки нулевой размер груди, а может и весь минус первый.

Она неловко откинула рыжую прядь и, склонившись, ласково потрепала Колобка по макушке. Зря, конечно. Девушка это поняла, когда удивленно отпрянула и уставилась на свою изгаженную руку. Затем, без раздумий вытерев конечность об многострадальное платье, соизволила переключить внимание на меня.

– Ты, бля, кто такой? – спросила она, обдав меня чарующей смесью ароматов, известных под названием «Утро после пьянки».

– В сторонку дыши, – посоветовал я, зажимая нос пальцами.

– А, ну да, – согласилась девушка, доставая из объемных тканей платья настоящий косяк. Толстый и свернутый в трубочку. – Жига есть?

– Кто?

– Зажигалка, балбес.

– Есть, – кивнул я, протягивая хозяйке требуемое. Та, неловко чиркнув и затянувшись горьким дымом, надсадно закашлялась, я всерьез забеспокоился, что девушка такими темпами выплюнет свои легкие на грязный пол.

– Не покашляешь – не покайфуешь, – тоном знатока заметила морда.

– Нихуя себе торкнуло, – буркнула девушка, рассматривая волшебное зеркало, висящее у меня на груди. – Голос знакомый. Мы с тобой того… не трахались?

– Окстись, тупая баба. Я, блядь, зеркало. Как ты с зеркалом трахаться собралась? Все мозги прокурила, ебань хуева.

– Точняк, – кивнула хозяйка. – И кто вы такие? Чего забыли в моем прекрасном замке?

– Ты уж прости, – не удержался я. – Но замок у тебя даст фору любому наркопритону Колумбии. Это же пиздец. Как ты тут живешь?

– Нормально. Ох, – поморщилась девушка. – Башка отваливается. Надо присесть. Пошли.

– Пошли, – покачал я головой. – Не упади только по пути.

– Да хули ей будет, – встряло зеркало. – Она под кайфом. Ты ей можешь руку сломать, а она даже не заметит.

– Злое ты.

– Тоже мне новость, блядь. Ладно, пошли прошмандовку послушаем, пока она не вырубилась.

Спящая Красавица, дойдя до большого стола с кучей объедков на нем, бухнулась на соседнее кресло и притянула к себе серебряное блюдо с белым порошком. Не успели мы предупреждающе крикнуть, как она буквально зарылась носом в вещества и радостно фыркнула, наполнив воздух белой пылью, после чего попросту отключилась.

– Твою мать, – только и мог молвить я, присаживаясь на другой стул. – Ей кирдык? Передоз словила?

– А хуй ее знает, – ответила мне морда. – О, смотри. Пятка!

– Где?

– Вон, – я проследил за направлением взгляда зеркала и увидел маленький окурок. – Кинь его Колобку, пока говношар не укатился спящих наркоманов обирать. С него станется.

– Лови, – я бросил окурок Колобку, который подпрыгнул будто образцовая ищейка и поймал подачку ртом.

– Лепота, – промямлил уродец, закатывая глаза. – Из Шира.

– Хоббиты траву растят? – удивился я. Морда в зеркале закатила глаза и сосчитав вслух до десяти ответила.

– Ага. Не только траву. Еще и лед варят. Во все тяжкие пустились, хуеплеты карликовые. Зацени, прошмандовка проснулась. Ахой, перделка.

– Блядь, – выругалась девушка, вытирая слезящиеся глаза. – Это чистящее средство для туалета. Какой обмудок его сюда высыпал? Хотя, штырит знатно. А вы, блядь, кто такие?

– Заебала ты, рыжее горе, – рявкнул я, ударив кулаком по столу. Хозяйка испуганно сжалась, а затем неожиданно разревелась, заставив даже циничное зеркало открыть от удивления рот.

– Хули вы злые такие, а? – всхлипнула Спящая Красавица. – Башка болит, чистящего средства хапнула, волосы секутся, какие-то долбоебы на меня орут. Я, между прочим, принцесса.

– Прости. Стресс, нервы, – извинился я.

