Текст книги "Третьи звездные войны (сборник)"

Автор книги: Гарри Гаррисон

Соавторы: Фред Саберхаген,Колин Капп
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

Р_А_Д_О_С_Т_Ь_.

– Это что, разновидность храма? Джесси?

– Если тебе так угодно. Религии, возникшие на планетах, очень мало похожи друг на друга и еще больше непохожи на все земные вероисповедания. Хоть их создатели считают, что все они являются частью одного и того же Бога.

Брон внимательно пригляделся к фигуркам на колоннах. Только сейчас он заметил некоторые подробности и ему показалось, что Джесси внезапно задержала дыхание.

– Подойди ближе, Брон. Это интересно.

– О чем здесь говорится? Памятник маркизу де Саду?

– Нет… образ веры. Принесение в жертву человека для благословения души. В этой Семинарии совершенство души и тела образуют единство. Тело трактуется как временный футляр для слабой души.

– Но это же идиотизм, Джесси!

– Но они так живут. У колонистов есть около двадцати пяти способов подавления собственных слабостей.

– Судя по некоторым из этих способов, я очень сомневаюсь в том…

– Молчи, Брон! Сюда кто–то идет!

Его взгляд вперился в полумрак, но он никого не заметил. Он снова посмотрел на Святую Реликвию и на этот раз открыл связь между философией, выраженной в мотивах росписи колонн, и странным взглядом блестящих глаз зверька. Это вызвало в нем проявление гипноличности, и он, помимо своей воли, упал на колени, с руками, сложенными на груди в зрячей молитве. И тут за его спиной послышались чьи–то шаги.

– Андер Галтерн?

– Это я, – он поднялся и повернулся к подошедшему.

Человек был высоким, аскетически сложенным, с седыми волосами и настороженным взглядом.

– Мы ждали тебя вчера, Галтерн. Чем ты можешь оправдать свое опоздание?

– Ашур был уничтожен и я сам едва не погиб.

– Ты считаешь, что тривиальные хлопоты избавляют от выполнения обязанностей?

– Тривиальные? К черту… – начал Брон, отбрасывая свою гипноличность.

– Брон, спокойно!

– Андер, ты прошел испытание мастера и имеешь право выбрать кару сам. Что ты предлагаешь?

– Джесси, что я должен отвечать? Гипноличность не сработала!

– Подожди немного, этого нет в программе. Мы постараемся найти Андера.

– Ашур почти уничтожен, – громко произнес Брон. – Разрушители контролируют город. Вне этих стен никто не имеет права ходить и даже жить. Ты был призван к каре.

– Андер Галтерн, – у человека заблестели глаза и на лице сверкнула бешеная улыбка. – Ты разочаровал меня. Мы не привыкли ждать таких ответов от Галтернов. Говори, что ты выбираешь, или я выберу сам.

– Рубашка, Брон!

– Рубашка.

Глаза незнакомца расширились и лицо разгладилось.

– Теперь извини меня, Андер. Я не хотел обидеть Галтернов. Но, пойми, это необходимо…

Гипноличность захватила Брона с новой силой.

– Ты сомневаешься в моем решении, брат?

– Я скажу, – в глазах незнакомца было видно смущение и глубокий стыд, – что твой поступок не требует столь суровой кары. Позволь мне спросить тебя, ты в самом деле готов принять рубашку?

– Радость! – ответил Брон, все еще во власти гипноличности.

Жрец пожал плечами.

– Очень хорошо. Я проведу тебя в келью. Рубашку принесут туда.

Брон двинулся следом за ним. Они покинули зал через дверь и шли бесконечными коридорами, угрюмыми и голыми, не дающими ни малейшей радости человеческому желанию контраста.

– Джесси! Это скорее похоже на тюрьму, чем на семинарию.

– На Онарисе нет разницы между ними. Воспитание неразрывно связано с религией, а та с истязанием карой. Единственное, что можно записать как плюс этому обществу, это то, что оно иногда воспитывает очень мудрых людей. Свихнувшихся, но выдающихся.

– Не сомневаюсь. А что это за рубашка?

– Не знаю. Это идея Андера. Он считает, что эта кара соответствует тяжести проступка.

