Текст книги "Антология фантастических рассказов"

Автор книги: Гарри Гаррисон

Соавторы: Дэниел Киз,Эрик Фрэнк Рассел,Пол Уильям Андерсон,Генри Каттнер,Роберт Сильверберг,Фредерик Браун,Альфред Бестер,Уильям Тенн,Фредерик Пол,Джеймс Ганн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

– Я могу сделать для вас электричество, – сказала Эби без всякого интереса.

– Может быть, и можешь, но если ты будешь тратить свою энергию на измерительную аппаратуру, все измерения станут бессмысленными. Теперь, Эби, подними, пожалуйста, этот стул на несколько минут.

Он заставил ее продержать стул в воздухе пять минут и снова проделал все измерения, отмечая изменения в пульсе, давлении крови, частоте дыхания, и затем снова взвесил ее.

– Ладно. Теперь отдохни. Нам придется подождать, пока все вернется в норму, прежде чем мы сможем приступить к новым опытам.

Эби послушно уселась на другой стул и уставилась в пол.

– Эби, ты ведь будешь мне помогать? – спросил Мэт. – Я это делаю и для твоего собственного блага. Если ты сумеешь контролировать свои силы, то, может быть, твои друзья перестанут ломать ноги и падать в воду.

Выражение лица Эби не изменилось.

– Мне все равно, – сказала она.

Мэт вздохнул. На мгновение ему захотелось бросить начатый эксперимент и уйти из ее жизни – упаковать свои заметки и пишущую машинку в автомобиль и вернуться в университет. Но он уже не мог остановиться. Он был слишком близок к решению загадки.

Он снова провел все измерения и увидел, что короткий отдых вернул все данные к норме.

– Попробуем еще раз, – сказал Мэт. – Подними, пожалуйста, этот стул снова на ту же высоту.

Стул нерешительно подпрыгнул вверх.

– Легче. Еще капельку.

Стул выпрямился и начал двигаться более плавно.

– Теперь подержи его в этом положении.

Стул повис в воздухе без движения. Мэт выждал пять минут.

– Хорошо. Теперь опусти его осторожно на пол.

Стул плавно, словно перышко, опустился на землю. Снова Мэт проделал все измерения. Ее пульс стал реже, кровяное давление упало, дыхание было редким, грудь едва подымалась при каждом вздохе. Температура тоже упала…

Потом в течение часа они работали со столом. К концу этого часа Эби могла поднять стол на долю дюйма или устремить его к потолку, где он оставался, пока она не опускала его на землю. Она балансировала им на одной ножке и заставляла его крутиться как волчок. Расстояние не играло никакой роли. Она управляла столом одинаково хорошо с любой точки комнаты, с крыльца или даже пройдя несколько сот ярдов вниз по дороге.

– Откуда ты знаешь, где он находится и что с ним? – задумчиво спросил Мэт.

Эби безразлично пожала плечами.

– Не знаю. Просто чувствую.

– Чем? – допытывался Мэт. – Видишь его, осязаешь, ощущаешь его?

– Все вместе, – отвечала Эби.

Мэт растерянно покачал головой.

– Ты выглядишь утомленной. Тебе лучше прилечь.

Она легла на свою койку, но Мэт знал, что она не спит. Когда она не встала, чтобы приготовить завтрак, Мэт сам открыл консервы и попытался накормить ее.

– Спасибо, мистер Райт, – сказала Эби, – я чегой-то не голодная.

– «Я не голодна», – поправил Мэт, но Эби не реагировала на замечание.

Вечером она слезла с койки, чтобы приготовить ужин, но сама съела не больше двух-трех ложек. Помыв посуду, она снова забралась на койку и задернула за собой одеяло.

Мэт сидел допоздна, пытаясь найти смысл в своих записях и графиках. Несмотря на показания приборов, Эби почти не чувствовала серьезных физиологических изменений, происходивших в ней. Поэтому можно было предположить, что такие изменения всегда сопутствовали проявлению ее парапсихологических способностей и что она переносила эти изменения достаточно легко.

Но почему эти способности в такой степени зависели от ее настроения? В чем заключалась разница? Почему, когда накануне она пыталась двигать предметы усилием воли, ей было гораздо труднее передвинуть чашку телекинетически, чем физически? Почему теперь, когда она несчастна, дело обстоит как раз наоборот?