– Не извиняйся. Она сейчас все забудет, – буркнула морда. – Нарколыги несчастные вечно так страдают. А все, блядь, ее фея-крестная виновата. Подсадила девчушку на вещества и поминай, как звали. После первого косяка она уснула на десять лет, прикинь?

– Да ладно? – с сомнением спросил я, наблюдая, как девушка пытается почистить яблоко вилкой. – А как же палец уколотый, проклятье там и все такое?

– Было такое, – вставил Колобок. – Она соплей еще была. А вещества полюбила после первого пробуждения.

– А ты откуда знаешь?

– Ведунья с Лисой сплетничала, а я подслушивал.

– Хитровыебанный шар, – восхитилось зеркало. – Ладно. Вроде оклемалась. Эй, рыжая дева!

– Чё? – недовольно буркнула девушка, отбросив вилку и покалеченное яблоко.

– Чё – по-японски жопа, – радостно ответила морда. – Есть у тебя тут еда какая-нибудь? Мы в столицу пиздуем, а путь еще долгий.

– А хуй его знает. На кухне посмотрите, – махнула рукой хозяйка и вздрогнула, когда входная дверь распахнулась, впуская внутрь дородного детину в классическом доспехе. – Любовь моя! Ты вернулся и сразил дракона?

– Сразил! – ухнул здоровяк, снимая шлем и отбрасывая его в сторону. – Я даже голову его принес!

– Кони в стойле дружно сказали «Нихуя себе», – молвило зеркало, увидев, что бросил рыцарь на стол. Я негромко икнул и зажал рот ладошкой, а все потому, что на столе лежала отрубленная голова какого-то человека.

– Это не дракон, – обиженно протянула Спящая Красавица. – Это садовник мой. Вилли.

– А я-то думаю, чего он огнем не плюется, – хмыкнул рыцарь, сгребая хозяйку в объятия и страстно ее целуя. – Пахнешь ты прекрасно, будто роза утром, когда капли росы сверкают на лепестках под лучами солнца.

– Фу. Я щас блевану, – буркнул Колобок, спрыгивая со стула. Шум, произведенный круглым уродцем, заставил рыцаря оторваться от своей возлюбленной и уставиться на нас подозрительным взглядом.

– А вы кто такие? Полицаи столичные? Уебу, блядь!

– Себя уеби, придурок, – ответил я. – Путники мы. Зашли на ту посмотреть, о ком сказанья гремят по всей стране.

– А, – задумчиво протянул здоровяк. – Тады ладно. Она у меня красотка. А в постели сущий демон, а не баба.

– Охотно верю.

– И куда вы идете, путники?

– В столицу. К Великому Колдуну.

– Ох, опасно это дело. В лесах сейчас разбойники активизировались, – почесав лысую голову, ответил рыцарь. – Ловят путников, обирают, а потом в жопы ебут.

– Педерасты?

– Пидарасы, сэр. Отъявленные содомиты, блядь.

– Печалька, – хмыкнул я. – Но иного выбора у нас нет. Нам бы едой разжиться и оружием каким-нибудь.

– Это можно, – рыцарь отстранился от своей пассии и, встав со стула, помахал рукой, приглашая следовать за ним. – Пойдем в оружейную. Подберем вам пару добрых клинков. Без оружия в нашем мире нельзя. Всегда найдется идиот, что покусится на святое.

– Хорошо, – протянул я, вставая и следуя за рыцарем. Колобок, закончив осмотр стола, покатился следом, распевая неприличные песни о воробушке, который попал в тепло и зачирикал.

Оружейная была весьма большим помещением. Там, на стенах и многочисленных полках, висело или валялось самое разнообразное оружие и доспехи. Я с удивлением смотрел на роскошные тяжелые цвайхендеры, ростом со среднестатистического человека, грозные клейморы, ржавые сабли, бронзовые гладии, палаши и ятаганы. Рыцарь любовно брал оружие в руки и, пару раз взмахнув, протягивал его мне. Увы, но большая часть арсенала замка, была для меня очень тяжелой и неудобной. Зеркало тут же принялось сыпать остротами, включающими в себя не только ехидства по поводу моей физической формы, но и более обидные эпитеты, характеризующие недалекого человека, но мне было на это плевать. А всему виной стандартная ржавая кельтская спата, которую я почему-то захотел опробовать.

