Текст книги "Антология фантастических рассказов"

Автор книги: Гарри Гаррисон

Соавторы: Дэниел Киз,Эрик Фрэнк Рассел,Пол Уильям Андерсон,Генри Каттнер,Роберт Сильверберг,Фредерик Браун,Альфред Бестер,Уильям Тенн,Фредерик Пол,Джеймс Ганн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)

– Па сказал, что послал бы вам больше, но это все, что он смог наскрести.

Мэт тяжело опустился на стул.

– Но каким образом ты… я ведь сам точно не знал, где находится это место. Я ж тебе не сказал, куда я еду.

– О, я всегда хорошо умела находить дорогу и потерянные вещи. Как кошка.

– Но… но… – запинаясь, заговорил Мэт, – но как ты сюда попала?

– Приехала, – ответила она.

Невольно Мэт посмотрел на стоявшую в углу метлу.

– Па одолжил мне мула. Я уже отпустила его. Он сам найдет дорогу домой.

– Но ты не можешь оставаться здесь. Это невозможно!

– Ну, пожалуйста, мистер Райт, – в голосе Эбигайль появились успокаивающее нотки, – моя мама всегда говорила, что мужчина не должен принимать решений на пустой желудок. Посидите и отдохните. Ужин готов. Вы, наверное, умираете с голоду?

– Нечего здесь решать… – начал было Мэт, но замолчал, глядя, как она ставит на стол ужин – толстые ломти жареной ветчины с густой подливкой, маисовые лепешки, воздушные бисквиты, масло, домашнее варенье, крепкий черный кофе, дымящийся и ароматный. Щеки Эбигайль раскраснелись у плиты, она выглядела почти хорошенькой.

– Я не в состоянии есть, – сказал Мэт.

– Чепуха, – ответила Эбигайль, наполняя его тарелку.

Мрачно Мэт отрезал ломоть ветчины и положил его в рот. Мясо было таким нежным, что почти таяло во рту. Чуть спустя Мэт уже поглощал пищу с той скоростью, с какой успевал подносить ее ко рту. Все было приготовлено так, как ему всегда нравилось. Никогда он не мог никому объяснить, до какой степени надо поджаривать ветчину. Но эта была приготовлена как раз по его вкусу.

Мэт откинулся от стола, зажег сигарету и стал наблюдать, как Эбигайль наливает ему третью чашку кофе. Он почувствовал, что жизнь прекрасна.

– Если бы у меня было время, я бы испекла пирог с персиками, – говорила Эбигайль, – я умею готовить очень вкусный пирог с персиками.

Мэт лениво кивнул головой. Конечно, было бы совсем неплохо иметь кого-нибудь рядом, чтобы…

– Нет, – произнес он вдруг, – ничего не, выйдет. Ты не можешь здесь оставаться. Что скажут люди?

– Но кому какое дело? А потом, я всегда могу сказать, что мы женаты.

– Нет, – хрипло сказал Мэт, – пожалуйста, не говори этого!

– Мистер Райт, – умоляюще проговорила Эбигайль, – пожалуйста, разрешите мне остаться. Я буду вам готовить и убирать хижину. Я вам совсем не буду мешать, честное-пречестное слово, не буду.

– Послушай, Эби, – Мэт взял ее за руку. Эбигайль стояла рядом с ним, покорно опустив глаза. – Ты очень милая девочка, и ты мне нравишься. Ты готовишь лучше, чем все, кого я знал, и в один прекрасный день ты составишь счастье какого-нибудь мужчины, став его женой. Но я слишком хорошо к тебе отношусь, чтобы позволить тебе погубить свое доброе имя. Ты должна вернуться домой к отцу.

– Ладно, – произнесла Эбигайль так тихо, что ее едва было слышно.

Обескураженный неожиданным успехом, Мэт встал и пошел к двери. Эбигайль покорно последовала за ним. Мэт открыл дверцу машины и помог девушке сесть, затем, обойдя машину, сел сам на место водителя. Эбигайль сидела маленькая и тихая, прижавшись к дверце. Внезапно Мэту стало жалко ее и стыдно, словно он ударил ребенка. Но он взял себя в руки и включил зажигание. Мотор зафыркал, но машина стояла неподвижно. Мэт сбросил газ и снова нажал на стартер. Мотор пыхтел, тщетно пытаясь сдвинуть машину с места. Мэт проверил зажигание. Все было в порядке. Снова и снова нажимал он на газ, но машина стояла как вкопанная.