Жрец остановился перед какой–то дверью. Цифровой замок, щелкнув от прикосновения его пальцев, раскрылся, и тяжелые деревянные двери отворились. Брон, привыкший к функциональности, ощутил шок от того, что увидел. Келья была обычным каменным мешком. Единственной вещью, которую можно было бы отнести к мебели, был цоколь из белого камня, который должен был служить и столом и креслом, и кроватью, и имел форму гроба. На потолке, возле отверстия, впускающего слабенький свет, виднелась знакомая надпись:

Р_А_Д_О_С_Т_Ь_.

– Андер Галтерн! Через несколько минут принесут рубашку. Советую одеть ее тотчас же. Тогда ты не опоздаешь на первую молитву.

– Кара не может подождать до вечернего обряда?

– Нет! Ты заслуживаешь больших почестей. Скажу, что твое покаяние будет более совершенно, если ты предстанешь перед братьями и они увидят действие рубашки.

Под действием гипноличности Брон склонил голову и ждал, пока жрец уйдет.

– Джесси… Этот человек не только садист, но и псих. Он даже не принял во внимание то, что я говорил об уничтожении города. Его мир начинается и кончается здесь, среди обрядов Семинарии. Сколько времени я должен здесь провести?

– Не очень долго. Разрушители всегда знают, где искать нужных им людей. Каждая атака тщательно планируется.

– Они ищут только меня?

– Мы так считаем. Иначе они занялись бы пленными. На неразвитых планетах более выгодно использовать людей, чем дорогостоящих роботов.

– Интересно. Когда–то на Земле тоже существовали корабли с невольниками.

Брон замолчал. Кто–то постучал в дверь. В келью вошел монах, неся упакованную в прозрачную пленку рубашку. Он молча положил ее на колени Брона и поклонился. В его глазах можно было прочитать почтение и глубокое сочувствие.

6

Брон осторожно осмотрел рубашку. Ткань, казалось, прилипала к пальцам, словно состояла из тысяч маленьких крючочков. Он разделся и надел рубашку. Через минуту почувствовал мягкое, почти осмысленное прикосновение материи к его телу. Он покрылся потом и первый раз в жизни попросил небеса о милости.

Поддавшись панике, он постарался сорвать рубашку, но тысячи крохотных волосков с крючками на конце, уже вросли в кожу. Чтобы сорвать рубашку, надо было расстаться с кожей. Страх, охвативший его, доводил до бешенства. Усилием воли он подавил панику и постарался начать мыслить логически.

– Скорее всего, – со смехом констатировала Джесси, – это новейшая модель власяницы и бича. Созерцание, воздержание и терпение обогащают разум и успокаивают душу. Брон, посмотри правде в глаза, твой разум и душа требовали хорошей встряски. Я думаю, что это испытание пойдет тебе на пользу.

– Мерзкая девка! Ты заплатишь мне за все!

Опять в дверь постучали. Вернулся послушник.

– Мастер Галтерн. Мне жаль, что я прерываю твою молитву. Сейчас тебя ждут в классе синкретистов.

– В общем–то ты мне не помешал, так как я уже совершил молитву.

В коридоре молодой человек дотронулся ладонью до лба и сказал:

– Мастер, ты можешь отдохнуть на моем плече, если хочешь, – его взгляд был прикован к воротнику рубашки, выглядывающей из–под плаща.

– Нет. Спасибо.

Они двинулись в путь. Джесси запоминала каждую подробность дороги. Сознание Брона было отключено из–за продолжающейся боли, вызываемой рубашкой. Возле дверей зала его проводник приложил ладонь ко лбу и исчез. Брон прикоснулся к замку, который через несколько секунд раскрылся. Он вошел в помещение, где впервые в жизни должен был провести лекцию синкретистам. На этот раз он был действительно шокирован. Обучающая аппаратура, сосредоточенная здесь, стоила целые состояния. Его ученики, около сотни послушников, были рассажены в индивидуальных отсеках, имеющих непосредственный контакт с компьютером. Преподавательский стол был маленьким арсеналом передовой технической мысли.

В этой щекотливой ситуации Брон позволил взять верх гипноличности. Он позволил своим пальцам свободно бегать по клавишам и кнопкам.

