Текст книги "Пертурабо: Молот Олимпии"

Автор книги: Гай Хейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава тринадцатая:
Олимпия в осаде

000. М31

Олимпия

Сто двадцать пятая экспедиционная флотилия стремительно вырвалась из варпа глубоко внутри системы Олимпии. Появившись вдали от безопасной точки Мандевилля, она прорвала в самой ткани космоса дыру, которая никогда не затянется полностью. Тяжелый крейсер «Агамемнон», пострадавший в битвах с хрудами, в момент прибытия не выдержал мгновенной нагрузки от гравитационных полей системы и взорвался. Новая звезда, кратко вспыхнувшая в небе, возвестила олимпийцам о возвращении домой Железного Владыки.

На борту крейсера находилась тысяча легионеров, но Пертурабо, даже не взглянув на их яркий погребальный костер, приказал армаде немедленно взять курс на Олимпию. Корабли перестроились клином, как для планетарной атаки, и примарх полным ходом помчался на родину.

Войдя на командную палубу, Форрикс обнаружил там двух других триархов. Модуль гололита окружала толпа капитанов и кузнецов войны. На лица космодесантников падал мягкий эрзац-свет планеты, спины их окутывала густая тьма, от ног тянулись идеально неподвижные тени.

Пертурабо возвышался на целую голову и плечи даже над самыми могучими своими сыновьями. Окруженный воинами в тускло-стальных доспехах легиона, он казался одинокой горой на равнине из железных черепов.

На командных мостиках звездолетов Астартес всегда было шумно. Офицеры – люди и постлюди – отдавали приказы, из всех уголков корабля и от остального флота поступали вокс-доклады. Сервиторы, бормоча биомеханическими ртами, извергали потоки данных. В воздухе витали тихие песни всевозможных работающих устройств: шепот модулей охлаждения, нарастающий в темпе писк системных извещений, жужжание шестерней и магнитных лент, пыхтение блоков жизнеобеспечения, пощелкивание световых индикаторов на приборных панелях. Главной же темой, перекрывавшей прочие мелодии в великой симфонии звездолета, была далекая пульсация двигателей – вибрация, что проникала в каждый атом человеческого тела и навсегда поселялась в его костях.

Но и ее заглушало более резкое, настойчивое гудение реакторов сотни доспехов, собранных в тесном пространстве. Сами по себе генераторы были почти бесшумными, но их хор напоминал визг циркулярной пилы, от которого ныли зубы.

Форрикс молча направился в передний ряд. Он хлопал братьев по наплечникам; те оборачивались и, увидев триарха, неохотно уступали дорогу.

Лицо Пертурабо выражало абсолютную, почти безумную сосредоточенность. Но, несмотря на шум вокруг, он заметил приближение кузнеца войны и повернулся к нему.

– Ты явился, Форрикс, – сказал примарх. – Как прошла инспекция?

В центре огромного гололита висело изображение Олимпии и ее спутников. Корабли флотилии снабжения стояли на высоком якоре, обратив к планете бортовые орудия. Под ними, игнорируя угрозу с небес, лениво вращался мир, большую часть которого занимали ступенчатые горные хребты, искаженные и разделенные тектонической активностью. Они казались шеренгами солдат, выполняющих замысловатые строевые упражнения. В низинах плескались маленькие сине-зеленые моря, а по высотным ущельям, схожим с наконечниками стрел, были разбросаны тысячи озер. Наготу Олимпии, ее каменистую кожу песочно-серого и коричневого цветов, прикрывали небольшие участки зелени. На склонах пиков росли редкие леса, а плодородные земли рассекали скалы длинными изумрудными полосами.

Последним из доминирующих цветов был белый: вокруг хребтов вились облака, скручиваясь небольшими вихрями над устремленным ввысь ландшафтом. Снег и лед покрывали высочайшие пики и полюса. Кое-где виднелись бурые пятна над промышленными комплексами, но индустрия еще не успела погубить планету.

Взглянув на нее, Форрикс с глубокой грустью подумал, кем он был, кем стал и о чем сейчас попросит его господин. Единственным ответом на мятеж было кровопролитие.

