Текст книги "К звёздам! (сборник)"

Автор книги: Гарри Гаррисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)

Глава 6

– Что случилось? – спросил Ян в микрофон.

– Это Лайош. До сих пор все шло нормально. Но года два назад тут произошло землетрясение. Метров сто Дороги исчезло.

– Засыпать сможете?

– Ни в коем случае. Даже дна не видать.

– А обойти?

– Как раз это мы и пытаемся сделать. Но надо новую дорогу резать по скалам. Самое малое – полдня уйдет.

Ян тихонько чертыхнулся про себя. Если так и дальше пойдет, переход окажется вовсе даже не легким.

– Где вы? – спросил он.

– Примерно в шести часах хода от туннеля.

– Мы подъедем. Продолжайте работать. Отбой.

Шесть часов. Значит, день будет покороче, чем планировали. Впрочем, так или иначе тормозами заняться надо. А стоит взяться за какой-нибудь ремонт – любой, – всегда натыкаешься на что-нибудь еще… Значит, приводим в порядок тормоза, строим объезд у разрушенного участка Дороги, а дальше гоним с утра. Пусть все хорошенько выспятся за ночь.

Дорога спустилась с горных склонов на прибрежную равнину, и окружающий ландшафт полностью изменился. Исчезли каменистые склоны, исчезли редкие кусты, чудом цеплявшиеся за скалы, – теперь вокруг были джунгли. Высокие, густые джунгли, полностью скрывшие океан и позволявшие увидеть лишь узкую полосу неба над головой. Джунгли явно пытались захватить Дорогу. По обе ее стороны лежали свидетельства тому – обгоревшие деревья. Их свалили танки-бульдозеры, ушедшие вперед. Здесь были и животные: в тени леса иногда мелькали темные тени. Как-то раз из джунглей появилась стая каких-то зеленых летучих тварей и медленно поплыла через Дорогу. Две из них разбились о лобовое стекло и медленно соскользнули вниз, оставляя за собой синие полосы крови. Ян обмыл стекло, нажав кнопку. Тягачом снова управлял автопилот, и делать было практически нечего; оставалось только смотреть на зеленый туннель Дороги, уходивший вдаль.

– Устал, Отакар?

– Не очень. За ночь отдохну.

– Но завтра будет длинный день, и таких дней нам предстоит пережить еще много. Даже если мы меняем друг друга за рулем, все равно трудно будет. Ведь просто поменяться местами – это не отдых. – У Яна появилась смутная мысль, и теперь он ее прорабатывал. – Знаешь, что нам нужно? Вторые водители. Подменные штурманы. На наш тягач и на все остальные. Так, чтобы один опытный все время был за рулем, – а другой мог бы хоть вздремнуть.

– Других-то водителей нет…

– Это я знаю. Но их можно подготовить, на ходу.

Отакар хмыкнул и покачал головой:

– Ничего не выйдет. Каждый, кто хоть немного знаком с техникой, уже при деле. Или – как твой бывший слесарь Децио – сидит на ферме. Там ему и место, крестьяне в водительском отсеке мне не нужны.

– Ты прав – но только наполовину. А что, если обучить нескольких женщин?

У Отакара так отвисла челюсть, что Ян улыбнулся.

– Но… Женщина не может быть водителем. Женщина есть женщина.

– Это только здесь, в вашем преддверии ада, дорогой мой. Даже на Земле на работу берут исключительно по конкурсу. И работник поднимается так высоко, как позволяют ему способности, независимо от пола. Это оправдано экономически, это разумно. Не вижу причин, почему то же самое нельзя проделать здесь. Надо найти способных девушек и обучить их.

– Градиль это не понравится. И остальным главам семей.

– Конечно, не понравится. Ну и что с того? Случай чрезвычайный, и меры тоже нужны чрезвычайные. – Когда Отакар упомянул Градиль, Ян подумал о более приятном имени из той же семьи. – Ты когда-нибудь видел, какие вышивки делает Эльжбета Махрова?

– У меня есть одна. Купил у семьи.

– Ты только подумай, какое нужно терпение, какая точность, внимание…

– Все качества хорошего водителя! – Теперь Отокар тоже улыбался. – Слушай, эта безумная идея может сработать. И уж, во всяком случае, нам повеселее станет.

