Текст книги "Газета Завтра 941 (48 2011)"
Автор книги: Газета Завтра Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Владимир Бондаренко – Несломленный
Он так и остался до конца жизни несломленным рыцарем, романтиком и мечтателем, ищущим свою третью великую правду на Руси. Ушел из жизни 25 ноября 2011 года на 74-м году мой давний друг, один из лучших русских писателей ХХ века, Леонид Иванович Бородин. Бесконечно жаль, сочувствую его верной супруге еще с лагерных лет Ларисе и дочерям. С другой стороны, можно удивляться, как он, со своими многочисленными болезнями и сломанным позвоночником, дожил до таких лет. Написав всё, о чем мечтал. Я жалею о смерти своего друга, но понимаю, он и сам мне признавался: как писатель он всё сказал. Немного, но веско. Его романтическая сказка «Год чуда и печали», пожалуй, не сравнима ни с чем в нашей детской литературе. Его «Третья правда» – наравне с «Привычным делом» Василия Белова и распутинской «…Матерой» – определяет всё нравственно-христианское направление в русской прозе. Его «Царица смуты» меняет всё наше отношение к эпохе Марины Мнишек. Веха в исторической литературе.
В лагерях ему удалось написать и даже переслать в письмах свои первые книги. Нашлись люди как из демократического, так и из патриотического лагеря, перевозившие эти рукописи в заграничные издания. Спасибо скажем и Илье Глазунову, и Борису Мессереру. Оба, между прочим – художники. Уверяю читателей, по сути, почти все эти книги могли выйти и у нас в советское время. Как выходили деревенщики или книги Аксёнова и Владимова. Та же правда жизни, приправленная романтическим повествованием. «Повесть странного времени» (1978), «Год чуда и печали» (1981), «Расставание» (1984), «Третья правда» (1984). И все книги в «Посеве». Ну, чем «Третья правда» политически острее астафьевского «Последнего поклона», кого могло напугать «Расставание» – типичная книга тогдашних «сорокалетних», близкая и Маканину, и раннему Кирееву, про сказку и говорить нечего.
Поразительно, что второй страшеннейший срок (десять лет лагерей и пять ссылки) Леонид Бородин получил в 1982 году за самые свои безобидные повести и рассказы, включая его сказку «Год чуда и печали». Беда в том, что эта сказка была напечатана в «Посеве». За «Ардис» бы слегка пожурили, как Битова, за «Континент» погрозили бы пальцем, я и сам там печатался у Максимова. Но почему вполне безобидный союз умеренных русских националистов-солидаристов НТС так пугал чекистов, я и сейчас не пойму. Я хорошо знал стариков из НТС, выступал у них на съезде, чем они могли напугать наши власти? Своей русскостью?
Началась перестройка, все эти «Ардисы» и «Континенты» переехали дружно к нам, расплодились во множестве, а НТС осталась как еще одна романтическая сказка, которые так любил Леонид Бородин. Его уговаривали хотя бы сменить издательство, но несломленный не мог сломаться. Конечно, по характеру он был герой-одиночка, потому и с людьми сближался неохотно, компанией друзей себя не окружал. Как его называли в лагере – «лагерный пахан», в самом благородном смысле этого значения. Лидер, надежный, организовывающий вокруг себя целый мир, но держащийся в стороне. На его личных торжествах я встречал пять-шесть человек, не больше. Владимир Осипов, Михаил Ладо, Илья Глазунов…