По бокам от примарха стояли Харкор и Голг, а вокруг них образовалось пустое пространство, будто какой-то невидимый щит не подпускал к ним остальных. Шагнув внутрь, Форрикс ощутил напряжение, исходящее от повелителя.

– По вашему приказу, мой господин, подготовлены и ожидают развертывания семь гранд-батальонов, – доложил кузнец войны. – Все транспорты собраны на десантных палубах «Железной крови», «Великой Мегеры», «Отмщения Птола» и «Железистого деспота».

– Хорошо, – отозвался Пертурабо.

В сине-зеленом свете гололита впадины на его лице казались черными, как у мертвеца. Голубые глаза примарха яростно сверкали, их вечный холод усилился и стал обжигающим.

– Какой у нас план? – спросил легионер, предчувствуя крайне скверный ответ.

– Форрикс, ты знаешь, как я поступлю. Я покажу им, что Пертурабо не прощает непокорности.

– Судя по твоему вопросу, Кидомор, ты не согласен с решением нашего господина, – ехидно вставил Харкор.

– Я предпочитаю не строить догадок, – бросил первый капитан, уставший от этой вечной язвительности.

Лицо Харкора скрывал шлем, но на неприкрытой физиономии Голга застыла алчная ухмылка, которая обеспокоила Форрикса. По происхождению Эразм был ниже двух других членов Трезубца и вел себя соответствующе. За какие прошлые обиды он надеялся отомстить сейчас?

Тщательно следя за собой, Форрикс оглянулся на других офицеров, надеясь определить их настрой. Любое проявление инакомыслия обернулось бы жестокой карой. Кузнец войны долго ходил в любимчиках Пертурабо, но сохранял свою позицию лишь потому, что понимал: он не застрахован от гнева повелителя.

Впервые за целую эпоху триарх испытывал неуверенность. Он всюду и всегда обрушивал металл на камень по приказу господина, но сегодня речь шла о камне его дома. Перед тем как металл вонзится в цель, он растерзает плоть родичей легионера. Примарха обуревала убийственная ярость, и кузнец войны не надеялся, что Пертурабо опомнится, ограничится малой толикой крови. Форрикс попробовал бы вразумить повелителя, но знал, что запросто может поплатиться жизнью. Погибать ему не хотелось, хотя сама мысль о смерти не слишком беспокоила космодесантника. Его превратили в живое оружие, которое Император не старался сберечь, и первый капитан давно примирился с неизбежностью гибели.

Впрочем, он мог выбрать свой способ смерти. Еще большее смятение у воина вызывал тот факт, что при всей омерзительности идеи штурма родного мира он не мог, как ни старался, убедить себя в неправоте примарха.

На экране, возле объектов на планете и орбите, появились инфоярлыки – предбоевые метки. Дело, несомненно, шло к войне – это подтверждал сам вид красного моря строчек данных, которые прокручивались, мерцали или застывали, повинуясь жестам Пертурабо.

– Вызовите магистра караула, – скомандовал примарх.

Со стороны поста связи, модули которого располагались у задней стены командной палубы, донеслось приглушенное подтверждение. Вместо Олимпии на экране появился легионер без шлема – возможно, он ждал сигнала с того момента, как флот вошел в реальное пространство. Воин старательно скрывал чувства. В свете от проекторных лент гололита он напоминал мертвеца.

– Капитан Атракс, – холодно проговорил Пертурабо. – Докладывай.

– Мой господин, – начал тот, – вижу, капитан Тесугер успешно выполнил задание и призвал вас домой. С великой радостью приветствую вас. Положение на планете незавидное, но я уверен, что после вашего возвращения проблема быстро решится. Мне…

– Что произошло? – прервал его Железный Владыка. – Объясни как можно короче, капитан.

Атракс моргнул.

