Текст книги "Газета День Литературы # 145 (2008 9)"
Автор книги: Газета День Литературы
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
Евгений НЕФЁДОВ ВСТРЕЧА
Есть на земле священные понятья:
Дом, где рождён, Отечество, Москва.
И есть под Тулой – Ясная Поляна,
Она любому русcкому близка.
С какой-то затаённою надеждой,
С тоской по очищению души
Мы к вам сегодня в гости, граф мятежный,
Восторженно и трепетно пришли.
Вот Дом-музей. Библиотека. Спальня.
И вдруг – из коридорной темноты
Явился он. И мы, робея, стали,
Как бедняки у Дуба бедноты.
Он вышел, на груди скрестивши руки,
Внушительный и древний, как собор,
И зашагал вперёд легко и крупно,
Безмолвно приглашая за собой.
Вокруг всё было просто и понятно:
Аллеи лип и сад на берегу.
И улыбалась Ясная Поляна
Цветами на Калиновом лугу...
Мы из его колодца воду пили.
Сидели там, где он сидел, устав.
Но всё воображенье отступило
У небольшой могилы без креста.
Молчали мы. Но кто-то молвил глухо:
– И в вере, и в безверии своём
Мы не свободны от метаний духа,
А кто свободен – нет Толстого в нём.
А где Толстой – там русская закваска,
Безухова упрямая слеза,
Мелодия Наташиного вальса,
И Анны незакрытые глаза...
Владимир ПЕДЧЕНКО ИЗВЕСТНЫЙ И НЕДОСТУПНЫЙ
В этом году, 18 сентября, отмечает свою круглую дату Вера Галактионова – писательница, чье имя, вне всякого сомнения, стоит и будет стоять в первом ряду талантливейших творческих людей нашего времени.
Но речь пойдёт не о личности этой удивительной женщины, энергичность и фантастическая работоспособность которой продолжает удивлять многих её друзей, близких и просто знакомых. День рождения Галактионовой – это прекрасный повод для начала дискуссии о значении её творчества в нашей жизни.
И здесь необходимо напомнить о следующей круглой дате, которая также не за горами: к концу следующего, 2009 года отметят свои маленькие юбилеи большие во всех смыслах произведения Веры Григорьевны: романы «Зелёное солнце» и «5/4 накануне тишины», со дня первых публикаций которых исполнится 20 и 5 лет соответственно. Начало разговора об этих двух художественных творениях, думается, не будет преждевременным, ибо, на мой взгляд, именно их история наиболее явственно отражает всю сложность победного, несмотря ни на что, творческого пути писательницы.
Первая и единственная на сегодняшний день публикация романа «Зелёное солнце», приходится на конец 1989 года. Это было время, когда ещё никто не предполагал скорого развала некогда великого советского государства, но признаки будущих страшных испытаний уже начинали проявляться. Трагедия на Чернобыльской АЭС, которой будет посвящено мощнейшее эссе писательницы «Чёрная быль – Белая Русь» («Молодая гвардия», 1998), вновь сильно пошатнула веру во всесильность человеческого ratio.
В «Зелёном солнце» присутствуют отголоски усиливающегося состояния всеобщей дисгармонии. Эта дисгармония уже начинает просматриваться и в назревающем конфликте природы и науки, о которой писательница также выскажется в материале «Новый литературный герой: выразитель интересов своего народа или идей глобализации?» («Наш современник», 2006, № 1).
В недавнем интервью с Д.Володихиным Галактионова отмечала, что «Советский Союз распался во многом из-за отрицательного отбора кадров: чем тупее подчинённый, тем начальнику было спокойнее», но «гораздо более худший неизменно съедал менее худшего. И брал уж к себе на работу полное ничтожество, которым и съедался в свою очередь…» («Наш современник», 2008, № 7). Но уже в 1990 году в рецензии «Искупление» на «Зелёное солнце» Виктор Бадиков отмечает развитие в романе темы человека «средней стоимости», крепнущего антигероя постсоветской действительности, и делает логическое заключение: «эта грязь въедлива, и вытравливать её нужно не только в нашей государственной и политической системе, но, прежде всего, в наших душах. Ибо имя ей – безверие, полная утрата человечности» («Простор», 1990, № 8).