– Я тоже "за", – раздался из динамика голос Гизо. Он слушал их разговор по внутренней связи. – Хочешь, я подготовлю несколько радистов?

– Конечно. Чуть попозже. А сейчас нам надо составить список знакомых женщин, которые могут оказаться способными к этому делу. Но никому ни слова. Я хочу застать старейшин врасплох, когда они подустанут и начнут нервничать.

Не успели они доехать до провала, как стемнело. Теперь снова двигались в гору. Справа вздымалась скальная стена, слева не было видно ничего, кроме черной пустоты. На экране носового радара появилось изображение – Ян убавил скорость. А заметив впереди отблеск металла, выключил дальний свет и скомандовал:

– Начинаем торможение.

Останавливая свой поезд, Ян знал, что позади вся длинная колонна, далеко растянувшаяся в ночи, тоже сбрасывает скорость. Когда все остановились, Отакар записал время в журнал и стал переводить машину в режим стоянки. Ян встал и потянулся. Он устал – но знал, что ночная работа только начинается.

– Девятьсот восемьдесят километров сегодня, – сказал Отакар, занося цифру в журнал.

– Прекрасно. – Ян помассировал затекшие ноги. – Значит, осталось всего двадцать шесть тысяч.

– Даже самый длинный рейс начинается с одного поворота колес, – провозгласил Эйно, вынырнув из люка машинного отделения.

– Слушай, оставь при себе свою народную мудрость. Отключи мотор, все системы переведи на стоянку – и топай снимать тормозной клапан с седьмого вагона. Пока ты там управишься, я принесу замену. Не забудь фильтр проверить.

Ян распахнул наружную дверь, и его обдало волной горячего влажного воздуха. Тягачи и вагоны охлаждались кондиционерами; он забыл, что они далеко продвинулись на юг. Не успел он спуститься по ступенькам, как почувствовал, что взмок. Скоро, выходя из поезда, придется надевать костюмы с охлаждением. Он прошел метров сто вперед, поближе к изрытому утесу, отмечавшему конец Дороги. Место работ было залито ярким светом, от скальной стены отражался рев и скрежет танков, которые то и дело заглушали выстрелы плазменных пушек. Огнедышащие жерла танковых орудий уже выгрызали нишу в отвесной каменной стене, в обход провала, поглотившего Дорогу. Теперь нишу углубляли и расширяли, чтобы обеспечить проход поездов. Ян не стал вмешиваться: они прекрасно управлялись и без него. А ему предстояло иметь дело со старейшинами.

Встречу назначили в головном вагоне семьи Тэкенгов, в самом большом помещении, какое можно было найти. Эта семья, самая консервативная и замкнутая, до сих пор хранила множество обычаев, привезенных с далекой Земли. По стенам висели шелковые полотнища с изображениями водоемов, птиц и других диковинных зверей или с какими-то фразами, написанными алфавитом, которого никто из них не мог прочитать. Семейной традицией была и групповая общность: жилые вагоны у них не делились на множество клетушек, как у всех остальных. Всех обитателей вагона на время выставили оттуда, но они, похоже, ничего не имели против. Собрались на Дороге – и оживленно обсуждали, как работают впереди, как светят звезды над головой, как странно пахнет из джунглей снизу… Ребятишки носились вокруг; их взволнованно окликали, если те подходили слишком близко к краю пропасти… В темноте запищал младенец, потом зачмокал удовлетворенно, когда ему дали грудь… Ян протолкался через толпу и вошел в вагон.

Хотя собрание созвал он, начали без него. Это было очевидно. Хайн Риттершпах что-то говорил главам семей, но умолк, едва Ян вошел. Прежде чем отвернуться, он посмотрел на Яна с лютой ненавистью, держа гипсовую повязку, словно щит, перед собой. Яну достаточно было одного взгляда на каменные лица вокруг, чтобы понять, что затеял Хайн. Ну уж нет, этот номер у него не пройдет. Ян медленно пошел к свободному стулу и сел.

– Как только Риттершпах выйдет, можем начинать.

