Текст книги "Газета День Литературы # 73 (2002 9)"
Автор книги: Газета День Литературы
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
Конечно, Рай на земле невозможен, но его все равно нужно строить, иначе воспроизводится ад. «Свято место пусто не бывает».
Путь вперед нам освещает свет истины прошедших веков, в том числе и «нашего» тысячелетия. Он светит нам не в спину. Мы идем не в собственную тень. Он светит из будущего.
Новый виток истории начался. На этом витке нас ожидает или благословение Божие, или небытие и ад кромешный.
Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне, и присно и во веки веком.
Аминь!
Андрей Езеров КТО ТАКИЕ НАЧЁТЧИКИ?
Особо изощрялись староверы,
Начетчики, все грамотный народ.
Все брали из Писания примеры,
Что дело у коммуны не пойдет.
О.Берггольц
Казалось бы, на сей вопрос любой ответ показался бы банальным, но… Но вчера мне довелось пообщаться с очень милым и приятным молодым человеком, бывшим некогда учащимся Коломенской духовной семинарии (тогда, кажется, еще духовного училища) Московской патриархии. К моему удивлению, выяснилось, что он считает, что «начетчики» это какие-то полуграмотные (почему же тогда «начетчик»? – как и в чем мог быть «начитан» такой малограмотный человек?), дикие, незамысловатые и дремучие «малокультурные люди».
Повторюсь, что это мнение вовсе не глупого, приятного в общении и довольно-таки интеллигентного человека…
Поэтому я и решил в очередной раз ответить на сей, казалось бы, избитый вопрос.
В так называемой древней Церкви был достаточно значительный чин церковный «профессиональных» апологетов, защитников истинной Веры, имеющих звание катехетов, сиречь учителей церковных, и содержался чин сей в Церкви Христовой с апостольских времен (помянуты св. апостолом Павлом) до едва ли не ранневизантийских… Собственно, в их обязанность и входила всесторонняя начитанность в Писании, глубокая осведомленность как в Церковном, так и во внешнем знании – отсюда и начетчики! Были даже целые «огласительные школы», где эти катехеты-начетчики и сами преподавали, и готовили себе подобных, из таких школ наиболее известна Александрийская. И в святцах, таким образом, есть начетчики, например святой мученик Иустин Философ. Но, в последующие эпохи сей некогда славный чин весьма умалился, пришел в упадок и даже вовсе зачах и заглох (хотя в некотором смысле можно считать начетчиками Кирила Философа – будущего учителя Словенского, святого Марка Эфесского или преподобного Иосифа Волоцкого), но был востребован и восстановлен в Древлеправославии ХIХ века. Начетчик – это человек, главной обязанностью коего является христианское образование, он сам должен быть весьма начитан, во-первых, в Священном Писании и Предании Святоцерковном, а во-вторых – в светских знании и культуре, как св. верховный апостол Павел, св. Иустин Философ, блаженный Климент Александрийский, великие каппадокийцы, преподобный Максим Грек, выговские отцы, Иннокентий (Усов), Ф.Мельников, И. Кириллов, И. Заволоко и многие другие. Они обязаны были быть сильны в христианском и внешнем знании, но не ради «самосовершенствования», а ради служения Церкви Христовой.
Не случайно с опытными и умелыми начетчиками опасались спорить официальные миссионеры господствующего исповедания.
Были и великие начетчики, такие, как братья Денисовы, Андрей Борисов, Семен Семенович, Иларион (Кабанов) Ксенос, Андрей Коновалов, Василий Зеленков, Арсений – епископ Уральский, митрополит Иннокентий (Усов), Фёдор Мельников, Василий Мурачев и другие. Пожалуй, близок был начетничеству и единоверческий священник отец Иоанн Верховский.
К сожалению, в наше время уже нет настоящих старообрядческих начетчиков, но этот прискорбный факт отнюдь не означает, что Церкви не надобно бытие учителей церковных, не нужно традиционное знание…
Скорее уж напротив!
Андрей ЕЗЕРОВ
Марина Струкова НЕ ТРОГАЙ ЧУЖУЮ СВОБОДУ!
***
То не ворон в Чечне снижается,
то не лебедь в России плачется,
революция приближается,
пусть в расчётах врагов не значится.