Представителем и выразителем идей этих антигероев в романе является прежде всего фигура Степана Викторовича Одинца. Имя это выбрано не случайно, ведь Степан Викторович дословно переводится с греческого как «венчанный победитель». Фамилия Одинец явно указывает на циничный эгоцентрический характер персонажа, победителя-одиночки, видящего смысл жизни в получении всех мыслимых материальных благ, а также в полной свободе от любых нравственных скреп. Опасность подобной свободы от всего заключается в стирании границ между пониманием чёрного и белого, нормы и патологии, добра и зла, которое можно нынче наблюдать повсеместно.
Но роман Веры Галактионовой (как, впрочем, и всё её творчество) следует лучшим традициям русской классики, которая никогда не ограничивалась одним диагнозом, правильность которого можно проверить уже при вскрытии трупа, но искала и находила пути всеобщего спасения, пути сопротивления злу словом.
В «Зелёном солнце» не только предвидится приход к власти «людей средней стоимости», который окажется трагическим для страны, но также указывается на слабую сторону этих казалось бы ничем не связанных и, следственно, неуязвимых бесолюдей. Ольга Анохина, в беседе со своей сестрой, главной героиней романа, высказывает про них следующее: «Это в принципе неверные, нечистые люди. В душе у них разрушено многое. Жалкие они в конечном итоге с разрушениями своими, не цельные, и… несильные».
Наиболее явственным антиподом людей «средней стоимости» является главная героиня романа Екатерина Изотовна Анохина, чьё имя и отчество также не случайны и могут читаться как «чистота животворная». Уже своим рождением она спасла жизнь философу-самоучке Аркадию Тарутину, выразителю одной из главных идей романа о бесконечной вере в человека. Фамилия Анохина (от «аноха»), свидетельствует о душевной простоте героини – том качестве, которое в различных ситуациях может проявляться как с положительной, так и с отрицательной стороны.
Но всё же людям подобным Анохиной суждено быть в конечном счёте связью между народом и людьми науки, связующим звеном разума и веры. В другой своей недавней беседе Галактионова привела пример волхвов и пастухов, которые идут к Христу каждый своим путём: «Волхвы – учёные люди. А люди книжного знания идут к Истине (Богу) путём окольным, крайне утомительным – издалёка, через чтение, вычисления, через мёртвую пустыню, через царский дворец – дворец Ирода, по звезде. Долго, очень долго идут... И лишь пастухи – сельские труженики, люди скромного быта и знания природного, не искажённого научным мудрованием, они изначально находятся рядом с Истиной (Богом). И пред Богом первые – это они» (cм. сайт «Русское воскресение»).
Затяжной трагедией назвала писательница историю публикации «Зелёного солнца», своего первого крупного произведения. Из 22-х печатных листов романа, всего за несколько дней до его выхода, по официальной причине – нехватка бумаги – было изъято около 6-ти, то есть более четверти произведения. «Однако мне, – говорит она по этому поводу, – позволено было особо грубые шрамы и несостыковки, образовавшиеся в тексте при редакторском и цензорском изъятиях, всё же кое-где в спешке подправить. К сожалению, многого спасти не удалось. На эту книгу я до сих пор не могу смотреть без боли...»
В середине XIX века И.Киреевский отмечал, что каждому человеку дано «священное право и обязанность искать сближения истин человеческих с Божественными – естественных с откровенными». Но для этого, справедливо убеждён Иван Васильевич: «Нужна двойная деятельность разума. Мало того, чтобы устраивать разумные понятия сообразно положениям веры … – надобно ещё самый образ разумной деятельности возвышать до того уровня, на котором разум может сочувствовать вере и где обе области сливаются в одно нераздельное созерцание истины».
Именно этому поиску сближения «истин человеческих с Божественными» и посвящён во многом роман «Зелёное солнце».
