Текст книги "Ричард Длинные Руки - принц-консорт"

Автор книги: Гай Юлий Орловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 11

Хреймдар молчал, раздумывал. Я видел по его лицу, что еще не пришел к единому мнению, что же лучше.

Я поднялся, Тидрек умолк и смотрел на меня в ожидании.

– Ладно, – сказал я, – мы все выяснили, теперь уходим. Здесь теперь другая хозяйка замка… Ну, думаю, к смене владельцев вы привыкли.

Хреймдар добавил:

– Я скажу ей, чтобы тоже носила вам мясо, рыбу и птицу. Пусть традиция не прерывается.

Я с тоской оглянулся на дорогу обратно.

– Да, подниматься придется… Далековато. А нет ли у вас чего‑нибудь, чтобы возлифтить как бы… в смысле, поднять нас силой магии?

Тидрек виновато развел руками.

– У нас тут нет никакой магии. Кроме той, естественно, что поддерживает наши жизни. Как это и почему, знали те, кто нас сюда привел. Но их уже давно нет… Мы знаем только, что там внизу есть еще одна пещера.

Гьюки сказал тонким голоском издали:

– А может, и не одна.

Я взглянул остро.

– Наткнулись?

Гьюки посмотрел на старейшину, тот нехотя кивнул.

– Вы совершенно правы, сэр Ричард. Но мы не входили. Там все заколдовано, а мы не умеем открывать ворота, на которых лежит заклятие.

– Мы тоже, – сообщил я, – однако как подумаю, что нужно карабкаться вверх, как жук по дереву, так сразу тоска берет. Лучше уж вниз…

Хрейдмар сказал предостерегающе:

– Оттуда подниматься придется еще дольше. И труднее.

– А я могу, – объяснил я, – тщательно просчитывать все свои сложные движения и замысловатые умозаключения только на один ход. Потому, что будет потом, я как бы пока оставляю на дальнейшее. Если на два хода, то требуется слишком много вычислительных мощностей, это я не потяну, я же политик, я поговорить умею, а расчеты пусть госпожа Простакова делает, у нее есть на это извозчики… Потому я готов! Хрейдмар, со мной или наверх?

Хрейдмар поднялся, церемонно поклонился Тильдеку и даже Гьюки.

– Я уже самыми последними словами изругал себя, – сообщил он сокрушенно, – что пошел за сэром Ричардом, но теперь… гм… вроде бы отступать уже поздно.

Тильд кивнул Гьюки, а тот сказал со вздохом:

– Что ж, следуйте за мной.

Красноватый свет факела в его руке выхватывает из тьмы слои породы, но для меня все это камень, хотя если порыться в памяти, то мог бы даже определить насчет мезозоя или палеозоя, хотя зачем лишний раз умничать, и так не могу на себя налюбоваться, и умницу, и красавца.

Трижды прошли мимо разработанных щелей вниз, я успел рассмотреть даже ступеньки, но Гьюки покачал головой.

– Я веду вас, чтобы не полезли в тупики.

– А чего там ступеньки?

– Добывали руду, – ответил он хмуро. – А тот, что ведет в глубины, дальше, еще дальше.

Еще с полчаса спускались, наконец Гьюки указал на просторную щель впереди, куда могли бы спустить целую скалу.

– Вон там ход. Он ведет все время вниз.

Хрейдмар смолчал, я поинтересовался:

– И что там?

– Никто не знает, – ответил он невесело. – Мы застряли посредине! Пойти вверх – умираем сразу, пойти вниз… никто еще не вернулся.

– А уходили давно?

Он кивнул.

– Думаю, и до нас туда спускались. Потом наши иногда решались… сперва чаще, потом… потом перестали.

Я посмотрел на Хрейдмара.

– Ну что, вниз или вверх?

– Вверх тяжело, – ответил он, – зато шкуры уцелеют. А вниз… вы же слышали, никто не вернулся!

– Понял, – ответил я, – значит, вниз. Гьюки, ты с нами?

Он воскликнул:

– Ни за что!

Я изумился:

– Что, нет желания погибнуть быстро и красиво?

Он помотал головой.