Мэт подозрительно посмотрел на Эбигайль.

Но это же абсурд! – подумал он. С тех пор как он встретил эту девчонку, ему стала мерещиться всякая чертовщина. Однако машина не двигалась с места. В конце концов Мэт сдался.

– Ладно, – вздохнул он, – не могу же я тебя выставить за дверь на таком расстоянии от твоего дома. Можешь переночевать сегодня здесь.

Молча она последовала за ним в хижину. Она помогла ему устроить из одеял импровизированные ширмы, прикрепив их к верхним койкам на двух противоположных стенах хижины.

Когда Мэт открыл глаза, сквозь одеяло просвечивали рассеянные лучи солнца. Комната была наполнена запахом жареной ветчины и кипящего кофе. Мэт жадно принюхался и, отодвинув одеяло, выглянул наружу. Все его припасы были выгружены из машины и аккуратно сложены в углу. На маленьком столике около окна стояла пишущая машинка, рядом с ней лежали драгоценные папки и стопка чистой бумаги.

Эби, весело напевая, ставила на стол завтрак. Вместо вчерашнего ужасного платья на ней было надето новое – коричневое, – которое совершенно не шло ей, зато не так скрывало вполне правильную, хотя и хрупкую фигуру. Мэт мельком подумал о том, как бы она выглядела, если бы ее как следует причесать и одеть в порядочное платье. Но эта мысль быстро отступила под новым натиском на его чувства – он ведь уже сел за стол. Яйца были приготовлены как раз так, как надо, – белок плотный, но не твердый. Было странно, как Эби смогла угадать все его вкусы. Сначала он было подумал, что переоценил свой аппетит, но довольно быстро уплел три яйца. Со вздохом Мэт отодвинул от себя тарелку.

– Ну что ж, – начал он.

Эби сидела очень тихая и смотрела в пол. Сердце Мэта дрогнуло. В конце концов несколько часов не составят никакой разницы.

– Ну что ж, – повторил он, – пора приниматься за работу.

Эби вскочила и начала убирать со стола. Мэт подошел к столику, на котором его ждала пишущая машинка. Он сел в кресло и вложил в машинку чистый лист бумаги. Стол был очень удобно расположен по отношению к свету, высота его как раз соответствовала росту Мэта. Идеальные условия для работы.

Все было в полном порядке, кроме одного – ему совершенно не хотелось работать. В конце концов он напечатал в центре листа:

ПСИХОДИНАМИКА КОЛДОВСТВА

По материалам процессов салемских ведьм 1692 года.

Он подчеркнул заголовок и остановился. Не то чтобы Эби была очень шумной; ее почти не было слышно. Мэт одним ухом прислушивался к тому, как она мыла посуду и ставила тарелки на полку. Затем последовало молчание. Мэт терпел сколько было сил и затем обернулся. Эби сидела за столом и зашивала дыру в его старых брюках. Словно почувствовав его взгляд, Эби подняла голову и улыбнулась. Мэт снова повернулся к пишущей машинке.

«Колдовство, – начал он нерешительно, – это попытка первобытного человека создать порядок из хаоса. Естественно, что вера в сверхъестественное пропадает по мере познания физических законов, управляющих миром».

Мэт повернулся.

– Кто устроил такой кавардак в вашем доме?

– Либби, – ответила она.

– Либби? – удивленно спросил Мэт – Это еще кто?

– Вторая я, – спокойно ответила Эби. – Обычно я держу ее глубоко внутри, но когда бываю несчастна, то уже не могу с ней справиться. Тогда она вырывается на свободу и делает все, что ей заблагорассудится. Она больше не слушается меня.

Великий боже, – подумал Мэт, она сумасшедшая. Типичный случай шизофрении.

– Откуда ты все это взяла? – осторожно спросил он.

– Когда я родилась, – ответила Эби, – у меня была сестра-двойняшка, только она очень скоро умерла. Когда я маленькой плохо себя вела, ма качала головой и говорила, что Либби никогда бы этого не сделала. И уж когда я что-нибудь вытворяла, то всегда говорила, что это сделала Либби. От порки не спасало, зато на душе становилось спокойнее. Скоро я сама поверила, что Либби делала все, за что меня наказывали, что Либби – часть меня самой, и я старалась запрятать ее поглубже, чтобы она не выбралась наружу и не впутала меня в какую-нибудь историю. А потом я стала старше, – Эби слегка покраснела, – и стали происходить всякие странные вещи, вот тут-то Либби по-настоящему мне пригодилась.