То с заката туманом тянется,
то с востока волчицей щерится.
Правда справится, дело сладится,
пусть приходит, когда не верится.
Пистолетом в кармане прячется,
на заборе листовкой мечется,
коридором тюремным тянется
и копеечной свечкой светится.
Друг ли лучший в горах сражается,
дом ли взорванный разрушается,
долг ли русский тобой свершается —
революция приближается!
Неизбежная буря чёрная,
неизбежное пламя белое
унесут всё дурное, сорное,
возродят всё родное, смелое.
Правда правая, диво дивное…
А задуматься – где оружие?
Ах, какие же мы наивные,
здесь бессильно прекраснодушие.
Может, лёгкими станем жертвами,
может, вымостят нами улицы…
Утешение – были первыми,
пусть на наших ошибках учатся.
Да и нами ли всё решается?
Да и вами ли всё решается?
В мутном небе просвет сужается.
Революция приближается.
ПОСЛЕДНИЙ РУССКИЙ
Закат Европы перестал гореть,
но царству тьмы последний луч мешает.
«Последний русский должен умереть!» —
всемирное правительство решает.
Они – ублюдки, помесь вер и рас.
Любой – клеймом падения отмечен.
А он – русоволос и синеглаз,
по духу и по крови безупречен.
Он продолжает правду защищать
один, скитаясь по бродяжьим тропам,
мешает превосходство ощущать
подонкам, лизоблюдам и холопам.
И словно Солнце с неба не стереть,
вождей облавы мысль одна тревожит:
последний русский должен умереть,
но вовсе не последний он, быть может!
***
Взгляд всё грустней и строже,
всё ненавистней ложь.
Если не Русь, то что же?
Если не мы, то кто ж?
Только давно известно:
страх превращает в прах.
Если не Русь, то бездна!
Если не мы, то враг!
***
Есть историческая схема,
она сознание гнетёт:
тоталитарная система
своих создателей сметёт.
Правдивым словом всемогущим
что мы в отчаянье творим?
Что с нами сделает в грядущем
Четвёртый Рейх, Четвёртый Рим?
***
Захватчиков гнев неистов,
что им демократов роль?
Охота на экстремистов, охота на экстремистов,
всё русское – под контроль!
Учись говорить, писатель,
эзоповым языком.
Читай между строк, читатель, борись, патриот-мечтатель,
да в камере, под замком.
Нацистам и коммунистам
сидеть по статье одной.
Охота на экстремистов, охота на экстремистов,
где истине быть виной.
Но круче всех провокаций
действительность будет вновь.
Одна только в битве наций
есть истина – наша кровь.
***
В звёздной татуировке ночей
мир живёт без затей.
Мы боимся красивых речей
и геройских смертей.
Мы боимся правдивых людей —
с ними сложно дружить.
Мы боимся великих идей —
им опасно служить.
Но бывает из сотни годин
год мятежный один.
Но бывает из сотни один
сам себе господин.
Это он всё решает за всех,
все узлы разрубив.
И о нём – всенародный распев
и восторженный миф.
Так не бойся остаться собой,
не считая виной
волю к власти над грозной судьбой,
над державой родной.
Перед идолом нас не склонить
среди дьявольских слуг.
Только Бог может нас оценить,
только совесть – наш друг.
***
Византийской покорности слякоть,
безнадёжности каменный лес…
Почему обязательно – плакать?
Почему обязательно – крест?
Только тот, кто сразил – торжествует.
Только жажда победы – не блажь.
Если Бог в моём сердце ликует,
почему обязательно – ваш?
***
Не трогай забытые вещи в вагонах,
Оружие года – взрывчатка, не нож.
Всё ближе ослепшее время в погонах,
агония прячется там, где не ждёшь.
Холодной петлёй захлестнула дорога,
на красной воде от дождя пузыри.
Ни книгу с асфальта, ни сумку с порога,
ни куклу с травы – ничего не бери.
А те, кто нашёл своё место под солнцем,
кто по кабинетам сидит до зари —
не трогай чужую свободу – взорвётся!
В чужую страну сквозь прицел не смотри.
Всё ближе ослепшее время в погонах.
Теплее… Теплее. Совсем горячо!