– Нет, – вмешался Чан Тэкенг. – У него серьезные обвинения, их надо выслушать. Он сказал…

– Меня не интересует, что он сказал. Если вы хотите собрать совет старейшин, чтобы выслушать его, – пожалуйста, когда вам угодно, хоть сегодня же. Но только после того, как покончим с делами. Я созвал это собрание как начальник поездов, нам надо обсудить очень важные темы.

– Ты не можешь меня выгнать! – закричал Хайн. – Как проктор-капитан я имею право присутствовать!

Ян вскочил и подошел к нему вплотную, глядя прямо в глаза.

– Сейчас ты имеешь только одно право – выйти отсюда. Это приказ.

– Мне ты приказывать не можешь! Ты на меня напал, я тебя обвиняю…

– Ты вытащил пистолет, Хайн, и я защищался. Тому есть свидетели. Обвинять меня будешь, когда мы придем в Южгород. А сейчас, если не угомонишься и будешь мне мешать, – я тебя немедленно арестую за угрозу безопасности поездов и посажу под замок. Иди!

Хайн шарил взглядом по вагону в надежде увидеть хоть какой-то признак поддержки. Чан открыл было рот – но ничего не сказал. Градиль сидела неподвижная и бесстрастная, как змея. В наступившей тишине никто не произнес ни слова. Хайн чертыхнулся невнятно и потопал к двери; потом ухватился левой рукой за поручень – и исчез в ночи.

– Правосудие свершится в Южгороде, – промолвила Градиль.

– Свершится, – ответил Ян таким же бесстрастным голосом. – После перехода. А теперь – есть ли какие-нибудь проблемы, о которых я должен знать?

– Есть жалобы, – сказал Иван Семенов.

– Их я выслушивать не намерен. Моральное состояние, питание, личные проблемы – это все ваше дело, вы старейшины. Меня касаются проблемы технические: воздух, электроэнергия, что-нибудь еще?

Он посмотрел в лицо каждому – никто не ответил. Надо было продолжать в том же духе: держать их в напряжении и не давать приспособиться к новому укладу.

– Хорошо. Я знал, что могу рассчитывать на вас. Что вы постараетесь облегчить жизнь технической бригаде. Но вы можете помочь и по-другому. Как вам известно, мы должны каждый день проезжать вдвое больше обычного. У водителей работы вдвое больше. Сегодня был первый день, усталость еще не проявилась. Но проявится. Если работы в два раза больше, то и усталости скоро будет в два раза больше. А это может привести к авариям, которые допустить нельзя. Единственный выход – немедленно, на ходу, подготовить новых штурманов, которые могли бы подменять водителей.

– А с какой стати ты нам все это рассказываешь? – ехидно спросил Чан. – Это же вопрос технический, а ты хвалишься, что в этих вопросах вон какой опытный!.. Полевых работ нет, свободных людей навалом – выбирай кого хочешь.

– Вы уж меня простите, но никому из ваших криворуких мужиков я свою технику не доверю. Даже близко не подпущу. Каждый мужчина, у кого есть хоть какие-нибудь технические навыки или способности, уже работает или учится.

– Если все они уже у тебя, зачем ты к нам пришел? – спросила Градиль.

– Я сказал "мужчины". Мои водители говорят, что знают многих женщин, обладающих как раз такими навыками и рефлексами, которые нужны для этой работы. Их можно обучить…

– Ни за что! – взорвалась Градиль.

Глаза ее превратились в щелочки, спрятавшись среди паутины старческих морщин. Ян повернулся к ней – никогда еще он не видел ее так близко и вдруг впервые заметил, что ее шапка снежно-белых волос – на самом деле парик. Значит, она тщеславна!.. Быть может, когда-нибудь на этом можно будет сыграть…

– А почему? – спокойно спросил он.

– Почему? Ты еще спрашиваешь? Да потому что место женщины дома! С детьми, с семьей! Только так всегда было, и так должно быть.

– Нет. Так всегда было, но быть не должно. И не будет. Корабли приходили всегда – но на сей раз не пришли. Они забирали зерно – теперь мы везем его на юг. Корабли привозили семена и снабжали нас всем необходимым. Теперь нет ни семян, ни снабжения. Все не так, как было раньше. Раньше женщины не работали с техникой, а теперь будут. Мой штурман сказал, что Эльжбета Махрова из твоей семьи делает замечательные вышивки. А для этого нужна точность координации, глазомер, внимательность… Он уверен, что женщину с такими задатками можно выучить на штурмана. Тогда он сможет подменять меня как водитель. Ты можешь прислать ее сюда сейчас же.