При этом, как бы сейчас ни втягивали его в свой круг либералы-диссиденты, им он был абсолютно чужд. Его одинокий мир всё равно находился в ауре русского почвенничества или русской партии. Он даже умел прощать заметным писателям из самого официального окружения, если они были близки русской идее. Вскоре после его выхода в 1987 году из лагеря я позвал его в поездку в родной ему Иркутск вместе с делегацией журнала «Москва» и её редактором Михаилом Алексеевым. Михаил Алексеев, надо отдать ему должное, согласился взять с собой Бородина. И Леонид, недавний сиделец, абсолютно дружески общался с не последним представителем брежневской элиты. Наша совместная поездка в Иркутск от журнала «Москва» каким-то мистическим образом определила дальнейшую литературную судьбу Леонида Бородина. Михаил Алексеев как бы передал символическую эстафету будущему редактору. Загадочно-романтическим образом связал его с «Москвой». Хотя первый опыт публикации был неудачным. Вскоре после ухода Алексеева, когда главным в журнале стал Владимир Крупин, я отнес в журнал его чудесную повесть-сказку «Год чуда и печали», которая очаровала меня не меньше, чем «Маленький принц» Антуана Сент-Экзюпери. Увы, Крупин вернул мне её со словами: «Не подходит, пусть принесёт что-нибудь лагерное». Тогда это было в моде. Но ничего лагерного многолетний сиделец, практически, не писал. Лагерь ему был неинтересен. Есть лишь одна повестушка «Правила игры», где действие проходит в лагере, но и там весь сюжет, весь смысл не в лагерных страданиях, а в важнейшем для Леонида Бородина понятии – «правила игры». Всю жизнь Бородин прожил согласно своим правилам, никогда не нарушая их. Того же он требовал и от друзей. Правила игры во всём – от игорных автоматов, которыми увлекался, до поведения в лагере или же в литературе. А Володе Крупину Леонид остался навсегда благодарен за то, что тот через два года позвал его в «Москву» на работу, а позже и оставил главным редактором. Я помню, после выхода из лагеря, когда мы с Леней сдружились, вовлек его и в литературную кутерьму, познакомил со многими писателями, начал печатать в журнале «Слово», с которым тогда сотрудничал, там же опубликовал и первую статью о нем. Но опекунства он не терпел. Уже позже он сам определился, кто ему ближе, стал печататься одновременно в «Нашем современнике» и в «Юности» и опубликовал там все повести и рассказы написанные в лагерях, и вышедшие в эмиграции в издательстве «Посев».
Помню недели, проведенные вместе с ним у него на даче под Загорском, в маленьком домике, помню наши общие поездки, помню, как лихо он тратил все полученные от эмигрантских изданий немалые деньги, учредил премию имени Шукшина, устроил банкет для актеров театра, поставившего понравившуюся ему лагерную пьесу, поддерживал иркутских земляков… Деньги скоро кончились, и писатель, а позже и главный редактор уже подрабатывал на машине частным извозом.
Великий страдалец и великий мечтатель. Его книги переведены на все основные европейские языки, он сидел в лагере, а ему присваивали европейские престижные литературные премии. Мог бы и Нобеля получить – чем он хуже турецкого писателя Орхана Памука? Но всё это мировое везение закончилось, когда он вышел из лагеря, и западные его поклонники поняли, что Бородин – русский патриот. Все дружно от него отвернулись. Ещё в 1985 году написала рецензент «New York Times» Бетти Фалькенберг, что его инакомыслие не то, что угодно Западу. Американцы «предпочитают диссидентов с целеустремленностью к западным идеям. Но у Бородина другие взгляды...» «За рубежом меня враз перестали печатать, – говорил Леонид Бородин в интервью „Литературной газете“, – наконец-то раскусили, что я отнюдь не либерал, а государственник. Западу же, как известно, подобные писатели не нужны».
Леонид Иванович Бородин – из тех редких людей, кто умел и жить, и выживать достойно. Сквозь все свои лишения и житейские тяготы он пронёс гордо, по-гумилёвски, по-лермонтовски, свою романтическую мечту и, кажется, осуществил к концу жизни многое из задуманного. Одни могут ужаснуться тем страданиям, которые выпали на его долю, другие могут искренне позавидовать его постоянному везению. А мы попрощаемся с замечательным русским писателем. Вечная память тебе, дорогой Лёнечка!