– Мой господин, три месяца назад скончался губернатор Даммекос. Через считанные недели споры из-за престолонаследия вылились в небольшие стычки между отдельными городами. Когда флотилия капитана Тесугера прибыла за новобранцами, на планете уже не имелось центральной власти, и наши запросы о поставках были отклонены. Я рассредоточил корабли для охраны системы и направил Тесугера за вами. С тех пор ко мне приходили посольства от целого ряда фракций. Они объединяются в силовые блоки, которые…

Пертурабо вновь перебил офицера:

– И ты ничего не предпринял? На орбитальных станциях, звездолетах и самой планете находятся пять сотен Железных Воинов, но ты все это время сидел сложа руки?

Казалось, примарх говорит взвешенно, но все, кто слышал его, уловили фальшь.

Атракс лишь на миг задержался с ответом, что говорило о многом. Он выпрямил спину.

– Мы угрожали им, господин, но не хотели действовать поспешно. На Олимпии немало сторонников независимости, но оппозиция отнюдь не едина. Отколоться от Империума желают лишь некоторые, тогда как перемен требуют все. По моим расчетам, если бы мы приняли сторону той или иной фракции, в мире быстро вспыхнула бы полномасштабная гражданская война. Сейчас планета в блокаде, орбитальные платформы остаются в наших руках.

– Ты считаешь, что достойно исполнил свой долг?

– Я… Да, мой господин. Речь ведь не о каком-то маловажном владении, а о нашем родном мире. Я рассудил, что здесь необходима осторожность.

– Осторожность? – повторил Пертурабо. – Империум побеждает не благодаря осторожности, капитан Атракс. Ты скверно проявил себя. Немедленно передай командование своим заместителям и отчитайся передо мной на борту «Железной крови».

Лицо воина осталось непроницаемым.

– Как прикажете, мой господин.

Форрикс очень сомневался, что Атракс переживет эту встречу.

– Вернуть карту Олимпии, – скомандовал Пертурабо.

Изображение капитана пропало. Принялись пульсировать лампы частотного контроля, зашумели проекторные ленты, и сотворенная гололитом планета вновь безмятежно повисла в искусственной пустоте.

Железный Владыка долго смотрел на приютивший его мир. Когда Пертурабо повернулся к кузнецу войны, по лицу примарха было очевидно, какое решение он принял.

– Триарх Форрикс, отправь сообщение городам нашей родной планеты. Мы встретимся с их делегациями для переговоров под флагом Эйрены. – Перед тем, как повернуться обратно к гололитическому шару Олимпии, Пертурабо передал воину свиток. – Здесь мои инструкции. Проследи, чтобы их выполнили в точности.

– Как прикажете, господин, – отозвался первый капитан. На сердцах у легионера было тяжело от дурного предчувствия, но ему хватило ума скрыть это.

Из Кардиса открывался вид на грандиозный пик Апарин. Некоторые горы превосходили его высотой, но лишь немногие – красотой. Вершина представляла собой почти идеальную пирамиду: три гладкие грани серой скалы с изящными пластами льда и снега переходили в широкие откосы, густо покрытые благоухающими сосновыми лесами Люди называли Адарин «Стариком» за схожесть с пожилым человеком, укутанным в плотный зеленый плащ.

Там, на склонах, разместился лагерь Пертурабо. Саперы снесли часть деревьев, удалили тонкий слой грунта и выровняли скалы в радиусе сотни метров, создав площадку с перепадом высот не больше миллиметра. Любопытные горцы – пастухи и лесные охотники – стеклись к столпам дыма, поднимавшимся в небо от синтезных резаков и пил-камнерезок Железных Воинов. Легионеры на местных не обращали внимания. Примарх велел бойцам вырубить в горе ступени до расположенного более чем двумя километрами ниже тракта – великой дороги Пеллеконтии, по которой сам Пертурабо много лет назад пришел в Кардис, начиная поход по объединению мира.

Тот крестовый поход был идеалистичным, глупым – пустой тратой времени.

Так думал примарх, глядя на труды своих осадных мастеров и вспоминая былые дни. Великая и опасная злоба обуяла его.

Бойцы возвели для Пертурабо просторный шатер из серо-стального шелка, с центральным адамантовым шестом – высоким, как мачта, и способным устоять под натиском ветров, что время от времени дули с вершины Адарина. Пол отполировали до гладкости льда и посыпали промытым белым песком. Обставили павильон так богато, как могли ожидать владыки Олимпии, но примарх четко указал, что кресла здесь не понадобятся. На все у Железных Воинов ушло меньше суток.