Может быть, она черпает энергию из какого-то постороннего источника? Какие физические законы нарушает Эби? Какие использует? Когда Эби была несчастна, она каким-то образом могла свести к нулю тяготение, нет, скорее не тяготение, а массу тела. Как только это сделано, процесс телекинеза уже не должен был требовать больших затрат энергии. Каким-то образом она умела затем восстановить прежнюю величину массы, и смутная идея начала созревать в его мозгу – ну конечно же! Энергия, выделяющаяся при падении этого тела, поступала – но как? – в ее организм, возмещая расход энергии на телекинез предмета.

Он торопливо записал свои выводы. Совершенно ясно, что энергия, полученная при восстановлении массы тела, не могла полностью возместить расход энергии на телекинез. Поэтому Эби уставала после каждого опыта, но вовсе не так сильно, как если бы расходовала энергию на физическое перемещение предмета.

Какая же ты свинья, Мэттью Райт, в который раз за этот день подумал он. Но отступать было уже поздно.

Утром аппетит Эби не стал лучше. Мэт велел Эби попробовать двигать несколько предметов одновременно. Он увидел, как чашка кофе взлетела вверх, проделала двойное сальто, не расплескав ни капли, и опустилась на кофейник, который поднялся в воздух, чтобы встретить ее. Мэт встал, сиял чашку с кофейника, выпил кофе и поставил чашку обратно. Кофейник даже не шелохнулся.

Но способности Эби имели предел. Количество разных предметов, которыми она могла манипулировать одновременно, не превышало трех; если же предметы были одинаковыми, то она легко справлялась с пятью и более. Она даже заставила шесть сандвичей проплясать в воздухе какой-то сложный танец.

– О боже, – воскликнул Мэт, – ты могла бы нажить себе в цирке целое состояние!

– Разве? – спросила Эби без всякого интереса. Она пожаловалась на головную боль и легла в постель.

Мэт ничего не сказал. Они проработали в этот день полтора часа. Остаток дня Мэт потратил на приведение в порядок своих записей. Несколько раз он кидал взгляды на маленькую неподвижную фигурку Эби. Он смутно начинал понимать колоссальные возможности, которые в ней скрыты. Им овладел смутный страх. Какую роль он выбрал для себя? Он начал как добрая фея, но больше уже не был ею.

Эби не вставала весь день, и отказывалась от еды, приготовленной Мэтом. На следующее утро, когда она медленно сползла с койки, предчувствие беды, овладевшее Мэтом, еще более обострилось. Она выглядела осунувшейся и постаревшей. Мэт уже приготовил завтрак, но она только устало тыкала вилкой в тарелку, несмотря на все его уговоры.

– Это не имеет никакого значения, – отвечала она.

– Может быть, ты нездорова? – раздраженно допытывался Мэт. – Я отвезу тебя к доктору.

Эби холодно взглянула на него.

– То, что у меня не в порядке, никакой доктор не вылечит.

В это утро Мэт увидел, как жестянка с мукой прошла сквозь его тело. Эби кидала ее к нему с разной скоростью, измеряя силу необходимого мысленного толчка. Мэт либо ловил жестянку, либо Эби останавливала ее на лету и возвращала обратно. Но на этот раз жестянка полетела слишком быстро, как пуля. Невольно Мэт взглянул себе на грудь, ожидая сильного удара. Но вместо этого он увидел, как жестянка пролетела насквозь…

Мэт ошеломленно оглянулся, потирая грудь дрожащими пальцами. Жестянка ударилась о стенку хижины и лежала на полу, помятая, в облаке мучной пыли.

– Она прошла насквозь, – прошептал Мэт, – я видел ее, но ничего не ощутил. Эби, что произошло?

– Я не смогла ее остановить, – прошептала она, – и тогда я мысленно пожелала, чтобы она оказалась в другом месте. Всего на мгновение. И это случилось.

Так они открыли способности Эби к телепортации – мысленному мгновенному переносу предметов из одного места в другое. Это оказалось столь же просто, как и телекинез. Эби заставляла проходить предметы сквозь стены, не вредя ни тем, ни другим. Размеры предметов не играли никакой роли. Насколько Мэт мог судить, расстояние также.

– Как насчет живых существ? – спросил Мэт.