Олег Андреев – Студенческие волнения
Честно говоря, уже не припомню, как об этом зашла речь, но на одной из лекций преподаватель родного ВУЗа обронил в задумчивости фразу: «СМИ, конечно, надо читать, слушать и поглощать… но всегда, ребята, помните: 40 процентов пишущих там писать просто не умеют, а ещё 50 – надёжно проплачены и пишут строго то, что нужно». За точность цитаты не поручусь, но смысл передан верно. Эта фраза глубоко запала мне в душу, так как при всей своей простоте и незамысловатости достаточно точно отражает ситуацию в нашем информационном поле. Да и если бы только в нём.
Сейчас, когда я читаю статьи, как-то связанные с политикой, экономикой и прочими серьёзными вещами, постоянно ловлю себя на том, что задумываюсь: «Хм, а вот использовал бы автор именно этот речевой оборот, так замечательно передающий оттенок презрения/восхищения/равнодушия, которое испытывает к субъекту „Икс“, работай он в другом издании? А кольнул бы он той же шпилькой или вознёс бы так же до небес субъекта „Игрек“, который от „Икса“-то, по сути, ничем не отличается, но имеет более или, наоборот, менее благоприятный имидж в масс-медиа? Сколько в том, что они пишут, заказа, а сколько искренности? И есть ли искренность сейчас вообще?»
Скепсис – естественная реакция молодёжи. Собственно говоря, почти все более или менее не обиженные умом молодые люди, за исключением фанатиков разнообразного толка, полагают, что уверенным в наше время нельзя быть ни в чём и ничто не заслуживает стопроцентной веры. Очень уж всё скользко, неопределённо и неоднозначно. Вроде как все медийные фигуры – герои, и у всех болит душа за Родину, и все думают о России, и непонятно, как наша страна ещё не загорелась от такого количества тепла, источаемого любящими Россию сердцами. Высокотехнологичный президент Медведев сидит в Кремле и твиттере и оттуда любит Россию. Лидер нации, у которого уже никто никогда не спросит «Who is Mr. Putin?», готовится основательно засесть в Кремле, чтобы любить Россию долго и со вкусом. Пламенный трибун Жириновский катается по стране, швыряя деньги в электорат, ругая всех и вся, кроме Путина и Медведева, и любит Россию. Самая красная звезда политического небосклона Зюганов создаёт народные ополчения в духе Минина и Пожарского, поддерживает православие (дедушка Ленин при этом должен вертеться в хрустальном гробу, как юла), вроде как борется с проклятым «ЕдРом» и любит Россию. Опальные олигархи Березовский и Ходорковский сидят – один в Лондоне, другой – на нарах, и тоже вроде как любят Россию. Националисты радостно покрикивают «Зиг хайль!» на «Русских маршах», что им не мешает любить Россию. Либеральные журналисты и правозащитники, задыхаясь от любви к России, ещё больше задыхаются от ненависти к власти и с нетерпением ожидают, когда нас уже завоюет кто-нибудь вооружённый и сильный (при этом, естественно, тоже любящий Россию), и построит демократическое правовое государство. Помимо любви к России всех этих людей объединяет разве что устойчивая нелюбовь друг к другу и взаимные обвинения во всех смертных грехах. А ещё каждый, разумеется, знает путь к светлому будущему – единственно правильный, остерегайтесь подделок! – и готов вести за собой преданных последователей.