– Нет!

Опять стало тихо. Не слишком ли сильно он давит? Может быть. Но надо давить и давить, чтобы не дать им очухаться, – а самому оставаться спокойным, с ясной головой. Нельзя выпускать их из рук.

Молчание все тянулось, тянулось – и вдруг его нарушил Бруно Беккер:

– Ты назвал только одну… – Говорил он медленно и торжественно, в обычной своей манере. – А девушки в семье Беккер вышивают не хуже, чем Махровы. Некоторые, говорят, даже лучше. Как тонко работает Арма, невестка моя, – это все знают…

– Я тоже знаю. – Ян нарочно повернулся спиной к Градиль и, радостно улыбаясь, закивал Беккеру. – Она еще и умница к тому же. Минутку… А не ее ли брат водителем на девятом поезде? Вроде так. Я свяжусь с ним. Уж кто-кто – а родной брат сможет сказать, чего она стоит и получится ли из нее штурман.

– Арма?.. Да ее вышивка – это ж куриный помет на песке, – брезгливо процедила Градиль.

– Я уверен, что обе девушки вышивают прекрасно, – спокойно перебил ее Ян. – Но разговор не об этом. Разговор о том, можно ли выучить их на штурманов. Мне кажется, Отакар научит Эльжбету так же легко, как Арму научит ее брат.

– Это невозможно! Одна среди мужчин!..

– Как раз тут никаких проблем, хорошо что ты мне напомнила. Когда утром Эльжбета пойдет на тягач – позаботься, чтобы с нею была замужняя женщина. Ты заранее разрешила все возможные недоразумения, Градиль, спасибо тебе. А теперь давайте подготовим список женщин, которые могли бы подойти для такой работы.

Казалось, все пошло гладко. Главы семей предлагали имена, составляли свои списки, а Ян соглашался и записывал тех, кого они считали самыми подходящими. Только Градиль молчала. Ян рискнул посмотреть на нее. Лицо ее было бесстрастно, но все чувства выдавали глаза: бездна жгучей, пылающей злобы. Она прекрасно понимала, что он сейчас сделал, и оцепенела в своей ненависти. Если раньше она его не любила – то теперь ненавидела так, что и представить было трудно. Ян отвернулся и постарался не думать о ней. Он знал, что тут ничего не поделаешь. Абсолютно ничего.

Глава 7

– Работы еще на час, не меньше, – сказал Лайош Надь. – Надо еще чуть расширить, иначе тягачи не пролезут. И хочу проверить наружную кромку, дать статическую нагрузку, а то мне что-то не нравятся некоторые места.

Он не спал уже сутки и всю ночь проработал – и теперь был бледен, под глазами круги, черные как сажа.

– Сколько танков для этого нужно? – спросил Ян.

– Два. С самыми мощными пушками.

– Оставь их здесь, а остальные пошли дальше. Вы должны быть впереди.

– Понятное дело. Я их потом догоню, с этими.

– Ну уж нет! Посмотри, на кого ты похож. Танки пусть уходят, а ты ложись спать. Вся Дорога впереди, и мы еще хлебнем горюшка, не сомневайся. Так что не спорь, а то опять назначу Хайна.

– Ладно, уговорил. До сих пор не замечал, а теперь чувствую – с ног валюсь.

Ян медленно пошел по новой Дороге к стоящим поездам. Посмотрел на резкую синеву неба и невольно зажмурился. Солнце еще за горами, но совсем скоро взойдет. Внизу, за обрезанной кромкой скалы, клубились облака, скрывая под собой джунгли. День обещал быть жарким… Ян вернулся к своему тягачу и увидел Эйно. Тот стоял, опершись на позолоченный металл, и посасывал погасшую трубку. Руки и даже лицо в грязи.