Эби сосредоточилась. Неожиданно на столе появилась мышь, коричневая полевая мышь с подергивающимися усиками и удивленными черными глазами. Секунду мышь лежала на столе как парализованная, а затем быстро побежала по столу в сторону Эби. Эби завизжала. Перевернувшись в воздухе, мышь исчезла. Мэт смотрел, широко раскрыв рот. Эби висела в воздухе на высоте трех футов. Медленно она опустилась на свой стул.

– Это действует и на людей – прошептал Мэт, – попробуй еще раз. Попробуй это на мне.

Мэт почувствовал тошноту, как если бы земля неожиданно ушла у него из-под ног. Он взглянул вниз и увидел, что парит в воздухе на высоте двух футов над своим стулом. Он медленно поворачивался, но ему казалось, что комната кружится вокруг него.

– Здорово, – сказал он.

Мэт начал вращаться быстрее. Через секунду он кружился как волчок, комната мелькала у него перед глазами.

– Стоп! – закричал он. – С меня хватит! – В тот же момент он перестал крутиться и упал вниз. У Мэта было ощущение, что его желудок собирался выпрыгнуть наружу. Он тяжело и больно шлепнулся на стул, на котором сидел прежде, но тут же с воплем вскочил.

– Ты это нарочно сделала! – закричал он обвиняющим тоном.

Эби приняла невинный вид.

– Я сделала только то, что вы просили.

– Ладно, пусть так, – сказал Мэт, – но с этой минуты я отказываюсь быть подопытным кроликом.

Эби сложила руки на коленях.

– Что мне теперь делать, мистер Райт?

– Попрактикуйся на себе, – сказал Мэт.

– Хорошо, мистер Райт. – Она плавно поднялась в воздух. – Это чудесно. Она вытянулась горизонтально, словно лежала в постели, и начала летать вокруг комнаты. Потом вернулась в кресло. Глаза ее горели. – У меня такое чувство, что я могу сделать все на свете, – сказала она. – Что мне попробовать сейчас?

Мэт секунду подумал.

– Попробуй телепортировать себя.

– Куда?

– Куда угодно, – нетерпеливо ответил Мэт, – это не имеет никакого значения.

– Куда угодно! – повторила она. И в следующее мгновение ее не стало.

Мэт уставился на ее стул. Эби исчезла, в этом не было ни малейшего сомнения. Мэт выскочил на крыльцо. Полуденное солнце заливало все вокруг потоками ослепительного света.

– Эби! – закричал Мэт. – Эби! – Он подождал, но ему ответило только эхо. Минут пять он бегал вокруг хижины, крича и призывая, пока, наконец, сдавшись, не вернулся в хижину. Он сидел, глядя на койку Эби, и размышлял. Где она могла теперь быть?

Должно существовать какое-нибудь научное объяснение телепортации – это что-нибудь вроде замыкания трехмерного пространства через четвертое измерение…

Его начали одолевать угрызения совести. Может быть, Эби погибла? Или находится в четвертом измерении, как в ловушке, не в силах оттуда выбраться? Он не понимал теперь, как он мог быть настолько безумным, чтобы экспериментировать над человеческими жизнями и основными законами природы. Мэт угрюмо осознал, что цель никогда не оправдывает средства.

И вдруг Эби появилась подобно духу из сказок «Тысячи и одной ночи», с подносом, уставленным блюдами. Щеки ее горели, глаза сверкали.

– Эби! – закричал Мэт. Он почувствовал, как камень свалился у него с сердца. – Где это ты была?

– В Спрингфильде.

– В Спрингфильде? – У Мэта сперло дыхание. – Но ведь это за пятьдесят миль отсюда!

Эби поставила поднос на стол и щелкнула пальцами.

– Вот смотрите, я была там.

Мэт поглядел на поднос. На нем были вареные омары, жареная картошка… Эби улыбнулась.

– Я проголодалась, – сказала она.

– Но откуда ты… – начал было он. – Ты была в ресторане, ты взяла все эти вещи там?

Эби счастливо кивнула.

– Я была голодна.

– Но ведь это воровство, – простонал Мэт и в первый раз осознал чудовищность того, что он совершил, научив Эби пользоваться своими возможностями. Ничто не было в безопасности: ни деньги, ни драгоценности, ни смертоносные секреты.