В наших личных беседах писательница признавалась, что, создавая одно из лучших своих произведений – роман «5/4 накануне тишины», она даже «не предполагала, что оно сможет быть понято кем-то в наши дни и дойдёт до читателя раньше, чем лет через тридцать». И это несмотря на то, что изначально было принято решение формально его упростить, разбив на ряд маленьких глав, чтобы дозировать, таким образом, огромную смысловую нагрузку произведения.
К счастью, этим грустным предположениям уже отчасти не суждено было сбыться, так как произведением заинтересовались в журнале «Москва». Это было редкое и неожиданное решение напечатать роман, в котором, как отмечает В.Бондаренко: «уже сам заголовок был необычен, чересчур смел для традиционной „Москвы“» («День литературы», 2007, № 2).
Хотя и там, в сожалению, роман не смог выйти в абсолютно полной версии. От полной публикации романа «5/4 накануне тишины» последовательно отказались на данный момент следующие издательства: «Терра», «Молодая гвардия», «Вече», «Вагриус», «Октопус», «Гелеос» и «Амфора».
Общие причины отказа выпустить роман отдельной книгой звучали в редакциях примерно одинаково: для народа, мол, надо писать проще. Литература же для интеллектуальной элиты сейчас никому не нужна... Это не для массового читателя... К самому роману… претензий нет.
В таких случаях, признаться, сложно понять, какого рода простоту требуют издательства от писателей, и на какую такую простейшую читательскую аудиторию они рассчитывают. Художественные отделы книжных магазинов по большей части завалены известной, но уже давно приевшейся и плохо разбираемой макулатурой постмодернистов. И, как следствие, подобные магазины, работающие поначалу с раннего утра до поздней ночи, вынуждены резко сократить рабочий день. Здесь можно привести, к примеру, далеко не одинокое высказывание Р.Ляшевой: «Жаль! Читателей жаль. И писателей, конечно, тоже. Нет между теми и другими тесного взаимодействия. Россия много на этом разрыве теряет» («Литературная Россия», 2005, № 12).
Удивительнее всего то, что при этом теряют многое и сами вышеупомянутые издательства. Причём большинство из них сложно обвинить в преобладании примитивной книжной продукции.
Почему-то забывается издателями, что настоящее и многоплановое художественное произведение может быть прочитано и истолковано читателями на разных уровнях, в зависимости от личных предпочтений, взглядов на жизнь, от степени образованности, или, в конце концов, от изначальной цели прочтения. Критические отклики разных лет, посвящённые творчеству Галактионовой, вполне подтверждают это. Возьмём хотя бы такую сторону критического исследования, как структура и объём романа «5/4…». «Разделив свой роман на 235 (!) коротких глав, – удивляется К.Кокшенёва, – Вера Галактионова нигде не „сорвалась“, не упала с найденной высоты напряжённого звучания первых строк» («Балтика», 2005, № 2). «„5/4 накануне тишины“ – роман небольшого объёма, – не менее уверенно утверждает И. Лангунёва-Репьева, – но создан в одном жанре с основными творениями Феёдора Михайловича: философско-публицистического романа». В любом случае роман остаётся востребован самыми разными кругами читателей.
У романов «Зелёное солнце» и «5/4 накануне тишины», между выпуском которых лежит 15 лет и целая эпоха, есть схожая история и общее связующее звено. Этим связующим звеном является проблема засилья паразитирующих антигероев, людей «средней стоимости».
Но как противостоять подобному засилью антигероев в современной литературе и в жизни? Где лежит их корень, или как, выражаясь словами из романа «5/4 накануне тишины», найти и уничтожить гнездо крамолы?
«Герои последней черты» – такое русское альтернативное и вместе с тем уточняющее по смыслу понятие находит В.Бондаренко, исследуя и сопоставляя творчество Петра Краснова и Веры Галактионовой последних лет. А «не последнее ли это дробление? Уже критическое, уже – безнадёжное? Инерция исторического распада!» – вторит Бондаренко другой исследователь творчества писательницы Н.Данилова-Блудилина («Наш современник», 2005, № 4). «Но преобразится ли Чичиков? А Цахилганов? Взойдут ли на гору Фавор?» – фактически о том же самом спрашивает И.Лангунёва-Репьева.
