Текст книги "Разговорчивый покойник. Мистерия в духе Эдгара А. По"

Автор книги: Гарольд Шехтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Часть четвертая
ПОД МАСКОЙ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Мак-Кензи и слыхом не слыхивал о Питере Ватти. Он знал только, что уникальный гроб-охладитель был изобретен местным умельцем из Конкорда, которого Герберт Баллингер встретил во время своего недавнего посещения городка. Баллингер сообщил Мак-Кензи, что чертеж этого замечательного устройства можно приобрести за определенную сумму, которую анатом и поспешил выделить с величайшей радостью. После чего Баллингер вернулся в Конкорд, заключил сделку и по возвращении в Бостон передал чертеж Мак-Кензи всего за несколько часов до смерти.

Когда анатом закончил рассказ, Линч заявил, что, учитывая новую информацию, помощника Баллингера, Бенджамина Боудена, теперь следует рассматривать как возможного убийцу. Он всячески заверил нас, что бостонская полиция не пожалеет сил, чтобы выследить беглеца, чье неожиданное исчезновение казалось крайне подозрительным. Через несколько минут, поблагодарив Мак-Кензи за помощь, мы с Линчем вышли из дома и сели в ожидавшую карету.

Сидя сзади с пустой шкатулкой доктора Фаррагута на коленях, я почувствовал, что мои физические и умственные силы на пределе. Мне едва удавалось отфиксировать хоть сколько-нибудь связную мысль, и я испытывал непреодолимое желание забыться сладким сном. Но где мог я освежиться этим временным забытьём? Само собой, вернуться в дом миссис Рэндалл было невозможно. Даже если изуродованные трупы уже увезли в морг – а я надеялся, что это так, – вряд ли приходилось рассчитывать хоть на минуту покоя в месте, где любая мелочь вызывала чудовищные ассоциации.

Учитывая плачевно стесненные финансовые обстоятельства, гостиница также отпадала.

Напрашивался единственный выход. Через двадцать минут, назвав кучеру адрес, я попрощался с Линчем и вышел из экипажа перед домом дядюшки сестер Элкотт, мистера Сэмюеля Мэя. Старый джентльмен, которого мне, конечно же, пришлось разбудить, был немало удивлен, увидев меня в столь неподходящий час. Однако, выслушав мой крайне сжатый рассказ о страшных событиях сегодняшнего дня, он был так добр, что провел меня в гостевую комнату, где я, скинув с себя верхнюю одежду, бросился на кровать и моментально погрузился в забытье.

На следующее утро – после долгого, хотя не бестревожного сна, – я почувствовал, что мысли достаточно прояснились, чтобы обдумать дальнейшие шаги. Миссию мою вряд ли можно было считать успешной. Хотя мне и удалось найти украденную шкатулку доктора Фаррагута, местонахождение ее драгоценного содержимого оставалось тайной. Если, как настаивал Мак-Кензи, ботанический метод Фаррагута не что иное, как знахарство, продолжать поиски не имело смысла. Но доверять словам Мак-Кензи в этом отношении не следовало. Подобно любому члену медицинского заведения, он был заклятым врагом томсонианского подхода к лечению. Так или иначе, поскольку все традиционные методы доказали свою несостоятельность, мне не оставалось ничего иного, как положиться на природную медицину доктора Фаррагута.

Но как действовать теперь? Ответ напрашивался сам собой. Цепочка улик вела от украденной шкатулки доктора Фаррагута к Ладлоу Марстону, от него – к Герберту Баллингеру, а затем – к Питеру Ватти. Пусть бостонская полиция охотится за Бенджамином Боуденом; стрелка моего компаса указывала в ином направлении.

Надо было немедля возвращаться в Конкорд.

Среди бесчисленных пророческих заявлений, которые можно отыскать в писаниях Ральфа Уолдо Эмерсона – самого знаменитого гражданина Конкорда, – есть такое наблюдение: «Природа всегда облекается в цвета духа». Хотя этому утверждению и не откажешь в определенном гностическом красноречии, оно фактически, как и все афоризмы мистера Эмерсона, настолько резко расходится с обычным здравым смыслом, что мало чем отличается от остальной псевдомистической чепухи.

Демагогическая бессмысленность этого заявления вновь бросилась мне в глаза, когда я прибыл в Конкорд. Стоял исключительно прекрасный и безмятежный день. Однако в душе моей, отнюдь не соответствуя умиротворяющей прелести пейзажа, царил полный хаос. Если бы природа действительно облеклась в цвета моего духа, то небо не блистало бы осенней синевой, а мрачно хмурилось бы и по нему неслись смятенные грозовые тучи.