– Все готово, – встретил он Яна. – Почти всю ночь провозились, но дело того стоило. Я подремлю в машинном, ладно? Новые клапаны не ставили, нет нужды. Старые были забиты грязью. Промыли и воткнули обратно. Работают отлично. И фильтры поменяли, их там в камень зацементировало. Хотел бы я выпороть этого Децио. Он к ним ни разу не прикасался.

– Быть может, так мы и сделаем. После перехода.

Ян успел поспать несколько часов и теперь чувствовал себя отлично. И с удовольствием поднимался по лесенке в машинный отсек. Когда он добрался до верха, из-за гор вырвалось солнце – и так засверкало на металле, что даже с закрытыми глазами Ян видел вокруг себя золотое сияние. Почти ослепший, он пролез в люк и захлопнул его за собой. Внутри было сухо и прохладно.

– Температура коробки передач, температура покрышек, температура тормозных барабанов, температура подшипников…

Говорил не Отакар. Голос нежный – и знакомый… Подумать только, забыл!.. Эльжбета сидела в штурманском кресле, а Отакар стоял у нее за спиной и кивал, счастливо улыбаясь. Совсем рядом с ними сидела грузная седая женщина и что-то вязала со зловеще свирепым лицом. Дочь самой Градиль, цепная собака на страже девственности… Садясь в свое кресло, Ян улыбнулся про себя. Эльжбета подняла глаза и умолкла.

– Это просто фантастика! – воскликнул Отакар. – Она в десять раз умнее и сообразительнее того тупицы-землероя, которого я пытался учить в прошлый раз. Если другие девчонки хоть чуть-чуть похожи на нее – наша проблема с водителями решена.

– Я в этом не сомневался…

Ян отвечал Отакару, но смотрел на Эльжбету. Она была так близко – рукой дотянуться можно. И не отрываясь смотрела ему в глаза.

– А мне нравится эта работа, – очень серьезно произнесла она. Девушка сидела к остальным спиной, и только Ян видел, как она окинула его взглядом с головы до ног – и подмигнула ему.

– Вот и замечательно, – ответил он так же серьезно. – Хорошо, что наш план приняли. Всем польза, а вам еще и удовольствие – верно я говорю, тетя?

Дочь Градиль ответила только яростным взглядом – и снова склонилась над своим вязанием. Ее присутствие можно было вынести. Совсем не высокая плата за то, что Эльжбета будет рядом.

Ян снова обратился к Отакару, не сводя глаз с Эльжбеты:

– Как ты думаешь, скоро она сможет подменять тебя в штурманском кресле?

– Если сравнить с иными тупицами, которые сейчас сидят штурманами на некоторых поездах, – хоть сейчас. Но пусть лучше хотя бы денек присмотрится. А завтра попробуем: она начнет работать, а я рядом постою.

– Ну что ж, прекрасно. А как ты, Эльжбета?

– Я… не уверена. Такая ответственность…

– Ответственность на водителе, а не на тебе. В этом кресле буду я или Отакар. Мы ведем поезд, мы принимаем решения. Твое дело – помогать. Смотреть, что происходит, следить за приборами, выполнять приказы. Если не будешь волноваться – у тебя все получится. Как ты думаешь, сможешь?

Она стиснула зубы, а когда заговорила, вдруг стала неуловимо похожа на Градиль:

– Да, смогу. Знаю, что смогу.

– Отлично. Значит, все в порядке.

Когда плазменные пушки закончили новую Дорогу, Ян прошел весь объездной путь, внимательно исследуя каждый фут. Измученный водитель танка ковылял рядом. Они шли по обочине, всего в метре от обрыва, почти отвесно уходившего вниз, к джунглям. Несмотря на ветер, в дорожной выемке было жарко, как в печи, камень под ногами еще не остыл. Кое-где Ян опускался на колени и простукивал край скалы тяжелым молотом с круглым набалдашником. В одном месте кусок скалы откололся и, загрохотав по склону, исчез в пропасти.

– Не нравится мне эта скала. Совсем не нравится.

Танкист кивнул:

– Мне тоже не нравится. Если бы времени было побольше, я бы расширил выемку. Что можно было сделать уплотняющей плавкой – я сделал. Надеюсь, что лава затекла с поверхности во все трещины и закрепила…

– Я тоже надеюсь. Ну ладно. Все, что можно было сделать сейчас, ты сделал. Убирай свои танки – я поведу первый поезд. – Он направился к поезду, вдруг снова повернулся к танкисту: – Вы заложили направляющий кабель, как собирались?

