Текст книги "Газета Завтра 918 (25 2011)"
Автор книги: Газета Завтра Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
Анастасия Белокурова – Поколение гопников и партизан
«Гоп-стоп» (Россия, 2011, режиссёр – Павел Бардин, в ролях – Пётр Федоров, Александр Голубков, Марина Орел, Владимир Ершов, Арчибальд Арчибальдович).
В славном городке Верхолуйске – этаком очередном Зареченске из фильмов Астрахана – проживают свою никчемную жизнь два молодых глупых гопника Василий (Петр Федоров) и Тарас (Александр Голубков). Промышляя на трассе мелким разбоем, горе-грабители частенько получают по пустой голове. Но «солнце бродяг» однажды бросает луч и на их бессмысленный и беспощадный путь. Раздобыв мешок марихуаны и украинскую проститутку с золотым сердцем, девушку в синеволосом парике с экзотическим для Верхолуйска именем Мэри (Марина Орел), парни и не подозревают, насколько вскоре кардинально изменится их житие-бытие.
Но в городе появляется известный в прошлом бандит. При понятиях. Али Баба, он же – отец Василия, пятнадцать лет просидевший в психушке и не имеющий ни малейшего представления, как за это время поменялся окружающий мир. Насчёт слияния власти и криминала он не в курсе, а некая мифическая свирепость Али Бабы даёт повод административным сотрудникам предположить, что «90-е вернутся и море крови будет». Дабы не допустить резни, мэрия срочно придумывает план действия. И пока Али Баба наставляет непутёвого отпрыска – как в воровских делах: «Хакеры нынче главные бандиты!», так и вообще по жизни: «Чёрный кофе» – вот настоящая музыка!" – герои неожиданно для самих себя оказываются выброшены за обочину города. Там, в дремучих лесах, они начинают партизанскую войну с администрацией Верхолуйска и считаются в округе местными робин гудами.
Решённая в стиле русского лубка с утрированно-издевательской интонацией (стилизованной под русские сказки) вторая работа Павла Бардина стопроцентно не способна вызвать к себе столь пристального интереса, как его дебютное творение с громким названием «Россия 88». Проблемы с прокатом, отмены показов на фестивалях, судебные разбирательства и шумиха вокруг да около фильма привели к тому, что «Россию 88» скачали из интернета и посмотрели сотни тысяч людей. Большая их часть – как поётся в одной песенке – «боится скинхедов с окраины» и потому не имеет представления о реальном положении дел. А псевдодокументальный стиль картины только усиливает ощущение, что всё происходит «взаправду».
Гражданское общество нашей страны посмотрело на проблему глазами Бардина и ужаснулось. Нечто подобное происходило не так давно с фильмом Киры Муратовой «Мелодия для шарманки»: все вдруг неожиданно прозрели и обратили внимание на беспризорных детей. Поохали, повздыхали, поговорили о долге и благополучно забыли. Тема же скинхедов, усиленная телевизионными передачами с подтасовкой фактов и полным умалчиванием деятельности противоположной стороны, вызвала и вовсе священный ужас. Чем твердолобее высказывание, тем сильнее оно бьёт под дых не слишком разумного человека (коих у нас большинство) – это факт, и прискорбный. Размышления на заданную тему привели к тому, что в интернете обеспокоенные граждане всерьёз заопасались «многотысячных(!) военных организованных группировок футбольных болельщиков, которые того и гляди возьмут штурмом Кремль», и прочих «кошмаров» нашего времени. И «Россия 88» сыграла в этом не последнюю роль.
Быт русских фашистов, описанный Бардиным, был настолько прост и незатейлив, настолько примитивен и далёк от истины, что поневоле приходится подозревать режиссёра в конъюнктуре, ангажированной движением антифа. Как бы там ни было, история тушинских скинхедов сделала Бардина скандально знаменитым. И его новый фильм должен был либо закрепить сомнительные успехи, либо ввергнуть режиссёра в пучину поражения.