Этому эмоциональному беспокойству не следует удивляться. Ужасные события последних дней глубоко омрачили мою душу. Угрюмое настроение лишь усугублялось провалом всех попыток найти препараты доктора Фаррагута.

В то же время дух мой не полностью пребывал в беспросветном мраке. Да и как могло быть иначе? Ведь всего через несколько минут я увижу дорогую Сестричку. Хотя мысль поделиться с ней новостями, которые наверняка потрясут и разочаруют ее, пугала меня, перспектива нашего неизбежного воссоединения преисполняла меня радостью.

Приближаясь к очаровательному жилищу Элкоттов, я услышал сквозь приоткрытые окна девичий голос, который, хотя и звучал ниже обычного, явно принадлежал Луи.

– И снова крах! – декламировала она нарочито хрипло и с неумело злодейскими интонациями. – Что за бес ополчился против меня! Еще немного – и я получил бы руку богатой невесты. Но она будет моей – я сломлю ее гордыню, заставлю склонить надменную голову и умолять о прощении!

Предположив, что появился в самый разгар репетиции мелодрамы «Проклятие ведьмы», я не решился сразу обнаружить свое присутствие, не желая прерывать действо. Постепенно Луи добралась до конца своего монолога, и только тогда я тихонько постучал.

Дверь почти моментально распахнулась. На пороге стояла сама Луи. Я сразу понял, что мое предположение было правильным, так как на девочке был кричаще-яркий наряд, состоявший из шляпы с пером, фиолетового плаща, свободно ниспадавшей рубашки и мешковатых панталон, заправленных в высокие желтые сапоги. Узкую талию опоясывал широкий кожаный ремень, к которому была прицеплена деревянная шпага, смастеренная из жердины, доставшейся Луи в качестве трофея после посещения Питера Ватти.

При виде меня ее искрящиеся серые глаза вспыхнули от удовольствия. Затем, придав лицу издевательски торжественное выражение, она развернулась на каблуках и повела меня в гостиную.

Заглянув в сводчатый дверной проем, я увидел, что все три сестры Луи, вместе с моей возлюбленной женой, уютно расположились в комнате, деловито занятые различными аспектами постановки пьесы. Старшая, Анна, сидела в качалке, пришивая длинный шлейф к белому льняному платью, которое явно должна была носить принцесса. Крошка Мэй, зажав в кулаке карандаши, сидела, скрестив ноги, на полу перед большим листом бумаги и рисовала отдаленный холм, на котором высился средневековый замок. Лиззи (примостив рядышком одну из своих разодранных кукол) свернулась калачиком на диване, мастеря из пучка конского волоса то, чему суждено было стать париком с проседью. Возле нее сидела Сестричка, накинув на плечи шерстяную шаль и держа в изысканно-тонкой руке ножницы. Она вырезала из куска картона нечто напоминавшее гитару. Довершал очаровательную сценку домашний кот, лежавший перед пылающим камином, зажав передними лапами свой любимый резиновый мячик. Из всех домочадцев не было видно только миссис Элкотт.

Помедлив на пороге, Луи сорвала с себя шляпу и, церемонно поклонившись, произнесла все тем же низким голосом, каким говорила всего несколько минут назад:

– Радостные вести! Прибыл великий посол, который страстно желает свидания с миледи. Прошу вас приветствовать его, ибо ему пришлось проделать долгий путь, чтобы оказаться сегодня с нами!

Затем, отступив в сторону, она низко повела шляпой, приглашая меня войти.

Когда я вошел в гостиную, навстречу мне раздался разноголосый хор восклицаний, самое громкое и взволнованное из которых издала моя дорогая жена. Быстро отложив ножницы и картонку, она попыталась подняться. Желая избавить ее от излишних усилий, я поспешно поставил багаж, который помимо моего чемодана состоял из шкатулки доктора Фаррагута и саквояжа с вещами для Ф. Т. Барнума, бросился к дивану и, нагнувшись, осыпал поцелуями ее алебастрово-белый лоб. Взглянув на меня и вся зардевшись от моей невольной страстной вспышки, Сестричка воскликнула:

– Ах, Эдди, какой замечательный сюрприз!

В то же мгновение за мной раздался теплый материнский голос:

– Что за переполох, мои дорогие? Ах, мистер По! Как я рада вас видеть!