– Они даже и не заметят, что у них что-нибудь пропало, – ответила Эби, и потом, никто меня даже не видел. – Она произнесла это как решающий довод.

Эби ела с аппетитом, и Мэт радовался, что она не собирается уморить себя голодом.

– Но почему тебя не заметили там? – спросил Мэт.

– Сначала я никак не могла решить, как попасть в кухню. Но я видела, что там был только один повар…

– Видела?

– Я была снаружи, но как-то могла видеть, что делается внутри. И тогда я позвала: «Альберт», и повар вышел, а я вошла и забрала еду вместе с подносом и вернулась сюда. Это было очень просто, ведь я знала, что повар ждет, когда его позовут.

– Как ты могла это знать?

– Я подумала это, – сказала Эби, нахмурившись, – вот так.

Он удивленно посмотрел на нее и вдруг понял, что она хочет сказать. Телепатия! И, глядя на ее лицо, он понял, что не ошибся. Широко открытыми недоверчивыми глазами Эби посмотрела на Мэта. Постепенно ее лицо приняло холодное и жесткое выражение, словно она надела маску.

– О, Эби, милая, нежная Эби!

– Вы… – она задохнулась, – вы сам черт. Что бы я ни сделала, вам все будет мало.

Я погибший человек, подумал Мэт.

– Вы с вашей добротой, и вашим красивым лицом, и вашими городскими манерами, как вы могли так поступить? Вы заставили меня полюбить вас. Вам это не было трудно. Нужно было только подержать деревенскую девчонку за руку при лунном свете и поцеловать ее разок, и она уже готова была прыгнуть к вам в постель. Но этого-то вы не хотели. Все время вы смеялись надо мной и строили свои планы. Бедная деревенская девчонка! С самого начала все было сплошным обманом. И в самый счастливый момент забрали все обратно. Бедная деревенская девчонка! Она вообразила, что вы хотите ее. Мечтала, что вы, может быть, на ней женитесь. Вы думаете сейчас, что как-нибудь обманете меня и я вам все прощу. Вы хотите заставить меня думать, что я вас неправильно поняла. Не выйдет. Ничего у вас не выйдет, потому что я знаю все, что вы думаете.

Что он думал на самом деле? Приходило ли ему в голову хотя бы на мгновение, что он может жениться на ней? Мэт содрогнулся. Такая жизнь была бы кромешным адом. Представьте себе только, если можете, жену, которая все знает, все может, которую нельзя обмануть, при которой нельзя остаться наедине с собой. Представьте себе жену, которая в секунду может превратить квартиру в хаос, которая в силах швырять тарелки, стулья и столы с одинаковой легкостью и смертельной меткостью. Представьте жену, которая в любое время по малейшему подозрению может оказаться в любом месте. Представьте жену, которая видит сквозь стены и читает мысли, и тогда, может быть, вы предпочтете сломанную ногу или камни в печени.

Эби задрала подбородок.

– Вам нечего беспокоиться. Я скорее выйду замуж за гремучую змею. Та по крайней мере хоть шипит прежде, чем ужалить.

– Убей меня! – в отчаянии крикнул Мет. – Лучше убей меня!

Эби мило улыбнулась.

– Убить вас было бы слишком милосердно. Я даже не знаю такого наказания, которое не было бы слишком милосердно для вас. Но вы не беспокойтесь. Я постараюсь придумать. А теперь убирайтесь и оставьте меня одну.

Мэт повернулся, чтобы выйти. Но не успел он сделать и шага, как оказался снаружи хижины. Он зажмурился от яркого солнечного света. Мэта начало трясти. Он попытался собрать разбежавшиеся мысли. Итак, он совершил чудовищно жестокое преступление – неважно по каким мотивам. И вот он пойман и находится во власти потерпевшего, и никогда еще ни один потерпевший не располагал более совершенными средствами возмездия.

Единственный вопрос заключался в том, какую форму примет возмездие. Когда он узнает это, он сможет придумать, как его избежать. Покорно ждать наказания Мэт не собирался.

Однако как только он составит план действий, этот план в ту же секунду станет известен Эби и поэтому окажется совершенно бесполезным. Она уже и так знала слишком много. Он должен перестать думать.

– Ну, мистер Райт, вы готовы?