В результате не случилось ни того, ни другого. В «России 88», при всей её смехотворности и дикости наивной страшилки для обывателей, существовал чёткий ритм, подвластный сюжету. «Гоп-стоп» же почти полностью страдает отсутствием фабулы. Сделанный нарочито под любительское хоум-видео (приём, наработанный ещё в прошлом фильме) «Гоп-стоп» претендует встать в один ряд с широко известными примерами народного кино. Отсюда и закадровый текст с псевдорусским колоритом, и отсылки к дюжине фильмов, названия которых на слуху у любого знатока синематографа. Криминальная составляющая сталкивает Дмитрия Астрахана с Алексеем Балабановым – симбиоз, достойный в качестве идеи, но слишком нелепо воплощённый в эстетике колючего китча.
Очередное высказывание об ужасах провинциального быта на этот раз могло быть притянуто за уши к недавней проблеме приморских партизан. Говорят, что именно это стало камнем преткновения для чиновников, и на сей раз вставляющих палки в колёса прокатной судьбы «Гоп-стопа». Бардин здесь, разумеется, вне игры. Но должен чувствовать удовлетворение. Ведь нынче разве что скандал способен привлечь зрителя к фильму, в котором девяносто минут экранного времени приходится смотреть на ущербных людей без малейшего признака интеллекта. То, что в сознании современных российских кинематографистов народ сплошняком – деревенские иванушки-дурачки, ни для кого не новость. Но даже в беспощадных поздних фильмах Астрахана в этих иванушках то и дело проскальзывает что-то человеческое.
Подобные герои не являются исконно русским явлением. В криминальных романах английского писателя Дэнни Кинга встречаются и не такие идиоты. Правда, куда более симпатичные. В нашем же случае идея окрасить приключения парочки отморозков сказочной аурой близости к русской сермяжности превращает комедию в назойливый фарс.
Не последнюю роль во всём этом играет музыкальное сопровождение. В клубе, где потягивают пивко будущие партизаны, назойливо звучит один лишь только хит группы «Краски» под названием «Я полюбила бандита». Штампы «народного единства» усилены музыкой «Сектора газа», Александра Серова и Александра Розенбаума. Невозможно забыть и замшелую «Владимирскую Русь» группы «Чёрный кофе». Иногда это действительно очень смешно.
Не смешно другое. В фильме нет и намёка на какую-то идею. Более того, провинциальная гопота, узрев представителей себя на экране, рискует здорово разозлиться. И повторить судьбу реальных скинхедов, крутивших пальцем у виска после просмотра «России 88». А «Гоп-стоп» останется в истории кино как очередной фильм ни о чём – довольно смотрибельный, но совершенно не нужный. Ни современному культурному пространству, ни пустоте, поглощающей это пространство день за днём.
Марина Алексинская – Дворцы и вороны
Сегодня ракеты и бомбы, созданные в советское время для удара по потенциальному противнику, бьют по жителям Волгограда и Пугачево. И ему, жителю Волгограда и Пугачево, объясняют, что виной тому – проклятое советское прошлое, когда наделали столько ракет и бомб, что сейчас их нельзя хранить. А еще жителю Волгограда и Пугачево объясняют, что вчера, в советское время, он жил искусственно, не по-настоящему, как в сказке. Что сама жизнь в советское время была искусственной, а социализм – тупая, как «коммуняки», сказка «коммуняк».
«Горбачев дал правду народу. Сермяжную, но правду, – услышала я в Светлые дни Пасхи. – А правда – это капитализм. Работаешь – есть денюжка. Не работаешь – нет денюжки». Так сказала 60-летняя женщина, жена советского офицера в отставке, который двадцать пять лет прослужил под Волгоградом. Благодаря советскому офицеру в отставке эта женщина получила «блаха»: квартиру в спальном районе Москвы, домик в деревне, машину «форд» и мечту о море дешевого алкоголя.