Обернувшись, я увидел вышедшую из кухни миссис Элкотт. На ней был густо усыпанный мукой фартук. Это – а также ее разгоряченное, простоватое, но не лишенное приятности лицо – недвусмысленно указывало на то, что она что-то печет.

– Человеческий язык не в силах выразить радостные чувства, оттого что я здесь, – искренне ответил я.

Луи, которая снова надела шляпу кабальеро (перо оказалось выдернутым из старой метелки для сметания пыли), внезапно удивленно вскрикнула. Посмотрев на нее, я увидел, что взгляд ее прикован к деревянному ящику.

– Так это… значит, это… мистер По, – запинаясь пробормотала она. – Украденная шкатулка доктора Фаррагута?

Я подтвердил, что так оно и есть. После чего все взгляды обратились к редкостной вещи.

– Какое чудо! – воскликнула Анна. – Она, должно быть, стоит кучу денег.

– Никогда не видела ничего красивее, – изумилась Лизи, – включая рояль старого мистера Лоуренса.

– Красивая вещь, ничего не скажешь, – произнесла миссис Элкотт, – хотя, на мой взгляд, чересчур броская.

– Верно мамуля говорит. Мне тоже кажется, что она слишком показательная, – хмыкнула маленькая Мэй, которая явно хотела сказать «показная».

– Я знала, что ты найдешь ее, Эдди, – шепнула Сестричка, пылко пожимая мою руку. – Ни минуты не сомневалась.

Читатель поймет тревожное чувство, которое я испытал при этих словах. Я не просто провалил свою миссию, но, поступив так, подорвал веру Сестрички в свои способности. Мысль эта причинила мне такую боль, что я с трудом собрался, прежде чем сказать правду. И все же я понимал, что это надо сделать сразу.

Каждая минута отсрочки делала положение все более мучительным. Опустившись на диван рядом с женой, я взял ее ладонь в свои и сказал:

– Боюсь, дражайшая моя Сестричка, что, к сожалению, я обманул твое доверие.

– Что ты хочешь этим сказать, Эдди? – спросила она, пристально глядя мне в глаза.

Горькое, жалкое чувство неудачи было столь острым, что я едва выдержал ее взгляд.

– Да, я нашел шкатулку доктора Фаррагута, – ответил я. – Однако, где находятся драгоценные составляющие, которые в ней хранились, мне до сих пор неизвестно.

Это откровенное признание вызвало возгласы изумления у сестер Элкотт. Сестричка же просто молча смотрела на меня, причем на лице ее попеременно выражались смущение, разочарование, тревога. Впрочем, очень скоро они сменились выражением заботы – не о себе, но обо мне.

– Не расстраивайся так, Эдди, дорогой, – сказала она, ободряюще похлопывая меня по руке. – Скажи, что случилось.

– Когда я нашел ее, – сказал я, – шкатулка доктора Фаррагута была пуста. Что сталось с ее содержимым – уничтожил его вор или сохранил, – сказать не могу, хотя есть основания думать, что произошло последнее.

– Значит, есть надежда? – вмешалась Луи.

– Для надежды всегда есть повод, дорогая, – сказала миссис Элкотт, – до тех пор пока мы уповаем на силу и доброту Отца нашего Небесного. Сердцем чувствую, что Он не даст случиться плохому с Вирджинией.

Всячески стараясь разделить веру доброй женщины, я не мог не сознавать, что за последние дни случилось много чрезвычайно плохого. И хотя мне претило и дальше нагнетать мрачное настроение в доме, скрывать правду от Сестрички и женской части семейства Элкоттов не имело смысла – так или иначе, они скоро бы узнали ее, ведь новости из Бостона распространяются быстро.

– Боюсь, у меня есть и другие, гораздо более обескураживающие известия, – соответственно произнес я. – За время моего пребывания в городе произошел ряд зверских убийств. К сожалению, должен сказать, что жертвы были известны нам всем.

Легко представить, какой эффект произвели эти слова на моих слушательниц. Сестричка тяжело перевела дух и еще крепче впилась в мою руку. Лиззи всхлипнула и тесно прижала к груди свою раненую куклу. Крошка Мэй вскочила и подбежала к матери, которая, словно защищая ее, положила руку на худенькие плечи девочки. Анна отложила шитье и посмотрела на меня с выражением недоброго предчувствия на лице.