Не трогай забытые вещи в вагонах, —
не трогай заснувшую Смерть за плечо.
СОЛНЦЕПОКЛОННИК
В колодцы дворов падал ливень ночей,
царапался о подоконник.
Вдали от последних небесных лучей
родился ты – солнцепоклонник.
Ощерив руин закопчённых разлом,
хрипел одурманенный город:
"Великое Солнце осталось в былом,
да здравствует сумрак и холод!"
Трущоба пила отвращенье и боль,
гнила под звездой негодяев,
тебе назначая обычную роль
смирившейся жертвы хозяев.
Здесь рабство печатью клеймило ладонь,
но против покорности чёрной
в груди твоей бился могучий огонь,
покой выжигая позорный.
Да, мы не такие, как толпы рабов,
пасущихся в грязных загонах,
которых ведут из реальности – вон
надсмотрщики в серых погонах.
Мы любим горенье открытых небес
и дождь на сверкающих крышах,
на жарком ветру расцветающий лес,
всю жизнь, словно пир победивших.
Большую дорогу, приветливый дом,
мечту, что раздолье рисует,
и жажду свободы, и чашу с вином,
где красное солнце танцует.
И чтобы о счастье напомнить судьбе,
патрон досылает в патронник
с сияющей свастикой на рукаве
неистовый солнцепоклонник.
***
Анафема тебе, толпа рабов,
бараньих глаз и толоконных лбов,
трусливых душ и ослабевших тел.
Анафема тому, кто не был смел.
Цена смиренья – хлыст поверх горбов.
Анафема тебе, толпа рабов.
Пока тобою правит без стыда
картавая кремлёвская орда,
ты не народ, ты – полуфабрикат.
Тебя сожрут и сплюнут на закат,
крестом поковыряют меж зубов.
Анафема тебе, толпа рабов.
Ползи на брюхе в западную дверь.
Я думала – в тебе есть Бог и Зверь,
я думала – в тебе есть Тьма и Свет.
Я ошибалась… Кто ответит: «Нет»?
Стой, Солнце! Разворачивай лучи
и бисер по притонам не мечи.
Я опускаю свечи вниз огнём.
Да будет проклят день,
не ставший Днём!
***
Все герои уйдут в криминал
и отбросят фантомы идей… —
некрасивый, реальный финал,
так ломают, меняют людей
и экран,
и элитный журнал,
просто взгляд в наступающий мир…
Все герои уйдут в криминал
из безрадостных нищих квартир.
Сильный жаждет борьбы и побед,
ожидания – к чёрту послал.
Ты недавно купил пистолет.
Все герои уйдут в криминал?
Татьяна Реброва ДА КОГО ЖЕ Я ЛЮБЛЮ?
СКВОЗЬ ВРЕМЯ
По смертям, как по камушкам, я
Перейду через время. И вам позвоню поздней ночью.
Вы со мной незнакомы?! Но эта косынка моя
Среди ваших бумаг, и слезинка моя
На ладонях у вас, и…
Опять, как по камушкам,
по многоточью.
СОТВОРЕНИЕ МИРА
…знание иных измерений, где в огромных, многомерных
объёмах случались события... от которых
в земную жизнь падала лишь лёгкая тень.
Александр Проханов
Разозлись и позвони.
Приди!
Бездна позади, а впереди… —
Звёзды уж мигают, как огни
Потревоженной сигнализации.
Отчебучь хоть раз и начуди.
Да! Таких, как я, хоть пруд пруди —
Лишь развороши весь Шар Земной,
Лишь перетряси цивилизации.
Но пока! В столетье ни одной,
Как и святочной по сути ситуации.
Зеркала потопа и льняной
Отблеск звёзд, и ночь – миг дегустации
Эры Рыб. Ну были! Помнит Ной,
Редкие, как в случае со мной,
И у Господа галлюцинации.
ТАНЬКА
Ну и где искать мне ровни?!
Детство под Можайском, дровни,
Зимний лес, луна шасси
Спрятала, взмывая в высь.
Лес, как царская полушка,
Очи – вылитая рысь,
На щеке слеза, как мушка…
Ты, заморская игрушка,
Замуж даже не проси.
В дровнях не кудель-макушка,
Деревенская Танюшка,
А наследница Руси.