– Ты ее когда-нибудь видела? – спросил Мэт.

– Конечно, нет, – укоризненно. ответила Эби, – ведь на самом-то деле она не существует.

– Не существует?

– Конечно, не существует, – сказала Эби, – все эти вещи происходят, когда я сильно расстроена. Тут уж я ничего не могу поделать. Но ведь надо же все это как-то объяснить… вот я и придумала Либби.

Мэт вздохнул. Эби не была сумасшедшей или дурочкой.

– Разве ты не можешь делать такие вещи, когда сама хочешь?

– Ну, может быть, самую капельку. Вот когда я разозлилась из-за виски, которое вы дали па, я подумала, что па стоило бы ради разнообразия промочить себя разок снаружи.

– А как насчет колеса и гаек?

Она расхохоталась.

– Ой, вы были такой смешной тогда!

Мэт сначала нахмурился, но потом не удержался и рассмеялся сам, потом снова повернулся к пишущей машинке, и тут ему пришло в голову, что он принимает события последних восемнадцати часов и то объяснение, которое им дает Эби, как нечто физически возможное. Неужели он вправду может поверить, будто Эби способна передвигать предметы – как бы это выразиться? – при помощи какой-то таинственной силы? Совершать все это как бы усилием воли? Конечно же, он в это не верит. Ну, а вдруг?… Мэт вспомнил бутылку виски, выливающую свое содержимое на голову Дженкинсу. Вспомнил тарелку, упавшую с полки на пол. Вспомнил гайки, отвинтившиеся сами собой, когда он стоял в двух футах от машины. И колесо, которое вдруг покатилось по совершенно ровной дороге. Но в конце концов должно ведь существовать объяснение странных фактов, даже если они и не укладываются в современные научные представления. Даже Эби понимает необходимость этого. Мэт вспомнил все объяснения, которые дает подобным явлениям современная наука: иллюзия, галлюцинация, гипноз – все что угодно, лишь бы это не требовало коренной перестройки установившейся системы взглядов. Он вспомнил Райна – парапсихолога который называл это явление каким-то ученым термином. Да, телекинез перемещение неодушевленных предметов усилием воли. Однако название ровно ничего не объясняло. Затем он подумал об электричестве. Не нужно ничего знать об электричестве, для того чтобы им пользоваться. Необходимость понять суть события является иногда чисто психологической, а не физической.

Мэт посмотрел на первые строчки своей диссертации. Семнадцатый век. Почему он должен растрачивать свое время на такую чепуху? Здесь у него под рукой было нечто более современное. Случайно он натолкнулся на такую штуку, которая может перевернуть мир вверх дном или поставить его с головы на ноги.

Мэт снова обернулся. Эби, кончив штопать его брюки, сидела у стола и смотрела прямо перед собой в открытую дверь хижины. Мэт встал и подошел к ней. Она повернула к нему голову и тихо улыбнулась.

– Я вам могу чем-нибудь помочь? – озабоченно спросила она.

Мэт вытащил иглу из мотка штопальных ниток и слегка воткнул ее в неструганую поверхность стола, так что игла стояла вертикально.

– Заставь ее двигаться, – с вызовом произнес Мэт.

Эби уставилась на него.

– Зачем?

– Я хочу посмотреть, как ты это делаешь, – сказал Мэт, – разве этого недостаточно?

– Но я не хочу этого делать, – возразила Эби, – я никогда не хочу делать такие вещи. Они случаются сами собой.

– Попробуй.

– Нет, мистер Райт, – твердо ответила Эби, – мне никогда это не приносило ничего, кроме неприятностей. Это распугало всех моих друзей и всех знакомых па.

– Если ты хочешь остаться здесь, ты будешь делать то, что я тебе велю.

– Ну, пожалуйста, мистер Райт, – умоляющим голосом сказала Эби, – не заставляйте меня. Добром это не кончится.