И я вот думаю. Если жизнь с доходом в две-три тысячи долларов и манком системой «олл инклюзив» способна отформатировать мозги жены советского офицера в отставке, то какие могут быть претензии к Роману Абрамовичу, котовый из стен советского детдома прорыл ход к Виндзорскому дворцу? Что можно ждать от Романа Абрамовича? Правды. Сермяжной правды о жизни – о жизни как правде-матке.
Одним из рупоров такой правды-матки оказываются, что правда, СМИ. Вот «Коммерсант» – влиятельная газета г-на Усманова, соседа г-на Абрамовича по счастью на туманном Альбионе. 3 июня в ожидании балета «Лебединое озеро» в Большом театре я зашла в кафе выпить бокал вина. Красного, как советские кремлёвские звезды, вина. За моим столиком лежала газета «Коммерсант». Не почерпнуть из бокала вина ложку правды оказалось решительно невозможно.
Название статьи «Танец чистой воды» мне показалось созвучным правде. Правда – она чиста, как родник. Речь шла о балете «Дождь». И я представила благодаря автору статьи, как тонкие нити света, пущенные на сцену, символизируют потоки дождя, подобно звукам музыки американского композитора Стива Райха «пульсом отзываются в телах танцовщиков», как десять танцовщиков в костюмах пастельных тонов скрывают за хаосом движений «выверенную архитектуру». Словом, правда надменной современной хореографии складывалась для меня в узоры сказки. И как тут не поверить было, что автор балета, «ключевой хореограф ХХ века», Анна Тереза де Кеерсмакер впервые за почти 30 лет существования своей заокеанской труппы Rosas снизошла до Парижа?! Впервые позволила перенести современную хореографию «Дождя» на консервативную сцену Гран Опера. Часы пробили двенадцать. В кратком предложении финала выяснилось, чего, собственно говоря, автор статьи весь сыр-бор городил. «Несговорчивая хореографиня», оказывается, согласилась и на Москву. Теперь Москва ждет современную хореографию Анны Терезы де Кеерсмакер.
Но не только. Москва ждет и современную оперу. Директор Большого театра г-н Иксанов заверил в том журналистов, что собрались в атриуме Новой сцены Большого театра ради знакомства с г-ном Мортье. Г-н Мортье – с 2010 года генеральный директор Королевского театра «Реал», символической гордости Мадрида. Театр находится напротив Королевского Дворца, его спектакли посещает испанская королевская семья. Любопытны, конечно, музыкальные вкусы и пристрастия короля Испании Хуана Карлоса и королевы Софии.
Интерес непраздный. Г-н Мортье – фигура выдающаяся, его называют «одним из самых сильных игроков в нынешнем музыкальном театральном мире». С 1981 по 1992 годы он – директор Королевского оперного театра «Ла Моннэ» в Брюсселе, с 2004 по 2009 гг. – директор «Гранд Опера», с 1991 по 2001 гг. – интендант Зальцбургского фестиваля. Город Моцарта запомнил г-на Мортье. Это он «взорвал» на прощанье Зальцбургский фестиваль в 2001 году. Это он представил в рамках фестиваля «Летучую мышь» в постановке Ханса Нойенфельза, заставив зрителя-австрийца вспомнить аншлюс с нацистской Германией. Постановка вывернула наизнанку еще и жизнь высшего австрийского общества. Так, на балу у князя Орловского гости нюхали кокаин; русский князь Орловский походил на «руссишшвайн» и уродливо переходил от фальцета к басу. Зритель в брезгливости и негодовании неистовствовал! Вой недовольства оказывался частью режиссерской концепции.
Теперь г-н Мортье и россиянина научит родину любить. Королевский театр «Реал» даст в Большом театре «Возвышение и падение города Махагони», оперу Курта Вайля. Постановка именно этой оперы стала первым проектом г-на Мортье на посту генерального директора Королевского театра «Реал».