Из элементарной логики вытекает, что не могут все эти блестящие господа быть правы и честны одновременно – не то что наша страна, земной шар бы не выдержал такого количества праведников и патриотов. Но говорят красиво без исключения все. И у каждого есть свой рупор в масс-медиа, какой-никакой сайтик для продвижения идей у любого любителя России имеется, даже у самого захудалого. А если уж речь идёт о крупных любителях, то это целые издательства, каналы, радиостанции, интернет-сообщества… прибавьте к этому несущиеся к нам на всех парах выборы, и получите без перебоев работающую машину-говорильню, которая 24 часа в сутки, 7 дней в неделю опрокидывает на россиян терабайты информации. Народ не успевает переварить эту порцию информации, как уже получает новую, зачастую противоречащую предыдущей. Не успела маленькая частичка будущего электората поверить, что чёрное – это на самом деле белое, как ей авторитетно объясняют, что на самом деле чёрное – это зелёное, а белое тут вообще ни при чём, и оно на самом деле фиолетовое… Разумеется, есть в этой лавине и вполне заслуживающая доверия информация, честная и непреложная. Но попробуй ещё её не пропусти в таком скопище откровенной лапши, которую прицельно метают нам на уши. Как же люди справляются с таким положением дел? Есть два пути.
Первый – очень лёгкий и очень популярный. Однажды уцепившись за какую-то точку зрения (неважно, по какой причине: понравилось лицо политика, хлёсткая фразочка или что-нибудь ещё), верить ей безоглядно, не утруждая себя знакомством с другими взглядами, на всю критику оппонентов отвечая «Сам дурак!» или незамысловато посылая куда подальше. Сотни тысяч людей так и поступают – это удобно и не требует моральных терзаний по вопросу «Кому же верить?» К сожалению, главный минус этого пути – вы заведомо становитесь доверчивой игрушкой в чьих-то руках, хорошо, если руки будут «те, что надо», но наверняка вы этого не узнаете. Если же этот путь не для вас, то есть и второй, куда более проблемный и энергозатратный. Как мне кажется, это именно тот путь, к которому сейчас приходят наиболее развитые представители молодёжи. Он заключается в том, чтобы никому не верить слепо, всегда проверять.
Михаил Титов – Предвестие Победы
Московская битва входит в число четырёх величайших битв Великой Отечественной войны, которые, по существу, решили исход и советско-немецкого противостояния, и Второй мировой войны в целом. Она продолжалась 203 дня, с 30 сентября 1941 года по 20 апреля 1942 года. Основной целью группировки фашистских войск на московском направлении был захват Москвы и принуждение Советского Союза к капитуляции. Для этого была сосредоточена группировка войск численностью 1 миллион 800 тысяч солдат и офицеров, 56 пехотных, 14 танковых и 8 механизированных дивизий. Это составляло 42% живой силы, 75% танков, 45% артиллерии и 31% авиации сил вермахта на восточном Фронте.
Эта группировка превосходила силы РККА на этом направлении по людям в 1,4 раза, по танкам – в 1,7 раз, по артиллерии – в 1,8 раз, по самолётам – в 2 раза. Наступление на Москву гитлеровское командование назвало операцией «Тайфун», и первый удар 30 сентября был нанесён в полосе Брянского фронта, затем началось наступление против Западного фронта.
Я лично участвовал в Московской Битве с вечера 12 октября, будучи помощником начальника штаба 142-го стрелкового полка 5-й краснознамённой стрелковой дивизии. В это время дивизия занимала оборону в районе озера Селигер, прикрывая город Осташков. В ночь на 10 октября в связи с угрозой прорыва и захвата фашистами города Калинина (ныне Тверь) части дивизии начали переброску по железной дороге в Калинин. Утром 12 октября наш полк первым высадился в Калинине и был направлен в казармы, где, как было сказано, полк отдохнёт и будет пополнен. Но отдыха не получилось. Передовые части 41-го немецкого механизированного корпуса вышли к городу, и уже вечером 12 октября измотанные и сильно поредевшие в предыдущих боях батальоны нашего полка без артиллерии заняли оборону на окраине города в районе аэродрома Мигалово, а уже через несколько часов вступили в бой с передовыми отрядами гитлеровцев. Ожесточённые бои за Калинин шли с 12 по 17 октября. Нам не удалось удержать город, но в городских боях мы сильно измотали гитлеровцев и истощили их наступательный потенциал. Немецкое наступление было остановлено. Южнее Калинина фронт окончательно стабилизировался.