В ответ Мэт только рявкнул. Эби опустила глаза и прикусила губу. Затем она посмотрела на иглу. На ее гладком лбу появились морщины от напряжения. Ничего не произошло. Игла продолжала стоять. Эби глубоко вздохнула.

– Не могу, мистер Райт, – простонала она, – я просто не могу этого сделать.

– Но почему? – свирепо спросил Мэт.

– Не знаю, – ответила Эби. Машинально она начала разглаживать рукой складки юбки у себя на коленях. – Мне кажется, это потому, что я счастлива.

Мэт потратил целое утро на эксперименты. Он предлагал Эби катушку ниток, авторучку, монетку, листок бумаги, бутылку… последнее показалось самому Мэту гениальной идеей. Но бутылка, как и все прочее, пребывала в полной неподвижности. Он даже вытащил запасное колесо из багажника и прислонил его к машине. Пятнадцать минут спустя колесо было все в том же положении.

Наконец Мэт снял с полки чашку и поставил ее на стол.

– Ты так хорошо умеешь бить посуду, – сказал он, – разбей ее.

Эби безнадежно уставилась на чашку. Лицо ее выглядело старым и осунувшимся. На секунду все ее тело напряглось, затем она бессильно опустилась на стул.

– Не получается, – простонала она, – ни в какую не получается.

– Никак! – заорал на нее Мэт. – Неужели ты такая дура, что даже не умеешь говорить правильно? Нельзя говорить «ни в какую», надо говорить «никак».

С немой мольбой Эби подняла на Мэта свои голубые глаза.

– Никак, – сказала она голосом, в котором слышались рыдания, и опустила голову на руки. Плечи ее стали судорожно вздрагивать.

Мэт в мрачном раздумье уставился на ее спину. Неужели ей и в самом деле нужно быть несчастной, чтобы происходили чудеса? Мэт поджал губы. Если это так, то ей придется плохо.

– Собирай свои вещи, – резко сказал он, – ты поедешь домой к отцу.

Эби сжалась и подняла голову.

– Я не буду ехать, – сказала она.

– «Я не поеду», – резко поправил ее Мэт.

– Не поеду, – свирепо повторила Эби, – не поеду, не поеду.

Внезапно чашка полетела по направлению к голове Мэта. Инстинктивно он выставил вперед руку. Чашка, ударившись в нее, упала на пол. Мэт растерянно посмотрел на осколки, потом на Эби. Ее руки по-прежнему были сложены на коленях.

– Ты сделала это?! – заорал Мэт. – Значит, это все-таки правда.

– Так ехать мне к па?

– Нет, если ты будешь мне помогать.

Эби поджала губы.

– Разве одного раза мало, мистер Райт? Вы же теперь знаете, что я могу это сделать. Увидите, добра не будет… – Она посмотрела на его каменное лицо. – Но я буду делать это, раз вы хотите…

– Это очень важно, – мягко сказал Мэт. – Но послушай, что ты почувствовала перед тем, как чашка полетела в меня?

– Бешенство.

– Нет, меня не интересуют твои эмоции. Что ты ощущала?

Эби нахмурила брови.

– Ей-богу, мистер Райт, я ни в какую… – она быстро взглянула на него, я никак не могу подобрать слова. Вроде как если бы я захотела схватить что поближе и швырнуть в вас, а затем получилось, как будто я и швырнула. Вроде как я толкнула чашку всем телом, а не только рукой.

Мэт, задумавшись, снял с полки вторую чашку и поставил ее на стол.

– Попробуй повторить.

Лицо Эбигайль напряглось. Затем она бессильно откинулась на спинку стула.

– Я ни в… я никак не могу. У меня просто нет подходящего настроения.

– Ты едешь домой к отцу, – выпалил Мэт.

Чашка шевельнулась.

– Вот, вот, – быстро произнес Мэт, – попробуй еще раз, пока ты не забыла!

Чашка снова покачнулась.

– Еще раз…

Чашка поднялась на дюйм над столом и опустилась. Эби вздохнула.

– Вы ведь так нарочно сказали, мистер Райт. Вы ведь не хотите чтобы я поехала домой?

– Не хочу. Но, может быть, ты сама захочешь, прежде чем мы кончим опыты. Теперь ты будешь практиковаться, пока не сможешь проделывать это сознательно, что бы это там ни было.

– Ладно, – покорно сказала Эби, – только это ужасть как утомительно, когда нет подходящего настроения.