Через какое–то время он понял смысл этих жестов, и приборы раскрыли ему свои тайны. Он начал своей доклад, понимая слова только после того, как произносил их. Рубашка причиняла ему теперь такую боль, что он только большим усилием воли не терял сознания. Его организм реагировал на боль сильнейшим аллергическим раздражением.

– Джесси… эта рубашка убьет меня. Спроси Андера, как избавиться от нее.

– Я уже спрашивала, Брон. Это невозможно без хирургического вмешательства. Волоски реагируют на гистамин. Когда аллергическая реакция организма приведет к повышению содержания гистамина, волоски отойдут сами.

– О, боже! Сколько времени это может продлиться?

– Это зависит от индивидуальных особенностей организма. Может и двое суток.

– Понимаю, – пробурчал он. – Ты спрашивала нашего приятеля Андера, сколько человек умерло от действия рубашки.

– Да, около десяти процентов. Поверь нам, что если бы мы об этом знали, то не позволили бы тебе надеть ее.

– На кого работает Андер?

– На нас. До сих пор. Он говорит, что выбор рубашки соответствует именно его личности. Мы недооценили именно тот факт, что большинство Галтернов – сумасшедшие.

Доклад длился около пяти часов, после чего Брон вернулся в келью. Эти пять часов все же кое–как отвлекли его от боли. Он вернулся к безделью с опаской. Реакция его организма приобрела беспокойный характер. Мышцы ног и рук стали вялыми и страшно болели. Ему показалось, что он впервые в жизни начинает понимать, что такое белая горячка.

Но выбора не было. Он растянулся на камне и не мигая уставился на дырку в потолке. Вскоре он впал в состояние самогипноза и когда начал замечать черные и белые пятна, то заснул.

… в мерзких потемках нечеловеческой инквизиции, чей–то разум…

– Перестань, Джесси. Что случилось?

– Кто–то стучится. Двое людей..

– Боже! Я больше ничего не вижу. Если меня не освободят от этого, клянусь, что покончу с собой!

Док работает без перерыва, расспрашивая Андера о химическом составе волосков. Поверь, это не так просто. Биология Онариса сильно отличается от земной.

Брон попробовал встать. Его парализованные болью суставы не позволили ему сделать этого. Наконец он все же встал и пошатываясь побрел к двери.

Мужчины были одеты в плащи, ничем не напоминающие его плащ или одежду послушника. Больше всего это было похоже на светло–желтые спортивные туники.

– Мастер Галтерн. Пришло время молитвы на вечернем собрании.

Под действием гипноличности разум Брона среагировал тотчас же:

– С каких пор появился обычай эскортировать отбывающих кару?

В его голосе звучала гордость семьи Галтернов.

– Старший Брат требует гарантий духовной дисциплины.

– Дисциплину нельзя требовать! Она исходит из глубины души. Старший Брат превышает власть. Я пойду сам.

Стражники стояли неловко переминаясь с ноги на ногу. Брон воспользовался этим и вышел в коридор, собрав все свои силы. Сначала ему помогал гнев, который ощущал Галтерн, потом… потом – он этого и сам не знал.

Они вошли в зал и пошли прямо вдоль главного алтаря к Святой Реликвии. Поддавшись неконтролируемому импульсу, Брон благоговейно застыл перед святыней – распятым на кресте животным. Он дотронулся ладонью до лба и минуту стоял неподвижно. Потом попытался двинуться, но ослабевшие ноги не слушались его. Он зашатался, и стражники подхватили его, не давая упасть. Они затащили его в один из альковов, расположенных на другой стороне, на стенах которого были прибиты захваты для поддержания жертвы за руки, когда та теряла сознание. И заковали его.

Прошел час, потом пришли члены Братства. Много раз сознание Брона отлетало в кошмарную глубину беспамятства, теряя ощущение времени. В какой–то момент он очнулся и увидел, что послушники занимают места на каменных полках.

Старший Брат, одетый в церемониальные одежды и гордый как судья, вышел в зал последним. Он мельком посмотрел на Брона и начал службу. Торжественно, долго, с псалмами проповедей, полными проклятий и бешеного догматизма.