Вспоминая те кровавые, страшные бои за Калинин, хочу отметить исключительное мужество солдат и офицеров нашей дивизии. Дивизия буквально насмерть держалась за город. Противник занимал улицы и переулки только тогда, когда обороняться было уже некому – все защитники лежали мёртвыми на своих позициях. Сколько их, моих боевых товарищей, осталось на калининских улицах, в полях и лесах под Калинином?! Вплоть до нынешнего дня в лесах и пустошах Твери поисковики находят и перезахоранивают останки бойцов того страшного 41-го года. За двадцать лет поисковыми отрядами найдено и с почестями захоронено более сорока тысяч советских воинов. Мы стояли насмерть! И за каждый метр нашей земли фашисты платили дорогую цену. В конце октября 1941 года немецкое наступление на Москву на Калининском направлении выдохлось, и гитлеровцы были вынуждены перейти к обороне. Но до полного истощения «Тайфуна» было ещё далеко. Дивизия едва успела пополниться людьми, техникой и вооружением, как 15 ноября немцы развернули последнее наступление на Москву, претенциозно назвав его «генеральным». Снова начались тяжёлые бои. Немцы рвались к Москве, бросая в бой последние резервы. Но «генеральное наступление» закончилось полным крахом. Гитлеровцы выдохлись окончательно, и 5 декабря началось советское контрнаступление, в результате которого немецкая армия потерпела первое крупное стратегическое поражение. Группировка войск под Москвой была разгромлена, а вместе с ней был окончательно похоронен и план блицкрига «Барбаросса», и миф о непобедимости вермахта. Потери немцев и их союзников составили 615 тысяч солдат и офицеров, 1300 танков, 2500 орудий, 1600 самолётов.
Сегодня вокруг Московской битвы нагромождено огромное количество лжи. Либеральные историки тщатся девальвировать её значение. Обвиняют наше командование в том, что оно не жалело солдат и просто «завалило врага трупами». Как участник этой битвы я хочу сказать, что подобные высказывания – подлая и циничная ложь! В ходе Московской битвы мы смогли сначала остановить, а затем перемолоть и наголову разгромить самую боеспособную и мощную армию Европы – гитлеровский Вермахт. И, не будь московской битвы, – не было бы и разгрома гитлеровской Германии в мае 45-го…
– Гнесинка: ликвидация
Возможно, мы имеем дело с преступлением. Свидетели путаются в показаниях, корыстная подоплёка дела не может утаить свои ослиные уши а-ля царь Мидас за импозантными лысинами и гламурными причёсками министерских и околомузыкальных чиновников, а ущерб обществу в целом и отдельным гражданам (ломаются судьбы сотен людей) – огромен. Поэтому, сражаясь с бюрократами, поступлю тоже, как бюрократ, но – бюрократ-следователь. Тихий такой, незаметный серый человечек: я опрошу и выслушаю многих, соберу в папочку документы по делу. А судить подозреваемых – вам.
Началось всё с такой бумаги.
"Приказ Министерства культуры РФ № 934 от 19 сентября 2011 г.
В целях оптимизации структуры подведомственных образовательных учреждений Министерства культуры Российской Федерации… приказываю:
1. Реорганизовать федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Российская академия музыки имени Гнесиных» и федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение среднего профессионального образования «Государственный музыкальный колледж имени Гнесиных» в форме присоединения Колледжа имени Гнесиных к Академии имени Гнесиных в качестве структурного подразделения".
И – три увесистых финансово-юридических гвоздя в крышку гроба великого училища:
"5.3. обеспечить в установленном порядке закрытие лицевых счетов в территориальном органе Федерального казначейства;
5.4. в течение двух месяцев с даты подписания настоящего приказа обеспечить передачу документов, материальных ценностей, архивов, объектов движимого и недвижимого имущества, отведённых земельных участков Колледжа имени Гнесиных на баланс Академии;
5.6. оформить в установленном порядке заявление о внесении записи в Единый государственный реестр юридических лиц о прекращении деятельности Колледжа имени Гнесиных…
Министр А.А. Авдеев".