Но уже в самом словосочетании «последняя черта» легко прочитывается критическая удалённость от центра, от абсолютного идеала, животворного начала бытия. Отсюда выход может быть только один – поиск обратных путей к этому идеалу. Здесь сразу вспоминается философский круг Аввы Дорофея, труды которого не раз цитировались Галактионовой в её выступлениях. В центре этого круга находится Бог, поэтому только люди движущиеся к Нему по условным радиальным линиям неизменно приходят ко всеобщему единению, способному противостоять дьявольскому произволу.
В знаменитой речи гоголевского Тараса Бульбы есть и такие бессмертные слова: «Но и у последнего подлюки, каков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и поклонничестве, есть и у того, братцы, крупица русского чувства. И проснётся оно когда-нибудь, и ударится он, горемычный, об полы руками, схватит себя за голову, проклявши громко подлую жизнь свою, готовый муками искупить позорное дело».
Ведущий персонаж романа, «испорченный русский» Андрей Цахилганов, казалось бы, прошёл все уровни нравственного падения и его удаление от спасительного идеала достигло критической отметки. Подобное же происходит и с его альтернативным двойником – прозектором Самохваловым. Однако в конце падения выясняется, что все дьявольские искушения сами собой обесценились и уже не могут иметь над ними никакой власти. И движение вверх неизбежно.
Развязка романа «5/4 накануне тишины», несмотря на несколько страшных смертей на фоне морга – преддверия преисподней, знаменуется правдой всеобщего бессмертия, правдой Христа: «Смертию смерть поправ» – которая раз и навсегда пресекает любые попытки идти кому-либо против божественной воли или даже остаться просто в стороне от неё, дабы не «избывать» грехи свои и своих близких, что в общем то одно и то же. К этой правде неизбежно сводятся и философские, и научные размышления героев последней черты Цахилганова и Самохвалова, которые, подобно пушкинскому Вальсингаму, попытались прибегнуть к последнему средству: внутренней самоизоляции от всего в преддверии всеобщего небытия. Но смерть оказывается не «таблетка от боли», которая способна перечеркнуть прожитую жизнь и избавить величайших грешников от ответственности за своих родителей (прошлое) и детей (будущее). Даже у них, людей окончательно падших, закономерно проявляется потребность в сопротивлении злу.
Эту жгучую потребность испытывает душа отца Цахилганова, бывшего полковника ОГПУ, палача на государственной службе, которая даже не надеется получить скорую поддержку и прощение Свыше: «Слава… (Богу. – В.П.). Но рано, рано нам обращаться Туда. Заслужить надо». Именно из-за этой потребности так буднично и обыкновенно выглядит поступок Самохвалова, выбросившего в грязь ключи от сейфа с долларами. И уже на этом фоне выглядят, пожалуй, слишком напыщенно важнейшие, без сомнения, слова Цахилганова-младшего: «Я иду против ада… Отрекаюсь от ада! …Ключи от неправедных денег выброшены Сашкой. Выброшены они и мной». Что же касается окончательного человеческого подвига Цахилганова – предпочтение физической смерти ради жены Любови и приёмной, как оказывается в конце, дочери спасительной пустоте при жизни – то это также уже выглядит в глазах читателя единственно возможным и правильным выходом для главного и уже, наконец-таки, героя произведения.
Но «5/4 накануне тишины» это всё-таки не история спасения нескольких персонажей, заставивших сопереживать своей судьбе многих читателей. Целительное и значимое пробуждение Цахилганова происходит на фоне еле слышимого звона великопостного колокола, призывающего к всеобщему покаянию и единению. Это и подтверждают следующие слова выздоравливающего (во всех смыслах) Цахилганова: «Впрочем, я слишком дурён, чтобы принимать всё свершившееся на свой счёт… Значит, многие, многие лучшие люди думали про то же, про что думал я!..»
В.Бадиков в конце вышеупомянутой рецензии на роман «Зелёное солнце» делает следующий логический вывод-рекомендацию: «Это надо читать. Это если не спасает, то заставляет думать и действовать». Подобного отзыва, безусловно, заслуживает и роман «5/4 накануне тишины».
