Текст книги "Журнал «Если», 1993 № 01"

Автор книги: Гарри Гаррисон

Соавторы: Филип Киндред Дик,Филип Хосе Фармер,Альфред Бестер,Аврам (Эйв) Дэвидсон,Рон Уэбб,Акоп Назаретян,Александр Дынкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

«Если», 1993 № 01

Филип К. Дик
Фостер, ты мертв!

Уроки, как всегда, тянулись медленно и тоскливо. Майк Фостер закончил плести две корзинки, не пропускающие воду, и сидел неподвижно. Остальные еще работали. За стенами серого школьного здания из железобетона стоял полдень, солнце светило холодным светом. В бодрящем осеннем воздухе холмы отливали зеленым и коричневым. Несколько НАТС лениво кружили над городом.

К парте приблизилась громадная зловещая тень учительницы, миссис Каммигс.

– Фостер, ты что, все сделал?

– Да, мэм, – с готовностью доложил он, подталкивая корзинки вперед. – Я могу идти?

Миссис Каммигс окинула корзинки критическим взглядом.

– А как насчет капканов?

Майк порылся в парте и извлек ловушку для мелких зверьков замысловатой конструкции.

– Все готово, миссис Каммигс. И нож тоже. – Он показал учительнице острый как бритва, сверкающий нож, изготовленный из бензиновой канистры. Она с сомнением взяла нож и с видом знатока провела пальцем по лезвию.

– Не очень-то прочный, – заключила миссис Каммигс. – Ты слишком его заострил. Стоит хоть раз пустить его в дело, кончик отломится. Спустись в центральную лабораторию оружия и погляди, каким должен быть нож. Потом затупи немного свой, чтобы лезвие стало потолще.

– Миссис Каммигс! – взмолился Майк. – А можно завтра? Пожалуйста!

Класс с интересом следил за ними. Майк покраснел: он не любил быть в центре внимания.

Непреклонная учительница изрекла:

– Завтра – земляные работы. У тебя не будет времени поработать с ножом.

– Я успею, – уверенно выпалил мальчик.

– Нет. Копать ты не умеешь, – пожилая дама кинула оценивающий взгляд на худые руки и ноги мальчика. – Я полагаю, что нож лучше закончить сегодня, а весь завтрашний день провести в поле.

– Зачем? – в отчаянии спросил Майк.

– Копать должен уметь каждый, – терпеливо пояснила миссис Каммигс. Со всех сторон захихикали. Враждебный взгляд учительницы заставил детей умолкнуть. – Вы прекрасно знаете, что, когда начнется война, на земле останутся одни развалины. Если хотите выжить – учитесь рыть норы и добывать из-под земли пищу. Как суслики. Все вы должны стать маленькими коричневыми сусликами.

Расстроенный, Майк забрал нож. Миссис Каммигс величаво прошествовала по проходу между партами. На лицах некоторых учеников появились презрительные ухмылки, но сквозь пелену горя мальчик ничего не замечал. Ему незачем учиться копать. Когда начнется бомбежка, его сразу убьют. И не пригодятся прививки, от которых ноют ноги, руки и ягодицы. Никакая смертоносная бацилла ему не страшна, его просто не будет в живых. Если только…

Он вскочил и кинулся за миссис Каммигс, изнемогая от отчаяния:

– Пожалуйста, отпустите меня! Мне очень надо.

Увядшие губы учительницы скривились, однако полные страха глаза мальчика остановили ее.

– В чем дело? Ты болен?

Майк застыл, не находя в себе сил для ответа. Ученики, радуясь неожиданному развлечению, хихикали и перешептывались. Миссис Каммигс сердито постучала ручкой по столу.

– Майк, – ее голос чуточку смягчился, – если у тебя что-то не в порядке, ступай в психоамбулаторию. Мисс Гроувз будет рада тебе помочь.

– Нет, я здоров, – отказался Фостер.

– Что же тогда?