КоллЕдж, кОлледж… А не началось ли убийство великого музыкального заведения ещё 8 лет назад, с упразднения честного русского слова «училище»? Сначала назвали на то ли французский, то ли американский манер, а потом и прикончить не жалко – вроде как неродное?
Да и получается, что «иностранец» ведёт биографию всего-то с 2003 года. А Музыкальное училище – более чем вековое национальное достояние. Оно основано в начале 1895 года музыкантами-подвижницами Марией и Еленой Гнесиными. Уровень преподавания и, соответственно, подготовки учащихся был высочайшим, каким и оставался до последнего времени. В последующие годы училище многократно переименовывалось. Например, в 1920 году оно получило название «Третий показательный музыкальный техникум», а с 1936 года оно стало называться «Государственное музыкальное училище имени Гнесиных». Но, по сути своей, всегда оставалось славным Гнесинским училищем, пережив и Гражданскую, и Отечественную, и даже Горбачёва с Ельциным.
Институт (ныне Академия) возник куда позже училища, так что если их и воссоединять, то – по праву первородства – под эгидой последнего. В 1919 году семья Гнесиных передала училище в дар государству. Так что училище и не совсем государственное – это подарок, как, например, Третьяковская галерея или Пушкинский (Цветаевский) музей, и уничтожение его – не меньшее кощунство, чем присоединение Третьяковки, скажем, к галерее Гельмана.
Председатель профкома подготовленного к ликвидации училища Ольга Румянцева говорит: «Похожая ситуация была в 1944 году, когда на базе училища имени Гнесиных был образован институт, и готовился приказ о поглощении училища институтом. Елена Гнесина тогда добилась приёма у председателя Президиума Верховного Совета СССР Михаила Калинина и объяснила ему, что у института и у училища разные задачи. И ей тогда удалось отстоять училище. Нам теперь, похоже, уже не удастся».
Хотя и студенты, преподаватели и знаменитые музыканты пытались и пытаются Гнесинку спасти. Пол-осени проходили пикеты, митинги, ряд СМИ опубликовал тревожные статьи и открытые письма мастеров культуры. Замалчивать неприятную ситуация стало невозможно, и в конце октября председатель правительства Владимир Путин пообещал разобраться в проблеме. Правда, в отличие от М.И. Калинина, к себе он ходоков не допустил, а отправил в училище своего подчинённого А.А. Авдеева.
Маленькое нелирическое отступление. Когда, с каких пор культуру стали считать настолько простым и ничтожным делом, что заниматься ею может, буквально, любой? Почему в муниципалитетах культурой могут управлять электрик, стоматолог, бухгалтер по полученному образованию? Почему на радиостанциях, даже познавательных и музыкальных, считают себя вправе руководить малокультурные люди? Почему Александр Авдеев, в жизни не занимавшийся ничем, кроме дипломатии, и его сотрудники Олег Неретин (военный) и Андрей Бусыгин (политэконом), сочли себя вправе вершить судьбы людей, по 16-19 лет отдавших только профессиональному художественному образованию?
То, что на встрече с преподавателями и студентами Гнесинки 31 октября Авдеев не повёл себя как служитель муз – понятно. Но он не повёл себя и как дипломат, дав понять: любые дискуссии о слиянии бессмысленны, приказ обжалованию не подлежит.
Авдеев посетовал на неготовность культуры к рыночным условиям. Оттого выходят посредственные фильмы, меньше становится хороших музыкантов, писателей и драматургов. (А может быть, это как раз культура страдает от «рыночных условий», то есть тупого стяжательства, поощряющего низкое в искусстве? – С.А.) По странной логике министра, слияние колледжа с академией поможет преодолеть финансовый кризис и наконец-то наплодить для страны много способных, финансово состоятельных и, главное, трезвых музыкантов. Ведь сейчас, по словам министра, талантливые молодые девушки, окончив колледж, уходят из профессии, а юноши просто спиваются или начинают употреблять наркотики.