БРАВО!
Низвержение в ад самопознания
пролагает дорогу к обоготворению.
Фридрих Вильгельм Йозеф Шеллинг
Рай? Целиком!? За цену
Райской ранетки,
что в нём же спеет?
Я выхожу на сцену
Поэзии – слово немеет.
Пока не брошу в Яузу,
В Лету, Нил или Дон
Огрызок яблока,
диапазон
Возможностей лихорадит простор
Пространства и времени. —
Держит паузу
Гениальный актёр.
ОТБЛЕСК
О, этот жостовский поднос! —
Цветы, в которых не бывала.
Обрывки рока – покрывала
Из лоскутков – лихой разброс
Прабабок, их пасьянс, их нос
Привздёрнутый средь сеновала.
И дымковской игрушки дымка
Любви – весь мир сквозь линзы слёз,
Что не подходят, не всерьёз
Подобраны, мир, как ужимка
Припудренных и взбитых грёз.
И я тем чопорней и строже,
И даже на дуэль дороже,
Чем откровенней ножка из-
под кружева, чем потаённей
Слеза и мушка – лишь каприз
Души, всегда потусторонней.
Галёрка! – Родина, крестьяне
С их земляникой в туесах.
И горький жемчуг в волосах
Фамильным стал, и в небесах
Шалеют инопланетяне
И в саркофагах египтяне,
И… граф, на обморок похоже
Передо мною ваше Ах!
СТИШКИ
Я говорю о Пушкине: поэте,
Действительном в любые времена.
Игорь Северянин
Бесценен конь, что гривой ник
И грыз на Мариуле алый
Платок,
пока хозяин шалый
Бледнел, а та смеялась: гривенник
Тебе цена, мой разудалый.
Бесценны Псков и со щеки
Слеза на талисман, где матов
Агат княгини,
и с руки
Не снятый бриллиант реки —
Тот, чёрный, в тридцать семь каратов.
И антикварный голубой
Бесценен мох небес в пазу
Между вселенными,
в грозу
Он вспыхивает сам собой.
Но Анне Керн её слезу
Не может утереть любой.
Как маковками монастырь,
Заблещет в полнолунье слово
И чародейно, и христово…
И окиян швырнёт фартово
Чью бочку? (Кто из нас царёво
Дитё?) на камень-алатырь.
Судиться бойко, черноброво
Иль в чёрном – кружево лилово —
С чужою и своей судьбой?
Судиться? Сердце не готово.
Грешно? Грешно! Да не сурово
Грешно. Красиво, как в Берново,
Грешно, как будто бирюзово
Одетая, качу с тобой
На маскарад… А судный бой
Лишь фарс, где с Богом-то любой
Куражился бы бестолково.
Огрехи времени, грешка
Бесценного исподтишка
Нескромность – поцелуй ушка,
И я танцую, наблюдая
Эпохи,
вечно молодая
Благодаря строке стишка.
ЗА ТО, ЧТО…
За то, что звёзд небесных пантомима
Оправдывала каждый шаг её.
За то, что он, полки в Египте сбривший
У Франции, как бороду, охрипший
От спора с мумиями, Сфинксов покоривший,..
Как мантию, целует ей бельё.
За то, что суеверна и дарима
И всё ж отвергнута: мол, нет ни капли грима
Злой царской крови на лице судьбы.
За то, что Клеопатры нет без Рима.
Но Цезари его – её рабы.
ГАЛА
(опыты)
Не нравятся конкретные глаза
Мужчинам. Нет!
Им сто зеркал и свечка,
И марево… не взгляд, а так – слеза.
Соринка он? Иль кто? И тормоза
Игрушка лишь…
и лишь прицел – осечка:
Не нравятся конкретные глаза.
Взор дамы пик взамен туза
И сорванного банка,
бирюза,
Что цвет и нрав меняет вдруг и за
Мгновение до смерти,
яд конфетки,
Как знак отличья Медичи,
кокетки
Взор зашифрованный, русалочьи глаза.
И чуть манерные, как вальс из оперетки.
ЦВЕТИКИ ЗАПОЗДАЛЫЕ
(сарказмы)
На плече за тканью тусклой,
На конце ботинки узкой
Дремлет тихая змея.