Класс оживился – посыпались ответы, а Майк не мог раскрыть рта от мук унижения.

– Его отец – против Готовности, он – ПГ! У них нет убежища, он не зарегистрирован в Гражданской Обороне и не платит взносы в НАТС! Их семья ничего не делает!

Изумленная, миссис Каммигс уставилась на мальчика, утратившего дар речи.

– У вас нет убежища?!

Он кивнул.

Странное чувство охватило учительницу.

– Но… – она чуть было не произнесла «ты умрешь», но спохватилась. – Куда же вы пойдете?

– Никуда, – прозвучал чей-то торжествующий голос. – Все остальные спустятся вниз, в свои убежища, а он останется здесь. У него даже нет разрешения на школьное убежище!

Миссис Каммигс потрясенно подняла брови. Уж одно она знала точно: каждый ученик имеет доступ в тщательно оборудованные комнаты под зданием школы. Каждый, чьи родители состоят в Гражданской Обороне и платят деньги на вооружение города. Но как же можно выступать против Готовности?..

– Он боится сидеть с нами, – мелодично звенели голоса. – Он боится, что это случится, пока он здесь. Понимаете?

* * *

Засунув руки поглубже в карманы, Майк медленно брел по улице, отшвыривая встречающиеся на тротуаре камешки. Солнце садилось. Транспортные ракеты со вздернутыми вверх носами выгружали усталых людей. Те радовались возвращению домой с завода, расположенного в ста милях западнее городка. На далеких холмах блеснуло: радар медленно вращался в вечерних сумерках. Количество патрулирующих небо НАТС увеличилось – это время считалось наиболее опасным. От визуальных наблюдений толку мало, если ракеты летят с высокой скоростью и низко над землей.

Майк миновал механическую машину новостей. Она что-то взволнованно верещала про войну, смерть, про новое оружие, созданное дома и за границей. Ссутулив плечи, мальчик шагал мимо небольших бетонных убежищ, служивших домами. Они походили друг на друга, как капли воды. В опускавшейся темноте где-то впереди ярко переливались разноцветные блики рекламы – оживленный деловой центр, где сновали люди и машины.

Пройдя половину квартала в неоновом сиянии, мальчик остановился. Справа возвышалось общественное бомбоубежище с тускло поблескивающим металлическим турникетом. Темный вход напоминал туннель. Входная плата – пять долларов. Если он окажется на улице с пятью долларами в кармане – тогда порядок. Во время учебных тревог Майк не раз отсиживался в общественных убежищах. Но если денег не будет? Или он не успеет? Он никак не мог выбросить эти жуткие кошмары из головы. Он стоял, охваченный ужасом, а люди спешили мимо, и рвали воздух пронзительные сирены.

Мальчик добрел до фонтанов света – огромных сверкающих залов корпорации «Дженерал Электронике». Она занимала два внушительных здания, освещенных со всех сторон. Безбрежное море чистого света и сияния. Он прилип к витрине, в тысячный раз пожирая глазами волшебные очертания Защитника.

В центре просторного зала стояло одно– единственное сооружение. Лучи всех прожекторов сходились на нем. Гигантские надписи расписывали сто одно преимущество модели. Как будто кто-то мог сомневаться!..

Новая модель! Подземное бомбоубежище, не доступное для бомб и радиации. Проверьте его качества:

+ Автоматический спусковой лифт, собствен ный источник питания, гарантирован от аварий.

+ Трехслойный корпус, способный без повреж дений выносить силу тяжести в 5 т.

+ Автоматическая система обогрева и охлажде ния, автономная система очистки воздуха.

+ Трехфазовая система обеззараживания воды и пищи.

+ Четырехкратная гигиеническая обработка ожогов.

+ Полный набор антибиотиков.

+ Удобный график выплат.

