Текст книги "Газета День Литературы # 52 (2001 1)"
Автор книги: Газета День Литературы
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
Сергей и в молодости не обладал большой силой воли. Еще в 1916 г., здоровый и крепкий, он признавался М.П. Мурашеву, что он «недолговечен», так как часто «трусит перед трудностями». А уж в 1925 г., когда болезнь одолевает, терзает бессонница и тяготят грустные мысли, он совсем сник. Однажды дрожащими губами и с выражением «какого-то необычайно чистого, почти детского горя на лице» он говорит Эрлиху: «Слушай… Я – конченый человек… Я очень болен… Прежде всего – малодушием… Я очень несчастлив… Все изменило мне». Но не все изменило поэту. Его не оставила муза… Хотя и муза была больна. Разделяя с ним бессонницу и тоску, она диктовала ему трагические строки: «Я веки мертвому себе// Спускаю ниже, // Кладя на них // Два медных пятачка»; «…И эту гробовую дрожь, // Как ласку новую, приемлю».
В октябре 1925 г. в своей автобиографии поэт писал: «Что касается остальных биографических сведений – они в моих стихах». Даже в юности, в самые радужные времена, у Есенина мелькает тема смерти и могилы: «Я пришел на эту землю, // Чтоб скорей ее покинуть» (1914); «Поведут с веревкою на шее // Полюбить тоску» (1915); «В зеленый вечер под окном// На рукаве своем повешусь» (1915). Но в последний год мрак сгущается, поэт не в ладу с собой («Себе, любимому, // Чужой я человек») и, кажется, уже не дорожит жизнью. Болезнь прогрессирует, и он все чаще «ищет гибели». По наблюдению А.Мариенгофа, приведенному биографом поэта Г.Маквеем, решимость Есенина уйти из жизни была «маниакальной»: «Он пытался перерезать себе вену осколком стекла, пытался выброситься из окна и заколоть себя кухонным ножом» (перевод мой. – Л.М. ). И каждый раз чья-то добрая рука отводила беду, но не надолго: это не меняло сущности дела. Обреченность поэта подчеркивает и Франсис де Грааф: «Он долго вынашивал идею самоубийства, и одна из многих попыток, которые он совершал, должна была достичь цели» (перевод мой. – Л.М. ) – говорит автор.
«Стихи – не что иное, как вид пророчества», – писал Владимир Познер в 1926 г. Пожалуй, он прав. Вот что мы читаем в 1925 г: «А за окном / Протяжный ветр рыдает, // Как будто чуя // Близость похорон»; «И первого // Меня повесить нужно,// Скрестив мне руки за спиной…»; «В ушах могильный// Стук лопат// С рыданьем дальних// Колоколен»; «Себя, усопшего,// В гробу я вижу»; «…Повезут глухие дроги// Полутруп, полускелет». И, наконец, – «Черный человек». Александр Воронский отмечает, что после гибели Есенина стихи его последнего периода звучат по-особенному. Смерть поэта внесла в них роковой смысл. «Сейчас они потрясают, как подлинный документ, строки налились и сочатся кровью, напоены смертной тоской и томлением, … одиночеством и предчувствием гибели. … И чувствуешь, как гробовая дрожь сотрясает тело поэта».
…До тех пор, пока будут закрыты архивы, в сознании людей будет мерцать знак вопроса. Когда их откроют, появятся новые факты, а с ними – и новые версии. Но самыми надежными свидетелями жизни и смерти поэта останутся его письма и стихи. Там есть все. И они говорят, что, осознав необратимость своей болезни, поэт принял мужественное решение: «И мне, чем сгнивать на ветках,// Уж лучше сгореть на ветру».
Лондон
Евгений Нефёдов ВАШИМИ УСТАМИ
СТОЮ ОДИН…
“И я – Есенин…”
Е.Евтушенко 60-х годов
Я молод был, но просто, деловито
Входил, в обнимку с классиками, в жизнь,
Как вдруг Есенин мне сказал сердито:
“Пожалуйста, голубчик, не лижись…”
А я старался, рвался оголтело
В пророки да в борцы любой ценой —
И даже в депутаты, было дело.
“Ах, родина! Какой я стал смешной…”
Хоть оплевал я все, что мной воспето, —
Меня, увы, все меньше признают.
Туда-обратно странствуя по свету,
“Ни в чьих глазах не нахожу приют…”
Но несмотря на козни патриотов,
Меня им нипочем не затереть:
Я наваял такой объем работы!
“Но никого не может он согреть…”
А как мечталось дерзко и красиво
За классиками следом прыгнуть ввысь!
Но грустно подытожила Россия:
“В тебе надежды наши не сбылись…”