– Добрый сэр, на кой ляд тебе эта хуйня? – изумился рыцарь, когда я с обожанием рассматривал ржавую железяку. – Тут полно прекрасных клинков, которые я могу тебе подарить.

– Я бы взял этот.

– Ты серьёзно, сэр? Но меч этот переломится надвое, если ты решишь скрестить клинки с другим оружием.

– Экий вы балбес, – ругнулся я, размахивая спатой. – Мне нравится он. Разве не вы, рыцари, болтали всем и каждому, что это меч выбирает воина, а не воин выбирает меч?

– Было малёхо, – согласился здоровяк, забрасывая на стойку тяжелый двуручник. – Стало быть, его берешь?

– Если отдаешь, то да. Беру его.

– Бери, – равнодушно махнул он рукой.

– Блядь, ну ты и еблан, Тимка, – буркнуло зеркало. – Я-то думало, что ты за ум взялся, а ты по-прежнему хуету несешь. Тебя же захуярят с таким мечом. Даже хуй Мерлина крепче этой параши.

– Скройся, – отмахнулся я.

– Возьми хотя бы кинжал в довесок, – с сомнением произнес рыцарь и, не дождавшись моего ответа, кинул мне небольшой кинжал в простых ножнах. – Пригодится, чтобы хворост собирать.

– И на том спасибо, – улыбнулся я, протягивая здоровяку руку. Тот моментально ее сжал так, что у меня глаза на лоб полезли, а в штанах стало тепло. – Дури в вас, сэр рыцарь.

– Услада моя тоже так глаголит, – похотливо засмеялся он. – Стоит мне пилюль испить и на ложе девицу повалить.

– Фу, – рек Колобок, молчащий до этого момента. – Пиздолиз проклятый.

– Воистину, говношар, – тихо согласилось зеркало. – Воистину.

Покинув замок Спящей Красавицы, я отправился в путь с более легким сердцем. Мое настроение не могло испортить даже волшебное зеркало, поливающее меня отборным матом. Да, я уже свыкся с тем, что попал в сказочную страну. Странную сказочную страну, если быть более точным. Здесь принцессы принимают запретные в моем мире вещества, рыцари ведут себя как полные идиоты, а сказочные персонажи занимаются разбоем и убийствами. Но было еще кое-что, наполнявшее мое сердце восторгом, и зеркало тут же поинтересовалось переменами в моем настроении.

– Лыбишься, как огр, который всю ночь полено ебал, а наутро понял, что это его жена, – сварливо буркнула морда. – Чего это ты такой радостный?

– Все дело в мече.

– В этой ржавой хуете? Я тебе уже высказало все, что думаю об этом, и возвращаться к теме ненамеренно.

– Погоди, – хмыкнул я, останавливаясь и вытаскивая ржавую спату из ножен. Затем, замахнувшись, я обрушил лезвие на ближайший камень, стоящий возле дороги. В воздухе раздался пронзительный звон и ржавчина, совершенно не украшающая меч, слетела с клинка в считанные секунды, заставив лезвие ярко засверкать на солнце.

– Охуеть. Ебаться в рот. Раздери меня блядовозка, – ошарашенно молвило зеркало, смотря на камень, который оказался разрубленным диковинным клинком пополам, словно брусок масла. – Что это за ебань, Тимофей?

– Волшебное зеркало не знает ответа? – настал мой черед язвить и веселиться напропалую.

– Не знает, – с сомнением ответила морда.

– Узри, грубое стекло, знаменитый меч Нуаду Среброрукого.

– Клив-Солаш? Клинок Света? – изумилась волшебная вещь. – Как ты понял, что это он?

– Когда я взял его в руки, то меч стал очень легким. Будто перышко. Плюс личное клеймо Нуаду.

– Морриган меня отъеби. Теперь понятно, чего ты в него так вцепился. А как ты выделил-то его из всего склада? Там мечей, что пезд в борделе.

– Я же историк. А мифы всегда любил. Особенно кельтские, – улыбнулся я, убирая меч в ножны.

– Везучий ебанько, – хохотнуло зеркало. – Видать и волшебные вещи могут ошибаться.