Майк долго не отрывал глаз от убежища. Оно представляло собой вместительную цистерну: с одной стороны – шахта спускового лифта, а с другой – запасной выход. Убежище было снабжено всем необходимым – целый мир со своим светом, теплом, воздухом, водой, лекарствами, запасами еды. Горы кассет для видеомагнитофона, горы дискет с играми и развлечениями, мебель, посуда, – в общем, все, что есть в самом обычном доме. Не был забыт ни один предмет. Во время бактериологической атаки или взрыва мощнейшей водородной бомбы семья окажется не только в безопасности, но и в относительном комфорте. Модель стоила сто тысяч долларов. Пока Майк молча разглядывал экспонат, один из продавцов ступил на темный тротуар, направляясь в ближайшее кафе.

– Привет, сынок, – проговорил он, проходя мимо Майка. – Неплохо, а?

– Можно войти? – быстро спросил мальчик. – Спуститься? Хоть на минутку!

Продавец остановился. Он узнал Майка.

– А, это ты. Тот самый мальчишка, который вечно торчит около убежища, – медленно сказал он.

– Я ничего не сломаю – обещаю! Я даже трогать ничего не буду!

Продавцу было никак не больше двадцати пяти. Он стоял в раздумье. Мальчишка, конечно, надоел, но у него есть родители, а это – возможная клиентура. Дела идут неважно. Конец сентября, сезонный спад пока продолжается… Но и распинаться перед сопляком желания нет, позволять всякой мелюзге путаться среди товара.

– Ничего не получится, – заявил продавец. – Лучше присылай сюда отца. Он видел

Защитника?

– Да, – ответил мальчик.

– Так чего же он медлит? – продавец воздел руки к небу. – Мы возьмем старую модель в счет покупки новой. Какая у вас модель?

– Никакой.

– Как это?.. – у продавца отвисла челюсть.

– Отец говорит, что это лишняя трата денег. Людей специально запугивают, чтобы они покупали ненужные вещи. Он говорит…

– Твой отец – против Готовности?

Мальчик с горечью кивнул.

Продавец вздохнул.

– Понятно, парень. Твоей вины здесь нет. – Замявшись, продавец спросил: – А в НАТС он платит?

– Нет.

Продавец ругнулся сквозь зубы. Ишь, захребетник! Все жители города платят тридцать процентов от своих доходов на общую систему защиты. А он – в стороне, хотя ведь защищают и его тоже.

– А твоя мать? Она с ним заодно?

– Она… – Майк запнулся. – Позвольте, я спущусь на секундочку? Только один раз!

– Слушай, парень, это ведь не аттракцион. Незачем туда попусту лезть… А как становятся противниками Готовности? Ну вот твой отец – он что, всегда был против?

– Он говорит: люди покупают столько автомобилей и стиральных машин, сколько им нужно. Но ведь никто не знает, сколько требуется НАТС и бомбоубежищ. Он говорит, что заводы без конца могут делать оружие и противогазы, пока люди боятся, что их убьют. Если человек не желает менять машину каждый год, он ездит на старой. А страх за себя и за детей заставляет каждый год менять убежище.

– Ты веришь ему?

– Мне бы хотелось, чтобы у нас было убежище – вроде этого. Я бы спал только в нем, каждую ночь. Случись чего, а я в убежище!

– Войны может и не быть, – сочувственно сказал продавец.

– Может и не быть. А если будет?

– А ты попроси отца: пусть придет, – предложил продавец, замявшись. – Вдруг мы его уговорим. У нас удобный график выплат. Пусть спросит Билла О'Нила.

Майк Фостер брел прочь по темной вечерней улице. Он знал, что давно должен быть дома, но тело его отяжелело и обмякло, ноги заплетались. Усталость напомнила ему вчерашние слова учителя физкультуры, когда они учились задерживать дыхание (набрав полные легкие воздуха, бежали, кто сколько сможет). У него ничего не вышло: он остановился первым, вытолкнув весь воздух из легких и яростно отдуваясь.

– Фостер! – сердито закричал тренер. – Ты мертв! Понял? Будь вто газовая атака… – он устало покачал головой. – Ступай, тренируйся самостоятельно. Добивайся лучших результатов, если хочешь выжить.