Опера «Махагони» – плод сотрудничества Курта Вайля с Бертольдом Брехтом. Знаменитый «левый» драматург-новатор – автор либретто. Курт Вайль тоже занимает особое место в музыкальной культуре ХХ века. Его называют одним из немногих композиторов, «кто сумел создать мост между „серьёзной“ и „легкой“ музыкой, соединить неоклассику, экспрессионизм с мелодиями джаза». Премьера «Махагони» прошла в Лейпциге в 1930 году. Зритель – кто свистел и шикал, кто кричал «Позор!» и «Свинство!», большинство, если верить источникам, аплодировало. В то время Германия лежала в глубокой депрессии, и премьера оперы оказалась вызовом, пощечиной буржуазии. И вот 2011 год. История повторяется. Теперь в виде фарса.
Кризис. Г-н Мортье признался, что бюджет театра «Реал» сокращается, а поэтому приходится экономить, выгадывать, и прежде всего – на декорациях. Г-н Мортье не против того, чтобы артисты оперы изображали жертву вообще посреди голой сцены. Пока же действие оперы происходит на фоне мусорных куч города Махагони, которые будут, как я предполагаю, трансформироваться в ложе любви. Махагони, согласно либретто, – воображаемый город, гимн вакханалии разврата. В этом городе разрешено всё, запрещено быть бедным. Мужчины в нем – отчаянные ловцы удачи, женщины – падшие шлюхи и проститутки.
Как-то всё переплелось теперь, в славную эпоху демократии: Королевский театр в Мадриде, бузотер-"игрок" г-н Мортье, Большой театр, сермяжная правда, которую дал жене советского офицера в отставке товарищ Горбачев. Я слушала г-на Мортье на пресс-конференции, вспоминала, как по пути к Большому театру доброхоты отдавали за бесплатно каждому встречному-поперечному билеты в театр на Таганку, куда в советское время не попасть было, и думала… Где тот уральский хребет, что разделяет вчера и сегодня? По какой «линии Мажино» проходит граница между сермяжной правдой и сказкой?
Г-н Мортье чуть приоткрыл тайну мадридского двора. Он поделился рассказом о себе. Он рассказал, что рос в небогатой семье, но страстно любил театр. В юном возрасте он приехал в Париж специально для того лишь, чтобы попасть на гастроли Большого театра. Он запомнил «Евгения Онегина» с Галиной Вишневской в роли Татьяны. Потом, в конце 80-х, он приехал в Москву, еще в советский Большой театр. Он увидел спекулянтов, которые продавали билеты за большие деньги, но сами спектакли Большого показались г-ну Мортье дремучими, отсталыми. Но оказался и на улице Большого театра праздник! В 2006 году г-н Мортье, уже директор «Гран Опера», увидел в Большом театре «Евгения Онегина» в постановке Дмитрия Чернякова. Тут-то г-н Мортье и понял: Большой театр – обновился. Большой театр стал современным и для современного зрителя. С тех пор г-н Мортье и г-н Иксанов – друзья. А Дмитрий Черняков в круге первом г-на Мортье и любимый режиссер г-на Иксанова. В знак особых симпатий «Гранд Опера» открыл даже сезон оперой «Евгений Онегин» в постановке Дмитрия Чернякова.
Услуга, как говорится, за услугу. В сентябре Новая сцена Большого театра откроет сезон оперой «Махагони». А в октябре, после многих лет реконструкции и скандалов на тему «как украсть миллион», откроет, наконец, двери сам Большой театр. Торжественное событие! «Руслан и Людмила» от Дмитрия Чернякова. Дмитрий Черняков еще раз обновит и оперу, и Большой театр.