– Могут. Теперь мне известно еще кое-что.

– Что?

– Сказочная страна дает свои плюсы, в виде небольшого количества удачи. А с этим мечом я играючи справлюсь с заданиями Колдуна и вернусь домой, покинув это место, – закончил я.

– Ну, ну, – хмыкнула морда. – Посмотрим, Тима, посмотрим.

Глава шестая. Семейка разбойников.

Дальнейший путь проходил в приподнятом настроении. Колобок, поскитавшийся по замку Спящей Красавицы и вдоволь заправившись щедрыми дарами, из этого замка позаимствованными, катился без привычных песен и комментариев. Изредка он останавливался, чтобы залипнуть и внимательно рассмотреть какой-нибудь цветок или букашку.

Зеркало, поняв, что я стою с удивленным лицом, пояснило, мол, Колобок сейчас видит не так, как все привыкли. Любая деталь способна лишить его разум рассудка в наблюдении за эстетической составляющей. Или, если говорить простыми словами, Колобок обдолбался и сейчас ловил глюки.

Ну а я частенько рассматривал легендарный меч кельтского бога, стоило лишь остановиться и передохнуть. Клинок действительно был красивым. Сталь ярко сияла, а само лезвие оставалось острым, как и в тот день, когда его заточили. Ближе к крестовине были видны древние руны, наверняка начертанные рукой самого Нуаду, которому этот меч частенько спасал жизнь. Что уж говорить, оружие было отменным, как и кинжал, всученный мне назойливым ухажером Спящей Красавицы.

Кинжал удобно лежал в руке и обладал идеальным балансом, что позволяло ему вонзаться в цель, будучи брошенным из любого положения. Мечта каждого вояки. На лезвии кинжала тоже были символы, но я, как ни старался, не смог их перевести. Пришлось прибегнуть к помощи волшебного зеркала, которое так и норовило проявить себя, особенно после ошибки с Клинком Света. Через несколько минут внимательно изучения, морда гордо изрекла, что я держу в руках оружие, выкованное эльфами в незапамятные времена, когда Бильбо Бэггинс был еще мутной капелькой в отцовских яйцах и не собирался появляться на свет. Сказано это было весьма грубо, но общий смысл я уловил.

– На самом деле, удивительного тут мало, – наставительно произнесло зеркало, когда мы расположились на небольшой полянке для очередной передышки. Колобок, не спросив разрешения, укатился в ближайшие кусты, чтобы раздобыть себе свежих мухоморов, по которым неистово соскучился, а я решил немного поболтать с волшебным зеркалом, предварительно положив вещь на маленький пенек и сев напротив.

– Почему?

– Это же сказочная страна. Тут легендарное оружие может оказаться даже у спидозного бомжары.

– За рандом лута видимо разработчики Дьяблы отвечали, – хмыкнул я, закуривая сигарету. – Шипящие портки ужаса, смоченная спермой дракона кольчуга и прочие идиотизмы, да?

– Что-то в этом роде. Ты про игру говорил, которая в вашем мире популярна?

– Ага. Серия «Diablo». Там даже со скелета мог упасть легендарный клинок.

– Понятно. В целом, да. Ход твоих мыслей верный. Например, в оружейной Спящей прошмандовки висел даже клинок Роланда.

– Дюрандаль?

– Он самый.

– Ого! А что ж ты молчала, глупая вещь? По легендам, в рукояти спрятаны настоящие святые мощи. Кровь святого Василия, нетленный зуб святого Петра, обрывок ризы Марии и волосы Дионисия Парижского.

– Я знаю, что там по легенде хранится, – надулась морда. – Будешь меня перебивать, вообще умолкну. С Колобком общайся. Уверено, что говношар куда лучший собеседник, чем я.

– Ладно, прости, – извинился я, тяжело вздохнув.

– Принимается, – враз повеселела волшебная вещь. – Да и Дюрандаль тот наверняка китайский был.

– В смысле?

– Подделка. Я там ржавчину заметило на лезвии, а такой тесак ржаветь не должен.

– Ну, Клинок Света вот поржавел чуть.

– Разные легенды, Тима. Не будь уебком. Куда твой ум делся?