Но Майк не надеялся выжить.

Ступив на крыльцо своего дома, он заметил свет в гостиной. Послышался голос отца, мать что-то ответила из кухни. Закрыв за собой дверь, Майк принялся стягивать пальто.

– Это ты? – спросил отец. Он сидел, развалившись на стуле. На коленях – ворох пленок и бумаг из магазина, где он торговал мебелью.

– Куда ты пропал? Обед полчаса как готов. – Отец снял пиджак и закатал рукава. Руки бледные, тонкие, но мускулистые. Редеющие волосы, темные большие глаза. По лицу разлита привычная усталость.

– Извини, – сказал Майк.

Отец посмотрел на карманные часы – наверное, единственные в городе.

– Чем же ты занимался? – он вгляделся. – Что-нибудь случилось?

– Я ходил в центр, – ответил Майк. И с вызовом добавил: – Смотрел новое убежище.

Отец молча сгреб со стола бумаги и затолкал их в папку. Тонкие губы затвердели, на лбу собрались морщины. Майк, словно не замечая, двинулся к стенному шкафу, повесил пальто на вешалку и повернулся в тот момент, когда мать вкатила в столовую столик с тарелками.

Они ели молча, не глядя друг на друга. Первым не выдержал отец.

– Наверное, такой же хлам, как и предыдущие модели. Чуть больше безделушек и хрома.

– Там есть лифт, гарантированный от поломок. На полпути не застрянешь.

– А через полгода они выбросят новую модель – с фильтром усовершенствованной конструкции. А через полгода – еще.

Майк помалкивал. Все это он уже слышал.

– Давай купим старую модель, – наконец сказал он. – Любую, можно даже подержанную.

– И сколько же просят за эту.

– Всего сто тысяч.

Отец вздохнул.

– Всего…

– У них удобный график выплат!

– Как же иначе? Плати всю оставшуюся жизнь. Проценты, налог, проценты на налог… Гарантия на какой срок?

– Полгода.

– Ну конечно же…

Боб Фостер покраснел. Всю жизнь он по крохам собирал дарованное судьбой: работу, деньги, магазин, должность бухгалтера, потом менеджера и, наконец, владельца.

– Нас запугивают, чтобы мельница вертелась, – в отчаянии выкрикнул он жене и сыну. – Не желают, чтобы начался спад производства. Убежища, система безопасности – становой хребет этой дикой экономики.

– Боб, прекрати. Нет сил терпеть, – раздельно и внятно произнесла Рут Фостер.

Фостер-старший оторопел.

– Рут, ты что? Ты ведь знаешь, у нас ни цента лишнего. В торговле затишье. Налоги…

Тонкое лицо миссис Фостер вспыхнуло.

– Ты должен купить убежище! Я не могу больше ловить на себе эти взгляды. Я не могу слышать фразы, которые бросают – мне вслед. Ты – единственный в этом городе против Готовности. Все, кроме нас, платят за то, что эти штуки кружатся над городом.

– Нет, – ответил Боб Фостер, – я не могу.

– Почему?

– Потому что не могу себе это позволить, – просто ответил он.

Наступило молчание.

– Ты все вложил в магазин, – выговорила Рут в конце концов. – И все равно он прогорает. Ты словно крыса, таскающая в свою нору любой мусор. Никому сейчас не нужна мебель из дерева. Ты – анахронизм, пережиток, диковина. – Она хлопнула по столу, и он подпрыгнул, будто перепуганное животное, торопливо собрал пустые тарелки и тронулся в кухню. Тарелки болтались в посудомоечном отсеке.

Боб Фостер тяжело вздохнул.

– Не будем сейчас об этом. Поговорим попозже, когда успокоимся.

– Всегда «попозже», – с горечью произнесла Рут.

Муж исчез в гостиной. Сгорбленная фигура с реденькими серыми волосами. Лопатки выпирали, как сломанные крылья.