Еще до того, как солнце опустилось к горизонту, для переговоров явились посланцы ближайших городов. Примарх стоял у всех на виду, но гостям не позволяли идти дальше вершины лестницы в лагерь. Кроме того, Железный Владыка не стал окружать бивак стенами или другими укреплениями. Достаточно мудрые люди увидели в этом предупреждение, и несколько эмиссаров поспешили вернуться домой.

Той ночью в лагере царило уныние. Горела лишь пара-другая огней. Олимпийцы – и те, кто наблюдал за стоянкой с опушки, и те, кто расположился на вершине лестницы, нетерпеливо ожидая приглашения, – не слышали ни речей, ни песен. На полпути к тракту находился второй лагерь, где велели собраться воинам и помощникам эмиссаров. Сами они не покидали верхней площадки на случай, если Пертурабо вдруг решит принять делегации.

На заре к представителям планеты вышел первый капитан Форрикс. За ночь прибыли новые послы. Все они гордо носили цвета и символы своих городов. Когда кузнец войны впервые покинул ставший родным мир, эти знаки служили только для выражения гражданского патриотизма. Теперь они стали атрибутами воинственной непокорности.

Как быстро все изменилось.

Увидев подходящего к ним стального гиганта, эмиссары поднялись на затекшие ноги. Двое часовых, которые всю ночь простояли неподвижно, как изваяния, повернулись кругом, притопнули и удалились строевым шагом. Форрикс ждал у верха лестницы. В лучах восходящего солнца его простой доспех отливал расплавленной бронзой. Воин вгляделся в лица смертных, на которых читались страх, трепет и раздражение.

Он собирался огласить им послание, которое вполне можно было передать по всепланетной сети, но Пертурабо ценил театральность.

– Я – кузнец войны Форрикс, первый капитан и триарх. Я принес вам слово моего примарха, Железного Владыки. – Он окинул людей грозным взглядом, давая понять, чтобы они слушали внимательно. – Примарх будет говорить с вашими господами. Идите к ним. Сообщите, что Пертурабо призывает их на мирную встречу по строгим правилам Эйрены, которым подвластны повелители всех городов Олимпии. Если ваши хозяева подобны деспотам прошлого, они попробуют трусливо спрятаться за чужими спинами. Знайте: если тираны не явятся лично, примарх… расстроится, поэтому советую вам найти убедительные аргументы. У вас полдня, чтобы привести сюда господ.

Эмиссары не двигались – никто не хотел уходить первым. Вперед выступил невысокий мужчина заискивающего вида с раздвоенной бородой, какие носили в Ведрике. Мышц у него почти не было – жалкое создание, рожденное в мире изобилия. Воистину эти люди не понимали, что навлекли на себя.

– Большинство из нас – полномочные представители, наделенные правом вести переговоры от имени своего города. Здесь уже присутствуют все, с кем необходимо встретиться примарху. Отчего эта задержка? – спросил он ровным, отточенным тоном профессионального дипломата.

Форрикс возненавидел мужчину с первого взгляда. Легионер устыдился того, что такого человека родила планета, которую он называл домом. Посланник не имел ни чести, ни воинского духа – он был подколодной змеей. Люди вроде него осознанно увели Олимпию с пути истинного обратно к мелочным конфликтам. Они наживались на интригах, пока солдаты проливали за них кровь.

– Оттого, что вы ему не подходите, – объяснил триарх.

– Если мы побеседуем с примархом сейчас, это сбережет немало сил в дальнейшем, – настаивал эмиссар.

– Вы не увидите его, – просто ответил легионер и повернулся спиной к послам.

Увидев это, другие смертные немедленно подали голос и осыпали воина вопросами, пока тот шагал обратно к павильону.

Чем дальше уходил Форрикс, тем настойчивее кричали посланники, но ни один не решался покинуть безопасные ступени и взойти на площадку, хотя поблизости не было охранников, способных преградить им путь. Очередное свидетельство их трусости.