– Просвет минимальный, только-только. Если заложить его хоть на сантиметр правее, ты снес бы о скалу верхушку тягача.

– Хорошо.

Ян уже знал, как он поедет здесь. Люди, конечно, станут протестовать, но приказу подчинятся. А начинать надо с экипажа.

– Но тебе же нужен инженер в машинном отсеке! – возразил Эйно. – Я спать не буду, честное слово.

– Мне сейчас никто не нужен. Сам понимаешь, быстро я не поеду, а несколько минут на минимальных оборотах моторы выдержат и без тебя. И ни штурман, ни радист мне тоже не нужны. Выметайтесь, ребята. А когда выберемся на обычную Дорогу, ты будешь учиться дальше, Эльжбета. – Он взял ее за руку и проводил к двери, не обращая внимания на ее дуэнью, которая запыхтела и подняла спицы. – Не волнуйся.

Пассажиры тоже возмущались, когда их высаживали из вагонов, но через несколько минут Ян остался в поезде один. Если что-нибудь случится – пострадает только он. А дольше задерживаться нельзя, надо спешить.

– Никого. – Отакар заглянул в люк. – Но я бы все-таки поехал с тобой.

– Увидимся на той стороне. Слезай. Я трогаюсь.

Ян чуть тронул акселератор – тягач на самой минимальной скорости пополз вперед. Едва двинувшись с места, Ян включил автопилот и снял руки с баранки. Так надежнее. Сам тягач пройдет гораздо точнее, чем мог бы провести водитель. Поезд медленно полз вперед, а Ян подошел к открытому люку и стал смотреть на край Дороги. Если что-нибудь произойдет – то только там. Сантиметр за сантиметром проползал поезд только что выжженный участок Дороги, до конца оставалось уже совсем немного. Вдруг раздался треск, заглушивший гуденье моторов. И на монолитной каменной поверхности появились трещины. Ян чуть не бросился к пульту управления, но сообразил, что сделать ничего не сможет. Ухватившись за края люка, он стоял и смотрел, как большой участок обочины впереди откололся и с грохотом полетел на дно ущелья, далеко вниз, – а трещины на поверхности смертоносными пальцами потянулись в сторону поезда.

Потом остановились.

Теперь края Дороги выглядели так, словно гигантская пасть отгрызла кусок скалы. Но тягач двигался. Могучая машина медленно прокатилась мимо громадной рытвины; Ян бросился на свое место и начал бешено включать одну телекамеру за другой, чтобы увидеть, что с головным вагоном.

Тягач прошел – но вагоны-то в три раза шире!..

Ногу Ян держал на тормозной педали, пальцы на выключателе автопилота – и не отрывал глаз от экрана.

Колеса первого вагона приближались к рытвине; казалось, что внешнее колесо, двойное, угодит прямо в нее. Не пройдет, ни за что не пройдет!.. Он уже готов был нажать тормоза, но присмотрелся получше и решил, что не надо. Может пройти.

Колесо подкатилось к краю рытвины и повисло над бездной.

Второе, наружное колесо медленно вращалось в воздухе. Вся тяжесть перегруженного вагона пришлась на внутреннее колесо.

Проходя по самому краю провала, шина сплющилась под нагрузкой, просела почти до колесного диска. Потом внешняя шина снова встала на Дорогу – вагон прошел тоже. Возле уха запищал сигнал вызова. Ян включил рацию.

– Ты видел? – спросил Отакар. Голос у него дрожал.

– Видел. Держись поближе и смотри, что делается с провалом. Я потащу поезд дальше. Если пойдет, как до сих пор, то все прекрасно. Но если отвалится еще что-нибудь – кричи тотчас же.

– Обязательно. Не сомневайся.

Вагоны медленно ползли один за другим, и наконец весь поезд оказался по другую сторону провала в целости и сохранности. Как только прошел последний вагон, Ян отключил моторы, поставил поезд на тормоза – и глубоко вздохнул. Ощущение у него было такое, словно каждый мускул обработали тяжелым молотком. Чтобы сбросить напряжение, он побежал по объезду назад, навстречу Отакару.