Попахивает… если не бредом, то сюрреализмом. Молодые композиторы, скрипачи, хоровики, пианисты – не бизнесмены и чиновники, оттягивающиеся в куршавелях, дни проводящие на фуршетах и в саунах с абсентом и кокаином. У музыкантов-академистов, в подавляющем большинстве, есть дело, в которое они влюблены и преданно ему служат. Музыкальное образование – вещь страшно трудная. Это и спорт с изнурительными тренировками, и сложнейшая наука (полифония, гармония, анализ, теория, история, инструментовка), и вдохновение, которое берётся не из стакана или шприца, а даётся чистым, трудолюбивым людям. Я бы сказал, что молодые музыканты, особенно среднего образовательного звена, где большинство из них учатся с 14 до 20 лет, не отвлекаясь ещё на семьи и работу, всех себя отдавая музыке, – лучшая молодёжь человечества. Реальный юный гнесинец до изнеможения занимается по 14 часов в сутки, и высшее благо для него – свободный класс с инструментом в училище, где можно вдоволь терзать клавиатуру, струны или мундштук. За что же Авдеев оскорбил ребят? Он что, перепутал Гнесинку с «элитным» ночным клубом, куда ходят юнцы чиновничьего круга? А ведь о ликвидации подобных кабаков с их подлинными наркоманией и пьянством, с проституцией и педофилией в довесок речи не идёт. Нет, удар наносится по самому чистому, самому лучшему. Тому, чем гордятся русские. По символам, скрепляющим страну.
Это – о «мировоззренческих» устоях ликвидаторов. Их цель – уничтожать всё, что нужно хорошим людям, всё, что красиво и благородно. Под их дьяволоукладочным катком уже расплющены русские село, производство, лес, образование, общественная мораль… Пришёл черёд и нашей большой музыки, которая как раз в училищах и воспроизводится.
Но и чисто шкурные интересы похоронной команды налицо. Вот фрагмент открытого письма преподавателей Государственного музыкального колледжа имени Гнесиных Президенту РФ Дмитрию Медведеву: «Блестящее» объяснение происходящему дала на собрании преподавателей колледжа ректор РАМ имени Гнесиных Г.В. Маяровская: «Напомню, что принят закон о полиции. Это легло на федеральный бюджет. В федеральном бюджете образовалась дыра в 420 млрд. рублей. Потому было поручение правительству вернуть эти деньги любым путём. Я думаю, каким путём? Отдать регионам то, что наша сегодняшняя политика считает не очень нужным. Как всегда, ими оказались учреждения культуры и образования».
И дальше: "Так в чём же причина «набега» на Колледж имени Гнесиных?
Во-первых, Министерство культуры, как видно из путаных разъяснений чиновников, задумало объединение ради экономии средств (естественны сокращения преподавательского и административного состава объединённого образования).
Во-вторых, РАМ, при её весьма стеснённых условиях существования – вечная нехватка аудиторий для занятий студентов – вовсе не помешает приобретение 12-этажного здания на Поварской с прекрасно оборудованными музыкальными классами.
С уважением, преподаватели Колледжа (94 подписи): Бойцова Н.В., Румянцева О.В., Зрячева Г.Н., Головин А.И., Гусева И.М., Калинин В.А… (всего за отмену Приказа министра культуры № 934 от 19.09.2011 г." подписались более 730 преподавателей, студентов и выпускников, а также выдающихся деятелей культуры".
Дадим слово и другой стороне.
"Министру культуры РФ А.А. Авдееву.
Мы выражаем обеспокоенность неблагоприятной информационной ситуацией, которая складывается вокруг процедуры объединения Колледжа имени Гнесиных и Академии имени Гнесиных. Публикации непроверенной и откровенно клеветнической информации ангажированными СМИ (ах, какой стилистически точный ретро-стиль! -С.А.) наносят ущерб репутации учебного заведения и имеют целью дестабилизировать работу Колледжа.