Между провалами в памяти Брон старался прочесть на лицах присутствующих мысли и чувства. Большинство лиц выражали беспокойство и сочувствие. И у всех в глазах тлел темный блеск садизма.

– Брон! – закричала возбужденная Джесси. – Настало наше время. Приближается тяжелый разведчик. Разрушители будут через несколько минут.

В подтверждение ее слов послышался грохот близкого взрыва… Старший Брат на долю секунды прервал молитву. Второй взрыв разнес дверь зала. В брешь ворвались солдаты. Они пробежали через неуспевший развеяться дым и образовали полукруг, готовый в любой момент ощетиниться огнем ручных пулеметов.

Старший Брат был уже не в состоянии игнорировать захватчиков.

– Кто вы такие? И чего хотите? Вы что, не знаете, что это святое место?

Его голос, усиленный акустикой зала, был яростен и гневен.

– Нас призвал сюда долг, – ответил выступивший офицер. – Где находится тот, который зовется Андером Галтерном?

– Здесь. Он отбывает кару, и ему нельзя разговаривать.

– Заткнись, старый дурак! Здесь командую я!

Короткая вспышка огня уничтожила несколько стеклянных витражей возле головы настоятеля этой Семинарии.

– Пускай Галтерн покажется нам. Иначе мы начнем стрелять не только по окнам.

– Предупреждаю вас, – загремел священник, который никак не мог смириться с гибелью своего мира. – Вы творите святотатство! Я приказываю покинуть это место!

Раздался одиночный выстрел из энергетического ружья. Заряд попал Старшему Брату в голову, и он рухнул на пол.

Под угрозой оружия монахи указали на Брона.

– Он Андер Галтерн.

Никто больше не пытался протестовать. Разрушители, как обычно, были готовы к мгновенной стрельбе.

– Ты Галтерн, синкретист?

– Да.

– Что они хотели сделать с тобой? Убить?

Кроме риторики, вопрос свидетельствовал о разуме спрашивающего. Разрушитель наклонился, раскрывая захваты и толкая Брона вперед, но тот был не в состоянии сделать сейчас ни шагу. Его ноги заплелись, и он упал. Бессознательно он боролся с собой, чтобы подняться, но руки тоже отказывались ему служить. Он поднял голову в сторону язвительных глаз Святой Реликвии.

– Джесси… как… как называется это животное? – скорее не прошептал, а подумал он.

– Это немного похоже на земного медвежонка. Такие животные когда–то жили на Земле.

– И все медвежата имели такие глаза?

– То, что ты видишь перед собой, Брон, только игрушка. Земная игрушка, которая когда–то, если верить настоящему Андеру, принадлежала Просперу Галтерну, когда тот был маленьким. Впоследствии твой предок, о прости, этот человек, основал колонию на Онарисе и построил Семинарию, которой подарил в качестве Святой Реликвии свою игрушку.

– Боже! Джесси, так значит они поклоняются ИГРУШКЕ?

– Заткнись, Брон! Ты начинаешь слишком громко говорить!

Брон все–таки рассмеялся, прежде чем окончательно потерял сознание.

7

– Брон, говорит док. Слушай внимательно. Сейчас ты находишься на палубе корабля Разрушителей. Ты был без сознания, когда тебя доставили. Они поместили тебя в гипотермическую камеру, и врач провел тщательное обследование твоего тела. К несчастью, диагноз не слишком хорош. Они решили сделать тебе антигистаминовый укол. Ты сам понимаешь, что этого никоим образом допустить нельзя!

– Тебе удалось вытянуть что–то у Андера?

– Да. Рубашка сделана из крепа. Это споры грибов, растущих на Онарисе, и они являются паразитами для человеческой кожи. Единственной защитой от них является гистамин. Если этот идиот понизит его уровень в твоем организме, то это немедленно вызовет размножение спор под кожей. Гриб вырастает размером с земную вишню, и представь себе тысячи таких спор. Да они разорвут твое тело на куски!

– Что ты предлагаешь?

– Любой ценой ты должен избежать вмешательства врача до того времени, когда рубашка сама не отпадет. Это твой единственный шанс. Как она сейчас выглядит?

Брон с трудом приподнялся на локте и потрогал материю.