Мэт вздрогнул. Рядом с ним на ступеньке крыльца стояла пара очаровательных ножек в нейлоновых чулках и маленьких черных туфельках. Мэт поднял глаза я посмотрел на ее фигурку, затянутую в черное платье, на ее лицо с большими голубыми глазами и ярко-красными губками, лицо, обрамленное прелестными белокурыми волосами. Даже в том состоянии, в каком он находился, Мэт ощутил всю прелесть ее красоты. Какая жалость, что остальные дары природы оказались такими ужасными!

– Я полагаю, что ваша невеста не будет возражать, – сказала Эби с приятной улыбкой, – поскольку у вас нет невесты. Так вы готовы?

– Готов? К чему? – У Мэта внезапно закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Он закрыл глаза, а когда открыл их, то понял, что они уже на танцплощадке в Спрингфильде, где когда-то были вместе.

Эби упала ему в объятия.

– Танцуйте! – сказала она.

Мэт понял, что все присутствующие глазеют на них, как если бы они свалились с потолка. Может, так оно и было?

Официант в белой куртке, сердито нахмурившись, решительно зашагал по направлению к ним. Но Эби была так же безучастна ко всеобщему смятению, вызванному их неожиданным появлением, как и большая автоматическая радиола, стоявшая в углу. Эби, прижавшись к Мэту, танцевала легко и свободно. Официант похлопал Мэта по плечу. Мэт с облегчением вздохнул и остановился. Но в следующее мгновение почувствовал, что продолжает двигаться в ритме танца, дергаясь, словно марионетка. Эби не собиралась останавливаться. Официант упрямо шел за ними.

– Прекратите это, – потребовал он.

– Я н-н-не м-м-о-г-г-у ос-с-ста-н-но-виться! – дергаясь, проговорил Мэт.

– Можете, можете, – успокоительно проговорил официант, продолжая идти за ними, – есть много вещей, которые человек не может сделать, но перестать делать то, что он делает, он всегда может. Мне кажется, вы были бы рады остановиться.

– Кон-н-неч-чно, б-был б-б-бы, – проговорил Мэт. – П-пе-р-ре-с-ст-тан-нь! – шепнул он Эби.

– Скажите этому человеку, чтобы он убирался прочь, – прошептала Эби в ответ.

Мэт решил снова начать танцевать сам. По крайней мере это приятное, чем чувствовать, как тебя дергает в разные стороны.

– Мне кажется, вам лучше уйти, – сказал он официанту.

– Мы не любим выставлять людей силой, – сказал официант, нахмурившись, но должны соблюдать порядок ради наших клиентов. Лучше уйдите подобру, он схватил Мэта за руку, – а не то…

Внезапно Мэт почувствовал, что его рука свободна. Официант исчез. Мэт дико оглянулся вокруг. На автоматической радиоле появилось новое украшение. С вытаращенными тупо глазами и лицом белее собственной куртки официант, освещенный переливающимися огнями радиолы, напоминал китайского болванчика. Эби еще теснее прижалась к Мэту. Они продолжали медленно кружиться под музыку. Официант слез и через минуту снова направился к ним, сопровождаемый вторым официантом, барменом с квадратной челюстью и уродливым бульдогом в образе человека.

Управляющий, подумал о нем Мэт. Четверка угрожающе сомкнулась вокруг Эби и Мэта.

– Не знаю, что это за игру вы затеяли, – проворчал бульдог, – но мы не хотим, чтобы вы играли в нее здесь. Если вы быстренько не уберетесь, то пожалеете.

Глядя на него, Мэт охотно ему поверил. Он сделал новую попытку остановиться.

– Н-н-не м-мо-г-гу, – проговорил он, – н-не-у-ж-жел-л-ли в-вы д-ддума-е-те, я б-б-бы н-не п-пре-кра-тил, ес-с-с-л-ли б-б-б-бы м-мог.

Менеджер посмотрел на него налитыми кровью глазами.

– Полагаю, что прекратили бы. – Он сжал челюсти. – Ну что ж, ребята. Вышвырните их вон.

– Осторожнее, – нерешительно проговорил первый официант, – кто-то из них владеет хитрым приемом.