* * *

В гостиной царила тишина. Ну кухне Рут устанавливала программу для плиты на следующий день. Сбросив обувь, Боб Фостер растянулся на диване. Голова его покоилась на подушке, лицо посерело от усталости.

– Тебя можно кое о чем спросить, – произнес Майк, чуточку поколебавшись.

Отец зашевелился и со стоном открыл глаза.

– О чем?

Майк уселся напротив.

– Расскажи мне еще раз, как ты дал Президенту совет.

Фостер-старший приподнялся.

– Я не давал Президенту никаких советов, просто разговаривал с ним.

– Расскажи, а?

– Я ведь рассказывал миллион раз… Ну, хорошо. Ты был совсем маленьким, когда это произошло, – отец постепенно смягчался, углубляясь в прошлое. – Ты едва-едва начал

ходить, я нес тебя на плечах.

– А зачем ему сдался наш город? – с жадным любопытством спросил мальчик. Президент был его кумиром, Майк восхищался им жертвенно и пылко.

– Да просто рекламная поездка по городам страны, внезапно ожесточился отец. Посмотреть, как мы живем. Много ли накупили НАТС, убежищ, бацилл чумы и радаров. Корпорация «Дженерал Электронике» только начала возводить свои громадные выставочные залы – все яркое, блестящее, дорогое. Первые системы защиты для домашнего пользования. – Губы отца скривились. – Удобные графики выплат! Реклама! Плакаты! Прожекторы! Бесплатное пиво и цветы для дам!

Горло Майка сжалось.

– Это был тот самый день, когда мы получили флаг Готовности, – вымолвил он со страстью. – Он приехал, чтобы вручить нам наш флаг. Когда флаг подняли в центре города, все замерли!

– Ну да, вот уж повезло. Немного городов в то время имело свой флаг. Люди покупали £ машины и телевизоры. До них еще не дошло, что хорошие деньки миновали.

– Он приехал сюда, проделав огромный путь! И ты разговаривал с ним!

– Вернее, я сказал ему несколько слов. Все выкрикивали приветствия, флаг взвился к небу, а я сказал ему: «Это все, что вы привезли нам? Полоску зеленой материи?» – Отец затянулся сигаретой. – С тех пор я и стал против Готовности.

– Президент когда-нибудь вернется?

Боб Фостер сел на диване и тускло спросил;

– Сколько стоит эта треклятая штука?

Сердце Майка остановилось.

– Сто тысяч долларов.

– В субботу твоя мать, ты и я вместе пойдем в этот магазин. Скоро начнется сезон. В это время года у меня обычно дела идут неплохо – люди берут деревянную мебель для рождественских подарков. – Он резко встал с дивана. – Мы купим это чудовище. Ты доволен?

Задыхаясь от восторга, Майк сумел только кивнуть.

* * *

Убежище установила проворная бригада рабочих – за дополнительную плату. Двор позади дома был быстро прибран, земля и кустарник водворены на место, а счет деликатно подсунут под входную дверь. Опустев– щий тягач, доставивший покупку, загромыхал обратно по улице, и в округе все стихло.

Окруженные группой восхищенных соседей, Майк с матерью стояли на заднем крыльце.

– Теперь у вас есть убежище, – произнесла миссис Карлайл. – Самое лучшее.

– Верно, – подтвердила Рут Фостер, купаясь в лучах благожелательности, подкрашенной завистью. Она уже и забыла, когда соседи в последний раз приходили к ним.

– Теперь вам есть, где укрыться, – сказал мистер Дуглас с нижней части улицы. Он полистал инструкцию. – Тут говорится, что вы можете сидеть здесь хоть целый год. – Он уважительно покачал головой. – Моя модель рассчитана на восемь месяцев! Вот я и подумываю, а что если…

– Нам этого вполне хватит, – вмешалась его жена, но в ее голосе слышалась затаенная тоска. – Рут, можно спуститься в убежище?