«Как низко пали могучие олимпийцы, – подумал кузнец войны. – Отринули не только мудрость, но и отвагу».

Из прошлого вернулось лишь дурное, ничего хорошего.

Эти люди заслуживали смерти.

Назначенные полдня прошли. Города подчинились и отправили на переговоры своих аристократов. Когда они прибыли, Пертурабо заставил высокородных мужчин и женщин прождать вне павильона большую часть суток и лишь затем велел своим ветеранам Тирантикос впустить их. У вершины Адарина было холодно даже летом, но в разреженном воздухе ярко сияло солнце. Оно легко опаляло кожу, невзирая на ледяное дыхание горы.

Аристократы вошли с надменным видом, словно не понимали, что смотрят в лицо своей погибели. Разумеется, среди них не оказалось ни тиранов, ни князьков из менее значимых городов.

«Как смеют их посланники вести себя так спокойно и уверенно? – подумал Пертурабо. – Им следовало бы ползать на брюхе и молить о пощаде».

С каждым явились герольды, которые звонкими голосами объявляли имена посланников: Птолемиад, Дамек, Крастонфор, Фальк, Арестаин и еще два десятка благородных фамилий. Вперед выступили представители семейств, из рядов которых традиционно выбирали тиранов. Примарх различал знакомые черты в лицах младших сыновей и дочерей этих домов – насмешливое превосходство, которое они не могли, да и не пытались скрыть. Когда-то Пертурабо разбил армии их предков, оставил свои кровавые следы в высоких дворцах их городов, но гордыня в аристократах по-прежнему одолевала страх. Они оглядели посыпанный песком пол в поисках кресел. Когда таковых не нашлось, к высокомерию гостей добавился гнев, и примарху захотелось то ли рассмеяться, то ли наброситься на них.

Он заставил себя успокоиться. Еще не время.

Место для сидения было только у Пертурабо – громадный трон, доставленный с «Железной крови». Примарх решил избавиться от него: престол был выполнен в олимпийском стиле, к которому повелитель легиона сейчас не испытывал особой любви.

Делегаты выстроились перед Железным Владыкой. Некоторые при этом обменялись резкими фразами насчет порядка мест. Около половины аристократов носили красные повязки на правых руках, немного меньше – синие, горстка – вообще никаких.

«Вот они, фракции».

Пертурабо мысленно соотнес лица и имена с городами. Очевидно, планета разделилась между наследниками Ахейского гексополиса и Пентуикского союза, двух группировок, которые противостояли объединению Олимпии полтора века назад. Предсказуемый исход, предвестник дальнейших расколов. Уже скоро вновь начнутся схватки между городами-государствами. Примарх невыносимо устал от этого.

– Вы избрали того, кто будет говорить за всех? – спросил Пертурабо из сумрака у задней стенки шатра.

Единственный источник света – сияющий круг под отверстием вокруг опорного кольца, пересеченный тенями веревок, – был настолько ярким, что остальной павильон казался погруженным в полутьму.

Вперед шагнула какая-то женщина.

– Дематея Ахосская! – провозгласил ее герольд.

Примарх не узнал женщину – она еще не родилась, когда Железный Владыка в последний раз был на Олимпии.

– Примарх Пертурабо! – воскликнула она. – Мы, Ахейский гексополис, просим тебя встать на нашу сторону и покончить с пентуикскими псами. Тогда вернется мир.

– Ты похожа на свою пра-пра-прабабушку, – тихо произнес Железный Владыка.

Это заявление огорошило посланницу. Дематея вела себя гордо, но недостаточно, чтобы скрыть страх и утаить смятение.

– Она была умной женщиной, – продолжил Пертурабо. – Когда я подошел к вратам Ахоса с бойцами Лохоса и Железной Ватаги, она распахнула двери и приветствовала меня. Твой город до сих пор стоит лишь благодаря ее мудрости. В тебе я подобного глубокомыслия не замечаю. – Примарх оглядел других эмиссаров. – А вы, с красными лентами – Пентуикский союз? – Он фыркнул. – Возродили это жалкое сборище? Зачем вы пришли ко мне? Уверен, тоже будете просить моей поддержки в отделении от Империума Человека.