И тут нападающие исчезли. Мэт с несчастным видом посмотрел на радиолу. Там они сидели один на другом, напоминая акробатическую пирамиду. Пирамида зашаталась и рассыпалась. Даже сквозь громкую музыку были слышны глухие удары о пол. Затем Мэт увидел, как они обескураженно встают. Бармен усиленно потирал нос. Внезапно он сжал кулаки и бросился в атаку. Управляющий успел поймать его за руку.

Четверка устроила военный совет. Каждые несколько секунд кто-нибудь из них поднимал голову и смотрел на Мэта и Эби. Наконец первый официант отделился от общей группы и с решительным видом направился к радиоле. Музыка прекратилась, цветные огни погасли. Наступила тишина. Все четверо с победоносным видом повернулись к танцплощадке. Так же внезапно огни зажглись вновь и снова загремела музыка. Они подскочили на месте. Осторожными шагами управляющий подкрался к стене и выдернул шнур из розетки. Он повернулся, все еще держа его в руке. Шнур начал извиваться. Управляющий смотрел на него, не веря своим глазам. Шнур начал складываться в кольца. Управляющий торопливо бросил его на пол. Шнур поднялся над полом, как кобра, и начал раскачиваться в медленном смертоносном танце. Потом прыгнул вперед. Управляющий едва успел отскочить. Металлические клыки стукнули по полу. Все четверо отступили, глядя на шнур широко раскрытыми глазами. Шнур презрительно повернулся и, скользнув к розетке, воткнулся в нее. Музыка заиграла снова.

Когда радиола опять попала в его поле зрения, Мэт заметил вокруг нее оживленную деятельность. Бармен приближался к управляющему, держа в руке сверкающий пожарный топор. На мгновение Мэту показалось, что весь мир сошел с ума. Затем он увидел, как управляющий, держа топор наготове, осторожно двинулся к радиоле. Удар был сокрушительным, но шнур, свернувшись в кольца, успел отскочить в сторону. Управляющий подошел чуть поближе. Потом он взглянул вниз и закричал. Шнур обернулся петлей вокруг его ноги, словно питон, душащий свою жертву. Отчаянно размахивая топором, человек-бульдог наносил удар за ударом. Один из них, попав в цель, разрубил шнур пополам. Музыка прекратилась, радиола погасла. Обезглавленный шнур извивался в предсмертной агонии.

Эби остановилась. Мэт с облегчением вздохнул, ноги его дрожали.

– Эби, – умоляюще проговорил он, – пойдем отсюда побыстрее. Она покачала головой.

– Давайте посидим, – и повела его к столику, который сразу же опустел, так же как и вся прилегающая к нему часть комнаты.

– Думаю, что вы не прочь выпить, – сказала Эби.

– Я бы лучше ушел, – пробормотал Мэт.

Они сели. Эби повелительно подозвала официанта. Тот осторожно приблизился к столу. Эби вопросительно посмотрела на Мэта.

– Виски, – беспомощно пробормотал Мэт, – только без соды.

Почти мгновенно официант вернулся обратно, держа на подносе бутылку и два стакана.

– Босс приказал получить деньги вперед, – робко пробормотал он.

Мэт тщетно обыскал карманы.

– У меня нет с собой денег!

– Неважно, – сказала Эби, – поставьте поднос.

– Нет, мадам… – начал официант, глядя округлившимися глазами на поднос, который, выскользнув у него из рук, опустился на стол. Он запнулся, закрыл рот рукой и отошел от стола.

Эби сидела, опершись локтем о стол и мечтательно положив подбородок на маленькую ладонь.

– Я не хочу быть плохой дочерью, – сказала она, – па здесь, наверное, понравилось бы.

– Нет, нет, – торопливо проговорил Мэт, – пожалуйста, не надо. У нас и без того целая куча неприятностей…

…Дженкинс сидел у стола на третьем стуле, медленно моргая; от него разило спиртом. Мэт потянулся за бутылкой, налил немного виски в свой стакан, поднес его к губам и залпом выпил. На мгновение виски обожгло ему горло, но в следующий момент это ощущение исчезло. Мэт поставил стакан на стол и немного подождал. Но он ничего не чувствовал, совершенно ничего. Он подозрительно посмотрел на стакан. Тот был полон.

Дженкинс прищурил глаза.

– Эб, – сказал он, ерзая на стуле, – что ты тут делаешь? Какая ты шикарная! Подцепила парня с монетой?

Эби не обратила на его вопросы ни малейшего внимания.