– Витает в чертогах тьмы, – съязвил я, выпуская дымок в воздух. – А настоящий где хранится?

– В столице, в частной коллекции какого-то барона, – ответило зеркало. – Хотя, может и он пиздит. Бароны вообще любят хуями меряться. У кого всяких реликвий больше, того и тапки. И похуй, что туда кот насрал. Это я про китайцев сейчас. Они, блядь, со всего реплики делают. Хуй отличишь, Тима.

– Китайцы есть в любом мире, – согласился я.

– В любом. Тут их море. Океан, блядь! Неподъемная толща желтожопой и узкоглазой воды. Не, ты не подумай, я к ним нормально отношусь, но вот от реплик этих столько сказочного люда страдает, ты бы знал.

– Например?

– Хули примеры приводить. Газету любую открой. И дня не проходит, чтобы не появилась статья, как два уебана рубились Экскалибурами на площади возле башни Колдуна.

– Так Экскалибур же один.

– Вот, а я про что? – обрадованно буркнула морда. – Зато каждый долбоеб думает, что их-то меч определенно настоящий.

– Так и мой может быть репликой?

– Не. Твой камень разрубил. Китайский бы обосрался и в пупок превратился, только занеси ты его над камнем. Считай, что повезло тебе, Тимка. Легендарный клинок беречь надо. Такие вещи на дороге не валяются. Хотя, в твоем случае, как раз валяются. Знала бы та смердящая консерва, что ты забрал из оружейной, сразу бы подзалупным творожком бы подавилась.

– Эт точно, – хмыкнул я, в который раз пробегая по ножнам своего меча пальцами, а затем, вспомнив о цели своего путешествия, задал еще один вопрос. – Долго нам еще до столицы топать?

– Не-а. По идее, завтра дойдем, если ты не будешь каждые пятнадцать минут привалы устраивать, и говношар перестанет за мухоморами гоняться, – съязвило зеркало и потрясенно добавило, увидев, как из кустов выкатывается Колобок с дикими глазами, а за ним несутся два коротышки с грозными и острыми палашами. – Приехали, Тимка. Разбойники, ебать их в сраку вентилятором.

– Иудовы ягодицы, – пропыхтел Колобок, на скорости пролетая мимо, но врезавшись в дерево, одиноко стоящее на его пути, умолк, предпочитая буравить небо голубыми глазами.

– Мальчишка, сидеть на шопе ровно унд молчать! Ферштейн? – пробасил один из них, подскочив ко мне и приставив к горлу ржавый палаш.

– Яволь, – процедил я, поднимая подбородок вверх, ибо лезвие уже оцарапало мне кожу. – Ты режичек-то свой убери.

– Саткнись, уплюдок, – выплюнул коротышка, но палаш убрал, врезав вместо этого мне по скуле. – Епать тебя унд фсю твою семью.

– Поразительно, как богат язык дикарей, – мрачно буркнуло зеркало, когда разбойник подошел к пеньку, на котором лежала волшебная вещь.

– Хозяйка порадуется, – осклабился он, вешая зеркало себе на шею. Морда поморщилась, стоило зеркалу коснуться грязной шерстяной груди коротышки.

– Ебать ты вонючий. Сосибизон что ли?

– Чефо?

– Вонючий ты, блядь, как залупа императорских рыцарей, которые рассолом подмываются, – более грубо рявкнула морда, но коротышка многозначительно, хоть и аккуратно постучал палашом по стеклу. – Молчу, характер мягкий.

– Кто вы такие? – спросил я, наблюдая за тем, как второй разбойник брезгливо запихивает бессознательного Колобка в мешок и, взвалив ношу на плечо, идет к своему собрату.

– Семь отморозков мы, – ответил коротышка, приблизив отвратную морду к моему лицу. – Не слышать о нас, мальчишка?

– Не слышать, шайсе.

– Грубить не надо, черношопый писдюк.

– Кто из нас еще пиздюк, – оскорбился я, пытаясь встать, но разбойник неожиданно и очень громко свистнул, а мне пришлось замереть. В земле, рядом с ногой, торчала грубая стрела. Откуда-то сверху тут же раздалось мерзкое хихиканье, которому вторил и первый коротышка.