Майк издал звук, словно его душили, и резко подался вперед. Мать понимающе улыбнулась.

– Сначала туда спустится Майк – честно говоря, все это сделано ради него.

Поеживаясь от пронизывающего сентябрьского ветерка, мужчины и женщины наблюдали, как Майк подошел к убежищу и замер в нескольких шагах от входа.

Осторожно, словно боясь коснуться чего– нибудь, он вошел. Под его тяжестью включился лифт и с чуть слышным шелестом заскользил по угольно-черной шахте и бесшумно остановился.

Мальчик выбрался наружу. Лифт пошел наверх, герметично закупоривая шахту – непроницаемая пробка из стали и пластика.  Автоматически зажегся свет. Убежище пока было пустым – мебель установят позже. Пахло лаком и машинным маслом. Внизу монотонно гудели генераторы. Присутствие Майка задействовало системы очистки и дезактивации.

Подтянув колени, мальчик с серьезным видом уселся на пол. Слышно только гудение генераторов. Полная изоляция от внешнего мира. Майк очутился в маленьком замкнутом пространстве. Здесь есть все, что нужно для жизни. Он мог бы остаться здесь навсегда, зачем ему выходить на поверхность? Здесь ни тревог, ни волнений. Лишь покойная песнь генераторов да строгая белизна стен.

Майк издал громкий ликующий крик. Эхо отразилось от стен, оглушило его своими раскатами. Он крепко зажмурил глаза и сжал кулаки. Все его существо словно вибрировало от восторга. Он снова крикнул, позволяя лавине звуков обрушиться на него. Близость стен усиливала голос, делая его взрослым и могущественным.

– Привет, Майк!

– Майк, как дела?

– А можно к тебе сегодня зайти?

Майк был в центре внимания, но сегодня это его почему-то не пугало. Он с безразличным видом шествовал между партами, едва отвечая на приветствия.

После занятий к нему подошла миссис Каммигс.

– Я слышала, твой отец сделал взнос в НАТС?

– Да, миссис Каммигс.

– И ты получил разрешение на наше школьное убежище?

Мальчик с радостью показал ей маленькую синюю, печатку, закрепленную на запястье.

– Я рада за тебя, Майк. Ты теперь – за Готовность. Впрочем, не в этом дело – просто ты стал таким, как все.

На следующий день машины новостей на все лады перемалывали сенсацию – противник приступил к производству кумулятивных пуль.

Боб Фостер стоял посреди гостиной. Худое лицо покраснело от ярости и отчаяния.

– Заговор какой-то, черт побери! – кричал он.

– Успокойся, – раздраженно отозвалась Рут. – Ты, по-моему, думаешь, что весь мир занят только тобой. Оружие совершенствуется: на той неделе это были снежинки, проникающие в корни злаков, теперь вот – кумулятивные пули. Или ты полагаешь, что, стоило тебе купить убежище, как все прекратилось?

Муж и жена с досадой смотрели друг на друга. Боб Фостер спросил:

– Что же мы будем покупать теперь?

Рут направилась в кухню.

– Я слышала, что налаживают выпуск адаптеров. В продажу собираются пустить что-то вроде защитного экрана. Устанавливаешь генераторы по углам убежища – и пули взрываются в воздухе.

– Сколько?

– О цене не говорили.

Майк съежился на диване. Он узнал об этом еще в школе. Ученики выполняли контрольную, определяя, какие из диких ягод ядовитые, а какие съедобные. Неожиданно зазвенел звонок, и объявили общее собрание. Директор сообщил новость про кумулятивные пули, а потом заодно прочитал лекцию о лечении новой мутации тифа.

– Придется купить, – мягко сказала Рут. – Соседи уже размечают площадки для генераторов.

– Покупаю! – объявил Боб Фостер. – Покупаю экран против пуль, покупаю все, что появится в продаже! Если не куплю – погибну! Отличная торговая ловушка. Покупай или помирай – вот новый девиз. Немедленно

ставь новую сверкающую модель «Дженерал электронике»! Иначе тебя прикончат.