– Больше ничего не падало. Ни единого камушка, – сообщил штурман.

– Значит, должны пройти и остальные поезда.

Пассажиры тем временем шли пешком, держась как можно ближе к стене и испуганно глядя на край скалы, за которым разверзлась бездна.

– Бери первый тягач, Отакар, и поезжай дальше. Пока все поезда не пройдут, не спеши. Скорость в половину нормальной. А здесь теперь все должно быть в порядке. Когда все пройдут, я тебя догоню на мотоцикле. Вопросы есть?

– Да какие тут могут быть вопросы? Твое дело – командовать, Ян, мое – выполнять. Счастливо.

Объезд отнял много времени, но все прошло удачно, и через несколько часов на другой стороне оказался последний поезд. Камнепадов больше не было. Обгоняя медленно идущую колонну, Ян гадал, какие еще неприятности ждут их впереди.

К счастью, начались они не сразу. Дорога прорéзала прибрежные горы и тянулась теперь по равнине, окаймлявшей материк. Когда-то здесь было морское дно. Инженеры-землеустроители подняли его из воды, и теперь меж прежних морских отмелей простирались плоские, однообразные болота. Дорога, прямая как стрела, большей частью шла по насыпной дамбе, среди зарослей тростника с редкими островками, поросшими деревьями. Танкам тут почти нечего было делать. Приходилось лишь изредка выжигать растительность, посягнувшую на Дорогу, да заделывать трещины, возникшие из-за просадки дамбы. Они двигались быстрее тяжело нагруженных поездов и уходили все дальше и дальше; уже почти наверстали двухдневное опережение, потерянное в горах. Ночи становились все короче – и в один прекрасный день солнце вообще не зашло. Пылающим шаром голубого огня опустилось оно к южному горизонту – и тотчас покатилось обратно в небо. А потом уже постоянно висело над головой, становясь все ярче и жарче, по мере того как они продвигались к югу. Наружная температура постоянно повышалась и теперь перевалила далеко за семьдесят. Пока еще были ночи, многие выходили на стоянках из опостылевших переполненных вагонов, чтобы хоть немного размяться, несмотря на удушающую жару. Теперь это стало невозможно – солнце не выпускало, – и люди уже были на грани срыва. А впереди оставалось еще восемнадцать тысяч километров.

Теперь они ежедневно двигались по девятнадцать часов, и стало ясно, как выручают новые штурманы. В первые дни в некоторых экипажах ворчали, что женщинам надо знать свое место; но, когда усталость взяла свое, разговоры смолкли. Уж очень кстати оказалась такая помощь. Не все женщины смогли освоить эту работу – одним не хватило способностей, другим выносливости, – но добровольцев на их места было более чем достаточно.

А Ян был счастлив, как не бывал уже много лет. Сначала грузная дуэнья жаловалась, что ей слишком трудно карабкаться по лесенке в водительский отсек; потом, когда началась жара, оказалось невозможно подобрать охлаждающий костюм ее размера. На один день роль цербера взяла на себя замужняя кузина Эльжбеты; но сказала, что это слишком скучно, что у нее дети – за ними присматривать надо, – и на следующий день отказалась. Градиль об этом сообщили не сразу, а когда она узнала – было уже поздно. Эльжбета провела целый день в обществе троих мужчин и – насколько можно было судить – хуже от этого не стала. По молчаливому соглашению, ни одна из надзирательниц больше не появилась.

Эльжбета сидела в штурманском кресле, Ян вел машину, Отакар спал на койке в машинном отсеке или играл в карты с Эйно. Гизо без труда получил разрешение присоединиться к игре – Ян с удовольствием отпустил его, сам подключившись к связи, – и теперь, хотя люк был открыт, они впервые за все это время оказались наедине.

Сначала это очень смущало. Не столько Яна, сколько Эльжбету. Стоило ему заговорить – она краснела и опускала голову, забывая о своих штурманских обязанностях. Всю жизнь ее муштровали, и сейчас вколоченное воспитание оказалось сильнее разума. В первый день Ян старался этого не замечать, говорил с ней только о деле и надеялся, что скоро она себя преодолеет. Но когда и на второй день она повела себя так же, он потерял терпение:

– Послушай, эти данные я у тебя уже два раза спрашивал. Это уж слишком. Ты здесь для того, чтобы облегчать работу, а не усложнять.