– «Очень утомительно», – поправил Мэт

– Очень утомительно, – повторила Эби.

– А теперь, – сказал Мэт, – попробуй еще раз.

Эби практиковалась до полудня. Самое большее, на что она оказалась способна, – поднять чашку на фут от стола, но это она делала к концу очень хорошо.

У Мэта не было никакой возможности определить без точных приборов, как далеко простирались способности Эби. Впрочем, необходимое оборудование можно достать в Спрингфильде. Пока же он выяснил, что феномен Эби достигал наибольшей силы, когда девушка чувствовала себя несчастной. Мэт задумчиво смотрел в окно хижины. Постепенно в его голове сформировался план, как сделать Эби несчастнее, чем она была когда-либо за всю свою короткую жизнь.

Весь день Мэт был очень ласков с Эби. Несмотря на отчаянные протесты, он помог ей вытереть посуду. Он рассказывал ей о своей жизни и учебе в Канзасском университете. Он рассказал ей о своей диссертации по психологии и о том, что будет делать, когда защитит ее.

– Расскажите мне еще о студентках, – вздохнула Эби.

Он начал рассказывать, что надевают студентки, когда они ходят на лекции, и что они надевают, когда идут на свидания или отправляются на танцы. Глаза Эби стали большими и круглыми.

– Наверно, это здорово, – со вздохом сказала Эби. – А зачем они поступают в университет?

– Чтобы выйти замуж, – ответил Мэт, – во всяком случае, большинство из них.

Эби покачала головой.

– Красивые платья. И все такое. Эти девушки, должно быть, ужасть… ужасно нерасторопные, если сразу не выскакивают замуж. А почему они не могут выйти замуж дома?

Мэт задумчиво нахмурился. Эби умела задавать вопросы, касающиеся самой глубины человеческих отношений.

– Мужчины, с которыми они познакомятся в университете, будут зарабатывать им больше денег.

– Ах так? – сказала Эби. – Ну что ж, если это то, чего они хотят, то они должны быть довольны.

Дальше все шло в том же духе. Мэт сказал, что не может понять, почему Эби не осаждают толпы претендентов на ее руку и почему она давно уже не вышла замуж. За ужином он поглощал ее стряпню в огромных количествах и клялся, что никогда не пробовал лучшей.

Эби не могла быть счастливее. Любая работа кипела в ее руках. Тарелки были вымыты почти в ту же самую минуту, когда она за них принялась.

Мэт вышел на крыльцо и сел на ступеньку. Эби устроилась рядом с ним, положив руки себе на колени.

Хижина стояла на вершине холма. Хотя уже наступила ночь, луна, большая и желтая, освещала лежавшую у их ног долину. Далеко внизу озеро в темно-зеленой оправе из деревьев отсвечивало серебром.

– Здорово красиво, правда? – вздохнула Эби.

– Очень, – рассеянно ответил Мэт.

Они помолчали. Мэт почти физически ощущал ее близость. Несмотря на нелепые платья, простое лицо, босые ноги и отсутствие образования, в Эби было что-то очень женственное и трогательное. Пожалуй, она была женственней, чем те девушки, которых он знал по университету. Эби по крайней мере знала, чего она хотела от жизни. Она будет кому-нибудь очень хорошей женой. Единственная ее цель будет заключаться в том, чтобы ее муж был счастлив. Она будет ему готовить, и убирать, и рожать ему сильных и здоровых детей, и будет довольна своей судьбой. Она будет молчать, когда он будет молчалив; не будет надоедать, когда он будет работать; будет веселой, когда будет весел он; будет удовлетворять все его желания.

Мэт зажег сигарету, пытаясь согнать это настроение. При свете спички он взглянул на ее лицо.

– Как ухаживают у вас в горах? – спросил он.

– Иногда мы гуляем, – мечтательно ответила Эби, – и вместе смотрим на все, и немножко разговариваем. Иногда в школе устраивают танцы. Если у парня есть лодка, можно поехать кататься по озеру. Иногда бывают вечера в церкви или пикники. Но чаще всего, когда ночь бывает теплой и светит луна, мы сидим на крыльце, взявшись за руки, и делаем то, что девушка согласна позволить.

Мэт взял ее руку в свою. Рука была сухой, прохладной и сильной. Эби повернула голову, пытаясь рассмотреть в темноте его лицо.