– Па, если бы я попросила тебя кое-что для меня сделать, ты бы сделал?

– Конечно, Эб, – торопливо ответил Дженкинс. Его глаза загорелись при виде бутылки с виски. – Все что угодно.

Он поднес бутылку к губам. Та приятно забулькала. Когда Дженкинс поставил бутылку на стол и вытер рот большой волосатой рукой, бутылка оказалась наполовину пустой. Дженкинс тяжело вздохнул. Мэт снова поднял свой стакан и поднес его к губам. Когда он опустил его, стакан был по-прежнему полон, а Мэт по-прежнему пуст.

– Если бы я попросила тебя стукнуть мистера Райта по носу?

Мэт внутренне сжался.

– Конечно, Эб, конечно, – сказал Дженкинс. Он медленно согнул свою массивную руку и сжал кулак. Борода не давала разглядеть выражение его лица, но Мэт подумал, что это даже к лучшему.

– Ты что, обидел мою маленькую девочку? – потребовал ответа Дженкинс. – Послушай, сынок, – вдруг переменил он тон, – что с тобой? На тебе лица нет! – Он снова посмотрел на Эби. – Стукнуть его сейчас?

– Я скажу когда, – ответила Эби.

– Полиция! – неожиданно завопил Дженкинс, охватывая своей огромной рукой горлышко бутылки.

Мэт поднял голову. Бармен вел к ним троих полицейских. Они приближались решительно, уверенные в своей власти и силе. Мэт быстро повернулся к Эби.

– Только, пожалуйста, не устраивай никаких столкновений с законом.

Эби зевнула.

– Я устала, – сказала она, – уже поздно.

Дженкинс, нагнув голову, бросился навстречу полиции. И тут зал исчез. Мэт поморгал, борясь с тошнотой. Он и Эби снова были в хижине.

– А как насчет твоего отца? – спросил Мэт.

– После выпивки, – ответила Эби, – па больше всего на свете любит хорошую потасовку. А теперь я иду спать. Я здорово устала.

Оставив туфельки на полу, она забралась на койку. Медленно прошли два мучительных часа. Мэт осторожно сел и взял ботинки в руки. Потом встал и медленно, на цыпочках, пошел к двери. Дюйм за дюймом продвигался он к своей цели, напряженно прислушиваясь к сонному дыханию Эби. Приоткрыв дверь, он выскользнул наружу и тихо закрыл ее за собой. Ступенька скрипнула. Мэт в ужасе застыл на месте. Однако из хижины не донеслось ни малейшего звука. Машина сама покатилась под уклон, едва он отпустил тормоз, и, только отъехав на милю от хижины, Мэт включил мотор. Свобода! Уже рассветало, когда он подъехал к бензоколонке. Солнце, заглянув сквозь ветровое стекло его машины, увидело молодого человека в грязном костюме, небритого, с красными от усталости глазами. Но Мэт дышал глубоко, он упивался вином свободы. Он не помнил, куда ведет дорога, по которой он ехал, но куда бы она ни вела, жизнь была прекрасна.

Мэт считал, что Эби не сможет его найти и что она не сможет телепортировать себя в то место, в котором ни разу не была. В обоих своих путешествиях в Спрингфильд Эби посетила только те места, в которых она раньше побывала с Мэтом.

Когда из-за бензоколонки вышел сонный служащий. Мэт спохватился, что у него нет денег. Безнадежно он начал шарить по карманам. Без денег он надолго застрянет здесь, а все его деньги остались в хижине вместе с одеждой, пишущей машинкой и папками с начатой диссертацией. Но… его рука что-то нащупала в кармане брюк. Бумажник. Он вытащил его и заглянул внутрь. Там было четыре доллара бумажками и на триста долларов аккредитивов.

– Заправьте машину, – сказал Мэт. Когда он успел захватить деньги? В Спрингфильде бумажника с ним не было… Однако… А может быть, ему мешает подумать как следует голод? Он ничего не ел со вчерашнего утра.

– Где здесь можно поесть?