………………………………
Ты влечёшь меня к безднам!
Александр Блок
А что романы? Только лишь привычка
Дурная: ну ещё раз прикурить…
И новый вечер догорел, как спичка.
А он сошёл с ума – какая прыть!
И написал (из глубины веков),
Что мир не Лувр – в нём нет запасников.
Куда я дену принца и альков,
Что снились на холстах метели?
Засуну в лабиринты Гжели
И зеркала особняков?
Но дамы там! – акцент, качели…
Пытая рок, подбросят кость в постели
Игральную – то позвонки полков.
А потаённая лихая дверка?
А на ступеньках замка табакерка
В крови и самоцветах фейерверка?
А шарф на императоре каков!
И головы не просто мужиков,
А фаворитов,
сдёрнув с плах, – поверка!
Как Пётр, целует в губы изуверка
История – шум пушек и шелков.
Ах, как он мил. И ах! как это мило.
Чуть раньше бы сказал,
и я сама
Пришла б и юбкою тома
С тахты смахнула,
и ему с ума
Сходить бы и не надо было.
Как поздно всё! И всё-таки, как мило!
ПРЕЛЕСТЬ
…божественная; я бешусь и я у ваших ног.
Александр Пушкин
Чем!? Этими морщинками у рта,
У глаз, разочарованных и лунных,
Как ночь, когда дверь Бога заперта
Для римлян и надежда только в гуннах.
Чем!? Этой сигаретою, как сон
Курящейся, – и дым над головами,
Как бритва гильотины, как Лион,
В историю вошедший кружевами.
Гонцы и письма, и Наполеон,
Среди фиалок вздёрнутый на трон
Звездой из гороскопа Жозефины…
Руины дыма и Москвы руины,
Хотя другая и была-то ради
Короны… И взмывает надо рвами
Конь опалённый прямо в дым тетради,
Что вы над свечкой жжёте. Медальон
Смиренный ваш и тот, как Вавилон:
Там все наречья спутались, тут – пряди…
Мажи нуар Лилит. Как пошло. В чём резон,
Я не пойму, как ни крути словами,
Какой резон мне в том,
что только вами,
Хотел бы вами быть превознесён
И так боюсь униженным быть вами!
СУДАРЫНЯ
Любовникам всем своим
Я счастие приносила.
Анна Ахматова
Но я бы стёр глаза свои и скулы
Лишь для того, чтобы тебя вернуть.
Павел Васильев
Его любовь и мой лихой уход, —
Жестикулируя своей судьбой,
Нечаянно? его задела.
Я жизнь ему расквасила, как нос,
При этом злясь, что юбок лунный лёд
Забрызгал кровью. Ладно б голубой.
Так нет же! Настоящей.
И гудела
Вселенная, как рой бездомных ос.
Терпенью Божьему нет на земле предела.
ПОЛНОЛУНИЕ
Лежу на кровати, на луну гляжу
Сквозь шёлковую сетку на окне.
Ли Цин Чжао
Сколько же людей высокую луну
Видели в окне
и на полу
Озеро голу-
боватое!
Мучает же не меня одну
Сердце виноватое,
Брошенное в озеро,
заклятое
Сколькими бессонницами без
Глаз, что не хотят, и всё тут, сниться?
У меня и вечности в обрез,
Если перед ним начну виниться.
МИЛОСЕРДИЕ
Сколько мной пережито!.. О том
С ветром я поделюсь.
Ли Цин Чжао
Ветра в поле ищи,
Ветра в поле.
Это, значит, меня —
Я на воле.
Но у Бога обителей много.
Ветра в поле ищи,
Ветра в поле. —
Это, значит, его и тебя.
Ты и он с ветра спросите строго.
Только жён ваших шёлк золотой теребя,
Ветер где? умолчит от него и тебя
То, что я-то одета убого.
Ну а мне прошумит, что не зря
Я просила для них лучшей доли,
Что она существует, как жар октября.
Незабудкой цветёт на подоле.
Ветра в поле ищи,
Ветра в поле.
БЕЗ РОДУ-ПЛЕМЕНИ
Одной звезды я повторяю имя.
Иннокентий Анненский
С отчаяньем спрошу тебя: ужель
Звезда – и ржавчина, и гжель —
И та пузырь лишь из соломины?