– Я вам хоть капельку нравлюсь, мистер Райт? – спросила она. – Не так чтобы жениться на мне, а по-дружески?

– Мне кажется, ты самая женственная из всех женщин, каких я знал, ответил он и понял, что это действительно так.

Словно сговорившись, они одновременно прижались друг к другу. Мэт нашел губами ее губы, и они были мягкими, теплыми и страстными. Тяжело дыша, он оттолкнул ее. Эби, слегка повернувшись, прикорнула к его плечу; рука Мэт обнимала ее за талию. Она удовлетворенно вздохнула.

– Мне кажется, что я бы вам все позволила, – сказала она.

– Не понимаю, почему ты давно не вышла замуж? – спросил он.

– Наверное, я виновата, – задумчиво сказала Эби. – Мне не нравился никто из тех, кто за мной ухаживал. Я злилась на них без всякой причины, а потом с ними случалось что-нибудь нехорошее. Может быть, мне хотелось, чтобы они были другими. Думаю, что я не была влюблена ни в одного из них. Во всяком случае, я рада, что не вышла замуж, – она вздохнула.

Мэт почувствовал что-то вроде угрызения совести. Ну и свинья же ты, Мэттью Райт! – подумал он.

– А что случилось с этими парнями, которые за тобой ухаживали? – спросил он. – Ты была в этом виновата?

– Люди всякое болтали, – с горечью в голосе ответила Эби, – они говорили, что у меня дурной глаз. Конечно, когда Хэнк как-то опоздал, я сказала ему, что он мог с таким же успехом сломать себе ногу. На следующий день он полез забивать планки на крыше и упал и сломал ногу. Но он всегда был очень неуклюжим. А Джим был таким холодным, и я посоветовала ему прыгнуть в озеро, чтобы согреть свою кровь. Но, по-моему, человек, который только и делает, что удит рыбу, должен часто падать вводу.

– Думаю, что так, – ответил Мэт. Его стала пробирать дрожь.

– Вам холодно, мистер Райт? – спросила с беспокойством Эби. – Позвольте мне принести ваш пиджак.

– Не надо, – ответил Мэт, – все равно уже пора идти спать. Иди ложись. Завтра утром мы поедем в Спрингфильд за покупками.

– Взаправду, мистер Райт? Я никогда не была в Спрингфильде, недоверчиво сказала Эби. – Честное-пречестное слово, что поедем?

– Честное слово, – ответил Мэт, – иди ложись спать.

Мэт посидел на крыльце еще несколько минут. Забавные вещи происходили с теми, в ком Эби разочаровывалась. Когда он зажигал сигарету, его руки слегка дрожали. В Эби было скрыто множество различных людей. Мэт знал уже четырех из них: задумчивую маленькую девочку с тоненькими косичками за спиной, бродившую босиком по пыльным дорогам; счастливую домохозяйку; несчастное вместилище непонятных сил; девушку с горячими губами. Кто из них была настоящая Эби?

Наутро Мэт познакомился еще с одной Эби. Ее волосы, заплетенные в косички, были уложены короной вокруг головы. На ней было новое, опять-таки совершенно не шедшее ей платье из блестящей голубой ткани с красной отделкой. На бедре была приколота большая искусственная роза. Голые ноги облегали дешевые черные сандалии.

Боже, подумал Мэт, это ведь ее лучшее воскресное платье. И мне придется появиться с нею в таком виде на улицах Спрингфильда. Он содрогнулся и подавил желание сорвать эту ужасную розу.

– Ну что ж, – спросил он, – ты готова?

Глаза Эби возбужденно заблестели.

– Значит, мы взаправду едем в Спрингфильд, мистер Райт?

– Едем, если заведется машина.

– Она заведется, – уверенно сказала Эби.

Мэт искоса поглядел на нее. Над этим тоже следовало поразмыслить…

…Глаза Эби горели. Она смотрела на городские дома так, словно они каким-то чудом возникали из небытия специально для нее. Затем она принялась изучать прохожих. Мэт заметил, что наибольшее внимание она обращала на женщин.

Внезапно Мэт обнаружил, что Эби как-то странно затихла. Он поглядел на нее. Эби сидела, сложив руки на коленях и опустив глаза.

– В чем дело? – спросил Мэт.