– Наверх – быстрая смерть, а вниз… может быть, долгая и мучительная?

– Тогда это для нас с Хейдмаром, – сказал я бодро. – Он любит долгую и мучительную. Сейчас это модно. Признак изысканного вкуса!.. Хорошо. Значит, вон туды?

– Туды, – согласился Гьюки кротко и захлопал бесцветными ресницами, – узнаю яростные натуры людей поверхности земли.

– Ага, – согласился я, – такие вот мы яростные, полежать бы гневно на диване, где пьем за яростных, за непокорных, за презревших грошевый уют.

Гьюки сказал:

– Нет, дальше мы теперь не ходим.

– Почему? – изумился я. – Это же так увлекательно лазить в темных пещерах, наступая на черепа и кости давно подохших зверей, поскальзываясь на их говне… или не поскальзываясь, если уже посохло за тысячи лет.

– Нет, – сказал Гьюки твердо, – это участь героев. А мы – народ мирный.

Не дожидаясь ответа, он повернулся к нам спиной и быстро пошел обратно. Через минуту Хейдмар опять создал рой красноватых искр, они поплыли по воздуху, медленно мерцая, словно засыпающие бенгальские искры.

– Они не совсем реальные, – произнес он.

Я переспросил:

– Эти искры?

– Люди подземелья, – произнес он.

– Это как, – спросил я, – привидения?

– Не совсем, – ответил он. – Они частично живые. Но только частично.

Я вздохнул.

– И сколько нам открытий чудных готовит просвещенья век… Ладно, спускаемся. Все‑таки ступеньки…

– Это недолго, – сообщил он безжалостно. – Подземники спускались совсем немного, потом образумились.

– Образумились? – буркнул я. – Потому они и подземники.

Он время от времени создавал рой искр и запускал их вперед. Они озаряли стены и пол слабоватым красным светом, некоторое время медленно гасли, а когда мы оказывались в полной темноте, он бросал в воздух новые.

Когда погас пятый рой, я буркнул:

– Вы в темноте не весьма, да?

– Я забочусь о вас, – ответил он уклончиво.

– Как лестно, – ответил я. – Тогда позвольте ответный жест.

Я сосредоточился и создал самый большой шарик света, белого и чистого, с той оранжевостью, что присуща только солнечному, радостному и теплому.

Стены сразу озарились на десятки шагов впереди, высветились потолок и пол, разноцветными огоньками заиграли мелкие кристаллики в прожилках камня.

Хреймдар дернулся, сказал с неудовольствием, но я ощутил восторг и тщательно прикрытую зависть:

– Я не знаю такого заклятия!

– Это не заклятие, – ответил я скромно.

– А что? – спросил он. – Святость? Вот уж не поверю!

Я перекрестился.

– С Божьей помощью, дорогой друг. Я паладин, мне дадено кое‑что из того, чем я могу пользоваться. Однако за все должен нести ответ…

Он осторожно поинтересовался:

– В смысле?

– На благо ли использую? – ответил я. – Если нет, то отнимут… наверное, а еще и напинают. Мне и так дали, можно сказать, авансом. Это было в жестокой битве за Кернель, когда все повисло на волоске и было не до формальностей. Я получил паладинство, чтобы усилить защиту крепости еще на одного человека, но потом слинял… правда, по важному делу.

Он задел плечом камень, изумился, потрогал пятерней.

– Да он горячий!

Я на ходу провел по стене пальцами.

– Преувеличиваете, дорогой маг. Так, тепленькие…

– Значит, ад еще далеко?

– Рядом, – успокоил я. – Все мы его носим в себе. У каждого свой. У вас он в чем выражается?

– А у вас?

Я оскорбился:

– Откуда у меня ад? Я безупречен!..

Послышалось журчание, маг поспешно создал новый рой искр и метнул в ту сторону. Между темных камней тускло поблескивает вода, мне она показалась слишком вязкой. Искры медленно опустились в воду, она сразу покраснела, затем стала прозрачной, и дальше побежал как ни чем не бывало просто подземный ручеек.

Проход становился все цивильнее, исчезли острые выступы, затем выровнялся пол, и стены пошли ровные, наконец верх превратился в изящный свод.