– Я… Извини. Я постараюсь, чтобы этого больше не было.

Она опустила голову и покраснела еще сильнее. А Ян ощутил себя скотиной. Он и на самом деле вел себя по-свински: нельзя требовать от человека, чтобы он в один момент избавился от того, к чему приучался целую жизнь. Дорога уходила вперед безупречно ровной полосой и была совершенно свободна, на носовом радаре – ничего. Поезда катились со скоростью сто десять километров в час, на автопилотах, – управление можно было попросту бросить, хотя бы ненадолго. Он поднялся, подошел к Эльжбете и встал у нее за спиной, легонько положив руки ей на плечи. Она вздрогнула, словно испуганный зверек.

– Это мне надо извиняться, – сказал он. – Я оторву Гизо от покера. Так или иначе надо перекличку проводить.

– Подожди. Ты пойми, дело совсем не в том, что мне не нравится быть с тобой вот так. Наоборот. Я давно уже знала, что люблю тебя, очень давно, но только теперь начинаю понимать, что это значит.

Она накрыла ладонями его руки у себя на плечах и запрокинула голову, глядя ему в лицо. Он наклонился – ее губы потянулись навстречу… Его руки скользнули вниз, и ладони обхватили ее полные груди – она прижала его руки к своему телу… Он опомнился первым, сообразив, что сейчас не время и не место.

– Вот видишь, Градиль была права, – сказал он, пытаясь превратить все в шутку.

– Нет! Совсем не права, никак не права! Она нас не разлучит, я выйду за тебя замуж! Она не сможет…

На корпусе рации замигал красный свет, раздался прерывистый гудок – Ян бросился в свое кресло и включил связь. В тот же момент из машинного отделения вылетел Гизо, словно из пушки.

– Начальник поездов на связи.

– Ян, это Лайош, головной отряд. У нас тут такое дело, что нам не управиться… Похоже, один танк мы потеряли, хотя все люди целы.

– Что случилось?

– Вода. Просто вода. Дороги нет, исчезла. Объяснить я не могу, скоро сам увидишь.

Не обращая внимания на жалобы, Ян гнал поезда без остановки, пока не доехали до передового отряда. Когда на носовом радаре появилась первая вспышка, Ян спал. Отакар разбудил его и уступил водительское кресло.

Как и все последние дни, Дорога шла по прибрежным болотам. Но монотонная картина затянутых туманом тростниковых зарослей и воды постепенно менялась. Открытой воды становилось все больше, тростника все меньше, – и наконец вдруг болота исчезли, и по обе стороны дамбы осталась одна вода. Ян притормозил, остальные тягачи автоматически повторили этот маневр. Сначала разделилось изображение на экране – стали видны все танки по отдельности, – а вскоре Ян увидел подробности своими глазами.

Зрелище было ужасное. Дорога опускалась все ниже и ниже, а сразу за танками вообще исчезла в воде. Там была одна вода и никаких следов Дороги. Куда ни глянь – везде простиралась спокойная поверхность океана.

Заканчивать остановку Ян поручил Отакару. Сам же – едва поезд остановился – бросился к люку и начал натягивать охлаждающий скафандр. Когда он спустился на Дорогу, Лайош уже ждал внизу.

– Понятия не имею, как далеко это тянется, – сказал он. – Я пытался пройти на танке. Вон башня торчит, километра два отсюда. Меня вдруг начало заливать, едва выскочил. Хорошо, ребята на следующем танке были рядом. Бросили конец, вытащили.

– Что тут случилось?

– Можно только гадать. Похоже, поверхность Дороги просела. Здесь же когда-то было море – так, вероятно, дну морскому обратно захотелось.

– И какой величины может быть эта просадка?

– Да какой угодно. Радар не достает, а в трубу ничего не видно, кроме тумана. Может быть, через несколько километров Дорога снова вылезет из воды, а может, так и пойдет вниз да вниз, на самое дно.