Да. Так я возвращаюсь к 3 июня. Почерпнув из бокала вина ложку правды, я оказалась в Большом театре на «Лебедином озере» в редакции Григоровича. Ажиотаж был, как в советские времена. Лишний билетик спрашивали аж на лестнице метро «Театральная». С увлажненными глазами я смотрела «белый» акт «Лебединого» и думала, что Петипа и Чайковский намеренно строили на сцене замки Людвига Баварского. Бюргеры баварские объявили короля Людвига сумасшедшим. В 70-е годы в Советском Союзе барыжили уже свои бюргеры, советские. Им-то и их симпатизантам товарищ Горбачев и открыл сермяжную правду. Только вот хореография Григоровича и декорации Вирсаладзе продолжают и сегодня воссоздавать на сцене Большого театра замки. «Нойшванштайн», «Хоэншвангау» – обители красоты, неприступности и сказки.
P.S. Сила, как говорят, не в сказке. Сила – в правде. Лето – сезон обострения в борьбе за правду в Большом театре. Так было летом прошлого года, когда Москву, как смогом, окутал слух о сложении полномочий директора Большого театра г-на Иксанова. Едва наступило лето 2011, как «Известия» подтвердили вчерашний слух. Что-де да, г-н Иксанов сложит полномочия директора Большого театра, но в феврале 2012 года. А там как карта ляжет: должность займёт либо Юрий Лаптев – солист Мариинского театра, советник Президента по вопросам культуры, либо Владимир Урин – гендиректор театра имени Станиславского и Немировича-Данченко. Только вот вышел на поле еще один игрок. Зубастый, агрессивный, ничего не боится! Бьет он в Интернет-пространстве правдой-маткой наповал. Цитирует порно-сайт директора балетной труппы Геннадия Янина, публичность которого стоила Геннадию Янину карьеры. Называет Большой театр – «заводом по отмыванию денег, сердцем коррупции» и напоминает о 22 миллиардах рублей, что были потрачены на реконструкцию театра, где одни и те же работы оплачивались по нескольку раз. Автор информационной «бомбы» себя не называет. И, похоже, он не один. Аноним перечисляет даже «список Шиндлера», через который Большой отмывал деньги. Смущает одно. Почему молчит г-н Швыдкой? Ведь это он, Михаил Ефимович Швыдкой, будучи министром культуры, привел на должность директора Большого театра Анатолия Иксанова. Ведь это он, Михаил Ефимович Швыдкой, заявлял: «Передо мной была поставлена задача упорядочить работу Большого театра и финансирование реконструкции и строительства. По Бюджетному кодексу, генеральным заказчиком всего строительства является Минкульт, и все инвестиционные средства будут идти через него». Но г-н Швыдкой молчит. Орлом воспарил над скандалами, что сотрясают Большой подземными толчками. Слух второй: министр культуры Александр Авдеев готовится к отставке. Незавидный портфель перейдёт к Денису Молчанову, в прошлом – заместителю министра культуры Михаила Швыдкого.
Олег Кильдюшов – Апостроф
Джордж Ритцер. Макдональдизация общества 5. – М.: Праксис, 2011. – 592 с. – (Серия «Образ общества»).
Представляемая здесь книга является замечательным примером того, как актуальные исследования современной культуры могут получать не только прикладную, но и теоретическую релевантность, если они опираются на серьезную интеллектуальную традицию. В качестве таковой опоры автор избрал теорию рационализации великого немецкого социолога Макса Вебера (1864-1920), у которого основным образом будущего человечества выступала «железная клетка» рационализированной организации жизни. Таким образом, «макдональдизация» предстает у Дж. Ритцера как сегодняшнее продолжение веберовской рационализации: если классик имел в виду формирование формальной рациональности в сфере управления – прежде всего государственного аппарата, бюрократии, то сегодня этот процесс охватил такие, казалось бы, принципиально нерациональные сферы, как потребление и досуг.