Маг первым заметил насечку на стенах, дальше знаки стали попадаться чаще, захватили обе стены, даже на потолке эта странная вязь, только пол чист, расчерчен на ровные плиты.

Смутные образы начали тесниться в мозгу, я пытался вспомнить, откуда это знакомо, у меня вся голова забита разным блиповым мусором, но Хрейдмар обогнал меня, вниз идти легче, донесся его бодрый голос:

– Похоже, впереди снова стена!

– Надеюсь, – ответил я, – дверь все же отыщется. Иначе чего перли вот так наугад?

– А разве вы не всегда так делаете? – удивился он. – Ах да, простите, ваше высочество! Вы же все тщательно продумываете на целый ход вперед!.

– Да, – ответил я с достоинством, – потому что я мудер. Дверь должна быть, иначе нас эти андерграундники надули. Столько спускались – и зря?

– Первый раз всегда кажется длиннее, – утешил он. – Зато обратно, уверен, покажется совсем короткой.

– Это наверх? Нуда, конечно. Бегом, вприпрыжку, на одной ножке…

Но сердце забилось чаще, то светлое пятно, замеченное магом, в самом деле оказалось освещенным участком стены, огромной, уходящей в безобразные стены пещеры.

Стена из камня, если это камень, все испещрено странными рисунками. Я как ни пытался уловить в них какой‑то намек на человеческие фигурки, так и не смог, даже на самые абстрактные.

Хрейдмар приблизился и всматривался еще интенсивнее, ощутив магию, но слишком уж отличающуюся от всего, что знает, я слышал его вздохи, сопение, сам старался увидеть хотя бы фигурки зверей, рыб или насекомых, вон в Египте обожествляли даже крокодилов и жуков – скарабеев, но здесь не могу увидеть ни малейшего намека даже на лист травы или дерева, только сложнейший и чарующий геометрический узор, затейливый, вычурный, изысканный, но придерживающийся неких неизвестных мне рамок…

Хрейдмар то и дело начинал бормотать, взмахивал руками, застывал в странных позах, вскрикивал, голос становился то гулким и низким, то повышался до визга.

Я прошелся вдоль стены пару раз, в черепе что‑то тупенько зашевелилось, сказал нерешительно:

– Ассаляму алейкум уа рахматтулах уа баракатух…

Стена, мгновенно разделившись на две половинки по вертикали, не раздвинулась, а отпрыгнула в разные стороны.

Глава 12

Перед нами распахнулся дивный зал. Я замер от восторга, описать увиденное немыслимо, как красоту небесной чистоты изразцов, украшающих стены, так и плиты сказочного пола, а уж свод вообще настоящее небо, но не то, что видим с поверхности земли, а некое особое, которое можно узреть только в ниспосланном свыше сне…

Хрейдмар прошептал ошалело:

– Из меня хоть все кишки намотай на ворот, но никогда такое сложное заклинание не запомню.

Я осторожно перешагнул невидимую линию, створки остались на месте. Хрейдар с несвойственной ему суетливостью шмыгнул следом, но и его не раздавило.

Он с облегчением перевел дыхание.

– Это где мы?

– Ни за что не догадаетесь, – ответил я.

– Но безумно красиво! Здесь… совершенство!.. И, что удивительно, ничего лишнего.

– Ага, – ответил я рассеянно и, подойдя к ближайшей стене, попытался понять те хитрые закорючки, но, увы, хотя и видел такие не раз, однако одно дело видеть, другое – понимать, пришлось сопеть, всматриваться тщательно, но без особой надежды, а когда обошел все стены, Хрейдмар уже стоит перед массивной дверью, четко и уверенно врезанной в камень скалы.

– А эту как?

– Не знаю, – ответил я.

– Эх…

Я на всякий случай повторил предыдущее заклинание, но не сработало, Хрейдмар начал ковырять стену кончиком меча, но проще воробьиным перышком продолбить каменную плиту.

Я порылся в памяти и сказал без всякой надежды:

– Ашхаду ан ля иляха илля ллах ва ашхаду анна Мухаммадан расулю ллах!