– Дернись ищо раз унд получишь вилькой в глас, – усмехнулся он, после чего многозначительно добавил. – Или в шопу рас. Выбирай.

– Лучше помолчу, – хмыкнул я и, повинуясь указанию разбойника с мешком, поднялся с земли.

– Пестуй в лес, мальчишка, – фыркнул разбойник, ткнув меня для острастки палашом в спину. – Дернешься – пристрелим.

Стоило только углубиться в лес, как время тут же изменило свой ход. Я понятия не имел день сейчас или уже вечер, ибо деревья не пропускали свет, благодаря чему в чаще царил жутковатый сумрак. Правда, двум разбойникам это не мешало, и они спокойно шли вперед, перепрыгивая через корни, ямы и лужи, в которых плескалась тухлая вода.

Вскоре от недостатка свежего воздуха закружилась голова и если бы не помощь второго коротышки, который шел позади, я бы давно грохнулся и так и не поднялся бы с влажной земли. Разбойник, несмотря на малый рост, был очень сильным, ибо он играючи подхватывал меня одной рукой и легким тычком помогал восстановить равновесие, а затем, прокомментировав мою неловкость, умолкал, изредка продолжая тыкать палашом в спину. Будто ему это нравилось. Хотя, скорее всего, так и было.

Через неизвестное мне количество времени, когда ноги стали не просто ватными, а будто отсутствовали вовсе, лес закончился, и я буквально вывалился на обширный луг, поросший мягкой зеленой травкой. Второй коротышка помог мне подняться и указал волосатой рукой в сторону милого кукольного домика с красной крышей, который подходил этому месту так, как обручальное кольцо грязной проститутке.

Зеркало, по-прежнему висевшее на груди первого бандита, молчало, помня об угрозах и многозначительном постукивании металла по стеклу. Колобок, пришедший в себя и валяющийся в грубом мешке второго разбойника, лишь тяжко вздыхал, когда бандит немилосердно стукал мешком по деревьям. Но мое внимание было приковано к домику, рядом с которым виднелись грядки с растущими на них овощами и несколько небольших фруктовых деревьев. Первый разбойник по-хозяйски подошел к двери домика и, выбив ее пинком, вошел внутрь. Затем вошел я и второй коротышка, который теперь волочил мешок с Колобком по полу и не обращал на стенания круглого уродца никакого внимания. Однако показная крутизна слетела с бандитов в тот же миг, как из глубин темной комнаты раздался женский голос. Жесткий, властный и холодный. Так говорит человек, уверенный в собственной исключительности.

– Почему вы пришли так рано? – недовольно спросил голос, а я наконец-то разглядел силуэт кресла, стоящий в комнате. И в этом кресле кто-то сидел.

– Хозяйка, – спешно затараторил второй коротышка. – Мы найти путника с фолшебный весчь.

– У него были деньги или драгоценности? – не меняя интонации, продолжила невидимая женщина.

– Нет, хозяйка. Только серкало говорящье унд фанючий шар, который шрал наши мухоморы.

– Идиоты. Надо было грохнуть их там же, а не тащить сюда. Сколько раз вам, долбоебам, повторять, что меня интересуют исключительно ценности, а не те, у кого вы их отбираете?

– Много, – понуро ответил первый бандит, неловко переминаясь с ноги на ногу. Я уж грешным делом подумал о том, что смогу резко выхватить из ножен свой меч и снести башку тому, кто забрал зеркало, но потом отмел дурацкую мысль. Неизвестно, кто жил в домике и сколько их тут вообще. Стрела, ранее вонзившаяся в землю в нескольких сантиметрах от моей ноги, будто говорила о том, чтобы не принимать неразумных решений. От этих мыслей меня отвлек мрачный голос зеркала, которое наконец-то соизволило нарушить молчание.

– Блядь, – рекла волшебная вещь. – Кажется, я знаю, куда мы угодили.

– Кто это сказал? – сурово спросил женский голос. Затем раздался скрип кресла и возле занавешенного окна появился женский силуэт с весьма привлекательными формами.

– Ну я и что? – фыркнуло зеркало. – Так и будешь там сидеть в темноте, Белоснежка? Или соизволишь показать свое пингвинье ебало гостям?