– Расползается по швам.

– Это хороший признак. Скоро она отпадет. Через минут пятнадцать, самое большое. Ты сможешь нейтрализовать врача?

Брон огляделся. Здесь была одна дверь, несомненно, закрытая на замок, реагирующая на биополе лиц, которым разрешен доступ в эту каюту. Он тяжело поднялся с постели и тут же рухнул на пол. Но успел заметить какой–то прибор на столе, в котором, может быть, могло находиться что–то, что помогло бы вскрыть замок. Он кое–как доковылял до места. В прибор был вмонтирован хирургический лазерный нож. Брон с трудом подтащил аппарат к двери.

Этот тип замка был ему незнаком. Он никак не мог распознать, где находятся сенсорные элементы. Попытка покопаться в замке могла привести к открытию замка, а не к его блокировке. Поэтому разумнее всего будет сделать короткое замыкание в электропроводке. При расследовании это можно будет отнести к обычной аварии, а не к диверсии. Он прицелился и нажал спуск. Металл расплавился почти незаметно, но этого хватило, чтобы электроника закоротилась и наглухо заклинила дверь в раме. Выстрел был очень удачным. Даже если бы и заподозрили диверсию, то способ, каким она была сделана, был настолько дилетантским, что никто не смог заподозрить, что действовал здесь суперагент Службы.

Док наблюдал за всем происходящим глазами Брона.

– Сколько времени это выдержит?

– Все зависит от них. Чтобы вырезать замок, понадобится минут двадцать, но если они спешат, то могут разрезать дверь боевым лучеметом за две секунды.

С трудом Брон вернулся на постель. Осторожно засунул палец под рубашку и обнаружил, что ткань почти утратила свои свойства. Он мог рвать ее полосками. Кожа под ней была красной. Он не прекращал своего занятия и ткань рвалась все легче. Когда за дверью послышались голоса, он успел снять почти половину рубашки. Кто–то попробовал открыть дверь и был удивлен ее сопротивлением. В замке начали ковырять чем–то металлическим. Затем все стихло, и эти заминку Брон использовал для того, чтобы побыстрее оторвать последние куски ткани. Едва он успел лечь, как огонь из лучемета вырезал замок.

В каюту вбежали врач и техник. Врач тотчас же бросился к Брону, но увидев, что тот спокойно лежит, укрытый простыней, поспешил к технику, который внимательно рассматривал еще не успевший остыть замок. Но установить взаимосвязи этих двух элементов ему не удалось. Техник обвернул замок полотенцем, чтобы не обжечься, и унес с собой.

– Как тебе удалось снять рубашку?

– Это действие гистамина, – ответил Брон, но из его набрякших губ вырвалось только что–то вроде бульканья.

– Зачем ты это сделал? Зачем надел эту дрянь?

Брон надеялся, что гипноличность сама ответит, но ничего не произошло. Тогда он закрыл глаза и произнес:

– В нашей религии это форма кары.

– Странная религия. Обычный мазохизм. Разве на Онарисе нет психиатров?

– Есть. Я сам доктор психиатрии, но как можно верить, что зло души может быть исцелено самим, как и зло разума?

Врач не был настроен на продолжение философской дискуссии, которую, вероятно, считал абсурдом.

– Повернись и покажи мне спину.

Брон послушно повернулся. Врач протер ему спину спиртом и оторвал куски ткани, до которых Брону не удалось дотянуться. Несколько кусочков он отложил для исследований. Потом с интересом стал рассматривать крест Брона.

– Я сделаю тебе укол. Твоя кожа через несколько часов будет как у младенца. Но наркотик немного возбудит тебя.

– Док? Я должен согласиться?

– Можешь рискнуть. Рубашки на тебе уже нет.

Врач занялся инструментом. Только тогда Брон заметил, что на пороге кто–то стоит и молча смотрит на него. Это был высокий мужчина с седыми волосами, чрезвычайно сильный и внешне чересчур спокойный. На нем был отлично сшитый мундир высшего офицера Разрушителей, но без знаков различия. Все его внимание было сосредоточено на Броне. В его взгляде было столько напряжения и он был настолько пронизывающим, что Брону его гипноличность показалась плохим и неудачным камуфляжем.