– Мне кажется, что я выгляжу очень смешной, – ответила она. Голос ее слегка дрожал. – Мне кажется, вам должно быть стыдно за меня, мистер Райт. Если вы не против, я просто посижу в машине.

– Ерунда, – ответил Мэт, стараясь, чтобы его голос звучал убедительно. Ты выглядишь чудесно.

Вот чертенок, подумал он, у нее удивительная способность все понимать. Она или необычно тонко чувствует, или…

– Кроме того, – сказал он вслух, – я собираюсь купить тебе новое платье.

– Платье? Вы хотите купить мне новое платье, мистер Райт? – Ей было трудно говорить.

Мэт кивнул. Он остановил машину у самого крупного универмага в Спрингфильде. Обойдя машину, он открыл Эби дверцу и помог ей вылезти. Они вошли в магазин. Эби прижалась к его руке. Мэт чувствовал, как быстро бьется ее сердце.

– Нам на второй этаж, – сказал Мэт.

Эби смотрела широко раскрытыми глазами на длинные ряды платьев.

– Я никогда не думала, – прошептала она, – что на свете так много платьев.

Мэт рассеянно кивнул. Ему нужно было отлучиться, и надолго, чтобы найти лабораторию, где бы он смог взять в аренду измерительную аппаратуру. Он отвел в сторону продавщицу.

– Со мной девушка, – сказал он, – я хочу, чтобы вы отвели ее в салон красоты и поработали над ней. Стрижка, шампунь, укладка волос, брови и все прочее. Затем оденьте ее с головы до ног. Согласны? – Мэт вытащил бумажник и заглянул в него. Медленно он вытащил один аккредитив на сто долларов, затем еще один. У него оставалось всего триста долларов, а ему предстояло достать оборудование и жить до конца лета на эти деньги. Мэт вздохнул и подписал аккредитивы. – Постарайтесь, если возможно, держаться в этих пределах.

– Да, сэр, – сказала продавщица и нерешительно улыбнулась. – Это ваша невеста?

– Боже великий, конечно нет! – вырвалось у Мэта. – То есть я хотел сказать, она моя племянница. Сегодня у нее день рождения.

Тяжело дыша, он подошел к Эби.

– Ты пойдешь с этой женщиной, Эби, и будешь делать все, что она тебе скажет.

– Хорошо, мистер Райт, – ответила Эби как во сне. Она пошла за продавщицей с таким видом, словно вступала в сказочную страну.

Мэт отвернулся, закусив губу. На душе у него скребли кошки.

Сев в машину, он посмотрел на часы. У него в запасе было по меньшей мере два с половиной часа. За это время он сможет найти все необходимое.

Впрочем, ему пришлось по возвращении прождать еще часа два. Затем…

– Мистер Райт! – Голос был грудным и мелодичным.

Мэт поднял глаза и вскочил с кресла. Перед ним стояла блондинка, такая красивая, что у него захватило дыхание. Коротко остриженные волосы, слегка завивающиеся на концах, обрамляли прекрасное лицо. Простое черное платье с низким вырезом облегало маленькую женственную фигурку. Изящные длинные ноги были обуты в маленькие черные туфельки с высокими каблуками.

– Боже мой, Эби! Что они с тобой сделали?

– Вам не нравится? – спросила Эби с омрачившимся лицом.

– Это восхитительно, – пробормотал Мэт, – но они покрасили твои волосы!

Эби расцвела.

– Женщина, которая это сделала, сказала, что она их вымыла. Она сказала, что это их естественный цвет, но мне придется мыть их каждые несколько дней. И даже не хозяйственным мылом. – Она вздохнула. – Я никогда не знала, сколько девушка должна возиться со своим лицом. Мне придется многому учиться…

Пока Эби счастливо лепетала, Мэт недоверчиво смотрел на нее. Неужели он спал в одной хижине с этой девушкой? Неужели она готовила ему еду и штопала дыры в его карманах? Неужели он действительно поцеловал ее, и она ему сказала: «Я бы вам все позволила…»? Сможет ли он вести себя с ней, как прежде? Мэт ожидал перемены, но не такой разительной. Эби носила свое новое платье с восхитительной уверенностью. Она шла на высоких каблуках так, словно ходила на них всю свою жизнь. Вещи всегда послушно служили Эби.

– Ты голодна? – спросил Мэт.