– Белоснежка? – ахнул я и поперхнулся собственными словами, когда в темной комнате внезапно зажегся свет.

– Она самая, мальчик, – ответила стоящая возле кресла роскошная брюнетка в обтягивающем платье. Все по канонам ширпотребной литературы. Только у стоящей девушки лицо пересекал тонкий красноватый шрам, начинаясь от левого виска и заканчиваясь у правого уголка губ, но это ничуть не портило ее красоту. Лишь голос да жесткие черные глаза показывали, кто стоит передо мной. Девушка усмехнулась, наслаждаясь моим удивленным лицом, а затем дала двум коротышкам знак, щелкнув пальцами. – Садись.

– Хорошо, – хмыкнул я, присаживаясь на другое кресло после того, как палаш моего сопровождающего уперся мне в спину. – Достаточно просто сказать.

– Они всегда ведут себя грубо, – лениво ответила брюнетка, рассматривая меня.

– Настоящая Белоснежка?

– Меня знают под многими именами, мальчик. Сорокопутка, Ренфри, Снежная тварь, Сдирающая кожу, Владычица Боли.

– Как, блядь, избито, – буркнуло зеркало, когда волшебную вещь протянул Белоснежке второй коротышка. – На мой взгляд, тебе бы подошло другое имечко. Вафлерша, Полоумная Пизда, Бешеная матка.

– Охлади свой пыл, зеркало, – усмехнулась девушка, приблизив вещицу к своему лицу. – Мне плевать, чем ты там знаменито, но оскорблений в свой адрес я не потерплю. Мигом разъебу об стену. Этого ты хочешь?

– Не-а. Как насчет, отпустить и отдать Тимке?

– Тимка – это он?

– Ага. Кореш мой разлюбезный. Шарашимся мы с ним по лесам и ждем прихода. У нас даже говношар обдолбанный есть.

– О чем он? – спросила Белоснежка, обращаясь к первому коротышке. – Ворчун. Ты заставляешь меня ждать слишком долго.

– Прости, хозяйка. Фот он. фонючий унд сраный.

– Сам ты сраный, гном недоебаный, – обиженно пробубнил Колобок, когда его невежливо вытряхнули из мешка.

– Фу, – скривилась хозяйка лесного дома. – Действительно вонючий. Съебись в коридор!

– Лады, – уродец моментально укатился во тьму дома. До меня еще изредка доносилось его поскуливание, но и оно скоро затихло. Не иначе хлебобулочный отправился грабить кухню, пока никто не видит. Лиса была права. У него точно ума не хватает.

– Веселая компания, – хмыкнула хозяйка и, еще раз щелкнув пальцами, обратилась к первому гному. – А ты, стало быть, волшебное зеркало.

– Стало быть, оно, – буркнула морда со всей возможной непочтительностью.

– Тогда ответь мне…

– Не, не. Нахуй пойдите, – перебила ее волшебная вещь. – Знаем, проходили. Сейчас начнется. Моя ль пизда на свете всех белее, волосатей, розовее. А потом прогрессирующий нарциссизм, рассматривание своих сисек в отражении и бесконечные блядосериалы сказочной страны.

– Для волшебной вещи ты слишком дерзкое, – промолвила Белоснежка, не обратив на слова зеркала должного внимания. – И что вы забыли в моем лесу? Сомневаюсь, что ты не знало обо мне.

– Догадывалось. Вас, разбойников, тут как мандавошек на лобке портовой девки. Поди вот и узнай, кому тот или иной участок леса принадлежит. С Гензелем и его сестренкой мы уже пересекались.

– Неужели? Эта парочка всегда меня бесила, – усмехнулась хозяйка. – Слишком дилетантский подход к грабежам и насилию. Вот скажи мне, какой здравомыслящий разбойник будет снимать с пленника кожу, когда его можно выгодно продать родственникам? А?

– Да хуй вас знает, – грубо ответила морда. – Обожретесь мухоморов и разговариваете с потусторонними сущностями в виде гномика. Хоть одно радует, Гензель и Гретель больше не будут наводить ужас на сказочную страну.