– Кто это? – тихо спросил Брон у врача.

– Полковник Дауквист.

Врач и Док ответили одновременно. Но в голосе Дока слышалось нескрываемое торжество, когда он добавил:

– Брон, нам повезло. Это Мартин Дауквист! Правая рука Кана!

Гипотермический пистолет вогнал выстрелом порцию сыворотки в его вену, и Брон инстинктивно отдернул руку, кривясь от боли.

– Я хочу видеть вашего босса, – через мгновение произнес он. – Меня доставили сюда помимо моей воли, и я не намерен здесь оставаться. Я хочу, чтобы меня отправили назад, в Семинарию.

В глазах у врача появилось сочувствие.

– Утром тебе наверняка объяснят, почему это невозможно сделать. А пока ты будешь делать то, что скажу я!

Его пальцы стиснули плечо Брона словно стальные. Брон видел полковника Дауквиста, который наклонившись осматривал дверь, а потом резко выпрямившись, быстро пробежал взглядом по отсеку. В этот момент врач сделал второй укол, и волна сна подхватила сознание Брона. Уже погружаясь в беспамятство, он не мог видеть, как Дауквист взял лазерный скальпель и прицелился в дверь.

8

Может быть, на алтаре какой–то дьявольской инквизиции умирает жертва, прикованная к стене, выгнутая от боли. Кинжал рвет плоть и нервы, оставляя сознанию только кошмарную боль…

– Кто это?

– … зачем ты молишься? Разве ты не знаешь, что Бог умер?

– Кто ты? Скажи мне, или я сейчас опять усну!

– Не делай этого, Брон. У нас и так хлопоты со связью. Я Ананиас.

– Отвяжись, я не знаю тебя.

– Ты не можешь вспомнить даже меня? Неужели ты забыл, что Ананиас…

– Ананиас?! Это только имя! Я ничего не помню. Ты шутник из этой группы?

– Да, я весельчак, Брон. Но сейчас не до шуток. Что тебе вкололи?

– Антигистамин и снотворное.

– Ты не запомнил названия?

– Нет. Он наполнял пистолет так, что я не мог видеть ампул. Оставь меня в покое, Ананиас. Я страшно хочу спать.

– Не сейчас, Брон. Ты очень плохо отвечаешь на семантический сигнал. Похоже, что они вкатили тебе какой–то алкалоид. Может быть, даже сыворотку правды.

– Отстань! Я хочу спать.

– Минутку. Мы опасаемся, что они могут прослушать тебя во время сна. Похоже, что Дауквист что–то заподозрил. Мы не можем полностью доверять гипнотичности во время психофизических опытов. Если дело дойдет до этого, мы ввергнем тебя в кататоническое состояние. Это расстроит их планы.

Усилие, с которым Брон поддерживал разговор настолько обессилило его, что он опять начал впадать в сон. Он попробовал было открыть глаза, но это не удалось. Он лежал и лениво думал, что каюта итак погружена во мрак. В конце концов его охватил сон наяву, но сознание продолжало довольно четко функционировать. Фактом оставалось то, что связь между сном и пробуждением свидетельствовала о том, что в его крови циркулирует наркотик.

Он чувствовал себя как человек, дрейфующий на судне с воздушной подушкой по ленивой реке, плывущей в темном темном туннеле. Отсутствие раздражителей привело к тому, что он стал галлюцинировать. Иллюзия была настолько полной, что он стал слышать плеск воды о камни туннеля.

Внезапно он почувствовал болевой шок, на который среагировал его организм, несмотря на наркотик.

– Ананиас!

– Что такое, Брон?

– Этот шум… что это? Что–то вроде шума толпы?

Я слышу только обычный шум корабля. Ты уверен, что это не ошибка?

– Нет. Шум идет и биотронного трансфера.

– Это невозможно! Он может передавать только мой голос. Сигналы передатчика с Антареса контролирует компьютер. Кроме звездного фона, больше ничего нет.

– Но я слышу что–то странное. Шум. Можно ли включиться в наш канал без вашего ведома?

– Источник сигнала должен работать выше порога чувствительности приемника Антареса. Но где же можно поместить передатчик. За тобой космическая пустота, Брон. Не забывай, что ты находишься сейчас на краю Галактики.