Киношка мыльная в тверской
Глуши она! что до оскомины
Романсы пичкала тоской.
Кулисы сумерек, Рашель!?
Пуховка, пудреница, – бес!
Погоны юнкерские без
Рождественской звезды, но шпиль —
Дурак соборного Кремля —
Уже в ней пляшет. О-ля-ля!
Меж мёртвыми и лошадьми.
Ты, гирька в ходиках, и в пыль
Сметавшая хвостом империи…
Чердак и ты на рваном веере,
Звезда, что правила людьми
Из кельи неба, словно Авель. —
Его ссылали все цари,
Но судьбы их, что там ни ври,
Лишь сны безродного монаха.
Во времени звезда, и табель
О рангах наших – пузыри.
На небе лобном ты, как плаха,
Зеро и джокер, шулер и…
Пари!
Неужто и на ней стрелецкая рубаха,
Скафандрик мыльный, стрижка Дюбарри?
ЗЕРО
Ноль – это царь потустороннего мира.
Из древнего трактата.
Ноль в мистическом опыте Ленорман
означал зеркало.
Мне ставить не на кого больше,
Как Польше.
И вот я ставлю на зеро,
На ноль, как на Отрепьева и Та-
раканову. У рта
Гусиное перо серо,
Как пепел вновь сожжённого моста.
Но я Орлову не отвечу. Я?
Кто на кого поставил! Ставка чья?
Морского флота и казачьих банд.
Марина Мнишек – я поправлю бант,
Как позже чуть поправлю я корону.
Не зря слезу жемчужную и крону
Серебряную в кружку чернеца
Лишь в Сергиевой Лавре уронила.
Эй, Тараканова! Прибереги чернила.
Чья ими не прикидывалась кровь?
Я рву письмо Орлова вновь и вновь.
Я ставлю на зеро. Как одиноко!
Свой смысл у чисел. В нём лишь Божье око.
Екатерина вскидывает бровь.
Я и Марина где-то на ветру
Иной истории.
Иная
Галактика за форточками светит.
И ах! Зеро. Мы ставили, не зная,
Что нам уже испортила игру
Та, третья, тем, что на письмо ответит.
НОЧЕНЬКА
Ты сейчас одна с метелью.
…пахнет снег
чёрным порохом и елью.
Сергей Марков
Снова ночь, и вновь не сплю.
Да кого же я люблю,
Если рядом никого?!
Не боюсь я ни колов,
Ни оглобли, и ни плети.
Конфетти флажков иль сети? —
Не надейтесь на улов.
На фига мне эти рябы
С их золотеньким яйцом
И с мышонком под крыльцом.
Волчья душенька у бабы
С привкусом солоноватым,
С красным отблеском судьбы.
Только если бы да кабы,
Только если б да кабы
Кто-то был в лихие дни
Перед Богом виноватым,
А передо мной ни-ни!
ШАХМАТЫ
…Когда бы не Елена,
Что Троя вам, ахейские мужи?
Осип Мандельштам
Любуюсь вновь их юмором, тужуркой,
Залысин их отбитой штукатуркой
Любуюсь я! И шахматной фигуркой
Подолгу зависаю в их руках.
Мной не рискуют – в том, в чём ни бельмеса
Не смыслила, я чуяла итог,
Стык времени с событием,
как рог
Подпивший мужичок у беса.
– Того гляди, как в прорубь, в космос ах!
И конь вослед под клетчатою буркой.
– Что, шахматы! Окстись. – А что в них толку
Без пьяных формул? Брось мозги на полку.
Ведь эта инфантильная принцесса
По жизни только ни бельмеса,
Не по судьбе. Ищите в хохломской
Расцветке снегопада на Тверской,
В Нащокинском, в туманах Поварской,
В баварских зеркалах и за печуркой,
В камее Стюартов со свалки городской.
У медиума с вещею кауркой
Нет времени! Один лишь колдовской
Флирт, пуповина с шахматной доской,
Что распласталась яблочной кожуркой.
Нет времени! Век мини и лилея
Эпохи кринолина, и морской
Шторм чёрных платьиц – эра Водолея!
И к ней флакон духов,
причём сама в мужской
Костюм была переодета фея.