Хочется верить, что уже к концу следующего года многие поклонники творчества Галактионовой наконец-то дождутся выхода в свет полных версий этих двух замечательных и, не побоюсь этого слова, эпохальных произведений современной классики.
А Вера Галактионова из известного, но недоступного превратится в известного, многими читаемого и любимого писателя.
Обаятельную и талантливейшую Веру Галактионову – с юбилеем!
Юности душе и радости таланту!
Редакция
Михаил БОЙКО КТО СЕГОДНЯ ДЕЛАЕТ ХАЛТУРУ В РОССИИ?
Вячеслав Огрызко. Кто сегодня делает литературу в России. Выпуск 2. – М.: Литературная Россия, 2008. – 496 с.
Понятно, что человеку, не способному к оригинальному творчеству, но по той или иной причине связавшему свою жизнь с литературой, приходится довольствоваться составлением компиляций. Однако и работа по собиранию и систематизации фактов может быть плодотворной. В любом случае, хорошая компиляция лучше плохого творчества. Но совсем другое дело, когда приходится иметь дело с компиляцией неряшливой, провокативной и тенденциозной. И уж совсем возмутительно, если эта халтура выдаётся за справочник!
Именно такое чувство вызывает второй выпуск справочника (так, во всяком случае, написано в аннотации) «Кто сегодня делает литературу в России». Складывается впечатление, что составитель вообще не ориентируется в современной литературе. Так драматурга Максима Курочкина, по его мнению, зовут Михаил.
В очерке, озаглавленном «Данила Давыдов», повествуется о неком Данилове. Может быть, Огрызко считает, что литературный критик Данила Давыдов и писатель Дмитрий Данилов – это одно и то же лицо?! Но в таком случае мы имеем дело с литературным розыгрышем покруче Черубины де Габриак!
Поэт Андрей Родионов, по мнению Огрызко, состоит в поэтическом объединении «Сумасшедшие безумцы». А мы-то грешным делом были уверены, что это объединение называется «Осумасшедшевшие безумцы»!
У литературных критиков принято обходить подобные книги презрительным молчанием. Так следовало бы поступить и на этот раз, если бы не одно «но». Дело в том, что ошибки, допущенные в справочниках (или халтурах, выдаваемых за справочники), имеют свойство тиражироваться и воспроизводиться. Поэтому необходимо хотя бы предостеречь читателей от использования этих книг в качестве источников информации.
К сожалению, чтобы исправить все ошибки, допущенные Огрызко, потребовалась бы книга не уступающая по объёму его «творению». Однако достаточно разобрать любой из 124 очерков, включённых в книгу, чтобы читатель составил представление о технологии изготовления этой халтуры и количестве содержащихся в ней ошибок. Я ограничусь разбором очерка, посвящённого поэтессе Алине Витухновской, тем более что он содержит выпад против меня лично.
Вопросы начинаются с заголовка очерка: «Героиня наркоскандалов». Может показаться, что Алина Витухновская была замешана в целом ряде «наркоскандалов». Это ложь.
Алина Витухновская, действительно, была привлечена к уголовной ответственности по обвинению в распространении наркотиков 16 октября 1994 года. Это дело (первое заключение в тюрьму, освобождение под подписку о невыезде, вторичное заключение, суд, апелляция) растянулось на пять лет и официально завершилось в конце 1999 года. Больше ни в одном «наркоскандале» Алина Витухновская замешана не была. «Наркоскандал», если и был, то всего один.
Но я не могу понять, как можно назвать «скандалом» заключение в тюрьму 21-летней субтильной девушки (Алина очень хрупкого телосложения), едва успевшей выпустить книгу прозы («Аномализм») и сборник стихов («Детская книга мёртвых»)? Даже если Витухновская и была виновна, то и тогда это трагедия – для неё лично, её родителей.
В письмах из тюрьмы, опубликованных в «Романе с фенамином» (1999), Алина жалуется на избиения, постоянное психологическое давление, авитаминоз, крошение зубов, общую слабость до потери сознания, суицидальные порывы, опасения никогда не выйти на свободу. Это «скандал»?