Затрещало, массивная скала с надсадным скрипом, жутко протестуя, поползла в сторону. Открылся великолепный древний склеп, рассчитанный на великанов.

Хреймдар охнул:

– Это же какую голову надо отрастить, чтобы такое запомнить? И много еще дверей можно открыть этими словами?

– Очень много, – заверил я.

Он вздохнул, а я решился и вошел, осторожно ступая и затаив благоговейно дыхание.

Склеп огромен, в нем ничего, кроме… висящего в воздухе огромного гроба, тоже рассчитанного разве что на великана или даже на властелина великанов.

В то же время гроб подчеркнуто прост, никаких украшений, завитушек, орнамента. Это для простых людей, будь они принцы, короли или императоры, а тот, кто похоронен здесь, их превыше.

Хреймдар прошептал:

– У меня мурашки по коже, но не от страха… даже не знаю… странное такое чувство неистового счастья, что ли?

Я пробормотал:

– И так ему висеть здесь до Судного дня, когда Иисус, как глава Небесного Суда, призовет всех, дабы определить, кто как жил и что кому теперь причитается.

Маг промолчал, лишь поморщился, по сторонам оглядывался стесненно, что на него очень не похоже, всегда такого уверенного, вальяжного и снисходительного, даже снисходящего.

Оглядевшись, я пробормотал озабоченно:

– А вот дальше придется… гм… как‑то выворачиваться.

Он быстро огляделся.

– Неприятности?

– Не сейчас, – ответил я.

– А когда?

– Когда выйдем, – объяснил я. – Нам сразу же отрубят головы.

Он охнул, вид у него был такой, что вот – вот перекрестится, но маги не знают этого жеста, он суетливо перебрал амулеты на груди, губы зашевелились, подбирая подходящие заклятия, но явно бесполезно, спросил растерянно:

– И что? От этого… отрубливания нет защиты?

– Амулеты не помогут, – заверил я и добавил чуточку злорадно: – Язычество.

– Господи! – воскликнул он. – А как же тогда?

– Не знаю, – ответил я честно. – Давай посмотрим здесь еще… Всевышний всегда дает шанс, даже не один, но редко кто даже замечает их, не то чтобы воспользоваться.

В склепе даже искать нечего, стены – сплошной монолит, в котором выгрызена эта самая сокровенная на земле пешера. Хрейдмар запыхтел, когда я осторожно высунулся в предыдущий зал, однако я еще тогда заприметил щель, что, судя по расположению, поведет еще глубже.

– Рискнем? – спросил я бодро.

Он сказал со сторонам:

– Куда? Там только ад!

– До ада еще далековато, – заверил я.

– Точно? – спросил он. – А откуда, ваше высочество, вы знаете? Или и там побывали? Может быть, мы вообще оттуда родом?

Я спросил с удивлением:

– Откуда в язычестве ад?

– Ну, – ответил он с неудовольствием, – мы все‑таки в христианском мире… И даже те, кто отвергает церковь, пользуются помощью не языческих богов и божков, а противников Всевышнего.

– А, – сказал я, – понятно. – Гремучая смесь язычества и раннего христианства.

– Чуял же я, – проговорил он с тоской, – что добром это не кончится! Ну почему, почему я… зачем?.. Я же маг, мое дело сидеть в высокой башне и мыслить над тайнами бытия, искать сокровенные слова, что затронут гармонию сфер и дадут ключ к могуществу!.. Ну разве мое это дело вот так ползать, как ящерица, обрывая штаны и стаптывая сапоги, в щелях и расщелинах, откуда нет выхода?

– Выход есть всегда, – возразил я, – даже два.

– Какие?

Я не ответил, продолжая спускаться по трещине, явно природной, руки человеческие не касались, это видно.

– И куда мы? – спросил он наконец в спину. – Зачем?

Я ответил с неуверенностью:

– Сам не знаю точно, однако… есть мысль…

– Какая?

– Точно даже не скажу, – сообщил я, стараясь держаться пусть не слишком уверенно, что в этой ситуации будет выглядеть глупо, но хотя бы не растерянным, – не люблю все эти ощущения, мерехлюндии, смутные образы… но, возможно, это все результат сложнейших вычислений в мозгу, слишком ленивом, как вот у меня, чтобы проходить по всем звеньям поочередно, как и положено, а сразу перепрыгивая, выдающем конечный результат.