Одна Луи не скрывала признаков нетерпеливого ожидания. С широко распахнутыми, блестящими глазами, чуть приоткрыв губы, она уставилась на меня, словно в ожидании готического рассказа ужасов, способного бросить в дрожь.

– Жертвами стали, – продолжал я, – доктор Ладлоу Марстон, мистер Герберт Баллингер, а также, – непосредственно обратился я к Сестричке, – наша хозяйка, миссис Рэндалл, и ее служанка Салли.

Это заявление вызвало у всех женщин недоверчивые, потрясенные вскрики и испуганные восклицания.

– Черт побери! – сказала Луи. – Вот уж точно жуть – самое потрясное, что я слышала!

– Просто не верится, что доктор Марстон умер, – сказала Мэй. – Я так смеялась на его представлениях, а теперь никогда их больше не увижу!

– Бедная миссис Рэндалл, – сказала Сестричка, в глазах ее стояли слезы. – Кому захотелось причинить зло этой милой женщине?

– Мистер Баллингер убит! – сказала Анна, чье лицо побелело, как платье у нее на коленях. – Даже сказать страшно.

– Уж не тот ли это мистер Баллингер, который сделал такой замечательный дагеротип? – спросила миссис Элкотт, указывая на портрет четырех сестер Элкотт, который теперь занимал видное место на каминной полке.

– Тот самый, мама, – сказала Луи. – А какой отличный был парень. Такой добрый и вежливый, всегда такой культурный. У меня сердце разрывается, как представлю, что его убили.

– Но кто же совершил все это, Эдди? – спросила Сестричка. – Полиция кого-нибудь арестовала?

– Пока нет, – ответил я, – хотя существует мнение, что убийца – человек по имени Боуден, работавший ассистентом мистера Баллингера.

– Вы имеете в виду того, хромого? – спросила Анна.

– Да, его, – сказал я.

– Я его помню! – крикнула Мэй. – Подумать только – я еще пожалела его за то, что он такой извечный!

– Увечный, Мэй, – сказала Луи. – И не такой уж он был калека. Просто чуть прихрамывал.

– Он казался настоящим джентльменом, – дрожащим голосом проговорила Лиззи. – Тихий такой, как я. Я решила, что они с мистером Баллингером братья.

– Они и вправду были похожи, – сказала Анна.

– Но зачем, Эдди? – спросила Сестричка. – Зачем ему было совершать такие ужасные преступления?

– Его мотивы неизвестны, – сказал я. – Все, что можно утверждать в данный момент, это что существует некая связь между мистером Баллингером и другими жертвами, двое из которых – доктор Марстон и миссис Рэндалл – пользовались его профессиональными услугами.

Не желая расстраивать сестер Элкотт более необходимого, я ни словом не обмолвился об их подруге, Эльзи Болтон, чья смерть, как я подозревал, тоже связана с Баллингером. Однако все усилия, прилагаемые мною, чтобы не потревожить их, оказались безрезультатны, поскольку не успел я это сказать, как Анна воскликнула:

– Но мы тоже! Тоже пользовались его услугами.

– Упаси Боже! – воскликнула Мэй. – Что, если он придет за нами?

– Крайне маловероятно, – заявил я. – В конце концов, у мистера Баллингера было очень много клиентов, подавляющему большинству которых ничто не угрожает. Более того, все свои преступления Боуден до сих пор совершал в городе.

– Все равно, – сказала Лиззи. – Я так хочу, чтобы папуля был с нами и защитил нас.

Спокойно, девицы, – сказала Луи, вытаскивая из-за пояса деревянную шпагу и поднимая ее высоко в воздух. – Ни один волос не упадет с вашей головы, пока эта верная рука и блистающий клинок ограждают вас от напастей!

– Правда, Луи, – упрекнула ее Анна. – Не время сейчас шутить.

– Я вовсе не собиралась шутить, – сказала Луи, вкладывая в ножны свое шутовское оружие. – Только противно видеть, как вы, девочки, трясетесь от страха, когда бояться совершенно нечего.

– Луи права, – сказал я. – Бостонская полиция предпринимает все усилия, чтобы выследить подозреваемого. Они уверены, что скоро задержат его, если уже этого не сделали.

А между тем, – продолжал я, снова поворачиваясь к Сестричке, – я думаю, что здесь, в Конкорде, есть некто, кому известно больше о пропавшем содержимом шкатулки доктора Фаррагута, чем он до сих пор утверждал.