Арест в подъезде дома сотрудниками ФСК (Федеральной Службой Контрразведки, ныне – ФСБ) с нарушением всех процессуальных норм (это установлено в ходе расследования), обыск в присутствии несовершеннолетнего понятого, угрозы применения физического насилия, запугивание и выбивание ложных показаний на детей высокопоставленных чиновников, многомесячное содержание в Бутырке. Это «скандал»? А что тогда трагедия?!
Герой наркоскандалов – это, например, Фредерик Бегбедер, позволяющий себе нюхать кокаин на капоте машины. Но одно дело хулиганство и эпатаж всемирно известного писателя, уверенного, что его тут же отпустят под залог, а продажи его книг вырастут в геометрической прогрессии. И совсем другое дело, миниатюрная девушка, о процессе которой стало известно только через полгода после задержания, благодаря публикации Ольги Кучкиной «Это всё равно что посадить воздух в зоопарк» («Комсомольская правда» от 19 апреля 1995 года).
Да, выход из тюрьмы совпал для Алины Витухновской с выходом из безвестности. Но если «наркоскандал» – это столь лёгкий и эффективный способ быстро «прославиться», то что же никто больше не воспользовался рецептом Витухновской? Ау! Что-то не видно желающих!
Читаем дальше: «Но впервые к уголовной ответственности она была привлечена лишь в 1994 году». Не буду повторяться: не «впервые», а единственный раз! Первый и последний раз на данный момент (август 2008).
В следующем абзаце: «Теперь собственно о поэзии. Первая книжка у Витухновской „Аномализм“ вышла еще в 1993 году…» Не пойму, причем тут поэзия? «Аномализм» – это книга прозы!
В следующем пассаже, что ни слово – то абсурд: «Широко печатать Витухновскую стали лишь после первого ареста. При этом право первой ночи получила „Литгазета“. Она обнародовала стихи наркоскандалистки 4 октября 1995 года, снабдив их предисловием Андрея Вознесенского».
Во-первых, что такое «право первой ночи», которое получила, оказывается, «Литгазета»? Сотрудники этого издания лишили Алину Витухновскую девственности? Давайте привлечём внимание общественности к этому леденящему кровь преступлению и пусть виновные понесут наказание!
Но, может быть, под «правом первой ночи» подразумевается тот факт, что некое печатное издание первым опубликовало стихи определённого автора? Далеко не очевидно, что имеет в виду Огрызко. Но простим главному редактору еженедельника «Литературная Россия» его косноязычие…
Впрочем и тогда «правом первой ночи» в отношении Алины Витухновской воспользовалась газета «Литературные новости» (ныне «Литературные вести»). Стихи Алины были опубликованы в № 5 (61) этой газеты за 1994 год с предисловием ветерана российской журналистики Игоря Дудинского.
Но, может быть, «Литературные новости» (как и печатный орган Союза писателей Москвы «Литературные вести») – это малотиражное издание, не чета имеющей фантастический тираж «Литературной России», и потому не заслуживает упоминания?
Хорошо, но от этого не легче! В этом случае, «право первой ночи» достается ежемесячному журналу «Смена», опубликовавшему стихи Витухновской в № 3 за 1994 год. Я держу этот номер в руках. В выходных данных указан тираж – 177 600 экземпляров. Да, именно такие тиражи были тогда у литературных журналов! Можете подсчитать, во сколько раз это больше тиража «Литературной России», возглавляемой Огрызко.
Но даже если бы газета «Литературные новости» и журнал «Смена» не напечатали стихов Витухновской, «право первой ночи» досталось бы не «Литературной газете», а «Комсомольской правде», опубликовавшей стихи Витухновской 30 сентября 1995 года! Публикация называлась «Мама, это пришли за мной…»
Но и это не всё. Как понимать выражение, что «Литературная газета» опубликовала стихи Витухновской, «снабдив» их предисловием Андрея Вознесенского?! Инициатива в данном случае исходила не от газеты, а от Андрея Вознесенского. Поэт лично отобрал несколько стихов Витухновской, написал к ним предисловие и предложил их «Литгазете».
Из слов Огрызко можно заключить, что ничего не стоит «снабдить» стихотворную подборку малоизвестного автора предисловием поэта масштаба Андрея Вознесенского. Сомнительно, чтобы это удалось ему проделать.