– Нельзя ли увеличить чувствительность приемников на Антаресе?

– Можно. Но при условии, что мы перестроим половину планеты. Ты еще слышишь эти голоса?

– Да, но уже тише. Зато шумы корабля стали сильнее.

Похоже, что они готовятся к старту. Не думаю, что у них будут трудности с выходом на орбиту. Желаю тебе хорошо отдыха, Брон.

– Ананиас?

– Да.

– Мы с тобой знакомы?

– Когда–нибудь ты все вспомнишь, Брон.

– А Джесси… я ее тоже знаю?

– Я не могу тебе этого сказать, это тайна.

– Я не понимаю только, зачем мне всучили эту девку.

Он старался расслабиться, подремать, но каждый раз попадал в ту же самую моросящую слякоть и его будило то же самое ощущение страха. Постепенно шум невидимого потока исчез в реальных, доносящихся отовсюду звуках. Рев двигателей поднялся до максимума. Весь корабль начал дрожать в ошеломляющем ритме.

Они взлетели на посадочных двигателях и пока не включились планетарные, сила тяжести не превышала четверти «же». Весь огромный звездолет плавно поднимался вверх, а снаружи царил кромешный ад.

Брон с дрожью представил себе ураган из раскаленного газа, который рыл в грунте километровый кратер, сотни или даже тысячи домов, превращаемых в пыль. Каждый двигатель имел свой голос, сила и тембр которого изменялись и замолкали, уступая место другим звукам, по мере наступления очередных фаз старта. Наконец завыли верхние слои атмосферы, затем и этот звук пропал. Наступила тишина. Включился главный гравипривод, который должен был вывести звездолет из планетной системы. Только тогда, когда самые дальние планеты этого солнца остались позади, включились подпространственные генераторы, избавляя корабль от массы и ускорения и забрасывая его в нужную точку Галактики.

Постепенно уши Брона привыкли к этим необычным звукам, и он уснул. Разбудил его свет и фигуры двух склонившихся над ним мужчин.

– Андер Галтерн?

Но Брону показалось, что скорее это было утверждение, а не вопрос.

– Вот у нас и есть синкретист. Выглядит он молодо. Знаешь, Мартин, что это одни из выдающихся людей нашего времени?

– Когда его принесли, на нем была рубашка из гриба–паразита. Если это предел его возможностей, то я идиот.

В его голосе появилась сухость.

Чья–то рука приподняла и опустила крест Брона.

– У каждого свой стиль. Мне жаль, Мартин. Я забыл, что ты не переносишь разговоров о старом мире и его обществе.

– Каждому, согласно его желаниям. Не каждый имеет такую судьбу, как твоя, и наверняка немногие имеют возможность успокоить ее в любой момент.

– Я никогда не имел никаких предубеждений. – В голосе появился оборонительный тон.

– Сейчас, Мартин, уже нет назад пути. Судьба изменилась с появлением этого человека, который любит терпеть, и с появлением такого человека, как ты, который любит заставлять терпеть. Два конца одной и той же психической деформации.

Наступила тяжелая тишина.

– Ты хочешь его послушать?

– У меня нет ни малейшего желания слушать рассказы о взлетах и падениях занюханной планетки. Мы знаем, что это Галтерн. Иначе нас не было бы здесь. И чтобы испытать его способности, как катализатора, необходимо подождать.

– Брон? Ты слышишь меня?

– Да.

– Можешь открыть глаза? Моргни только. Этого будет достаточно.

Он поворочался словно человек, которому мешают спать, и на мгновение моргнул.

– Прекрасно, Брон. Это то, что нужно. Первый – это Мартин Дауквист. Ты его уже видел… А второй… Да, хорошее общество собралось возле тебя.

– Хорошо, Ананиас. Но кто второй? Когда я начинаю думать об этом, у меня прямо голова раскалывается.

– Было бы лучше, если бы она совсем раскололась, Брон. Х–ха, – ты видел самого Кана!

9

Брон проснулся от звука звонка, провозглашавшего смену вахты. Он сел в постели, борясь с остатками сна. Врач не обманул, кожа была гладкая и розовая. Боль в плечах и ногах почти прошла.