– Я бы слопала ежа, – ответила она.

Этот ответ так не вязался с ее внешним обликом, что Мэт разразился хохотом. Эби сделала большие глаза.

– Я что-нибудь сказала не так? – жалобно спросила она.

…Еда в ресторане была превосходна, и Эби ела незнакомые диковинки с таким удивлением, словно все это с минуты на минуту могло исчезнуть столь же таинственно, как и появилось.

– Попробуй сдвинуть чашку, – попросил Мэт, когда они покончили с едой.

Эби с минуту смотрела на чашку.

– Не могу, – тихо сказала она, – я ужасно стараюсь, просто изо всех сил, но я не могу. Я для вас все сделаю, мистер Райт, но этого не могу.

Потом они танцевали.

Во время длинного обратного пути она заговорила только один раз.

– Неужели есть люди, которые все время живут вот так?

– Нет, – ответил Мэт.

Эби кивнула:

– Так оно и должно быть. Такие вещи случаются очень редко.

Когда они вошли в хижину, она обняла Мэта за шею и крепко поцеловала в губы.

– Есть только один способ, которым девушка может отблагодарить мужчину за такой восхитительный день, – прошептала она ему на ухо. – За платья, и поездку, и обед, и танцы. И за то, что вы были таким милым. Я никогда не думала, что со мной может случиться что-нибудь похожее. Мне кажется, если действительно любишь кого-нибудь, то можно все. Я вас ужасно люблю. Я рада, что меня сделали такой хорошенькой. Если я могу сделать вас счастливым – хоть ненадолго…

Чувствуя, как к горлу подступает тошнота, Мэт осторожно снял ее руки со своей шеи.

– Ты не поняла, – холодно произнес он. – Произошла ужасная ошибка. Я не знаю, сможешь ли ты простить меня. Эти платья – для другой девушки, моей невесты. Ты примерно того же роста, и вот я подумал… даже не знаю, как это получилось, что ты меня так неверно поняла…

Он остановился. Говорить больше было не к чему. Его план удался блестяще. Медленно, по мере того как он говорил, живость покинула Эби, лицо ее погасло, она словно сморщилась и ушла в себя. Она была маленькой девочкой, которую стукнул по лицу в самую счастливую минуту ее жизни человек, которому она больше всего доверяла.

– Ну что ж, – очень тихо сказала она, – спасибо, что вы позволили мне думать, будто все это для меня, хотя бы и недолго. Я никогда не забуду этот день. – Она повернулась и залезла на койку, опустив за собой одеяло. Ее всхлипывания не дали Моту уснуть в эту ночь. А может быть, он не мог уснуть оттого, что всхлипывания были очень тихими и ему приходилось напрягать слух…

Завтрак протекал печально. Что-то случилось с едой, хотя Мэт не мог уловить, что именно. Все было приготовлено так же, как всегда, но пища не имела никакого вкуса.

Мэт механически жевал и пытался не смотреть на Эби. Это не представляло труда; Эби казалась очень маленькой и не сводила глаз с пола. На ней снова было нелепое голубое платье. Она смыла с лица краску, и оно стало тусклым и безжизненным. Даже ее свежевымытые волосы словно потускнели.

Мэт сидел и курил одну сигарету за другой, пока Эби убирала со стола и мыла посуду. Покончив с работой, она повернулась к нему.

– Вы хотите, чтобы я двигала вещи для вас. Сегодня у меня это получится.

– Откуда ты знаешь, что я хочу?

– Так уж, знаю.

– А ты не возражаешь?

– Нет. Я ни против чего не возражаю.

Она подошла поближе и села на стул.

– Смотрите!

Стол, стоявший между ними, приподнялся, покрутился на одной ножке и упал набок.

– Что ты чувствуешь? – возбужденно спросил Мэт. – Можешь ли ты управлять своей силой? Ты хотела, чтобы он двигался именно так?

– Стол был вроде частью меня самой, как рука. Но я не знала заранее, что он будет делать.

– Подожди минутку, – сказал Мэт, – я кое-что принесу из машины. – И он кинулся за приборами.

Эби безропотно позволила взвесить себя, измерить пульс, температуру и кровяное давление.

– Мне бы еще надо было бы измерить твой базальный метаболизм, пробормотал он, – но с этим придется подождать. Ах, если бы в этой лачуге была динамо-машина!