Он помотал головой, глаза совсем дикие.

– Ничего не понимаю. Я скорее поверю в удачу. Я слышал, она тоже может быть… как бы это пояснее, таким же свойством, как смелость, трусость, хитрость… А у кого‑то и вообще как цвет волос или форма носа. Может быть, у вас именно это свойство?

– Бред, – отрезал я, оскорбленный до глубины души. – Хотите сказать вот так красиво, что я – полный дурак, а то и вовсе идиот?

– Ну почему же…

– А кому еще может способствовать удача? – спросил я зло. – Умным да смелым сопутствует успех. Удача – для слабых и тупых.

Он поморщился.

– Ну, вы слишком… категоричны. Я бы вот не отказался и от удачи. Может быть, потому что я не такой гордый?.. Все‑таки не рыцарь.

– Может быть, – согласился я. – Но я рыцарь. И хотя сам над ними подхрюкиваю и приговариваю с гордостью, что я еще то говно, но вот сейчас, когда мы одни и никто не подслушает точно, могу признаться…

– В рыцарстве?

– Ага, – сказал я, – но только сейчас. Но если кто‑то заподозрит меня в рыцарстве… сразу же отопрусь, какой я рыцарь, я политик! Прожженная и циничная шкура, вот я весь такой.

Он прищурился, спросил с подозрением:

– Вы это говорите потому, что намереваетесь меня где‑то здесь прибить? Чтобы похоронить свою невероятно стыдную тайну, что вы все‑таки где‑то в самой глубине своей темной души как бы хороший человек?

– Именно, – ответил я твердо. – Хотя, думаю, возможно, удастся обойтись и без этого… Дух Огня, тебя призывает Тот, Кто Вправе!

Хрейдмар насторожился, но на измученном лице проступило выражение недоверия пополам с надеждой.

Я прислушался, повторил снова, чуть громче и с нажимом:

– Дух Огня! Я, Тот, Кто Вправе, призываю тебя!.. Явись и служи!

Хрейдмар прошептал торопливо:

– Не слишком ли категорично? Если это демон, то с ними нужно мягше, мягше…

Я не успел открыть рот для ответа, из темной стены, слабо освещенной моим шариком света, выдвинулся бешено вертящийся черный смерч.

Мы не услышали ни малейшего движения воздуха, а смерч во мгновение ока оказался перед нами. Хрейдмар побледнел и застыл с вымученной улыбкой на лице, а отшатнуться ему не позволила мужская гордость.

– Прекрасно, – сказал я. – Перенеси нас из этого места… в другое. Самое близкое. И… как можно ближе к поверхности… где есть ступеньки наверх.

Из бешено вращающегося вихря донесся четкий голос:

– Отнести из этого места… в другое. Самое близкое. И… как можно ближе к поверхности… где есть ступеньки наверх.

– Все верно, – ответил я.

Хреймдар все‑таки вскрикнул, когда наши тела сжало, как тисками, причем, словно туго спеленало, сразу со всем сторон, и почти моментально это ощущение исчезло, как пропал и сам черный вихрь.

Наши подошвы плотно впечатались в поверхность гладкой каменной плиты. Яркий шарик света взмыл над головами, свет озарил как стены с неровными краями и пол, так и ведущие вверх ступени.

Хреймдар прошептал:

– Ого!.. Это где мы?

– Не знаю, – ответил я. – Просто наши предки настолько привыкли прятаться от всех невзгод под землю, что здесь целые города. Большинство погибшие, но, думаю, есть и такие, как у подземников, с которыми мы недавно пообщались.

Он зябко повел плечами.

– Но что за демон, – голос его дрогнул, но маг собрался с духом и сказал почти бодро: – А чего он повторял за вами слово в слово?

– Наверное, так научили, – предположил я. – А смысл есть, если что не так, скажет: но это же вы приказали! И еще подтвердили, когда я повторил…

– То есть, – сказал он, – он не уверен, что вы отдаете верные указания?