ИСТОРИИ ЛЮБВИ
Мир подобен арфе многострунной:
Лишь струну заденешь…
…Я разве только я?
Николай Заболоцкий
Всё в мире этом лишь… реминисценции.
Всё стоящее, что не батальон
По случаю и второпях,
а гвардия,
Которую нельзя терять, и санки
Императриц горят, и бархаты знамён
Идут мужланам на портянки.
………………………
Пока заначку прячете, и лён
Заштопанных простынок, и жестянки
Кастрюль наперечёт у ваших жён.
Что ни роман, апостол во владенья
К вам с проповедью, всё, в чём ни конца
И ни начала – гвардия Творца,
Несло урон под шоу дня рожденья
Всемирной пошлости. Её бессвязный сон
Стряхнут с себя, как самозванца – трон,
Галактики ещё до пробужденья.
В их сонниках по замку Мальмезон
Блуждает Нефертити – сновиденья
Реминисценций в колтуне времён.
ЕВА
…О любовь, любовь! Ты дух!
Ты дьявол! Ты падший ангел!
Вильям Шекспир
За несколько чалов лишь до того,
Как яд принять, до выстрела его
Себе в висок, я с ним венчаюсь?
Да!
От власти и триумфа ни следа.
Но их делить не велика заслуга.
Кто Македонский? Дарий? Кто Аттила?
Любовница во славе и подруга
В бесчестии, горчайшая из жён,
Оправданная,
выбегу из тыла
Бессмертья! Рая! раз и навсегда
И брошусь там,
где вырыта могила,
Меж ним и залпом Божьего Суда.
…И ВО ВЕКИ ВЕКОВ!
…и вот опять явилась ты.
Александр Пушкин
Для Африки колдующий тамтам,
Секреты Космоса для Атлантиды,
И Сфинкс для египтян, и пирамиды,
И третий глаз у Будды – изумруды
И белка? – Пушкин для Руси – причуды
Его метафоры…
и по пятам
Плетутся провокаторы, иуды.
И память о тебе, в сугробе
Лежащем с пулею,
как валидол, их злобе
Приносит облегченье, а не крах.
Не потому ли и в Святых Горах
У Сороти, кляня святую пойму,
Дантес пытался разрядить в твой прах
Тяжёлую из тысяч мин обойму.
Но Светлояр! Который век подряд
В нём отражается небесный Китеж-град.
Он перезвоном колокольным встретил
Тебя, и та, кого ты обессмертил,
Две незабудки прячет за оклад.
Без грошика порой и горстки гречки
Она стихи мне шепчет в щёлку свечки.
В чернилах чёлка, локоны, колечки,
Мой детский почерк до утра корпит.
Я не смыкаю глаз, она не спит —
Соавтор мой в потёртом кашемире,
Но вечен Ты! "Доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит".
РОЖДЕНИЕ ВЕНЕРЫ
Нелегко наедине с судьбою.
Ты молчишь… ты…
Девка расписная,
Дура в лентах, серьгах и шелках.
Павел Васильев
Что взять с меня!? Лишь душу, но она
Лишь дьяволу, Творцу лишь интересна.
И плата за неё так полновесна,
Что выкатилась полная луна —
Ну не было местечка для звена
Цепочки царской, брызгам с галуна
Сапфировым, парчовому кусочку,
Настолько полон был кошель судьбы
И так же неподъёмен,
как дубы
Для плахи неподъёмны в одиночку.
Ну вот и снова сдюжила одна
Ещё одну дарованную ночку.
Я заслужила всю в бантах сорочку
И утренней звезды, что чуть видна,
Рубль неразменный в кулачке окна
Под эту в креме с ямочкою щёчку.
НЕ ПРОЩАЯСЬ
Знаю заранее, паду на землю
и буду целовать эти камни и плакать над ними.
Фёдор Достоевский
Я читаю любовь наизусть,
Как стихи,
Что когда-то и с кем-то учила,
Направляя их судьбы из усть-
я нашей встречи в грядущие воды потопа
Мирового… И скажут: ведь был у Творца
Чудный замысел. Что за прекрасная чтица!
Как же я одинока. Я изнемогла!
Меж землёю и небом граница
Не по жизни моей пролегла.