Дидимус Диогорас, представитель пентуикцев, ухватился за этот шанс.

– Мы не хотим подобного. Мы просим только оставить нас в покое. Империум выпивает нас досуха!

– Предатели, – бросила Дематея.

– Возможно, если бы не интриги ахеян, мы не оказались бы в столь плачевной ситуации! – огрызнулся Дидимус.

– Мы верны!

– У нас общие беды.

– Но разные цели, – возразила женщина.

– А вы, без повязок? – вмешался Пертурабо.

Он говорил мягко, и посланники не ощущали угрозы. В отличие от его воинов.

– Мы гордимся своей независимостью, – ответил кто-то из аристократов, поверив невозмутимой маске примарха.

– Мой господин, если возможно, приступим к переговорам, – попросила Дематея. – Мы хотели бы высказать ряд жалоб. Как только они будут удовлетворены, мы – синие ленты – вернемся домой.

– С жалобами мы согласны, с восстановлением власти Империума – нет. Мы, Пентуикский союз, требуем вернуть нам планету, – заявил Дидимус.

– Не слушайте его, мой господин, – сказала Дематея. – Ахейский гексополис желает скорейшего восстановления законной власти, однако сначала нужно обсудить тяжкое бремя рекрутчины.

Очевидно, она презирала Диогораса и стремилась как можно быстрее завершить переговоры, чтобы не находиться рядом с ним.

– А что насчет ваших требований о передаче Искийского полуострова вашим марионеткам в Доросе? – указал тот. – Вы твердите о верности, но при этом пытаетесь завладеть нашими землями.

– Ложь!

Они начали препираться и кричать друг на друга, забыв, что находятся в присутствии полубога. Раздражение Пертурабо нарастало.

– Мы не на переговорах, – тихо произнес он, но спор продолжался.

Более того, к нему вступали все новые делегаты.

На примарха внезапно накатила волна гнева, его терпение лопнуло. Железный Владыка ударил по подлокотнику трона, но даже лязг металла не остановил ссору.

– Это не переговоры! – рявкнул Пертурабо. Только теперь послы умолкли. – Вы здесь не затем, чтобы жаловаться мне или рассказывать о ваших бессмысленных распрях! – Он подался вперед, к ярким лучам солнца. На лицо примарха легли тени, отчего оно показалось настоящим скалистым утесом. Железный Владыка продолжил, неторопливо, но внушительно, постепенно повышая голос до крика. – Всю мою жизнь ваши сородичи использовали меня, говорили мне, что делать, пока не пришел мой настоящий отец. Вы забыли новый порядок. Тирана Лохоса назначили планетарным губернатором, и после смерти Даммекоса вам не следовало выступать против его преемника.

– Мы не враждебны Империуму, – объявила Дематея. – Мы верны его идеалам, но не властям.

– Новый порядок? Мы должны подчиниться наследственной всепланетной тирании, чтобы вам легче было подавлять наш дух? – скептически проговорил Дидимус. – Хватит! Мы отделяемся от Империума. Ваш «новый порядок» не принес Олимпии ничего хорошего.

– Ничего хорошего, говоришь? – Пертурабо поднял руку, призывая всех к благоразумию. – Единство. Мир. Новые технологии. Легкая жизнь, свободная от войн и внешних угроз. Если бы не я, каждая мать на планете до сих пор бы молилась, чтобы Черные Судьи не вернулись, пока живы ее дети. Чего вы лишились? Возможности воевать друг с другом? Жалеете о времени, когда в любом городе одна семья стояла выше всех прочих? У вас большие проблемы с пониманием истины.

– Мой господин, вы избавили нас от одного кошмара, но заменили его гораздо худшим! – запротестовал Дидимус. – Раньше у нас забирали десятки людей раз в столетие, теперь рекрутируют тысячи каждый год.

Примарх сузил глаза. Металлические подлокотники заскрипели в его хватке.