– Кто это, Эдди? – спросила Сестричка.

– Питер Ватти, – ответил я, снова вызвав удивленные возгласы Элкоттов.

– Я точно знала, что он малость привирает, когда мы были у него, – сказала Луи. – Разве я вам не говорила, мистер По?

– Действительно, твои замечания в этом смысле полностью совпадали с моими собственными, – сказал я.

– Но почему ты решил, что ему что-то известно о содержимом шкатулки, Эдди? – спросила Сестричка.

Возвращаясь в Конкорд сегодня утром, я решил, что, пересказывая свои похождения Сестричке и Элкоттам, воздержусь от любых упоминаний об ограблении могил, вскрытии трупов и прочих мрачных предметах. Соответственно этому я ответил жене так:

– Дорогая моя Сестричка, право, нет никакой нужды вдаваться в особые подробности, так как некоторые аспекты этого дела носят чрезвычайно удручающий характер. Достаточно сказать, что пропавшая шкатулка была обнаружена в доме доктора Марстона. Основываясь на этой улике, мы выяснили, что дантист получил ее от Герберта Баллингера как часть заключенной между ними сделки. Но как она досталась мистеру Баллингеру? Явно от какого-то человека в Конкорде. У меня есть ряд причин полагать, что это был Питер Ватта, которого Баллингер недавно посещал в связи с делами. Кто именно украл шкатулку – Ватта или его соучастник, сказать не могу. Так или иначе я решил поговорить с ним напрямую.

Хотя это замечание было обращено к Сестричке, ответила на него миссис Элкотт:

– Не хочу подвергать сомнению вашу осведомленность, мистер По, но всем известно, что мистер Ватти живет исключительно замкнуто. Он еще больший отшельник, чем Генри Торо, который часто покидает свою хижину на берегу Уолдена, чтобы заглянуть в город. Вы и вправду считаете, что у него мог быть соучастник?

– Мне кажется, это вполне возможно, – ответил я, выразительно кивая.

– Но кто? – спросила миссис Элкотт.

Прежде чем ответить, я заколебался, понимая, что ответ станет новым источником тревоги и беспокойства. Наконец, не видя, как уклониться от ответа на этот прямой вопрос, я сказал:

– Вы не припоминаете рыжебородого бродягу, который появился у дверей вашей кухни на прошлой неделе?

– Вы про того страшного человека, который так меня напугал? – спросила Мэй.

– Именно, – ответил я. – Вскоре после того случая я видел, как этот малоприятный субъект бродит вокруг вашего дома. Мистер Торо также видел, как он шел по лесу в сторону усадьбы мистера Ватти. Хотя мистер Ватти и отрицал, что знает этого человека, делал он это крайне неубедительно. В результате я пришел к твердому мнению, что он и мистер Ватти если и не соучастники, то по крайней мере знакомые.

– Я тоже видела его! – вмешалась Анна, заставив остальных удивленно повернуться к ней.

– Что ты сказала, милая? – спросила миссис Элкотт.

– В тот день, ну когда я ходила к Кларе Моффат, я увидела этого мужчину на окраине леса, – сказала Анна. – Он ничего мне не сказал, только так странно-странно посмотрел. Я не стала тебе рассказывать, мамуля, потому что не хотела тебя беспокоить, к тому же ничего плохого не случилось. Но этот его взгляд! Господи, до конца дней не забуду!

Это откровение встревожило двух младших сестер Элкотт. Мэй испуганно вскрикнула и прильнула к матери. Одновременно Лиззи, все еще прижимая к груди истерзанную куклу, придвинулась к Сестричке, словно ища защиты.

– Что ж, милые мои, – сказала немного погодя миссис Элкотт. – Сегодня мы услышали много печального, что правда, то правда. Но ведь не зря же сказано, что хотя в жизни множество радостей, но иногда приходит и пора великих скорбей, и мы должны научиться встречать их лицом к лицу с силой, отвагой и верой в Отца нашего Небесного, чья любовь и забота о нас никогда не ослабнут. А теперь, дети мои, давайте-ка отметим благополучное возвращение мистера По небольшим угощением, ибо, если мой нос не обманывает меня, пирог уже испекся.

– Троекратное ура мамуле! – крикнула Луи, вновь извлекая свою шпагу и потрясая ею. – Небольшое угощение – это здорово! Следуйте за мной, миледи, прошу к столу. Будем пировать и позабудем все наши тревоги и печали за вкуснейшим яблочным пирогом!