В этой связи мы полагаем, что, учитывая исторический опыт, преемственность и традиции, сложившиеся в нашей системе музыкального образования, перевод Колледжа из ведения РФ на региональный уровень будет губителен. Это обусловлено тем, что в долгосрочной перспективе мы лишимся приёма иногородних студентов, которые составляют более половины нашего контингента обучающихся, а в краткосрочное – получим проблему с проживанием в Москве иногородних студентов, обучающихся в настоящее время. Лишаясь статуса федерального ССУЗа, мы теряем качество приёма и закрываем возможность талантливой молодёжи из регионов получить достойное образование. Оценивая непростую финансово-экономическую ситуацию в стране, мы не имеем оснований надеяться на серьёзное увеличение бюджетных ассигнований, а введение с 2012 года новой системы финансирования – переход на субсидии – может ещё больше осложнить положение Колледжа, где в отсутствие гранта и так сегодня самая низкая заработная плата.
В этих условиях считаем реорганизацию Колледжа и РАМ им. Гнесиных правильным и перспективным решением…
И.о. директора О.Е. Мишина и ещё 100 подписей преподавателей и сотрудников колледжа".
Здесь звучит серьёзный аргумент: угроза отлучения училища от большой страны с большими талантами (а провинциальная молодёжь в целом, действительно, чище, работоспособнее и одарённее столичной) после принудительного вывода из федерального подчинения. Забавно получилось: чрезвычайно желая понравиться вышестоящему начальству, госпожа Мишина по неловкости слога и мысли открыла обществу ещё одну тайну «оптимизации». Крах грозит не одной Гнесинке, а всему многотысячному возвышенному сообществу людей, которые в России профессионально учат и учатся музыке, живописи, театру… Это уж прямо какой-то мор культурного народа – понятно ведь, что в нищих среднерусских областях неоткуда взять денег на содержание тех же музучилищ. Да одни инструменты сколько стоят!
Но парадокс в том, что училища и специализированные школы искусств в Москве совсем неплохо себя чувствуют. Гнесинская музыкальная школа-десятилетка в столичном подчинении – и уж зарплаты-то там куда приличнее, чем в училище. Неужели Собянин отберёт общежитие у гнесинцев и продаст его под офисы и склады? Всякое, конечно, может быть, но верится с трудом. Так, может, училище нужно спасать как раз от федералов?
Чтобы прояснить запутанную ситуацию, я обратился к человеку, обладающему информацией непосредственно «с фронтовой полосы» – преподавателю Колледжа им. Гнесиных Галине Зрячевой.
"Лучшим доказательством того, что решение о слиянии принималось не во благо училищу и всей культуре в целом, является глубокая тайна его подготовки и постоянная ложь руководителей всех уровней.
Ложью было заявление директора Музыкального колледжа Т.Г. Петровой и ректора Академии музыки Г.В. Маяровской (после зачтения Приказа № 934) о том, что для них это тоже полная неожиданность, и они узнали о приказе в момент его подписания. Они явно рассчитывали на то, что коллектив безмолвно проглотит этот приказ, как глотал уже многие годы всё, что ему предлагали «сверху». Но когда поднялся шум в прессе, Петрова уволилась с формулировкой Министерства «по обоюдному согласию», Маяровская заговорила о том, что приказ готовился «по инициативе Колледжа», и никто из нынешнего руководства не посмел этого отрицать.
Следующей, просто убийственной, ложью стало заявление теперь уже и.о. директора О.Е. Мишиной о том, что коллектив согласен с реорганизацией, так как «только 9 преподавателей из 313 не подписали согласия работать в Академии». Как будто все несогласные с присоединением должны были мгновенно уволиться, не подписав документ о переводе на новое место работы!