– Вы отняли у нас детей, – поддержала Дематея. – Забрали их, изменили, повели на смерть в чужих мирах. Для противников вы и ваш Император ничем не лучше Черных Судей. Древние владыки скопления Меретара украли у нас во много раз меньше людей, чем отобрали вы.

– Ложь! – огрызнулся Пертурабо. – Теперь ваши сыновья – герои, а не расходный материал.

– Так докажите, что это так, – взмолилась женщина. – Дайте слово, что ваш Император ценит их самопожертвование.

По телу примарха пробежала жаркая дрожь гнева.

– Не обращайте его имя против меня, – угрожающе тихо произнес Железный Владыка.

– Так что с нашими жалобами? – напомнил Дидимус. – Нужно разобраться с политической ситуацией. Если вы хотите, чтобы мы остались частью вашего государства, положение должно измениться!

Пертурабо повернулся к нему с застывшей улыбкой.

– А что с вашими жалобами? Ты серьезно считаешь, что они относятся к делу?

Теперь он изображал саркастичное дружелюбие победившего деспота. Такую роль примарх уже играл прежде, и аристократы понимали, когда с ними обращались подобным образом. Железный Владыка говорил себе, что поступает так по необходимости, а не для удовольствия.

– Вы рассмотрите наши запросы?

Фальшивая улыбка Пертурабо угасла.

– Разве ты еще не понял? До сих пор думаешь, что Олимпия – особенный мир, потому что здесь нашли меня? Ваша планета ничем не отличается от других, отвергнувших свет и защиту Императора. Она нарушила Согласие, и за это испытает на себе гнев нашего легиона, как и любой мятежный мир.

Он встал – нет, вознесся над людьми.

– Вы не были на передовой Великого крестового похода. Вы не видели, как я сжигал планеты, искоренял цивилизации, истреблял без остатка ксенорасы. Если бы вам показали хоть один из ужасов, таящихся в пустоте, вы молча отдали бы мне своих детей. Я пролил столько крови с единственной целью: уберечь человечество. Все колонии людей, отказавшиеся от предложения Императора, были уничтожены, хотя среди них встречались и те, что превосходили Олимпию красотой и развитием. Почему? Ради спасения основной массы человечества. Вы чрезвычайно глупы, раз решили, что вам спустят это оскорбление. Вы – ни много ни мало – восстали, и кара будет соответствующей.

– Мы пришли на переговоры! – залопотал Дидимус. – На третейский суд, созванный по древним уложениям Эйрены, а вы угрожаете нам насилием?

– Хочешь мира? – яростно произнес Владыка Железа. – У вас был мир, но вы отвернулись от него. Я осудил вас в тот же миг, как услышал об измене, и признал вашу вину. – Он шагнул вперед. Эмиссары испуганно отшатнулись. – С предателями не ведут переговоров.

Пертурабо усмехнулся, нервно и с ноткой безумия. Рациональная часть его сущности, которая некогда управляла рассудком примарха, с тревогой наблюдала за этой пантомимой, но никак не могла повлиять на развитие событий. Примарх сомневался, что захотел бы остановиться, даже если бы мог. Много дней он размышлял, что должен сделать, и неотвратимо приближался к пути крови. Сейчас, вступив на него, Пертурабо почти с облегчением готовился проследовать дальше, к закономерному финалу.

– Узрите!

Примарх кивнул своим Доминаторам. Воины потянули отключенными силовыми кулаками за толстые золотые веревки. Шнуры наверху стен развязались, полотнища шатра упали на пол; остался только купол. Порыв холодного ветра смел песок с пола. Пертурабо указал в сторону черных укреплений Кардиса, что возвышались над горизонтом. Напротив них пролегала глубокая расселина Кардикронского прохода, ряды стен которого напоминали воротник рептилии, раздутый в момент опасности.

– До того как я покорил Кардис, эти стены считались неприступными. Более чем тысячу лет ни одному врагу не удавалось сокрушить их до меня. Я перестроил их по лучшему плану, и теперь они непреодолимы для любой наземной атаки, кроме моей. Но я не стану покорять этот город, как некогда. Не стану разбивать его бастионы и приказывать воинам убивать его жителей.

Некоторые аристократы явно успокоились. Другие были более осторожны.