Далее Огрызко делает ссылку на статью Сергея Шаргунова в газете «Ex libris НГ» от 10 февраля 2005 года. Человек, бережно относящийся к фактам, знает, что с первого номера и до 4 апреля 2002 года литературное приложение к «Независимой газете» называлось «Ex libris НГ», а с 11 апреля 2002 года и по сей день – уже «НГ Ex libris». Это мелочь, но именно по таким мелочам можно отличить человека, умеющего работать с источниками, от халтурщика.
Но вернёмся к очерку. Читаем далее: «Я, кстати, заметил такую закономерность: хвалят Витухновскую в основном одни мужики, женщины же более сдержаны в своих эмоциях. В качестве примера сошлюсь на писательницу Василину Орлову…» Допустим, Орловой не нравятся стихи Витухновской, но можно ли делать обобщение на одном-единственном примере, причём таком, в котором сам же сомневаешься: «Но не исключено, что просто Орлова взревновала к чужому успеху». Но если Огрызко затрудняется аргументировать открытую им «закономерность», то я легко могу аргументировать противоположную. Среди женщин, высоко оценивших творчество Алины Витухновской: Ольга Кучкина, Инна Лиснянская, Юнна Мориц, Елена Кацюба.
Читаем далее: «Сочинения Витухновской переведены на немецкий язык и изданы отдельной книгой под названием „Чёрная икона русской литературы“ в Германии».
Во-первых, стихи Витухновской выходили в разных сборниках не только на немецком языке, но и на английском, французском, шведском и финском.
Во-вторых, отдельная книга Витухновской на немецком языке называлась «Schwarze Ikone», то есть просто «Чёрная икона». Эта книга отличается от вышедшей тремя годами позже «Черной иконы русской литературы» (Екатеринбург: Ультра.Культура, 2005) и названием, и содержанием.
Но и это не всё. Ползём дальше: «Напоследок сообщу, что в 2007 году самый страстный поклонник Витухновской – Михаил Бойко выпустил книгу „Диктатура Ничто“, две трети которой была [так в тексте! – М.Б.] посвящена поэтессе. Но благодарности критик так и не дождался. Витухновская заявила, что никакой работы о себе она Бойко не заказывала и ни в каком пиаре она не нуждается. Милосердия Витухновской всегда не доставало».
В этом пассаже я просто ничего не понимаю. Что, критик, прежде чем написать о ком-либо, должен получить какой-то «заказ»? Что, писать можно только о тех, кто нуждается в пиаре? И выполнив «заказ», критик должен прийти за «благодарностью»? Для Огрызко это, по-видимому, естественно и в порядке вещей. Но, должен признаться, что опубликовав более 200 литературно-критических статей, я ни разу не поинтересовался, нуждается ли автор, о котором я хочу написать, в пиаре и как далеко он намерен зайти в своей «благодарности». Единственная «благодарностью», на которую я рассчитывал, – это зарплата или гонорар от работодателя. И уж совсем я не уразумею, причем тут милосердие Витухновской?
P.S. В заключение замечу, что два месяца назад смягчённый вариант этой статьи был отправлен на почтовый адрес редактора отдела литературной критики «Литературной России» Романа Сенчина. В этой статье я выражал надежду, что обнаруженные мной ошибки и недочёты будут обнародованы и послужат улучшению «справочника» при переизданиях.
Ответ главного редактора последовал через страницы газеты. В номере «Литературной России» от 18 июля сего года в заметке «От редакции» наряду с новой порцией голословных обвинений в мой адрес сообщалось: «Говорят, что Михаил [Бойко] вновь хочет писать для „ЛР“ статьи. Что ж, двери редакции открыты для всех. Единственная просьба: предлагать материалы напрямую, а не через посредников». Оказывается, редактора отделов в газете «Литературная Россия» считаются «посредниками» и не вправе предлагать материалы для публикации!
Что ж, подражая вам, Вячеслав Вячеславович, отвечаю через страницы газеты: успокойтесь, с «Литературной Россией», пока её возглавляете вы, я впредь сотрудничать не намерен.