– Хватит! – отрезала Рут.

Муж встал из-за стола.

– Хватит так хватит. Пойду покупать.

– Значит, у нас будет экран! Их, кажется, начнут продавать к Рождеству.

– Ах да, к Рождеству. – Странное выражение мелькнуло на лице Боба. – Я куплю эту штуковину на Рождество, как и любой другой лояльный гражданин!

* * *

Майк Фостер продирался сквозь толпу, заполнившую улицу в декабрьских сумерках. Адаптеры сверкали в каждой витрине. Всех форм и размеров, для любого типа убежища. И цена – на любой кошелек. Люди шли взволнованные и веселые – типичная рождественская толпа. Из-за порывов летящего снега воздух казался белым. Машины осторожно лавировали на запруженных улицах. Огни, неоновые экраны, ослепительные витрины магазинов сияли со всех сторон.

Дом Майка был пуст и погружен в молчание. Родители еще не возвратились: дела шли неважно, и мать тоже пошла работать в магазин.

В доме он пробыл недолго. Сердце колотилось от волнения. Майк прошел в заднюю часть дома и вышел на крыльцо. Заставив себя остановиться, повернулся и снова вошел в дом. Лучше, если он перестанет торопить события. Каждый момент ритуала был им отработан до мелочей. Путешествие под землю он превратил в искусство – ни одного лишнего движения. Каждый день после обеда он спускался вниз – под защиту стального безмолвия. Теперь убежище уже не было пустым. Его заполнили ряды пищевых консервов, подушки, книги, видеокассеты, гравюры на стенах, яркие ткани, холсты и краски. Убежище принадлежало ему. Там он лежал, свернувшись калачиком, окруженный всем необходимым.

Мальчик прошел в дом как можно медленнее и принялся рыться среди кассет. Он просидит в убежище до ужина, слушая «Ветер в ивах». Родителям известно, где его искать. После ужина он снова укроется внизу, пока не настанет время ложиться в кровать. Иногда поздно ночью, когда родители засыпали, он тихонько вставал, выходил наружу и спускался в безмолвную глубину убежища. Чтобы укрыться там до утра.

Кассета нашлась. Он поспешил на заднее крыльцо. Небо было тускло-серым, бесформенные черные тучи постепенно съедали его. Двор казался холодным и враждебным. Он неуверенно сошел по ступенькам – и окаменел.

Перед ним зияла пустотой огромная дыра, словно беззубый рот, растянутый в зевке.

Трудно сказать, сколько он простоял так, сжимая в одной руке кассету, а другой вцепившись в перила крыльца.

Наступила ночь. Мертвая дыра растворилась в темноте. Постепенно весь мир погрузился в бездонную черноту. Взошла бледная звезда, в соседних домах загорелись неяркие, равнодушные огоньки. Майк не двигался.

Сзади послышались шаги.

– Майк, извини, что так получилось…

Отчаянным усилием мальчик заставил себя

повернуться.

– Ты рано пришел, – пробормотал он.

– Я хотел быть дома, когда ты вернешься из школы…

– Его забрали.

– Да, – голос отца звучал ровно и безучастно. – Прости, Майк. Я сам попросил их.

– Почему?

– Не в состоянии платить за убежище. А тут еще эти экраны-адаптеры. Я не могу участвовать в этих гонках. – Он смолк, потом сказал с несчастным видом. – Они повели себя чертовски прилично. Вернули половину стоимости.

Майк молчал.

– Постарайся понять, – взмолился отец, – мне пришлось воспользоваться капиталом, который я наскреб для торговых операций. А поступлений нет. Вопрос стоял так: либо убежище, либо магазин. И если расстаться с магазином…

– То у нас ничего не останется.

Отец взял его за руку.