– Тогда что вы сделаете? – спросил Евгон Птолемиад из Кардиса.

– Уничтожу его. Полностью. Сотру с лица земли. Кардис был местом моей первой победы в войне за объединение Олимпии, так пусть же с него начнется усмирение. – Пертурабо откинулся на спинку трона. – Да возвестит огонь о возвращении Железного Владыки.

– Нет! Прошу, господин, не надо! – взмолился Птолемиад.

– Вы не можете… – начала Дематея.

Примарх сжал кулак.

Корабли на орбите низвергли сияющие копья света. Лучи лэнсов ионизировали атмосферу, и ударные волны перегретого воздуха пронеслись над хребтами подобно раскатам грома. Потоки энергии врезались в едва видимый пузырь пустотного щита над Кардисом. Силовое поле схлопнулось, и рев отразился от суровых ликов олимпийских гор.

Пронзительный визг летящих к поверхности тяжелых снарядов заглушил любые слова. С небес упали гигантские бомбы, раскаленные добела от трения о воздух. Оставив за собой дымные, изящно переплетавшиеся следы, они взорвались и со свирепым ревом пламенного разрушения сровняли Кардис с землей.

Небо полыхнуло. Посланники закричали, прикрываясь руками от вспышки.

Над городом распустился атомный цветок. Завывающий ураган снес шатер и повалил эмиссаров на колени. Огонь, хлынувший во всех направлениях, поджигал горные леса и превращал возделываемые долины в отравленный пепел.

– Я долго и тяжко бился, пока не собрал достаточно делящихся материалов для оружия, которое наконец вразумило этот мир! – Голос примарха перекрыл стенающий, жаркий ветер смерти, что дул из Кардиса. – Благодаря Императору и жрецам Марса теперь у меня есть лучшее снаряжение – средства разрушения, каких вы и представить не можете. – Шапка ядерного гриба продолжала расширяться, а «ножка» из пара и пыли была такой толстой, что казалась твердой. – Второго шанса у вас не будет.

Ураган неестественно плавно ослаб до теплого ветерка. На месте Кардиса неистовствовала огненная буря, изрыгавшая черный дым в небеса, где рассеивалось ядерное облако.

– Олимпию ждет децимация. Такая участь постигла мой легион, когда я счел его недостойным, так же будет здесь! – Пертурабо закрыл глаза, не пытаясь скрыть боль.

– Вы убьете каждого десятого? – спросила Дематея.

– Вы сами это сделаете, – отозвался примарх.

– Вам никогда не удастся обратить наших людей друг против друга, – возразила женщина.

– Я и не надеюсь, – заверил Железный Владыка. У него затекла шея, и он повел головой. Лязгнули углубленные в череп вводные кабели. – Тех, кто подчинится, не тронут. Остальных истребят или поработят. Если вы не собираетесь помогать моему легиону и Императору как свободные люди, будете служить мне в цепях. Такова цена неповиновения, уже известная многим мирам.

Железные Воины окружили делегатов стеной блестящего керамита. Пепельные тучи над руинами Кардиса затмили солнце, превратив день в холодные сумерки.

– Эйрена! – выкрикнул Дидимус. – Мы пришли сюда под эгидой Эйрены!

– Ваши обычаи для меня ничего не значат, и так было всегда. Сейчас начнется урок, который должна выучить Олимпия: я ценю только преданность. Если вы не лояльны, то бесполезны.

Пертурабо поднял руку.

– Мы верны, – поклялась охваченная паникой Дематея. – Мы не хотим покидать Империум. Вы неправильно поняли!

– Я прекрасно все понял. Вы желаете изменить взаимоотношения с Империумом, но он – воплощение воли Императора, а его воля прочна, как железо. Чтобы согнуть металл, его нужно раскалить и обработать молотом, но ваши жалкие просьбы не подкреплены силой. Все вы – предатели, а у измены нет градаций. Ваши люди умрут. Вы умрете. Ваши города умрут. Кардис – лишь первый в списке, и прежде чем я дойду до конца, вся Олимпия падет на колени и будет молить о милосердии.