При этом Ритцер сразу оговаривается, что – в отличие от некоторых известных леваков – он не испытывает особой вражды к «Макдональдсу» как таковому: «он не лучше и не хуже большинства ресторанов фаст-фуда и других проявлений процесса рационализации. Я присвоил разбираемому процессу ярлык „макдональдизация“, потому что „Макдональдс“ был и является самым важным проявлением этого процесса». Более того – автор даже признается, что всерьез рассматривал другие варианты: «бургер-кингизация», «старбакизация» и т.д.
Книгу предваряет обстоятельная вступительная статья главного редактора издательства «Праксис» Тимофея Дмитриева, в самом названии которой выражена главная эвристическая ценность данной книги: «Осовременивая Макса Вебера: макдональдизация, новые средства потребления и современная социальная теория». В своем введении Т.Дмитриев указывает на тот дискурсивный контекст, в рамках которого Джордж Ритцер осуществил свое критическое исследование современной системы потребления: для понимания исторических корней макдональдизации важны имена не только самого М. Вебера как теоретика рационализации, но и инженера Ф.У. Теэйлора, разработавшего принципы научного управления трудовыми процессами («тейлоризм»), а также американского промышленника Генри Форда, впервые организовавшего массовое производство автомобилей, что и было затем названо «фордизмом»…
Содержательно книга будет более чем понятна для широкой аудитории, поскольку, несмотря на то, что она является «эмпирическим» исследованием современной культуры, ее эмпирия носит самый неформальный характер, так как ее «данные» взяты из самых разнообразных источников. Для Ритцера важно не только то, что они покрывают весь спектр социальных феноменов, подпадающих под понятие макдональдизации, но и то, что читатели найдут в книге те самые социальные феномены, что встречаются в их ежедневной жизни: IKEA и «Диснейленд», фальшивое дружелюбие и телеиндульгенции папы Римского, университетские рейтинги и даже 79,275 баллов, набранных Надей Команечи на Монреальской Олимпиаде!
Систематически Ритцер даёт четыре принципа формальной рациональности, лежащих в основе процессов макдональдизации жизни: эффективность, просчитываемость, предсказуемость и строгий контроль, что вместе взятое позволяет предприятиям, организованным по типу «Макдональдса», успешно выполнять свою роль в системе массового потребления в современном обществе – например, кормить большое число людей за очень ограниченное время. В этом смысле автор не отрицает успех «Макдональдса» и его клонов, однако пытается сбалансировать общественное сознание, указывая на проблемы, порождаемые макдональдизацией, и даже опасность которую она представляет для современного общества. Так, вслед за Максом Вебером он подчеркивает, что современная рационально-бюрократическая организация жизни имеет не только ряд достоинств, но и множество серьезных недостатков: «Несмотря на все свои преимущества, бюрократия страдает от иррационализации рационального. Как и рестораны фаст-фуда, бюрократия может быть дегуманизированным местом работы и обслуживания».
В этом смысле автор позиционирует свое исследование современного потребления как «предупреждение о соблазнах и ярких приманках макдональдизации, которые не должны заслонять многочисленные угрозы с ее стороны». Он открыто выражает надежду на то, что его «книга не только станет источником информации, но и послужит предупреждением, обратит читателя в нужном направлении и поможет ему сделать „железную клетку“ макдональдизации более человечной и более гуманной средой для работы и жизни».
Своеобразной сверхзадачей своей интеллектуальной миссии Джордж Ритцер считает изменение сознания читателей, являющихся одновременно потребителями и клиентами структур вроде «Макдональдса»: «Если их встревожат – как меня в свое время – опасности, которые несет с собой макдональдизация, возможно, они сумеют сделать то, что Вебер считал практически невозможным, т.е. развернуть движение в обратную сторону». Правда, Ритцер тут же оговаривает, что и сам не слишком верит в данный оптимистический сценарий, что, впрочем, не мешает ему продолжать верить в возможность гуманизации макдональдизированного общества.