– А убежище все равно пришлось бы вернуть. – Тонкие пальцы отца судорожно сжимались и разжимались. – Мы еще купим убежище, может, не самое большое и дорогое, но купим! Произошла ошибка, я не рассчитал наши силы. Ну а взносы в НАТС я буду делать, и на школьное убежище тоже. Это мы потянем, – заключил он расстроенно.

Майк двинулся прочь.

– Куда ты? – отец бросился вслед. – Вернись! – Боб Фостер сделал решительную попытку схватить мальчика, но в темноте споткнулся и упал, неловко подвернув ногу. Охнув от боли, он привстал, нащупывая, за что бы ухватиться.

Двор был пуст. Сын исчез.

* * *

Билл О'Нил устало посмотрел на настенные часы. Половина десятого. Наконец-то можно закрывать это сверкающее чудовище.

– Слава тебе, Господи, – пробормотал он, придерживая дверь для пожилой дамы с пакетами и свертками. Набрав код на панели, он опустил шторы и закрыл все двери в магазин.

– Ну и народищу! Никогда столько не видел.

– Все ушли? – спросил Эл Коннерс из-за кассы. – Пройдись проверь, вдруг кто застрял.

О'Нил двинулся вдоль прилавков. Вот, наконец, и убежище – его он всегда осматривал последним.

С легким шелестом лифт пошел вниз, и через секунду О'Нил оказался словно в пещере, внутри убежища.

В углу сидел сжавшийся в тугой комок мальчуган. Колени – задраны выше подбородка, тощие руки обхватили лодыжки. Лицо опущено вниз, торчат лишь пряди каштановых волос. Он не шевельнулся даже тогда, когда изумленный продавец приблизился к нему.

– Боже мой! – воскликнул О'Нил. – Тот самый мальчишка!

Майк молчал. Он прижал лоб к коленям, будто пытался спрятаться.

– Какого черта ты тут расселся? – вскричал продавец. Возмущение его росло. – По-моему, твои родители купили убежище. – Тут он вспомнил. – Ах, да, мы ведь забрали его обратно…

Из лифта вышел Эл Коннерс.

– Ты что, застрял? – Тут он увидел мальчика. – А этому что здесь надо?

– Пошли, парень, – мягко произнес О'Нил.

– Пора домой.

Майк не шевельнулся.

– Кажется, придется его тащить на себе, – угрюмо сказал Коннерс. Он снял пальто и кинул на прибор дезактивации. – Хватит, пора отчаливать.

Мальчишка сражался отчаянно, отбиваясь и царапаясь ногтями, кусаясь и колошматя руками куда попало. Они то ли внесли, то ли втащили тело в лифт. Эл Коннерс с угрюмой сноровкой подвел мальчугана к выходу и вышвырнул за дверь.

– Ух, – выдохнул Коннерс, приваливаясь к прилавку. Рукав пальто был оторван, щеки поцарапаны, очки держались на одной дужке, волосы взъерошены.

– Надо бы вызвать полицию. У этого сопляка не все дома.

О'Нил стоял у двери, восстанавливая дыхание. Он заметил, что мальчик уселся на тротуар.

– Он еще тут, – пробормотал продавец.

Прохожие равнодушно толкали паренька.

Он поднялся и исчез в темноте.

– Все, что нам нужно сейчас, – это добрый глоток виски, – сказал Коннерс. – Пошли, у меня есть заначка. Угощаю.

Майк Фостер бесцельно брел по темной улице среди рождественской толпы. Люди толкали его, но он ничего не чувствовал. Кругом огни, смех, автомобильные гудки, музыка. Внутри была пустота, в голове мертво и пусто. Он шел, как автомат, лишенный разума.

В сгустившейся ночной тьме мерцала и мигала кричащая неоновая надпись. Яркая, огромная, цветная:

МИР ЗЕМЛЕ. ДОБРАЯ ВОЛЯ ЛЮДЯМ.

ОБЩЕСТВЕННОЕ УБЕЖИЩЕ: ВХОД – 5 долларов.

Перевела с английского Нина ЗНАМЕНСКАЯ.