– Видите вон те грузовики у дороги? Обычно в таких местах хорошо кормят. Но здесь не то. Зато есть местная достопримечательность. Шоферы останавливаются, чтобы только посмотреть на нее. Звать Лола…

Внутри столовая напоминала железнодорожный вагон. Вдоль одной стены тянулся длинный прилавок. Шоферы, все, как один, крупные мужчины в рубашках с короткими рукавами, курили, пили кофе и дразнили официантку. Мэт устало присел за один из пустых столиков. Официантка, освободившись от группы поклонников, подошла к нему со стаканом воды, раскачивая на ходу бедрами. Она была пышной брюнеткой с коротко остриженными волосами и улыбающимся загорелым лицом. Ее юбка и кофточка с низким вырезом оттопыривались как раз в нужных местах. Когда она наклонилась, чтобы поставить стакан с водой на стол. Мэт против своей воли скользнул глазами по низкому вырезу ее блузки.

– Что вы будете кушать? – спросила она.

Мэт проглотил слюну.

– Пару блинчиков и сосиски.

– Кофе?

Мэт кивнул головой. Он слегка улыбнулся, чтобы показать, что ценит ее внимание. Не было ни малейшего сомнения в ее привлекательности. В любое другое время…

– Ох! – вскрикнула вдруг она, потирая грудь рукой и кидая на Мэта укоризненные взгляды. Затем на ее лице появилась кокетливая улыбка. Толстым пальчиком она погрозила Мэту. – Скверный мальчик!

Мэт смотрел на нее, как на сумасшедшую. Когда она исчезла за прилавком, Мэт озабоченно покачал головой и, заметив мрачные взгляды, которые кидали на него шоферы, углубился в изучение стакана с водой. Он вспомнил, что его мучит жажда. Мэт выпил полный стакан, но жажда не проходила. Лола, не теряя времени, принесла Мэту кофе. Но когда она приблизилась к Мэту, произошло непонятное – на совершенно ровном месте Дола поскользнулась, вылив кофе на рубашку Мэта. Он вскочил, ругаясь. Опомнившись, Лола схватила пачку бумажных салфеток и начала оттирать рубашку. Мэт заметил, что шоферы глядят на него – одни мрачно, другие с завистью. Он снова сел за стол. В конце концов это могло быть простой случайностью.

Тем временем заказанные блинчики уже приготовили. Лола несла их к столу Мэта, однако это оказалось далеко не простым делом. Никогда в жизни Мэт не видел столь скользких блинчиков. Лола была так занята, пытаясь удержать их на тарелке, что даже перестала покачивать бедрами. Блинчики катались по тарелке из стороны в сторону. От напряжения Лола сморщила лоб. Она шла каким-то сложным танцевальным шагом, пытаясь удержать блинчики в равновесии. Мэт смотрел на нее как завороженный. Тем временем все четыре сосиски на другой тарелке подскочили вверх и исчезли одна за другой за низким вырезом ее блузки. Лола вскрикнула. Блинчики полетели в разные стороны. Один из них попал ближайшему шоферу в лицо.

– А, шутник! – закричал он и запустил стулом в Мэта.

Мэт вскочил, пытаясь вылезти из-за стола. Блинчик, отскочивший от первого шофера, угодил в открытый от удивления рот его соседа. Тот подскочил, задыхаясь и издавая невнятные звуки. Через стол полетели чашки. Мэт нырнул под стол, закрыв глаза и покорившись своей судьбе. Сквозь шум драки до него донесся смех, похожий на звон маленьких серебряных колокольчиков. Затем, не имея ни малейшего представления, как это произошло, он оказался на улице. Мотор заработал, едва только он нажал на стартер. Мэт повернулся, чтобы взглянуть назад, на столовую – и едва не потерял контроль над машиной. На заднем сиденье аккуратной стопкой были сложены его одежда, пишущая машинка и папки с диссертацией.

Когда Мэт остановился на одной из улиц Клинтона, он почувствовал себя немного лучше, по крайней мере морально. По пути он умылся в маленьком ручейке у дороги, побрился и переоделся. Но он был совершенно измотан голодом и недосыпанием. Лучше это, мрачно подумал Мэт, чем Эби. Какое-то время он сумеет продержаться. Что касается появления в машине его вещей, то у Мэта на этот счет было несколько объяснений. Наиболее приятное из них заключалось в том, что Эби изменила свои намерения; она ждала, что он попытается удрать, и облегчила ему эту попытку. Мэт подумал, что в душе Эби была добросердечным ребенком. Слабость этого объяснения заключалась в том, что Мэт не верил в него.