Я буркнул уязвленно:

– Не отставайте!.. А то у кабинетных работников, как мне чудится, слабо с дыхалкой.

Ступеньки, не такие уж и стоптанные, хотя и древние, вырубленные экономно, можно двигаться только по одному, да и то нередко задеваешь стены плечами.

Я начал тревожиться, а вдруг наверху все завалено, мне вообще‑то можно рискнуть с браслетом Гонца, наверняка он настроен не замечать материальные препятствия, однако Хрейдмар как‑то взбодрился, несмотря на тяжелое дыхание и надсадное хэканье, проговорил с трудом:

– Поверхность… близко…

– Откуда дровишки? – спросил я.

Он на лету схватил идиому, буркнул:

– А вы… не чуете?

– Нет, – сказал я честно.

– Воин, – произнес он с великолепным презрением, – а мне уж показалось…

Я открыл рот для резкого ответа и закрыл, ощутив движение воздуха. Наверху блеснула яркая полоска, исчезла за выступом, но когда поднялись еще на десяток ступеней, я отчетливо увидел в узкую щель яркий солнечный свет.

Хреймдар сказал хрипло:

– А все‑таки… не отрубили!

– Чего? – спросил я.

– Головы, – ответил он победно. – Вы же сказали, что после выхода из того склепа с парящим в воздухе гробом нам обязательно должны отрубить головы?

– Должны, – согласился я.

– Но вы перехитрили, – сказал он с чувством. – Не стали выбираться наверх и пошли еще глубже… а потом вбок!.. Блестящий маневр! Вы перехитрили древнее заклятие!

– Ну, – пробормотал я, – обхитрить удается не всех… Всевышнего многие пытались, но… гм… почему же тогда?.. Хотя, возможно, это был не тот гроб… И в нем не тот, на кого я подумал?.. Не знаю, мы можем только предполагать, а все знает только Он… сотворивший мир… Уф… как тяжко…

Я протискивался в щель и страшился застрять, не поможет и мое умение ходить сквозь стены, в монолитном камне очень легко потерять направление, а воздух могу задержать всего лишь на три минуты лежа и на две стоя…

Хреймдар шел следом, я слышал его надсадное дыхание. но ему легче, я все‑таки помассивнее, приходится и живот втягивать, и воздух из груди выпускать в особо тесных местах.

Выход все ближе, день не солнечный, тучи, но после подземелья кажется ярким и ослепительно радостным.

Я, выдохнув и задержав дыхание, вывалился наружу, упал и жадно хватал всей пастью свежий воздух.

Хреймдар выдвинулся боком и тоже рухнул рядом, перевалился на спину, грудь ходит ходуном.

– Завтра, – сообщил хриплым голосом, – буду ходить на полусогнутых…

– Крепатура, – согласился я знающе. – Кабинетный работник! Знаем, проходили.

Он спросил с сомнением:

– В самом деле? Что‑то не похоже. Хотя временами…

Я ждал продолжения, но он приподнял голову, глаза сузились. Я прислушался, но сообразил, что удобнее было лежа: земля доносит глухой стук копыт, несколько всадников приближаются в нашу сторону, даже слышно, что кони хрипят и спотыкаются, вот – вот падут…

Я с трудом поднялся, Хреймдар с протестующим стоном воздел себя на ноги.

Из‑за скал совсем близко выметнулся красный, словно только что из ада, чудовищный зверь размером с носорога, но весь в костяных плитах, однако в распахнутой пасти блестят острые зубы хищника, а лапы заканчиваются острыми когтями, а вовсе не копытами.

Он летел прямо на нас, пасть раскрыл еще шире, явно намереваясь небрежно и на ходу подхватить, чтобы пережевывать дальше на бегу.

Я метнулся в сторону, пусть бежит мимо, а Хреймдар, растерявшись, застыл на месте и, выставив перед собой ладони, прокричал:

– Именем Астарты!.. Остановись!

Зверь моментально застыл, а его выставленные вперед для прыжка лапы ударились в землю и пропахали там четыре глубокие бороздки.

– Убегаем! – прокричал Хреймдар отчаянным голосом. – Это его чуть – чуть задержит!