– Что, все спят?

– Спят? – воскликнула Джесси со злостью. – Как можно спать, если ты храпишь с такой силой? Как ты себя чувствуешь?

– Как в Рождество Христово в Европе!

– Хорошо. К тебе возвращается память. Хотя я сомневаюсь, что ты смог что–либо вспомнить о Рождестве в Европе. Как никак, все же наркотик, который тебе вкололи…

– Расскажи мне о Дауквисте. Я думаю, что он что–то подозревает.

– Мартин Дауквист. Девятое поколение. Заместитель Кана, но без сомнений, более жестокий, чем его начальник. Ответственен за четыре проведенные акции против планет, не входящих в Федерацию Разрушителей. На него ты должен обратить особое внимание. Он хитрый и ловкий, как дьявол. Любит садистские пытки.

– Об этом я не забуду. Что он делает здесь, вместе с Каном?

– Мы еще точно не знаем. Это не обычный планетный Совет. Или они подготовили нечто важное, или узнали, что Службу интересует этот рейд, поэтому они сами решили все разузнать. Если это именно так, не пробуй пользоваться своими шутками!

Джесси замолчала, заметив входящего врача. Он прошел к Брону и быстро осмотрел его.

– Ты выскочил из этой переделки целым и невредимым, – усмехнулся врач, когда закончил осмотр. – Хотя должен заметить, что ты этого не заслуживаешь. Так издеваться над самим собой. Я прикажу принести тебе поесть и можешь выметаться отсюда. В следующий раз я просто прооперирую тебя и сниму рубашку вместе с кожей. Посмотрим тогда какой из тебя выйдет мазохист.

Полковник Дауквист хочет тебя видеть. Я не советую с ним шутить. С теми, кто проходит через его руки, уже ничего нельзя сделать.

Минутой позже вестовой принес горячий завтрак, и Брон только тогда понял, как давно он не ел. Ему принесли также и одежду, легкая туника военного образца, немного белья и длинный белый плащ, предназначенный для молитвы. Улыбаясь, он надел белье и плащ, отложив тунику. В плаще нашелся достаточно большой карман, чтобы в него поместилась Библия. Остальные вещи он рассовал в отделения хирургического футляра, который нашел в медотсеке, уверенный, что его действия полностью соответствуют действиям настоящего синкретиста.

Врач вернулся, чтобы проводить его к полковнику. Увидев, как он одет, он не смог удержаться от удивления.

– Нужно быть идиотом, чтобы не сделать того, что тебе приказали, – сказал он, но несмотря на это не потребовал, чтобы пленный переоделся.

Дауквист поднял глаза, заметив входящего Брона.

– Ага, синкретист. Ты выглядишь вполне здоровым.

– Зачем вы захватили меня? – сразу в лоб спросил Брон. – Я требую, чтобы вы немедленно вернули меня в Семинарию.

– Об этом не может быть и речи, – категорически отрезал Дауквист. – Ни в коем случае. Даже если бы мы и хотели, но мы, конечно, не хотим этого. Мы проделали большой и трудный путь, чтобы достичь цели, Галтерн.

– Меня зовут Андер.

– Хорошо, пусть будет Андер. И не строй иллюзий относительно своего положения. Ты – пленник, такой же, каким был в Семинарии. Однако, это не означает, что мы не можем сотрудничать, правда… немного позже. Пока мы не убедимся, что ты не предашь нас, ты просто подчинишься приказу. Но все же я очень надеюсь, что мне еще удастся сделать это при твоем первом же неверном шаге.

Дверь внезапно раскрылась и так же быстро закрылась. В каюту вошел Кана. Он подозрительно глянул на Брона и сел за стол. Он выглядел весьма интеллигентно и совсем не был похож на безжалостного захватчика планетных систем.

– Мартин… – я хотел бы, чтобы вы оставили нас.

Дауквист, видимо, вознамерился запротестовать, но затем молча исполнил просьбу.

Он вышел, бросив на Брона красноречивый взгляд. Было ясно, что существует различие во взглядах на положение Брона на корабле. Не было сомнения, что Дауквист был взбешен, приказом Кана.